Евгений Анатольевич Небольсин
О вере славян. Научное эссе
То, что сие учение сильно развито древними свидетельствует и другая смысловая связка из других слов. Смысловые синонимы «Дух», «воздух», «дыхание». Мы являемся тем, что впускаем в самих себя. Дух Божий становится началом жизни.
О том, как Дух Святой явлен нам в бытии рассказывают нам и физики элементарных частиц на своём понятийном языке и мы к этому вопросу постепенно подходим и делаем примерные зарисовки того, в какие пределы должна вписываться научная доктрина. Это необходимо, ибо чтобы вывести человека из лабиринта, необходимо оставаться связанным со входом в него хотя бы нитью и держать связь с началом начал, с которого человек вошёл в него и заблудился. Человек ищет самого себя, точнее то, кем он был. Чтобы обсуждать эти сложные темы, необходимо набрать весь контент обоснований вокруг этой темы. Поэтому продолжим.
Откуда появилось учение о Душе мира? Сразу есть смысл напомнить, что натурфилософия лежит в основе всякого учения (и даже современного). Мне думается, что древний заметил одну странность. Дело всё в том, что если муж дает толчок беременности не у одной, а сразу у нескольких женщин, то в его организме наблюдаются изменения. Он тут же становится похожим на состарившегося деда. У него появляются морщины, проваливаются губы внутрь, сгорбленность и все то, что свойственно старикам – сонливость. Такой человек выглядит сморщенным комком кожи. После того, как женщины разродятся, то всё проходит. А ведь то же самое происходит с телом в процессе взросления и увядания к преклонным годам. Налицо очевидная схожесть, попавшая в поле зрения древнему. Из тела будущего отца выходит его душа и потому, как утратившее связующий стержень, тело стареет. Из чего древний сделал важное умозаключение, что при зачатии новой жизни муж делится душой, а женщина телом. Чем старше человек становится, тем сильнее стареет его тело. То есть душа уже при жизни медленно отделяется от тела, из-за чего происходит постепенное угасание организма. И в том, и в этом случае душа идёт только в одном направлении – остается в будущем, только в первом случае выходит в чрево будущей матери, а другом – в Лоно Царства Небесного. (Возможно, что слово «будущее» происходит именно отсюда – «быть душе». Это важно заметить, ибо подобное стремится к подобию своему. То есть душа уже при жизни земной должна быть в радости Царства Небесного, чтобы оказаться в Нём после смерти. Если душа радости не имеет, то даже самые выдающиеся подвиги не спасут её от ада – разбойник слева от Христа.) В этом же образе всё изменяется потому, что выходит новая жизнь: цветок-семя, кокон-бабочка, черепаха сбрасывает свой панцирь и так далее. Жизнь постоянно меняет свои одежды. Поэтому живая душа, способная переселиться в будущее, остаётся в будущем. Царство Небесное вечно. То есть продолжение жизни в земном ее выражении, как бытие Царства Небесного, невозможно вне Царства Небесного. Иными словами, дети – это благословение Небес, то есть такой образ вечности жизни в реалиях Земли – продолжение рода.
Сила духа – это его обильность любовью. Сила его любви – это всегда богатство личности, ибо без радости любить идти на подвиг невозможно. Также возлюбить врага своего – это не атака в лобовую без оружия – не так. Это попытка найти в нём то самое, за что его можно любить и уважать – это найти во враге личность. Это и есть тот самый путь в топком болоте, брод через глубокую воду. Знаете, когда видишь горный хребет вдали, то кажется перед тобой высоченная каменная стена, а когда подходишь ближе, то вдруг различимы горные перевалы и далее горные тропы мимо скал.
Пусть враг полон зла и вот в этом кромешном сонмище нечисти есть всё-таки что-то такое, за что его терпит Сам Бог – у Него есть путь к примирению с врагом. Бог его ждёт, когда он, возрастая (а жизни свойственно возрастать) через вот это что-то созреет, поднимется и перестанет быть Ему и всем нам врагом. Такова формула победы, в коей об убийстве речь не идёт. Понимаете, что это победа, в коей враг повержен не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы принять Его сторону и стать воином на Его стороне, то есть счастливым во всей полноте Его радости. Это формула торжества над смертью. Тот же рисунок, в коем бесконечная тьма и светящаяся в ней точка – тьма, не смотря на всю её бесконечность, бессильна и неспособна заслонить её. В пределах этого и только в пределах этого пути к нему разворачивается то, что само по себе прикладывается – вторичное и уже не столь важное. А именно весь сюжет гениального плана стратегии боя и интуиции научного поиска. Спасение не в гениальности тактики и стратегии решений вопроса, а в самом факте единения в любви, в рамках коего утверждает живое в данном виде тактических приёмов. В этом же прообразе Бог создает мир из ничего. В этом же прообразе Он побеждает смерть и утверждает жизнь даже там, где оная невозможна. Он воскресает из мертвых. Это и есть запас жизни. Бог ждёт каждого и жаждет услышать покаяние.
