Ivolga (Анастасия Каляндра)
Маленькая рождественская сказка
– Простите… А Вы мне не купите пожалуйста тоже хот-дог?.. Я очень есть хочу…
Страшно ему просить. Стыдно. Совсем не так он теперь просит, как раньше просил покушать у мамы. Теперь не капризничает и не бьет ножками. Возможно – потому что женщина эта ему чужая. А возможно и потому – что действительно хочет теперь есть.
Женщина смотрит на мальчика непонимающе. Наверное не думает она, что малыш говорит правду – как может такой пухленький, розовощекий, одетый с иголочки маленький франт, действительно так проголодаться у своих родителей, что станет просить у чужой тёти?.. Не знает женщина, что и думать. Она берёт свои хот-доги у продавца, с опаской глядит на мальчика, оглядывается и говорит:
– Ты у родителей… у родителей своих попроси. А у чужих, вообще не хорошо выпрашивать. Не балуйся. С чужими, в принципе, разговаривать опасно, помни… Тебя разве родители не учили?.. – и женщина спешно уходит. Испуганно уходит, в недоумении и растерянности. Но и немножечко раздраженно. Мальчик видит что женщина возмущена его наглой просьбой. Ему очень обидно становится из-за того, что ему сказали – сказали не баловаться, сказали что он выпрашивает… Обидно, но кушать всё-таки хочется. Подходит ещё один покупатель – на папу его чем-то похожий. Совсем похожий. Фигура такая же и одежда похожая, такой же мужчина сосредоточенный, хмурый, серьёзный… Ну вылитый папа! Идёт и к нему мальчик. Спрашивает опять про хот-дог. А мужчина глядит на него строго и отвечает:
– Чего попрошайничаешь?!. Сейчас полицейского позову! Смотри у меня!.. Ишь!.. Взя-лии мо-ооду!
Мальчик испуган, скорее отходит он от большого серьёзного мужчины и начинает бежать на всякий случай – вдруг кто-нибудь его догонит?.. Или дядя, или обещанный полицейский… Бежит мальчик по большому магазину… совсем из сил выбился. Уже ножки подкашиваются… уже дыхания не осталось… Вот бы прилечь отдохнуть!.. Начинает идти чуть помедленнее мальчик. Оглядывается по сторонам – полицейского нет. Ну и хорошо. Значит можно идти поспокойнее. Идёт медленнее, медленнее… Думает. Опять думает… Возможно он, правда, живёт не совсем правильно?.. Возможно он, правда, требует себе и получает гораздо больше, чем ему нужно?.. Возможно ему, правда, стоит иметь чуточку меньше, чтобы уметь получать удовольствие от жизни?.. Ведь вот – он сейчас проголодался, устал и не знает совсем ни где ему отдохнуть, ни где ему перекусить… а между тем – он как будто бы счастлив. Нет – он не счастлив сейчас. Но он знает что счастлив в будущем. Он чувствует что уж точно теперь сможет быть правда счастливым, когда наконец попадётся ему хоть кусочек еды в руки и когда он хоть на минуту найдёт место – куда бы прилечь. Теперь-то он чувствует смысл всех этих вещей и чувствует радость от них. Он чувствует радость от этих прекрасных красивых украшений – тоже там, в будущем. Он знает как будет счастлив, когда наконец найдёт маму и с ней зашагает по площади и большому магазину. Ка-ааак будет рад он всем этим блестящим игрушкам, подвескам и елочкам!.. Как здорово будет ему ощущать праздник в душе и вокруг!.. И ка-ааак он обрадуется теперь украшениям – тем, что находятся у них в доме! Он на минуту представил в какой-то момент, что теперь он остался, действительно, совсем без дома. Вот – он будет жить где-то на улице… Или, может быть – в какой-то приёмной семье… совсем небогатой… даже, может быть, бедной, семье… Там, где он будет жить – не будет прекрасных украшений. Не будет большущего телевизора с приставкой, не будет столько игрушек, не будет нянь, не будет кухарок, не будет даже элементарно – нескольких этажей, как в их доме… Не будет, соответственно, лестницы – большой, деревянной, с приятно скрипящими кое-где ступеньками, по которой так здорово можно сбегать вниз по утрам и вообще – бегать туда-сюда… Возможно он будет жить в маленькой квартирке… Возможно он… Малыш не успел обо всём этом додумать, как вдруг увидел рядом с собой девочку – где-то своего, наверное, возраста. Маленькую, светленькую, с огромным стеклянным волшебным шаром в ручках. Девочка плакала очень сильно и очень громко. И это странно – все остальные в большом магазине ходили спокойно и вовсе не плакали. Даже тот молодой человек, с которым беседовал мальчик – хотя несколько раз чуть было уже не заплакал