Иосиф Антонович Циммерманн
Восвояси
Приняв сеанс бодрости, Татьяна уже шла обратно в столовую, как в окне прихожей что-то привлекло ее внимание. Инстинктивно пригнувшись, она осторожно выглянула в проем. Свет низкой уличной латерны наводил десятиметровую, почти до крыльца их дома, тень стоящих у калитки двух силуэтов. Только по контурам темных фигур Татьяна догадалась, что это должны были быть женщина с девочкой. Хозяйку дома одновременно охватило чувство страха и тревоги. Но материнское чувство, бабушки пропавших сегодня детей оказалось выше разума. Что-то подсказывало ей, что не надо бояться ночных посетителей. Торопливо, не подчиняющимися руками хозяйка дома все же открыла дверной замок и выбежала во двор.
– Guten Tag, – невпопад пожелала хорошего дня Татьяна, спешно подойдя к калитке.
– Grüß Gott40, – прокуренным грубым голосом ответила ей немолодая, небрежно и безвкусно наряженная женщина. Одета она была некрасиво – в широкое рыжее платье, вздувшееся на животе, и джинсовую безрукавку.
В другой день Татьяна даже взглядом не удосужилась бы ее одарить. Но в отчаянной надежде получить хоть какую-нибудь информацию о пропавших внуках она заставила себя не замечать исходящий от особы резкий и неприятный запах.
«У нее же в руках пионы, – обратив на это внимание, психолог по специальности мысленно настраивала себя на положительное. – Они хорошо пахнут».
– Это Абине, – чуть ли не одними губами, еле слышно промолвила стоящая рядом девочка и неуверенно, с легкой дрожью, протянула руку с куклой Барби, а чуть погодя другую – с плюшевым мишкой. – Teddybär41 для Самуэля.
Должно быть, она сейчас подарила, и даже с сожалением, так сказать, отрывая от сердечка, свои самые любимые игрушки. В слабом освещении улицы было видно, как в жалобной гримасе у ребенка опустились края губ и затрясся подбородок.
– Dankeschön!42 – ласково произнесла Татьяна и, присев, под стать легкому реверансу, обеими ладонями погладила девочку по щекам.
В тот момент, когда Татьяна все еще умилялась благородным поступком, мать незнакомой девочки нагнулась и положила к подножью ограждения цветы.
Заметив это, хозяйка дома резко выпрямилась и осуждающе спросила:
– А это зачем? Ты что делаешь?
– У нас так принято, – невозмутимо и обыденно ответила ночная гостья.
– Ты дура?! – выкрикнула Татьяна и резким движением ноги отпихнула букет от забора. – Детей украли, а не убили!
Потом, как бы одумавшись, она нагнулась и подняла с асфальта почти развалившуюся связку пионов.
Случайно или нет следившие за ситуацией любопытные жители близлежащих домов будут долго и страстно описывать эту картину. В перламутровом плюшевом халате и пушистых розовых домашних тапочках их русская соседка, размахивая оставшимся от благородных цветов веником голых стеблей, галопом, впереди себя гнала по ночной безлюдной улице молившую о пощаде и зовущую на помощь женщину. За ними, с куклой Барби и плюшевым мишкой в руках, громко плача, бежала девочка.
***
Вот уже второй день полицейские с розыскными собаками и добровольцы неустанно и напряженно вели поисковые работы: прочесали близлежащий лес и городские парки – заглядывали практически под каждый куст; обыскали в округе все доступные подвалы и детские площадки. Водолазы обследовали дно городских водоемов. Особенно много людей обследовали находящийся почти в городской черте, но запущенный и с трудом проходимый район бывшего учебного полигона американских войск.
Над городом гугенотов43 постоянно кружил полицейский вертолет, оснащенный тепловизионными камерами.
Несколько свидетелей утверждало, что видели пропавших Абину и Самуэля. Но эта информация оказалась ложной. Ну что за люди! На что не пойдет обыватель, чтобы попасть в объектив телевидения или хотя бы на страницы бульварной прессы.
Семья Шмидтов развешивала по всему Нюрнбергу и раздавала случайным прохожим самодельные листовки с фотографиями и подробным описанием детей: светловолосая Абина в сине-красном комбинезончике и в розовых лакированных туфельках; смуглый Самуэль с пышной копной черных кудрей, одетый в голубую футболку и джинсы.
В полдень представитель полиции Освальд Джордан, беспомощно разведя руками, сообщил назойливым журналистам:
– Мы до сих пор понятия не имеем, где скрывают малышей.
