Евгений Анатольевич Небольсин
О вере славян. Научное эссе
Для чего говорю об этом, ведь мы уже давно в Православии? Всё это важно. Ведь перед нами очень важное пояснение того, что позднее скажет Христос «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Сказано, что «ударили по левой щеке, подставь правую». Это титанический труд спасения человека, самый тяжёлый и самый опасный, иной раз требует жертв и много времени терпеть. Тонущий всегда топит подплывшего к нему своего спасителя. И, чтобы спасти тонущего, во-первых, ему надо всё прощать (то есть подставить под удар левую щеку после правой может только тот, кто пытается спасти, ибо лишь в этом случае силу терпения даёт Бог). Во-вторых, тут уже нужна наука, чтобы не утонуть обоим, ибо подплывать к нему надо сзади и, ухватив за голову, потащить за собой. Два в одном. В данном прообразе древними была разработана концепция аскетического подвига.
Наглядно сие видно в фильме «Монгол». Отец и сын возвращаются домой. На привале встречают враждебный им клан. Согласно обычаям, встретившиеся на привале даже враждующие кланы должны оказывать уважение и взаимопомощь. Старший семейства одному из своих поручает отнести чашу с напитком и яствами со своего стола. И вот мы видим, что к ним с той стороны также бежит человек с едой в руках. Все понимают, что в руках гонца с той стороны яд. Один из его подчинённых предлагает дать яства рабам, но это будет нарушением традиций. На что глава своего клана отвечает: «Если я нарушу закон обычаев, то мир перевернётся». И выпивает чашу с ядом. Он смертью исполнил закон любви и этим спас мир. Ведь каждый должен приветствовать того, кого встретил и служить ему – это закон торжества жизни над смертью. Да глава семейства мог дать яд тем, кто ниже его в ранге, но он считает всех равными и не превозносит себя даже над рабом. Для него все равны и вот этим он первый среди равных. В сознании своих соплеменников надо разбудить именно этот образ человека, важно внести в умы соплеменников иной формат мышления. Он идёт на смерть ради тех, кто рядом с ним. (В своей супруге разбудить красавицу именно в этом образе.) Тоже самое делает Христос словами «Если ударили по правой щеке, то подставь левую» активирует в человечестве Божественную грань их природы, меняет образ мировосприятия, будит именно эту Божественную составляющую нашего естества, ибо активация Её имеет только одно, только миротворящее начало. Эти моменты надо проговаривать, ибо каждое свидетельство об Истине может нести вред, если сказано не ко времени и не к месту, что становится орудием разрушения общества (к сожалению, в 17-19 веках на Руси этим активно пользовались враги её). Любить ближнего надо, но есть моменты, когда ради вразумления одного жертвуют собой миллионы, как это было с Иосифом Сталиным. Для современной Руси спасением является смена формата мышления, перенос ценностей в древнем определении «возлюби ближнего своего, как самого себя» адаптировано в ином: возвращение к покровительству сильных духовных отцов, к послушанию у достойных духовных лидеров.
В нашем случае, о возвращении к своему отцу под послушание говорим на понятийном языке заблуждающихся. Мы изучаем язык, на котором говорит упавший и потом говорим о выходе в его форматах языка понятий. Не убийство, а самообогащение. Грехопадение – это заблуждение. Заблуждение – это отсутствие полноты восприятия Бога в данном формате, из-за чего Творец предстает в страшных искажениях. В пределах естества природы его надо выразить всю полноту верного свидетельства о Боге, чтобы заблуждение стало новой формой утверждения жизни с Богом в земных реалиях. Как-то иначе заблуждение не победить, ибо в конце концов оное встанет во главу угла само без нашего на то согласия. Надо родить ребёночка в специфическом образе Бога или сообразовать Богу неверное мнение. То есть, если мы видим, что растёт рожь, то надо дождаться созревания её, а потом только собирать урожай, в противном случае, до этого момента рожь для человека является или сорняком, или злом, которое истощает почву, забирает энергию из земли. Теперь понимаете, чем является Христианство? Христос завершил Собой дело спасения от первородного греха и теперь в естественном для древних славян понятном образе – первородный грех не исчезает как инородность Богу, а исчезает как злое и становится добром, превратившись в ещё одну полноту свидетельства о Боге. Ведь Спаситель преобразил природу человеческого тела и Вознесением в человеческом теле на Небо завершил дело спасения людей.
