Евгений Павлович Молостов
Даль весенняя
Я почти всю свою жизнь вел дневники, записывал то, что приходилось мне по сердцу, а также списывал из книг, газет и журналов интересные случаи
Вот, например, из газеты «Горьковский рабочий» за 7 марта 1953 года в субботу списал четверостишие под авторством А. Цирульникова и Ю. Адрианова.
«В скольких песнях ты нами воспета,
В скольких будем еще воспевать.
Самой светлой любовью согрета
Ты – советская женщина-мать».
А это совершенно другой случай. Списал из газеты «Известия». На скачках на городском ипподроме в Пятигорске 16 июля 1982 г. жокей неудачно взял барьер и упал с коня. Скакун, оставшийся без наездника, не растерялся и продолжал самостоятельно скачку. Без единого штрафного очка конь по кличке Скворец преодолевал все препятствия.
На финишной прямой конь без седока сделал рывок и обогнал всех лошадей с опытными жокеями. Под восторженные возгласы и рукоплескания болельщиков он пришел первым.
Главный приз достался Скворцу, а наезднику, которого постигла неудача, осталось только поздравить своего коня с заслуженной победой.
Ставропольский край,
В. Овчаренко
Стихотворение «В лесу родилась елочка, в лесу она росла» написала Ольга Кудашева в Петербурге в 1903 году, оно называлось «Елка».
Однажды я поехал в Дивеево приложиться к мощам преподобного Серафима Саровского, прихватил с собой для еды целую сумку отборных огурцов, помидоров и яблок. Но оказалось, при церкви работает столовая для паломников. Отстояв службу, я и отобедал там, а после вечерни поужинал. А то, что взял из дома, осталось не тронутым. Так мне стало жалко выкидывать все это, что я расстроился. Встал утром в 5 часов, а в 8 уезжать домой. Тут мне пришла в голову мысль: сходить к общим умывальникам и там вблизи их оставить всю сумку. Написать записку: «Нуждающимся!» Прихожу туда, а там стоит мужчина средних лет. Обросший весь. Пустую сумку прячет за спиной. Спрашиваю: «Вы кого-то ждете?» – «Нет, – отвечает, – просто не спится». Показываю ему: «Вы не возьмете у меня?» Он и договорить мне не дал. Радостно воскликнул: «О, я давно не ел ни помидоров, ни огурцов, ни яблок!» Подставил мне сумку. Я вывалил в нее все содержимое. Он поблагодарил меня, а я его. И разошлись оба довольные.
В 1991 году, в августе, я снова поехал в Дивеево. Отстоял службу. Искупался в святом источнике. Приложился к святым мощам Серафима Саровского. Еще вечернюю службу простоял до конца. Горячо и искренне попросил преподобного избавить меня от болезней. Вышел из церкви. Темнотища кругом. Лампочек на улице горело мало. Впереди меня шли несколько молодых ребят. Грешным делом подумал, что это хулиганы. А они, оказывается, тоже отстояли вечерню и пришли в ту самую избу № 12 по ул. Бекмешова, где и я в каждый свой приезд снимал комнату для ночевки. Старая изба была поделена на несколько комнат, по стенам висели вырезки из журналов с изображением святых. Ребята были словоохотливые, думал, что мне спать не дадут. Стенки-то фанерные. Прислушался – они читают наизусть вечерние молитвы. Минут через 5-10 наступила тишина. Соседи легли спать. И я, еще раз осмотрев свои стены со святыми картинами, лег и крепко заснул.
К утру мне приснилось, будто из меня выходят болезни. Старый человек подошел, наклонился и сказал: «Это хорошо! Это хорошо!» Я подумал: «Это же сам Серафим Саровский!» Вздрогнул. И от неожиданности проснулся.
Гнилицы. У могилки святого отца Григория Долбунова.
2005 г.
В церкви Рождества Пресвятой Богородицы (в Гнилицах) со мной произошло вот что. В те годы я часто болел и излечения искал у врачей и у Бога. Сопровождала меня тогда жена. В первую очередь мы зашли на могилу нашего святого Григория Долбунова. Помолились ему. Поставили свечи. Затем исповедовались и причастились. Отстояли обедню. Службу вел отец Владимир. Вел он ее активно, зажигательно и вдохновенно. Слов не могу подобрать, какая стояла в церкви умиротворенная атмосфера. Когда началось целование креста, я приложился к нему и попросил батюшку, чтобы он благословил меня. Когда он благословлял, над головой услышал глухой, короткий звук, словно порох вспыхнул: «Ши!» Я сначала оторопел, но через минуту мысли прояснились и в сердце будто ангел вселился.