***
– Да этот зеленый комби не ехал, а буквально полз впереди меня, – с раздражением в голосе вспоминал Доминик Буш. – Тупая свинья! Кто им вообще выдает водительские права?
25-летнего каменщика из приграничного с Чехией немецкого городка Вайден, в короткий перерыв спешившего забрать в знакомом китайском ресторане заказанный обед, явно бесила ползущая в узком переулке впереди его мотоцикла автомобильная кляча. Именно поэтому ему запомнились детали и даже номер этого автомобиля.
– Естественно – за рулем была баба! А на заднем сиденье белобрысая девчонка и негритенок мальчик.
На счастье, в китайском ресторане, где кипящему от раздражения Доминику вдобавок пришлось еще и ждать свой заказ, по телевизору показывали сюжет о пропаже Абины и Самуэля. Бегущая внизу экрана красная строка пестрела множеством нулей суммы награды за конкретную информацию о местонахождении пропавших.
– Так это ж дети из зеленого комби! – ошарашенный Доминик вскочил со стула и невольно присвистнул. – 10 000 евро у меня под носом проползло!
Еле удерживая в руках смартфон, он внезапно переставшими слушаться, дрожащими пальцами набрал номер 110…
В то же время в полиции уже давал свидетельские показания семнадцатилетний подмастерье повара Маркус Гипсон из деревни Паркштайн, что находится севернее городка Вайдена:
– Я вынес мусор и собирался покурить. Наш ресторан на окраине деревни. Отсюда хорошо просматривается проселочная дорога. Там редко кто ездит. А тут остановился зеленый комби фольксваген. Нервная мамаша, ругаясь, выпустила из машины светлую девочку и смуглого мальчика по нужде. Она постоянно их поторапливала. Когда я вернулся на кухню, посудомойщицы обсуждали киднеппинг Абины и Самуэля. Я не хотел верить своим ушам. От Нюрнберга до нас больше ста километров.
Модератор радио Charivari в прямом эфире принял звонок постоянного слушателя дальнобойщика Энрико Лошке:
– Они здесь! Я лично видел и комби, и похитительницу, и двух детей. Срочно! Им осталось десяток километров до чешской границы. Уйдет ведь, стерва. Я не могу с двойным прицепом развернуться, а то бы догнал и перегородил им дорогу.
– Не паникуй! Чехия – это тоже Европа. Мы сообщим пограничникам, – успокоил шофера ведущий и соединил Энрико с полицией…
Спустя тридцать два часа, проведенных в отчаянной надежде, пронизывающем до мозга костей страхе и бесчисленных сомнениях, семья Шмидтов наконец-то смогла облегченно вздохнуть. Немецкая полиция остановила зеленый комби буквально на последних метрах до государственной границы. Похитительница Эвелина С. (правоохранители откажутся разглашать ее фамилию) сдалась без сопротивления. Живыми и здоровыми вернулись к своим родителям Абина и Самуэль.
Справимся
Мир однажды проснулся и оказался сам не свой. У населения с уст не сходили слова «пандемия», «вирус», «карантин» и «форс-мажор».
Никто из живущих не мог припомнить подобного. Раньше учебники и бабушки рассказывали о чуме, оспе, проказе и тифе. При этом всегда указывались губернии и страны, где они тогда свирепствовали. На фотографиях можно было разглядеть симптомы и последствия этих заболеваний. Совсем другим оказался коронавирус SARS. Люди умирали от совершенно невидимой болезни. И одновременно везде, буквально во всем мире.
Почти каждому из нас тогда показалось, что окружающий нас мир остановился и жизнь полностью замерла в каком-то непонятном страшном переживании…
***
В этот раз весна в Нюрнберг пришла раньше обычного. Под конец февраля после снежной пурги температура воздуха моментально достигла средней летней отметки термометра. Несколько месяцев подряд она не опустится ниже двадцати градусов.
Купаясь в солнечных лучах и обогреваемая теплым южным ветром, природа быстро преобразилась. За домом семьи Шмидтов бушевало море цветенья. Поляны и просеки дубового леса мгновенно покрыл пестрый ковер из молочно-белого галантуса и фиолетового пролеска. Распустились бутоны у вытянувшихся вдоль опушки заповедника самозванцев: ольхи, орешника, осины, ивы и форзиции.
Скромница ольха соперничала с орешником длиной своих сережек и яркостью розовых почек. Рядом красовалась своими лохматыми, собранными в пучок сережками осина. Вокруг желтых пушистых «котиков» цветущей ивы оживленно кружились пчелы. Голые ветви любимицы садоводов форзиции украшали крупные желтые цветы.
