Евгений Анатольевич Небольсин
О вере славян. Научное эссе
Что мы имеем, как главный посыл для обсуждения любых тем? Человек рожден во Царствии Небесном, сотворён Радостью, а потому счастье в Боге – это его сущность природы в самом чистом виде. Организм, как видимая часть души или видимая часть естества радости. Сам Бог – это путь жизни в счастье и если мы загрязнились, то этот путь сворачивает и проходит там, где мы очищаемся от грязи, даже через Голгофу. Надо жить в Воле Божьей. И вот именно из-за духовной грязи мы боимся смиряться с Его Волей, ибо сие чревато иной раз многими тяготами бытия. Если человек духом сопряжен с Богом, то природа сообразуется с этой радостью и обретает её образ в пределах естественной способности стихии подражать и подстраиваться под Божественное присутствие. Как это происходит? Сами физические страдания, к коим относится физический труд и напряжение мышц – это очищение души от греха, ведь душа обретает свой естественный образ только во время физической нагрузки. До этого момента, пребывая вне этого состояния, имел место быть душевный дискомфорт. А вот в машинальном комфорте трудовой деятельности человека физическую нагрузку душа перестает замечать, если оная цикличная, монотонная и становится, то вписывается и как бы частью физиологического процесса, также как дыхание пищеварение и так далее. Если оная имеет периодичность сообразную движению по окружности, то вспомните определение пустоты на понятийном языке математики – периодичные, цикличные упражнения, как и сами процессы в организме, становятся тем, как-будто их нет, исчезают. Для души периодичность становится такой же пустотой вакуума, как и сама пустота, не поддающаяся чувственному освидетельствованию. Помните также определение о любви Льва Толстого (”Любовь – это как палец, который, если не болит, то я его не чувствую”.) Не чувствовать тяготы физических нагрузок – это важная цель организма, ведь нельзя отвлекать внимание от Творца – самое страшное для жизни вообще, не только самого человека. В эти реалии стремится вписаться не только организм человека, его подвижничество, но и вообще вся Вселенная с её бесконечным космосом. Парадокс Вселенная и человек в ней – в пределах пустоты, ибо подобное рождает свое подобие, то есть Бог сотворил мир из ничего. По грехопадении людей и с Пришествием Сына Божьего произошло примирение и мир теперь несёт в себе Преображение.
Физическая активность очищает мозг благодаря активации физиологических процессов, ибо в голову поступает кровь более богатой питательными веществами и более насыщенной кислородом. Ведь наш организм – это составляющая сердца, то есть внешняя камера сердечнососудистой системы, коя в её главной функции – питать мозг, также сопряжена с главной задачей всего организма обеспечивать работоспособность ума, усиливать ясность мышления. Ясность ума – важный показатель здорового образа жизни. Дитя, только появившись на свет, начинает двигать ручками и ножками – это начало работы мозга. Иного предназначения все физические активности дитя не будут иметь ещё очень долго. Потом они под радостью любви становятся осмысленными – добывание хлеба насущного. И вот тут-то нужен опыт безопасности. Перед нами всё отчетливее проясняется человеческий лик в аскезе и её множественных естественных спутников в виде научного анализа всех отраслей научного поиска. Все абсолютно учения в конечном счёте заточены на одном – улучшить и хранить связь человека с Богом через максимальную работу мозга в ясности ума. Ничто не должно отвлекать внимание человека от Творца. Человек постепенно становится Вселенной и в ней всё должно быть приобщением к Нему через человека. Это означает, что счастье должно быть во всех уголках Вселенной окружающего бесконечного космоса. Если где-то его нет, то счастья в этом мире не будет нигде. Но почему тогда оное, всё-таки есть? Оное есть потому, что когда-нибудь оное будет и там, где его ныне нет. Просто у Бога нет времени. Поэтому научный прогресс призван усилить комфорт трудовой деятельности, но никак не для того, чтобы обездвижить или деактивировать физическую деятельность, никак не для того, чтобы сковывать работу сердца во всей его полноте.
