Дари Псов
Владыка бури
– Во всём! – Кзарина решила больше не тратить силы на такого дурака. Дурак смущенно замолчал.
Демоница смогла восстановить свою гуманоидную форму и теперь шла рядом с паладином по этому дну мира. Она едва держалась на ногах, и Ромао постоянно приходилось её ловить, а в редких случаях поднимать с земли. Свет его символа веры туманил (или лучше сказать рассеивал) её разум. Она не могла сосредоточиться и придумать адекватный план соблазнения. Демонесса даже не могла придумать адекватную ложь. А её флирт? Ужасный флирт. Если бы его услышали другие желания, её бы с позором изгнали из суккубов. Так мужчин не завоёвывают, но ему и так нормально. Повезло с таким дураком, что и говорить…
Ей нужно было найти источник похоти, чтобы пополнить ментальные силы. И Ромао был единственным доступным ей источником. Вернее, не был. В этом и заключалась проблема. Он видел в ней что-то среднее между домашним питомцем и своей болезненной младшей сестрой. А она демон! Демон! Аргх! Ай, опять споткнулась. Но вряд ли она найдёт ещё одного человека на глубине этого проклятущего филиала Бездны.
Они шли уже… Неизвестно сколько, здесь совершенно невозможно было следить за временем. Очевидно, счёт должен вестись днями, если не неделями. Каждый раз, когда паладин находил какой-то предмет, случайно оказавшийся в этой пропасти, он радовался как ребёнок. Эти новые вещи действительно вносили серьёзное разнообразие в их однообразную жизнь, хотя и были совершенно бесполезны. Обломок меча или рваная тряпка никак не могли помочь им выбраться. Даже до него это постепенно доходило после бессмысленных попыток придумать что-то с этими предметами.
Однажды он нашёл почти ровные доски и тащил их на себе, думая найти ещё и сделать переносной шалаш или даже кровать. Кзарина постоянно намекала ему, зачем ему это нужно, чтобы он поскорее отказался от этой глупой идеи. Доски он выкинул – запустил их невероятно высоко и далеко.
Ромао не обладал Метаморфозой, и ему приходилось долго и мучительно изменять себя своими руками. В его потайном кармане нашлась опасная бритва, и он приставал к демонице, чтобы она его побрила. Она отказывалась из-за железа и дрожащих рук, но на самом деле из-за абсолютной извращённой неправильности такого полного доверия к демону. Не по-паладински это.
Тогда он попросил её описывать процесс бритья. Зачем это ему было нужно, она не поняла – он никак не воспользовался советами Кзарины (хотя если и прислушиваться к чьим-то рекомендациям по внешности, так это к суккубам – они в этом деле не одну альму поглотили), а делал со своими волосами что хотел. Напрасно сбрив щетину, он совершенно ужасно прямо остриг свои волосы.
Кзарина даже хотела вырастить на своём теле небольшое зеркальце, чтобы он посмотрел на себя. Ведь её бывший босс любил говорить, что демоны – это зеркало. Но нет, на это было бы потрачено непозволительно много её сил.
Река стала мощнее. Капли от бурных потоков начали долетать до странников, но в остальном же окружение было однообразно. Хотя вот сейчас они прошли мимо огромной дыры размером с дворец Нюрома. Можно сказать, что дневная норма впечатлений уже получена.
– Я могу вытащить нас отсюда, если ты дашь мне немного своей похоти, – решилась Кзарина на ещё одну попытку. Для демона было не в правилах говорить настолько прямо, но ей уже было всё равно, она была измучена бессилием.
Ромао остановился и, нахмурив брови, внимательно посмотрел на демоницу. Он старается отдать мне свою похоть? Так не…
– У тебя и волосы такие слабые. У моей матушки была одна мазь на травах…
– АРГХ! – не выдержала таких издевательств Кзарина и попыталась сорвать с шеи паладина символ веры.
Она успела схватить верёвочку на его шее, когда паладин обернул её руку в свою.
– Я же говорил, что это подарок отца, – сумрачно сказал Ромао.