Вот почему в пределах древней славянской традиции столько много течений. Это свидетельство любви к человеку. Каждый человек находит в той вере самого себя. С этим славяне подошли к Рождеству Христову. Они легко адаптировали свои воззрения в новой специфике, ибо Сам Спаситель пришел не разрушить, а исполнить то же самое, чем занимались древние северные люди. Ныне мы подошли иначе к Христианству после стольких лет буйства атеизма, а потому понятийный язык нам тяжело понять.
И вот зло из ограниченности неполноты доходит до завершения цельности Божественного и становится добром. То есть теперь уже плоть не является инородностью Царства Небесного, а дополнившись Благодатью Духа Святого становится естественной для Рая всеобъемлющей реалией. То есть Христианство не было революцией для Древней Руси, а следующим шагом в более полное и более гармоничное приобщение к Царству Небесному. Вся история человечества – это движение именно в эту сторону. Чтобы из ограниченности сильнее полнее приобщиться или более гармонично вписаться во Царство Небесное. Сначала они научились медитировать или быть в экстазе Нирваны (такое выражение более понятное для далёких от веры) во время машинального тяжелого физического труда. А потом они осознают, что этого мало, ибо саму по себе трудовую экзальтацию экстаза можно направить в тупик инородности Богу. То есть как-то надо точно вписывать в годовой цикл, чтобы знать время посевов и сборов урожая. Потому и строят Стоунхендж. Далее исследуют свойства материалов и адаптируют их под себя в том же направлении – надо природу первородного греха довести до полноты исповеди Божественного – в естество Царства Небесного. Этим подминают под себя весь мир. Далее дело спасения, вхождения во Царство Небесное завершил Спаситель. Он привнёс Благодать Духа Святого. Замечаете то, как работает наука и богомыслие в те времена? У них ум не падший, а потому они не ищут инородное Богу в людях, как содомиты, и не думают о том, как открытие поможет властвовать над миром, но они ищут пути научного богословия, чтобы душа более полно вписалась реальность окружающего Царства Небесного и вот этим своим опытом делятся со всеми людьми мира.
Первый признак того, что тело стало Божественной полнотой является само Воскресение Христово: в этот День Пятидесятницы Христос поднимается на небо в человеческой плоти, прежде вкусив рыбу и хлеб. Человечество вернулось к Отцу Небесному в новом образе полноты – всей Вселенной. Первородный грех побежден не уничтожением его, а довершением его до животворящей, естественной для Рая полноты. Этим же занят древний исповедник славянской традиции – он стремится к полноте Божественного осуществления. Христос пришел не для того, чтобы разрушить, но исполнить Закон. Иными словами, Спаситель довершил то, к чему шла Вселенная, но ещё более усилил структуру того, что уже было создано древними, но не сломал её. Другого закона у людей просто нет. Вот как восприняли древние арии Христа.
Тут очень уместно сказать об этом же иначе. Священник на проповеди сказал, что наша жизнь – это черточка между датой рождения и датой смерти, высеченные на могильном камне. Но для человека в границах этой черты жизнь полна всего и вся. Он мыслит, плачет и смеётся, переживает и борется, любит и ненавидит. И человеку надо излить свою душу, высказать наболевшее и только через это уверовать и в пределах этого отрезочка времени подняться к Его вершине. Точно также можно, конечно же, просто произнести слово Бог и этим обозначить все реалии жизни одновременно, но нам нужно нежное более проникновенное Его присутствие: человека надо доставать из глубин его падения только удобоприемлемым приобщением к Богу. Так как тело стало составляющей Царства Небесного, то для полноты нам нужна нежность Его присутствия. То есть всякий Дар Божий необходимо сначала обрабатывать до удобоприемлемой кондиции. Иначе энергоёмкий Продукт Его Дара не усвоится организмом.
Кусок мяса надо сначала порезать на мелкие кусочки, а потом провести термообработку. Только после этого этот дар Божий перестает быть ядом.
