Дмитрий Распопов
Мастер клинков. Начало пути
Я обрадовался:
– Давайте так и сделаем. Ведь его величеству всё равно, от кого из нас деньги, а земля теперь моя.
Клерк вежливо кивнул и спросил:
– Вносите ту же сумму, что и в прошлом году?
Я кивнул и достал из‑за пазухи кошелёк с золотом. Ещё вчера я достал из своего дорожного пояса всю сумму, необходимую для налога, и переложил деньги в кошель.
– Здесь пятьдесят кесариев, – сказал я, просовывая мешочек в окошко решётки.
Казначей быстро взял его, развязал и принялся медленно считать деньги, рассматривая каждую монету.
«Наверное, фальшивки ищет», – догадался я.
Закончив счёт, он кивнул мне и, отнеся деньги куда‑то в дальний угол своей комнаты, вернулся ко мне с небольшим листком пергамента. Достав письменные принадлежности, чиновник написал расписку и протянул её мне, добавив к листу ещё небольшой пакет.
– Что это? – удивлённо спросил я, показывая на пакет.
– Стандартное приглашение всем сдавшим налог на обязательный, – казначей голосом подчеркнул это слово, – королевский бал по случаю празднования окончания года.
Убедившись, что расписка заполнена верно, в точности как те, что хранились у барона, я поблагодарил клерка и вышел с секретарём в коридор.
Как только закрылась дверь, в глубине комнаты казначея возникла фигура, при виде которой этот достаточно солидный чиновник начал дрожать, как былинка на ветру.
– Барон заплатил налог?
Клерк, не в силах произнести ни слова, только судорожно кивнул.
– Приглашение передал?
Снова кивок.
– Сказал, что бал обязательный?
Клерк усиленно закивал и не мог остановиться до тех пор, пока фигура не скрылась за фальшивым куском стены, скрывавшим потайной ход.
Оставшись один, дежурный казначей облегчённо вздохнул, посмотрев по сторонам, извлёк из неприметного ящика, стоявшего в ряду таких же и содержащих земельные реестры, бутылку вина и хорошо к ней приложился.
Ласково улыбнувшись бледному секретарю и помахав ему рукой на прощание, я вышел из здания казначейства. Идя в сторону конюшни, я открыл пакет и достал приглашение.
«Сим приглашением Его Божественное Величество король Шамора Нумед III приглашает своего вассала на ежегодный бал в честь окончания года. Бал состоится в Большом Рубиновом Зале 30 десата, начало официальной части в 15 часов».
«Слишком много заглавных букв у его величества», – с улыбкой подумал я.
Рон обнаружился на конюшне в окружении пятерых нубийских воинов. Темнокожие гиганты в своих парадных доспехах выглядели завораживающе. Вся компания, вольготно устроившись около моей брички, с удовольствием угощалась вином. Увидев меня, один из них подмигнул Рону и сказал ему на нубийском:
– Сопляк похож на твоего хозяина, судя по твоему описанию.
Воины засмеялись.
Я сморщился и заявил в пространство на том же языке, конкретно ни к кому не обращаясь:
– Куда ни пойду, одни гориллы кругом.
Воины замерли, удивлённо на меня вылупившись. Пройдя мимо них, я собрал с подножки брички еду и закуску и вручил её одному из воинов. Под всеобщее молчание я забрался внутрь и сел на сиденье.
– Ты со мной? – спросил я Рона на нубийском.
Тот с усмешкой скосился на своих собратьев и ответил:
– Да, конечно. Газил, встретимся вечером в «Ножах», – сказал он одному из них и запрыгнул ко мне в бричку, забрав вожжи.
Так мы и поехали, под молчание нубийских воинов.
– Чему они так удивились? – спросил я Рона, когда мы достаточно отдалились от конюшни.
– Ты заговорил на фархи, – улыбнулся мне Рон, – а с этими воинами мы из одной области Нубии. Так что ты должен признаться, кто тебя уменьшил и перекрасил в белый цвет.
– Они чего, подумали, что я нубиец? – не понял я его юмора.
– Выговор у тебя без акцента, – пояснил мне смеющийся Рон. – Куда едем?