– Прости… – Кзарина испугалась такого Ромао. Она даже захотела оправдаться типичным человечьим оправданием, что её запутали демоны, но её разум был еще не до такой степени погашен.
Она вырвала свою руку (паладин не сопротивлялся, хотя, сжав пальцы, мог бы легко сломать все её кости в руке) и попыталась отбежать, но оступилась за камень и упала в реку. Вода бесцеремонно подхватила её и понесла.
– Дурашка! – отчаянно крикнул паладин.
Но Дурашку уже уносила почему-то солёная вода, постоянно вращая по всем осям. Для неё это не было опасно, просто жаль потраченного времени на ходьбу, которое сейчас обессмысливала река. Когда её голова оказывалась на поверхности, она видела приближающийся свет Ромао. Он смог догнать барахтающуюся демоницу и бежал параллельно ей.
– Дурашка, хватайся меня! – паладин вырвался вперёд и прыгнул в воду. Дурак, ты же не знаешь глубину до дна, ты же не можешь плавать!
Ромао погрузился в воду до шеи, и она с радостью хлынула в его доспехи. Он крепко схватил стукнувшуюся в него Кзарину и прижал к себе. С трудом выбравшись на берег, он бережно положил обмякшую суккуба на землю и, упираясь в землю всеми конечностями, попытался наклониться, чтобы вылить воду из головного отверстия доспеха. Выглядел он при этом весьма забавно.
– Зачем ты спас меня? – спросила Кзарина, не меняя положения себя, в которое её положил паладин.
– Ты ведь была в опасности. Самое подходящее время для спасения, – ответил Ромао, продолжая стоять в нелепой позе.
– Ты ведь мог погибнуть, паладин. Ты рискнул своей жизнью, чтобы спасти демона. Я понимаю, что вначале ты оказался в безвыходном положении и надеялся с моей помощью выбраться наверх. Но теперь ты осознал, что я совершенно бесполезна и что со мной у тебя столько же шансов, сколько без меня.
– Ты спрашиваешь, почему я не убил тебя, демонесса? – Ромао сел на землю и, не зная, чем ещё заняться, принялся омывать руками доспех. – Потому что, очевидно, я плохой паладин. Я думаю, что раз вы, демоны, можете говорить и действовать по своей воле, мы можем договориться. Среди людей есть вражда, но мы можем договориться между собой. Почему мы не можем этого сделать с демонами? Только потому, что наши природы различны?
– А ты выглядишь старше, чем ты есть, – суккуб попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть в лицо человека.
– Ээээ… спасибо?
– Тебе ведь всего пять зим, да? Судя по разуму.
– Вот видишь, ты пошутила надо мной. Обычная реакция цивилизованной расы, – Ромао, как всегда, пропустил оскорбление мимо ушей и улыбнулся демону.
Внезапно их внимание привлек громкий шум. Все посмотрели на огромную дыру, напротив которой они, как оказалось, оказались. Что-то массивное тёрлось о стенки в этой дыре. Дыре размером с дворец Нюрома.
Из этого отверстия появилась огромная голова. Свет Ромао не мог полностью осветить эту громадину, но он смог выявить песчаного цвета чешую и множество хитиновых шипов, на которые можно было бы насадить человека. Дракон? Они же существа небес, а не земли. Массивное тело всё продолжало вылезать из дыры. Да когда же оно закончится!? Крыльев у этой твари не оказалось, но на груди были заметны вторые, меньшие по сравнению с другими, лапы.
– Беги, Дурашка! – закричал Ромао, вскакивая на ноги и заслоняя Кзарину от монстра.
“Раскомандовался он. Правду говорят, что смертные только и мечтают о благородном самопожертвовании”, – подумала Кзарина, но всё же попыталась отползти. Нет, глупость какая. Это её не спасёт, если только её попытки спастись не рассмешат земляного дракона. Она обернулась и увидела, как монстр ударил малой лапой, но Ромао увернулся. Он серьёзно собрался драться с этой горой смерти?
