Ivolga (Анастасия Каляндра)
Маленькая рождественская сказка
– Да, давайте… – подумав немного кивнул молодой человек и полез в карман за бумажником.
– Здравствуйте… – услышала девушка голос Тани у себя за спиной. Та вернулась, значит.
– Да… заверните. Может это – в пакет какой-нибудь, или… – махнул рукой в воздухе покупатель.
Снегурочка засуетилась чтобы скорее упаковать коробку – чуть не взяла скотч, но Таня, заметив что та немножечко не в себе, тронула её за руку, только что взявшую катушку клейкой ленты и незаметно отрицательно покрутила головой.
– А… да… – пробубнила под нос Снегурочка и отошла к задней стенке где висят подарочные пакеты. – Вам тоже… коричневый?.. Или… – спросила она громко и хрипло.
– Ну… – отвлекся от пересчитывания денег молодой человек, – В смысле – тоже?.. А-аа… – понял он, увидев ещё раз свою коробку, – Ну не важно. В любой. Хотите – в коричневый, чтобы… да. В гамме, не знаю… – и принялся дальше раздраженно отсчитывать деньги.
Снегурочка в панике стала искать большой коричневый пакет, в который могла бы вместиться коробка… Пакеты мелькают перед глазами… пестрые… много… Кружатся, рябят… Между ними кружится шесть месяцев, страшненькие игрушки, смутное отражение, лицо квартирного хозяина, жалобная книга… Во всей этой пестроте не увидеть нужный…
– А… а у нас кажется нет… – опустив руки в растерянности оборачивается к покупателю Снегурочка. – Я не вижу коричневый… чтобы такого размера. – стоит и не знает что дальше делать, раз нету коричневого. Как будто на этом вся жизнь вдруг закончилась. Совсем неизвестно – что дальше?
– Ну, какая разница! – тряхнув бумажником скинул вниз руки мужчина, – Ну лю-бой мне давайте?.. Вы сами зачем-то коричневый предложили. Которого нет… Быстрее главное. Я так никогда не посчитаю это…
– Да вот, есть… – шепнула Таня, сняла со стелажа прямо у девушки перед носом большущий коричневый пакет с золотыми узорами и направилась с ним к прилавку. – Вы себе или в подарок? – узнала она там, а потом громко встряхнула пакет, чтобы он раскрылся, – Просто если в подарок – открытку Вам можем ещё подобрать. Они у нас авторские тоже… ручной работы. Всего по три тысячи…
– Да, давайте – что угодно… Только дайте посчитать уже…
– Так, давай запакуешь сама?.. – спросила Танюша потихонечку у девушки-Снегурочки, – Я пока ему открытку выберу. Давай – этого отпустим и иди отдохни. Всё путаешь…
– Угу… – потерянно кивнула Снегурочка и поплелась к прилавку, мало что соображая, – Вам… Вам… – что-то решила спросить отчего-то у покупателя девушка и не нашлась – что. Поймала на себе свирепый от раздражения взгляд молодого человека, которого опять прервали на середине подсчетов, кивнула сама себе и стала пытаться вложить коробку в пакет. Пакет неугомонно складывается. Складывается и складывается. А в одной руке у неё коробка. Девушке поставить бы коробку на прилавок – освободить руку – да и раскрыть опять пакет спокойно. Но она не понимает что так нужно – просто силится раскрыть одной рукой злосчастный пакетик. Другая дрожит и тяжёлая коробка в ней качается как желе.
– Вы эту… Коробку… Поставьте. – подсказывает ей молодой человек нервно, – Ну или пакет… Дайте мне пакет.
– Сейчас я… – девушка спешит и от этого ещё больше путается. Уже и совсем не может понять – куда нужно деть и пакет и коробку. То порывается отдать пакет покупателю, то всё-таки открыть его одной рукой, то зачем-то отдать ему коробку…
– Да дайте уже сюда!.. Я сам упаку… – всрикивает молодой человек.
