Ирина Ребони
Мидас
Глава четырнадцатая
К вечеру от Макса стали поступать сведения, его знакомые в различных органах без дела не сидели. Так я узнала, что Власов был участником тендера на поставку компьютерного оборудования в учебные заведения, но благодаря доносу Аверьянова его задержали во время встречи с представителем министерства образования, завели дело, которое правда быстро рассыпалось, но момент был упущен, и конкурент Аверьянова был устранен. А Аверьянов тот тендер выиграл, на чем весьма прилично заработал, после чего его дела пошли в гору. Судя по всему, Власов не знал о роли своего соперника в том деле, и Аверьянову наверняка не хотелось, чтобы об этом кто-либо узнал. Вообще странно, что сыщикам удалось раздобыть копию его заявления. И почему он поступил так неосторожно? Ведь можно было сообщить обо всем анонимно или подставить кого-то другого. Впрочем, взаимоотношения в определенных кругах обычному человеку не понять – все друг от друга зависят и стараются держать друг друга на крючке. Любыми способами.
В свое время Аверьянова не приняли в элитный клуб, вряд ли ему назвали конкретную причину, но он наверняка понял, что на него собрали компрометирующее досье, которым ему хотелось бы завладеть. Но почему он ждал столько лет? Или же кто-то именно сейчас стал его шантажировать, и он решил послать в клуб своего человека, которому не только не удалось выполнить задание, но и сохранить свою жизнь? Ну вот, опять шантаж. Какие бы версии я ни строила, все время упираюсь в него.
В эти выходные я так и не съездила к маме, даже Макса не навестила, со всеми общалась по телефону. Я так устала за последние недели, что мне просто хотелось отоспаться, да и квартира уже требовала уборки. Я не педант, но жить в грязи не люблю. Намеченные нехитрые планы я претворила в жизнь, но в воскресенье к вечеру мне стало ужасно одиноко. Я опять стала думать о своей несчастливой жизни и жалеть себя, когда позвонила Машка:
– Нинок, после того, как Денис в пятницу уехал, от него не было ни одного сообщения. Это конец.
Я стала ее успокаивать:
– Не драматизируй. Может, что-то со связью. Куда он уехал?
– Якобы в Москву.
– Когда должен вернуться?
– Он как-то туманно выразился, сказал, что через несколько дней.
Я посоветовала позвонить ему и не устраивать преждевременных трагедий. Через пять минут она перезвонила и сообщила, что телефон Дениса выключен или находится вне зоны действия сети.
Мои мысли переключились на Машку. Да, сейчас ей очень плохо, она переживает, наверняка с ее мужем что-то случилось – либо несчастный случай, либо он решил ее бросить, или же находится на распутье – не знает, какое решение принять. В любом случае дело плохо. Но это жизнь, живая жизнь. А что у меня? Пустота! Мне даже переживать не из-за чего и не из-за кого. Разве что жалкие порывы по отношению к Максу, которые я тут же душу. И ведь получается. Значит, это того не стоит, ерунда. А, может, я просто стала такой рассудочной, что не способна ни на какие чувства?
Глава пятнадцатая
В понедельник я приступила к работе в фирме Андрея Григорьева «Солярис», занимающей целый этаж в солидном здании бизнес-центра на Петроградской стороне.
Григорьев встретил меня довольно приветливо и проводил в приемную. На нем были черные брюки и темно-синий джемпер, который необычайно шел ему, оттеняя серые со стальным блеском глаза. Такие же, как у Антона. Что-то смутное сразу закопошилось в душе. Неужели я переоценила свои силы? Показав мое рабочее место, он внимательно посмотрел на меня:
– Я так сильно похож на него?
– Да.
На некоторое время воцарилась пауза, которую он нарушил, выразив уверенность, что это не помешает совместной работе.
– Надеюсь, не помешает, – тихо отозвалась я, чувствуя, как внутри меня что-то происходит, неприятное и неконтролируемое. Это не было влюбленностью или тоской по погибшему, это было что-то другое, которому я пока не могла дать определения.