– Сначала к ювелиру, – ответил я, – будем менять последний подарок барона.
– Тогда поедем к одному моему знакомому, – улыбнулся Рон, – он назовет рыночную цену твоему подарку, а уж ты сам решишь, продавать ему или обратиться к другим ювелирам.
Я согласился с ним, тем более нубиец отлично знал столицу и оказался для меня незаменимым проводником. Я не раз порадовался, что в тот день попал в трактир и нанял нубийца, мне теперь не было жалко ни одного асса из выплачиваемого ему жалованья.
Как и следовало ожидать, Рон привёз меня не в центр города, к какому‑нибудь известному ювелиру, а к ростовщику и по совместительству скупщику краденого. Когда мы заходили в его дом, поручив лошадь одному из слуг, то встретили нас там две личности характерной бандитской наружности.
Да и Рон тихо поведал, что, несмотря на занятие противозаконной деятельностью, ростовщик не связывается с кем попало, а покупает только у проверенных годами людей.
– Рон, ты ли это? – раздался голос слева от нас.
Мы с Роном синхронно повернулись и увидели радостного толстячка, который неспешно вышел к нам из боковой комнаты.
– Привет, Толстяк, – улыбнулся Рон, пожимая протянутую руку, – как поживаешь?
– Плохо, как обычно, – толстяк смешно сделал грустное и трагичное лицо, – совсем меня разорили налоги.
Рон засмеялся:
– Ага, а год от года ты пухнешь исключительно с голодухи.
Толстячок рассмеялся, но тут же, перейдя на серьёзный тон, спросил:
– Давненько ты не показывался в городе… Никаких проблем у тебя нет? Сам знаешь, не хочу подставлять дело.
– Обижаешь меня, Торим, стал бы я тебя подставлять?
– Ну вот и отлично, – опять заулыбался хозяин, – представишь мне второго гостя?
– А, да, – спохватился Рон, – Торим – это мой нынешний наниматель, барон Максимильян.
Я вежливо кивнул ростовщику. Невзирая на все его улыбки, я видел, как тот на нас смотрит, его взгляд, в полную противоположность мягкому, добродушному выражению лица, оставался холодным и прикидывающим. Было полное ощущение, что глаза Торима, пробежавшись по мне, оставили царапины, подобно двум иглам. «Двуличный человек», – заключил я про себя.
– Вы по делу или в гости к старому Ториму? – по‑прежнему улыбался толстяк.
– По делу, – ответил я, – хотелось бы получить у вас оценку моим камням. Если цена меня устроит, то могу вам же и продать. Рон порекомендовал вас как честного торговца.
– Да‑да, конечно, я могу оценить камни по рыночной цене, – добродушно ответил тот, но его холодные глаза всё более утверждали меня во мнении, что доверять его словам не стоит, даже с учётом рекомендации Рона.
– Вот, взгляните. – Я протянул ему мешочек с тремя камнями, найденными в тайнике камина.
Торим осторожно развязал его и, засунув внутрь толстые, как сардельки, пальцы, вытащил один из камней и подошёл к окну, в рамы которого были вставлены небольшие полупрозрачные квадраты стекла, говорившие о достатке хозяина. Приоткрыв раму, хозяин принялся рассматривать камень в свете солнца, поворачивая его под разными углами. Затем такому же изучению подверглись два оставшихся камня.
Длилось это довольно долго, но наконец завершилось, и Торим повернулся к нам:
– Дам за всё тридцать кесариев.
Я молча протянул руку за мешочком. Что бы Рон про него ни говорил, но почему‑то этот тип не понравился мне с самого начала. Толстяк, не отдавая мешочек, сказал:
– Вы не сможете продать их никому другому, даю слово.
– Камни, – спокойно повторил я, не убирая руки. Толстяк чуть скривился, но мешочек отдал. – Мы уходим, – сказал я больше для Рона, чем для Торима, и пошёл к выходу. Рон молча последовал за мной. – Гнилой он какой‑то, твой знакомый, – поделился я с ним, когда мы поехали к другому ювелиру. Этого Рон знал только понаслышке, просто часто проходил мимо его мастерской, когда шёл с друзьями веселиться в один из своих любимых кабаков. – Смотришь на него, вроде бы нормальный, а приглядишься… В общем, не понравился мне он, – постарался я оформить свои впечатления.