После нескольких атак земляной дракон понял, что роевик под его лапами слишком увертлив, и обратил свой взгляд на демонессу. За взглядом последовал удар большой лапы. Кзарина уже успела попрощаться со своим существованием, когда на пути чудовищной лапы, размером с мегагриб, встал паладин. И он поймал лапу. И удержал её.
Кзарина смотрела, как человек удерживает что-то, что может создавать новые долины и русла рек, что превосходит его в несколько раз. Какая мощь! Какая сила! Сила человечества, создавшего такие доспехи, сила конкретного человека в этих доспехах. Кзарина непроизвольно начала смеяться от проявления такого огня решимости и жизни в этом тёмном месте. Но тут она заметила, как трескаются доспехи. Ромао повернул к ней покрасневшее от напряжения лицо и прохрипел:
– Уходи… Дурашка…
Паладин упал, погребённый под лапой чудовища.
Демонесса закричала, даже не вникая, что именно. Вместе с этим криком к ней внезапно вернулась сила. Откуда такой всплеск энергии? Она создала иллюзию инфернала, который был в два раза больше чудовища. От его иллюзорного огня стало светло, как днём на поверхности.
Почему-то вид огненного змея, летающего в воздухе, испугал саму демоницу и сжал её сердце. Земляной дракон, прикрывая голову всеми передними лапами, попятился в свою нору.
Кзарина подползла к лежащему Ромао. Увидев, что он ещё дышит, она с облегчением погрузилась в родную тьму.
###
– Висар уже наладил отношения с остальным Двором, и они приняли его как лорд-канцлера, – произнесла Люсия Реван, удобно устроившись в кресле и наслаждаясь квазимёдом, который ей принесла зимняя фея в ошейнике.
– Это хорошо, иначе вы могли бы тоже расколоться, и пришлось бы что-то делать и с вами, – попытался пошутить Владибуря, но, не имея достаточного опыта в подобных делах, не был уверен, насколько удачной оказалась его шутка. Кроме того, из-за своей необычной причёски Люсия не лучший образец для изучения человеческих реакций.
– Вы ведь скорбели? От потери человека, – внезапно направила разговор в неожиданную сторону правая рука владыки Хреба.
– Да… Разумеется. Я же человек, – нахмурился Зимний Король, ожидая объяснения всплывшей темы.
– Тогда вы должны понимать, что нельзя постоянно скорбеть, иначе скорбь может убить вас. Поэтому саму скорбь надо убить.
– А, – Владибуря понял подтекст её слов. – Нужно и скорби дать хотя бы один шанс.
– Смотрите, король, сейчас скорбь отвлеклась и разделилась, лучшего момента для её уничтожения не найти.
– К сожалению, я не могу воскрешать мёртвых, чтобы исправить потенциальную ошибку убийства, – произнес Владибуря, и воспоминания нахлынули на него так же внезапно, как и начатый Люсией разговор о скорби.
###
В Горниле было трудно дышать из-за невыносимого жара. Тут сама земля текла жидким огнём. Перемещаться можно было только на верхних уровнях, под гигантскими молотами, которые беспрестанно ударялись друг о друга.
Владибуря мгновенно вспотел, а его голова начала звенеть от непрекращающегося шума. Однако он должен был быть здесь, в великой кузне, ведь только здесь он мог поговорить с отцом наедине. Его хускерлы расступились, пропуская наследника трона.
Отец, обнажённый по пояс, с сосредоточенным видом рассматривал какие-то металлические кольца. Шкафы с ними, казалось, уходили в бесконечность. Рядом находились ограждения, защищающие от долгого падения в лаву. Они были изготовлены из переплавленных неудачных мечей (типичное проявление гипероновской философии, утверждающей, что плохие кузнецы и дураки должны умирать).
Два гейса отца уже были потрачены и зияли чернотой на синей коже, остался только один, но Влади не обратил на него внимания. Было не совсем прилично знать гейсы, если их владелец не сообщал их напрямую. И разум Владибури был занят другим.
– Владибуря? Подойди сюда, – приказал отец, увидев сына.