– В десять часов у меня совещание, – сказал он, – позвоните начальникам отделов и моим заместителям, список в компьютере. Я тут набросал проект бюджета, напечатайте его и размножьте в десяти экземплярах.
После этого он велел мне ознакомиться с его ежедневником и просмотреть, что еще у него на сегодня назначено, а после совещания доложить ему. Он дал мне еще кучу всяких наставлений. Я едва успевала все запоминать, но его деловой тон и предстоящая работа позволили мне справиться с внутренними проблемами.
– Ну как, здорово я вас загрузил? – улыбнулся он.
– Изрядно, – ответно улыбнулась я, – но надеюсь справиться.
И я действительно справилась. Затем стала изучать ежедневник. Надо сказать, график у Григорьева был весьма напряженным, правда, на этой неделе командировок не предвиделось, а вот на следующей ему предстояли даже две – на два дня в Швецию и на один день в Москву. Через пару дней я уже неплохо ориентировалась во всех его делах. Больше всего докучали бесконечные звонки. Я отвечала, записывала и что-то обещала. В общем, скучать было некогда. Но один звонок был особенным.
– Фирма «Солярис», – уже привычно сообщила я, подняв трубку. – Здравствуйте. Я вас слушаю.
Абонент не стал затруднять себя приветствием и не то что попросил, а приказал соединить его с Григорьевым. Голос показался мне смутно знакомым, и я заволновалась, но весьма вежливо ответила, что сейчас сделать этого не могу, так как у Андрея Николаевича совещание.
– Да мне плевать на его совещание! Быстро соедините с ним!
Терпеть не могу хамов, поэтому я заупрямилась и попросила его представиться.
– Это Кропотов! У меня нет времени ждать!
Я не узнала голос владельца «Мидаса» сразу, потому что никогда не слышала у него таких властных и даже грубых интонаций. Он казался мне любезным, иногда даже до приторности.
– Подождите минутку.
– Нет у меня этой минутки! – прогромыхал он. – Скажите, что буду ждать его в восемь вечера в ресторане «Остров» или пусть перезвонит мне.
Он повесил трубку, не попрощавшись, а я, записав все в блокнот, ощутила, как тревожно забилось сердце. Что связывает этих двух людей, только членство в клубе или что-то еще? Нужно непременно подслушать их разговор в ресторане. Мне захотелось поскорее связаться с Максом. Звонить отсюда было нежелательно, пришлось обойтись смс-кой. Я написала о предстоящей встрече и о том, что неплохо бы за ней понаблюдать, но сама этого сделать не могу, так как они меня сразу узнают.
– Я это сделаю, – ответил Макс.
– Нет уж. Лечись, – не согласилась я. – Хочу, наконец, увидеть тебя бодрым и здоровым.
– И что тогда?
Я сделала вид, что не поняла его намека:
– Тогда ты будешь заниматься оперативной работой, а я буду подносить тебе чай.
В это время совещание закончилось, и я написала, что продолжим обсуждение позднее, после чего сразу же удалила из мобильника следы нашего общения. Григорьев подошел ко мне и протянул мне несколько листочков, попросив распечатать в двух экземплярах. Я сообщила ему о принятых звонках, выделив звонок Кропотова.
– Почему же вы сразу меня не позвали?! – в волнении воскликнул он.
– Он сначала не представился и был довольно груб. А когда все-таки назвал себя, я хотела его переключить на кабинет, но он сказал, что ему некогда и передал для вас информацию.
– Был груб? – переспросил он. – Это на него совсем не похоже.
– Именно поэтому я его и не узнала сразу.
– Приношу вам свои извинения за него и при встрече предупрежу, что с моими сотрудниками не следует разговаривать в таком тоне.
Григорьев удалился в кабинет не только взволнованным, но и озадаченным. Наверняка сейчас позвонит Кропотову. Как же мне хотелось услышать их разговор! Я Максу намекала, что следует запастись шпионской аппаратурой, но он мне категорически запретил даже думать об этом.
– Ты и так сильно рискуешь, – говорил он, – да и опыта обращения с подобными приборами у тебя нет, так что надейся на свои глаза и уши.
