Ирина Ребони
Мидас
Вряд ли выбор офиса в качестве убежища хорошая идея, пришло мне в голову, когда я немного успокоилась. Если Григорьев уже успел навести справки, то скоро он или его люди будут здесь. Впрочем, света в окнах нет, жалюзи опущены, а помещение на сигнализации, так что рваться сюда они не станут. А вот понаблюдать за конторой очень даже могут. Впрочем, это меня не сильно беспокоило. Благодаря присоединенному к офису флигелю, я могу незаметно уйти дворами, предварительно изменив внешность. Только сначала надо решить, куда идти и, вообще, стоит ли скрываться. Ни в каких преступлениях я не замешана. Меня могут обвинить только в том, что я занималась частным сыском, не имея на то лицензии. Конечно, за это тоже полагается наказание, но не бог весть какое страшное. Может, обратиться в милицию? Но ведь Кропотову немедленно становится известно обо всем, что так или иначе касается его клуба, следовательно, тогда у меня появится весьма могущественный враг. Уж не говоря об убийстве и пожаре, хватит и того, что я знаю о существовавшем в «Мидасе» подпольном казино. Этого вполне достаточно, чтобы захотеть свернуть мне шею. А если ни о чем не упоминать, то, как объяснить, чего я боюсь и от кого скрываюсь? Никак. Тупик.
Наверное, нужно было все-таки встретиться с Григорьевым и все выяснить. Но что сделано, то сделано. Сыщик должен быть последовательным, иначе одна глупость начинает громоздиться на другую, а я их и так уже изрядно нагромоздила. Немного подумав, я отправила смс-ки маме и Машке, предупредив, что в ближайшие дни буду выходить на связь сама. Но Максу сообщу обо всем позднее. Прежде нужно решить, что стоит ему сообщать, а что придержать до лучших времен.
День клонился к вечеру, жалюзи почти не пропускали света, так что я оказалась практически в полной темноте. Мне всегда было спокойно и уютно в нашем офисе, но не сейчас. Я прошла на кухню и закурила, надеясь, что огонек от сигареты не будет виден с улицы. Через некоторое время поняла, что никакого решения не смогу принять, пока не проконсультируюсь с Максом.
Резкий телефонный звонок просто взорвал тишину, я даже вздрогнула, после чего осторожно прошла в приемную. Хорошо, что включен автоответчик. Однако звонивший сообщения не оставил, из чего я сделала вывод, что кто-то проверял, не спряталась ли я здесь. Хорошо, если этой проверкой и обойдутся, а если нет? Впрочем, особо бояться нечего. Даже в самом худшем случае они не будут устанавливать дозорных по всему периметру здания, а дверь из флигеля выходит на противоположную сторону, где у нас и окон нет. Я немного приободрилась. Сознание того, что в любой момент могу выйти отсюда, не могло не радовать. Одно плохо – о расследовании думать не получалось, все мысли были лишь об одном – как выпутаться из этой ситуации.
Мои мысли долго бродили по кругу, потом какие-то древние воспоминания всплыли, будто я уже лежу на смертном одре и прощаюсь с жизнью. Мне это не понравилось. Я выпила чаю, после чего вернулась в приемную и легла на диван. Пора было звонить Максу, а то он, не дозвонившись, может поднять шум. Осветив циферблат часов зажигалкой, я ахнула: половина десятого! Обычно Макс звонит в девять часов. И в это время зазвонил телефон. Я сорвалась с места, чтобы схватить трубку, но вовремя остановилась и прислушалась: это был Макс. С огромным облегчением я поднесла трубку к уху, так и не решив, что ему говорить, а о чем умолчать.
– Почему твой мобильник не отвечает?! – накинулся Макс. – Я мозоль на пальце натер, пока дозванивался тебе, домашний телефон тоже не отвечает, лишь сейчас догадался позвонить в офис. Что ты там делаешь в такое время? У меня даже голова опять закружилась, так я о тебе беспокоился.
– Прости, Макс, – виновато пробормотала я, понимая, что всей правды говорить не стоит, иначе лечение пойдет насмарку, – наверное, батарейка в мобильнике разрядилась.