– Я хотел поговорить, отец. – Но, подойдя ближе, наследник заметил на кольцах руны подчинения, и у него внезапно появилась новая тема для разговора: – Это ошейники? Для малого народца?
Отец, проверив ошейник, отложил его в сторону и взялся за следующий.
– Да, у фей такие маленькие шейки, что пришлось снимать мерки с детей. Зато на металле экономим.
– Это всё ошейники? – в шоке воскликнул Владибуря, оглядывая бесконечные полки с устройствами порабощения. – Ты хочешь подчинить их всех?
– Неважно, чего я хочу. Малый народец должен подчиниться. А затем последует вторжение на юг. Этого хочет Судьба, – отец начал терять терпение. Он и так говорил с сыном дольше обычного, не срываясь.
– Это неправильно! – сорвался Владибуря.
Ангел выплыл из-за края зрения наследника и встал рядом с отцом, кажется, пристально рассматривая его:
– Если это не зло, то что? Ты стал наследником, чтобы не допустить подобного. Ты сам выбрал свою судьбу, которая принесла тебе страдания и одиночество.
– Что ещё ждать от полукровки? Настоящая кровь разбавлена слабостью. Альвской кровью, – в этот раз отец решил разочароваться.
Ангел повернулся к Владибуре:
– Ты страдал напрасно, Влади? Ты. Страдал. Напрасно?
В этот момент у отца внезапно начал дымиться последний гейс. Из-за дыма можно было различить только руны “рождение” и “монстр”. Он с удивлением посмотрел на дымящийся гейс, а затем на сына. Следующее мгновение было стёрто из памяти Зимнего Короля. В мгновение после этого он стоял над пропастью и сжимал руку отца, который висел над жидким огнём. Тот попытался схватиться другой рукой за ограду, но лишь порезался.
– Ты поймешь… Ты выбрал сам… – слишком спокойным голосом произнес отец. – Правь родом… – Он схватил сына кровавой рукой, и его кровь заставила выскользнуть другую руку из хватки сына. Отец молча упал в раскалённый низ, и лава поглотила его.
Хускерлы нашли потрясенного Владибурю, стоящего у края пропасти, рядом с окровавленной оградой и смотрящего на свои окровавленные руки. Они не видели обнимающего его сзади ангела.
Необязательный комментарий автора: Первоначально я хотел назвать главу “Кризис(ы)“, но потом решил, что “Власть над Мирокраем“ звучит более интересно. Хотя, возможно, я поторопился, и далее найдётся более подходящая глава для этого названия.
Сцену с Утерой и Девочкой я решил оставить за кадром. Также пришлось убрать сцену с подкопом. Слишком много событий должно произойти до третьего акта книги, где начнутся развязки и впадание в магистральный сюжет.
Главы становятся всё больше. Мне бы хотелось, чтобы все главы были одинакового размера, чтобы читатель точно знал, на что подписывается, и мог выделить для чтения нужное время. Ну что ж.
Земляной дракон напоминает Chasmfiend (Ущельного демона из Архива Буресвета) и Тарраска из D&D.
Чтобы обагрить руки Владибури, мне пришлось придумать острые ограды от пропастей с лавой. Удивительно, как писатели умудряются находить выход из сложных ситуаций, в которые сами себя загоняют. Это будет мне уроком, чтобы лучше продумывать свои идеи.
Глава 18
Магробуря
Боги, вы топите нас в своей ярости,
Властители жизней и бесконечной неясности.
Вы ломаете судьбы, чтоб служили вашим планам,
Но я всегда буду плыть средь ваших буранов.
Судьба, ты тьма в ночи,
Тень, что грядёт, как ни кричи.
Но под твоим весом я никогда не согнусь,
А если и да, то тут же вернусь.
Глубина, ты бездна, тёмная пустота,
Ты поглощаешь корабли, души и свет утра.
Но я никогда не утону в тебе, тьме без добра,
У меня есть огонь, у меня есть искра.
Во имя Дурака и богов старины,
Я стою несломленная в ветрах мерзлоты!
Ветер свистит, и волны слабеньки,
Но буду плыть всегда, всегдашеньки!