– Ничего не буду говорить, – нахмурился Рон, – пять лет назад был нормальный мужик, но я верю твоей интуиции, людей ты чаще всего правильно видишь.
Я улыбнулся:
– С чего ты так решил?
Рон тоже улыбнулся, когда отвечал:
– Лично я никогда бы не доверил свои деньги тому деревенскому старосте, а уж тем более не разрешил бы делить свою выручку трактирщику.
– Тут всё проще, – засмеялся я. – Мой метод убеждения прост, как всё вокруг: кнут и пряник. Кнут – их семья, сам же видел сына трактирщика, а пряник – это доверие, которое легко подорвать.
Рон рассмеялся:
– Да уж, с тобой никогда не соскучишься.
Мы немного поплутали по городу, так как Рон слегка подзабыл месторасположение мастерской, вернее, помнил её только как ориентир на пути к кабаку. Пришлось ему поспрашивать у прохожих, хотя, как оказалось, здешние прохожие делились на два типа: те, кто при первом же слове нубийца пугливо убегал, и те, кто на все вопросы отвечали, что ничего не знают.
Как ни странно, но дорогу нам помог найти сам ювелир. Как выяснилось по пути, он шёл от клиента, у которого получил заказ, и очень удивился, когда у него спросили, как пройти до его же мастерской. Разговаривая с мастером, я одновременно к нему присматривался, но никаких опасений – чисто внешне – он у меня не вызвал. Возможно, конечно, что я ошибался, но всё же узнать, какую цену камням даст он, было необходимо.
– Камни необычные, весьма необычные… Простите мой вопрос, но где вы их взяли, господин? – поражённо вертел он их в руках, снова и снова рассматривая на свету в своей мастерской.
– В чём же их необычность? – удивился я. – Бриллианты, они и в Нубии бриллианты, чем больше, тем дороже.
– Сразу видно суждение непрофессионала, – улыбнулся мастер. – Размер, конечно, имеет значение, но не всегда. Если камень тусклый, с вкраплениями посторонних примесей, то, каков бы он ни был по размеру, по стоимости он проиграет чистому камню намного меньшей величины. Однако же здесь несколько другая ситуация. В данном случае просто камни такой величины стоили бы кесариев пятьдесят, если бы не одно но.
– Какое? – удивился я, с интересом слушая мастера.
– Огранка камней, – важно сообщил он, оглядывая камни ещё раз. – Она крайне необычна, так не гранят камни ни люди, ни гномы.
– Что же в ней удивительного? – опередил меня удивлённый нубиец.
– Я не знаю, как мастер, гранивший кристаллы, сумел это сделать, – натянуто улыбнулся нам ювелир. – У нас нет инструментов, способных сделать такие идеальные грани, под такими углами.
– И сколько тогда эти камни стоят? – поинтересовался я.
– Скорее всего, нисколько, – покачал головой ювелир.
– Почему это? – в один голос воскликнули мы с Роном.
– Потому что только очень глупый или очень смелый человек их купит, – ответил нам мастер, сбрасывая камни в мешочек и протягивая его мне. – Если вам интересно, я могу озвучить своё предположение, но уточню сразу – это всего лишь предположение и не более.
Мы с Роном превратились в статуи внимания.
– Я думаю, эти камни со времён войн с неназываемыми, – тихо сказал мастер. – Только это может объяснить их совершенную огранку.
После запретного слова в комнате настала тишина.
– Нам за них тридцать кесариев предлагали, – наконец тихо сказал я.
– Продайте их и никогда больше с такими не связывайтесь, иначе вами заинтересуется Священный Орден паладинов, – оглянувшись вокруг, тихо сказал мастер. – Говорю это вам только потому, что вижу – камни попали к вам случайно.
– Наследство от отца, – подтвердил я.
Тот облегчённо вздохнул:
– К счастью, я в вас не ошибся.