Славяне жили в суровых условиях, где реальность требует бороться за жизнь в любом проявлении. А победа в этом случае имеет только один образ: они смогли достать человека из опасной ямы, спуститься в его преисподнюю души, к самой низшей составляющей субординацию ценностей и помочь нашей низшей природе соделать естественное ей для радости жизни (стать соратником непобедимого Бога) – довести заблуждение до верного восприятия всей полноты. Сама суровость условий жизни побуждает только к такому торжеству живого над смертью. Какими-то иными путями славяне идти не могли, а если шли, то навсегда остались в прошлом и потому мы ничего о тех формах веры не знаем.
Кстати, сие дошло до нас в виде шаманизма народов Севера, но на понятийном языке причудливых ритуалов, во время коих шаман занят именно этим: достает падшую душу из глубин падения и этим исцеляет больного. Этот же принцип мы видим у других слаборазвитых народов Африки и Индонезии, о чем пишет Мирча Элиаде. Скорее всего, когда-то наши предки вершили подобное, ибо зерно осталось тем же – мы также достаем человека из глубин падения, но у же более цивилизованным понятийным языком. Такова природа эволюции веры. Естественная изоляция этих народов способствовала консервации религиозных культов не государственных народов.
Низшая природа заблуждений тоже обретает сообразность Ему, свойственную своей уникальной специфике и приносит свои благие плоды в естественном для низшей природы образе. Благодаря этому низменная природа также включается в процесс межличностной беседы Бога и человека. Это есть благой плод низменной природы, благодаря коему даже преисподняя, если плодоносит, то оказывается составляющей Божьего Рая. Сей принцип заложен в рождении каждой религиозной доктрины в пределах единой древней веры славян. (Разродиться в своей своеобразной специфике бытия и отдать в этой же специфике Богу то вечное, кое Ему принадлежит. Вернуть Ему Его.) Так рождается новая рабочая религиозная лошадка в пределах древней веры славян. Сколько людей столько и мнений, однообразия не будет никогда. Каждый человек и даже самый святой, имеет хоть и малую толику блуждания со свойственной только ему одному спецификой отклонения от абсолюта Творца. И вот даже этого святого надо как-то беречь и возвращать к Богу. Поэтому, сколько людей, столько и ручейков, поддерживающих полноводность реки, текущей в океан. И древние мудрецы Севера активно работают над этим. (Здесь заметен смысловые синонимы в словах «река», «ручей» и «речь».) Появляется идея все ручьи собирать в единый поток, впадающий в основное русло. То есть все течения к единому покаянию можно разбить на группы по общему признаку и древний именно это и делает. Так появилось то, что дошло до нас в виде смысловых синонимов. Теперь каждое миропонимание можно разглядеть в каком-то направлении, наиболее близкому ему по специфичной уникальности выражения Истины (близкому природой изложения главного) и уже в пределах этого притока примкнуть к единому течению в океан. Это удобно. Вот это-то и происходит у древних. (Богатство русского языка обязано именно этому.)
Итак, если создается ещё одна какая-то единая концепция в пределах самой древней веры, то для древнего оная имеет право на существование лишь при одном условии – человек, руководствуясь ей, должен прийти к покаянию. Перед нами такая многоуровневая сеть для поимки заблудших ради спасения их. Самое главное, что дети возвращаются к отцу в покаянии. Сие должно идти через всю историю человечества так, как шло до ныне. В принципе, можно уверенно сказать о том, что именно такой была праматерь всех известных ныне миру религий.
Далее в текстах есть необходимость создать шаблон. Оный является общим для всех религий мира, ибо в нём изложена само естество жизни и единые принципы её утверждения. Это нужно для того, чтобы понимать то, о чем думали наши предки и видеть их опыт аскетического делания. Иносказательно это звучит так примерно. У нас есть точный план-карта древнего поселения. Мы приехали в этот район и увидели руины и составили карту расположения непонятных разрушенных объектов. И вот мы наложили два плана друг на друга и начинаем понимать цель построек и их предназначение. Подобно этому люди смогут наложить сформированный здесь шаблон на родную речь своего народа и распознать смысловые синонимы из слов, кои принадлежали когда-то целой священной религиозной доктрине. Путь аскезы у каждого народа был свои и оный наиболее максимально адаптирован к условиям проживания. Это очень важно, ибо нельзя смешивать опыт живучести народов между собой, ибо не будет единства в общем – в Православии. Путь к общему дому у каждого народа должен быть своим, а общий дом – это общее дело. А то во имя общего дела почему-то смешивают то, что смешивать нельзя и невозможно. Сможете перемешать условия жизни Средиземноморья с условиями Якутии или Белого моря? Нет и не надо это делать.