Весенний воздух был насыщен ароматами свежести и новизны. Лесная чащоба наполнилась птичьим писком, свистом, щебетом и чириканьем.
В один из дней середины марта Татьяна с внуками, как обычно, после завтрака вышли на прогулку в лес. Подросших Самуэля и Абину каждый раз заново завораживало многообразие окружающих их звуков, будь то взлет вспугнутой птички или хруст веточек и шелест прошлогодней листвы под ногами. Дети могли часами неугомонно резвиться и бегать по обочине узкой лесной дороги.
После случая, когда африканский мигрант захватил детский сад в заложники, Самуэля туда больше не водили. Абина вообще никогда не видела это заведение изнутри.
Татьяна вышла на пенсию и с удовольствием посвятила себя воспитанию внуков. Недавнее похищение Самуэля и Абины в торговом центре еще радикальнее изменило образ жизни любительницы шопинга. По возможности она стала избегать центр города и особо многолюдные места.
Уже через пару сотен метров ходьбы бабушка с внуками неожиданно наткнулись на полицейских. Их автомобиль ехал так медленно, словно полицейские тоже неторопливо прогуливались по лесу. Вместо должного чувства полной безопасности блюстители общественного порядка почему-то вызвали у Татьяны ощущение тревоги.
Поравнявшись с Татьяной, служебный мерседес остановился. Надевая на лицо медицинскую маску, из него вышел один из полисменов. Высокий, спортивного телосложения мужчина, уперев руки в бока, преградил женщине дорогу. С минуту-другую они стояли и молча смотрели друг на друга.
– Доброе утро, – первой поприветствовала Татьяна. – Что-то случилось?
– Почему вы без маски? – лаконично спросил полисмен.
– А зачем? – откровенно удивилась Татьяна. – Мы же в лесу. Я тут только со своими внуками. И никого постороннего.
– Обязанность носить маски никто не отменял. Исключение только для занятия спортом.
– Так мы этим и занимаемся, – попыталась слукавить Татьяна. – Дети бегают на свежем воздухе, а я занимаюсь быстрой ходьбой.
– Вы все не в спортивных костюмах. Вам сколько лет? Пожалуйста, предъявите аусвайс.
– У меня нету с собой. Я в лес хожу без документов.
– Тогда вам придется проехать с нами в участок. Для выяснения личности.
– Вы с ума сошли!? – от возмущения Татьяна побагровела в лице. – Мой дом в ста метрах отсюда.
– Хорошо, пройдемте туда. Оформим штраф.
– Какой еще штраф? Люди добрые! Нам что, с вашей пандемией вообще дышать запрещается?
– Вы нарушили режим ношения масок и ограничения в перемещении пожилых людей. Вам же уже за шестьдесят?
– Да.
– Согласно правилам вы обязаны избегать контакта даже с другими членами семьи. Ради вашей же безопасности.
– А ваш штраф меня как раз и защитит? – рассмеялась Татьяна в лицо блюстителю порядка.
Татьяне не разрешили взять внуков за руки.
– Никаких больше контактов! – строго предупредил полицейский. – Вам всем придется сделать тест на ковид.
– Дурдом какой-то! – на русском возмутилась Татьяна. – Самуэль, Абиночка, давайте быстро бегите домой.
Картина маслом: по гравийной дорожке впереди всех бежали двое детей; за ними с гордо поднятой головой вышагивала пожилая женщина; в паре метров за ней следовал полисмен; следом с черепашьей скоростью двигался служебный мерседес.
Им навстречу со стороны дома на опушке уже спешила смуглая Аэриэль. Она еще издали с тревогой в голосе стала выкрикивать:
– Мама, что случилось?
Дети подбежали и спрятались за спиной своей матери.
– Раечка, пожалуйста, вынеси мою сумочку, – попросила, приближаясь, свекровь. – Полиция желает проверить мой аусвайс. Собираются меня оштрафовать.
– За что?
– Кстати, – обратился к Аэриэль подоспевший полицейский. – Уважаемая фрау, почему вы тоже без маски? Для вас что, не действуют законы? Вроде взрослые женщины, а абсолютно безответственные. Какой пример вы подаете своим детям?
– Пример здравомыслия! – вызывающе ответила мать двоих детей. – Я вам больше скажу, мы каждый понедельник участвуем в демонстрациях против этого режима масок.
– Правительство установило ограничения, и вы обязаны их соблюдать. Сами знаете, что вам грозит за неповиновение закону.
