bannerbannerbanner
полная версияАркан душ

Джейд Дэвлин
Аркан душ

Полная версия

Глава 9

Я не закричала только потому, что у меня от ужаса пропал голос. Там, на залитой кровью арене, напротив изувеченного, но все еще сильного и свирепого зверя стояла моя дочь. Катя, Котенок!

Мир пошатнулся, скомкался и с диким грохотом рухнул. Я уже не понимала, где верх, где низ, для меня во вселенной существовало только две точки опоры: изо всей силы вцепившийся в меня, отчаянно кричащий сын и застывшая в пространстве угловатая фигурка дочери.

Не обращая внимания ни на что, я слепо рванулась туда, где белый песок, пропитанный кровью предыдущего бойца, вспенился под лапами сбитого с толку монстра.

Я не понимала, да и не хотела понимать, что и как происходит. Почему азартные крики толпы сменились воплями ужаса и боли. Отчего гнутся и рушатся, как картонные, стальные решетки, еще мгновение назад отделявшие мир смерти от мира жадности и жажды зрелища… Что случилось с хозяином цирка, почему на толстом довольном лице застыла маска недоумения и страха… и откуда столько крови… и что отбросило и в воздухе разорвало в мелкий кровавый дождь кинувшегося наперерез зверя… И что такое кричит не своим голосом мне в спину брошенный эльф…

Мне было все равно. Всего несколько шагов – и я прижала к себе перепуганную, ничего не понимающую дочь, стиснула одной рукой (другая была занята Кукушонком, тоже потянувшимся к сестре), отпустила, судорожно ощупала, снова схватила в охапку, обильно поливая слезами и целуя покрытые тонким узором зеленоватой чешуи щеки, мгновенно наполнившиеся слезами глаза, тонкие, исцарапанные пальцы…

– Котенок, маленькая… все хорошо, все хорошо, родная! Теперь все будет хорошо! Все кончилось!

– Ма… Мама? МАМА?! – дочь не сразу поверила в происходящее, и пару минут безучастно стояла, позволяя себя тискать. Потом словно очнулась, и ее затрясло:

– Мама-а-а-а! – слезы хлынули водопадом, Катюшка схватилась за меня, как утопающий за последнюю соломинку, и стала медленно сползать на песок.

– Плачь, малыш, плачь… все хорошо… я с тобой… мы с тобой, Котенок, мы вместе… все будет хорошо… – повторяла я как в бреду, стискивая обоих детей и по-прежнему не обращая внимания на царящий вокруг ад.

Причем “ад” был самый натуральный – что-то горело, что-то взрывалось, улетало в потемневшее небо с бешеным свистом, парусиновый шатер уже давно унесло в неведомые дали, вокруг метались и верещали непонятные тени, которые, однако, не спешили приближаться.

Впрочем, одна из теней все же осмелилась подойти ближе. Из перечеркнутой всполохами темноты выступил эльф. Постоял пару секунд, сложив руки на груди, спокойный такой, словно ничего экстраординарного не происходит.

Вот только глаза… мне словно ледяной водой по спине плеснуло – этот взгляд… холодный и вместе с тем словно бы удовлетворенный. И предвкушающий. И…

– Ну что же… вот теперь поговорим откровенно, – мужчина небрежно взмахнул рукой, и от визжащего бедлама нас отделила тонкая полупрозрачная пелена. – Настало время окончательно прояснить твое положение в этом мире.

– Я сразу заподозрил, что ты о многом умалчиваешь, к тому же недоумки, не сумевшие толком выполнить поручение, бормотали, что огней было больше, чем два, – эльф задумчиво рассматривал собственный маникюр, не обращая ни малейшего внимания на армагеддон, который царил вокруг. Он и на меня не особенно-то смотрел, говорил словно бы сам с собой.