Девушка резко вскидывает вверх голову, глядит страшно испуганно на молодого человека, а коробка тем временем с оглушительным грохотом падает вниз. Все сразу затихли. Глядят на пол. Молодой человек и девушка здесь – друг перед другом – а Танечка – там, у стены где открытки. Коробка, пока летела, раскрылась у самого пола и выплюнула стеклянные украшения. Они посыпали стеклянной крошкой пол, который похож теперь на внутренность калейдоскопа, а сама коробка так и уткнулась полураскрытой коричневой пастью в коврик, постеленный за витриной, чтобы продавцы не скользили на плитке. Коробка лежит с раскрытым узорчатым ртом и все на неё смотрят тоже, раскрыв рты от неожиданности. Все смотрят и не понимают что делать. Как будто Снегурочкино ощущение остановившегося времени распространилось на всех. Первой с места сдвинулась она.
– Простите… – тихо шепнула она себе под нос и сразу же после долгого ступора задвигалась судорожно быстро. – Сейчас я… – Снегурочка опустилась на корточки и спешно стала подбирать с пола всё без разбору, что только попадется под руку – стекляшки, ниточки от игрушек, даже Танино зарядное, которое валяется тут же – наверное упало с полки. Зачем-то перевернула дважды коробку – туда-сюда, заглянула внутрь в надежде что хоть что-нибудь уцелело, увидела что надеяться не на что… Подняла ещё пару осколков… Сделала неловкое движение – парик слетел вместе с кокошником на пол, зацепившись тесемкой за один из осколков в её руке. Снегурочка попыталась надеть всё обратно, но кокошник намертво прицепился к осколку и ещё раза три слетал, как только она начинала рукой тянуться к разбитым игрушкам. Оставила это занятие. Откинула зацепившийся осколок вместе с “прической” в сторону, стала по очереди поднимать кусочек за кусочком стекла двумя пальцами… Поняла что это слишком, слишком медленно… Стала сгребать осколки в кучку голыми ладонями, не замечая что режется… Всё быстрее, быст-рее, быст-ре-е сгребать… Класть прямо в коробку… Глядеть на все эти кусочки в руках и вокруг рук абсолютно отрешенно – огромными неморгающими глазами… Таня забегала там где-то сверху и стала приговаривать что-то вроде: “Щас… Совок… Щас… Да брось ты!.. Сейчас уберу…” Снегурочка замечает что отчего-то прозрачные стеклянные крошки всё чаще попадаются странные какие-то – с красными капельками почему-то… В руках жжёт и печёт… Она на секунду, всё так же не моргая, поднимает голову – там сверху лицо этого нервного покупателя – совершенно ошеломленное. Глаза круглые, пораженные, с сильным призвуком эмпатии. Мускулы лица незаметно скривляются так, словно это ему режет руки стекло. Он что-то начинает говорить:
– Вы это… руками… зачем-то?.. Бросьте… Я сейчас всё оплачу… я оплачу… – и трясущейся рукой протягивает вперёд уже отсчитанную с такими мучениями стопку, – Вот… ничего страшного… Я же сам… это… крикнул. Вот Вы и…
Снегурочка слышит слова, понимает наверное, но не верит. Не верит в то что они могут быть. Они слишком нелогичны… Они невозможны. Они точно так же нелогичны и невозможны, как деньги, которые можно было отдать за эти ужасные уродливые игрушки… Как те деньги,что он отдаёт, тем более, за них разбитые… И этот взгляд в его глазах – тоже нелогичен… Нелогичен до невозможности!.. Он – про неё. Точно так же как деньги – про эти ужасные игрушки… И то и другое – не может быть… Встаёт. Медленно… Сама не понимая что встаёт… Встаёт, зачем-то хрумкая в ладонях стеклышки как сухарики припасенные для уличных голубей. Слушает невозможные слова. Смотрит на невозможные деньги. Не понимает – что происходит?.. Как это так может быть?.. На фоне слов молодого человека звучит громкий как звук горного потока детский плач… Она ошеломленно оглядывается – ищет откуда же он?.. Такое ощущение что он изнутри. Что он где-то в ней – глубоко-глубоко… Но нет – он и снаружи. Нашла. Это девочка. Та самая девочка, что стояла сейчас у витрины… Это то самое маленькое чудо. Оно плачет. Стоит, закрыв глазки, и просто плачет в голос. Из-за неё?.. Опять из-за неё?!. Снегурочка крепче сжимает осколки… Или о ней?.. Рука разжимается… Если о ней – то это опять нелогично. Слишком уж нелогично… Мышцы сжимаются снова… Если из-за неё, то…
– Вот… держите!.. Ничего страшного! Бывает!.. Всё бывает… – старается улыбаться и даже смеяться нервный покупатель, и не моргая глядит на неё слишком испуганно и болезненно чтобы это могло быть правдой.