Он еще немного поворчал, потом вернулся к своему вопросу: чем я занимаюсь в офисе в то время, когда должна отдыхать? Я наплела ему, что вчера у меня поднялась температура, поэтому я позвонила Григорьеву и сказала, что больше на работу не выйду. Однако сегодня к вечеру мне полегчало, и я решила прийти в офис, чтобы занести в электронную картотеку последние данные.
– Значит, этот фрукт все-таки тебя достал? Я ведь чувствовал, что не стоит тебе туда соваться! В общем, всё! Ты сейчас же идешь домой и ложишься спать, чем и будешь заниматься вплоть до моего возвращения. Это приказ. Пока я твой начальник, а не наоборот. Через полчаса перезвоню на домашний номер и проверю.
– Я не подойду к телефону, – хмуро ответила я, – не люблю, когда меня контролируют. Я сама буду звонить тебе по вечерам.
Макс понял, что перегнул палку и стал говорить о том, как по мне соскучился и как ждет возвращения в Питер. Якобы он до сих пор не сбежал из санатория лишь потому, что хочет вернуться полностью здоровым, а не старой развалиной. Он часто вспоминает меня, вообще, если ему верить, постоянно думает обо мне и ему очень не нравится, что я занимаюсь таким опасным делом. Теперь он думает, что позволил мне его продолжать, потому что был не в себе. Я слушала его и усмехалась. Наверное, девица не сочла нужным сообщить ему о моем звонке, и он о нем не знал, ведь вызов был принят, а вряд ли он постоянно проверяет принятые вызовы, ведь не в маразме же. Макс казался искренним, но я знала, что он может совсем неплохо действовать сразу в нескольких направлениях, поэтому большого значения его словам не придавала.
– А ты обо мне вспоминаешь? – спросил он.
– Конечно. Как себя чувствуешь?
– Нормально. Почти так, как до аварии. Но ты думаешь обо мне? – с нажимом спросил он.
Я не хотела затягивать разговор, ведь «проверяющий» может еще раз позвонить и обнаружить, что телефон занят.
– Не хочу сейчас об этом говорить.
Макс оказался покладистым, сказал, что поговорим об этом при встрече, до которой осталось чуть больше недели, а сейчас ему пора, ведь из-за того, что долго не мог до меня дозвониться, у него чуть не сорвалась вечерняя прогулка.
– Целую, – сказал он на прощание.
– Пока, Макс, – бросила я.
Повесив трубку, я невольно улыбнулась. Я не могла долго сердиться на него, он таков, каков есть – ему нужно всех обаять и получить подтверждение этому, иначе он не успокоится. Мне всегда нравились «неправильные» мужчины, но этому пора положить конец. Впрочем, в данный момент это беспокоило меня далеко не в первую очередь, так как в первой очереди стояло то, что я ничего ему не рассказала о своих проблемах. Если бы он не упомянул о том, что у него закружилась голова, когда он не смог до меня дозвониться, я бы непременно всё ему рассказала. Ладно, бог с ним, как-нибудь сама выкручусь. Но ведь без помощи Арсения мне не обойтись, к тому же, надо предупредить его, чтобы ничего не говорил Максу.
У нас в офисе на всякий случай хранился запасной мобильник, оформленный на подставное лицо и снабженный всевозможной защитой. Именно с него я и позвонила Арсению:
– Ты можешь говорить? – спросила я.
– Сейчас нет, потом перезвоню. Ты откуда звонишь, у меня твой номер не определился, – почти прошептал он.
– Я тебе сама перезвоню. Во сколько?
– Через час.
Как я провела этот час, лучше не вспоминать. Я металась по офису, не находя себе места. Мне хотелось включить свет, телевизор и приемник, чтобы стало светло и шумно, а потом позвонить кому-нибудь и долго беседовать о чем-то хорошем и возвышенном. Когда этот бесконечный час подошел к концу, я набрала номер Арсения:
– Ты можешь говорить?
– Да, – нервно ответил он. – Нам нужно срочно встретиться.
– Скоро полночь, слишком поздно, давай поговорим по телефону.
Он настаивал на личной встрече, но мне не хотелось выдавать свое убежище, не узнав, как обстоят дела. Однако Арсений уперся, повторив, что это не телефонный разговор.