– Ладно, спасибо вам большое, мы подумаем, как поступить с камнями, – поблагодарил я ювелира, и мы с Роном, притихшие, вышли к своей повозке.
– Вляпались, – смачно ругнулся Рон, плюнув на мостовую.
– Ты про Торима подумал? – мрачно спросил я.
– Угу, он видел камни и не просто так сказал, что мы их никому не продадим.
– К сожалению, в тот момент мы смысл его слов не поняли, – огорчённо ответил я.
– Может, вернуться и продать их ему? – спросил меня Рон.
– Нет уж, ему я и снега зимой не продам, – сказал я, – но от камней надо как‑то избавиться. Осталось придумать как, не паладинам же их отдавать, сразу в пыточную загребут.
Вечером к Рону пришли его друзья из нубийской стражи, и они шумно отмечали всю ночь свою встречу. В этом им очень помогал Ортега, который, оказывается, был с ними знаком. Я под предлогом усталости остался в своей комнате на чердаке, обдумывая слова ювелира. Ведь это, по сути, была первая ниточка, ведущая меня к магам. Правда, тянулась она над озером раскалённой лавы, и одно моё неловкое движение могло привести к падению.
Весь следующий день я посвятил посещению местных портных, чтобы одеться по столичной моде. Мой выбор остановился на одном из них после просмотра готовой продукции. По понятным причинам швейных машинок тут не было, поэтому я выворачивал одежду наизнанку и придирчиво рассматривал швы.
Именно его работой я остался доволен, поэтому и заказал у него камзол и местные смешные шорты в форме фонариков, называвшиеся бриджами. Мне очень понравился один готовый черный с серебром костюм, приготовленный для другого заказчика, я заказал такой же, а кроме того, ещё и зимнее платье, чтобы надеть сверху.
Портной быстро и профессионально обмерил меня и сказал, чтобы я завтра приходил на примерку. Камзол с бриджами он обещал сшить за три дня, а зимний костюм – ещё через день. Меня это полностью устроило.
Оставшиеся до бала дни пролетели незаметно: днём я гулял с Роном по городу и заходил на примерки к портному, а вечерами или развлекался с его друзьями в таверне, или читал книги по этикету и истории Шамора. Вино я, правда, не пил, а просто сидел и слушал истории о жизни дворцовой стражи. Один раз даже пришлось поучаствовать в драке, которую затеяли Ортегины завсегдатаи, занимавшиеся разными тёмными делами.
Правда, махнуть кулаками я успел всего пару раз, поскольку тёмнокожие воины двигались как молнии, сметая всё на своём пути. Я воочию смог увидеть действия гвардейского полка его королевского величества. После этой драки количество клиентов у Ортеги резко убавилось. Как объяснил мне Рон, до того момента, пока мы с ним из таверны не съедем. Впрочем, хозяин в обиде не был, так как воины гвардии оставляли после своих гуляний приличные деньги, а друзей у Рона оказалось очень много.
Книги покупать оказалось накладно, поскольку стоили они неимоверно дорого. Пришлось мне ограничиться несколькими самыми основными и перечитывать их по нескольку раз, запоминая события и правила.
Наконец настал день бала, которого я ждал с некой дрожью в сердце, всё же это был первый мой бал в жизни. Я испытывал понятное волнение, так как на королевском бале соберутся все самые знатные дворяне королевства, и мне бы не хотелось опозориться. В глазах общественности следовало выглядеть достойно, потому как сколько ещё мне жить в этом мире – я себе не представлял, а значит, связями и знакомствами обзаводиться придётся.
Утром тридцатого я встал пораньше и спустился на кухню. С вечера я договорился с Ортегой, чтобы мне к утру приготовили большую лохань с горячей водой для купания. На мои странные выходки вроде этой – мытья посреди недели – все слуги постоялого двора давно перестали обращать внимание. Как сказал мне Несс, который теперь обращался ко мне с исключительным почтением, я проходил у всех как «нормальный парень, но с большими причудами», а поскольку я никого не бил и не убивал, то такие причуды легко списывали на знатность происхождения.