– Но это все сейчас не важно. Важно другое: на что ты готова пойти, чтобы сохранить жизнь дочери и ее, – тут четкие губы изогнулись в ироничной усмешке, – змееглазых друзей. От шрахаара ты их спасла, но при этом устроила побоище в центре города, спалила чужую собственность, а хозяина добить не догадалась. Вон он, мечется, но скоро опомнится, подсчитает убытки и поднимет вой… и будь уверена, расплачиваться по счетам он заставит именно эраорту, причем весь выводок.

Эльф все же отвлекся от своих безупречных ногтей и поднял на меня насмешливо-уверенный взгляд:

– Конечно, я легко могу выкупить весь этот городишко, а не то что жалкий балаган. И даже подарить змеелицым свободу для меня не проблема. Но вот вопрос… а зачем мне это надо? Что я буду с этого иметь?

Под моей рукой дернулась и тихо зашипела на эльфа Катюшка. Я только крепче прижала к себе дочь, успокаивающе погладив ее по жестким “дредам”, и вскинула подбородок, глядя на шантажиста в упор, открыто и без страха. Чего бы он не потребовал – я дам ему это. И не стану сейчас метаться в сомнениях – уж настолько я разбираюсь в людях (и нелюдях, один черт), чтобы понять: он не просто так завел разговор и уже готов сделать предложение, от которого невозможно отказаться. А это значит, что дети как минимум будут в безопасности.

Да, я отчаянно не хотела, чтобы ушастый рабовладелец знал о том, что в этом мире оказалась вся моя семья, но уж как вышло, так вышло. И раз ему что-то от меня нужно – будем торговаться.

– Чего ты хочешь? – я все так же смотрела на эльфа в упор и намерено отбросила все эти экивоки с “господином”. Мне показалось, что именно сейчас это будет правильно.

– Тебя, – офигеть, еще и усмехается так, словно я спросила о чем-то, что само собой разумеется. – Ты добровольно и осознанно дашь мне клятву личной верности.

– Я и так принадлежу тебе, – пожала плечами, пытаясь в это время быстро обдумать перспективы.

– Не пытайся схитрить, – эльфийская морда скривилась в знакомой усмешке. – Ты подчиняешься обстоятельствам, но никому не принадлежишь. И не считаешь себя обязанной принадлежать. Клятва сделает тебя моей целиком и полностью. Не только твое тело – твои мысли, твои знания, твои действия – все будет принадлежать мне. Ты не сможешь солгать, ты не сможешь уйти, не сможешь спрятаться. Мой зов настигнет тебя даже в другом мире.

– У меня два вопроса, – я склонила голову к плечу и прищурилась: – Что взамен? Конкретно?

– Я выкуплю твою дочь и ее эраорту. Дам им свободу и прослежу, чтобы их не достали местные “мстители”. Дам тебе возможность видеться с ними, дам им убежище в моем доме, если захотят. Отпущу, если решат уйти. Второй вопрос?

– Зачем я тебе так нужна? – меня более чем не устраивали его условия, но выбора все равно не было. Зато была возможность задать важный вопрос. – За каким вообще хреном ты затеял весь этот цирк? Только не говори про роковую страсть, не поверю.

Глава 10

– У меня много причин, и ты, конечно, не ждешь, что я озвучу тебе их все и просто так, – спокойно и чуть насмешливо отозвался эльф. – Хотя бы потому, что у тебя нет выбора. Ты принесешь клятву, даже если я ничего не стану объяснять. Но одну причину… изволь: ни один маг никогда не принесет клятвы перворожденным. Наделенные силой скорее пойдут на смерть, чем отдадут свою свободу. Ты очень… очень ценное приобретение.

Я покрепче прижала к себе детей, чувствуя всем телом, как трясет Катюшку и как, вопреки всему, быстро успокаивается Никитос. И несмотря на действительно безвыходную ситуацию, на общий кошмар и ужас вокруг, не могла не позлорадствовать про себя. С ценным приобретением товарищ ушастый пролетел, как фанера над Парижем. Потому что из меня маг, как из утюга подводный крейсер!