– Но вдруг за тобой следят! – воскликнула я.
Он заверил, что это исключено, а встретиться нам необходимо, он раздобыл сведения о постояльцах отеля, которые по телефону не передашь. Это окончательно сломило мое сопротивление, и я призналась, где нахожусь. Уже через секунду я об этом пожалела. Нужно было настоять на телефонном разговоре.
Ситуация с каждой минутой нравилась мне все меньше, и я в очередной раз пожалела, что не встретилась с Григорьевым. Во всяком случае, я бы уже знала, на каком я свете, а так – можно вообразить все, что угодно. Я включила монитор, на который передавалось изображение с камеры над входом. У меня уже глаза стали слезиться от напряжения, когда в поле зрения появился Арсений. Он вошел со двора, видимо, там оставил машину, мельком взглянул на камеру и позвонил в домофон. Я молча открыла. Мы встретились в прихожей в кромешной тьме.
– Включи свет, – сказал он.
– А если с улицы наблюдают за конторой?
– Включи, – устало повторил он. – Никто за тобой не следит.
Мы устроились на кухне, и он рассказал о своих действиях с того момента, когда мы расстались. Он уже собирался свернуть на Херсонскую, когда получил мое сообщение, так что сворачивать не стал, а, сделав небольшой крюк по району, отправился к себе на работу, где его и застал звонок Григорьева. Тот предложил пообедать в ресторане неподалеку, и Арсений согласился. Григорьев не стал ходить вокруг да около и спросил, как давно и насколько хорошо он меня знает. Арсений, в свою очередь, поинтересовался, с какой стати он интересуется временной официанткой. Тогда Григорьев сообщил, что я больше недели работала его секретаршей. Арсений, как смог, выразил удивление, после чего Григорьев и признался, что мое поведение показалось ему подозрительным, и он решил позвонить моему бывшему работодателю, но разговор с ним его не успокоил, так как тот, скорее всего, в глаза меня не видел.
В общем, в ходе беседы, они обсудили множество всяких нюансов. Арсений сказал, что неоднократно встречал меня в компании Макса в последние два-три года, но близко мы не общались. Видеть меня блондинкой ему не доводилось, но в рыжем цвете я ему понравилась, хотя с черными волосами все же лучше. Пришлось затронуть и мои отношения с Максом. Арсений сказал, что приятель не делился с ним своими переживаниями, но он так понял, что я довольно строптивая, и что наши отношения совсем не безоблачные, возможно, случались и разрывы. В конце разговора упомянул о том, что звонил сегодня Максу, и тот сказал, что я обещала к нему приехать. Арсений не знал, что именно эту версию выдвинула я, когда отказалась встретиться с Григорьевым, но угодил в самую точку. Напоследок предложил навести обо мне подробные справки, на что Григорьев ответил, что не стоит – слишком много чести.
Я не скрывала своей радости, что все сложилось именно так, а не иначе, и не понимала, почему Арсений такой мрачный. Последовала вторая порция новостей.
После обеда с Григорьевым Арсений отправился в «Мидас». Договоренность о продаже здания была уже достигнута, и работники клуба заканчивали упаковку оставшихся вещей. Галя освобождала свой кабинет, когда к ней зашел Арсений. Компьютер был включен, и он сказал, что хочет сделать копию архива отеля.
– Зачем? – вяло поинтересовалась Галя.
– Так положено, – невозмутимо отозвался Арсений и сбросил на флэшку интересующую нас информацию. – Вдруг что-то пропадет при переезде?
Затем он спустился вниз и услышал какую-то возню в ресторане. Там привлеченные к делу кухонные работники выносили мебель из ресторана к черному ходу. Вся обстановка клуба была повреждена при пожаре и никакой ценности не имела, но видимо, будущий хозяин потребовал все убрать. Арсений стоял посреди ресторана, когда к нему подскочил один из работников и, схватив его за руку, потащил за собой в красную гостиную. Там уже никакой мебели не было за исключением стеллажа, который отсоединили от стены, обнажив дверцу сейфа.