Снегурочка не верит. Вернее не хочет чтобы это было правдой. Всё это не правда… всё это не может быть… А правда – одно: то что она всё, всё, в-ввв-сс-се-ее-еее портит. Всё-ееее, что с ней рядом – ломается и крушится… Всё исчезает… Всё… Всё… Ей всовывает в руки свою стопку денег молодой человек, она едва держит её, растопырив пальцы и стопка дрожит как будто она лежит под струёй воздуха, разогнанного вентилятором. Девушка пытается взять стопку пальцами – чтобы она не лежала просто в полураскрытых ладонях… И замечает что купюра, которая сверху, начинает пропитываться красным. Она поспешно роняет всю стопку из рук на витрину, чтобы не испортить денег, видит купюры, что были снизу – на ладонях. Поздно. Совсем испортились. Красные… в крапинку. Конечно их примут где-нибудь в магазине или банкомате, но разве они такими должны быть?.. Неееет… Не должны. Опять она. Опять портит…
– Не надо… – тихо говорит Снегурочка, глядя на деньги точно так же, как поначалу на разбитые украшения, – Я всё сама… Всё сама оплачу.
– Да ну-уу!.. Что Вы! – смеётся ободряюще молодой человек, – Ладно уж! Ну, разбились и разбились!.. Ничего – на счастье! – шутит нервно, дрожащим голосом, заглядывая испуганно в лицо девушке.
– Нет. Нет, я сама всё это… Я всё сама… – говорит, начиная мотать быстро-быстро головой Снегурочка, – Я должна… всё сама… всё… Не надо!.. – Снегурочка начинает зачем-то плакать и снова кидается убирать стекло в коробку, – Я всё отдать… должна… всё отдать… – шепчет она под нос самой себе, сидя на корточках, а стекло совсем уже не видно – всё замутилось перед глазами, плывёт, цвета сливаются в яркие пятна… Её по плечу что-то твёрдое задело – это Таня, проходя, случайно толкнула её ногой. Эльф наскоро извинилась где-то там сверху и что-то заговорила покупателю. Снегурочка твердит себе под нос и дальше что должна всё теперь отдать, а краем сознания начинает разбирать Танины слова.
– Да… Вы если можете – заплатите пожалуйста… – говорит эльф в пол голоса сверху, – Она и так больная… Это она сейчас болтает… На нервах просто. От нервов это… Ничего она этого не отдаст сама – и близко. У неё и так ещё долг. Она точно не отдаст… так что если можете…
– Да, да конечно… – с готовностью отвечает мужской голос, – Так я и говорю… конечно. Ничего страшного… Вы возьмите…
Снегурочка вскакивает, подлетает тут же к девушке-эльфу, выхватывает у неё из рук деньги, которые только что там очутились, испуганно отдаёт их обратно молодому человеку.
– Не надо… Пожалуйста не надо. – тараторит девушка в таком ужасе, словно если сейчас эти деньги останутся здесь – случится что-нибудь непоправимое, – Не оставляйте деньги… пожалуйста… я отдам. Их… не нужно… оставьте… возьмите… берите… пожалуйста…
– Возьмите. – кивнула ему Таня, взяв девушку за плечи и отводя потихоньку назад. – Берите. – Таня сделала знак чтобы молодой человек понял что это не на совсем, и он взял, испуганно глядя на девушку-Снегурочку, – Потом на прилавке оставите… – кивнула многозначительно эльф, – Спасибо…
– Да не за что… – услышала Снегурочка растерянный голос, но больше совсем ничего не видела. Уже не могла. Закроешь глаза – веки смотреть мешают. Откроешь – слёзы. Сил сопротивляться Тане или что-то говорить не осталось и Снегурочка оказалась, сама не поняла как – усаженной на какую-то картонную коробку… явно коробку, потому что она прогнулась тут же под ней и чувствовалось так что внутри пустота. Снегурочка просто осталась сидеть и реветь. Как маленький ребёнок. Почти как та девочка, что стоит у прилавка…
– Посиди здесь. – сказала быстро Танюша и её голос зазвучал уже дальше – где-то там у прилавка. – А… Это?..