Рассмотрим случай с палкой. Представьте себе, что у вас в руке ровная палка. Уперев один конец на твердый пол, вы ее пытаетесь вывести в положение равновесия по вертикали. Предположим, что это удалось и она стоит вертикально без опор и вашей помощи. У палки множество положений, но все они выпадают из поля зрения, ибо падают, как не подобное состоянию постоянства. И только одно единственное из бесконечного количества вариантов не требует усилий на поддержание устойчивости. Это положение тождественно лежачему. Иными словами два положения, кои имеют родство с покоем и постоянством, и между собой, в коем лень может иметь место бытия: палка в состоянии покоя произвольно лежит на полу и эта же палка покоится в состоянии точно выверенной вертикали в положении равновесия. И то, и другое постоянство и то и другое родственны в этом. Тождественные.
И оба состояния имеют общий оттенок постоянства пустоты – усилия на поддержание равновесия отсутствуют или такое их положение может иметь место бесконечно долго, когда силы притяжения Земли не могут разрушить равновесие. Но воздействий много также иной природы. Речь идёт не только о силе гравитации. Вы, наверное, заметили, к чему я веду. Пытаюсь в окружающей реалии найти тождественные пустоте пространства образы во всех сферах и в самых сложных условиях окружающей среды.
Хотя надо быть осторожным. Ведь когда называем свойства Истины, то сие никоим образом не говорит о том, что это есть Истина. Это также как для человека естественно жить в комфортных условиях. У него есть дом, а в нём пастель, обеденный стол и стулья, санузел. Но это никак не сам человек, а только то, что характеризирует его природу. Это все только лишь поведение природы, оказавшейся вблизи от личности человека, оказавшейся в пределах его влияния. Тут нельзя путать. Пастель – это то место, где человек спит, но не сам человек. Стол для бесед и трапезы. И так далее. И вот все эти названные реалии тождественны между собой в человеке и через него имеют равенство и единство. Ибо всё сказанное ими на свойственном им языке, говорит только о человеке. Каждая из этих реалий – иносказательный прототип каждого учения в пределах всей веры. Они все об одном. Но так как, перед нами стоит задача активировать новую форму мышления, то скажем иначе: все есть указующий перст к покаянию, к возвращению заблудших детей к отцу семейства. Мы строим государственную безопасность.
Пустота имеет много оттенков и постоянство – один из них, а потому выделяю в этом бытии то, что несёт в себе прообразы пространства и его постоянства. А потому палка в равновесии, стоящая без усилий поддержания – это только отдельный случай, на коем визуально раскрывается суть вопроса, специфично распознается постоянство. С другой стороны, не смотря на то, что перед нами пустота, это ни о чем ещё не говорит, ибо эта Реалия, хоть пустота пространства, но бесконечно динамична и бесконечно энергоёмкая. В пределах пустоты не только равновесие палки, но и во всю клокочет бесконечный мир счастья и беспредельной радости вечной жизни. В тоже время Оная как бы есть, но Оной, как бы нет. Для ясности раскроем природу познания ещё раз.
Льву Толстому принадлежит высказывание о том, что любовь для него – это как палец, который он не замечает, если оный здоров и не воспалился. Но если палец поранился, то мы тут же обращаем на него внимание. То есть органы для нас возникают из небытия только в случае их болезни. Пока нет воспаления, мы не обращаем на них внимание, но это не значит, что у нас этих органов нет. Они есть, но просто они ничем не воспалены, не разрушаются и в равновесии – для нас они просто пустота. А ведь, исходя из этого можно сделать простой и верный вывод о том, что далёкие миры мы тоже чувствуем по той же схеме – это такие далекие наши органы, которые воспалением дали нам о себе знать. Просто Вселенная в её бесконечно далёких уголках – часть нашего организма, ибо также чувствуем «воспаление», произошедшее много световых лет от нас.