Итак, тело – это видимая составляющая радости идущей впереди всего. Радость видит впереди только себе соприродное – тоже Абсолют радости и движется к Нему удобными путями «через это топкое болото», коим является мироздание. Радость нащупывает кочки, на которую можно опереться и идти дальше пасхально мимо всего сонмища опасностей ада. Но, нахождение радости в аду нисколько не меняет природу радости, естества человека – оный остаётся природой счастья, ибо ходит в аду мимо всего того, чем ад владеет. Да, он тот же – радость, хотя и в бездне. Благодаря чему и даже мир ада вокруг него становится подножием Престола Божьего, то есть составляющая Царства Небесного. Ад теряет свою силу зла.
Таким образом, сам организм человека – это такое шествие человека в пределах плоти мимо смерти. Есть иное имя сему: иммунитет ко всему тому, что в пределах земли может эту радость омрачить. Представьте себе, что вы никогда не пили алкогольный напиток «Русская водка». Вот вы делаете первые глотки в своей жизни, от чего испытываете страшную боль, жжение в глотке. Если бы так было каждый раз при употреблении, то вы к этому напитку никогда бы более не прикоснулись. Алкоголь – это яд, от воздействия коего человек получает травму (химический ожог) и потом неизбежно восстанавливает свое здоровье. Но так как, преодолев этот барьерный шок, человек испытывает радость, то оная становится стимулом такого пути к счастью даже через такие вот жертвы в барьерном болевом шоке, ибо духовное счастье, основа жизни, гораздо сильнее всех физических мук. Организм вырабатывает «мозоль» ради этого и теперь благодаря ей обходит болевой шок стороной. Сообразно этому складываются достоинства зверей и растений. Вся их природа – это такие «мозоли» такого же сознания, как у человека. Исходя из этого, видна дорога, в коей сложена вся жизнь человека. Бытие в радости становится устойчивым благодаря приобщению к радости через этот скорбный путь постоянного очищения и человек радостью попадает в плен этого пути радости к радости.
Вопрос в другом. Да, преодолел «вкусовой барьер», а полезен ли он для свидетельства о Боге в ином – для продолжения жизни? Может для жизни в более полном проявлении важнее преодолеть другой «вкусовой барьер»? Ну, к примеру, вспахать землю и посеять рожь, и собрать урожай? «Вкусовых барьеров» множество и они все требуют преодолеть самого себя. И что, будем все их преодолевать? Спортсмены много работают над телом. И как это назвать, кроме грехом библейского Анона? Для жизни алкоголь, тяготы полевых работ, спорт не равнозначны. Преодоление только одного из них утверждает вечность – труд в поте лица на земле.
И вот тут надо сказать, что мозоль – это важный аспект для живучести, но всё же природа человека требует чистоты в этом плане. Никаких «вкусовых барьеров» он преодолевать не должен. Образно выражаясь «мозоль», как способ идти мимо смерти, является свидетельством ошибки, ради преодоления коей на жизненном пути возникает этот «нарост» в процессе эволюции. Покаяния нет.
Поэтому не будем отвлекаться на то, что к полноте жизни в Боге не имеет отношения, а разберём случай с тяжелым физическим трудом. Да, нагрузку надо тоже отнести к разряду покушения психику человека, от которой в крайнем случае можно умереть. От её тяжёлого воздействия организм человека, как видимая составляющая души, также получает травму, преодолев кою обретает счастье. Точнее, счастье он и без этого имеет, но физический труд очищает счастье души и потому кажется, что скорби делают счастливыми нас. Хотя, на самом деле, мы в природе своей счастливы, а не яды и не нагрузки нас делают счастьем, то есть оные призваны очищать счастье. Изначально, тело человека нужно было только для этого, но позднее в древнейшие времена страдания стали осмысленными, то есть стали не просто физической активностью ради ясности ума, а уже процессом добывания хлеба насущного. К этому яду человек также адаптировался появлением «мозоли», то есть ростом мышечной массы и выносливости. Данная способность идти мимо смерти востребована и получила развитие в течение эволюции. Физический труд – это такой способ быть в Боге через приобщение к Нему не только физической активностью самой по себе, но и самим физическим процессом, но и посредством вкушения добытого в поте лица хлеба насущного. Физический труд – это не только экстаз динамики вращения Коловрата, но теперь уже и польза (хотя сие есть ещё одна грань радости). И потому сей яд, в отличие от алкоголя, не становится инородным. Люди от посильного физического труда не умирают, как от водки, и быстро восстанавливается, очищаясь посредством яда и набирая ещё большую силу. Восстановление происходит в течение либо одной минуты, либо несколько часов. Появляется ещё и красота мускулистого тела.