Когда я зашёл на кухню, в большую лохань, используемую обычно для стирки белья, два поварёнка вёдрами таскали воду. Увидев меня, они принялись передвигаться ещё быстрее, и вскоре я уже плескался в лохани, с удовольствием погружаясь под воду с головой. Единственное, что меня огорчало, – это отсутствие нормального мыла и шампуня, приходилось довольствоваться местными средствами.
Пока я плескался и тёр себя подобием мочалки, голова была занята расчётом времени поездки ко дворцу. Явно выходило так, что выехать нужно пораньше, чтобы не толкаться с приезжающими экипажами. Осталось решить только один вопрос – насколько раньше?
Вылезая из лохани и заворачиваясь в сухую простыню, я решил, что за два часа до начала будет нормально. Ехать до дворца от постоялого двора нужно было ещё около часа, поэтому ровно в двенадцать часов я был одет в новенькое отглаженное платье и, по словам Рона, сиял как «новый котелок». Бричка и лошадь были вычищены по моему приказу ещё вчера, поэтому, заставив Рона надеть специально купленную для этого случая одежду оруженосца дворянина, я устроился в бричке.
– Ждать тебя вообще? – спросил меня Рон, когда до дворцовой конюшни осталось всего несколько метров.
– Не знаю, Рон, – ответил я.
Места на конюшне уже маловато, а ведь я приехал на целых два часа раньше. Видимо, не я один оказался таким предусмотрительным, поскольку экипажи прибывали со всех сторон и только некоторые гости могли беспрепятственно заезжать во дворец, все остальные вынуждены были оставлять свои транспортные средства на конюшне.
– Давай сделаем так, – предложил он, осматриваясь вокруг. – Я буду ждать тебя на постоялом дворе «Красная роза», он неподалёку отсюда, дойдёшь до него сам. Сегодня вся стража участвует в патрулировании, даже пару гвардейских полков задействовали для охраны порядка, так что должен дойти спокойно, тем более что недалеко.
– Договорились, – радостно кивнул я, давая ему три кесария, чтобы не скучал дожидаясь.
Рон поблагодарил меня за щедрость и, довольный, укатил.
Я посмотрел, в какую сторону он поехал, а затем пошёл к воротам дворца. Там собралась небольшая очередь из дворян, которая, впрочем, быстро продвигалась. Причину заминки я увидел, когда сам подошёл ко входу. Стоявшие там нубийские гвардейцы внимательно проверяли у каждого входящего пригласительные билеты.
– Ваш билет, господин, – невыразительным голосом сказал мне нубиец, когда подошла моя очередь.
Я подал билет. Воину хватило всего нескольких секунд, чтобы удостовериться в его подлинности и, вежливо улыбаясь, поблагодарить меня, сказав, чтобы я не терял билет, потому что внутри будет ещё одна проверка.
Понятное дело, где находится указанный в приглашении Большой Рубиновый Зал, я не знал, но надеялся, что попаду в него, последовав за остальными дворянами. Я шел, с любопытством озираясь по сторонам. Смотреть действительно было на кого: мужчины и женщины, девушки и юноши, все прекрасно одетые, оживлённо беседующие, нескончаемой чередой двигались от дворцовых ворот. Через пару минут наблюдений у меня сложилось впечатление, что все они друг с другом знакомы, так как мужчины ежесекундно друг с другом здоровались, а женщины еще и останавливались, чтобы пощебетать между собой.
Мимо меня прошествовал важного вида мужчина, одетый в странного покроя одеяния. Память, как обычно в такие моменты, высветила образ служителя Единого в праздничных одеяниях.
«Сюда, значит, и священники приглашены», – удивился я, поскольку заметил ещё несколько так же одетых персон. Все они с важным видом шли во дворец и раздавали благословения просящим его дворянам. Я заметил, что все, рядом с кем проходил священник, обращались к нему за благословением. «Мне следует поступить так же, чтобы не выделяться», – пришла ещё одна мысль.
Пройдя ещё один пост проверки, мы вошли во дворец, и я опять пошёл в общей массе, так как коридор тут сужался. Он привёл нас всех в большой зал, который уходил далеко вперёд.