Он, как мог, старался обезопасить меня. Договорился с одним из своих многочисленных знакомых Вадимом Нечипоренко, чтобы он подстраховал меня в случае чего. У Вадима была своя фирма, неким образом связанная со строительством, которая сейчас была на мели. Макс попросил его, если вдруг кто-то позвонит ему и поинтересуется моей персоной, сказать, что я два года у него работала в должности помощника и дать мне самую лестную характеристику, а также выразить надежду на то, что скоро дела наладятся, и я вернусь в его контору. В общем, легенда у меня была заготовлена, как у самой настоящей шпионки, вот только кое-каких навыков не хватало.
Я напечатала два экземпляра документа, после чего постучала в кабинет генерального директора. Он оторвал взгляд от компьютера и улыбнулся:
– Вы быстро справились, похоже, я не прогадал, наняв вас.
Я протянула листочки и сказала, что он просил напомнить о предстоящих встречах.
– Напоминайте.
– В три часа к вам придет представитель банка, в пять у вас встреча с Кузнецовым в ресторане «Лотос», на семь вы записаны к стоматологу.
– Визит к стоматологу перенесите на завтрашнее утро. Если это невозможно, то на завтрашний вечер, но только после восьми. И еще: на четырнадцать тридцать вызовите ко мне главного бухгалтера.
Выполнив его поручения, я отправилась на обед. Неподалеку располагался небольшой пивной ресторанчик. Он был вполне приличным и совсем не напоминал пивную, скорее, кафе для среднего класса. Несмотря на обеденное время, там было немноголюдно, и я заняла свободный столик у окна, выходящего на набережную Карповки. Заказав жульен и пасту, я позвонила Максу, сразу поинтересовавшись, как нам узнать, о чем они будут беседовать в ресторане «Остров»?
– Я не смогу пойти на встречу сам, – мрачно сообщил Макс. – Сегодня вышел в коридор и чуть не свалился, так голова закружилась. В общем, решил поехать в санаторий. Отец уверяет, что это должно помочь.
– Обязательно поезжай! – с энтузиазмом поддержала я. – И чем раньше, тем лучше!
– Послезавтра, – произнес он и замолчал.
– Вот и отлично! Ни о чем не волнуйся, черт с ней, с этой встречей. Можем вообще отказаться от этого дела.
– Ты, правда, согласна отказаться от дальнейшего расследования?
– Конечно, если это тебя так напрягает. Вот только отработаю две недели в «Солярисе» и сделаю ручкой и этому делу, и «Мидасу», и всем, кто так или иначе с ним связан. Просто неудобно уходить без оснований. К тому же, вдруг что-то само упадет нам в руки за это время? А если и не упадет, не беда. С Арсения возьмем минимум, как-никак Григорьев неплохо мне платит. Вообще-то, все выглядит не слишком красиво и меня напрягает, ведь он за свои деньги, возможно, роет себе могилу.
– С каких это пор ты ему сочувствуешь? – с подозрением осведомился Макс.
– Он здесь ни при чем, – с достоинством ответила я. – Просто не хочу запятнать свое Эго, хотя, работая сыщиком, сделать это крайне затруднительно.
Макс хихикнул:
– Мое Эго, пожалуй, пора отдавать в химчистку.
– Не преувеличивай, – не согласилась я. – С твоим Эго все в порядке.
Мы еще немного порезвились, после чего Макс опять вернулся к предыдущей теме. Он считал, что подслушать разговор Григорьева с Кропотовым было бы очень полезно. Когда он понял, что сам этого сделать не сможет, то решил обратиться к своим знакомым. У него есть парочка надежных людей, которые справились бы с этим, не задавая лишних вопросов, но один из них сейчас в отпуске, а второй на задании. Официально обращаться в агентство, с которым мы обычно сотрудничаем, он не хотел, так как Арсений настаивал на секретности, а в таком случае ничего гарантировать нельзя, можем только навредить.
– Значит, эту встречу проигнорируем. К тому же, Григорьев наверняка уже позвонил Кропотову, так что они могли все решить по телефону.
