Кэтрин Болфинч
Проигранное желание
Глава 18
– Кристиан, – прошептала я, толкнув мужчину в плечо. Он неохотно раскрыл глаза, кажется, не сразу осознавая, где находится. И в этом я его отлично понимала, – не хотела тебя будить и выгонять, но все-таки придется, – и, не дождавшись ответа, я нашла домашнюю пижаму, натянула ее прямо на голое тело.
Если не считать рубашки Кристиана, валяющейся на полу в гостиной, то, в принципе, все довольно культурно. Хотя кого я обманывала. Даже Вера в свои пятнадцать сможет сложить два плюс два. Да и потрепанный вид, который показался в отражении зеркала в коридоре, говорил красноречивее любых слов.
Я открыла дверь, замечая рассерженную, покрытую снегом сестру, отчего червячок стыда прокрался в мысли, укоризненно уколов.
– Ну наконец-то!
– Почему ты так рано? – спросила я, порывисто обнимая сестру, от которой буквально сквозило холодом.
– Рано? – переспросила Вера, сбрасывая полный комплект зимней верхней одежды на небольшую лавочку. – Ну, судя по твоему виду и тому, что я минут десять не могла до тебя докричаться, ты только проснулась, – она прищурилась. – Почему ты так долго спала? – спросила сестра, вгоняя меня в такую неловкость, что я даже не знала, что можно ответить на ее вопрос. От ответа меня спасло или, наоборот, поставило в еще более сложную ситуацию, появление Кристиана, к счастью, одетого.
– А, понятно, – махнула рукой Вера, словно ей не требовались ни объяснения, ни знакомства. – Опустошу твой холодильник, – бросила сестра, тут же направившись на кухню. Возле Кристиана она остановилась, придирчиво оглядела с головы до ног, затем протянула руку. – Вера.
– Кристиан, – представился мужчина, затем аккуратно взяв маленькую руку в свою, по-джентльменски оставил легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Вера важно кивнула и скрылась за поворотом на кухню, но перед этим мельком взглянула на меня, одобрительно моргнув. Теперь она вряд ли слезет с меня в ожидании свежих новостей.
Я нервно поправила волосы, зачесав их на одну сторону. Ротчестер за несколько шагов оказался рядом, положил руки на талию и придвинул к себе.
Да, не таким я представляла себе знакомство с семьей. Если честно, я его вообще никаким не представляла, больше интересовали мысли, как оставить все это между нами. Конечно, сейчас очевидно, план провален. Но радовало, что сестра привыкла молчать о чужих секретах.
– Мисс Ротчестер, мой привычный режим благодаря вам страдает с каждым разом все сильнее, – прошептал мужчина с легкой усмешкой, затем оставил нежный поцелуй на лбу, оставляя шутку только шуткой.
– Может, это знак, что стоит пересмотреть свои привычки? – усмехнулась я, понимая, что на самом деле не хотела бы, чтобы он это делал.
– Ты так считаешь? – серьезно спросил Кристиан, слегка наклонившись, чтобы заглянуть в глаза. Я отрицательно мотнула головой и отстранилась от него, хотя меньше всего хотела это делать. Хотелось провести весь день лежа в кровати, обнимаясь и разговаривая, и не только это, но приходилось смотреть на то, как он сначала надел пиджак, следом пальто, и еще раз притянул меня к себе.
– Я позвоню вечером?
– Конечно, – кивнула я, оставляя легкий поцелуй на колючей щеке и закрывая за ним дверь, а потом вернулась на кухню к сестре.
Вера, болтая ногами в воздухе, сидела на высоком стуле, подъедая плитку шоколада с фундуком и запивая это чаем, щедро разбавленным сахаром, отчего у меня даже свело щеки.
– Не слипнется, – проговорила сестра раньше, чем я успела что-либо сказать. – Рассказывай.
– Что рассказывать? – да, самое время притвориться глупой.
– Кто это был?
– Да, так, – я потупила взгляд, включая чайник, – один знакомый.
– Знакомый, который выходил из твоей спальни? – подозревающий взгляд уперся в меня, сестра даже перестала жевать шоколад, ожидая ответа. Я опустилась на стул напротив, спрятала лицо в ладонях.