Позднее я поинтересовался у отца Владимира: «Почему тогда благословение произошло такое необыкновенное?» Он ответил: «Так вы хорошо подготовились».
Краткая дневниковая запись. Санаторий «Городецкий»
10 апреля 1994 года
Приехал в санаторий «Городецкий». После обеда пошел в ближайший поселок, хотел зайти в промтоварный магазин, но он оказался закрытым. Работал только продовольственный, правда, в нем ничего не было, кроме пива и водки.
На обратном пути увидел мужчину, чинившего колхозный трактор. Я спросил его: «Как ваш поселок называется?» Ответил: «Аксентис». – «В честь кого или чего назван?» – «А кто его знает», – ответил мужик и начал жаловаться, как новое правительство крестьян зажимает. Скоро пахать, а трактор неотремонтированный стоит, запчастей нет. Новый не укупишь, хоть продай все колхозное стадо коров вместе с фермой.
Вечером зашел в клуб. Там в специальном помещении мужики в бильярд играли. За мной вслед пришел хромой парень, видимо, знакомый игрокам, поздоровался с каждым за руку. Его спросили: «Играть будешь?» Ответил: «А чего ж не сыграть-то. На танцах девки меня бракуют. Я хоть здесь шары покатаю».
13 апреля
День пасмурный. Пришел в грязелечебницу на лечебную процедуру. Впереди меня мужчина подал медработнице санаторную книжку. Та вслух прочитала, куда ему класть лечебную грязь: «На шейный воротник, на поясницу, на печень, на ноги». Рядом стоящая женщина проговорила: «Ой-ей, сколько на тебя грязи-то надо. Заляпают, не отмоешься!» Мужчина ответил: «Грязь не сало: высохла и отстала!»
14 апреля
Погода солнечная. Вроде бы и тепло, но ветерок прохладный. Почти половина апреля прошла, а снега еще по колено. В лесу вообще местами по пояс. Нынешняя весна поздняя и затяжная. И хорошо. Иначе бы все дороги затопило. А сейчас снег тает исподволь. Незаметно. Смотришь, по дороге сбоку сугроба вороночка образовалась и туда, под ноздреватый снег, оттаявшая водица устремляет свой бег. Многие отдыхающие проходят, не замечают, но некоторым интересно, стоят и подолгу молча рассматривают эту картину. Один мужчина, ни к кому не обращаясь, произнес: «Вода дырку всегда найдет».
15 апреля
После обеда ходил по другую сторону нашего санатория. Местностью полюбоваться. Неподалеку виднеется бывший пионерский лагерь «Дружба». И еще маленькие деревушки по пять-десять изб. Поля пока плотно покрыты снегом. Таяние проходит еле заметно. На дорогах от луж происходит испарение. Когда смотришь в сторону солнца, пар ясно видишь, а когда пройдешь лужу и встанешь спиной к солнцу – пара не видать. Тепло ощущаешь только там, где ветра нет, а где ветерок – зябко.
Подышал воздухом, настоянным на хвое. Хотел написать: «надышался» воздухом. Ан нет. Человек проживет большую жизнь и не надышится. Может наесться, напиться, но воздухом насытиться нельзя. Спросите у любого – больного или здорового: «Ну, как, мол, ты, друг, надышался чай за жизнь-то свою, особенно свежим и чистым воздухом, вот каким я сегодня дышал? Он тебе ответит: «Дай еще подышу!» А сколько? Вечность!
18 апреля
День солнечный. Гуляя за санаторием, я увидел пожилую женщину, везущую на велосипеде пустые бидоны наперевес. Возила на базар молоко продавать. Она чего-то бормотала. Оказалось, ругала Горбачева и Ельцина. Я спросил: «Почему вы такая сердитая?» Женщина ответила: «Потому что молоко дешевое. Я вот хотела на вырученные деньги внучку костюмчик да ботинки купить, а они оказались слишком дорогие». Остановилась у большой лужи (я потом узнал, что ее зовут Феодосией) и стала канальчик прорывать в сторону оврага, чтобы воду спустить. «А то не перейду», – говорит. И, вздохнув, пожаловалась: «И жизнь тяжелая, да и старость не в радость. Неповоротливая стала, как корова, а раньше-то прыткой была, как коза».
На белом кирпичном здании, где находится наша столовая, выложено цифрами из красного кирпича, что оно построено в 1926 году. С этими цифрами рядом, уже тронутые временем, так же выложены красным кирпичом серп и молот.
Сегодня ходил на процедуры: принимал лечебную грязь и токи Бернара.