– Да. – ответил голос молодого человека.
– Это тридцать. Да, тридцать.
– Давайте.
– Хорошо. Вам запаковать?..
– Не-еет!.. – пытается смеяться знакомый мужской голос, – У нас что-то сегодня никак с упаковкой не складывается!..
– Держите.
– Ага… Спасибо.
– И Вам спасибо ещё раз. Очень выручили.
– Да ла-аадно уж!.. Что там… Вы извинитесь потом ещё раз, ладно?.. Перед…
– Да, хорошо. Передам.
– Спасибо! А ты чего-ооо плачешь?.. – голос мужчины удаляется, – Не пла-ааачь! Смотри какой шар?!.
Снегурочка начинает по чуть-чуть успокаиваться и плачет потише. Даже видеть почетче начала – там за открытой дверью витрина, яркие огни и эльф Таня кладёт деньги в кассу. Девушка плачет ещё тише – прислушивается к тому – что это там дальше делает молодой человек…
Но Таня ей не даёт. Зашла в подсобку – растерянная, перепуганная, и оглядывается по сторонам. Перекрыла своей зеленой в пайетках фигуркой весь вид наружу, который открывался через дверь, и начинает, к тому же, говорить.
– Та-ааак… У тебя с собой салфетки есть? Так, ладно… у меня где-то были… – Таня полезла в рюкзак, который висит здесь на крючке. – Сейчас… найду – руки промокнешь. Хотя… Ну да – промокни хоть сначала. Потом можешь сходить, кстати, в уборную – там водой смой лучше. С мылом… сейчас… гляну – может и зелёнка есть…
– Тань… – улыбнулась сквозь слезы Снегурочка, – Прости меня… Я такаааая… глупая!.. Прости… веду себя как…
– Ну!.. – прервала Таня, собираясь явно ещё что-то сказать, но не нашлась что и добавила только, – Бывает… Держи. Тут небольшая стопочка, но хоть че-то вытрешь. Ооо-оооо… Да… Это ж как ты теперь будешь работать?.. – покачала головой Танечка, глядя на руки, в которые вложила только что стопку салфеток, – Так… ладно. Значит будешь стоять просто… – начала раздавать указания эльф, присев на корточки рядом и промакивая Снегурочке ладони салфетками, – Просто стой, руки куда-нибудь прячь, а если будет проверка – я как-нибудь прикрою. Просто стой, ничего руками не трожь – просто для виду будешь… Украшать нам витрину собой, да и всё! Та-ааак… – девушка отодвинула руку Снегурочки в сторону, посмотрела озадачено на красную кляксу, которая красовалась на поле Снегурочьего платья, – А, ну это немного. Потом застираем. Надеюсь – не штрафанут… Давай, пока сиди здесь, отдышись чуть-чуть, а потом выйдешь – пойдёшь руки помоешь… Как ты ещё больше на костюм не наляпала… Больно?
– Ну… Слегка. – виновато кивнула Снегурочка. – Но ничего страшного. Сама виновата…
– Да что виновата-то?.. У тебя и так стресс, а тут этот ещё – накричал… само собой разумеется. Психанула. Бывает…
– Да… Он правильно накричал. По делу. Я ведь действительно просто расквасилась и как амеба всё делаю. А я на работе… Он тоже спешит – оно всё понятно… И… мне целый день так хотелось – чтоб кто-нибудь на меня накричал. Я чувствовала, как раз, что я этого очень и очень достойна… Меня надо бить как ребёнка розгой, кричать, отчитывать… А все ко мне слишком добрые… Ой… – спохватилась вдруг девушка, – Я жалобную книгу забыла ему принести… Надо же… ну… я не специально. Может вернётся ещё…
– Как будто он на тебя жалобу будет ещё писать?.. – засмеялась Танечка, – Опомнись! Всё нормально уже. Прощена считай!.. Тебе ещё и извинения передавали.
– Да, я… слышала. Так неловко вышло…
– Ты, вообще, его кажется загипнотизировала! – шутливо покачала головой Танечка, – Поплы-ыл мажорик!.. Стоит, на тебя смотрит не мигая! Я б на твоём месте уже брала быка за рога, знаешь ли!..
