Данир Дая
ТЫ ЕСТЬ
Рената разжала руки, схватила за плечи Льва и отодвинула его в сторону, смотря ему прямо в глаза.
– Нет, знаешь. Её там нет. Наверно вернулась в поезд, устала.
– Странно, обычно она так не делает, – изобразил серьёзность Лев.
– Господи, Лёвушка, а ты чего такой холодный? Замёрз?
– Нет, я просто сберегаю энергию! Мне бабушка всегда так говорила!
– Всё равно нам нужно возвращаться. Только возьму кофту, хорошо?
Лев закивал. Рената встала с колен и вернулась к своей кофте.
– Там мы и найдём твою бабушку. Только отдадим подружке билет.
***
Вернувшись к себе со Львом, Рената заметила, что дверь в их с Эвелиной купе открыта нараспашку, а тени, что проскальзывали внутри, напоминали суетящуюся Эвелину.
Подойдя ближе, Рената поняла, что Деревяшки внутри нет, а только взъерошенная и бешеная Эвелина, которая обошла с истерики маленькую комнату по несколько кругов, до сих пор не веря, что кот не прячется под подушкой. Лев прижался к руке, испуганный от злобной тётеньки, что сердито вытряхивала все сумки.
– Эвелина? – вопросила Рената.
Услышав тот самый голос, который она ждала не менее, чем Деревяшку. Подняв бешеные глаза, Эвелина устремилась со всем бешенством, протаптывая ближе к Ренате, и вихрем остановилась вплотную, между ними оставалось пространство на вытянутый палец.
– Ты, – скрипела Эвелина зубами.
Её чёлка упала на глаза, но ярость скрыть не получалось.
– Как ты могла не закрыть дверь? – чем больше Эвелина нервничала, тем сильнее картавила.
– В каком смысле?
– Не делай вид, что ты не понимаешь! – переходила Эвелина на крик.
– Я, – вопросительным тоном прохрипела Рената, откашлявшись, – честно не понимаю.
– Кто это? – вдруг Эвелина заметила скрывающегося от неё Льва. – Его тоже прибьёшь?
Лев не понимал слов, слышал и видел только чистую злость, поэтому понять, о чём идёт речь, он не мог. Как, если честно, и Рената.
– Ты объяснишь, в чём проблема? – Рената прикрыла рукой Льва и спрятала его за спиной.
– Твою мать.
Эвелина схватилась за голову и прошла вглубь купе, истерично смеясь.
– Максим, Деревяшка, всё вот это вот, – распростёрто Эвелина провела по виду из окна.
– Откуда вы все знаете его имя.
– Ты разговариваешь во сне. Много говоришь, разное, но всё – о тебе.
Рената пыталась вспомнить свои сны и разговаривала ли она когда-нибудь до этого, при этом сладко спя.
– Оправдываешь убийц, ведёшь себя, будто ничего не происходит, куда-то убегаешь ночью.
– Я не…
– Может, это ты напала на Захара?
– Пожалуйста, успокойся.
Эвелина снова вернулась к Ренате и начала шерстить по её карманам, как мать с ребёнком, от которого пахнет табаком. Вдруг она нашла опасную бритву в кармане. И начала тыкать в лицо Ренаты.
– Этим, верно? А Деревяшку уже успела придушить?
– Я не понимаю, что с тобой, но тебе лучше поспать.
– Нет уж. Теперь и этого мальчика, – ткнула Эвелина в сторону испуганного Льва.
– Ты всё не верно поняла. Я не убивала своего сына.
– Ты обманывала меня. И продолжаешь обманывать.
– Лев, – отвернулась Рената с улыбкой к мальчику, – можешь немного подождать снаружи?
Лев кивнул и остался в проходе, Рената закрыла дверь, повернулась к Эвелине и указала рукой, что нужно сбавить тон.
– Я не знаю, что ты себе надумала, но я не хотела никому причинить вреда. Этот мальчишка, Лев, остался совсем один. Я не могу его так оставить.
– Я не верю тебе.
– Тебе придётся.
Эвелина прикусила губу до крови, пододвигаясь к Ренате так, что чуть кончики нос не касаются.