Исходя из этого мы понимаем природу научного анализа. Как логика может просчитать то, что мы своей волей возвращаем в исходное положение вертикального равновесия данный предмет? Да никак. Предположим, что мы созерцаем мир теперь уже только другой способностью воспринимать мир, а именно не органами распознания вкуса (как это в примере с яблоком), а только посредством логики. Так вот, это восстановление выпадет из нашего поля логического зрения – мы логикой сие не видим. Видим только то, что предсказуемо в процессе разрушения. Палка падает, ибо подчиняется законам разрушения и смерти. Мы можем рассчитать траекторию падения, ибо развитие его идёт по законам механики. Но живое пребывает в иных законах – оное законам механики не подчиняется. Живому надо торжествовать над смертью и её законами вопреки всякой логике, а потому пребывает там, где тяжелее всего. К примеру, цветок стоит и если вдруг появилось повреждение в структуре его, то идут процессы не развития распада, а как раз заживления и восстановление. Это свойственно всему живому. Более того, живое требует собранности духа, а потому всегда идёт туда, где эта собранность наиболее сильно востребована – в остроте борения.
Казалось бы, разумнее, экономичнее делать передвижения ползком, как змей или хотя бы бегать на четырех точках (как конь или пёс), но тогда нет прежней остроты борения и победы нём в торжестве над собой. Собранность духа утрачена, то есть нет условий для победы над собой, то душа туда не стремится – эволюция туда не пошла, ибо нет жизни вне торжества в борении себя. Душа туда не хочет идти и не идёт. А так как душа туда не идёт, то и эволюция в этом направлении не движется. Или почему бы не стоять на широких ступнях, ведь по логике вещей так выгоднее, безопаснее. Но так нет остроты борения и победы над собой. Поэтому эволюция жизни опять в этом направлении не движется, а движется в сторону усиления борения через уменьшение устойчивости. Или же почему на голове нет рогов, ведь так легче одержать победу, но тогда нет победы над собой. В борении за жизнь можно повредить здоровью другого существа, а это скорбь душе. А скорбеть душа не хочет, а потому у человека нет рогов или тому подобного. Или почему бы не уехать в Крым и жить там в усладах и тепле – нет победы над собой в аскезе и этим всё сказано. Сие ясно осознал праотец Авраам. Жизнь – это не логика вещей, а для движущейся души торжество в борении и её надо содержать в чистоте.
С нами Бог и люди сие не создают, а обнаруживают очистившись от инородности Богу. У каждого много грязи, а потому побеждает тот, кого душа чище (Бог со всеми). Тот, кто сильнее чистит свою душу, у кого духовная баня сильнее – тот и более непобедимый
Если мы посмотрим на организм человека, то увидим, что эволюция в жесточайшем естественном отборе формирует торжество жизни также в иных ракурсах, кои имеют важное значение. Человек – образ естества души в самом чистом виде, а его тело – видимая часть души. Все в нашем теле заточено на плодотворную работу мозга и ясность ума: от головы жесточайшим естественным отбором (который существует как реальность только для земного бытия) вычленяется туловище и, сохраняя связь во всей прежней полноте, только отводится на безопасное для ясности ума расстояние – это такой карантин. Так в продолжающемся эволюционном становлении процессы жизнедеятельности удаляются и потому оказывают всё менее и менее негативное влияние на работу мозга. Поэтому душе быть в земных условиях со временем становится комфортнее. Вот такое стояние нашей телесности и его путь к образу Божьему. Исходя из сказанного, перед нами встает образ Голгофы Христовой во множествах вариаций. Получается, что Голгофа – это естество жизни и Христос должен был оказаться на ней – в любом случае. Сие понимали и древние наставники в вере у северных людей. Спаситель должен был взойти на Вершину вершин и при этом соединив в себе две крайние составляющие Вселенной (влияние Отца Небесного провести в глубины бездны), не повредив своему спокойствию души (лени и детской радости). Иными словами, в любом даже в самом страшном аду, пытающимся сломить или вывести из состоянии покоя равновесия, есть малая толика Царства Небесного, в границах Коего разворачивается весь сюжет мироздания и жизни. Оный вычленяется из бездны ада недосягаемостью в образе Божьем. Просто в этой толике бездны на лень ничего не покушается и то, что мы видим вокруг, соответственно, всё есть лень, то есть Вселенная.
Ленью можно взайти даже на Голгофу, можно найти твердые для себя кочки даже топком болоте, можно сделать научное открытие, обнаружив подобие себе в исследуемом материале. Такова природа всего живого: ленью противостоять всему аду, да так, что даже улыбка младенца не сходит с уст.