Последнюю фразу я добавила для того, чтобы успокоить Макса. Судя по тому, что Андрей Николаевич отменил визит к стоматологу, назначенный на девятнадцать часов, в двадцать он собирался встретиться с владельцем «Мидаса». Но моя хитрость удалась, и Макс немного успокоился. А вот я не успокоилась. Было просто до слез обидно упускать уникальную возможность узнать кое-какие секреты, связанные с «Мидасом». А ведь их связывает именно членство в этом клубе. Или что-то еще? Что же делать? Макс пойти не может, меня и Арсения оба знают в лицо… А что, если…?
Макс тем временем сообщил, что наконец-то поступили сведения об Игнатьеве, которые он просил выяснить уже давно. Управляющий действительно почти ежедневно посещал фитнес клуб, где проводил тренировки под руководством симпатичного тренера по фитнесу Алины Вороновой. У них был роман, и она оплакивает эту потерю. На его похоронах она не присутствовала, так как в это время была в отъезде и о смерти любовника узнала через два дня после похорон. У Валерия Николаевича действительно были проблемы с легкими, но их занятия были построены таким образом, чтобы этому недугу помочь. В последнее время он чувствовал себя совсем неплохо, и они надеялись, что вскоре о болезни можно будет забыть и завести ребенка. Эти известия косвенно подтверждали мою версию о неслучайности гибели Игнатьева, но никаких новых зацепок не давали.
Разговаривая по телефону, я расправилась с жульеном и приступила к пасте.
– Может, вечером меня навестишь? – спросил Макс.
– Завтра навещу, перед отъездом. Сегодня буду Машке слезы утирать.
– У нее проблемы с мужем?
– Именно. Лучше уж вообще замуж не выходить.
– Не будь так категорична. Мужчины разные бывают.
– Возможно. Но мне попадались только одного весьма определенного типа.
Макс благоразумно промолчал. На обратном пути я позвонила Машке. Слава богу, Денис объявился. Сказал, что потерял телефон, а потом его нашел, так что все в порядке, в среду вернется домой. Машка не знала, что и думать. Поведение свекрови казалось ей подозрительном, так как та отказалась от совместного похода в кино, хотя они еще на прошлой неделе договаривались.
– Вот и хорошо, что отказалась, – сказала я, – ты мне сегодня нужна со всеми потрохами, возможно, с ночевкой.
Машка заинтересовалась, и я жутко ее заинтриговала, не говоря ничего конкретного и лишь намекнув на возможные приключения.
Глава шестнадцатая
Я еле дождалась окончания рабочего дня. На всех парах помчалась домой, схватила старое пальто, которое уже несколько лет не надевала, и пулей полетела в офис нашего детективного агентства. Машка уже ждала меня и недовольно проворчала, что я стала непунктуальной.
– Эх, Машка, знала бы ты, как я кручусь! Прямо, как вошь на гребешке.
– Обычно у тебя более романтичные сравнения, – усмехнулась подруга.
– Сейчас не до романтики.
Когда мы вошли в офис, я объяснила, что собираюсь подслушать в ресторане беседу двух людей, которые меня знают, так что мне придется изменить внешность. Летом, отправляясь с аналогичной задачей в Дом Архитектора, мне удалось это сделать весьма неплохо, и я собиралась воспользоваться тем же маскарадным костюмом. Наши тайные вещи хранились в тайном месте – во флигеле, примыкающем к нашему офису, вход в который был тоже тайным, двери прятались за одежными шкафами в приемной и в кабинете. Эту тайну я не могла доверить даже лучшей подруге, о ней знали только мы с Максом. Я попросила подождать меня в приемной, а сама удалилась в кабинет, а оттуда во флигель, откуда через несколько минут вышла совершенно преображенной.
– Ну, ты даешь! – воскликнула Машка. – Но я бы все равно тебя узнала.
На мне был мешковатый брючный костюм мышиного цвета и белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, волосы спрятаны под седым париком с невнятной стрижкой.
– Маскарад не закончен. Посмотрим, что ты скажешь через несколько минут.
Я занялась макияжем, оттеняя носогубные складки и придавая коже землистый оттенок, затем водрузила на нос очки с темными стеклами.
Машка критически осмотрела меня:
– Ты похожа на шпионку. Сейчас почти зима, к тому же, вечер, так что темные очки совсем неуместны.