– Вот, – возбужденно говорил работник, – тайный сейф, его надо открыть, вдруг там что-то есть. Не оставлять же ЭТО новым хозяевам!
Арсений тут же достал телефон и позвонил Кропотову. Тот велел найти специалиста, который мог бы справиться с замком, и ждать его приезда. Подходящий специалист имелся в штате Арсения, так что он его вызвал, но Кропотов приехал еще раньше. Он нервно расхаживал по гостиной, но почти ничего не говорил. Стеллаж унесли, другой мебели в гостиной не осталось, так что им пришлось долго маяться, пока сотрудник Арсения справился с замком. На это ему потребовалось гораздо больше времени, чем Николаю. И каково же было разочарование Кропотова, когда обнаружилось, что сейф пуст!
– Меня опередили, – пробормотал он, затем поднял на Арсения возбужденный взгляд: – Готов заплатить миллион долларов тому, кто найдет пропажу!
– Хотелось бы знать, что искать, – подал голос Арсений.
Немного подумав и успокоившись, Кропотов сказал, что это досье на тех, кого не приняли в клуб. Арсений стал допытываться, уверен ли он в том, что эти досье хранились именно там и, если уверен, то неплохо бы знать, когда именно они исчезли. На это Кропотов лишь пробурчал, что готов заплатить большие деньги за то, чтобы всё узнали.
– Может, быстрее и проще собрать новое досье? – предложил глава службы безопасности.
Это предложение заинтересовало Кропотова, в результате чего ужин с Аверьяновым был отменен, зато состоялся другой, на котором присутствовали сам Кропотов, Григорьев и Арсений с отцом. На этот раз владелец клуба высказывался обо всем откровенно. Он сказал, что Аверьянов в силах помочь ему в его делах, но по каким-то причинам не хочет этого делать. Возможно, не может забыть обиду, которую ему нанесли, не приняв в клуб. Во всяком случае, от весьма солидной суммы, которая была ему предложена через посредников, отказался – то ли и впрямь затаил обиду, то ли, нахапав сверх меры, решил вдруг стать честным. Вот тут очень пригодился бы компромат. Кропотов надеялся, что он хранится в сейфе управляющего, и разговаривал с ним на эту тему, но тот заверил, что ничего об этом не знает. После смерти Игнатьева Кропотов лично в этом убедился. Наверное, Кузьмин, предыдущий управляющий, спрятал компромат в тайном сейфе, который и оборудовали по его заказу. Кропотов хотел, чтобы пропавшие документы нашли или же собрали новое досье. Теперь это сделать будет проще, так как известно, что искать – донос Аверьянова на Власова и подтверждение его связи с несовершеннолетней. Именно эту работу он и поручил Арсению.
– Почему такой мрачный? – спросила я, налив нам чаю.
– Ты еще спрашиваешь! Я же глава службы безопасности, Кропотов – мой работодатель, а я вожу его за нос. Мне всё это очень не нравится.
Я его хорошо понимала. Одно дело – следить за кем-то абстрактным, и совсем другое – за своим знакомым, который тебе доверяет. Похоже, он не представлял, на что идет, взявшись за расследование.
– Ты можешь отдать досье Кропотову и заработать миллион, – неожиданно предложила я. – Как тебе такая идея?
Арсений с удивлением уставился на меня:
– Ты это серьезно? Неужели думаешь, что для меня деньги главное?
– Но ведь ты не за «спасибо» работаешь, – пробормотала я.
Арсений сказал, что если бы у него относительно Кропотова не было никаких подозрений, то он отдал бы эти досье сразу, не дожидаясь, когда за них назначат награду. Сейчас у него подозрения не только не уменьшились, но и усилились.
– Если бы я даже оказался настолько алчным, что захотел бы получить обещанную награду, – сказал Арсений, – то все равно не решился бы это сделать сейчас.
Оно и понятно. Трудно объяснить, откуда у него вдруг появились эти досье. В конце концов, мы решили, что он скажет Кропотову, что наймет своего знакомого сыщика, когда тот вернется из отпуска, так как подпускать к такому делу непроверенных людей крайне опасно. А сам пока попытается выяснить, кто и когда установил тайный сейф в клубе. В этом я взялась ему помочь, используя связи Макса.