– Записка в тайнике для документов, спрятанном в ноге капитана Смешинки.
***
Сэйфо серьёзно насел на Мрачноглаза. Южанин был выше и шире пустынника (но, следовательно, и попасть по нему было проще) и дрался металлическими бумерангами в каждой руке, а Мрачник – (ниже и уже (и, следовательно, его пространство для ранений в мире было меньше) и дрался только одним) стилетом.
И ещё Сэйфо догадался, что справа Мрачник видит хуже, чем слева, чем не стеснялся пользоваться. Мрачноглаз наблюдал за тем, как его спарринг-партнёр выкладывается на полную в своих атаках на него. Какая преданность тренировке! Так старается, чтобы я стал лучше.
Принцесса и Первак остановились от своего спарринга и наблюдали за начавшейся интенсивной дуэлью.
– Это всё ещё тренировка или вы внезапно вспомнили, что являетесь смертельными врагами, и решили убить друг друга? – Смешинка свесила ноги через ограду возвышения для штурвала, с интересом наблюдая за драками пассажиров и время от времени делая глоток из своей фляжки.
– Берегись его двойных замахов, Избранный! – выразила заботу Принцесса.
– А мне какой совет? – поинтересовался Сэйфо.
– А ты не берегись.
– Эй, не отвлекай его! – попросил Мрачник свою спутницу. – Или тогда всегда отвлекай всех моих противников.
У Сэйфо после этого открылось второе дыхание, и он удвоил давление.
После острова Мрачник осознал, насколько слаженно работает его команда, и решил, что такое стоит сильно улучшить. Теперь все тренировались вместе, один Крыс прохлаждался. Дни путешествия пролетали еще быстрее, наполненные боями с друзьями, обучением у Трансформо и общением с командой.
Однажды, когда небо затянулось темными тучами и начался мелкий, но противный дождь, из воды выскочил прозрачный корабль. Вся команда попряталась в каютах, оставив на палубе лишь Смешинку, Дреки, Кайзу и Мрачноглаза. Капитан, удерживая одной рукой Кайзу от его единоличного абордажа внезапного корабля, помахала своей шляпой.
Мрачник, с интересом рассматривая внутреннее устройство прозрачного судна, заметил, как с палубы поднимаются лежавшие там прозрачные люди. Некоторые из них начали махать руками в ответ, а один из них крикнул:
– Вы нас не боитесь? Наконец-то нормальный… – он замолчал, присматриваясь к Смешинке, а затем с ужасом (и невежливостью) завопил:
– Это корабль нежити! Спасайся, кто может!
Прозрачные люди начали бестолково метаться по своей палубе, постоянно проходя сквозь друг друга и корабельные штуки.
– Тарабарщина какая-то. Слова вроде знакомые, но будто искривлённые. У него явно с головой какие-то проблемы, – Смешинка повернула к Мрачнику голову с глазом, в то время как второй продолжал следить за паникующими людьми.
– Нет, он говорит на другом языке, – осознал и объяснил капитану Мрачноглаз.
– Это не значит, что проблем с головой у него нет, – Смешинка выровняла глаза.
– Эй! Я не нежить! – крикнул Мрачноглаз перепуганным морякам, надеясь, что его дар воспримет их крики как начало диалога.
– И ты туда же? – осудила его капитан.
– Да у вас и корабль зловещий, украшенный скелетами! Вы пришли утащить наши души для Глубины? – завопил один из прозрачных людей.
– Послушайте, это трофейный корабль, а они… – Мрачник махнул рукой на мёртвую часть команды рядом. – У них состояние такое. Кто-то толст, например. Кто-то мокрый от дождя. А они умерли и были оживлены. Что ж поделать теперь, бывает.
Несколько минут ушло на то, чтобы убедить прозрачных моряков в отсутствии дурных намерений. Те, в свою очередь, объяснили, что после одного шторма уже очень-очень-очень-рехнуться-как-очень долго блуждают по этим водам, и все корабли стали их бояться. Им очень скучно вот так существовать, они хотели бы уйти на покой, но их сварливый капитан не даёт разделить общак.