– Мы вообще-то такое правительство не избирали, – явно вошла в ажиотаж Аэриэль. – Наши парламентарии в своих предвыборных программах не грозили населению карантином и штрафами. Наоборот, обещали заботиться и защищать.
– Точно, – громко поддержала свою сноху Татьяна. – Это что за драконьи правила и законы? Как динозавры, охотитесь в лесу за нормальными налогоплательщиками. Вы бы лучше границы страны от нелегальных мигрантов контролировали. С них вы наверняка штраф взыскать боитесь.
– Я вас предупредил, – повысил голос полицейский.
– Здравое непослушание уже неоднократно спасало нашу планету от мракобесия! – как на демонстрации скандировала Аэриэль. – Без Мартина Лютера католическая церковь, может быть, и сегодня продолжала бы сжигать женщин на костре. Без Мартина Лютера Кинга остались бы пережитки рабовладельчества. А без Махатмы Ганди не было бы свободной Индии.
Неожиданно тишину мартовского утра прорезал короткий и противный вой полицейской сирены. Полицейский тут же пошел и сел в автомобиль.
– Почему ты меня позвал? – спросил он своего коллегу, усаживаясь на сиденье. – Я бы справился. Оштрафовал бы их по полной.
– Да я не сомневаюсь. Просто ты не заметил, с кем мы имеем тут дело.
– Ну, видимо, с одной из этих Querdenker – поперечно мыслящих.
– Посмотри, – на мониторе камеры внешнего наблюдения коллега жестом увеличения двумя пальцами изменил масштаб изображения. В фокусе оказалась шея и грудь молодой женщины. – Видишь, у нее медальон «звезда Давида». А оно нам нужно?! В синагоге, а потом и в СМИ наверняка другую окраску нашим действиям придадут…
Семье Шмидтов пришлось сойти в кювет, чтобы пропустить уезжающий служебный мерседес.
***
– Как раньше, когда первый секретарь или кто из членов Политбюро ЦК умирали, – заметила однажды Татьяна, накрывая на стол. – По телевизору и на радио перестали транслировать развлекательные передачи. Полностью исчезла реклама. Только тихая музыка и спокойные песни.
Семья Шмидтов собиралась ужинать. Отсутствовал лишь Николаус.
– Бросал бы он свою работу, – в последнее время часто и в унисон сетовали его мать и супруга. – А то уже забыли, когда его в последний раз вживую видели.
Двухкомнатная квартира молодой семьи Николауса и Аэриэль находилась в центре города. Четверым в ней и так уже давно было тесно. К тому же там не было даже мало-мальского балкона. Аэриэль работала на удаленке и с детьми перебралась жить к родителям. В просторном доме на окраине леса им было намного привольней. Последние полтора года после служебных командировок в их квартире отсиживался на карантине и в самоизоляции лишь один Николаус.
Старший из семьи Шмидтов, Виктор, полностью свернул свое предпринимательство. Об импорте и экспорте зерна и мяса не могло быть больше и речи. В первые же месяцы пандемии нарушились транспортные цепочки во всем мире.
– Ну вот, мать, встречай меня в свой клуб! – не очень радостно сказал однажды Виктор. Руками в фиолетовых резиновых перчатках он вскрыл письмо из городского муниципалитета. – Теперь это уже официально. Закрыли мою лавочку. Отправили меня на пенсию.
Самуэлю исполнилось восемь лет, но он еще ни дня не был в школе. Его первая школьная линейка прошла в видеоформате. Учительницу и одноклассников он видел только в видеочате.
– Даже улицы вымерли, – промолвил Виктор, глядя в окно. – Не только люди, но и автомобили прячутся. Водители уже не паркуются на обочине. Боятся, что хлорка и прочая дезинфекция испортят лак покрытия. Цены на гаражи второй год подряд растут.
В этот момент Татьяне позвонили на мобильный.
– Алло! Света, так неожиданно. Как у тебя дела?
– Татьяна Юрьевна, мне очень надо с вами посоветоваться.
– Так я, Светочка, давно уже не практикую. Вышла на пенсию.
– Пожалуйста, сделайте исключение, – умолял голос на другом конце связи. – Вы же еще тогда согласились встретиться со мной и Эдичем в кафешке. Так, может, сдержите свое обещание?! Наверстаем упущенный разговор?
– Да, ты права, Света. Я действительно обещала. Давай прям завтра. Ты знаешь кафешку в торговом центре Лангвассера? На втором этаже. Во сколько тебе удобно?
Татьяна не успела еще договорить, как открылась дверь их дома, и на пороге появился Николаус. Самуэль и Абина с радостными криками бросились к своему отцу.