Повторюсь, что «возлюбить врага своего – это найти в нём то самое, за что его можно любить и уважать – за то, что личность. Это и есть тот самый путь в топком болоте, брод через глубокую воду на противополжный берег. Или путь победы в трудном неравном бою. Враг полон зла и вот в этом кромешном сонмище нечисти есть всё-таки что-то такое, за что его терпит Сам Бог и через путь к его сердцу Он торжествует над ним. Найти этот путь и пройти именно по нему дано тому, кто подобен Ему. Бог его ждёт, когда он через вот это созреет, поднимется и перестанет быть Ему и всем нам врагом». Этот путь победы под силу только Ему и нам надо быть с ним, чтобы быть победителем. Есть очень меткое замечание отца Андрея Лемешонок из Белоруссии о том, что мы часто ищем такую силу любить в самом себе, а вот её-то у нас и нет. Вот тут-то и возникает на горизонте Душа мира. Непобедимая личность приобщена к Душе мира и этим живет.
Но надо везде бить в 10-ку только одним способом, не точным прицеливанием для удачного метания, а пребыванием в ней жизнью и самой молитвой. Все остальное в границах закона: подобное рождает только своё подобие. В этом вся жизнь и смысл бытия вообще всего мироздания. Но бить в 10-ку актуально для древнего охотника. А современному человеку надо быть в Боге, чтобы находить верное решение в поиске Истине. (От сюда и система смысловых синонимов, коя когда-то была целым направлением богословско-философской мысли: сретение, среда, середина, сердце, сердцевина и так далее. То есть все встречи, «сретения» в старославянском выражении, случаются только в середине, в сердце. Чтобы точно попасть в середину, надо жить в этой середине-среде. Чтобы встретить-сретение нужного человека в своей жизни надо быть в середине и жить в этой среде-середие, чтобы иметь сретение (случайных встреч не бывает). Тот, кто оказался вне этой среды, тот выпал из поля зрения. А теперь вспомните изображение сцены удачной охоты, сделанное древним в одном из подземных гротов Франции. Попасть в цель – это найти в себе самом ту среду-область, в которой человек становится единым, то есть метким стрелком. Чтобы сделать точное метание копьём, надо быть самому точно в центре – в этой среде Божественного – во Царствии Небесном. То, что пытался выразить тот древний живописец было специфическим именем бытия человека во Царствии Небесном. То есть Царство Небесное было адаптировано в данной жизненной ситуации вот таким уникальным образом. Это на заметку тем, кто хочет стать охотником. Ведь потом эволюция ведения охоты на дикого зверя неизбежно привела людей к животноводству. Животноводство – это та же самая охота на зверя, но только в пределах среды, в коей сретение происходит по зову сердца, то есть любви. Само по себе движение – это инструмент для того, чтобы найти в себе эту область и ни для чего более всякое движение во Вселенной не существует. Вся эволюция – это процесс самоутверждения жизни именно в этой среде. Ибо, если сила духа «мажет», то сильный дух становится злом, бороться с коим приходится только одним способом (сие мы наблюдаем в истории не только Руси, но и человечества) – придумывают лжеучения, чтобы увести зло в никуда. Сила духа должна быть любящим нежным папой или смирить себя монастырём.
Семейство смысловых синонимов: город, огород, гора, гордость, ограда, гром, Гор (верховная сила Древнего Египта). Несёт в себе очень важный для нас смысл. И оный важен для понимания происходящего в текущий момент. Дело всё в том, что Христианство в образ жизни людей ничего нового не привнесло. Мир остался тем же. Народы усвоили важный закон, что духовная чистота облегчает несение подвига. Пришла только ещё одна важная природа утверждения подвижничества – Благодать Духа Святого. Теперь трудности жизни скрываются под толщей водяного покрова радости в Духе Святом. Причем, Дух Святой дается только праведнику, живущему в законе миролюбия. Какая-то иная альтернатива сему невозможна, а потому только праведник становится пленником высшей радости, активированной его праведности жизни в воздержании. Хотя, Благодать сходит и на тех, кто готов понять, где дальнейший путь его возрастания.