от чего-то – но всё же не стал. Наверное здесь это не принято – в этом большом, ярко украшенном магазине. Вот и мама мальчика тоже сегодня ему говорила что это неправильно – плакать на людях. И девочке мама, наверное, тоже должна бы это сразу же объяснить?.. Но никакой мамы рядом с девочкой не было. Совсем никого. Мальчик решил что наверное знает – что произошло. Он спрашивает у девочки о том – от чего это она вдруг плачет? И спрашивает – не потеряла ли она маму точно так же, как он? И девочка отвечает что да – маму она потеряла. И плачет по прежнему. Только поменьше – наверное неловко ей плакать при мальчике. Он говорит ей о том, что теперь они могут искать своих мам вместе. Хотя сам и не представляет толком – где могут они теперь их искать?.. Так, слово за слово, узнаёт мальчик, что девочка потеряла свою маму не здесь – в магазине – а где-то давно-оо… Очень давно. И далеко отсюда. Где и как – девочка и сама точно не знает. Совсем давно это было. Про это ей только рассказывали. А здесь потеряла она не одну только маму, а целую группу детей, что из детского дома приехали в центр на ёлку, и перед началом спектакля ьпошли прогуляться, да посмотреть на красивую площадь. Ну-ууу группу детей – целую прецелую уж будет не так-то и сложно найти! Так думает мальчик и решительно берёт девочку за руку, чтобы вместе отправиться в путь. Зачем?.. Пусть сама бы искала дорогу. Ещё ему надо – возиться с маленькими, когда и самому нелегко! Но отчего-то решает мальчик помочь. Не знает сам – отчего. Наверное – от того что она младше и может совсем заблудиться, раз даже и он – такой большой – не нашёл толком свой путь… А почему, собственно, он решил что она младше? Возможно она и такая же точно, как он. Только чуть более худенькая. Во всяком случае – роста они одинакового… Но может быть – просто девочки быстро растут. От того и… А вообще – они очень похожи. Как две маленьких четырехлетних капельки воды. Но только одна капелька чуточку толще, а другая – не очень большая. С чего это мальчик решил вдруг помочь?.. Может ещё от того он решил искать дальше свою маму и девочкину группу вместе с ней – что интересно узнать мальчику о том – как живётся там – в детском доме. Сегодня хотел он туда сбежать понарошку, а после подумал и вправду сбежать в один момент. Так, прежде чем убегать куда-то – надо ведь знать ещё – куда ты бежишь и что там тебя ждёт. Вот он и решил девочку по пути расспросить… Расспрашивает мальчик девочку о том, как там живётся – в детском доме?.. Часто ли дают в приставку играть?.. А оказывается – нет в детском доме приставки. Не отбирают ли телефон в случае чего, как некоторые?.. Оказывается – в детском доме не играют дети совсем в телефон. Узнаёт мальчик о том – что они едят? Ничего особенно удивительного. Ничего особенно невероятно вкусного. Когда могут дети кушать?.. Когда захотят? Нет – только по расписанию. Спать? Тоже… Много игрушек у них?.. Много. Но только все, в большей степени, общие. Не лично твои и не лично чьи-то. Много игрушек, которые для всех. Странно… казалось так мальчику, что ему хуже всех живётся, раз он так несчастен. А вот – нет, оказывается… Он расспрашивает девочку и вдруг ему в голову приходит неожиданная мысль – а вдруг мама уже ищет его не в магазине? Может быть она давно уже ищет его на улице. Да и девочку тоже возможно ищут там. Ни чуть не медля малыш ведёт девочку на улицу – искать маму и группу там. Они как раз недалеко от выхода. Поэтому выход уж они нашли сразу же. Малыш решительно шагает теперь по площади. Даже странно ему самому – каким он стал сразу уверенным, смелым, твёрдым и сообразительным, как только повел девочку куда-то. Сам-то он шёл и себя чувствовал совсем растерянным и испуганным… совсем беззащитным и слабым. А теперь он, когда стал ответственен за кого-то ещё – чувствовал себя взрослым и абсолютно собранным. Так, как будто и не терялся почти… Ну или только чуть-чуть терялся. А мама ещё говорила при этом что он бы не смог быть хорошим братом! Чего она знает об этом!.. Мальчик с девочкой идут теперь по площади. Вокруг чудные ароматы вкуснейшей еды… Сегодня их мальчик уже слышал. Сегодня они ему уже нравились. Но ещё не настолько как теперь. Теперь они ему нравятся не просто – они ему кажутся каким-то чудом – большим и недосягаемым. Ещё никогда так восторженно не