Они просто очень сильно напугали моего сына. Сами виноваты… Никитос прекрасно почувствовал, увидел и Катюшкино отчаянье, и мой ужас. Естественно, ребенок пошел в разнос, и мне не жаль тех, кого затопчут в этой кутерьме, вот ни капли. Детей здесь не было, кроме моих, а взрослые пришли любоваться на чужую смерть добровольно.

Пусть подавится своей клятвой, сейчас мне важно защитить детей, а обо всем остальном я подумаю позже.

– Ты прав, я дам тебе клятву. Прямо здесь и сейчас, или мы закончим разговор в более спокойной обстановке? – я бросила выразительный взгляд в сторону темнеющих в дальнем углу фургонов: туда служители уволокли раненого парня, и именно туда все время непроизвольно косилась дочь. Держалась за меня обеими руками, а смотрела туда.

– Хочешь гарантий? – правильно понял эльф и хмыкнул. А потом сделал… что-то. Видимо, магию, будь она неладна.

Целый отряд свеженьких ушастых врезался в творящееся безобразие и как-то безжалостно-быстро навел порядок. Почти кладбищенский, но порядок.

– Мы уходим, – скомандовал эльф через какое-то время, и я, оглянувшись, увидела, как несколько его воинов протащили мимо нас тело, завернутое в какую-то занавеску. Погрузив свою ношу в чью-то телегу, пара стражников заняла место на облучке и застыла, явно ожидая команды.

– Можешь отвести свою дочь к ее змеелицему, – “хозяин” окинул нас с детьми нечитаемым взглядом. – Отправляйтесь домой, я вернусь позже, и мы продолжим наш разговор.

Ну и слава богу. Что бы ни случилось дальше, а сейчас Катюшка со всех ног кинулась к окровавленному свертку, но меня при этом не отпустила, так и тянула за руку за собой.

– Эрх! – дочь резко откинула тряпку с лица парня, и я снова ужаснулась – он выглядел… неживым он выглядел.

– Не бойся, этот змеелицый еще тебя переживет, – оказывается, эльф никуда не ушел, так и стоял за моей спиной. – В спячку впал, регенерирует. Низшие формы жизни часто лучше приспособлены к выживанию.

Тьфу, зоолог-расист… и хрен с ним, главное, парень жив. Раз он так важен дочери… Да и просто жалко.

А дочь, убедившись, что ее змей действительно просто спит и помирать не собирается, быстро огляделась, вдруг с невнятным вскриком метнулась куда-то в темноту и скрылась среди как попало сваленных фургонов и клеток. Господи, а звери?! А если какой-то хищник выбрался на свободу и сейчас…

Но я даже не успела как следует испугаться, а Катюшка уже бежала обратно… с ребенком на руках.

– Нда… я надеялся, что забудет, – почти интимно дохнул мне в ухо чертов рабовладелец и по-хозяйски положил руку на плечо. Да чтоб ты провалился, ирод, со своими “уместными” жестами и комментариями! То клятвы ему, то… нет, не буду даже обращать внимания, не до него сейчас.

Катюша остановилась в шаге от меня и подняла нерешительные глаза. То есть как нерешительные… скорее испуганно-отчаянные:

 

– Мам… это Шику. Он теперь мой, – и снова этот взгляд. Интересно, она сама верит, что я прогоню малыша? Или это просто стресс?

В любом случае, я решила, что надо немного разрядить атмосферу, дочь едва на ногах стоит, малыш у нее на руках вообще непонятно в каком состоянии, но вцепился намертво. Как Никитос в меня.

– Ну что сказать… я не ожидала, конечно, что так рано стану бабушкой, – и подмигнула дочери, так глупо, неуместно, когда и я и она напряжены до предела… но ведь помогло! Котенок ощутимо расслабилась и даже почти улыбнулась. – Но раз уж ты так решила, может, дашь малыша мне? Надо посмотреть, все ли с ним в порядке.

За спиной снова фыркнули. Лошадь он, что ли?