– Выглядит неплохо, – как бы невзначай заметила она. – Не староват? – съехидничала Вера, заставляя посмотреть на нее. И теперь мой взгляд в точности повторял ее.
– Ладно, я расскажу, – начала я, – но об этом никто не должен знать. Ни мама, ни папа, ни твои подружки, ни мои.
– То есть приоритетность «особый доступ» и «особо секретно»? – в ответ я лишь кивнула, направившись за кофе. Вера протянула что-то вроде «вот это да», одним разом допила чай и, сложив руки перед собой, словно мы были на суде, приготовилась слушать.
– О нем никто не знает. Вообще никто, и знать не должен, – проговорила я, наливая горячую воду в кружку. Вера пристально наблюдала за каждым действием.
– Ты боишься, что его уведут?
– Что? – переспросила я, снова занимая место напротив сестры. – Конечно, нет. Дело не в этом.
– Мне каждое слово из тебя вытягивать?
– Ладно, – сдалась я, кажется, понимая, какая профессия подошла бы Вере с ее упертостью и навыком допроса. – Он мой преподаватель.
– Он? Преподаватель?! – воскликнула сестра, едва не подпрыгнув на месте. Вера подалась вперед, почти нависнув над столом, отчего я почувствовала себя младшей сестрой. – Ты сошла с ума, Белла!
– Так меня зовет только мама!
– Вот и представь, что она скажет!
– Вообще-то я надеялась, что моя любимая младшая сестра будет молчать о том, что я только что ей рассказала, – проговорила я, подозрительно прищурившись и отпив кофе. Вера успокоилась, села на место и по-деловому кивнула.
– Конечно, будет, но, Изи, это рискованно, – она покачала головой. – Он, конечно, красавчик и все такое, но ты потеряешь намного большее, чем он, – я только кивнула, устремив взгляд в точку в пространстве. Вера больше ничего не говорила, уткнувшись в телефон, но больше слов и не нужно. Моя младшая сестра оказалась умнее меня в несколько раз. Хотя я и понимала все то, что она сказала, но ничего не могла поделать. Точнее, не хотела. Мне нравился Кристиан, нравилось наше общение, даже то, что приходилось прятаться. В какой-то извращенной, неправильной манере, но все же вызывало щемящее чувство единения. Никто не знал ни о томных поцелуях, ни о прошлой ночи, ни о том, что я чувствовала, и от этого хотелось еще сильнее прятать нас от мира.
– Если ты не поторопишься и не примешь душ, то мы очень скоро опоздаем, – проговорила сестра, на мгновение отрываясь от телефона. Я кивнула, допивая кофе и вспоминая, что обещала взять Веру с собой на тренировку к девочкам. Хотя сейчас это казалось так себе затеей, но я знала, что она ничего не скажет. И мою уверенность сестра подтвердила.
***
Кэсс опаздывала, и это совсем не вязалось с ее привычкой приходить на десять минут раньше. Она единственная из нас троих, кто никогда не задерживался.
Мы встретились с Лизой около раздевалки, я отправила Веру подождать на скамейке – она обычно наблюдала за нами, затащить ее на тренировку никому так и не удалось.
Я остановилась около шкафчика, который использовала каждый раз. Настроения танцевать не было. Хотелось вернуться во вчерашний вечер, и чтобы он как можно дольше не заканчивался. Но в реальности я стянула с себя свитер, оставаясь в спортивном топе и настраиваясь на два часа тренировки.
Лиз, как обычно, щебетала про учебу и новое интересное задание, не обращая внимания ни на что вокруг. Но тут она повернулась ко мне, кажется, не услышав ответ на вопрос, и сразу же раскрыла зеленые глаза в удивлении.
– Изи! Это что такое?! – воскликнула девушка, почти ткнув в плечо пальцем. Я медленно опустила взгляд, уже зная, что там увижу. Самое время начать проклинать Ротчестера за оставленные синяки.
– Ударилась, – соврала я, натягивая топ с длинными рукавами. Лиза, усмехнувшись, уперла руки в бока.