Номер нового мобильника я ему не дала, посоветовав оставлять сообщения на автоответчике в офисе. В случае необходимости я буду ему перезванивать. Арсений ушел около двух часов ночи. Я ему сочувствовала. Он оказался в крайне неприятном положении, и было непонятно, как из него выпутываться. Именно не просто действовать, а выпутываться.
А как бы поступила я на месте Арсения? Наверное, постаралась бы установить, причастен ли Кропотов к преступлениям, происходившим в клубе, и, если не причастен – отдала бы ему досье Аверьянова, обставив это соответствующим образом, а остальные уничтожила бы. Что ж, в любом случае надо установить личность убитого, а там постараться и до остального добраться. Мысль сложилась в рифму, и я подумала, что скоро и вслух стану изъясняться стихами.
Я устроилась на ночлег в кабинете Макса. Он иногда там ночевал, так что постельные принадлежности имелись, которыми я и воспользовалась. Усталость, накопившаяся за день, сразила меня, едва я коснулась подушки.
Глава двадцатая
Спала я довольно безмятежно, так что, проснувшись в половине девятого, чувствовала себя не только отдохнувшей, но и позитивно настроенной. Вчерашние страхи казались далекими и необоснованными, и я была готова продолжить расследование, более того, мне хотелось приступить к нему немедленно. Даже не умывшись и не переодевшись, я включила компьютер, лишь потом стала приводить себя в порядок. Кое-какие вещи я с собой прихватила, так что в ближайшие несколько дней никаких проблем не предвиделось. Наконец, съев пару бутербродов и выпив кофе, я села за компьютер и ознакомилась с архивом мини-отеля. Там было множество всяких сведений о финансовой и хозяйственной деятельности, но меня интересовало только одно – постояльцы, покинувшие отель в утро убийства.
Всего на тот момент там проживали шесть человек – две дамы, один пожилой мужчина и трое мужчин в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. Один из них был мне знаком – это кандидат в члены клуба Куприянов, меня заинтересовали двое других. Судя по записи, они покинули отель в день убийства, причем, одновременно – в 8.45 утра. К тому моменту труп еще не был обнаружен, а уборщица убиралась в ресторане. Затем посмотрела, когда они заселились в отель: Иванов за три дня до убийства, Терехов – за два. А уехали вместе, с точностью до минуты. Случайность? Но ведь оба бронировали номер на пять дней!
Я прошла на кухню и закурила, продолжая размышлять о странном совпадении, и в это время раздался звонок телефона. На цыпочках я прошла в приемную. Неужели меня опять проверяют? Но это была Машка. Она сетовала на то, что ни по мобильному, ни по домашнему телефону не может мне дозвониться, поэтому решила позвонить в офис, благо здесь есть автоответчик. Мне нужно с тобой поговорить, – завершила она свое обращение и отключилась. Перезванивать сразу я не стала, чтобы не выдавать свое убежище. С нее станется – она может и сюда заявиться. Решив, что надо немного выждать, я позвонила маме. Предупредила, что на несколько дней уезжаю по делам в Москву, так что на связь буду выходить сама, пусть не волнуется.
– Почему твой номер у меня не определился? – спросила мама.
– Наверное, на линии какие-то неполадки, – не моргнув глазом, ответила я.
Затем позвонила Машке.
– Ты прослушала мое сообщение? – сразу спросила она.
– Какое сообщение? – как бы удивилась я. – Я сейчас подъезжаю к Москве, в ближайшие дни мне вообще будет не до разговоров. Вот и позвонила, чтобы предупредить.
Больше ни о чем Машка спрашивать не стала, так как была переполнена эмоциями. Сегодня ночью ей позвонил Денис и сказал, что очень ее любит и ждет-не дождется, когда вернется домой и увидит ее.
– Представляешь?! Что мне делать? – вопрошала она. – Он ведь завтра вернется! Я после его звонка заснуть не могла, еле дождалась, когда можно будет тебе позвонить! Хорошо, что сегодня мне к третьему уроку!
Машка тараторила без умолку, и в ее голосе попеременно проскальзывали то возмущение, то надежда.