– Ты заберёшь свои вещи и съедешь отсюда.
– С чего это ты так решила?
– Иначе всё узнает Захар.
Ренату вывело это на смех.
– Спелась?
– И если с тем мальчиком что-то случится, то тебя забьют камнями. Это будет не моей волей, не Захара, но все узнают, что ты убиваешь детей. А слухи здесь, как ты знаешь, распространяются быстро.
Рената почесала переносицу, которую забрызгала Эвелина слюной.
– Тебе нужно отоспаться, – нашептала Рената. – Я понимаю, что ты зла из-за потери Деревяшки, и я правда прошу прощения за свою неосмотрительность. Честно.
Рената схватила чистые вещи, собиралась выйти, но вспомнила кое-что. Перешерстив карманы, Рената нашла «билеты жизни» и отдала Эвелине тот, что с её именем, и передала ей.
– Это тебе, поможет ночью выжить. Считай, что я не приду и не перережу тебе глотку.
Эвелина ничего не ответила, осмотрела неаккуратный мятый листочек.
– Может, ещё поговорим и ты расскажешь, что именно тебя подкупило в Захаре.
– Он может всех нас спасти, – разом выдала Эвелина, будто знала, что возникнет этот вопрос.
– Я думала, что мы обе считаем его сумасшедшим.
– Возможно. Но по крайней мере, он знает, что делать.
Рената чихнула в себя, прикрыв ноздри. Эвелина осталась одна, прижавшись к столу, и смотрела на дверь, думая, что вот-вот Рената вернётся и снова начнутся обвинения. Ничего подобного не произошло.
Со Львом под руку, что совершенно не понимал происходящего, пока Рената искала свободную койку, а лучше две, но все были заняты либо для нужд Захара и его людей, которые с недоверием смотрели на девушку с ребёнком, либо были забиты людьми, что пытались проявить озабоченность, но не более, отправляли Ренату и Льва во, возможно, оставшиеся места, где также отпинывали её в противоположную сторону.
Параллельно Рената не забывала расспрашивать о бабушке Льва и не видел ли её где-нибудь, чтобы легенда, которую она придумала, точно сработала. Её актёрская игра подходила для маленького доверчивого Льва, и стараться не приходилось, но её сердце щемило от лжи, которую приходится проворачивать.
Доверительные отношения на этом не построишь, но такая ложь обережёт мальчика. Ренате хотелось в это верить. Она прогоняла все свои воспоминания и пыталась вспомнить, где когда-либо имела клеймо лгуньи, которое на неё повесила Эвелина рядом с «убийцей». Конечно, такого никогда не было нигде: репутация дороже выигрыша, как считала Рената, а если подорвёшь доверие один раз – никогда не заслужишь его больше.
А с законсервированным в жестянке обществом это может быть опасным. Ещё и с ребёнком наперевес, который хоть и не знает, но остался один. И если уж человек, которого Рената считала подругой, не смог поверить ей, то разбираться никто и не станет. Толпа всегда права. Всё, что оставалось, – думать, как этого всего избежать, а главное в спасении – атака.
Значит, нужно копать под Захара, вырвать из рук статус спасителя и мессии, что поведёт всех назад. Она уже знала, о чём думает Захар при лучшем исходе: выведет людей в город и моментально окажется на первой строчке новостей, станет сенсацией. Там и до байопика недалеко.
Главнее доверия – статус, который подорвать в глазах толпы и вырвать его из почти что библейского образа сложно. Для этого нужна аргументация и факты, без которых ты станешь лишь завистником, пытающимся очернить героя. Толпой легко управлять красивой историей, но она всегда права.
В плутании Рената со Львом добрались до плацкарта, где Рената целая знаменитость среди мужского населения. Лев уже сладко зевнул, устав от такого незапланированного путешествия вдоль туда и обратно по несколько раз. Рената подхватила его на руку, и он аккуратно прилёг на её плечо.
Пройдя к мужчине, что направлялся к своей дочери, и его соседу, что возвращался в родной город, оказались свободные койки.
– Боже, вы так нас выручили, – выдохнула Рената с облегчением.