– Я так волнуюсь, – услышал я слова проходящей молоденькой девушки, – ведь сегодня Виктор обещал попросить благословения у моих родителей.
– Думаешь, они согласятся? – сомневающимся голосом спросила её подруга.
Узнать больше мне не удалось, так как, заметив меня, девушки замолчали и быстро растворились в толпе.
Я посмотрел им вслед и увидел, как рядом со мной остановился священник, увлечённый беседой с другим священнослужителем. Правда, первый был в очень скромных одеждах, можно было даже сказать, что одет он был беднее всех остальных священников. «Как раз мне подойдёт, чтобы лишнего внимания не привлекать», – подумал я и, дождавшись, когда он закончит разговор, обратился к нему для благословения.
– Отче, благословите меня, – обратился я стандартной фразой, неоднократно тут звучавшей.
Все разговоры вокруг мгновенно стихли, и на меня изумлённо уставились все, кто услышал моё обращение.
У меня немного задрожали колени, я явно сморозил какую‑то глупость. Решив идти до конца, я преклонил одно колено, хотя тут никто так не делал, и повторил фразу по‑другому:
– Пусть Единый коснётся меня своей благодатью.
Круг молчания вокруг меня увеличился ещё больше, и я поднял глаза на священника, к которому обращался. Он спокойно рассматривал меня, а затем внезапно сделал ко мне шаг и подал для поцелуя руку с перстнем, украшенным знаком Единого.
Боковым зрением я увидел, что его поступку окружающие удивились даже больше, чем моей просьбе. Я прикоснулся губами к перстню и поблагодарил священника.
Он заглянул мне в глаза и сурово сказал:
– Крепи свою веру, сын мой, и моё благословение пребудет с тобой.
Сказав это, он повернулся и пошёл дальше по залу. А я, хоть и поднялся с колена, но никак не мог затеряться в толпе: куда бы я ни шёл, всюду меня преследовали удивлённые взоры, а шепотки передающихся новостей опережали мои шаги. Я посмотрел священнику вслед: пространство перед ним моментально расчищалось, и люди просто шарахались с его пути. Это явно оказался не простой служитель Единого, так как, завидев его, все священнослужители кланялись ему в пояс.
«Надо же так вляпаться, – раздраженно подумал я про себя. – Интересно, кто это вообще, что все его боятся?»
Любопытство терзало меня всё сильней, поэтому, не выдержав, я подошел к ближайшему священнику и спросил его:
– Отче, скажите, пожалуйста, кто благословил меня? Вон тот священник в простых одеждах?
Священник вытаращился на меня, как будто я свалился с луны, но всё же ответил, прежде чем убежать от меня как от прокажённого:
– Это брат Антоний, глава Священного Ордена паладинов.
«…!!!..!!..» – Из всех моих мыслей, выражающих отношение к самому себе, приличными были только предлоги «в» и «на». «Вот ты дигрод, – обзывал я сам себя, даже спустя десять минут, – нашёл у кого попросить благословление – у главы инквизиции! Почему же сразу не у Единого?»
Внезапно кто‑то тронул меня за рукав. Я удивлённо повернулся и наткнулся на стальной взор взрослого мужчины, который не отпускал мой рукав.
– Что вам угодно, сударь? – возмутился я такой наглостью.
– Барон Максимильян, герцог Валенса просит вас зайти к нему, – наклонившись ко мне, тихо произнёс он.
Тут я струхнул окончательно. Если встреча с главой местной инквизиции прошла для меня практически бесследно, то отказаться от приглашения герцога самой большой провинции Шамора не смел никто. Даже если бы он был просто наместником Турана, мне бы пришлось пойти, а уж то, что герцог руководил местным аналогом ФСБ, называемым Тайной канцелярией, уже само по себе наводило меня на печальные мысли.
О деятельности этой канцелярии мало знали, но много говорили. Сидя с друзьями Рона в таверне, я множество раз был свидетелем тому, как воины понижали голос, когда речь заходила о ней, а ведь кругом, кроме друзей, никого не было. Болтали об этой конторе всякое, но, как я понял, общим было одно: люди, попавшие туда, практически никогда не возвращались.
