Ирина Ребони
Мидас
Глава двадцать первая
К одиннадцати утра разочарование от неудачи не только не исчезло, но даже усилилось, известий от Наташи не было, а новых мыслей о дальнейшем ходе расследования не появилось. Волей-неволей пришлось признать, что мое затворничество никакого смысла больше не имеет. Однако возвращаться в свою квартиру я считала преждевременным, так что решила поехать к маме и пожить там до возвращения Макса, а потом навсегда распрощаться с детективной деятельностью. Сказано – сделано. Через минуту я уже звонила маме и едва успела с ней поздороваться, как она меня перебила:
– У тебя все в порядке? Вчера твой знакомый приезжал, спрашивал, куда ты уехала, а то он не мог до тебя дозвониться.
– Какой знакомый? – изумилась я. – Он представился?
– Конечно. Арсений Орлов.
Но ведь никаких сообщений от него не было! И зачем ему меня искать, когда он знал, где я нахожусь? Что-то тут не так. Это наверняка не он. Чувствуя, как по телу пробегает дрожь, я спросила, как выглядел этот Арсений.
– Можно подумать, что у тебя десятки знакомых Арсениев, – пробурчала мама. – Выглядел он обыкновенно – невысокий, крепкий, темные волосы, скуластое лицо. Что еще тебя интересует?
– Больше ничего, – сдерживая дрожь в голосе, сказала я. – Просто странно, что он до тебя добрался, я ему твоего адреса не давала. Что ты ему сказала?
Мама сказала, что я уехала в Москву по делам и вернусь через несколько дней. Все это было и странно, и тревожно. Почему они не продолжили следить возле конторы и моей квартиры, а сунулись к маме? Я поняла, что моя поездка к ней откладывается до выяснения обстоятельств, и хотела попенять ей на излишнюю доверчивость, но она опередила меня с претензиями. Оказывается, после ухода лже-Арсения она пыталась мне дозвониться и все рассказать, но не смогла и, если бы я сама не объявилась, то она обратилась бы в милицию и заявила о моем исчезновении. Я попросила этого не делать и назвала ей номер секретного мобильника, но попросила звонить по нему только в случае крайней необходимости и никому его не называть.
– Ты прямо, как подросток, – проворчала мама, – всё в игрушки играешь, а пора бы уже задуматься о будущем. А где ты на самом деле, в Москве?
– Конечно же, в Москве, – сказала я, – кстати, и насчет будущего задумалась, так что скоро в моей жизни произойдут изменения.
– Ты кого-то встретила? – встрепенулась она.
– Нет, просто собираюсь сменить работу.
После разговора с мамой мне стало совсем тревожно. Почему сыщики ведут себя так нагло? Один у конторы «засветился», второй к маме отправился.
Бегство к маме или еще куда-то не решит моих проблем и сами по себе они тоже не решатся, так что придется действовать самой. Но это в последний раз! Можно, конечно, дождаться возвращения Макса и свалить все проблемы на него, но мне не хотелось этого делать по многим причинам, и опасение за его здоровье лишь одна из них. Наверняка слежку за мной устроил Григорьев. Что им движет? Он весьма экспансивно заявил, что я обманула его. Для него это всё объясняет. Неужели он, как и его брат, приходит в ярость, натыкаясь на обман, и хочет немедленно расправиться с обидчиком? Я поежилась. Может, они в детстве вместе спикировали с дерева вниз головой?
Мне казалось, что в его яростном желании меня отыскать скрывается что-то личное, возможно, связанное с Антоном. Мне совсем не хотелось говорить об этом Максу. Антон в прошлом. С некоторых пор он действительно в прошлом, его печатей на мне больше нет, лишь мрачный и тяжелый шлейф наших отношений всё ещё тянется за мной. Но со временем и он рассеется. Мне нужно самой как-то уладить конфликт с Григорьевым, не впутывая в это ни Макса, ни Арсения. Первое, что пришло в голову, это позвонить и попытаться выяснить, что ему от меня нужно. Я все продумала и позвонила с секретного мобильника, чтобы не обнаруживать места, где нахожусь.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – сказала я и после паузы представилась: – Это Нина Павлова.