Согласно понятиям этого куста смысловых синонимов перед нашим взором встает древний уклад жизни славянского народа.
Слово «город»=«гора»+«один». Место пребывания Одина, славянского понимания о Начальнике высших небесных сил. Примечательно, что в египетской мифологии Гор – имя господина неба. Случайно ли совпадение и других слов из мифов Древнего Египта схожих по звучанию и по значению? К примеру, «Птах, поднимающаяся земля» – это существо с птичьей головой, сродни с нашим «петух» или «птица».
Так вот Гора – это та самая Вершина вершин, где восседает Один. Это тот самый Центр, с которым всё соизмеряется, чтобы всё вокруг было с Ним сообразно. Помните, что такое Коловрат, точнее одна из трактовок его очень любопытная: четыре топора, сметающие все то, что не есть Центр, в котором топоры едины. Данная система важна для ясности понимания вопроса. А в другой трактовке четыре мужа идут следом друг за другом и каждый из них делает дела любви по отношению к идущему перед ним: исправляет ошибки, доделывает недоделки впереди идущего, заслоняет собой слабые его места. Каждый следует за другим и таким вот кружением перемалываются все невзгоды, решаются все проблемы. Хорошо об этом сказал Спаситель: «Богу богово, а кесарю кесарево». И то, и другое нужно. Но и то, и другое – Коловрат, разные его вариации. Вопрос в другом: что там было на горе у славян в древности? Это место было огорожено, попасть туда было трудно. Вокруг него складывалась вся инфраструктура жизни тез людей. Город в нашем понимании – это место жизни горожан. Но в те времена – это что-то вроде монастырских образований. В них жили одинокие. Понятно, что речь идёт о сильных духом с очень высокой духовной жизнью. Итак, на Русь наступает Христианство. Что происходит в обществе? Общество не идёт на конфронтацию с новым веянием. Ученые мужи не идут против вечного зова предков, а удачно примиряют древнее учение славян с Христианством. Просто для них сие было естественным, ибо славяне всегда всякое учение сводили к покаянию, к возвращению детей к отцу. А Христианство ничего против не имело, ибо оное пришло не разрушить, а исполнить этот же самый древний Закон Севера, но не как прежде чистотой духа, а уже радостью Благодати Духа Святого.
То же самое делают арабы. Они также не противопоставили, а примирили Христианство с учениями древних предков, не пошли против опыта духовной борьбы своих отцов. Кааба – это древняя святыня этих народов, которая заняла достойное место в их вере. Такое понравилось всем, а потому не видим того противостояния христианам и иудеям, коим жило Средиземноморье.
Итак, перед нами уклад жизни древних славян: Гора одиноких приверженцев Одина огорожена изгородью или оградой. С ней сообразуется весь уклад жизни селений в округе. После Крещения Руси сие называется монастырём и примыкающими к нему слободами. Центр Коловрата для древних – это Вершина святости, которая погружается в реальность земных условий и адаптируется с помощью научно-технических открытий и прогресса.
Приведём иное разветвление в пределах одного смысла мы видим в словах «голос» и «глаз». Иначе говоря, мы являемся проводником только того, на что смотрим. То есть, говорим только о том, что мы видим. Как просто, а сколько много всего мы можем почерпнуть в этой простой мысли. Тут как в магазине. Детям мы даем только то, на что мы смотрим и дали то, на что смотрели. Следовательно, надо как можно больше видеть Бога, чтобы дать детям и всему человечеству жизнь.