– И тебе не противно? – поинтересовался эльф таким тоном, что я даже обернулась, чтобы одарить его возмущенно-недоумевающим взглядом. – Я могу понять, что материнский инстинкт, это свойство низших условно-разумных, заставляет тебя принять существо, в которое вселилась душа твоей дочери. Но чужой детеныш? Другой расы? – пухлые губы презрительно скривились.

Катюшка вздрогнула и прижала ребенка к себе еще крепче, а у меня внутри поднялась волна дикой злости. Ах ты… козел! Расист! Сволочь ушастая!

– Нет, мне не противно, – да, я и таким тоном умею разговаривать! Замораживающе-холодным, без явной злобы, но давая понять все, что думаю о собеседнике. – Это просто ребенок, к тому же это теперь МОЙ ребенок.

– Обычно люди боятся змей, – как ни в чем не бывало пожал плечами ушастый, и в его раскосых глазах среди отблесков догорающего пожара мне почудилась насмешка. – А маги вообще равнодушны к потомству и полностью зациклены на себе. Особенно женщины. Ни одна из магинь не прикоснулась бы к младенцу, тем более чужой расы, даже кончиком ногтя. И тем более не стала бы жертвовать собой. Ты понимаешь, что твои инстинкты делают тебя уязвимой?

Я очень осторожно поставила на землю Никитку, слегка подтолкнула его к сестре – Кукушонок с готовностью протопал пару шагов и обхватил Катюшку за талию. Дочь отчетливо всхлипнула и присела, свободной рукой притянув брата к себе. А сама я так же бережно приняла из ее рук обморочно-расслабленное тельце… как она сказала? Шику? Вот кстати… я же помню, как кровь и ошмётки зверюги летели на нас тучей, куда они потом делись? Я чистая, дочь чистая, Никитос, зелененький малыш… даже обморочный крокодил – и тот словно после глубокой санобработки. Плечо разворочено, занавеска, в которую он был замотан – та почти насквозь в крови, но и только. На нем самом и на одежде – ни пятнышка. И что это было? А, потом разберусь. Если вспомню…

Подхватив зелененького на руки и заглянув в бледное испуганное личико, я улыбнулась малышу и только после этого соизволила ответить эльфу:

– Да, понимаю. Вот только эти же инстинкты делают меня сильнее всех ваших магинь, вместе взятых! – и понимай как хочешь, а мне некогда.

У ребенка шок, а еще, мне кажется, он переохладился. Охо-хонюшки… Я же ничего не знаю о физиологии этой расы. Как тут разобраться? В любом случае надо отвезти детей домой, согреть, умыть, накормить, осмотреть. А не лясы точить про инстинкты и магию.

– Не кажется ли господину, что мы здесь слишком задержались? Ваш племянник и ваша собственность устали и замерзли! – это у меня такой сварливо-противный голос? С мужем я в жизни так не разговаривала, а тут прямо не рабыня, а жена-тиранша. Как бы по башке не получить за такие выкрутасы.

Но нет, эльф только хмыкнул что-то неразборчиво-насмешливое себе под нос и эдак выразительно повел плечом. Его устраивает моя сварливость? Или забавляет? Или ждет, гад, когда клятву дам, чтобы потом отыграться?

Да наплевать. Домой хочу. В идеале – по-настоящему домой, чтобы весь этот другой мир оказался сном, но надежды на это мало, так что пока сойдет и эльфийское поместье, в котором есть тепло, еда и вода.

Всю обратную дорогу в паланкине мы даже не разговаривали. Просто сбились в плотный клубок, дети прижимались ко мне, я обнимала их и тихо, чтобы они не заметили, плакала. Маленькие мои, родные… наизнанку вывернусь, но больше ни одна скотина на вас даже косо не посмотрит!

Едва добравшись до теплой, нормально освещенной комнаты, я тут же забыла и про скотин, и про эльфов, даже про главную помесь первого со вторым и то не вспомнила. Никитос, который не иначе как в награду за мои страдания вел себя как идеальный ребенок, получил кружку теплого молока, печенье и мишутку. И отправился в кровать – не спал, таращился сонными глазенками, но обнимал игрушку и лежал тихо.