– Ничего страшного, если такая ситуация, – отмахнулся мужчина, наливая в свой складной стакан из стеклянной бутылки. – Как раз двое наших ушли к Захару, и места пустовали.
Рената, на руках которой мирно посапывал Лев, уложила его на нижнюю койку, освободившуюся от парня.
– Тогда нам стоит познакомиться? – улыбнулся мужчина.
– Да, я Рената.
Рената протянула руку сначала одному, после другому новому соседу.
– Эдуард, – представился тот, что разговаривал с ней всё это время.
– Никита, – представился второй, что освободил для Ренаты и Льва койку.
– Приятно познакомиться. Ещё раз спасибо.
Рената прикрыла одеялом Льва. Он немного поворочался, но не проснулся. Рената обернулась к Никите.
– Я, кстати, хотела назвать так сына.
– А как назвали? – спросил Никита.
– Максим.
– Что ж, хороший Максим. Сладко спит.
Рената усмехнулась и посмотрела на Льва.
– Нет, это Лев. Это не мой сын.
– Ох, вот как.
– Да, – Рената села на край койки, чтобы не мешать Льву. – Там произошла сложная ситуация, и мальчишка остался совсем один.
– Понимаю, тут много кто пропадает, – выпил до дна Эдуард. – С вашей стороны благородно взять на попечение незнакомого ребёнка.
– Мне кажется, мы с ним уже сроднились.
Рената с нежной, материнской улыбкой посмотрела Льва и пригладила его расторопные волосы.
– Выпьете с нами? – предложил Никита.
Если раньше у Ренаты была секунда на раздумье, то сейчас она сразу же отвечала «Да». Для неё вытащили стакан, продули его от пыли и налили бодяги.
– Спасибо.
Рената выпила и даже не повела лицом, чем удивила соседей.
– Выглядите уставши, – обратил внимание Эдуард на бледную кожу Ренаты.
– Ничего такого. Просто приболела.
Рената улыбнулась, чтобы свести своё неважное состояние на счастье и веселье.
Солнце уже садилось, небо окрашивалось, сменяя полосы из розовых, пурпурных, оранжевых цветов, пока с другой половиной с чёрного переходило на индиго, скручивая облака. Треск костров за прохудившимися окнами слышался даже внутри, невзирая на суматоху людей, что весь день работали пассивнее, чем кричат сейчас. Стакан сменялся стаканом, заливаясь до краёв. Где они брали столько алкоголя – одному Богу известно.
– Ты когда думаешь жениться? – спросил Эдуард у Никиты.
– Да зачем мне это?
– Ты что, девушек никогда не видел? Красивые, нежные, улыбка – блеск. Формы какие.
– Девушек видел. В одежде и без. Извиняюсь, – кинул он взгляд на Ренату.
– Брось, ничего страшного, – успокоила беспокойство Никиты Рената.
– И в чём проблема?
– Знаешь, что скажу? Сколько браков по статистике распадаются?
– Ну?
– В первые четыре года – сорок процентов. Знаешь, сколько в первый год?
– Зачем ты спрашиваешь? Не томи и говори сразу! Видишь же, что я заинтересован, ну!
– Восемьдесят.
– И к чему ты ведёшь?
– А это ты уже меня не перебивай.
– Да с твоими томными паузами хрен разберёшь и нить потеряется.
– Вот ты, Рената, – обратился Никита. – Замужем?
– Нет. Развелись через три года.
– Вот именно. Ладно, что я о статистике? Знаешь, а, забей, – отмахнулся Никита. – Вот женюсь я на первой встречной и сразу на развод, потому что решение было незрелое, а там кто знает, что произойдёт. Люди-то меняются.
– Сильно любишь – сохранишь.
– Дослушай меня, – взялся Никита за плечо Эдуарда. – А потом всё встанет на свои места. Что дальше? А дальше развод, дележка имущества, суды, нервы, ненависть. К чему это? Деньги потрачены, время потрачено, давление мне это зачем?
– Ну ты не прав, – посмеялся Эдуард. – Брак – это всегда сложно, но вы вместе проходите этот путь и решаете проблемы. Ты же этот, с партнёром, а не с врагом живёшь, который поможет тебе. Ты просто молодой ещё, не нагулялся.