Именно по этой же причине, даже Сам Бог говорит нам, людям, то, что видит в нас. А видит Он Себя и Личность на Предвечном Совете, и служит человеку. Очень точное выражение, революционный оттенок богословия, коим активно пользовались древние славяне, присвоив природе познания то, что было в поле их зрения, как мера всему и вся – антропоморфность. Учёные говорят правду, когда утверждают, что в миропонимании древних всё несло в себе личностное выражение. Но ведь и по сей день сие имеет место быть и не потеряет своей актуальности никогда, ибо во всём каждый человек ищет только одно – торжество живого над смертью, а это личностная характерная черта. Учёный, как и древний тех лет, ищет самого себя в природе исследуемого материала. Ниже по тексту сказано, что ученые отвергают антропоморфность совсем по другой причине. Ведь Истина – это и есть Личность. Учёные отвергают не личность, а воспаление личности грехом. Грех и личность, как смерть и жизнь – не одно и то же. Вот тут начинается расхождение религии и науки. Науке нужна независимость не от живого, а от мертвого или от воспаления грехом, кое выдаёт желаемое за действительное. Чтобы убрать мотивацию, нужна радость, как первый оттенок личности.
Мир, смирение, мера, смерть. Каждое слово несёт в себе отдельный смысл и свойственное этому слову значение, не смотря на очевидную фонетическую схожесть в звучании. Если мы все эти смыслы соединим, то перед нами открываются очертания более глубокого и очень сильного учения. Смерть не является кончиной, а живительным смирением в пределах какой-то нормы (то есть меры) ради мира в обществе. Лучше смириться с Богом перед боем или каким-то делом, чем смиряться с Ним в бою или в каком-то деле. Должно быть смирение в меру, в пределах безопасности мира и спокойствия (тоже мира). (Смирение в меру для мира.) Мир должен быть в мире и может быть в мире, если есть смирение в меру. Перед нами ещё один куст смысловых синонимов, свойственный целому направлению философии и богословия, оставивший след в словарном запасе языка Руси.
Слова “смирение” и “смерть” имеют созвучность не зря, ведь перед нами жалкие руины некогда цветущей религиозной доктрины, коя по своему объясняет ключевые идеи Коловрата. Рассмотрение лучше всего начать с определения об экстазе. Экстаз – это процесс проникновения Божественной природы в труднодоступные глубины природы. Представьте себе, что вы сняли с ног обувь малого размера. Вы чувствуете расслабление. Или другой пример, после месяца изнурительного труда получаете зарплату. Или, к примеру, сели за обеденный стол после нескольких дней без еды. И так далее. Так вот, чем сильнее контрасты между взаимно проникающими друг в друга реалиями, тем ярче переживание экстаза. Исходя из всего тут сказанного, получается, что абсолют экстаза там, где крайние реалии абсолютно противоположны и бесконечно далеки, н при этом оказываются единстве взаимного пронкновения. Понятно, что в присутствии Бога, даже бездна оказывается составляющей Царства Небесного. Это те самые крайности, кои противоположны между собой в абсолютном максимуме и кои несут в себе абсолют безмерного счастья. Зачем я об этом говорю? Или зачем древние на этом заостряют наше внимание? А ведь сие не просто так. Дело в том, что человеку надо уже при жизни гармонично вписаться в этот Вселенский экстаз, чтобы гармонично войти в него после нового шага в деле возрастания в Боге. Коловрат. Это две крайности Солнце и всё, что вокруг него. Человек должен жить так, что ему надо в себе соединить Божественное с наиболее крайней составляющей Царства Небесного. Нужно, чтобы Божественное проникло туда, где жизнь вообще невозможна и там устоялась, как живое. То есть человек должен жить в аду и при этом нести в себе то, чем он жил до грехопадения, чтобы ад оказался составляющей его Царства Небесного. Тем самым делается попытка раздвинуть крайности, чтобы усилить яркость переживания экстаза. Альпинист соединяет в себе того человека, который лежит на диване с теми условиями, в коих оказалось тело на вершине высоты. И ведь он уверен, что “лучше гор могут быть только горы, на которых я ещё не бывал”. К чему подвожу читателя? Да дело всё в том, что северный человек жил на этой вершине высоты постоянно, тем самым соединяя в себе ужас окружающих климатических условий с Божественным. Ничего в этом мире не может быть движущей силой, кроме экстаза. Северные – это такие люди, которые могли работать в высочайшей активности динамики без сна и на холоде и в голоде. Это высочайшей степени аскеза, кою повторили святые подвижники, обживавшие острова Белого моря. Отсюда и этот Стоунхендж. Ведь высочайшая динамика жизни нуждается ещё и корректировке, чтобы точно знать время посевов, время встреч и тем самым точностью усилить переживание радости в экстазе. Так вот сказанное – это тоже прелюдия. Дело всё в том, что сильнее этого экстаза в природе нет ничего, ибо оный само естество Вселенной, в порядок коей надо точно вписаться, чтобы быть уже при жизни насельником Царства Небесного. Тогда что такое смерть? Смерть – это следующий шаг к усилению радости. Тело становится частью Земли, а душа должна стать частью Бога. То есть Солнце. Вот почему слово “смерть” имеет тот же корень со словами “мир”, “смирение”, “мера”. Эти слова есть руины когда-то сильно развитой религиозной доктрины. Славяне жили в высочайшей степени аскезе, в “спартанских условиях”, в постоянной интенсивной работе в поте лица без сна и еды. Труд был высочайшей интенсивности, ведь день год кормит. Вот это перешло потом в Православие. Богородицы в Раю нет… ! Она опять, как при жизни своей, там, где много жатвы. В том же образе экстаза. Также святые в постоянных трудах. А тех, кто не обрёл эту радость на земле, того мы не знаем как святого. Мы от них ничего не получаем, не исцеляемся и не видим чудес. А ведь это вразумление уже опытным образом приходит. Про Симеона Верхотурского только так смогли узнать, после нескольких десятков лет его смерти! Его имя даже не знали. Какие ещё нам нужны доказательства? Другое понимание о Царстве Небесном дезориентировали славян, повернули вектор ценностей. И ныне сей вопрос встал в ещё большей актуальности.