Она была права. Но как еще мне спрятать глаза? Все говорят, что они у меня красивые, синеватого оттенка, так что их обычно замечают. Мой план был под угрозой. Я попросила подождать, а сама вернулась во флигель и нашла там очки с толстыми стеклами. Все бы хорошо, но в них я почти ничего не видела. На сегодняшний вечер Машка станет моими глазами, а секретный приборчик, который использовал Макс для того, чтобы подслушать разговор Антона с Деревянко, заменит мне уши.
Мое возвращение в приемную было встречено более одобрительно, но окончательной похвалы я заслужила, заложив под верхнюю губу пластмассовую дугу. Машка даже хихикнула:
– Ты очаровательное старое чучело!
Я пошевелила губами, приноравливаясь к новым ощущениям, затем сходила на кухню за водой и попробовала попить. Это мне удалось. Летом, когда я впервые воспользовалась этим маскарадным костюмом, я весь вечер ничего не пила и не ела. Но сегодня так не получится, ведь мы идем в ресторан.
Решив не искушать судьбу, мы вызвали такси на угол Конной и проспекта Бакунина, где и оказались спустя пять минут. Вскоре туда подъехало заказанное такси. На Невском пробок не было, но на Васильевском острове все оказалось не так гладко, так что мы подъехали к ресторану «Остров» уже в начале девятого. Ресторан располагался в первом этаже красивого старинного здания. Множество автомобилей толпились на узкой улочке, почти полностью перекрывая проезд. Я не знала, что делать. Нам нужно было появиться в ресторане позднее наших подопечных, чтобы занять столик неподалеку от них. Какой бы чувствительной ни была аппаратура, вряд ли она поможет, если они окажутся в другом конце зала, а зал там большой.
Некоторое время мы стояли неподалеку от входа.
– Будешь называть меня тетей Катей, – шепнула я Машке.
– Может, тетей Дусей? – хихикнула она, приходя в возбуждение от предстоящего приключения. – Пожалуй, брошу к черту свою школу и устроюсь к вам, тут не заскучаешь.
Я ее приструнила, а затем решительно двинулась к входу, рассудив, что вряд ли Григорьев станет опаздывать на встречу с Кропотовым. Швейцар и гардеробщик не выказали нам должного уважения, но свои обязанности все-таки выполнили.
Мы вошли в большой зал, и к нам сразу же направился метрдотель. Его любезность объяснялась очень просто – зал был почти пустым. Видимо, в будние дни это заведение особой популярностью не пользовалось. Я быстро сняла очки и бросила взгляд по сторонам – за дальним угловым столом сидели трое – Кропотов, Григорьев и старший Орлов. Присутствие отца Арсения стало для меня сюрпризом. Метрдотель предложил нам столик в противоположном углу. Я капризно надула губы, не знаю, как это получилось с прокладкой за верхней губой, и сказала:
– Я люблю сидеть в центре зала, – и махнула рукой в нужную сторону, после чего водрузила на переносицу массивные очки.
Видимо, метрдотель привык к капризам клиентов, так что, едва заметно пожав плечами, проводил нас к указанному столику. Мы сели друг напротив друга боком к членам клуба. В кармане пиджака, обращенном к ним, лежал диктофон, который я незаметно включила, после чего перевела дух. Боже, пошли мне удачу! Так хотелось поскорее покончить с этим муторным делом и вернуться к своей прежней незамысловатой жизни, да и Макс наверняка быстрее пойдет на поправку, когда расследование останется позади. Вскоре к нам подошел официант и предложил ознакомиться с меню. Я не хотела снимать очки, так что Машка читала его вслух, ужасаясь высоким ценам.
– Говори потише, а то кроме твоих возгласов ничего не будет слышно. – Машка что-то пробурчала, но громкость убавила.
Я решила не скупиться, чтобы вызвать потепление в отношениях с обслуживающим персоналом. Мы заказали мартини, несколько салатов и горячее со сложным французским названием, не имея понятия, что оно из себя представляет.
– Тебе потом возместят убытки за этот королевский ужин? – поинтересовалась Машка.