– Да ну-ууу!.. Таааня!.. Какого быка?.. – смеётся в ответ Снегурочка растерянно, – Ты в своём уме вообще?!. Он просто… наверное опешил из-за того что впервые лысую Снегурочку увидел!..
– Ну да да… конечно. – иронично поддакнул эльф.
– Да это же страшно – такое зрелище увидать!.. – смеётся Снегурочка неловко, – Теперь до конца жизни наверное при встрече будет пытаться у девушек проверить – съемные у них волосы или не-ееет!..
– Ну да. Брать за косу и дергать. – серьёзно подтверждает Таня.
– Слушай… а что он у тебя купил?..
– Да шарик этот – который со снегом. Наконец-то хоть кто-то забрал. А то стоит уже невесть сколько… Понес той девчонке дарить – успокаивать. А то плачет, орёт! Да-ааа… Попал мальчик, конечно, сегодня!.. Сразу столько женских сле-еез!.. И за все платить надо! – засмеялась Таня и Снегурочка вместе с ней.
– Да-ааа… Ужас!.. – смеётся Снегурочка, – И как так меня угораздило – выронить это…
– Ещё такая – не надо платить, я сама всё отдам!.. Давно я в таком сумасшедшем доме не бывала!
– Прости, Тань… Ну, я… сама понимаешь…
– Да ладно – проехали. Пошли – а то у нас там утащат что-нибудь. Сгоняй быстро руки помой и возвращайся. Я быстро ещё уберу эту… звёздную россыпь…
– Давай я сама, как вернусь!..
– А если проверка? Иди давай быстрее…
– Ладно. Спасибо!
Снегурочка спешно зашагала в направлении уборной, пытаясь собрать всё, что произошло, в голове. Ни девочки ни того молодого человека поблизости уже не было, поэтому у витрины задерживаться было больше не из-за чего. Девушка аккуратно открыла тяжёлую общую дверь, взяв ручку салфеткой чтобы не оставить на ней следов, и оказалась наконец у умывальника. Здесь краны срабатывают автоматически, когда к ним подносишь руки. Но у Снегурочки почему-то такие часто не срабатывают – как будто не видят никак её рук. Вот и теперь – тоже. Пришлось сменить три крана, чтобы один из них наконец-то распознал её ладони. Датчик загорелся красным, вода зашипела толстой, разбрызгивающей капли струёй, дотронулась до рук, руки сильно-сильно зажгло, девушка скривилась и отдернула их. Когда не моешь – не так болит. Но мыть надо. Девушка собралась с силами, скривилась на этот раз уже заранее, чтобы было полегче, подумала что возможно теперь этот кран не сработает, так что бояться нечего, и сунула руки обратно под воду. Кран сработал. Но в этот раз пошло полегче. Она хорошенько обмыла ладони под толстой струёй, попробовала смыть с раковины красные брызги, которые остались по краям, но из этого мало что получилось – напротив она ещё больше туда налила красного. Бросила. Постояла чуть-чуть, с ужасом думая о том, что надо бы взять теперь мыло… Мыло лимонное, едкое. Запах чувствуется издали, хотя под дозатором только немножко его накапано. Надо… На воздухе руки начинают сохнуть, их всё равно жжёт. А мыло надо… Девушка выдавила немножко на руку – по счастью на уцелевший участок кожи, и микродвижениями начала по ладоням размазывать, приучая каждый квадратный сантиметр к едкому лимонному гелю. Справилась. Смыла толстой шипящей струёй. Сушить под потоком воздуха не будет. Вытирать бумажным полотенцем тоже. Пусть так обсохнут. Ждёт пока капли стекут – держит ладони над раковиной. Вода капает. Вместе с ней – красное. Девушка ждёт и от нечего делать глядит на своё отражение. Здесь свет много ярче, чем утром в подсобке. Холодный белый. И на душе уже намного отчего-то легче. Даже невозможные нелогичные слова и вещи отсюда кажутся само собой разумеющимися. Само собой… Смотрит девушка на собственное отражение в зеркале и не знает что думать. Она видит снова себя – гладкую, лысую, страшненькую, как те разбившиеся игрушки. И точно так же одета в узорчатое платье – как и игрушки положены в расписную коробку. С одной стороны – это нелепо что можно хоть кому-нибудь в мире быть… к ней… хоть немного добрым. Но это само собой разумеется – что кто-то должен. Парадокс. Ещё раз вспомнила девушка, как однажды ходила в детстве с экскурсией из детдома по этому же – тогда огромному для