– А вон там спрятан какой-то мешок, в досках, – указал Мрачник на прозрачный мешок между прозрачными досками в глубине прозрачного корабля.
Глаза у человека расширились, и его команда, как по команде, бросилась к указанному месту. Через пару мгновений весь корабль взорвался синими огоньками и растворился в воздухе, как будто его и не было.
– Демонобесие какое-то, – заключила капитан-нежить.
Другая встреча состоялась из-за ужасного шума за бортом, как будто что-то дряхлое противно скрипело, а рядом кто-то мучил свору голосистых альм. Источником какофонии оказалась стая существ, подплывших к Червебогу.
Они были похожи на людей, но отличались гладкостью кожи, выпученными мутными глазами, отсутствием носов и зубастыми ртами. Некоторые из них слабо светились, и через их кожу можно было разглядеть внутренние органы, а перед их лицами нависал стебелёк с огоньком на конце. Мрачноглаз понял, что это разные расы одного вида (как он сам, Сэйфо и Северянин).
Выглянув за борт, он увидел, как шумные существа призывно машут руками. Они могли позволить себе не задействовать руки в плавании, потому что вместо ног у них были мощные чешуйчатые хвосты, которые очень подвижно изгибались в воде. Это их изображали цветные камешки в моём доме в Столице!
Рядом с Мрачником встал Джон и, сдерживая искривление своего лица, принялся хлопать в ладоши:
– Очень… уникальная манера исполнения.
– Идите к нам. Разве наши песни не прекрасны? – побулькало очень толстое существо, явно задыхаясь на воздухе.
– Я бы с радостью. Да дел много, а так бы я, конечно, прыгнул к вам, – очень дипломатично ответил Джон. – Но, может быть, просто такое маленькое предложение, не примите за критику: когда вы делаете вздохи, прерывайте своё своеобразное пение, а то кажется, что вы совершаете последний вздох в жизни. Страшно за вас.
– Ты зачем их поощряешь? – шепнул ему Мрачноглаз.
– Как-то неудобно, – тоже шёпотом ответил химера. – Русалки ведь так стараются для нас. Мне их жалко. После Перелома их голоса стали такими. Ужасная участь для певца, а ведь их пение обеспечивало кормление их семей…
– Хватит! Прекратите мучить мои уши! Они и без вас полусгнили! Вы никогда не вступите в мою команду! – к борту подбежала Смешинка и принялась угрожать полулюдям. Те нырнули в воду, на прощание яростно махнув своими хвостами.
Сейчас Мрачноглаз притворился, что теряет равновесие, и Сэйфо радостно поверил этой уловке. Его бумеранг радостно устремился к Мрачнику, но тот, ловко извернувшись, ушёл от удара, перебросил стилет в другую руку и приставил его к торсу южанина. Сэйфо едва успел приставить свой бумеранг к горлу оппонента, сведя дуэль в ничью.
– Капитан, мы входим в Аномальный многогранник, – к Смешинке подошла встревоженная Гримстих с пергаментом в руках.
– Напомни… Разумеется, для наших пассажиров, что это такое, – попросила Смешинка.
– Конечно, капитан, – Гримстих даже не подумала поворачиваться к пассажирам для объяснения: – Это регион магробурь, приходящих с южного континента.
– А мы куда плывём? – капитан опередила с вопросом Мрачника.
– А мы держим курс в земли огня, которые находятся на чуть отколотом юге северного континента. У наших пассажиров есть ещё вопросы? – миним по-прежнему смотрела только на капитана.
– Что такое магробури? – спросил Мрачноглаз.
– Точно! Это тоже им объясни, а то стыдно такое не знать, – сказала Смешинка без тени смущения или стыда.
– Это как мяугрота, только в няубе и буряу, – ответил вместо Грим Бэзил, катя моток канатов по палубе.
– Звучит скверно. Давайте избегать такого, – испугалась капитан.