– Надеюсь, – не слишком уверенно отозвалась я.
Зал тем временем понемногу заполнялся, правда, свободных столиков еще хватало. Однако гул голосов усилился, и совсем недавно еле слышная фоновая музыка стала звучать громче, но я надеялась, что современная техника справится с этими шумами, и поинтересовалась у Машки, как ведут себя наши подопечные.
– Красномордый (Кропотов) возмущается, седой (Орлов) помалкивает, а третий (Григорьев) сидит к нам спиной, так что не знаю, что написано на его роже, – дала Машка развернутый ответ.
Кропотов возмущается… Да, он был сильно возмущен, когда позвонил Григорьеву. Что же такого натворили двое уважаемых бизнесменов, членов правления престижного клуба и прочее? Я надеялась, что их прегрешения связаны с преступлениями, произошедшими в клубе. Но неужели и отец Арсения как-то к этому причастен? Тогда Арсению придется свернуть свое расследование. Этот вывод вызвал у меня неоднозначные чувства. С одной стороны, мне хотелось поскорее покончить с этим делом, но с другой – обидно бросать расследование, когда что-то начинает проясняться. Впрочем, пока я просто надеялась, что стало проясняться. Сначала нужно прослушать запись их разговора. Мы же почти не разговаривали, не желая создавать дополнительные помехи.
Тем временем нашим подопечным принесли кофе, о чем мне сообщила Машка, так что и нам можно было закругляться. Когда официант подошел за грязными тарелками, Машка капризно сказала:
– Тетя Катя, я хочу мороженого!
Мы заказали мороженое и еще не успели его доесть, когда отнюдь не святая троица потянулась к выходу. Вскоре официант принес нам астрономический счет, который
Машка с ужасом озвучила, но я не дрогнула и потянулась за кошельком.
Машка предложила возвращаться домой на общественном транспорте. Мне не терпелось скорее прослушать запись разговора, но я решила уступить подруге, которая сегодня так меня выручила. Вечер был тихим и пасмурным, с неба сеялась мелкая изморось, в другое время вызвавшая бы у меня тоску, но сегодня я была исполнена оптимизма. Машка поинтересовалась, что это за типы, за которыми мы следили. Особенно ее заинтересовал Григорьев, которого ей удалось рассмотреть, когда они уходили.
– Такой красавчик! Супер! – восторженно восклицала она. – Кто он?
– Без комментариев, – привычно ответила я. – Ты же знаешь, что у меня секретная работа. – Это была уже не первая подобная беседа о моей сыщицкой деятельности. – Лучше расскажи, как обстоят дела с Денисом.
– Пока сама не знаю, – печально ответила она, – придется ждать среды. Посмотрю, с какой рожей он домой заявится. Знаешь, как противно подозревать своего мужа?
– Не знаю, но догадываюсь.
Машка перевела разговор на мою личную жизнь, которой, по сути, уже давно не было. Опять стала расхваливать Макса, утверждая, что у него по отношению ко мне самые серьезные намерения. Я ей не рассказывала ни о куколке, с которой Макс целовался на моих глазах, ни о бойкой медсестричке, так что у нее не было полной картины. Почему-то мне не хотелось окончательно дискредитировать Макса в ее глазах. Но у меня относительно него иллюзий не осталось.
– Но как ты можешь так долго быть одна?! – весьма активно удивлялась Машка. – Это же противоестественно!
– Обхожусь как-то, – пробормотала я, – хотя и с трудом. В последнее время то и дело из стороны в сторону кидает, тем более что нет недостатка в предложениях. Как бы не сорваться в самый неподходящий момент и с самым неподходящим типом.
– Вот-вот, – ухватилась за это высказывание Машка. – Именно так и случится, если ты будешь сопротивляться своим чувствам к Максу. – Я пробурчала, что никаких чувств нет, но Машка мне не поверила.