неё и сказочному – ГУМу и думала что вот-вот ей сейчас кто-нибудь из всех этих богатых больших покупателей и покупательниц подарит какую-нибудь дорогую игрушку с красивой витрины. Вот ведь – такое бывает оказывается… Сегодня той девочке подарили, да и… ей самой, получается, тоже. Да ещё и целый набор… Вот только… стыдно конечно ужасно ей за своё поведение. Но вот тогда эта мысль казалась ей – маленькой девочке – само собой разумеющейся. Неизвестно почему, но казалась. Она понимала что люди большие, взрослые. И у них много-много денег. И ведь видят они что она – маленькая нищая девочка: плохо одетая, худая… А значит – в таком чудном месте они должны обязательно захотеть совершить чудо и сами. Это было само собой разумеющимся – таким, что… таким, что наверное может проистекать напрямую из того самого исследования мира на предмет истины с помощью единицы измерения – высшей справедливости, о котором она как раз говорила сегодня Тане. Наверное – девочкой, не осознавая того, Снегурочка так же исследовала мир внутренне и находила вполне возможной реальностью то, что поддается этим измерениям. Тогда она измеряла вещи, связанные с самою собой… Потом уже стала, со временем, мерить другие. Она забывала тогда, что, хотя справедливость, может быть, и такова – но её мало когда приходится видеть от простых земных людей. Идеальную справедливость ищи только у Бога. Вот в этом суть. А сегодня, выходит, что-то случилось из ряда вон выходящее. И справедливость почувствовал кто-то ещё – из людей. Хоть в какой-то мере, но почувствовал. Она глядит на свои руки… Вот что она с ними сделала… А разве же это по справедливости?.. Да, в тот момент ей казалось так. Ей казалось так что она заслуживает наказания и самого жестокого – намного большего чем разбитые игрушки, порезанные руки и ещё 198 тысяч к её и так уже накопившимся долгам. Всё это казалось ей справедливым. А то, что ей хотят хорошего – вот это нет. Не справедливо. То что девушка уже окончательно безнадёжна во всех смыслах этого слова – это реальность. Реальность – то, что она погибает. Всё погибает, что с нею здесь связано. Погибает в том смысле – что не приносит полезного плода. Наоборот – только всё портится, что связано с ней. Как раз то что она погибает в прямом смысле – вот это гораздо лучше. В этом есть свет. В этом есть надежда. В этом есть облегчение. Так… то что всё погибает, что связано с ней – это казалось реальностью. А то что кто-нибудь захочет возродить хоть кусочек того что погибает – это невозможно. Не может быть реальностью. Но разве не возрождение – реальность?.. И разве не гибель – лишь невозможное предположение?.. Девушка смотрит на руки. Как это можно было сделать?.. Да это же безумие!.. Не безумие ли является следствием принятия человеком нереальности, абсурдного предположения, иллюзии?.. Выходит что реальность – то что стоит ровно на другой стороне. А на другой стороне – факт: она достойна чего-то. Она стоит чего-то. Она заслуживает чего-то. Она имеет право на что-то. Теперь это казалось иррациональным?.. Значит оно-то и есть рациональное. Девушка смотрит на отражение в зеркале. Старается так посмотреть, будто на кого-то совсем чужого. Не на себя. Этот чужой – лысый и бледный, худой и жалкий, с испуганными, переполненными болезненной решительностью глазами. Если думаешь что это кто-то другой – незнакомый – то чувство полной абсолютной справедливости подсказывает тебе что ты должен помочь этому кому-то. Ты хочешь его поддержать, пожалеть, ободрить. Если смотреть с точки зрения высшей справедливости на эту лысую бледную голову – то эта голова достойна большего. Она заслуживает чего-то уже только тем, что она есть. Только тем, что она такая. Так ведь и Бог смотрит точно с той точки зрения. Даже ещё с более хорошей – с совершенной точки зрения Он смотрит на неё, учитывая все малейшие качества её – как хорошие, так и недостатки, все обстоятельства, связанные с её жизнью, все случайные и не случайные события, весь её внутренний мир.