– Сделай вид, что все в порядке, – посоветовала я, – а там видно будет.
– А как же эти смс-ки?! А еще: ОНА!
– Разругаться с ним всегда успеешь. Подожди, вдруг он сам тебе что-то расскажет.
Распрощавшись с Машкой, я немедленно вернулась к работе. Итак, на чем я остановилась? Двое покинули отель одновременно – в 8.45. Галя, кажется, приходит не раньше девяти, она как-то об этом обмолвилась. Значит, выписку оформила горничная, по совместительству исполняющая должность дежурного администратора. Ведь постояльцы могли покинуть гостиницу в любое время, у некоторых был ночной поезд или самолет. Мои подозреваемые прописаны в разных городах – Иванов в Москве, а Терехов в поселке Озерный на окраине Ленинградской области. Впрочем, у каждого могли быть свои обстоятельства, и просто случайно оказалось, что они выписались из отеля в одно время. Некоторое время я тупо смотрела на экран монитора, потом решила проверить время их выхода из здания клуба.
Тут меня и подстерегало открытие. Иванов вышел из клуба в 8.48, а Терехов клуб не покидал! Я просмотрела записи на входе в клуб за весь день, потом за следующий, но так и не нашла больше ни одного упоминания о Терехове. Как мы не обнаружили такой неувязки сразу? Впрочем, в таком ключе мы и не проверяли. Просто посмотрели, кто находился в клубе в момент убийства, а дальнейшими перемещениями постояльцев не интересовались.
Теперь неизвестный перестал был неизвестным – это Андрей Терехов, тридцати шести лет от роду. И имя убийцы я знала – Валерий Иванов, тридцати восьми лет. Судя по всему, они явились в клуб с одной целью – разжиться самой секретной частью архива, но в один не слишком счастливый момент столкнулись. Возможно, у Терехова был пистолет, и он направил его на Иванова, но тому удалось воспользоваться бронзовой статуэткой.
Кое-что оставалось неясным. Судя по времени убийства, оба оказались в красной гостиной, когда в бильярдной еще продолжались игрища. Они сильно рисковали. Зачем? Теперь картина преступления предстала перед моими глазами в полном объеме. Итак, в то время, когда в ресторане было много посетителей, сначала один, затем второй, независимо друг от друга, прячутся в подсобных помещениях. Наверняка оба в предыдущие дни наблюдали за клубом и выяснили, что к половине первого ночи никого на первом этаже не остается. Но тут их ожидает неприятная неожиданность – появляются игроки, и начинает работу подпольное казино. Видимо, они изрядно утомились и перенервничали, пока дождались той заветной минуты, когда Толя закрыл дверь за Володей, после чего решили действовать.
Видимо, в выводы экспертов вкралась неточность. В экспертизе говорилось, что смерть неизвестного произошла в период от трех до пяти утра, но преступники начали действовать не раньше половины шестого. Неизвестно, кто первым вышел из укрытия, но в красной гостиной они появились практически одновременно. Иванов оказывается более проворным – бронзовая статуэтка опускается на голову Терехову. Наверняка он об этом сразу же пожалел, но сделанного не воротишь. Для того чтобы в убитом не опознали постояльца отеля, он уродует ему лицо, затем, обернув голову своим пиджаком или курткой, переносит тело в кладовку, где до этого прятался. Однако до появления уборщицы оставалось достаточно времени, чтобы отодвинуть стеллаж и достать из сейфа досье. Но почему-то этого не сделал.
Я представила дальнейшее развитие событий в то роковое утро. Видимо, Иванов не знал о сейфе, просто следил за Тереховым, но выдал свое присутствие раньше времени. Ему нужно было срочно покинуть клуб, но что делать с телом? Иванов, хорошо зная местный распорядок, решает дождаться прихода уборщицы и после того, как та уберет в гостиных, вернуть труп на прежнее место. Следствию совсем необязательно знать, что труп перемещали. Он так и делает. Уборщица, конечно же, заметила пятно, но решила, что оно от вина, так что просто все тщательно вымыла. Ковер был красноватого оттенка, и разводы не бросались в глаза. Иванов возвращает труп на прежнее место, надевает пиджак, забирает у Терехова документы, пистолет, ключ от номера и прочие мелочи, а статуэтку он еще раньше забрал и положил в карман. Выполнив все, улучает момент и выскальзывает из ресторана, так как дверь уже открыта.