К нашему офису мы подошли в начале двенадцатого. Прежде чем переодеться, я включила диктофон, чтобы проверить качество записи. Оно оказалось вполне удовлетворительным. Первые же слова меня насторожили. Кропотов возмущенно произнес: «Ладно – Андрей, у него в голове ветер свищет, хотя уже тоже не мальчик, но ты, Иван, как мог ты поступить подобным образом? Это же не просто неосторожность, а идиотизм!» Машка во все глаза смотрела на меня, и я выключила диктофон, решив, что она и так слишком много услышала. Мне же было необходимо дослушать запись до конца и решить, что делать дальше. Однако это займет почти два часа. Именно столько велась запись.
Я поблагодарила Машку за сегодняшний вечер и, дав ей запасные ключи от своей квартиры, отправила домой. После ее ухода я прослушала еще несколько отрывков разговора, после чего позвонила Арсению:
– У меня есть новости, которые ты должен узнать немедленно, – с места в карьер начала я. – Сможешь сейчас приехать в наш офис?
Он пообещал, что через полчаса будет здесь. Я хотела продолжить прослушивание, но вспомнила о своем маскарадном костюме и отправилась умываться, а потом переодеваться. Едва я закончила приводить себя в порядок, как появился Арсений.
– Что стряслось? – прямо с порога спросил он.
– Пока сама всего не знаю, сейчас вместе прослушаем запись.
Пока он раздевался, я рассказала о звонке Кропотова в офис Григорьева и о том, как в компании с Машкой отправилась в ресторан, где и сделала запись разговора.
– Макс в курсе? – поинтересовался Арсений.
– Нет. Он ничего не знает. Сейчас поздно ему звонить. У него и так со здоровьем проблемы, так что не хочу лишать его сна. Послезавтра он в санаторий уезжает. Завтра его навещу и тогда расскажу, – выпалила я. – Тебе же позвонила сразу, так как медлить нельзя. Думаю, завтра тебя начнут обрабатывать, если еще не начали.
– Мы с отцом договорились завтра вместе пообедать, – хмуро сказал Арсений, – он довольно настойчиво это предложил.
Мы переместились на кухню, так как мне захотелось покурить. Устроившись на подоконнике, я закурила и включила диктофон. Арсений не сводил взгляда со стоявшей на столе небольшой коробочки, когда раздался голос Кропотова.
Крпотов (К): – Ладно – Андрей, у него в голове ветер свищет, хотя уже тоже не мальчик, но ты, Иван, как мог ты поступить подобным образом? Это же не просто неосторожность, а идиотизм!
Орлов (О): – Можно подумать, что тебе чувство азарта неведомо.
К: – Ведомо! Очень даже ведомо! Но я не гажу в своем доме! Если тебе так невтерпеж, съездил бы в Монте-Карло или еще куда-нибудь! Но устраивать притон в моем клубе! Это слишком. При Кузьмине такого не могло произойти! Всё этот подонок Игнатьев! Ведь я чувствовал, что не стоит его брать в управляющие, но Андрей меня убедил. Такой отличный менеджер! – подражая Григорьеву, воскликнул он.
Григорьев (Г): – Он действительно был отличным менеджером.
К: – Да, таким отличным, что забыл продлить страховку. Думаете, теперь я один стану раскошеливаться на ремонт? Нет уж, вы тоже заплатите свою долю! Но главное – такую замечательную идею загубили! Клуб должен был стать воплощением респектабельности и взаимовыручки в большом бизнесе, а вы… В общем, я прикрываю эту лавочку.
Наступило затишье, и я вопросительно посмотрела на Арсения:
– Ты что-нибудь знал о пристрастии отца к азартным играм?
Он кивнул:
– Да, он захаживал в казино, но я не думал, что все так серьезно. Считал, что это дань моде.
Тем временем беседа за столом ресторана возобновилась.
К: – Иван, почему твой сын никак не уймется? Я ведь просил тебя поговорить с ним.
О: – Я с ним поговорил. Мне показалось, что он все понял.
К: – Ничего он не понял! До меня дошли слухи, что он интересовался медицинским заключением о смерти Игнатьева. Зачем это ему? Пусть милиция занимается расследованием пожара.
О: – Думаю, дело в другом. В нашем клубе завелся шантажист. Арсений пытается его вычислить.
Орлов тяжело вздохнул и поведал историю о двух подслушанных разговорах. Григорьев почти все время молчал, лишь иногда вставлял какие-то реплики.