В этом абсолютно малом проёме пространства (нам удобно для восприятия смотреть через вертикальное равновесие), разворачивается весь сюжет истории мироздания. Сам Бог, хоть и вобрал в Себя всё бытие, но остался недосягаемым и Он в покое именно там. И мы видим, что эволюция жизни идёт именно в этом направлении к Богу, вписываясь в образ Его недосягаемости. К примеру, растения стараются подниматься вверх в пределах равновесия вертикали и вот здесь находят «брод недосягаемости в топком болоте», то есть развитие в пределах равновесия – только там, где лени быть естественно. Живое старается пройти мимо самозатратности, мимо разрушения и тому подобного (в прообразе Пасхи Христовой). Повторюсь, что таков Бог, Который непостижим и недосягаемый. Если есть хотя бы малая микрона от состояния равновесия или хотя бы малый крен от подобия Богу, то тут же возникает реалия, коя инородна Вселенной – возникают силы её разрушения. Инородно природе естества самого пространства – пустоте постоянства и само бытие тут же топчет эту инородность самой себе. Заметьте, что всё то, что инородно лени – это всё разрушается. Появился крен от вертикального положения и всё… пространство отторгает и начинается падение, а можно сказать перестроение до иных форм беззатратной устойчивости. Итак, всё есть лень, то есть вселенная, в естество коей вписывается всякое равновесие. Эволюция на этом не останавливается, но идёт дальше.
В сказанном наглядно выражена суть жизни, ибо оная идёт мимо смерти, а именно туда, где её нет – в проём пространства, где нет меняющего воздействия. Вся наша жизнь: мы «палку» стараемся удерживать в положении стоя, но нам сие не удаётся, ибо оная, из-за действия сил притяжения, постоянно падает. Ну вот вопрос, почему палка постоянно падает? Ответов много, но применительно к теме обсуждения нам интересен только антропоморфный вариант (также как в ситуации с понятием постоянства абсолютной пустоты, коя на языке антропоморфного восприятия называется ленью): потому что оная мёртвая. А всё живое подчиняется иным законам. Ведь наше здоровье из состояния равновесия пытается вывести все вокруг, но живое, в отличие от мертвого, сопротивляется и восстанавливает стабильность. Говоря образно, «живая палка вновь принимает равновесное перпендикулярное состояние вертикали и оная уже не подчиняется законам математики и физики – не предсказуема».
Да, на наше здоровье постоянно что-то покушается: погода, вирусы и опасности. Но организм ищет то положение в этом бытии, пребывая в коем ничего не воздействует. Замечаете? Бог есть, но Он там, где Его не достать. Прообраз этой схемы выражается в каждой микроне живого бытия. Это то место, где нет активности и тело может быть в лени, то есть Вселенной. И вот чудо. Также как абсолютно тонкий карандаш, оказавшись в состоянии вертикального равновесия не прилагает никаких усилий для поддержания себя в этом состоянии, цветок развивается в ту сторону, где ему более всего лениво, то есть менее затратно и оптимально. То есть туда же вверх по перпендикуляру, вдоль той линии, в коей нет напряжения восстанавливающего равновесие (либо напряжение абсолютно мало) – на тоненьком стебле живёт. Также конструктивных особенностях строения стебля есть та оптимальная структура, в коей минимальны напряжения, но лучше устойчивость. Не смотря ни на ветер, ни на град, держится, ибо оный оказывается там, где можно без усилий иметь бытие и стойко побеждает всё это воздействие стихии. Во как, чудо какое!