Мужчины сначала рассуждали о предательской политике и развалившейся экономике. Ругали Ельцина за то, что обманул простой народ, а потом перевели разговор на погоду: «Солнышко носу не кажет. Вчера было 16-18 градусов, а сегодня всего 4-6 градусов тепла».
23 апреля
Пожилой мужчина рассказывал: «В танцевальном зале по всем стенам развешены зеркала. Я танцевал с молодой девушкой и чувствовал себя молодым, пока в зеркале не увидел свое отражение. Оно напомнило мне мой возраст».
Санаторий «Городецкий» окружает хвойный лес. Здесь много таких птиц, которых в наших краях нет.
Днем низко над землей пролетел клин гусей. Теплынь. Снег тает быстро.
25 апреля
Сегодня день был из всех дней теплый. Я зашел в лес на поляну, разделся и загорал на солнышке. Благодать. Даже в 5 часов вечера было тепло.
1 мая
Сегодня Светлое Христово Воскресение. Опять ходил гулять за территорию санатория. На полях и в лесу снег растаял. Остался только в затемненных местах. Дошел до близлежащей деревни. У плетня первой избы старушка разговаривала с курами: «Где вы свою подругу оставили?» И начала их пересчитывать: «Раз, два, три, четыре, пять». Я и говорю: «Нет одной!» Куры настырно, как будто их магнитом тянуло, норовили с улицы сквозь плетень прошмыгнуть в огород. Старушка и рукой, и клюкой их отстраняла, приговаривая: «Напрасно стараетесь, миленькие, я все щели от вас перекрыла, гуляйте-ка здесь. Простору-то во-о-н сколько много». Я спросил женщину: «Как земля-то? Еще не пробовали копать?» Она ответила: «До праздника не начинали. А сегодня Воскресение Христово!» А я ей: «Говорят, с завтрашнего дня начнутся похолодания, ждут снега с дождем». Женщина развела руками и проговорила: «Дак, что же мы можем поделать, на Бога в суд не подашь».
Из памяти прошлого
Сейчас смотришь – в летнее время некоторые поля поливают поливочными агрегатами. А раньше, после войны, крестьяне нашей деревни воду для полива колхозных полей возили на телегах в деревянных бочках, черпали ее из полувысохшего пруда. Это потом пруд сделали большой. А вначале он у нас был маленький. В жару в нем не успевала скапливаться вода, потому что ее брали жители и для своих огородов. В него и свиней загоняли, и коров. Вода стояла мутная. В ней полно было всяких насекомых, типа вшей, но, несмотря на это, дети с радостным визгом лезли купаться. Вылазили оттуда похожие на чертенят. Ресницы будто подкрашенные темной краской, а с головы по лицу текли грязные струйки.
На полях с афонинской стороны колхозники сажали капусту и помидоры. Поливать приходилось их из грязной речки Рахмы, которую мы называем Улой (от слова «Юла»). Нечистотами той речки теперь, наверное, запретили бы поливать, но тогда все сходило, считали, что так и должно быть. И, главное, урожай был отменный.
Я один раз ходил помогать матери раскидывать по лункам рассаду и слышал, как бабы говорили: «У себя в огороде рассаду садишь здоровую, ухаживаешь за ней, лелеешь ее, поливаешь ранним утром незамутненной водой, а урожай собираешь кое-какой. Здесь же, на колхозных полях, рассада полудохлая, сажаешь ее небрежно, скорее бы как, а родится все – хоть в Москву на выставку вези».
И действительно, капустные вилки вырастали большими, тугими, хрустящими. Помидоры в каждом кусту по несколько штук крупных, мясистых, сочных. Разломишь ее, а она, как сахар, блестит на солнце. Тех, кто победнее жили, колхозный урожай спасал от голода. С поля домой что-то тащить категорически запрещалось, а при сборе урожая – ешь сколько хочешь. Я помню одну молодую женщину, Настю Кузнецову. Она однажды там за время сбора съела этой отборной помидоры целую колхозную корзину. Не на спор, а так просто. Аппетит был хороший. Здоровая, крепкая женщина широкой кости. Она работала, как вол. Косить траву на лугу или еще где-то для частных хозяйств тогда запрещалось. Настя сама не имела коровы. Так она до работы для других хозяев ходила за травой в лес, чтобы подкалымить. Без косы и серпа, чтобы лесник не отобрал, и рвала траву руками. Помню, нам принесла большой и тяжелый мешок всего за несколько рублей. На хлеб. И то ладно. Последнее время Настя жила с сестрой и с матерью. Беднота одолевала их. Но она всегда была настроена оптимистично, чувство юмора никогда не покидало её. Она во время отдыха на поле бабам рассказывала такие анекдоты, от которых они падали со смеху. Один раз она им заявила: «Если бы я была мужиком, я бы вас всех… перелюбила». Бабы соглашались. Говорили: «Ты сейчас-то охальница, а если бы мужиком была, то точно из тебя бы получился разбойник».