Магробурю они увидели через полдня. Сначала она казалась лишь лёгкой тенью на горизонте, но вскоре разрослась до эпических размеров. Она была в форме гигантской руки, летящей по небу. Её очертания формировали переплетающиеся завихрения чёрного, фиолетового, красного, синего, золотого и зелёного дыма. Вместо ногтей у бури сверкали молнии. Они не рвались по небу хаотично, как обычно, а выскакивали из неё, словно когти, что выцарапывают небесную ткань. Каждая молния оставляла свой послеобраз, искрившийся в воздухе.
Когда одна из молний угрожающе прыгнула в воду совсем близко, невидимая сила заставила все волосы Мрачника подняться, а его кожу выделить пот. Хотя, возможно, это был он сам.
В его воображении непроизвольно возник образ титана за тучами, которому принадлежала эта рука. Он был размером с Тита и, казалось, был в настроении что-то схватить и поиграться. Полёт этой титанической руки был плавным и почти сдержанным, но в каждом её изгибе скрывалась угроза, словно она только выбирала, что разрушить в следующий момент.
– Шквал с Зюйд-Вест! Приготовиться! – закричал Гриффин у штурвала.
– Всем слушаться старпома! – поддержала его капитан.
– Грёбы! Уберите верхний ветряк и завяжите фал! Кэп, проверьте грот! Вот тот парус! Дреки, на корму – держать ванты! – старпом разбрасывался своими мистическими морскими словами. – Грим, выправь штаг, пусть он идёт как следует, или выйдем с галса!
Команда начала выполнять свои морские ритуалы, и Мрачноглаз с друзьями хотел уйти в свои каюты, но и их окликнул Гриффин:
– Пассажиры, помогите как можете! Помогайте с подкреплением! Мы боремся с бурей все вместе!
Мрачноглаз поспешил помочь Джону тянуть какой-то канат. Смешинка закончила со своим гротом и на фоне приближающейся стихийной руки начала возбуждённо скакать по палубе, грозя кулаками небесам:
– СУДЬБА! ГЛУБИНА! ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ? Я ЕСТЬ! И Я ТУТ! ВАМ МЕНЯ НЕ СЛОМИТЬ!
Ветер не просто дул – он рвался к ним, терзая мачты и паруса, и, казалось, менял своё направление с каждым ударом сердца. Но пахло почему-то жжёными сладостями. Волны, порождённые бурей, тоже сошли с ума, повскакивали на дыбы и остервенело бились в борт. Солёные капли бросались на лицо. Рука, казалось, имела в себе такую бескрайнюю мощь, что сама её тень дарила разум стихиям на своём пути и тут же лишала его. Рядом с Мрачноглазом встал Первак, помогая тянуть.
Стало совсем темно, и лишь вспышки молний выделяли для Мрачноглаза людей и нелюдей. Гримстих, вцепившись в канат, орёт в бурю, словно стараясь приручить её громким голосом. Трансформо стал синей рукой, вторя форме магробури. Он очень уместен, как будто она – его стихия. Кайза носится по палубе рядом со Смешинкой, иногда пробегая между её сапогами. Он делит ярость со своим капитаном, сейчас они словно породнились, заключив ментальную связь. Бэзил двигается ещё ловчее на подвижной палубе, его глаза светятся ярче, чем обычно. Принцесса и Сэйфо держат один канат и перекрикиваются между собой.
– Готовьтесь к брашу! Плотно крепим такелаж, не дайте ему сорваться! – не унимался старпом. – Не дайте кораблю лечь на бок! Не отпускайте ванты! Стойте крепко!
Рука бури закрыла большую часть неба, но корабль почти ушёл из-под неё, лишь мизинище навис над кораблём.
– ЭВОЛЮЦИЯ! МАТЬ ВЕТРОВ! Я ПОБЕДИЛА СМЕРТЬ, А ВЫ НЕТ! ВАС ЗАБЫЛИ!
Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.
– Она выживет? – с тревогой спросил Мрачноглаз.
– Нет, она уже давно мертва, – ответил ему Джон, стоявший рядом. – Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.
Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.
– Она выживет? – с тревогой спросил Мрачноглаз.