Григорьев, помедлив какую-то долю секунды, просто взорвался:
– Это вы?! Действительно вы?!
– Да, – спокойно подтвердила я, – это я. О чем вы хотели со мной поговорить?
Он уже взял себя в руки и прошипел:
– О многом, но не сейчас и не по телефону.
– Я в Москве.
– Не лгите, проверили и поезда, и самолеты, вы ими не воспользовались.
– Правильно, – подтвердила я. – Я уехала с друзьями на машине. Они как раз ждали меня у подъезда, когда вы позвонили.
– И когда вы вернетесь?! – опять взорвался он.
– Сегодня вечером, – ответила я, хотя собиралась обойтись телефонным разговором. Но нельзя долго тянуть, он и так уже на грани срыва. Чего же он все-таки опасается?
Я сказала, что ориентировочно приеду в Питер около восьми, но поскольку не могу назвать точного времени, то позвоню.
– И все же, что вас так взбудоражило?
– Вы еще спрашиваете!!! – вскричал он, а потом более спокойно добавил: – Поговорим об этом вечером, – и отключился первым.
Похоже, зря я поддалась импульсу и сбежала от него. Теперь сама иду к нему в руки. Чтобы как-то подстраховаться, я оставила в компьютере Макса подробное сообщение, решив потом приписать к нему время и место нашей встречи. Эх, Макс, нельзя оставлять меня без присмотра. В твое отсутствие я всегда совершаю всякие глупости.
Как ни странно, разговор с Григорьевым меня успокоил. Он, конечно, взбешен, но убивать меня явно не собирается. Пожалуй, теперь можно спокойно обдумать свою новую версию. И в это время раздался звонок, потом заработал автоответчик. Это была Наташа. Забыв об осторожности, я схватила трубку. Она четко и лаконично рассказала о том, что ей удалось узнать, и информация оказалась впечатляющей.
Виталий Иванов, такого-то года рождения, прописанный по такому-то адресу, находится в розыске с двадцать второго ноября. О его исчезновении заявила жена, хотя он уехал по делам еще третьего числа. Раньше Иванов работал в детективном агентстве, но временно оказался без работы. По словам жены, ему предложили выгодное дело, и он уехал, не сообщив ни того, куда уехал, ни конкретного срока, когда вернется. Он позвонил ей всего пару раз, а потом пропал. Никаких подробностей, касающихся этого «дела», жена не знала. Поначалу розыск велся довольно активно, удалось установить, что третьего числа он уехал в Подольск, расплатившись за билет кредитной картой. Его дальнейшие следы затерялись. Проверка окрестных больниц и моргов ничего не дала. Насколько я помнила, Иванов заселился в отель «Мидаса» шестого числа, возможно, эти недостающие дни он действительно провел в Подольске с какой-нибудь куколкой. Разумеется, его фотография и приметы были размещены в базе данных, но почему-то на неизвестного, убитого в гостинице респектабельного клуба в Питере, не вышли.
Далее последовала информация о Терехове. И тут меня ждал настоящий удар. После перечисления всех его прегрешений, за которые он трижды отбывал срок, Наташа сообщила, что он находится в розыске, его подозревают в попытке ограбления. Я еле нашла силы поблагодарить Наташу. Похоже, предполагаемого убийцу и его жертву следует поменять местами. «Пальчики» Терехова имелись в базе данных, а мужчина, убитый в клубе, был не опознан. Значит, Терехов убил Иванова, а пропуск при выходе то ли случайно, то ли намеренно перепутал.
В моей версии кое-чего не хватало. Так или иначе, преступников было двое, и они не были соратниками. Так, кто их послал?