А что мы видим в обществе, парализованном трудами малых напряжений. Люди, испытав барьерный шок, так и не смогли его преодолеть и предпочитают «царствовать лежа на боку» (это тоже спасение, ибо лучше вообще ничего не делать, чем наносить увечья). Хотя, там за барьерным шоком «вкусового барьера» есть радость, надо преодолеть этот барьер, чтобы стать пленником только такого и только такого образа приобщения к счастью. А ведь природу деторождения не обойти стороной. Да, можно вести малоподвижный образ жизни в радости, но деторождение требует физической крепости тела, обусловленной только одним – высокой динамикой физической активности. Ведь, чтобы дать толчок новой жизни, нужна крепость. И вот эта способность рожать стойких крепышей – знаменатель всего и вся в жизни человечества. Под него все «ложится» в природе людей. Гениальная личность, как «друг парадоксов», всегда лезет на прообразы вершины Голгофы, ибо только с неё виден мир, как на ладони. А вот чтобы взойти на неё, чтобы быть на ней, нужна крепость физическая во всех смыслах этого понятия.
Итак, для людей нужна динамика физического труда, как воздух, как вода и продукты питания, ибо это важная составляющая плодотворного функционала мозга. Данный образ жизни становится устойчивым благодаря тому, что человек при верном настрое ума (нужно соцентрировать его с Центром мира), сосредотачиваясь в деле исихазма, становится способным к великим подвигам, производит огромные объёмы работы (беседа с Богом в такой же практике Нирваны, как в Йоге, в Буддизме и Индуизме – механизм у всех людей один и тот же – но только не в умиротворённом телесном покое, а прямо во время физической нагрузки). Тогда наступает такая болезнь, которую называют трудоголией. Но почему называют болезнью? Ведь это труд? Зависимость от радости – естественное состояние человека и трудоголия, как и беременность – единственная болезнь, от которой лечиться нельзя. Эту «болезнь» в старину называли Коловратом, вращением с высокой интенсивностью, благодаря чему человек не может лежать без дела, а стремится успевать для жизнеобеспечения всё больше и больше, всё сильнее и сильнее раскручиваясь в себе, этим подминая под себя Вселенную. Повторюсь, что это единственная болезнь, повторюсь, от которой нельзя лечиться. Ведь в ней экстаз ещё более сильный и вот этой ещё большей и самой сильной экзальтацией экстаза, точнее этой дороге к ещё большей экзальтацией экстаза, человек даёт предпочтение и опасно не замечает любые нагрузки и болезни плоти.
Постепенно благодаря эволюции в нём становится задействованной вся физиология. С самого зарождения мира этой радостью поглощён весь человек и каждая его фибра заточена на бытие в этом счастье. Повторюсь ещё раз, что форм войти в переживания экстаза, высшей поглощающей радости много, но в бытии остался только та форма, в коей наиболее сильно освобождается природа счастья, ибо в ней имеет место быть ещё и оттенки совечности Богу, то есть подобие Ему в вечности бытия: продолжение рода и гармоничное бытие с природой. Повторюсь, что это, как беременность женщины – единственная болезнь, которая установлена Самим Богом и женщина, если оная в радости Его, счастлива нести эту ношу.
Если мы рассмотрим природу экстаза, то увидим, что чем сильнее контрасты между крайностями, тем сильнее переживание счастья и радости, физиологической – в том же числе. Если человек сыт, то это не значит, что он счастлив. Тогда абсолют счастья и радости выражен единством абсолютно крайних и бесконечно удалённых Рая и ада – такова природа Божественного экстаза, в коем контраст бесконечно велик, а потому и переживание экстаза велико бесконечно. В этом же радость бытия всех святых, кои счастливы, но «в Раю их нет, ибо они все здесь на Земле спасают души несчастных, попавших в лапы бездны». То есть их счастье тоже трудовое – абсолют крайностей в единстве. По этой же причине, чем суровее окружающие условия жизни молитвенника, тем ярче переживание радости. Так жили славяне.