Жара крестьян каждое лето замучивала. Помню, в одно засушливое лето, в конце пятидесятых прошлого века, жители были вынуждены идти в Высоковскую церковь за священником, чтобы он пришел к нам в деревню и отслужил молебен за гибнущий в полях и огородах урожай. Священник и сопровождающие его люди пришли к старой деревенской часовне. Там собралось много народу и началось богослужение. Зной стоял невыносимый. От жары в некоторых местах трескалась земля. Даже неверующие в Бога, коммунисты, с надеждой глядели на молящихся, а вдруг и вправду произойдет чудо – прольется дождь. Моление у часовенки длилось 2-3 часа. Прибежали из деревни Кузнечиха несколько женщин и упросили батюшку, чтобы он и у них отслужил молебен. Люди с иконами в руках, с песнопениями пошли в Кузнечиху. Тем временем на ясном небе откуда ни возьмись появились грозовые тучи, загромыхал трескучий гром и полил дождь, как из ведра. Большинство верующих не разбегались. Они были счастливы и благодарны Богу, что на них снизошла такая благодать. Благодарили священника и устроителей этого архиважного мероприятия. Но после можно было услышать высказывания и неблагодарных людей – дескать, священники нынче стали хитрые. Приходят вымаливать у Бога дождь, заранее зная по барометру, что он и без того будет. Но кто бы что ни говорил, а земля тогда насытилась влагою, все вокруг зазеленело, посвежело. Солнце, умытое дождем, улыбалось людям. Прекраснее стал выглядеть мир.
Спустя годы колхозы укрупнились. Появились машины-бочки со шлангами. У нас сделали большой пруд. Колхозники почувствовали облегчение.
Он был строг к себе и добр к людям
Давно это было, лет тридцать тому назад. На городской остановке я садился в автобус. Людей скопилось много. Впереди меня двое пожилых мужчин застряли в дверях автобуса. Один другого обвинял в нерасторопности за то, что он медленно входил в автобус, и крыл его бранными словами. А тот вел себя скромно и тихо, будто не его касается.
По гороскопу я телец, поэтому всегда переживаю за одиноких, больных и слабых. Когда они оба сели на места, я присел к скромному мужчине. Меня заинтересовал он. Разговорились. Спросил его, почему он в защиту себя не сказал ни слова своему недоброжелателю. И услышал: «Мил человек, я войну прошел, навоевался с фашистами. А с ним-то мне чего делить? Ну, вспылил человек. Теперь, я вижу, успокоился. И пусть едет он своей дорогой». Своим добродушием меня этот мужчина еще больше заинтересовал. И когда мы вышли из автобуса, нашли укромное место, я попросил его рассказать о себе. Увидев у меня в руках маленький блокнотик из разрезанной тетради, сшитый белыми нитками, и ручку, он сказал: «Ну, записывайте, только покороче, пожалуйста. Я на переговорный пункт приехал. У меня времени в запасе не более часа.
Старостин Михаил Петрович. Проживаю: Слобода Подновье, Кстовский район, Горьковская область. Родился 24 июня 1924 года. На военную службу призван был 22 июня 1942 года. Привезли нас в Сталинград. Он уже был освобожден от фашистов пятой ударной армией, которую 23 февраля 1943 года переформировали в 33-ю гвардейскую дивизию, в которую вошел наш 84 стрелковый полк. Я числился старшиной роты. После Сталинграда прошел Ростов, Новочеркасск, Шахта-Бис. На северном Донце получил тяжелое осколочное ранение руки и ноги с повреждением нервов. Увезли в Новосибирский госпиталь, оттуда в декабре 1944 года вернулся домой инвалидом 2-й группы. В 1946 году поступил учиться в Лысковский ветеринарный техникум. В 1948 году окончил его. Устроился работать в колхоз «40 лет Октября». В него входили деревни Никульское, Подновье, Кузьминки и Новенькое. В 1959 году произошло объединение в совхоз «Ждановский». Там работал ветврачом в 3-ем отделении. На ферме было 350 голов только дойного стада. За здоровье каждого животного я нес ответственность. В том числе и за отелы. Нормальные отелы происходят самопроизвольно. Корове в такое время помогает скотник. Но когда корова тужится – это ненормальный отел. В таких случаях зовут ветврача. Был случай в декабре 1975 года. Мне пришлось принимать у коровы патологические роды. Мне позвонили домой в шесть часов утра. Я пришел, посмотрел и подумал: в утробе двойня. Стал обследовать. При обследовании оказалось просто две головы одного теленка. Корова мучается. Терять время нельзя. Стал вытаскивать плод по частям, распиливая его акушерским тростиком. Разрезал, как ножом. Потом собрали, сшили. Желудок был один, сердце одно. Туловище одно, но две головы и восемь ног. Все это отвезли в Кстовскую районную ветлечебницу. Провозился я с этим отелом с 6 утра до 12 дня. И нанервничался, и простудился. Ведь я тут принимаю роды, а там ворота открыты, на машине подвозят корма. Попал в больницу им. Семашко. Пролежал 46 дней. Врачи признали сужение сердечных сосудов. Проработал я ветврачом более 25 лет. В 1979 году ушел на пенсию в 55 лет, как инвалид войны. Вот и все.