Я продолжала сидеть в оцепенении за своим рабочим столом, когда очередной телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Услышав голос Арсения, я опять хотела схватить трубку, но не успела, его сообщение оказалось слишком коротким: «Надо встретиться. Позвони». И всё. Никаких пояснений. Наверное, опять что-то случилось. Он хочет встретиться, но сейчас наверняка продолжается слежка за офисом, совсем ни к чему, чтобы кто-то узнал о нашей совместной работе, значит… встречу придется отложить до того времени, пока я разберусь с Григорьевым. Думаю, после этого он отзовет своих ищеек. У меня просто не осталось сил, чтобы выслушивать еще одну порцию плохих новостей, поэтому я немного помедлила, прежде чем набрала номер Арсения с «секретного» мобильника. Его телефон работал в режиме автоответчика, и я решила быть не менее лаконичной: «Приходи в одиннадцать», – глухо сказала я и отключилась, полагая, что если дело срочное, то он позвонит еще раз.
Я еле дождалась семи часов и позвонила Григорьеву. Мы договорились встретиться в восемь в ресторане на Суворовском проспекте, где когда-то уже ужинали. Это было совсем недавно, а казалось, что в какой-то другой жизни. Ни одно из прежних дел так не отрывало меня от действительности, эти долгие сидения в темном офисе надолго запомню. Я не стала как-то особо наряжаться и прихорашиваться к встрече. По моей версии я только что преодолела шестьсот пятьдесят километров в автомобиле, так что очень утомилась и мечтаю лишь о том, как бы поскорее оказаться в постели. Впрочем, я и правда выглядела утомленной.
Ровно в восемь я вошла в ресторан. В первом зале Григорьева не было, я прошла во второй – для курящих и включила свой обычный мобильник, теперь не было необходимости скрывать свое местонахождение. Сев за свободный столик, я заказала кофе и закурила. Он опоздал на десять минут и, стремительной походкой войдя в зал, огляделся по сторонам, увидел меня и… улыбнулся. Затем жестом подозвал официантку, сделал заказ, будто готовился к этому заранее, и сел напротив меня.
– Здравствуйте, Нина, – сказал он. – Извините, что опоздал, но меня задержали дела.
– Ничего страшного, – вежливо отозвалась я. – Я никуда не тороплюсь.
В общем, происходило что-то странное. То он метал громы и молнии, будто хочет пристрелить меня, не сходя с места, а то ведет себя, как на свидании.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – напомнила я, глядя на его красивое лицо, знакомое и незнакомое одновременно.
– О вас.
Он в упор смотрел на меня, не сводя своих серых со стальным отливом глаз – очень опасных глаз. Да, он во многом напоминал Антона, но теперь я воспринимала это не так болезненно и, по счастью, он не обладал гипнотической силой, так что окружающий мир никуда не исчезал, и я вполне владела собой.
– Я вас слушаю.
– Может, сначала ВЫ мне что-нибудь скажете? – спросил он, не отводя взгляда.
Какую игру он затеял? Чего добивается? Я просто терялась в догадках. Во всяком случае, яростный запал у него угас.
– Хотелось бы знать, что именно вас интересует, – спокойно сказала я.
– А вы не догадываетесь?
– Нет, – коротко ответил он.
Поединок взглядов продолжался. Когда мне принесли мартини, мы чокнулись, и тут я решила прервать затянувшуюся паузу:
– Андрей Николаевич! Хватит играть в прятки. Ведь не я была инициатором этой встречи, а вы, так что вам и начинать.
Он усмехнулся:
– У вас отличная выдержка. Я вами просто восхищен и, вспомнив одну вашу фразу, произнесенную в ресторане «Остров», решил отпустить вам все прегрешения, вольные или невольные.
Я тоже усмехнулась:
– Вы выражаетесь, как священник. А какую фразу вы имели в виду?
– Нельзя так доверять малознакомым людям! По крайней мере, вы пытались быть со мной честной, а я был слишком самонадеянным, считая, что хорошо разбираюсь в людях. А вы еще и денег за работу не взяли…
Мы некоторое время помолчали, потом закурили. Напряжение потихоньку спадало. Мне вдруг захотелось поговорить обо всем откровенно, но, может, именно этого он и добивался? Нет, не надо торопиться, пусть он делает первый шаг. И он вскоре его сделал:
– Что именно вы хотели узнать, устроившись ко мне на работу?