Итак, Божественный экстаз явлен тем, что в нём контраст между бездной и Творцом явлен в абсолюте, то есть соединились Рай и ад. Ад стал составляющей рая, его структурным выражением в формах. Ведь формы и порядок, хоть и являются частным случаем хаоса, но становятся Лицезримыми образами Творца и Его бесконечной радости. Рай не покушается на природу хаоса ада, а только его преобразует в красоты Божественного присутствия. Какой бы красота не была великой оная остается частным случаем хаоса, в который вошло присутствие Духа Божьего. То есть тело – видимая часть счастливой и только счастливой души и только, если в теле есть душа, оное имеет красоту, не смотря даже на зримое уродство. Мы с помощью рисунков хаоса распознаем присутствие Личности в его реалиях.
Всё вокруг нас есть Дар Божий. Беда наша в том, что мы иной раз этот Дар принимаем не так, как это нужно. Но это уже наши проблемы и наша вина, и ошибки, за которые мы горько расплачиваемся. К примеру, кусок мяса – это дар Божий, но есть его нельзя, ибо в данном виде это яд, от которого можно погибнуть. Чтобы он усвоился в организме, его необходимо сначала порезать и сварить. Только после этого кусок мяса становится утверждением жизни. Именно поэтому Спаситель, на Голгофе уже распятый на Кресте, умирая говорит слова: «Отче, прости им, ибо не ведают о том, что творят».
Это очень важно сказать, ибо Христос видел в каждом из распинающих Его живую личность, любящее сердце. Он видел в каждом Самого Себя. Трудно представить, Бог, сотворивший мир, вот в этом слабеньком, полным страстей и невежества человеке видит Самого Себя. У Бога всё есть абсолют и в данном случае – тоже: абсолют в том, что бесконечный космос и Вселенная в Лице Бога вдруг становится человеком. А ведь это ещё одна грань экстаза, коя проста и обязана быть во Вселенной, ибо вне её бытие бессмысленно, раз в нем нет счастья. Невообразимо, но это вписывается в закон непобедимости, а потому так будет и было, и есть. Нужен комментарий.
Видеть в ближнем любящую личность, не смотря на его алчность, тщедушие и мерзость запустения – это путь победы воина (условие торжества радости над миром), ибо Бог – это тоже Личность и во всей Вселенной видеть любящее сердце очень важно особенно в бою, в сражении. Но все это начинается здесь, когда перед тобой стоит нечто страшное в образе человека. Сначала в нём надо увидеть то, за что его терпит Бог, то есть стать на место непобедимого Бога и торжествовать в бою стоя рядом с Ним. Увидеть в нем свой путь в бездну, чтобы разрушить ад, ибо его нет. В нём тоже есть то, что призывает его к бытию. Такой человек идёт везде, и по воде, как по суше. Идёт и жив остается.
Итак, чем полнее и чем больше задействовано природы в священном акте богообщения, тем сильнее переживание радости в экстазе, тем больше подобия человека Богу в его радости, ибо сильнее близость человека абсолюту, в коем соединились в абсолютном контрасте две абсолютные крайности – Бог и бездна. Благодаря этому бездна перестала иметь смертельную опасность, но оказалась ещё одной гранью счастья – узорами красоты.
Человек ищет покоя не телу, а духу, а потому требует работу во время отдыха и отдыхает лишь сменяя один образ труда на другой (в прообразе Колеса Велеса). В противном же случае, человек будет искать прекращения работ и отдых, то есть «где бы не работать – лишь бы не работать» (если есть «биение в гироскопе коловрата», то лучше его вообще остановить – такова природа лени и оная в данном случае спасение, иначе бы оная даже не появилась бы в реалии). Этот плен радости, высвобождающейся благодаря трудоголии делает человека свободным, ибо людей уже не запугаешь плохим бытом – они даже сами идут туда, где им хорошо (также как алкоголик пьёт даже такую ядовитую гадость, чтобы ограничить все то, что скрадывает бытие его в естественном состоянии счастья). Боль теряет свою власть над человеком (в этом причина оттока сельского населения в город). Бог творил мир силой радости и силой радости всё движется. Силой радости можно бежать марафонскую дистанцию, как это было с тем греком, бежавшим, чтобы сказать людям о победе Афин. А потому, если нет образа Божьего в этой кондиции духа, то это становится болезнью, а если во время или после тяжелых физических нагрузок в душе нет веселья, то очищения радостной сущности природы духа не произошло, то есть была травма психики. Мы работаем физически не потому, что хотим получить пенсию в конце жизни, а потому, что это ещё одна значимая, приносящая радость, составляющая общения с Богом и потому более полное переживание всей палитры счастья. Сие делает наш образ жизни в трудовых тяготах устойчивым и самое главное желанным. Ведь при таком условии хочется быть в трудовой динамике физических тягот всегда (тут не важно насколько сие тяжело, но важно то, как человек к ней готов и насколько сильно он вышел или выходит из себя в данный момент). Мы ведь дышим, перевариваем пищу не потому, что у нас огромная сила воли или сила духа, а потому, что это форма богообщения или такая природа самой радости беседы с Ним, как способ бытия в Нем. Мы во всём приобщаемся к Нему, что и есть условие счастья нашего.