К: – О, боже! Еще и шантаж! Это уж точно конец клубу. Все дело в том, что стали принимать в свои ряды всякую шушеру. Я тут ознакомился с документами и кое-что выяснил. Похоже, некоторые члены клуба зарабатывают на рекомендациях. Некий Темнов, который сам из себя ничего не представляет, дал рекомендации четверым. Что прикажете думать по этому поводу? А его, в свою очередь, рекомендовал ты, Андрей.
Г: – Не я один. Могу заверить, что сделал это совершенно бескорыстно, просто он показался мне перспективным и заслуживающим доверия.
Они довольно долго обсуждали проблемы вступления в клуб, недостатки старых правил, предлагали внести изменения. Кропотов очень живо реагировал на все предложения, видимо, о ликвидации клуба сказал сгоряча. Затем разговор перешел в более интересное для нас русло.
К: – Во что вы играли по ночам?
Г: – Карты, рулетка…
К: – Рулетка?! С ума сошли! Где она?
Г: – Она была вмонтирована в бильярдный стол. Верхняя крышка снималась…
К: – Где сейчас этот стол?
Г: – После убийства неизвестного Игнатьев заменил его на обычный.
К: – И никто ничего не заметил?
Г: – Он сделал это в понедельник, когда в клубе выходной.
К: – В ночь убийства вы тоже играли?
Мы с Арсением переглянулись и замерли в ожидании раскрытия самой главной тайны. Да, они в ту ночь играли, было человек десять-двенадцать, пятеро из которых являлись членами клубами, остальных находил Игнатьев. Ночные игры происходили в дни дежурства Толи, которому хорошо платили. На время этих сборищ он отключал камеру над черным ходом. Туда все подходили пешком, оставляя машины в соседних дворах. Ввиду особенностей расположения здания это ни у кого не вызывало подозрений. Спиртными напитками и легкой закуской всех обеспечивал Володя, весьма довольный высоко оплачиваемой работой, да и на чаевые обычно не скупились.
В ту ночь игра закончилась в начале шестого, и все разошлись. Последними оставались управляющий и бармен. Впрочем, картежники закончили раньше. Они базировались в синей гостиной, в красную, где был обнаружен убитый, не заглядывали. Из членов клуба тогда играл в карты только Туктаров, но Григорьев с ним потом разговаривал, и тот заверил, что синюю гостиную покинули все вместе и дружно направились к выходу. Кем являлся убитый, они не знают, так как ни на кого из присутствующих в ту ночь он не походил, возможно, и впрямь грабитель. Весь вопрос в том, кто его убил. Или же грабителей было двое, и они что-то не поделили?
Я закурила вторую сигарету, а Арсений продолжал буравить взглядом несчастный диктофон. Открывавшиеся перед нами тайны его явно не радовали.
– Может, выключить и выбросить? – предложила я.
– Нет, я хочу знать правду. Чего бы это мне ни стоило.
А дальше стало еще интереснее. Кропотов спросил, куда подевались досье на тех, кому отказали в приеме в клуб. Орлов предположил, что они хранились в сейфе управляющего. Но Кропотов внимательно изучил содержимое сейфа и их там не обнаружил. Однако нашел упоминание о нелегальном игровом бизнесе и некоторые фамилии, благодаря чему Орлов с Григорьевым и оказались сегодня в ресторане и ведут с ним нелицеприятную беседу. Григорьев предположил, что предыдущий управляющий досье уничтожил, но двое остальных его версию не поддержали. По их мнению, Кузьмин был не только порядочным, но и пунктуальным человеком, так что не мог просто так уничтожить документы, принадлежащие клубу. Тогда появилось еще предположение, высказанное неутомимым Григорьевым – документы до сих пор находятся в каком-то тайном месте, возможно, в самом клубе. Кропотов быстро свернул эту тему, затем попросил членов правления напрячься и вспомнить, кто входил в скорбный список отвергнутых, и на основании каких фактов их лишили удовольствия вступить в «Мидас». Общими усилиями они назвали четыре фамилии, хотя я знала, что их было семь. Но Аверьянова оба запомнили, как и его прегрешения.