вдыхал мальчик простых ароматов еды, как сейчас. Сейчас-то ещё непонятно – дадут ли ему, вообще, хоть когда-нибудь что-нибудь покушать или нет?.. Ведь мама своя может и не найтись. А чужие взрослые – вон они какие, оказывается… Не хотят делиться с маленькими. Вот бы сейчас попался в руки мальчику тот самый пончик, который сегодня он растоптал где-то здесь!.. Да это, в его руках, было бы самым настоящим бесценным сокровищем!.. Идут мальчик и девочка дальше и дальше, и тут подходят к той самой карусели, на которой малыш катался нехотя ещё вот только что. Девочка смотрит на неё и глаз оторвать не может!.. Остановилась, стоит на месте, и смотрит на карусель чуть дыша. Она спрашивает у мальчика – что он ведь тоже бы хотел прокатиться на такой карусели хоть раз… хоть один только раз в жизни?!. А мальчик стоит и не знает даже – как ей ответить… Он делает вид, что ему не нравится карусель. И говорит что нет ничего вовсе особенного в этой карусели… Плохая карусель – маленькая. Есть в этой жизни карусели и побольше. Да и вообще – на ней только тошнит, да и всё… Всё это, конечно, правда… Но мальчику стыдно что он это сказал. Потому что неправда это в том – что на самом деле теперь мальчику нравится карусель. Теперь он бы многое отдал за то чтобы было все-все точно так же, как прежде – чтобы мама совсем на него не сердилась, была рядом, катала его на карусельке и снимала, как прежде, на телефон… Теперь это кажется такой волшебной сказкой!.. А ещё стыдно мальчику потому что он всё это имел… Пусть вот сейчас уже и не имеет больше – но ведь имел только что: и вкусные пончики, и любую-любую еду, какую только захочет, из всех этих чудных ларьков… и много игрушек, и приставку, и большой дом, и все условия, и полную свободу… А девочка вот – не имела. И он ещё всё это не ценил… А как бы теперь хотелось ему поделиться с ней всем этим, хоть только немного!.. Ещё днём он легко мог бы это сделать, просто попросив маму и девочку угостить вкусными пончиками, и девочку покатать на карусели, и девочке подарить какую-нибудь игрушку… А вот Снегурочка значит подарила. Ещё в магазине спросил мальчик – откуда этот шар у неё в ручках?.. И та ответила что ей этот шар подарили. И он понял – что значит подарила его девушка-Снегурочка, которая стоит за витриной… Иначе некому было. И сперва он обиделся. Почему это шар подарили не ему, хотя он просил, а девочке?.. Но потом понял, что Снегурочка, наверняка, просто видела – кому он нужнее – этот волшебный снежный блестящий шар. Он думает теперь что правильно сделала Снегурочка – отдала его не ему, у которого дома и так много игрушек и все свои, собственные, а девочке – у которой игрушки только общие с ребятами. Он думает что она права. И что он сам бы решил точно так же. Вот бы теперь взять и суметь как-то отдать этой девочке хоть только то, что уже было у него в прошлом, но было ему совершенно не нужно – допустим его дневную поездку на карусели… Или растоптанный пончик. Или ещё что-нибудь, чего было у мальчика много и что не приносило ему пользы и радости. Вот например – те наборы конфет новогодних, которые съел он, совсем не почувствовав вкуса. Отдал бы он их тогда девочке – и тоже бы не почувствовал вкус, ведь совсем бы тогда их не ел, но как бы ему радостно было видеть улыбку на личике девочки и счастье в её глазах!.. А ка-аак бы наверное она была рада всем этим чудным вкусным, завернутым в яркие фантики, и упакованным в красочные коробки конфетам!.. Ведь ей не всегда выдаётся возможность поесть вкусненького, когда только захочет. Мальчик чувствует, что он виноват. Он виноват перед этой девочкой, так похожей на него самого чем-то… Виноват, хотя он и не знал её вовсе до этого момента. Он виноват, потому что не думал о ней. Не хотел раньше с ней поделиться. Не хотел раньше сделать её жизнь лучше, когда мог. Казалось бы – ну и что?.. Ведь не знал он о девочке… Ну и с чего бы это он должен был тогда о ней думать?.. Но чувствует мальчик что должен. Должен был. Обязательно должен. А теперь ему стыдно за то что он жил так, будто девочки нет…
– Пошли! – говорит мальчик решительно и ведёт девочку дальше. Не знает сам – куда дальше, но главное – подальше от карусели. Не хочет мальчик больше тут стоять. Стыдно ему… И горько что не может купить ей билет, который прошлому ему совсем-совсем ничего не стоил.