Что нам принесла Мавританская культура? У представителей её понятие о рае совсем иное. Там много еды самой вкусной, много девушек любых. Мы видим теперь в домах огромное брачное ложе, стол с яствами возле пастели и так далее. Дикий Запад, одним словом. Коему пришлось поставит заслон – раскол на Православие и Католическую Церковь.
Заметим и другое, что существуют синонимы этому слову: покой, постоянство и так далее. Они образуют совсем иные смысловые кусты и принадлежат другим философским направлениям в пределах одной культуры – былой Руси.
Слова Солнце, селение, население, колено, след, лень, Коловрат и так далее – это смысловые синонимы, дошедшие до наших времён останцы былой религиозной доктрины в пределах древней веры славян. Коловрат имеет четыре колена, связанные в общей точке и вот оная не движима – лень. Если же нет движения во всём колесе Коловрата, то лень – это уже зло. Но это только образ медитации во время тяжелого физического труда. Тут много надо говорить и даже бумаги не хватит. Но чтобы раскрутить это Колесо, нужен первоначальный толчок – это и есть «вкусовой барьер», преодолев который человек становится частью радости бытия Царства Небесного.
То есть самое трудное – это принять образ Коловрата в любых самых тяжелых физических нагрузках. Но и это ещё не всё. Надо раскручивать Коловрат так, чтобы все были счастливы. Своими трудами мне оставалось только малое – выразить сказанное нам отцами-духовниками на понятийном языке науки, чтобы передать это наследие, как эстафету будущим поколениям. Они нам передали то, что пытаюсь теперь передать потомкам.
Солнце, луна, соль, лень, лань, олень, селение, население, колено, Коловрат. Эти смысловые синонимы когда-то имели отношение к очень мощному течению богословской мысли. Очень трудно передать и переоценить её значение в культуре древних. Слово «Солнце» скорее состоит из слов “се лени центр” (слово “се” переводится “это” или “сие”, в некоторых современных славянских наречиях сохранились до сих пор). Почему? Потому, что перед нами миф, в котором человек может понять и научиться важному – стать уже при жизни на Земле насельником Царства Небесного. Это учебник по практике аскетического делания, несущий в себе целый набор упражнений для душевной гимнастики. Звезда стоит на месте, а всё вокруг движется вокруг неё, сообразуясь с ней. Очень важно верно сформировать схему того, как это работает. Ведь во время нагрузки найти именно эту точку в себе, как можно лучше её распознать и жить в ней при любых испытаниях – конечный желанный результат. Тогда вся окружающая реальность, какой бы оная тяжёлой не была, становится различными вариациями и формами выражения свойств этой точки или новой характеристикой её. Лень – это защитная реакция организма, предохраняющая психику от покушений. Иными словами, лень должна иметь место в естественном порядке вещей. Более того, Бог творит мир в пределах лености, не покушаясь на её природу. Лень – это попытка сохранить свой покой и радость жизни. Отсюда слова “селение” и “население”. Древние знали одно очень важное, что в Боге всё терпит святое Преображение. Вопрос в том, как Его туда безопасно провести, в самые сокровенные глубины, в коих мог затаиться грех. Причем надо этот вопрос решить адаптировано к национальной специфике образа жизни. Сам Спаситель пришёл, чтобы не нарушить, а исполнить этот Закон через Голгофу – это то Самое, образ чего несут в себе все мифологии, приготавливая народ принять Христа.