Я тем временем наскоро еще раз ощупала и осмотрела дочь, убедилась, что, несмотря на почти дистрофическую худобу и нервную дрожь, ничего особо угрожающего в ее состоянии нет, и попыталась запихнуть ее под то же одеяло, что и сына.

Не тут-то было. Во-первых, немного отошел от шока ее чешуйчатый малыш – и устроил настоящую истерику при попытке оторвать его от Кати. А во-вторых, зашевелился и застонал взрослый “какадил”, которого как затащили к нам в комнату, так и бросили, благо что на диван у окна, а не на пол.

Глава 11

Подхватив зелененького на руки и заглянув в бледное испуганное личико, я улыбнулась малышу и только после этого соизволила ответить эльфу:

– Да, понимаю. Вот только эти же инстинкты делают меня сильнее всех ваших магинь, вместе взятых! – и понимай как хочешь, а мне некогда. У ребенка шок, а еще, мне кажется, он переохладился. Охо-хонюшки… Я же ничего не знаю о физиологии этой расы. Как тут разобраться? В любом случае надо отвезти детей домой, согреть, умыть, накормить, осмотреть. А не лясы точить про инстинкты и магию.

– Не кажется ли господину, что мы здесь слишком задержались? Ваш племянник и ваша собственность устали и замерзли! – это у меня такой сварливо-противный голос? С мужем я в жизни так не разговаривала, а тут прямо не рабыня, а жена-тиранша. Как бы по башке не получить за такие выкрутасы.

Но нет, эльф только хмыкнул что-то неразборчиво-насмешливое себе под нос и эдак выразительно повел плечом. Его устраивает моя сварливость? Или забавляет? Или ждет, гад, когда клятву дам, чтобы потом отыграться?

Да наплевать. Домой хочу. В идеале – по-настоящему домой, чтобы весь этот другой мир оказался сном, но надежды на это мало, так что пока сойдет и эльфийское поместье, в котором есть тепло, еда и вода.

Всю обратную дорогу в паланкине мы даже не разговаривали. Просто сбились в плотный клубок, дети прижимались ко мне, я обнимала их и тихо, чтобы они не заметили, плакала. Маленькие мои, родные… наизнанку вывернусь, но больше ни одна скотина на вас даже косо не посмотрит!

Едва добравшись до теплой, нормально освещенной комнаты, я тут же забыла и про скотин, и про эльфов, даже про главную помесь первого со вторым и то не вспомнила. Никитос, который не иначе как в награду за мои страдания вел себя как идеальный ребенок, получил кружку теплого молока, печенье и мишутку. И отправился в кровать – не спал, таращился сонными глазенками, но обнимал игрушку и лежал тихо.

Я тем временем наскоро еще раз ощупала и осмотрела дочь, убедилась, что, несмотря на почти дистрофическую худобу и нервную дрожь, ничего особо угрожающего в ее состоянии нет, и попыталась запихнуть ее под то же одеяло, что и сына.

Не тут-то было. Во-первых, немного отошел от шока ее чешуйчатый малыш – и устроил настоящую истерику при попытке оторвать его от Кати. А во-вторых, зашевелился и застонал взрослый “какадил”, которого как затащили к нам в комнату, так и бросили, благо что на диван у окна, а не на пол.

Катюшка мгновенно вывернулась из-под моих заботливо-суетливых рук и ринулась к парню, причем чешуйчика прихватила с собой. Они вдвоем вцепились в едва живого змеелюда и дружно пустили слезу.

Змеелюд же, едва продрав глаза, дернулся и попытался скатиться с дивана на пол, при этом запихнув детей куда-то себе за спину.

– Так, стоп! – пришлось вмешаться, поймать за ветхий шиворот дочь, подхватить чуть ли не у самого пола опять съежившегося от испуга змееныша, а самого подранного воителя и вовсе удерживать на месте, упираясь коленом в здоровое плечо. Верткий, дурень, и сильный. Так дернулся, что я едва не отлетела в другой конец комнаты за компанию с детьми.