Идёт мальчик… Так холодно на улице становится!.. Давно он уже не был дома или в машине с печкой.Только в тёплом магазине… Да и там без мамы холодно ведь… Ищет мальчик глазами – где бы погреться. Заметил церквушку рядом – маленькую. Ту, где бывал раньше с мамой. Ту, что у выхода с Красной площади. Ту, что, наверное – может быть даже и не церковь совсем, а часовенка?.. Думает, думает мальчик над тем – церковь это, всё-таки, или часовня?.. Но в конце концов понял что всё равно так сам не поймёт и лучше зайти внутрь – согреться немного. Он позвал девочку с ним и прошёл в храм, когда кто-то из взрослых как раз открыл, заходя, большую тяжёлую деревянную дверь. Сам он пока с ней бы не справился. Ведь он ещё маленький. В церкви всё показалось ему совсем другим – не таким, как всюду вокруг. Он здесь и раньше бывал. Но как-то не очень-то замечал что здесь так тепло и уютно… Наверное потому что уже у него тогда был свой – очень большой и просторный – дом. А маленькое помещение церквушки в сравнение не шло даже с одной только гостиной в их доме. Здесь так мало места в сравнении с домом! Да ещё и людей очень много. К тому же всегда так казалось мальчику, что здесь очень темно – слишком темно. Только свечки горят – много-много свечек. А теперь ему здесь так тепло стало… и очень-очень хорошо. Он вспомнил про то, что ему говорила Снегурочка – что есть у него и ещё один Отец – Бог. И вот, наверное, теперь он пришёл в Его дом – в дом своего Родителя. Поэтому он и чувствует себя здесь как дома. Та-ак тихо и благоговейно горят в воздухе свечки!.. На них смотрит мальчик и кажется ему, что это окошки светятся – разные: здесь тусклые, там яркие, здесь маленькие, там большие – но все они окошки в большом-большом доме… Сладко стало мальчику и тепло, тихо и хорошо… Клонит в сон, словно он в своей мягкой постельке… Закрыл глаза мальчик и думает про себя что надо сказать бы спасибо Богу за то что согрел его в Своём доме. Он, вот, не был своей маме здесь, на земле, благодарен за то, что для него она делала – и остался без мамы… А вдруг он останется однажды ещё и без Бога?.. Наверное надо ценить теперь сразу всё то, что Он дал ему и даёт, и благодарить за это, пока не поздно… тем более – мальчику правда хочется благодарить отчего-то. Действительно хочется. Так рад он что наконец-то попал в спокойное, тихое место, после шумного магазина… В то место где так тепло и хорошо – не то что на улице, где снежок… Стоит мальчик, закрыв глаза, и молится Богу. Он вспомнил про то, что ещё в магазине пытался начать, но потом отвлекся – на молодого человека того, с которым столкнулся. Возможно – тогда и не время ещё было. Тогда он не всё ещё понимал, что хочет Богу сказать, и что хочет в ответ от Него услышать. Теперь он уже больше знает. Теперь он больше чувствует. И всё это рассказывает малыш Богу. Есть такая особенность у детей – рассказывать все-все-все, что они думают, чувствуют и знают кому-нибудь, кто только встретится им на пути. А вот теперь – он рассказывает Богу. Бог гораздо лучше любого другого человека, ведь Он – твой Отец. А значит – ему важно действительно то, что ты думаешь и чувствуешь. Любой другой может совсем не послушать тебя или послушать, но не заинтересоваться совсем. Ты ему кто-то посторонний. А Бог – свой. Бог – родной… Стоит мальчик, молится, говорит Богу про всё о чём думает… Просит прощения – теперь уж совсем по настоящему, искренне просит за всё, что наделал на свете неправильного… Просит простить его за грехи и искупить их, как и все грехи мира… Так искупить – как один только Бог и умеет… Говорит мальчик Богу про то что слышал это