Обречённо вздохнув, я поплёлся за человеком, пригласившим меня. Заведя меня в какое‑то коридорное ответвление, провожатый вежливо предложил завязать мне глаза платком. Деваться было некуда, и я согласился, хотя вряд ли моё согласие имело хоть какое‑то значение. Затем он очень аккуратно повёл меня куда‑то, всегда предупреждая о ступеньке или подъёме. Ходили мы около десяти минут.
Я почувствовал, как мы вошли из холодных коридоров в жарко натопленную комнату.
– Можете снять повязку, барон, – раздался сбоку спокойный незнакомый голос.
Я снял повязку с глаз и повернулся в сторону говорящего.
Возле горящего камина в глубоком кресле сидел герцог и смотрел на меня. Наши взгляды встретились, и я, подойдя ближе, лучше его рассмотрел. В этом сухощавом невысоком человеке не было ничего примечательного. Я смотрел на его лицо и никак не мог его запомнить, казалось, это не лицо, а приклеенная маска. Всё, начиная от его немигающего взгляда до неподвижных волос, казалось ненастоящим. Подходя к нему ближе, я с трудом представлял, как вести себя с этим человеком.
– Я полагал, что вы несколько старше, – любезно сказал герцог, показывая мне рукой на кресло напротив своего.
Его «маска» ничуть не дрогнула при изменении его интонации.
– Я вообще, ваша светлость, о вас ничего не знаю, – любезно ответил я, садясь в указанное кресло, и приготовился слушать, раз он меня вызвал, значит, есть какие‑то на это причины, ведь не на мои красивые глазки он хочет посмотреть.
– Если бы вы, барон, что‑нибудь обо мне знали, мне пришлось бы уйти в отставку, – насмешливо ответил герцог.
Он замолчал, и я тоже. Наша пауза слегка затянулась, и поэтому я стал изучать предметы интерьера.
– Странно, но вы меня не разочаровываете, – сказал мне герцог таким тоном, что я замер в кресле.
«Игры в сторону», – понял я.
– Чем же, ваша светлость?
– Пытаюсь определить ваш тип человека, но пока не получается, – спокойно ответил герцог, – такие случаи редки в моей практике.
– Мы же совсем не знакомы, – слегка удивился я его заявлению.
– Это вы, барон, со мной не знакомы, а я с вами отлично знаком, – отрезал герцог, – правда, для меня до сих пор непонятно, откуда вы взялись и намеренно ли влезли между двух жерновов.
– Не понимаю вас. – У меня похолодела спина от его слов.
– Вы меня прекрасно понимаете, барон, вы появляетесь неизвестно откуда и вмешиваетесь в планы весьма могущественных людей королевства, – голос герцога становился всё более холодным, – сначала я даже думал, что вы шпион Тарона или Газара, но потом мне пришлось изменить своё мнение.
Вслед за спиной у меня похолодело всё тело, хотя я одет был в зимний костюм и комната была хорошо протоплена.
– Не совсем понимаю я ваших подозрений, ваша светлость, – твёрдо смотря ему в глаза, сказал я, – я обычный подросток.
– Барон, давайте откинем словесную шелуху, – внезапно герцог выпрямился в кресле и опёрся рукой о стол, оказавшись ближе ко мне. – Я уже понял, что с вами нужно говорить по делу, так как вам совершенно безразлично, кто перед вами, а ведь многие, кого я приглашал сюда, начинали каяться во всех своих грехах ещё на подходе к этой комнате.
«Наверно, это потому, что я не знаю, на что вы способны», – подумал я.
Вслух я, понятное дело, ничего не стал говорить.
– Я просто не понимаю причин моего вызова сюда, – стараясь сохранять спокойствие, произнёс я, – всё, что я хочу, это поехать домой, у меня в феоде слишком много дел, чтобы тратить время на балы.
Герцог повернулся в кресле и сказал:
– Вы – не обычный подросток, барон, я бы даже сказал, не типичный. Все в вашем возрасте обычно любят только одно – охоту. Некоторые охотятся на диких зверей, некоторые за юбками, некоторые ищут иных развлечений, но все охотятся.