– Да успокойся ты! Катя! Скажи жениху, что я нормальная теща и не кусаюсь! – я с трудом удержала равновесие, еще и расслабленно пискнувшим чешуйчиком мастерски отжонглировала, но не уронила и требовательно уставилась на дочь: – Если меня, конечно, не выводить.

Катерина не подвела – в одно движение оказалась рядом с озадаченно оглядывающимся змеелюдом и… очень выразительно на него зашипела. Ой, я сама бы испугалась.

А “какадил” не испугался, только оскалился и зашипел в ответ тоже очень грозно. И сердито. И снова осмотрелся, уже осмысленным взглядом, мгновенно оценил обстановку: комнату, разбросанные детские вещи и игрушки, меня с его ребенком на руках, любопытно привставшего на кровати Кукушонка… и почти мгновенно успокоился.

Ну как успокоился. Шипеть перестал. И очень внятно выдал Катерине-спасительнице: – Дура! Соплячка! Куда ты полезла, безмозглая?! На что ты рассчитывала?! Еще раз… еще раз так сделаешь – выпорю так, что неделю сесть не сможешь!

– Сам идиот! – в запале прокричала обиженная в лучших чувствах дочь и как заправская скандалистка уперла руки в боки. – Если бы ты умер, думаешь, мы надолго тебя пережили бы?!

– У меня был шанс! А тебя разорвут сразу, глупая девчонка! Если ты еще раз…

– Не будет никакого “еще раза”, – я решила, что все же стоит вмешаться, подошла и положила свободную руку дочери на плечо. Ох, блин, ее опять трясет… – Вас выкупили, и как бы дальше ни повернулось дело, на арену никто из вас не вернется.

– Откуда такая уверенность? – по тому, как сгруппировался этот недобитый “рыцарь”, было понятно, что он не только не верит в чудеса, но еще и намерен с боем отбивать у меня своего змееныша. Ой, мамочки, у него лицо начало меняться… как на арене! – Поставьте моего сына и отойдите. Я вас не знаю, и…

– Это моя мама, дурак! – Катюшка зло сжала кулаки и снова всхлипнула. Довели ребенка – она никогда не была плаксой, даже в младенчестве.

– Что ты несешь? Это человечка! – недоверчиво фыркнул змеелицый, но угрожающие клычищи спрятал. – Твоя мать… – он вдруг замолчал, словно споткнулся о какую-то мысль. Посмотрел на меня большими глазами (у него и так немаленькие, но тут стали и вовсе в пол-лица). И тихо переспросил: – Вы тоже пришли из-за облаков?

– Насчет облаков мне ничего не известно, – я устало пожала плечами, подошла и села на обтянутый парчовым чехлом диван рядом с парнем. Ну а что… после таких приключений ноги не держат, а мужик вполне вменяемый, чувствую, что не кинется. А еще мне кажется, что надо как-то встряхнуть и дочь, и “зятя”, и себя заодно. Сбить с трагического настроя, разорвать это нездоровое напряжение.

– Держите вашего сына. Но имейте в виду, что ребенка надо покормить, выкупать и уложить спать как можно быстрее. Раз ваше плечо уже почти в норме, будьте любезны заняться родительскими обязанностями, пошипеть и поругаться вы успеете потом. Катерина, не стой столбом, иди сюда. Раз уж выскочила замуж в тринадцать лет – будь добра поухаживать за мужем и ребенком, а потом уже будешь ему мозг пропиливать. Я тебя сколько раз учила – сначала питание, потом воспитание.

Катюшка недоуменно моргнула, а потом, слава богу, словно встряхнулась, и в ее глазах сверкнул привычный упрямый огонек, из них исчезла эта жуткая, тусклая, усталая безнадежность.

“Зять” тоже сначала слегка опешил, безропотно принял из моих рук ребенка, а потом вдруг хмыкнул:

– Да, это точно твоя мать. Не успела толком познакомиться, уже командует.

Рейтинг@Mail.ru