в мультике и хочет тоже быть спасён, и хочет ещё поздравить Бога с Днем рождения. Ведь в мультике говорили что Рождество – это день, когда Бог родился… Он просит у Бога ещё и того, что бы он помог девочке – чтобы однажды она смогла сколько хочет кататься на карусели, и сколько хочет кушать вкусной еды, и сколько хочет спать и играть в игрушки, и жить в большом хорошем доме… и чтобы, возможно, однажды она тоже имела родителей – как и он имел. И чтобы он сам, может быть, тоже нашёл опять маму и снова стал жить дома… Ведь это было та-аак прекрасно!.. Молится долго мальчик. Совсем заговорился с Богом по душам, и так и стоит в уголке церкви – тихо, закрыв глазки. Хорошо с Богом говорить!.. Может быть ты и не слышишь ответа словами, ведь ты ещё маленький и не совсем научился и взрослых-то на земле слушать – не то что Бога… Но чувствуешь ты ответ как-то просто… Теплом вокруг тебя чувствуется этот ответ, тишиной, красотой, добротой, любовью… Много, много прекрасных слов в этом ответе. Но только не таких – земных – слов, какими люди разговаривают, а каких-то куда более мудрых, глубоких и сильных. Земным словом можно сказать один смысл, ну два. Может быть чуточку больше. Но не бесконечное колличество смыслов – как Словом Небесным. Стоит мальчик и молится, и общается с Богом. Но наконец открывает он глазки, когда ему кажется что всё уже сказал и нужно наверное потихоньку идти. Ведь девочка тоже его ждёт. Он открывает глаза и видит недалеко от себя женщину – бедно одетую, полненькую слегка, очень скромную и робкую на вид. Она стоит и смотрит на мальчика, улыбаясь. Очень подоброму, с теплотой смотрит. Так смотрит, что мальчику моментально от этого взгляда та-аак хорошо на душе становится!.. Словно от самого в мире родного человека исходит этот взгляд… А она ведь ему никто – эта женщина. Совсем ему незнакомый человек.
– Ты Богу молишься?.. – узнаёт потихонечку женщина у него, и совсем хорошо ему улыбается – и улыбкой и взглядом.
– Угу… – кивает неловко мальчик, – Пытаюсь.
– Молоде-еец! – качает головой женщина мягко и улыбается, – Ка-коой молоде-еец!..
– Нет, я не молодец. – почему-то сказал сразу мальчик. Есть такая особенность у детей – сразу говорить то, что думают. – Я только пытаюсь, но… Я очень плохой. У меня много грехов. – заявляет мальчик, нахмурившись, – И я только прошу чтобы Бог их искупил. Потому что я знаю – что Он это может.
– Да ты-ыыы же мой хоро-оший!.. – восклицает женщина радостно и к нему наклоняется, чтобы поближе смотреть на него и улыбаться ему поближе.
– Нет. Не хороший… Я же Вам говорю… – буркнул мальчик, смутившись совсем – отчего не зная сам.
– Мой милый!.. Да будь уверен что Бог уже тебя простил! Точно!.. – мягко улыбается женщина, – Ты бы не мог, таким крошкой, чего-то ужасно плохого ещё совершить… А Бог и за очень плохое прощает, если только попросит человек прощения и изменится. А ты вот – уже попросил… Ведь попросил же?.. – она увидела как малыш кивнул, опустив глазки, – Во-воот!.. Значит Бог уже тебя простил – не сомневайся! Бог очень детей любит… очень. А теперь только постарайся не делать больше никогда того, за что тебе стыдно – и всё будет хорошо! Ты чей?.. – женщина оглянулась вокруг, надеясь увидеть наверное маму и папу мальчика. – Не потеряешься так?..
– Я… А я это… уже потерялся. – кивнул мальчик. – Давно. Меня мама та-аам – в магазине – потеряла. Вернее я сам убежал. И не нашёл потом – как вернуться обратно. Вот… А потом нашёл девочку, что тоже потерялась – но у группы… не у мамы. И мы с ней теперь вместе ищемся.
– Да?.. А где же девочка? – удивилась и забеспокоилась женщина, – Тоже тут?