– Нет, она уже давно мертва, – ответил ему Джон, стоявший рядом. – Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.
Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.
– Она выживет? – с тревогой спросил Мрачноглаз.
– Нет, она уже давно мертва, – ответил ему Джон, стоявший рядом. – Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.
Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.
– Она выживет? – с тревогой спросил Мрачноглаз.
– Нет, она уже давно мертва, – ответил ему Джон, стоявший рядом. – Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.
Из мизинца бури ударила молния, попав прямо в богохульную Смешинку. Мрачнику даже показалось, что в ярком свете он увидел металлический скелет нежити.
– Она выживет? – с тревогой спросил Мрачноглаз.
– Нет, она уже давно мертва, – ответил ему Джон, стоявший рядом. – Но она будет продолжать существовать, как и прежде. Это уже не первая её молния.
Внезапно корабль прыгнул вперёд, оставив небесную руку позади. Она полетела дальше, а Червебог оказался в спокойных водах, и даже ветер образумился.
– Что это значит, кок? – недовольно спросил Гриффин, стоя рядом у штурвала, на который устало упал Трансформо, рыже-белая альма с вытянутой мордой и в лихой одежде.
– Магробуря заключила нас в петлю времени. Помните, что это концентрированная дикая магия. К счастью, мой замкнутый поток изменения вошёл в контрфазу… Впрочем, неважно. Просто знайте, что эта аномалия на меня не подействовала.
Обугленная, почерневшая Смешинка, всё ещё дымясь, уныло прошла по палубе, бормоча себе под нос: – Ладно, боги, и в этот раз победа за вами. Пока… 36-0.
– Демонические магробури! Постой, я мыслю! Я мыслю, а значит, я существу… – раздался громкий голос, подозрительно синхронно с самостоятельно задвигающимся железным клювом корабля. На последних словах клюв громко клацнул и замолчал.
– О, таран починился, – отстраненно проговорила Гримстих.
– Лучше лишись самосознания, приятель. Эти люди так с нами обращаются, что лучше и не осознавать свою унизительную жизнь, – посоветовал кораблю Пискля.
Постойте, корабль ожил? Но магрота действует только на живые предметы, как люди, альмы, растения и прочее. Либо Червебог изначально был живым или состоял из живых частей (учитывая, что это корабль некромантов, это не невероятно) (но тогда получается, что и время – живое?), либо Мрачноглаз никогда, ни при каких обстоятельствах не отправится на южный континент. Или (самое пугающее) Мрачноглаз чего-то не понимал в магроте.
Парень ещё какое-то время с опаской ходил по кораблю, а в туалете почувствовал внезапную неловкость. Но корабль больше не проявлял признаков разума. И снова было множество вариантов, один хуже другого.
Но Аномальный многогранник только начался. Шпили тут были закручены на нереальную для простых столбов из камня длину и углы. Некоторые даже удумали переплетаться между собой. У вод появилась красная сыпь (хотелось бы так думать. Думать о внутренних озёрах крови не хотелось). Встретившийся остров каждый раз менялся, стоило прервать с ним зрительный контакт простым морганием. То он был наполнен растениями, грибами и радугами, то выжженной пустыней, то покрывался древними руинами, заполненными магротой. Этот остров, разумеется, обошли стороной, но Мрачноглаз здорово развлёк себя, рассматривая множество экзотических островов по цене одного.
Бэзил наловил рыбьих альм, и, несмотря на некоторые сомнения (они выглядели как нормальные альмы, только у них постоянно менялся цвет чешуек (как у пушистых деревьев рядом с Мирокраем (ох, теперь это расстояние для меня “рядом”))), их решили съесть на ужин.
В ту ночь Мрачноглазу приснился очень яркий и реалистичный сон: он парил, и вместо рук у него были огромные крылья, взмахнув которыми, мир вокруг него раскрылся. Он ощутил мощь и свободу своих новых конечностей, расправленных в свете чёрного Дневила. Оно было большим, очень большим, гораздо больше, чем видится с земли. Мрачноглаз ощущал его тяжесть, как будто светило заполняло собой всё сущее.