– Я знаю, как выглядят засосы, Изи, – проговорила она, выжидательно выгнув бровь.
– Значит, плохо знаешь, на меня упала литровая банка шампуня в душе, – как убедительно! Ложь на высшем уровне, сразу все поверили. Особенно Лиза с ее привычкой оправдывать любое свои сомнительные действия девятиэтажными аргументами.
– Да-да, конечно, – она лже-мило улыбнулась, делая вид, что согласилась со мной. В этот же момент в раздевалку вошла Кэсс, оглядывая полураздетую меня и Лиз, застывшую с юбкой в руке. Картина достойная кисти художника, не иначе.
– Что происходит?
– Изи не признается, что с кем-то провела ночь!
– Что? – спросила Кассандра, подходя ближе и на ходу стаскивая куртку и черный шарф.
– У нее на плече засосы!
– Это синяки!
– Засосы!
– Девочки, вы меня с ума сведете, – застонала Кэсс, устало опускаясь на низкую скамейку.
– Рассказывай!
– И почему все сегодня хотят, чтобы я что-то рассказывала? Будто не близкие люди, а детективы какие-то. Я у вас что-то украла? – устало проворчала я.
– Это тот парень из спортзала? – продолжила она, вглядываясь в мои глаза. Кэсс заинтересованно подалась вперед, наспех переодеваясь. Я зажмурилась, пытаясь уйти от их вопросов, но все равно не знала, что сказать. Соврать? Сказать, что никого не было? Спихнуть на парня из зала? Ведь по факту это даже не ложь. Кристиан и есть этот самый парень из спортзала.
– Ладно, ладно, – проговорила я, – хорошо, я была не одна, но говорить об этом не хочу. И пока вы не начали расспросы, напомню, когда Лиза не хотела говорить о своем парне из кофейни, то никто вопросов не задавал, пока она сама не рассказала, – я махнула рукой, показывая, что разговор закончен. Девочки понимающе кивнули, хоть и сникли под серьезным взглядом.
– Ты права, – проговорила Лиза, все же натягивая юбку, – извини, я не должна была. Я, правда, очень рада тому, что у тебя кто-то появился. Ты выглядишь счастливой, – она мягко улыбнулась и потянулась, чтобы обнять меня.
– Вы такие феерические дурочки, но я вас люблю, – проговорила Кэсс, обхватывая нас двоих.
***
Вечером Вера отказалась ехать домой, поэтому мне пришлось почти с боем отбивать у мамы право на еще один день в моей приятной и позитивно влияющей на нее компании. Насчет последнего я, конечно, приврала. Я, скорее, пример того, как делать не нужно. И это не только из-за спонтанного знакомства Веры и Кристиана. Не хотелось бы, чтобы у сестры жизнь совпадала по смыслу с фразой, состоящей полностью из нецензурных слов.
Я еще долго лежала, смотря в потолок, пытаясь осмыслить все произошедшее за несколько недель. А ведь все началось с какого-то глупого желания, от которого я даже хотела отказаться. Но все странно завернулось, в итоге приведя к тайным отношениям с преподавателем, к обману подруг и всех вокруг, к чувствам, кружащим голову. Можно ли назвать то, что происходит с Кристианом отношениями? Да, я знала, что все-таки нам, наверное, нужно поговорить, но разговаривать не хотелось. Вдруг это испортит легкую магию.
Словно по заказу, телефон под подушкой зажужжал, вырывая из мыслей. Я потянулась за ним, зажмурившись, пытаясь разглядеть имя звонившего, которым оказался Кристиан.
– Надеюсь, я не нарушил ваш прекрасный сон, мисс Ротчестер, – почти сразу произнес он, а в голосе отчетливо слышалась улыбка.
– Я не могу уснуть, – призналась я, переворачиваясь на бок и чувствуя, как внутри разливается спокойствие.
– Я польщен, что ваши мысли раз за разом возвращаются ко мне.
– Ты слишком самоуверен, – фыркнула я, тихо рассмеявшись, боясь разбудить сестру, спящую в гостиной. – С чего ты взял, что я думаю о тебе?