– Да мне кажется, никогда и не нагуляюсь.
Рената не теряла времени, пока мужчины спорили, и забрала блокнот Льва, вырвав лист. Рядом с ней лежал второй, от бабушки, по которому она ориентировалась по почерку и пыталась писать ровно так же, пока тускло светила керосиновая лампа.
– Да и дашь новую жизнь. Не только семье, но и ребёнку. Это ли не чудо природы?
– Про детей вообще отдельная тема. Зачем вообще их заводить?
– Началось, – с издёвкой усмехнулся Эдуард.
– Ты говоришь мне про семейное счастье, а сам едешь к дочери с женой в другой город.
– А не надо про мою семью говорить, – вдруг взбесился Эдуард.
Никита понял, что перегнул палку, и перевёл разговор на себя.
– Вот я, например, вообще не помню, чтобы мои родители были счастливы в браке. Нет, помню, – ткнул в потолок Никита. – Когда мне исполнилось восемнадцать, и они решили разойтись.
– Ну разное бывает. Что продолжать? Правд до хрена.
Эдуард повернулся к увлечённой письмом Ренате.
– Вот ты, Рената, что думаешь? Обновить?
Сразу предложил Эдуард, указывая на бутылку.
– Да, брак – это тяжело, – Рената отвлеклась, подставила стакан поближе и обратилась к Никите. – Можешь говорить обо всех минусах, но только после того, как попробуешь. А так это выходит как-то цинично и лицемерно.
Рената выпила содержимое, чокнувшись с соседями.
– Но главное, для начала выбраться отсюда.
Мужчины согласились и опустошили стаканы.
– Думаете, Захар вытащить нас отсюда? – невзначай спросила Рената.
Никита скривил лицом, а Эдуард по-настоящему задумался.
– Он же был там каким-то священником. Значит может управлять людьми. Говорит правильные вещи.
– Да какой он священник? – спросил Никита. – Я бороду отращу, то я священником стану?
– Да все говорят. Пацаны говорили, не помнишь?
– Мало ли, что говорили. Мне говорили, что он всем лапшу навешал. А сам на самом деле был каким-то решалой.
– Решалой же был. И здесь порешает.
– Не верю я ему. Заливал, что ни глотка не делал, а сам за шиворот кидал.
– Когда такое было-то? Придумываешь.
Рената внимательно послушала их споры, посмотрела на спящего Льва.
– Как бы то ни было, – перебила спор Рената, – мне нужно вытащить Льва отсюда. С помощью или своими силами.
Мужчины посмотрели на Льва и молча согласились с миссией Ренаты.
***
Переодевшись во всё чистое и синее, Рената беспокойно вертелась во сне, лежа рядом со Львом, что спихнул с себя одеяло. Громкое дыхание разносилось по тёмному, храпящему, говорящему невнятные фразы вагону.
Дыхание становилось всё резче, всё громче, всё яростнее. Рената ловила ртом воздух, пытаясь что-то выдавить из себя, какое-то слово.
– Максим, – наконец собрались буквы.
Рената открыла глаза, и первое, что разглядела перед собой, – лицо Льва. Она рассмотрела его внимательно, как не могла сделать ранее. Полнолуние помогало, добавляло света.
– Лев, – сказала Рената уже другое имя.
Пододвигаясь ближе, убирая чёлку с глаз Льва, она прижалась к нему, обняла его и сдерживала кашель в себе. Пыталась так и уснуть, но всё пошло не по планам. Знакомый хруст пола доходил до койки Ренаты вновь, а за хрустом следовала тишина.
Быстро, пока есть время, Рената засунула руку в карман штанов. «Билета жизни» не было, он остался в её грязных красных. Рывком она спустилась к полу, схватила руками штаны, но не сбалансировала и сама свалилась.
Наконец в её руках оказался нужный лист. Без страха и сомнений в своих действиях она встала в проход перед одичавшим мужчиной, который хоть и напоминал вчерашнего, но был чуточку другого телосложения: его темечко царапало верхушку, почти разрывая крышу.
Рената глазом не моргнула, как одичавший встал на вытянутую руку. Перед ним – билет. Рената вся на нервах, но пытается смотреть на то, что она считает глазами. Одичавшему наплевать на Ренату и на кого бы то ни было: он осмотрел стоявшую перед ним девушку, но сразу отвернулся ко Льву.