К этому вопросу я была готова:
– Хотела узнать, причастны ли вы к шантажу. Впрочем, вероятность того, что работа у вас в этом поможет, была ничтожной, но не смогла удержаться, когда вы озвучили свое предложение.
Григорьев выглядел таким удивленным и даже обескураженным, что вряд ли притворялся.
– С какой стати вы заподозрили МЕНЯ в шантаже?!
Я рассказала, что было два известных нам случая шантажа. Мы подозревали, что секретные разговоры были подслушаны в ресторане, а во время обоих этих разговоров там помимо обслуживающего персонала присутствовали только три члена клуба, в том числе и он. Он больше не стал ничего уточнять, а задал неожиданный вопрос:
– Значит, насчет Антона вы придумали? И никакой проверки не было?
И я с удивлением поняла, что могу спокойно говорить об Антоне.
– Это было отягчающим обстоятельством, но не главным, – вполне искренне сказала я. – Я хотела вычеркнуть его из своей памяти, но не могу не признать, что понадобилось немало времени, чтобы не вздрагивать, увидев вас.
И опять он устремил на меня свой стальной и пронизывающий взгляд:
– Что он вам сделал, прежде чем покончил с собой?
– Он пытался меня убить! – глядя ему в глаза, сказала я и, казалось бы, забытые чувства вспыхнули с новой силой – боль, обида и тоска по чему-то невозможному, отчего сразу выступили слезы.
Григорьев был ошеломлен моим ответом, но в его правдивости не усомнился.
– Но ведь не убил же, – тихо сказал он.
– Потому что я отпила всего глоток, а остальное вылила в цветок…
Я ожидала чего угодно от этого разговора, но только не душещипательных откровений. Меня привел в чувство звонок с секретного мобильника. По этому номеру мог звонить только Макс. Я извинилась и вышла в холл, по пути несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться.
– Нина, здравствуй! – ласково сказал он. – Как отдыхается?
– Нормально. Сплю по двенадцать часов в день. Как ты?
– Силы прибывают с каждым днем. Я бы хоть сейчас сорвался с места, но есть некоторые обстоятельства, которые сдерживают. Потом расскажу.
Я примерно представляла, как выглядят эти обстоятельства, поэтому никаких вопросов задавать не стала. Он опять завел свою шарманку – как он соскучился по Питеру, по работе и по мне, вспоминал наше прощание. Хорошо хоть стихов не читал. Однако кое-чего он добился, я тоже вспомнила сцену прощания – то, как земля уходила из-под моих ног. Это переключило меня с неприятных воспоминаний, связанных с Антоном. Спасибо тебе, Макс! Я очень тепло распрощалась с ним и вернулась в зал, полностью владея собой.
Дальнейшие разговоры об Антоне я пресекла, а поинтересовалась, с какой стати Григорьев развернул полномасштабную операцию по моему поиску, если я обещала, вернувшись, встретиться с ним. Что за срочность? Все мои предположения оказались неверными.
На следующее утро после нашего похода в «Остров» Григорьев обнаружил пропажу очень важных документов, которые хранились у него в столе. В свое время он забыл убрать их в сейф, а когда они понадобились, в столе их не обнаружил. Тут он и вспомнил о моем подозрительном поведении и, чтобы убедиться в моей благонадежности, решил связаться с моим прежним работодателем. В справочнике он нашел номер телефона названной мною фирмы и позвонил по нему. Однако этот разговор только усилил его подозрения, и он решил немедленно встретиться со мной, чтобы всё выяснить. Но я сбежала. И тогда он действительно впал в ярость, отправился в детективное агентство и попросил срочно меня разыскать. Сыщики в два счета установили все мои адреса – квартиры, офиса и мамы. Целый день наблюдали за ними, но я нигде не появлялась, а Григорьев их торопил, тогда они и стали действовать в открытую. Это сработало, я сама дала о себе знать. Он готов был стереть меня в порошок, когда собирался на встречу, но, по пути заехав домой, сунулся в свой стол за новой зажигалкой и обнаружил там пропавшие документы. Потом вспомнил, как они там оказались, и снял с меня подозрения. И все же в моем поведении было много странного, он не понимал, зачем около него крутился частный сыщик. Теперь он это узнал, и ему полегчало.