– Да… Где-то здесь. – сказал мальчик и оглядел церковь. – А вон! Я сейчас её позову…
Девочка стояла в другом уголке, тоже закрыв глазки и почти не двигаясь в пляшущем на её щечках тёплом, ласковом свете свечей. Мальчик хотел было уже побежать к ней и позвать сюда – познакомить с женщиной.
– Ну… Пусть помолится сперва. – разулыбалась женщина, глядя на девочку, – Нельзя прерывать… Мы даже простых людей не прерываем, когда они между собой разговаривают – нехорошо… А ведь здесь – она с Богом… Пускай помолится пока. Сейчас, когда глазки откроет – мы её, тогда, возьмём и пойдем с тобой обратно в магазин, ладно? Вас мама, наверное, там ищет. Не может в другом месте искать, раз вы там потерялись!.. А что это за группа, ты говоришь, у неё? Вы точно не братик с сестренкой? Ужасно похожи!..
– Нет. Мы не брат и сестра. – сказал мальчик уверенно, а потом засомневался… Вот – он сегодня шёл вместе с девочкой по миру и чувствовал, будто он – её брат и хотел бы её защитить. Так он и сказал женщине – что возможно и брат. По крайней мере – себя он так чувствует… Но родным братом он ей не может быть… наверное… Тут мальчик вспомнил, что у него, вообще-то, должна быть где-то в мире родная сестра. Но он точно не знает – где та живёт и… об этом уже женщине он не сказал.
– Ну… Это правильно что ты чувствуешь себя её братом. – головой покачала женщина, улыбаясь опять, даже больше, чем раньше. – Ведь все на земле люди – братья друг другу. Все – братики и сестрички. Даже если совсем чужие. Вот… знаешь… порой люди совсем посторонние бывают – а чувствуешь так, будто они родные. Даже слова тебе иногда не скажут, а… Я, милый, здесь иногда стою – прошу милостыню – у церкви… ну… – женщина стёрла слезу, покатившуюся тут же по щеке, – Ничего… на жизнь я не жалуюсь… во многом сама виновата… – женщина не смогла какое-то время говорить дальше, помолчала, чуть-чуть отвернулась, махнула рукой слабо перед собой и продолжила, – Ну!.. ладно… Слава Богу – жива… и… стараюсь. Стараюсь… Когда-то наверное стану лучше и… Так вот – я стою, мой родной, иногда около церкви… Прошу. Так вот – мне сегодня та-ак в душу запал один молодой человек!.. Ты знаешь… – женщина заплакала отчего-то ещё сильней, хотя и стала опять улыбаться сильно-сильно, – Совсем ведь он мне не знаком… ну совсем! А… он только монетку мне дал и… Ты знаешь… так он посмотрел на меня… Так как-то… как раньше никто не смотрел!.. – женщина прикрыла рот рукой и покачала головой. – Так… с такой ж… жалостью… О-оох!.. – женщина отдышалась, задрав голову кверху, чтобы дальше не плакать, но у неё это всё равно не получилось. – Не знаю… Вот кто он мне?.. Мне и родные-то люди ни…никогда так… Я… я никогда ещё раньше не чувствовала, что я что-то стою. А он – богатый юноша, явно… Не бедный… Не нищий, как я – состоятельный… Кто я ему?.. А он… О-ооох!.. – женщина опять отдышалась, глядя на потолок, – Храни Бог его душу… Я за него теперь каждый день буду молиться… как за сыночка родного… Как будто… и правда – он мне сынок… – женщина покачала головой и долго глядела перед собой очень радостно, но и с очень большой болью как будто бы, – Ты знаешь… мы все здесь на земле – друг другу и братья и детки… Ты тоже… Ты тоже – стоишь, вот, сегодня и Богу молишься… а я на тебя, милый, смотрю и… и думаю – будто ты мой сынок родимый!.. И эта девочка лапочка – тоже… Тааак мне обнять тебя хочется, милый!.. Расцеловать, приголубить!.. Да только… да только не буду. У меня ведь одежда грязная – ещё испачкаю тебя, сынок… – женщина мягко поправила волосы мальчика, совсем растрепавшиеся и спадающие теперь на глаза – аккуратно поправила, осторожно – только кончиками пальцев. Но от этих подушечек пальцев мальчику стало как никогда раньше тепло. Теплее – только когда с Богом разговариваешь. – И… у меня, правда ведь, был сынок… Совсем такой, как ты наверное сейчас… – женщина снова прикрыла рот рукой и сильно заплакала, глядя то на малыша, то на девочку, – Сов-сем такой!.. И дочечка… Только… только забрали их у меня… Ну… ну сама виновата, дружок… сама. Мне… мне та-аак тяжело было!.. Та-ааак тяжело! А теперь ещё тяжелее… Не надо было… не… не на-до бы-ло тог-да-ааа… – женщина закрыла глаза и совсем сильно заплакала, прикрывая лицо рукой, потом чуть успокоилась и стала дальше говорить. – Ты… всегда цени то, что есть у тебя, сынок!.. Всег-да! Завтра может быть хуже… гораздо хуже, чем было – по твоей