– Пустите к себе бездомного и безработного отшельника? – обнимая повисших на шее детей, громко выкрикнул Николаус. – Меня уволили. Компания бойкотирует дальнейшее сотрудничество с Россией. Договор об аренде квартиры я еще раньше расторг.
– Ну как уж есть, – Виктор подошел и ободряюще похлопал сына по плечу.
– Рубят сук, на котором сидят, – с сожалением покачала головой мать. – А ведь русские найдут, где в другом месте купить эти машины. А то, гляди, и сами начнут их выпускать.
– В Германии сейчас все русское под запретом, – возмутилась супруга Аэриэль. – Прям сознательно все крушат и ломают. Я вот хочу посмотреть, кто из прибывших мигрантов им наших специалистов заменит? Портной Хусейн или африканский банановый Абимбола?
– Главное, что мы вместе! – успокоил семью Виктор. – Слава богу, дом большой. Места всем хватит. А работа обязательно найдется.
– Да уж, была бы шея, хомут всегда найдется, – тяжело вздохнула Татьяна. – Вот только спрашивается, зачем и на кого пахать? Безопасность детей в детских садах и школах не могут обеспечить. Людей стали средь бела дня в метро и поездах ножами резать. Даже топорами рубят. Куда миллиарды тратят на полицию и армию?
– Давайте уже ужинать, – смиренно попросил Николаус. – А то я уже совсем забыл вкус домашней еды. Последние месяцы мне пришлось питаться доставкой на дом из итальянских и китайских ресторанов.
Шестеро Шмидтов сели за стол и традиционно взялись за руки. Виктор вслух прочитал благодарственную молитву. Умиротворенный и довольный, он оглядел свое семейство и пожелал им приятного аппетита. На ужин были вареники с творогом…
– Мам, а ты помнишь моего однокурсника, рыжего Сёбу? – как бы невзначай спросил Николаус.
– Да, конечно, – ответила Татьяна. – Ты с ним еще общаешься?
– Периодически.
– Передавай ему от меня привет. Что у него нового?
– Ты не поверишь, но он воплотил свою мечту. Сёба получил российское гражданство, купил несколько гектаров земли на берегу Волги около Нижнего Новгорода и строит там немецкую деревню. Говорит, что уже триста немецких семей вложили деньги в его задумку.
– На днях я смотрел репортаж об обратном переселении наших в Россию, – поддержал разговор Виктор. – Таких, оказывается, все больше и больше становится. В России уже работает госпрограмма по переселению соотечественников. Также охотно едут в Белоруссию. Жизнь в Германии многим уже не по карману. Народ перестал в церкви ходить, они сплошь и рядом теперь закрываются. Родители абсолютно не согласны с тем, чему детей в школах обучают. Придумали и навязывают им третий пол: что-то среднее между мужчиной и женщиной. Ну и, конечно же, миллионы мигрантов, заполонившие всю страну. Жить физически стало тяжело и небезопасно. Политики и полиция явно не на стороне местных жителей. Грабят и гробят Германию.
– Да уж, – тяжело вздохнула Татьяна. – Но ничего. Как нас и предупреждала Ангела Меркель, мы должны справиться и с этим.
– Так она первой и не справилась, – возразила Аэриэль. – Тихонько ушла на пенсию. Спокойненько себе поживает. Ей бояться вообще нечего. Детей у нее нет. Ее дом круглосуточно и пожизненно будет охранять полиция. А нам расхлебывать плоды ее правления. Из-за мигрантов невозможно к врачу на прием записаться. Месяцами очередь ждать приходится. К детскому врачу еще хуже. А цены на медстраховку второй раз уже повысили.
– В нескольких городах мусульмане устроили демонстрации, – задумчиво произнес Николаус. – Требуют установить исламский халифат в христианской Германии. Странно получается. Они сперва бежали к нам ради свободы и от засилья того же ислама. Во всяком случае, так говорили, чтобы получить политическое убежище. А теперь всерьез требуют, чтобы мы приняли их веру и законы. Наши демократы уже переборщили с толерантностью и политикой открытых дверей…
Едва женщины успели убрать со стола, как из Нижегородской области по видеосвязи позвонил Себастьян. Николаусу пришлось открыть «Ватсап» на своем ноутбуке, чтобы все домочадцы могли видеть то, чем хвастался новоиспеченный предприниматель. На мониторе виднелись ровные ряды новых коттеджей немецкой деревни с прилегающими земельными участками под огороды. За ними тянулись великолепные и бескрайние луга и блестела в лучах заходящего солнца водная гладь реки Волги…