– Так все-таки обо мне? – поинтересовался мужчина, но не дождался моего ответа, уже более серьезно заметив: – логично предположить, что ты думаешь о том, что твоя сестра теперь знает наш небольшой секрет, переживаешь, чтобы больше никто не узнал.
– Она никому не расскажет!
– Я говорил не об этом, Изи, – спокойно отозвался Кристиан на мой восклик. – Я понимаю, что у тебя очень много мыслей. Но оставь их, ладно?
– Сделать тяжелее, чем сказать, – хотелось верить в то, что у меня получится выбросить бессмысленные переживания из головы. Хотелось верить Кристиану и тому, что все происходящее останется в секрете.
– Знаю, ложись спать, бестия, – в голосе снова послышалась улыбка, мне тоже захотелось улыбнуться, поверить в то, что все переживания надуманы, выдуманы и вообще неосуществимы.
– Спокойной ночи, мистер Ротчестер. Пусть вам снятся только приличные сны.
– Не знаю, за что ты так жестока ко мне, – усмехнулся мужчина, – но я пожелаю тебе прекрасных, интересных снов, – я едва успела замолчать, чтобы не выпалить бесконечно тупое и слишком ванильное «за то, что ты не рядом».
– Ладно, я просто забыла поставить «не» перед «приличные».
– Да, так лучше, – согласился он, – встретимся завтра вечером?
– Конечно.
– Тогда до встречи, – мгновенно ответил мужчина, я попрощалась, сбросив вызов, почему-то после этого мгновенно засыпая.
Глава 19
Утро последнего выходного дня мы с Верой провели, лениво потягивая кофе. Точнее, я – кофе, сестра – горячий шоколад, целая упаковка которого всегда пряталась на одной из полок кухни специально для нее.
Ближе к обеду мы решили прогуляться по городу, чтобы найти хоть немного рождественского настроения. Ни у Веры, ни у меня его особо не было, даже несмотря на заставленные декором комнаты, снег за окном и соответствующие фильмы.
Уже на выходе из квартиры пришло сообщение от Ротчестера, что-то вроде: «По воскресеньям в зале не хватает тебя». Вслед за ним прилетело еще одно: «И твоей прекрасной фигуры :)»
Это и смешило, и возмущало одновременно, добавляя к обычным мыслям воспоминания о той ночи. Пожалуй, после этого он вполне имел право на слова «прекрасная фигура». Но я отбросила все это в сторону, оставляя мысли и Кристиана Ротчестера на вечер.
Район, в котором находилась моя квартира, считался довольно хорошим, поэтому в парке неподалеку поставили каток, на который сестра долгими уговорами и щенячьими глазками меня затащила. Я чувствовала себя самой настоящей коровой на льду целый час, пока Вера только и успевала нарезать круги вокруг меня, катающейся около бортика. После катка с покрасневшими щеками и носом, мы оказались в небольшом кафе.
– Как твоя художественная школа? – спросила я, расслабленно откидываясь на диване со стаканом глинтвейна в руках. Вера пожала плечами.
– Нормально, мне нравится, – она почти полностью спряталась за кружкой с горячим шоколадом. – Ты приедешь на Рождество? – перевела тему сестра, делая вид, что ничего не произошло. – Папа очень по тебе скучает.
– Наверное, приеду.
– Приезжай, мама обещала испечь твой любимый шоколадный торт, – голубые глаза заблестели, стирая появившуюся серьезность из-за вопроса о творчестве.
– Ты ведь знаешь, что можешь со всем со мной поделиться, да? – мягко спросила я, пытаясь не затрагивать расстраивающую ее тему, но при этом хоть немного поддержать. Вера молча кивнула, на какое-то время мы замолчали, в тишине, почти как утром, потягивая свои напитки.
– Если тебе не нравится какое-то дело, то ты просто берешь и бросаешь его? – внезапно спросила сестра.