вине… Из-за того что ты не ценил… У меня было самое большое счастье в мире – детки… Я их очень люблю… очень… Но… но я потеряла другое счастье – меньшее. У меня муж ушёл и… И денег совсем не было… так я стала пить… много пить… И всё никак со своим горем не могла справиться… Казалось мне только что это горе было… казалось. На самом деле – счастье… Я после узнала – как этот мой муж с другой встретился и… и, в общем – несладко пришлось той женщине. Она от него мно-оого потерпела… А муж… самого его теперь уже нет… нет на свете. И… и это моё счастье – что Бог мне даровал – что жива я была и что без него осталась. Ту женщину-то в больницу возили раз пять, да чуть не ушла на тот свет по его вине… очень он был… Буйный парень. Так вот… Надо было мне ценить это дело… Меня Бог, видать, спас – от этого… А я не смогла… так его любила… – женщина опять помолчала, прикрыв рот рукой. Потом махнула другой рукой снова и стала вновь говорить. – И… и де…ток… из-за этого… потеряла… Забрали их у меня. – шёпотом договорила женщина и чуть-чуть ещё помолчала, но только не плача уже, а со страхом глядя в пол. – И… я теперь молюсь о них каждый день… Где они?.. Ка-аак живут? В детском доме наверное… или забрали уже… маленьких… Надеюсь что забрали. Какие-нибудь хорошие люди… Гораздо лучшие, чем я… И живут детки гораздо лучше, чем… чем мне пришлось… Я… я верю, что Бог может всё изменить к лучшему – даже то, что мы, люди однажды испортили… Особенно если мы Его просим об этом и раскаиваемся в том, что сотворили… Возможно Он и для деток моих это всё, что произошло по моей ошибке – сделает только лучше… к лучшему обернет. Бог деток любит… Я ооо-очень о них много молюсь, милый… Ооо-чень… Сегодня… вот… знаешь… дура я старая!.. Просила так долго, чтобы мне их увидеть когда-нибудь… хоть разок… хоть… хоть глазком… знаешь… Я та-аак давно их не видела!.. – женщина спрятала лицо в руки и снова расплакалась. Мальчику очень её стало жалко… не стал он рассказывать ей про то, что он сам из детдома, и что его когда-то от мамы взяли – так показалось ему, что ей снова больно от этого станет – опять женщина вспомнит, как у неё собственных деток забирали. Не знает мальчик – чем женщине больше помочь?.. Взял и обнял её ногу. Крепко-крепко, но аккуратно. А женщина растерялась от этого очень в первое время и говорит только, – Ты… да… ты что же?.. Ми-лень-кий?.. Испачкаешься ведь… что ты?.. – а потом заплакала сильно-сильно и больше совсем ничего не сказала – только гладит мальчонку по маленькой светлой головке и плачет… Сильно-сильно плачет… Долго так плакала женщина, а мальчик её обнимал. Но потом поднял кверху головку, взглянул на неё и сказал… потому что нашёл что сказать наконец – чтобы хорошее и не слишком какое-то грустное. – Я буду про Вас теперь тоже просить – чтоб Вы со своими детьми встретились… – так сказал мальчик, и правда решил теперь у Бога почаще просить этого – ведь это здорово было бы, чтобы женщина встретилась со своими детьми! Ведь вот как плохо – когда он у своей мамы потерялся!.. Так и у неё…
– Спаси…ииибо!.. – присела к нему на корточки женщина, – Спаси-ибо, миленький!.. – глядит она на него, улыбается и плачет, – Я б… бу…ду тебе очень, очень за это благодарна!.. И… и знаешь… Мы обязательно встретимся!.. Я в это оч-ччень и очень верю!.. А, знаешь, как мы встретимся точно – наверняка?.. Если только я что-то не… не сделаю опять… не того… Я очень прошу Бога о том, чтобы и я была теперь правильной, верной, хорошим была человеком… Чтобы однажды к Нему в Рай попала… И чтобы детки мои. Они тоже, чтобы всегда верными были. Чтобы хорошие росли, добрые… чистые… хорошие. Чтобы их Бог всегда вёл по пути, по земле и… и привёл их однажды в Своё Царство… А там уже мы обязательно встретимся!.. И это самое… самое главное. Я и за тебя теперь буду молиться тоже, миленький, чтобы и ты туда тоже попал, когда придёт время. И мы там все… вместе заживём… Счастливо, хорошо заживём… Как детки там все у Бога будем…
– А давайте… – придумал ещё вот такую вещь мальчик, – Давайте – пока я Ваш сын буду?.. Пока маму ещё не найду. Я сейчас всё равно без мамы. И буду, пока что, Ваш сын. Понарошку?.. Поиграем чуть-чуть и Вы порадуетесь… да?.. Я баловаться не буду. Я буду послушный сын! – заверил женщину мальчик, а та разулыбалась ещё сильнее прежнего и счастливо-счастливо взглянула в глаза малышу – словно не верит даже, что это правда.