Схематично решение этого вопроса предстает перед нами в уже много раз приведённом примере. Представим себе, что палка выведена в состояние вертикального равновесия. Это единственное положение, в коем, как в лежачем состоянии, нет усилий на поддержание в спокойствии. Это положение тождественно её лежачему состоянию. То есть две вариации, в коих лень не заявляет о себе. И центральный образ этой формулы жизни предстает перед нами звездой-светилом. Именно по этой причине слова «селение» (то есть «се лень») и «Солнце» (то есть «се лени центр») – разные выражения оттенка счастья, то есть смысловые синонимы. Где-то рядом входят в сопряжение с этим смыслом и все остальные слова, имеющие схожесть в фонетическом звучании со словом «лень».
Эта понятийная система синонимична с другими мифологемами, в коих подчеркивается иные грани того же самого её высшего смысла. Хотя все мифы, надо сказать, есть синонимы. Они важны, ибо выразительно подчеркивают нам тоже самое, но через иные свойства, столь важные для принятия верных решений в подвиге аскезы. К примеру, древние шумеры понятию крайнего падения лени дают определение в иных самых ужасных окрасах. Они собирают в нем все злейшие грехи, ищут и находят корень, а потом взывают ко состраданию. И вот в конце концов выясняется, что эта красивая женщина (Астарта) имеет столько в себе злого из-за того, что не может разродиться, пребывая в предродовых схватках. Она хочет родить новую жизнь и не может. То есть испытывает ужасные боли, а потому несчастна, а потому «подобное рождает своё же подобие» – она порождает боль: предает, подставляет, изменяет и так далее. То есть то, что для славян в основе зла лежит природный мир души, оказавшийся не на своем месте, то для древних шумеров – сострадание, мучающейся в предродовых схватках человека. Если кто-то не счастлив, то несчастливы все. Счастья нет, если есть где-то бесконечно далеко несчастье. Помочь разродиться ему – принести в этот мир счастье. И шумерский и славянский образ миропонимания предполагают одно и то же: надо помочь человеку стать иным – родить мир. Родить нового человека. В первом случае, он видит счастье и покой (мирное сосуществование). Во втором – рождение мира в смысле рождения нового человека, то есть мира – новой Вселенной. Хорошо частично этот вопрос разработан у Мирча Элиаде в его «Аспектах мифа» и у Лосева Алексея Фёдоровича в «Диалектике мифа». Это важно для нас, ибо «убить неверного», ставшее основанием в мифологеме Компартии СССР, здесь представлено убийством-перерождением без утраты физической жизни. Человек становится верным.
Вообще надо сказать о том, что Христианство Европы потеряло свой авторитет, ибо теперь оное не поднимает на подвиг. Все мы все едины в том, что боремся с одним и тем же злом: лень нас борет и мы не можем её победить. А ведь весь мир был сотворен в пределах лени. Представьте бесконечные миры сотворены ленью…
«Есть» – кушать, принимать пищу. «Есть» – иметь. «Есть» – как явление в бытии и в общественной жизни. Схожее фонетически со словом «есть» «Истина» – правда о Боге. (Аналогично в немецком языке «ist» сопряжен смысловым синонимом со словом «essen» – кушать.) А вот идея религиозной доктрины: каждый из нас есть то, что он ест. Таков Замысел Божий о человеке, он должен есть только и только Божественное, чтобы быть человеком. Сие потом в будущем стало центральным моментом Святой Евхаристии и святым Причастием – мы едим Самого Бога, ибо так по природе нам естественно приобщиться к Нему. Нам нужно решать задачи. Мы слабы от первородного греха и, чтобы решать проблемы, мы должны быть Богом через единство с Ним.
Интересно, что слово «есть» очень древнее или самое древнее, а потому перешло даже в такие древние языки, как латынь и греческий языки. Следовательно, след этого слова виден и в других языках английском, немецком, французском и так далее. Как много, но и это не все.