Для лучшего понимания приведём аналогию. Представьте себе, что вы пассажир авто, а потому едите в салоне его. Но можно быть частью движения совсем иначе – вместо переднего колеса. Тогда движение превращается в смертоносный ад, хотя в обоих случаях человек остается пассажиром. Но один образ не устойчивый и человек не хочет к нему возвращаться и ждёт быстрого окончания своего «путешествия», а другой устойчивый, ибо его тянет ещё и ещё сесть за этот руль или ехать всегда. Как-то так. Радость жизни и экстаз не создают, а обнаруживают в себе. Вопрос в том, как это сделать и потом как сохранить, сберечь навсегда – вот вопрос. Все религии, учения, науки мира – об этом и только об этом. Даже если они атеистичные.
Представьте себе иное, что вам надо нести кувшин воды. Вы идете и выбираете себе удобоприемлемую дорогу для того, чтобы не расплескать содержимое сосуда и не выронить его из рук. Точно также труд, каким бы он тяжелым не был, не должен мешать человеческому счастью быть в Раю богообщением, не должен скрадывать радость. (На Голгофе два разбойника – два образа позиционирования себя во время тягот жизни. В одном случае, ад становится составляющей Царства Небесного, а в другом – нет.) Окружающий мир и космос – это шествие человека в своём внутреннем мире, в самом себе. Он должен идти там, где нет покушения на его радость. То есть – да, тяготы жизни прежние, но они в данном случае не тиранят психику, в образе Пасхи проплывают мимо, даже не прикасаясь к ней. Более того, усиливают переживание экстаза, ибо в данном случае естественным для вечного бытия образом к радости приобщена физика тела и даже та Вселенная, коя оказалась в области функциональной досягаемости трудового подвига (улучшается быт и комфортность труда). Вот вы выспались и у вас хорошее утреннее настроение с этого момента вы должны так построить схему движения, поставить свой образ мышления и труда, чтобы сберечь не утраченным этот заряд бодрости до самого вечера (даже если вы добывали уголь в забое). Точно также с посещением Храма в Воскресный день, где человек должен получить заряд счастья и умудрённый опытным духовником несёт эту свечу мимо всего того, что её омрачает до следующего воскресного дня. (Опытный молитвенник, распознавший сие, приходит в Храм, чтобы взять этот огонёк и потом прячет его в самые дальние дали своей души. Так безопаснее. Из храма он выходит, не как ранее, раскрепощённый весельем, а уже хмурым, напряженным.) Вот в чем смысл евангельского сюжета накануне празднования праздника опресноков.
Следует заметить, что в той степени, в какой в организме людей южных народов выработан иммунитет к естественно сложившимся ядам, болезням и опасностям, для северян наиболее сильно выработан иммунитет к ядам, кои мы называем физическим трудом и холодом зимы. К примеру, народы, которые живут среди виноградников, не имеют такой алкогольной зависимости, в то время как чукчи становятся «беспробудными» алкоголиками после стакана выпитой водки. Нет природно сложившегося иммунитета к ядам и они не могут обходить их стороной так, как это делают южане.
Бог творил мир силой радости, а не силой воли. А потому только силой радости всё в мире творится до сих пор (и во веки веков), устойчиво и имеет крепость, и утверждает безопасность. Радость в одной из своих граней – это душевный покой, а потому все вокруг несет в себе именно эту реалию – несет в себе покой в разных формах проявления. Это важное замечание иной раз путается даже у святых отцов, либо они имели ввиду именно этот момент (все таки, исполнение заповедей Божьих и бытие в Благодати Божьей – не одно и то же, точнее одно и то же но в разных сферах. В разных сферах идти мимо смерти следует по-разному. Царствия Небесного посредством исполнения заповедей Божьих невозможно удостоится, ибо нужна Благодать Духа Святого, как радость в самом чистом виде). А вот сохранить Благодать Духа Святого соблюдая заповеди – да.