Этот момент нагляднее виден на другом примере. У нас на Урале есть скальные изваяния высотой более 30 метров. Их называют «Семь Братьев». Когда-то в этих краях был мощный горный массив. В течение многих тысячелетий вода и ветер разрушили его, превратили в песок и гальку. Но разрушалась только менее устойчивая воздействиям порода, а то, что разрушению не поддалось, приняло вид высоких каменными исполинов. Так вот речь пойдёт о самом верхнем крае этих скал. Эволюция «роста» их, обусловленное разрушением, на самом деле, идёт не к небу, а вниз, к центру Земли. Они не растут, а углубляются, оставляя прежним самый верхний край. Бог не становится более совершенным, а более совершенными становятся формы подобия Ему. Оный так и остался до сей поры частью того горного ландшафта, коим были горы в те далёкие времена. Эволюция идёт только там и только так, где имеют место воздействия стихии, выкристаллизовывая то, что воздействию противостоит. Там, где нет воздействий, там и нет эволюции становления (Бог вечен в Своем Образе). Жизнь эволюционно проходит мимо всех воздействий и в пределах этого коридора идут развития всех форм жизни. ПАСХА. Тот самый древний горный массив так и остался в нашей природе и мы, человеки, являемся самым полным свидетельством о том изначальном мире. Учёный ищет именно его, то есть самого себя. Он ищет то, кем был и в то же время кем является ныне. Он ищет во внутреннем мире материи ту часть, тот верхний край, который когда-то был частью того изначального древнего массива, а потому поднимается в своих исследованиях шаг за шагом всё выше и выше к Вершине вершин. Нам это важно обозначить, ведь марафонец, бегущий по дистанции, не сможет преодолеть её, если в этот момент не живёт на самом верхнем крае собственной природы, говоря иносказательно: в верхней точке высоченных каменных столбов. (Это и есть суть древней славянской аскезы в иносказательном выражении. Это является освобождением России. Речь идёт о практике медитации во время тяжёлых монотонных физических трудов.) И вот этот момент, утверждение жизни на самой Вершине вершин, становится ключевым в формировании древней славянской религии, перешедшей потом в бесконечные вариации по всему миру.
Что нас сильно дезориентирует? Бог более совершенным стать не может, ибо Оный Абсолют во всём. Более совершенными в процессе эволюции становятся формы Его выражения. Живое, как совершенство, представленное нашему взору появилось не потому, что стало более высоким к небу, а потому, что мы стали более глубокими и позиционируемся с основанием. То есть луч света пробивает себе путь в самые далёкие глубины бездны и при этом не становится другим по природе, а меняет природу бездны и энергия в ней переходит из одного состояния в иное. Так жизнь торжествует над смертью и отвоёвывает у неё новые пространства. И вот тут мы видим самый важный принцип бытия живого: живое, если не теряет состояние лени, то спокойно идёт там, где ей вольготно, не изменяясь сутью. Ищет удобные пути даже в аду, в топком болоте и так далее. И вот мы видим направление эволюции живого – живое идёт туда, где тяжелее всего иметь покой равновесия.
Итак, перед нами разные формы утверждения лени. Отвесное равновесие вертикали, качение, Коловрат. Мы их в природе наблюдаем во всём.
Обоснования вводного слова
Человек несет в себе образ Пасхи. Дело в том, что пэйсах в переводе на русский означает: пройти мимо. От этого слова произошло слово посох, как помощь в том случае, если надо нащупать им твердую почву под ногами и пройти мимо смертельной опаснсоти. Также слово «пешеход» – идущий Путями Бога (Один). («Пейсах»+«Один»=«пешеход») Просто Бог всегда недосягаем для опасности, Он на Небе, “пейсах” в абсолюте. Когда-то это слово было священным, то есть сродни современному Герою Советского Союза. То есть идущий всегда должен следовать путями, в коих он, как Бог, “пейсах” в абсолюте, остается вне досягаемости для зла. То есть Он не есть абсолютная прочность, коя абсолютно устойчива в противоборстве. Он просто недосягаем, устойчив обыкновенным уходом от прямого противостояния. Человек имеет образ именно этого – он постоянно проходит мимо опасности, а потому, как сказано ранее, ему нет смысла иметь какие-то достоинства, необходимые для самообороны. (Не надо бояться оказаться антропоморфным в изложении узловых моментов Квантовой Физики, но сей момент понадобится нам, ибо является ключом для изложения принципов явлений во внутреннем мире материи.) Сила его недосягаемости во всем, что у него есть, но касаемо к нашей теме суждений, нам пока интересен момент в возможности избегать опасность задолго до ее возникновения (пасха). Не борется, не противостоит. Этим путем Русь шла во все времена. Не только после Рождества Христова, но и до Него. Почему? Потому, что сам образ человека – это пророчество о том, что Сын Божий Благодатью Духа Святого пройдет мимо смерти даже на Голгофе и этим прохождением мимо воскреснет. (Тоже самое происходит в психике человека, который ведает о путях в самом себе во время самых трудных минут. Одна из главных мыслей этой книги и всякого научного анализа вообще.) После Рождества и Воскресения Его, природа человека стала исповедью о Христе. Вне этого все бессмысленно.