Он кивнул в его сторону, зрачки блеснули под луной на Ренату. Она, очевидно, не ожидала такого, замотала головой. Они молча сражались, ухудшала обстоятельства хрупкая, но давящая тишина, которая как будто вот-вот лопнет, колеблясь. Холод от одичавшего обтягивал, казалось, что Рената со следующим выдохом выпустит пар с ноздрей.
Первым сдался одичавший, отпуская голову в недовольстве, будто опавший с дерева лист.
– Не надо, – прошептала Рената.
Разбил тишину визг со спины Ренаты. Она не обернулась, пока не убедилась, что одичавший уйдёт дальше от Льва. Он обернулся и ушёл туда, откуда появился здесь, по пути схватив выпирающую ногу и потащив тело спокойно спавшего мужчины в кромешную тьму.
Угрозы Льву не было. Закрывая его с головы до ног одеялом, Рената побежала в сторону крика, узнавая в нём Эвелину. Вагон за вагоном, темнота, в уши будто запихали ваты, а пульс, вены на лбу дёргали глаз. Пролёт раз, пролёт два. Всё ближе к цели, надеясь, что всё обошлось и билет – не пустая бумажка, а действительно имеет вес.
Дверь была нараспашку, впуская лунный свет внутрь. Рената остановилась в проходе, учащённо дыша и отхаркивая жижу, она убедилась, что ничего страшного с её подругой не произошло – только испугана, в уголке, сжимая в руках подушку и «билет жизни».
– Это хорошо, – с выдохом выдала Рената.
Сбоку на Ренату прыгнуло тело, сбив с ног. Она приложилась головой о вздутый, пошарпанный и пыльный пол, поднимая в воздух песок. Не успев сориентироваться, на неё сверху уже сел мужчина, отчего дышать было ещё труднее вкупе с ночной пробежкой. Большие лапы сжались на гортани, хрящи стиснулись, и глаза чуть не выбились из орбит.
Перед глазами пронеслись все самые значимые и не очень кадры из жизни Ренаты: отец в вечно синих костюмах, будь они спортивные или деловые; незначительные ссоры за игрушку в песочнице; первое дерево, на которое она самостоятельно залезла; косички с петушками, которые Виктор делал, торопясь; «Юппи», жевательные сигареты, которые помогали почувствовать себя взрослым, или тот йогурт со скелетами, когда он только появился.
Пронеслись и подружки под светодиодами, тот день с Игорем, тест на беременность, кольцо на пальце, обсуждения с риелтором, больничная койка, выбор коляски, стаканы поутру в раковине и возле туалета, более значительные ссоры. И, конечно же, его милая беззубая улыбка в коляске на прогулке, которую Рената начала ценить только после. Гораздо позже.
И они протекли так быстро, возможно, даже дважды. Ренате казалось, что она прожила так много, а вспомнить было предательски нечего. Только какие-то яркие вспышки, которые много не стоят, но определённо на вес золота. Могла бы тогда пожалела бы о том, сколько ещё могла увидеть подобных ярких вспышек. Правильно говорят, что когда бы ты не умирал, всё равно жалеешь, что прожил не так много.
Но Рената не брыкалась, не пыталась спастись с цепкого захвата на шее. Быстро смирилась со своей судьбой. Обидно было, что отец не узнает, что с ней произойдёт. Лежала спокойно.
«Обидно за Льва», – вдруг промелькнула в голове в агонии.
И именно эта мысль заставила её хотя бы попытаться. Хотя бы схватиться за кисти и пытаться разжать их. Хотя бы выбивать спину коленями сидящего на ней.
– Стойте! – вышла Эвелина. – Прекратите, она тут не виновата!
Сидящий не слушал. Лицо тоже нельзя было разглядеть, и понять, кто убийца. Только безумная улыбка сверкала.
Вдруг мимо, как ни в чём не бывало, прошёл Деревяшка, маша хвостом так игриво, как художник по холсту. Он привлёк внимание всех, даже задыхающейся Ренаты и зашёл в купе. Наконец душащий обернулся и осознал, что делает.