Все дороги ведут в Храм и человек в Храм идет всегда в каждое мгновение своего бытия. Бывают такие препятствия, которые уводят человека в сторону. Бывает, что этих препятствий становится множество, как в аду, но движение души к Богу не заканчивается и без покаяния это движение к Нему по мытарствам из-за грехов становится вечным. Такова одна из граней природы ада – покоянием оный становится раем. Человек в трудоголии становится свободным, если оная активирована не только на чистоте духа (этого недостаточно), но и на Сущности Бога Духа Святого. Вернее, может быть сказать, если заточена на бытие в Боге. Ведь чистота души не имеет ориентирующего значения. В пределах чистоты побуждений на помощь спешат даже бесы, но всегда не вовремя, не к месту, то не в меру мало, то больше меры, то ниже, то выше, то левее, то правее. Из-за чего их чистые побуждения всегда «медвежья услуга», а потому их боятся.
В Божественной радости посредством трудоголии нет власти денег. Ведь он трудится для того, чтобы в этот момент быть в единении с Богом (ради высвобождения высшего экстаза) и сие есть смысл жизни. Это продолжение того самого образа жизни древних, кои шли на охоту для того, чтобы принести в дом очищенную от “мусора” радость, даже если охота прошла неудачно. Удачливая охота – это одна из граней радости, причем не самая важная, но никак не сама радость. Не дичь нужна, а счастье о том, что все живы и здоровы и да и просто счастье без каких-либо условий. И вот это состояние образа жизни и мыли есть свобода, которая выгодой не обезображена. Человек, который по заповеди Божьей ест Божий Хлеб в поте лица, становится свободным и его, как и наших русских святых отцов, тянет туда, где тяжело, где лучше освобождение и нет на него плохого влияния – они также заселяют острова, пещеры и болота. Ибо для них в тяжести более полное сопряжение природы человека к радости в Боге. Покоя и радости требует дух, а телу нужно движение в образе покоя и радости, чтобы не тревожить дух. Ибо может произойти очень страшное – дух может потерять единство в Ним, с Творцом. Такова физиология человека и таков путь её становления в процессах эволюции. А потому следом за строгими отшельниками идут уже люди семейные, чтобы от них, научившись полноте всеобъемлющего счастья в Боге, также как, они, быть причастниками радости Христовой. Научиться у отшельников идти по тому же самому пути самим и главное научить своих детей следовать за ними.
Все дело в том, что надо верно давать определение о человеке на разных понятийных системах науки. Человек – это видимая часть Солнца, также как солнечный зайчик – хоть и производная, но уже или всё же остаётся составляющей частью этой же звезды, и все основные процессы нашего естества идут не здесь, а на Солнце, в его недрах. Если живое – это производное процессов на Солнце, то можно предположить о том, что сама звезда – живой организм, ведь подобное порождает только своё же подобие. Но ведь тогда абсолютно высокая интенсивность активности, коя свойственна Солнцу, сопряжена с той же степенью экзальтации радости даже где-нибудь в пределах абсолюта. Наверное, такие утверждения можно делать, ибо древние Солнце обожествляли все народы мира и, скорее всего, нимб на иконах над головами Бога и святых символизируют именно Солнце. Так могли мыслить люди тех эпох. Ведь вне Солнца нет человека и жизни. Солнце – естественное бытие человека в радости. А потому, если во время или после тяжелых физических нагрузок в душе нет веселья, нет прежнего единства Солнцем, то произошла травма психики. Постоянный труд, калечащий психику калечит человека и он начинает вырождаться.