Так как природа человека получила воспаление, то теперь принимать Его Божественное человеку стало тяжело и даже невозможно в том образе, в каком он это мог до грехопадения. То есть теперь ему вкушать Божественное необходимо только удобоприемлемо порционно, дозировано по чуть-чуть, может быть косвенно, но так как вне полноты Творца нет жизни, то людям необходимо иметь в себе только всю полноту Его Бытия. Пусть не сразу, пусть когда-то в бесконечно далёком будущем, но всю абсолютно природу естества. Поэтому-то и природа человека может быть только соответствующей – образ того, с кем Первый Адам общался, образ поглотителя малой порции – змея-искусителя. Это-то мы увидели в многочисленных раскопах: первая жизнь имела образ червей. Вот откуда происхождение форм жизни человека. Мы до сих пор носим в себе этого червя в виде пищеварительной системы.
«Видеть», «вид», «video», «ведать», «веды», «отведать» (прием пищи), «ответ». Эти слова входят в смысловое родство со словами «вести», «свет», «совет» и так далее. Скорее всего на этом понятийном языке выражалась доктрина следующего плана: тот (или «если»), кто видит свет, тот ведает веды. Всякий набор слов имел только священные смыслы, а потому что-то иное, кроме этого данный набор словосочетаний нести в себе не мог, то есть привязан к Божественному. Эта фонетическая общность слов явно была из богословского направления мышления.
Слова «тело», «дело» могут исповедовать о том, что древний смотрел на мир через себя. Части тела и само тело как-то проецировались на космос, были словами о мироздании. Какое тело, такое и дело. И наоборот. Именно по этой причине мировосприятие было антропоморфным. Новый куст смысловых синонимов исповедует о том, что надо делать «тело». Иными словами, перед нами то самое, о чём мы здесь говорим – утверждаем жизнь (а мир – это тело) делом. Как-то иначе данные наборы звуков сопряженными быть не могли. Ибо не востребованы иные смыслы. Для иного нет почвы и нет потребности.
Здесь есть смысл обратить внимание на то, что перед нами смысловые синонимы: «делать», «дело», «делить», “телиться”. Эти элементы речи когда-то были священными. Древний вкладывал в них именно этот смысл, который потом стал главным Событием, священным действом святой Евхаристии.
«Глубина», «голизна», «голубизна», «голубь». Имеют ли сии слова общность? Думаю, что да. «Глубина», «голубизна», ведь речь-то шла только о небосводе, который в дневное время голубой. А то, что он имеет глубину свидетельствуют голуби, то есть жители неба. (Для лучшего понимания этого вопроса необходимо поискать смысловые синонимы в других наречиях индоевропейского семейства языков)
Слово «врата» имеет сопряжение со словами «враг», «вращение», «воротить», «ворочать» и английские слова «word», «work» и так далее. Почему? Потому, что это учение считалось в те времена наукой непобедимости. Тот, кто владел ей, тот обладал непобедимостью. Так ведь смерти нет и человек уже при жизни через колесо времени был во Царствии Небесном (Коловрат) и стоял перед вратами во Царствии Небесном каждый миг. А так как такой воин непобедим, то и врагов у него нет и ненависть не имеет смысла. Есть люди, которые могут помочь войти в эти врата, а также ускорить вращение нашего коловрата. Ведь победа всегда не над врагом, а над самим собой. Если этого коловрата в самом себе нет, то даже победа в сражении – только лишь видимость или начало поражения. Вот здесь рождается целое учение о торжестве, о коем сказано отдельно в этой брошюре (в выводах). То есть древний говорил это слово не с презрением, а настроем любви. Сей момент хорошо виден на Голгофе Христовой. Именно по этой причине Русь приняла Христа, ибо в Нем сама суть древней веры славян выражена белой линией, с одной стороны. А с другой, через Христа Русь стала частью мирового порядка, началось международное общение об истинной вере. Древние как раз обратили внимание на этот момент с особой тщательностью. Ведь нам ослабевшим сие в первую очередь бросается в глаза. Можно сделать предположение о том, что человечество движется вслед за Христом во Царствие Небесное в День Святой Пятидесятницы, то есть во Плоти. Но, может быть, не так откровенно, как это естественно Богу, а круговым движением по спирали. (Так лыжник взбирается на гору.) Причем не умом, а самим естеством эволюции. Ведь Храм не в бревнах, а в ребрах. Как будет на самом деле, скажет история, но природа восхождения никак не связана с научным прогрессом, ибо это дело внутреннего духовного мира и природы тела.