“Господи!.. – говорит про себя девушка, – Ты прости меня пожалуйста за всё это!.. За всё что я натворила внутри и снаружи… Прости!.. Я такой безумный глупый ребёнок!.. Возможно – всё что мне было нужно, так это – поверить в то что Ты хочешь меня видеть счастливой, что Ты хочешь мне добра, что Ты считаешь меня достойной, что Ты прощаешь меня за многое, что я делала не так и не вовремя… Возможно мне стоило просто принять Твою любовь и успокоиться. Принять, поверить в неё и жить дальше. Но я зачем-то себя мучила лишними требованиями к себе, лишним чувством вины, слишком сильно была строга к себе. Я спорила с Тобой… Да – вот он корень проблемы. Я как безумная спорила с Тобой о том – виновна я или нет, о том достойна я жизни, любви, счастья, или не достойна. Вот главное… Наверное это. Прости меня!.. Я неосознанно ставила себя в моём сознании выше Тебя – ставила своё собственное мнение выше Твоего… А оно неверно. Хотя и… казалось бы – обычно люди ведь заблуждаются как раз в том, что себя слишком уж высоко оценивают, слишком любят и слишком жалеют. А я вот – наоборот. И мне казалось от этого что не может моё мнение быть не таким как Твоё. Ведь моё мнение говорит плохо обо мне о самой… А это был самообман. Прости меня… прости пожалуйста… Я вижу что всё должно быть лучше. Что я всё порчу… Я действительно всё порчу!.. Но только не потому что я такая невероятно плохая, как мне думалось до того – а от того что считаю себя плохой. Ведь… ведь я – тоже Твоё творение. Как и любой прекрасный цветок, растение, облако, сердце. Я то творение, которое напрямую всегда обращается к Тебе и просит у Тебя совета и помощи на пути, старается прислушиваться и поступать так, как Ты бы хотел. А если я не ценю то, что из себя, хоть на данный момент представляет собой это творение – то я ведь так умаляю и Твои заслуги, выходит?.. Прости меня пожалуйста за это… Пусть я ещё неиделальна, пусть я всё ещё на пути к себе самой лучшей, пусть я ещё не достигла всего, чего должна бы достигнуть – но ведь я стараюсь и я иду с Тобой… Стараюсь идти. Так для чего же я беру и сама оскорбляю свой этот путь, поверив, из-за какой-то малейшей временной неприятности – что весь путь неверен?.. Ведь я иду по земле и здесь невозможно пройти абсолютно ровно и безболезненно. Здесь обязательно где-нибудь будут встречаться и трудности и проблемы – ведь это земной мир… И это, как раз – самые лучшие испытания веры – такие сложности… Прости что я чуть не потеряла свою веру и бесценную связь с Тобой!.. Вот… сегодня мне надо было на наглядном примере увидеть всю глубину своего безумия. Это стало мне ясно, когда только простой человек, чьё знание жизни куда хуже, куда более ограниченно, чем Твоё – понял что мне нужна помощь. Понял и оказал её… Хоть посильную, хоть логичную, хоть необходимую – просто взял и оплатил игрушки, на которые у него есть средства и которые я разбила действительно, в чем-то, по его вине. И что же я делаю?.. Я протестую против этого желания – мне помочь. Я протестую и дохожу до безумия в своём протесте. Я делаю явно безумные вещи. Я делаю вещи, котрые, как всем сразу понятно вокруг – не должен человек с собой делать. Я делаю их зачем-то… и думаю что права. В то время я так и думаю… Я делаю безумное и отвергаю здравое из этой иррациональной внезапной ненависти к себе. Я ставлю своё это больное мнение выше мнения здравых людей и вижу сама, что дохожу до открытого бреда. Я дохожу до невозможного. Несуществующего. Не имеющего места быть… И это – всего лишь чье-то человеческое мнение, которое видит лишь каплю в море. Но и оно оказалось куда вернее моего… А Твоё, Господи?.. Зачем я безумствую и спорю с Тобой, сама того не замечая… навязываю своё мнение – саморазрушительное, ведущее к вреду и к боли?.. Прости меня пожалуйста за это… Я должна перестать. Вот сейчас