Тело человека, как видимая часть души, только в одном случае имеет жизненно важную актуальность – если оное сопряжено с молитвенным деланием души, даже его составляющая. Как только тело оказывается вне молитвенного общения души с Богом, так сразу необходимость в нём отпадает и все переоворачивается с точностью до наоборот. Более того, тело становится врагом душе, ибо тело начинает мешать, становится темницей души в византийском представлении. Это как корабль в море, корпус коего сопряжен с каждым членом команды в деле выживания. Но, как только, в днище судне образовалась брешь и через неё хлещет вода, так сразу же всё меняется с точностью до наоборот. От корабля надо сразу же избавиться, ибо теперь он тащит людей на дно. Сие есть груз на шее тонущего. Точно также и тело человека, вне молитвенного общения с Богом становится тем самым злом, кое тянет душу в ад. Вот тут-то всё и начинается. Душа рубит всё то, что связывает её с адом – прекращает всякую физическую активность (ибо всякое движение теперь покушается на естественный покой духа), начинает убивать тело (ибо в нём физиологическая активность, то есть нет покоя, а потому покушаются на естественное состояние покоя духа) или максимально ограничивает всё то, через что ад проникает в душу. Понятно, что речь идёт о разного рода ядах: секс, алкоголь, истеричность в битвах, деньги и так далее.
Примечательно, что в широтах Средиземноморья относились к телу, как к злу, презрительно. Об этом говорит Платон. Если славяне видели в теле инструмент для радости общаться с Богом, то люди Византии – нет. От тела исходит все беды. И потому благом считалось быть строгим к телу, изнуряли его постами и непомерными тяготами. “Тело – темница души”. Но не ради молитвы, а ради того, чтобы обезвредить то, что душе вредит. А ведь у народов Севера сие имеет гармоничное раскрытие сути вопроса. Если бы северяне не нашли гармонию симфоничного сопряжения тела и души, то в таких суровых условиях им выжить невозможно. Тело не может быть врагом душе, ибо в таком качестве оное возникнуть не может в бытии. Если южанам вольготные условия жизни позволяли иметь ошибочное представление о природе телесности, то для северянина – нет.
Вся трагедия в том, что мир перенял без должной осторожности духовные ценности когда-то цветущей Византии. Но чем отличается мировосприятие Византии от славян того времени? Если мы будем изучать философское наследие, то увидим это коренное отличие. Для них плоть человека – это зло, через которое душа много страдает, приобщается к похоти и ленится. Тогда появляется цель жизни – обуздание плоти и обезвреживание её влияния. Даже в высказываниях признанных учителей Церкви этот момент как-то заявляет о себе: «Если душа тяготеет к духу, то будет жить вечно. Если к плоти – погибнет. Выбор за душой, то есть оная либо вечна, либо смертна». То есть тело, традиционно, предстает как источник зла – это чисто Византийская традиция, коя инородна духу северных народов. На самом-то деле, тело призвано также молиться Богу, соучаствовать в празднике жизни бытием в единстве с Ним. Тело – днище корабля, а с появлением научно-технической революции днищем корабля становится вся Вселенная. И вне этого плана плоть не мыслима и бессмысленна, и невозможна. Но через душу и через дух стремится в вечность вслед за ней, за душой. Теперь цель жизни – не обуздание плоти своей, а через душу соединить её с Богом и через неё все мироздание привести к Нему. Если будет единство души с Творцом, то обуздание – это не самоцель, а только лишь сопутствующий момент, сам по себе приложится. Это, кстати оказало главное влияние на возникновение научно-технического прогресса, ибо главная цель его – увековечить телесное бытие в прообразе святого Вознесения Христа на святую Пятидесятницу. Тело стремится быть вечно, побуждая душу искать всё то, что этому вспомоществует. Это естественно для жизни. Вот где расхождения. Хотя, мне думается, что научный прогресс создает только лишь обманчивую видимость, ибо верхом на коне или в салоне авто в Рай не заедешь. Нужен подвиг от самого человека. Воскресение и Вознесение на Небо может быть только сущностным, то есть речь идёт о единосущностности с Творцом. Тогда мир последует за человеком, но не в том образе, не только в образе салона авто, а ещё и как инструмент вспомоществующий аскетическому подвигу. Можно только довести аскезу до такого состояния, в коем гармонично одно состоит в сопряжении с другим. Тело сослужит душе и душа с помощью тела ходит дорогами максимально удобными телу. Речь идёт о комфортности трудового подвига. То есть работа сердца, составляющей коего является в том же числе и наш организм, не должна быть функционально скованной продуктами научного прогресса, а наоборот раскрепощена. То есть надо покупать слесарный инструмент с помощью коего можно изготовить кровать, а не саму кровать. Или ездить на велосипеде, а не в авто. Или пахать землю сохой, но в современном исполнении. И так далее. Научный прогресс должен стать составной частью процесса сосудисто-сердечной системы.