– И вы решили отпустить мне все прегрешения, вольные и невольные, – усмехнулась я.
– Именно так, – подтвердил он.
Взглянув на часы, я поднялась:
– Я тоже прощаю вам все ваши прегрешения, вольные и невольные, – сказала я, – думаю, теперь вы можете и своих сыщиков отпустить на свободу, я собираюсь вернуться домой.
Он попросил меня задержаться еще на несколько минут, а сам на моих глазах позвонил в детективное агентство и отменил свой заказ. Затем подозвал официантку и попросил принести кофе.
– Может, пора покончить с формальностями и перейти на ты? – предложил он.
– Это ничего не изменит, – сказала я, – какая разница «на ты» или «на вы», если мы больше не будем общаться?
– Вы в этом так уверены?
– На сто процентов. Теперь вы многое знаете, так что должны понять. Встречаясь с вами, я никогда не смогу забыть то, что хочу забыть. А вы больше не пытайтесь что-то узнать о брате, а то натолкнетесь на такое, что вам совсем не понравится.
Минут через десять мы вышли из ресторана, немного печальные и опустошенные. В общем, встретились два человека, на время между ними возникла какая-то связь, но тут же рассыпалась. Машина Григорьева стояла у ресторана, и он предложил подвезти меня до дома. До встречи с Арсением оставалось всего сорок минут, так что я все-таки села в автомобиль и позволила ему довезти меня до дома.
– И все же, я думаю, это не последняя наша встреча, – сказал он на прощание. – Если понадобится моя помощь, звоните.
– В жизни всякое бывает, – отозвалась я, – может, и позвоню.
Я только вышла из лифта, когда раздался звонок моего мобильника, который теперь был к услугам всех моих знакомых. Это звонил Григорьев, вряд ли он уже успел отъехать от моего дома.
– Нина, хочу предупредить вас, не слишком доверяйте Арсению и постарайтесь побыстрее закончить совместную работу. – Я напряженно застыла у двери в свою квартиру. – Сейчас Кропотов его прессует, а такой натиск не каждый выдержит. Не знаю, в чем конкретно дело, но у Кропотова есть, чем на него надавить.
– Спасибо, – пролепетала я, потом еще раз повторила: – Спасибо, – и повесила трубку.
Почему всегда так происходит? Я еще не успела порадоваться, что удачно «разрулила» ситуацию с Григорьевым, когда подоспела новая неприятность. Мне так хотелось поделиться с Арсением своими открытиями! А с кем еще? Я вошла в квартиру, чувствуя бесконечную усталость. Надо позвонить Арсению, а то он станет ломиться в офис, а сыщиков, возможно, еще не отозвали. Я нехотя набрала его номер со своего обычного мобильника.
– Приезжай ко мне домой, – сказала я, – я уже здесь.
– Лучше встретиться в офисе, – пробурчал он.
Мне не хотелось сейчас возвращаться в офис, здесь, конечно, недалеко, но сил совсем не осталось. Я так ему и сказала.
– Но мне нужно забрать досье, – мрачно сообщил он.
Самые ужасные предположения, промелькнувшие в мозгу после звонка Григорьева, обретали плоть и кровь.
– А это не может подождать до завтра? К тому же, пока за офисом еще следят, а завтра слежки уже не будет.
– Ты уверена? – уточнил Арсений.
– Уверена.
– Ладно, жди.
Едва переступив мой порог, Арсений выдохнул:
– Нина, я влип! Очень серьезно влип!
Сегодня с самого утра Кропотов позвонил ему и велел явиться в его офис. Арсению еще никогда не приходилось видеть этого самоуверенного и вальяжного бизнесмена в таком взвинченном состоянии.
– Ты мне за все ответишь, голубчик, – набросился он на Арсения, – и твой отец ответит, вы у меня оба по миру пойдете.