– Рената? – удивлённо спросил Захар.
Когда душащий вставал, свет блеснул, и стало понятно, что им был Захар.
– Господи, я… Я не думал, – пытался найти оправдания своим действиям Захар. – Не знаю, что на меня нашло. Я позову врача.
Рената откашлялась, приложив к груди руку, и присела. Захар побежал к себе, чтобы позвать нужных людей. Эвелина села рядом с Ренатой.
***
Рената и Эвелина сидели, как обычно, – лицом друг к другу, но смотреть друг на друга после произошедшего было тяжело.
– Извини, – решила начать Эвелина.
– Брось, ты не виновата.
– Я в целом. За недоверие. Я не знаю, что произошло. Просто ворвались какие-то мохнатые… не знаю, полулюди?
– Я тоже видела подобных.
– И не знаю, почему… я вспомнила, что ты дала мне. Этот лист.
Эвелина провела по столу, отдав билет.
– Всё-таки он помогает, – убедилась Рената.
– Что это?
– По-моему, на нём всё написано. Больше мне сказать не о чем.
– У тебя подобный?
Рената закивала, переняв привычку у Льва.
– Откуда он? – продолжала расспрос Эвелина.
– Это от Льва.
– Тогда откуда у него?
– Ты не видишь?
Рената намекнула на очевидное: неровные линии и неаккуратные палочки, напоминающие буквы.
– Он сам пишет их?
Рената наконец посмотрела в глаза Эвелина, подтвердив молчанием. Рот Эвелины приоткрылся от удивления.
– Я была готова поверить во многое, но это что-то извне.
– Как и нападающие.
Эвелина тихо переваривала вс. информацию и отходя от шока.
– Ты правда убила своего ребёнка?
– Хочешь обсудить это сейчас?
– Мне важно знать, кто ты на самом деле. Я наслушалась твоих историй и верила, что ты моя подруга здесь, но, как оказалось…
– Это был несчастный случай, – Рената закончила панихиду Эвелины, что хоронила их доверие. – Несчастный случай, который сломал меня, и я решила от него сбежать. Получилось, хоть и немного другим способом.
Больше вопросов не возникло.
***
На утро Рената встала раньше, чем Лев, и оставила перед ним лист с якобы прощанием его бабушки. Так будет менее обидно и понятно, что произошло.
Работа уже кипела, и опухшие лица стремились дальше обустраивать лагерь. Рената прошла вместе с толпой к выходу, но не стремилась за работу, а лишь наблюдала за всеми со стороны, тихо куря и не привлекая внимания. Взгляд остановился на Захаре, что целенаправленно посередине наполовину обустроенного лагеря, минуя общую парикмахерскую, сбривал с головы опасной бритвой, напоминая ту, что была у Ренаты, свои волосы с головы.
К нему прошла Эвелина, ближе к уху шепча что-то важное для Захара – было видно это по его увлечённому и сосредоточенному лицу. Из кармана Эвелина вытащила «Билет жизни» и развернула перед лицом Захара. Он внимательно прочёл содержимое, пару секунд подумал, положил руку на предплечье Эвелины и мило улыбнулся, явно благодаря её за информацию.
Эвелина ушла по своим делам в сторону палатки-столовой. Захар продолжил сбривать волосы, которые скрывали лысину, и оказалось, проплешин больше, чем было видно. Прикусив фильтр и всунув руки в карманы, Рената прошла к Захару и встала перед ним, с прищуром наблюдая за его действиями. Захар потрудился обратить на неё внимание.
– Ох, Рената, – с сожалением проговорил Захар. – Я сожалею о том, что произошло ночью. Я правда не знаю, как после такого загладить свою вину. Но вы точно теперь понимаете, что сейчас мы боремся за жизнь. Только непонятно, с кем имеем дело.
Рената пропустила мимо ушей все извинения. Затянулась и схватила пальцами сигарету, сбрасывая пепел.
– Нам нужно поговорить о сплочении.
– Простите?
– Как я могу помочь, чтобы вы выбрались быстрее?
Захар обдумал сказанное и улыбнулся своей фирменной улыбкой во все зубы.