– Смотря, что это за дело и для чего оно мне нужно, – ответила я, понимая, в чем крылась причина подавленного настроения. – Бывает так, что любимое дело надоедает, уходит по интересам на второй план, но это не значит, что его нужно бросать. Иногда банальный отдых многое решает. Я очень часто хочу все бросить, потому что у меня не получается или получается хуже, чем я хотела, но это всего лишь один миг из многих. Любимое дело дает больше положительных эмоций, чем негативных. От него глаза горят, от идей разрывается голова, это больше, чем просто действие, – Вера жадно впитывала каждое слово, что-то для себя понимая или, наоборот, не запоминая ни слова, пропуская их мимо ушей. В ее возрасте вполне нормально быть переменчивой и непостоянной натурой, и я понимала ее колебания насчет всех возникающих интересов, мнений и стиля в одежде. Она искала себя, и это прекрасно.
Вера так ничего и не ответила по этому поводу, переведя тему на более спокойную и безопасную, рассказывая, как она, мама и папа украшали дом к Рождеству, переругиваясь друг с другом, в попытках развесить елочные игрушки в правильном порядке, а потом поделить декор по комнатам, и этим окунала меня в воспоминания. Точно такие же, какие сейчас рисовались у сестры. С теми же словами, моментами, шутливыми ссорами, с теплом и уютом, которые можно найти только дома.
Вечером я проводила сестру до такси, взяв с нее обещание позвонить, когда доберется она доберется до дома, и попутно с этим набрав номер мамы, чтобы предупредить.
После дня проведенного на улице, квартира показалась самым лучшим местом на земле. Кажется, впервые за долгое время я очутилась в полной тишине. На фоне не играли фильмы, не слышалась музыка, никто не разговаривал. Я даже забыла, как это жить одной. За последние несколько недель вокруг происходило столько событий, что я не успевала выдохнуть. И сейчас, стоя посреди коридора, осознания, усталость и тишина обрушились как-то разом, огромным куском понимания, насколько сильно меня закружил водоворот событий, и почему-то это казалось только вершиной айсберга, самым началом.
***
Звонок в дверь заставил подпрыгнуть на месте от неожиданности. Я сползла с дивана, кажется, заснула за просмотром ленты в телефоне. В квартире царила полная темнота, разбавляющаяся только светом фонарей, едва достающих до этого этажа и белой гирляндой на окне на кухне.
В коридоре, я включила небольшой светильник, открыла дверь, замечая на пороге Ротчестера в привычном черном пальто, поверх классического костюма. Мужчина пристально осмотрел меня, удивленно вскинул брови.
– Ты еще не готова? – спросил Кристиан, я отрицательно покачала головой, открыв дверь пошире и впуская его.
– Вера решила взять от выходного все, так что я немного уснула, – проговорила я, давя в себе желание зевнуть. – Выпьем кофе?
– Если ты устала, то можем остаться здесь, – предложил Кристиан, скинув пальто, а затем поймав меня за запястье, заключил в кокон теплых объятий. – Я соскучился, – прошептал мужчина, отчего рой бабочек поднялся откуда-то со дна, мгновенно расправляя крылья и устремляясь разлететься повсюду. Кристиан оставил легкий поцелуй на моей макушке, как-то по-домашнему мило.
– Нет-нет, я сделаю кофе, оденусь и можем идти, – прошептала я, вопреки своим словам еще сильнее зарываясь носом в его рубашку. Слишком спокойно и хорошо было стоять вот так посреди коридора, в теплых объятиях, в тишине, слушать размеренное биение его сердца, которое даже успокаивало.
– Давай я сделаю кофе, а ты пока переоденешься? Или можем зайти в кофейню за углом, – предложил мужчина, немного отстраняясь.
– Зайдем в кофейню, – прошептала я и, заглянув в его глаза, потянулась за поцелуем. Кристиан слегка склонился вниз, нежно сплетая наши губы, будто мы уже сотню раз вот так целовались посреди гостиной. Теплые ладони скользнули ниже, очертив талию и бедра, слегка сжали, заставляя улыбнуться сквозь поцелуй. Я положила руки на его груди, отстраняясь от него.