Сейчас позвоню бывшему сослуживцу. Спрошу, как у него дела».
P.S. Поговорив со Старостиным Михаилом Петровичем и поближе познакомившись с ним, мне подумалось: если бы тот человек, который недавно оскорблял его, знал бы, какую он прожил достойную жизнь, он никогда бы, наверное, не осмелился так вести себя грубо по отношению к нему.
Как санитарка больного от смерти спасла
Однажды в автобусе я услышал, как одна деревенская женщина рассказывала своей соседке трагикомический случай, происшедший с ее знакомым, пожилым мужчиной, несколько лет тому назад.
Жил тот мужчина в каком-то дальнем районе области. Участник Великой Отечественной войны. Инвалид. Одной ноги у него совсем не было, а другая была искалечена. Поэтому он вел малоподвижный образ жизни. И, значит, кишечник его работал не так интенсивно. То и дело возникали боли в животе. Потерял аппетит. В конце концов супруга вызвала скорую помощь и на ней доставили его в больницу. Обследовали. В легких нашли затемнение. А чтобы сделать снимок кишечника, ему назначили на голодный желудок глотать барий. Поскольку снимки получались неудачными, барий ему приходилось глотать несколько раз. После этого у мужчины начался запор. Никак не мог сходить в туалет. Чувствовать себя стал еще хуже. Поднялась высокая температура. Врачи всполошились. Не знали, что предпринять. Наконец, установили, что положение больного критическое. В больницу пригласили супругу. Сказали: «У вашего мужа рак. Метастазы распространились уже на другие органы. Если мы ему сделаем операцию, вряд ли он ее выдержит. Забирайте его и готовьтесь к похоронам!» Супруга расплакалась. Почти полвека прожила она с мужем. Увезла больного домой. Деревенские мужики навестили своего товарища. Попрощались с ним. Он действительно похудел. Ничего не ест, не пьет. Лицо сделалось серым. Видать, страшна болезнь-то, коли врачи от операции отказались. Да и сам больной догадывался по сочувствующим лицам навещавших друзей и родных, что смерть у него за плечами. Но бывший фронтовик не сдавался. Крепился. Когда ему стало совсем плохо, жена снова увезла его в больницу. И там медицинский персонал на него, как на кандидата в покойники, махнул рукой. Пусть лежит. Одна бабушка, пенсионерка, работавшая санитаркой, пожалела инвалида войны. Видя, что помирает человек, подошла к нему и сказала: «Дай-ка я тебе, милок, напоследок-то клизму поставлю да помою тебя, чтобы умереть-то тебе чистому». От всей своей доброй души сделала ему клизму. Заставила потерпеть маленько. И тут из него весь спекшийся барий прорвало. Через полчаса он почувствовал облегчение. Температура пропала, и кишечник заработал. Через два часа он запросил кушать. А на другой день, когда жена приехала, заказал ей четвертинку водки. Врачи на него смотрели с недоумением, как на воскресшего. И, естественно, он через три дня выписался. А через месяц ему дали путевку из райсобеса, как инвалиду войны. «Сунулся он в больницу-то, – продолжала женщина, – взять карточку, чтобы заполнить санаторно-курортную карту. Всю больницу вверх дном перевернули, а его историю болезни так и не нашли. Говорят, что врачи-то всю свою позорную писанину выкинули со стыда. А в новую карту диагноз болезни написали с потолка. До сих пор тот «раковый больной» живет».
20.04.2000 г.