– Ваша светлость, давайте говорить начистоту, что вам от меня нужно? – спросил я его. – Скоро начало бала, и не хотелось бы, чтобы королю доложили о моём отсутствии, я не для этого покупал костюм за десять кесариев, чтобы ходить в нём в своём замке.
«Маска» герцога дала небольшую трещину, и уголок его рта пополз вверх.
– А давайте так, барон, если вы мне скажете, зачем я мог вызвать вас к себе, я, так и быть, раскрою все свои карты, – с усмешкой ответил герцог, – если вы действительно настолько хороши, как мне про вас докладывали, то не думаю, что это составит для вас проблему.
«Старый лис, – усмехнулся я про себя. – Привык, когда говорят другие, а ты больше слушаешь. Так ведь можно всё что угодно тебе выболтать, но нам не привыкать. Получи, что хотел».
– Лично я считаю, что вы вызвали меня, потому что хотите как‑то при моем посредстве устроить пакость герцогу Наригу, – озвучил я наиболее вероятное предположение и стал объяснять: – Думаю, не секрет, что я считаю убийцей барона Крона людей герцога, а также то, что я оскорбил его в присутствии вассалов. Также не секрет, что герцогу по какой‑то причине необходимы бывшие земли барона, которые стали теперь моими. Ну не может такого быть, чтобы всесильному господину провинции просто так понадобился именно мой небольшой кусочек земли, ведь её у герцога полным‑полно. И это не считая феодов его вассалов.
Валенса посмотрел на меня с интересом. Я понял, что он ждёт продолжения.
– У меня не было времени проверить все свои земли, но мне кажется, что они таят нечто настолько ценное, что, во‑первых, герцог очень хочет прибрать эти земли к рукам, а во‑вторых, ему необходимо, чтобы это произошло по возможности тихо, без всякой шумихи.
Если прикинуть логически, то всё сводится к каким‑либо залежам полезных металлов или драгоценных камней где‑то на границе моих владений с другим феодом, потому что горы, окружающие мои земли, абсолютно пусты.
Так что я считаю, что вы вызвали меня к себе, потому что знаете или догадываетесь, что находится в моих землях, и хотите щёлкнуть герцога Нарига по носу, используя меня как пешку в своих играх.
– И на основании чего вы выстроили такую цепочку рассуждений? – спросил меня герцог, маска которого дала трещины, и из‑за этого он стал выглядеть удивлённым.
– Ну, предпосылкой послужила моя уверенность в том, что Наригу нужно, чтобы мои земли отошли к нему относительно честным путём, а все остальное следует из моего вызова к вам. Я не настолько значимая фигура, чтобы меня вызывал к себе глава Тайной канцелярии, ведь кроме противостояния с герцогом мне нечем похвастаться.
Я замолчал и посмотрел на Валенсу, на его лицо снова вернулась маска, но в этот раз живыми остались его глаза. Герцог внимательно смотрел на меня, словно о чём‑то раздумывая.
– На удивления трезвые и логичные рассуждения для подростка, – наконец сказал он, – и настолько близко к истине, что я стал подумывать использовать вас по‑другому, не так, как планировал вначале.
– Ваше обещание в силе, ваша светлость? – очень вежливо спросил я его.
– Я сам решу, что у меня в силе, а что нет. – В голосе герцога прозвучал металл.
Молчание опять затянулось. Герцог, видимо, принял решение относительно моей судьбы и поэтому начал говорить:
– Хорошо, в общем ваши предположения, барон, верны, на севере ваших земель и чуть дальше в земли покойного графа Шарона уходит богатая жила серебра. По оценке мастеров‑рудознатцев Нарига, очень богатая жила. Поскольку вы навряд ли в курсе открытых на настоящий день месторождений серебра, то я проинформирую вас о текущем состоянии дел. Хоть все наши герцогства чеканят монеты, но месторождения серебра находятся только в двух из них: Туране и Гванделанде. Трём другим герцогствам приходится закупать серебро у нас для чеканки своих монет.