Арсений подумал, что речь пойдет о пропавших досье. Но на этот раз Кропотова волновало другое. Оказывается, сегодня ему сообщили из правоохранительных органов, что труп неизвестного, убитого в красной гостиной, опознали – это Виталий Иванов, который в то время проживал в отеле клуба. Следователям удалось выяснить, что по документам Иванов якобы покинул гостиницу совместно с неким Тереховым. Учитывая репутацию Терехова, они сделали вывод, что он убийца, а поскольку он проживал в отеле клуба, то это преступление имеет отношение и к клубу, и к его владельцу.
– А я-то здесь при чем? – наконец, обрел дар речи Арсений.
– А при том, что именно ТЫ недавно интересовался архивом отеля, а через два дня после этого следствие опознало убитого.
Галя, казалось бы, равнодушно разрешившая Арсению снять копию, сообщила об этом Кропотову.
– И ты так перетрусил, что решил преподнести ему компромат на Аверьянова на блюдечке с голубой каемочкой! – возмутилась я. – Как ты объяснишь, откуда у тебя взялись эти материалы? Да после этого он ни одному твоему слову не поверит!
– А ты можешь предложить что-нибудь получше? – с вызовом спросил он.
– Сходу не могу, надо подумать.
Я посмотрела на понурого Арсения и вдруг ощутила, какие мы с ним мелкие букашки. Затесались в битву двух монстров, они в любой момент могут нас раздавить и не поморщиться. И что же нам, букашкам, делать? Видимо, Кропотов намекнул Аверьянову о компромате, и тот решил нанести ответный удар. Если последние дни я занималась расследованием с мрачной обреченностью, то теперь во мне проснулся некий энтузиазм.
– Не вешай нос, – сказала я Арсению, – прорвемся.
– Ты что-то придумала? – оживился он и с такой надеждой посмотрел на меня, будто я и в самом деле волшебница.
– Пока нет, но обязательно придумаю. Поезжай домой и ложись спать, а я буду думать. Мне лучше думается в одиночестве.
Он не стал спорить и, уходя, опять с надеждой посмотрел на меня. Некоторое время я пребывала в приятном возбуждении, чувствуя, что перестала быть мелкой букашкой и вновь стала человеком.
Итак, Кропотов знал или подозревал о том, что в клубе хранятся секретные досье, в частности, изобличающие депутата, и хотел завладеть ими. Конечно же, он поговорил с Игнатьевым и приказал ему перевернуть всё вверх дном, но найти так необходимый ему компромат. Возможно, управляющий всерьез взялся за дело, но ничего не нашел. Каким образом об этих поисках узнал Аверьянов? Я вскочила с места и заметалась по кухне. У него был свой человек в клубе! Но кто?! И тут я поняла, что смогу назвать сразу три кандидатуры, претендующие на эту роль. Человек, желающий вступить в клуб, должен был предоставить рекомендации трех его членов. Значит, Аверьянов был неплохо знаком, по крайней мере, с тремя членами клуба. Почему я не подумала об этом раньше, когда это просто лежало на поверхности? Быстро накинув куртку поверх домашней одежды, я вприпрыжку помчалась к офису. Мне было плевать, если даже все сыщики города наблюдают за мной.
Ворвавшись в офис, я закрыла дверь, бесстрашно включила свет и компьютер, потом взглянула на часы: половина второго ночи! Все-таки я немножко ненормальная. Наконец, компьютер загрузился, и через минуту три знакомые фамилии появились на экране: Кузьмин, Григорьев и Краснов. Кузьмина, первого управляющего, уже нет в живых, остались две кандидатуры. Ну, почему среди них Григорьев? И как ловко он попытался вбить клин между мной и Арсением! Не слишком доверяйте Арсению и постарайтесь побыстрее закончить совместную работу! Ну и фрукт! Да и я хороша, развесила уши. Скорее всего, именно он шпион Аверьянова. Он ко всему прочему член правления, так что всегда в курсе всех новостей. Но ведь Григорьеву было известно о подпольном казино, так что он предупредил бы своего человека. Значит, это не он! Оставалась всего одна кандидатура – Краснов.