же вот – выйти отсюда и перестать думать так о себе. Нет – я достойна. Я заслуживаю. Я имею право. Хотя бы потому что я только хочу быть хорошей, даже если ещё и не хороша. Хотя бы только потому что Ты меня любишь… В меня вложена Твоя огромная любовь, и хоть она, но достойна всего самого лучшего на свете!.. Прости меня что я спорила, сама того не замечая… Я оскорбила свой путь неприятием неудач. Я ведь знаю – что может быть какие-то неприятности в нашей жизни случаются вовремя, случаются нам на пользу, случаются ради нас же самих и нашего блага. Часто эти неприятности несут в нашу жизнь ещё куда лучшие плоды, чем удачные на первый взгляд моменты. Я знаю… я всем это говорю. Потому что они – чужие. Они – не я. И их мне так хочется поддержать, зная что есть справедливость!.. А я – не они. Я своя… Так почему же я так оглушена этим понятием “меня”, что совсем забываю реальность?.. Она словно перестаёт для меня работать рядом со мной. Как рядом с чёрной дырой пространство поблизости меняется. И это – по моей вине. По моему желанию… Вот в этом я, пожалуй, действительно виновата. Правда… Всё. Дальше так идти нельзя. Сегодня руки… а завтра что?.. Это нужно останавливать. Срочно. Я обещаю Тебе что я постараюсь сейчас же, как только вернусь за прилавок, не думать так больше и… И, что самое главное – не ощущать. Ведь мозгом быстрее понять, проще. А душой… долго что-то не принимаешь. Я постараюсь. Понять и почувствовать. Ведь это неверно. Я просто веду себя как маленький глупый капризный ребёнок… С той разницей только, что я хочу и желаю хорошего, а не плохого. Я хочу быть хорошей. Но превышаю всякую меру в своей этой хорошести – я превышаю настолько, что эта хорошесть превращается уже в плохое… В непослушание, каприз, сумасшествие… – девушка посмотрела на руки ещё, – Надо мыть снова. Опять всё… Да, надо смыть водой и обернуть полотенцем. Потом пойти поискать пластыри. Или Таню попросить… у меня же с собой вроде бы есть – как я так сразу не подумала?.. Их вряд ли хватит конечно, но… Хоть на чуть-чуть. – она включила воду. Струя зашипела. В этот раз легче мыть. Но всё равно… – Да-аа-аа… Вот теперь и вода как лезвия… Господи, как это похоже на жизнь!.. Когда совершаешь грех – так и не чувствуешь будто… Ты заблуждаешься и не чувствуешь сразу что режешь себе кожу… Так у меня часто бывало когда я хоть чем-нибудь раньше могла порезаться – иногда даже не замечаешь где и когда ты повредил кожу – уже видишь кровь и огромный порез, а ещё только гадаешь – откуда это он… Вот… а потом – моешь руки простой водой, лечишь их, очищаешь, и уже тебе больно. Больно от этой воды как будто бы, больнее чем от стекла… Я уж не говорю про спирт и зелёнку. А ведь причина боли – стекло, или острый край бумаги, или лезвие, или край консервной банки… Так и здесь – в душе… Как же больно бывает лечить, очищать свою душу… А вот повредил ты её быстро, совсем незаметно. Кровишь и не замечаешь… Всё… пойду… Господи, прости ещё раз… И помоги мне исправиться. Я постараюсь больше не упираться рогом в своё чувство вины. И попробовать взять всё то счастье, которое Ты мне даёшь. Всё-все!..”
Девушка на секунду закрыла глаза, кивнула несколько раз, чтобы эта мысль закрепилась, пока руки избавляются от стекающей влаги. Открыла глаза, оторвала пару листов бумажного полотенца, промокнула ладони со всех сторон бережно, выбросила, оторвала ещё, обернула руки слегка и снова налегла тяжестью всего тела на тяжёлую дверь, чтобы как-то открыть её без особого нажима на кисти. Пошла обратно к прилавку. Пришла. Там Таня согнулась в два раза и щеткой сгребает осколки в совок. Они не совсем сгребаются – цепляются острыми краями за коврик и липнут к ворсинкам щетки, затем падая с неё снова на пол. Наверное потому она до сих пор возится. Снегурочка постояла и поглядела на Таню улыбаясь.