– Давай… Давай, милый. – улыбается женщина, – Пока не найдёшь свою маму – я буду тебе мамой, и правда… Я буду очень стараться хорошей мамой быть!.. Правда! Считай – что я и есть… да, и есть твоя мама, сынок. Считай так. И тебе тоже не будет так грустно… Грустишь ведь без мамы, наверное?.. Да, милый?.. – малыш кивнул. – А я всег-да, всег-дааа мечтала, чтоб мой-то сынок – как раз таким вырос… Таким вот кра-си-вым, доб-рым, чудным!.. Как ты… как ты, милый… Давай… И правда – будем пока как мама с сыночком с тобой. Давай… это можно…
– А… Она всё уже кажется… – заметил тут мальчик что девочка наконец открыла глаза.
– Ну… пойдём, тогда, пойдём скорее! – спохватилась тут женщина и поскорее встала, – Да, надо идти ведь… Искать… Пойдём – я вас в магазин поведу. Будем искать твою… твою ту – другую маму… Пошли.
И мальчик с женщиной взяли с собой девочку и отправились обратно в магазин. Женщина заботливо застегнула и мальчику и девочке курточки получше, чтобы они не замерзли по пути, и поправила девочке шапочку, чтобы волосики не выбирались. А по пути очень много рассказывала детям о Боге – о том, как важно любить Его и помнить что Он их тоже очень-очень любит… И говорила о том, как важно прожить жизнь хорошо – так, чтобы точно попасть в Рай и однажды там жить счастливо-счастливо вместе с Богом и вместе со всеми своими родными и другими – совсем незнакомыми, но очень хорошими людьми. И мальчик слушал, и так казалось ему, что он уже дома. Пусть и не в том ещё – самом прекрасном доме, который будет на Небе – но только в земном. Но в очень-очень хорошем. Тёплом. И прекрасном. Как будто бы он больше дома теперь с этой, новой своей мамой, чем вместе с той самой, которая потерялась – хотя с ней живёт он в одном большом пребольшом доме… А с этой – новой мамой – совсем нигде не живёт. Просто идёт по улице… Но таааак ему тепло, хорошо и светло с этой мамой!.. Такую любовь он теперь чувствует и внутри себя, и к себе… Вот наконец подходят они втроём к большому-большому магазину и готовятся уже войти внутрь, как вдруг к ним подлетает одна женщина – очень испуганная и строгая. Она хватает девочку за руку и моментально оказывается девочка уже не с ними, а поодаль – там, где мальчик замечает большую группу детей. Наверное – это та группа, про которую девочка и говорила – та, которую она потеряла. Наверное это она. А женщина, только что вырвавшая девочку из руки его новой мамы, кричит на его маму та-аак сильно, что мальчик не может даже всего разобрать, что она кричит. Кричит она сильно, но между тем и негромко – шепотом. Кричит и заявляет зачем-то его маме, что её могут за это в тюрьму посадить… а за что?.. Мальчик так и не понял – стоит и не знает что делать… Потом девочка подбежала и что-то той женщине, что кричит, объяснила. Та чуть успокоилась. И извинилась даже за то, что кричала на маму. Извинилась и потихонечку ушла. Вернее хотела уйти… Но новая мама её остановила – очень робко и испуганно, но всё-таки остановила.