Дальше все просто. Иванов по лестнице поднимается на второй этаж. Он торопится, так как знает, что к девяти приходит Галя, и с ней будет не так просто объясниться. Катя, дежурный администратор и горничная в одном лице, в это время убирает в каком-то номере, готовясь к приезду очередного постояльца. Иванов, открыв номер Терехова, собирает его вещи, затем свои, после чего пудрит мозги Кате, говоря, что они оба срочно уезжают, и якобы Терехов уже пошел к такси. У Кати нет оснований ему не верить, она делает пометку в книге регистрации, и уже потом Галя заносит эти данные в компьютер. Иванов выходит из клуба, но пробить вторую карточку на глазах у бдительного охранника не удается, так что он все-таки оставляет за собой след.
Когда картинка перед глазами погасла, у меня появилась еще куча вопросов, на которые я не знала ответов. И хотя всё казалось таким убедительным, я понимала, что одних домыслов мало, их надо чем-то подкрепить. Самый простой способ – установить, где сейчас находится Терехов. Если он исчез, то можно будет сделать соответствующий вывод.
Работая за компьютером, я время от времени поглядывала на монитор, на который передавалось изображение с камеры над входом. Камера у нас хорошая, с большим захватом, так что видно не только крыльцо, но и проход между домами. Техническое оснащение у нас на самом высочайшем уровне. Закончив изучение архивов отеля, я в очередной раз бросила взгляд на монитор и замерла. Мимо нашего крыльца быстрым шагом прошел мужчина лет сорока. Он выглядел сосредоточенным и смотрел перед собой, но его отстраненный вид меня не обманул. Я его узнала. Это был сыщик из крупного детективного агентства, с которым мы сотрудничаем. Мы с ним не встречались, но Макс показывал мне запись своего разговора с ним. Значит, за мной следят. В принципе, для меня это не было неожиданностью. Если слежка началась сегодня, то не страшно, лишь бы вчера не засекли Арсения, когда он приходил сюда. Я сразу же ему позвонила и сказала, что контакты на пару дней придется прервать, так как за офисом следят.
– Не может быть, – простонал Арсений. – Ведь он (Григорьев) вроде бы не собирался этого делать. Мои объяснения его удовлетворили…
Я его перебила:
– Сейчас это не важно, я как-нибудь выпутаюсь. Какие у тебя новости?
Арсений занялся выяснением того, кто устанавливал тайный сейф. Начал с просмотра различных счетов, оплаченных клубом, но пока ничего не нашел. Впрочем, у него есть еще кое-какие мысли на этот счет. Я не стала выяснять подробности. Пустой сейф меня не интересовал. Поначалу я собиралась сообщить ему о своих открытиях, но потом передумала – сначала нужно все проверить. Прежде всего, связалась с нашей «внештатной сотрудницей» Наташей и попросила установить все, что возможно, о Терехове и Иванове.
В девять часов позвонила Максу с секретного мобильника, что он, конечно же, сразу отметил, и сказала, что мой телефон вышел из строя, так что пока буду пользоваться этим. Собираюсь на несколько дней поехать к маме, никаких новостей в расследовании не предвидится, так что пусть спокойно лечится и отдыхает, и каждый день звонить совсем не обязательно.
– У тебя что-то случилось? – насторожился он.
Я сказала, что очень устала и мне просто необходимо отдохнуть от всего и от всех.
– И от меня?
– От всех.
Тогда он сказал, что все понимает и больше ни за что не позволит мне заниматься оперативной работой, однако больше двух дней без общения со мной не выдержит, так что я должна быть готова к его звонку. А было бы еще лучше, если бы я ему сама названивала по несколько раз в день.
– Не дождешься, – сказала я и хотела отключиться, когда он произнес всего одну фразу:
– Нина, я скучаю по тебе.
Мое сердце ненадолго взбрыкнуло, но потом успокоилось.
– Пока, Макс, – бросила я и отключилась.