– Кристиан, – прошептала я, выворачиваясь из кольца крепких объятий. Мужчина нахально усмехнулся, а я закатила глаза и направилась в спальню. Но так и не дошла до шкафа, развернулась прямо перед зеркальными дверцами и заглянула в гостиную, остановив взгляд на мужчине, ожидающему на диване. Иногда меня удивляла его привычка ходить при полном параде в костюме, а потом вспоминала свой гардероб, где не нашлось бы ни одной вещи «просто выбросить мусор», и это понимание легко появлялось, заставляя только с еще большим наслаждением наблюдать за ним, осознавать, что он сидит в моей гостиной, а еще ночь назад находился в моей кровати, буквально заставляя раз за разом испытывать удовольствие.
Кристиан, словно почувствовав мой взгляд, повернулся, вопросительно изогнув бровь.
– Может быть, кофе и улица немного подождут? – кокетливо спросила я, отчего уголок губ мужчины пополз вверх, рисуя ухмылку.
– Подождут, – его голос стал тихим, забирающимся под кожу острыми иголками, остающимися там на долгое время и тыкающими бабочек, которые и просто так рады летать, сводя с ума.
Я шагнула вперед, Кристиан поднялся с дивана, не отводя взгляда. Еще несколько шагов, и вот я стояла прямо перед ним, запрокинув голову, чтобы видеть эмоции, мелькающие на лице. Усмешка пропала, оставляя лишь серьезность. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, изучая, запоминая каждый отблеск света в глазах, каждую веснушку. И эту идиллию не хотелось разрушать. Казалось, между нами происходило снова что-то едва заметное, но абсолютно точно важное.
Пальцы Кристиана коснулись моей ладони, переплели руки в замок, и это было так естественно, так легко, что на долю секунды дыхание перехватило, словно весь кислород в мире выключили.
Я привстала на носочки, вторая ладонь мужчины скользнула на шею, придерживая. Кристиан наклонился, целуя меня и вместе с этим стирая всю осторожность, изучение и нежность, оставляя лишь неуемное случайное желание.
Кристиан опустился на диван, устроив меня сверху на коленях. Ладони пробежались по бедрам, останавливаясь на ягодицах, поднялись выше, цепляя ткань пижамного топа и медленно задирая вверх, оголяя грудь, а затем и вовсе избавляя от этого предмета одежды.
Все это время он смотрел мне в глаза, ни разу не опустив взгляд ниже, но это было откровеннее, чем если бы Кристиан рассматривал меня под микроскопом. От его пронзительных глаз хотелось сжаться, прикрыться, будто сейчас мужчина смотрел в самую мою душу. И лишь после того, как я уткнулась взглядом в пуговицы на его рубашке, Кристиан позволил себе посмотреть вниз, обводя черты лица, ключицы, словно выжигая карандашный набросок этими действиями, остановился на уровне груди, снова вернулся к лицу, потянулся вперед и, сместив ладони на бедра, поцеловал в доказательство того, что то, что он увидел, ему понравилось.
Грудь терлась о ткань его рубашки, усиливая возбуждение, томившееся, казалось, в каждой клеточке тела. Я поерзала, пытаясь устроиться удобнее, Кристиан легко остановил мои попытки, приподняв, пересадил на диван, стянул домашние штаны, оставляя меня в одном белье, и вернул к себе на колени.
Я принялась расстегивать пуговицы, иногда почти случайно приподнимаясь и опускаясь, вызывая тяжелые вздохи мужчины и полный желания взгляд. Но каждое мое действие не приносило удовольствия, только усиливало возбуждение, из-за которого воздух вокруг накалялся, становился тяжелее, удушливее, заставлял тяжело дышать и туманил голову.
Когда пальцы также медленно добрались до его брюк, Кристиан перехватил мои запястья одной рукой, второй почти в одно движение расстегнул молнию, и только потом вернул мне свободу, позволяя стянуть с него одежду.
Кристиан сдвинул кружево моего белья в сторону, прошелся пальцами сверху-вниз по нежной коже, распаляя, дразня. Бедра качнулись навстречу, жалобный стон едва не сорвался с губ.
Сейчас нас никто не мог услышать или случайно увидеть, но в груди все равно томилось желание взять свое поскорее, насладиться этим временем, его касаниями и поцелуями, сходить с ума от того, как жар растекался по телу, как губы оставляли смазанные влажные поцелуи везде, куда дотягивались. И я сделала это – поскорее взяла свое, приблизила наслаждение, в котором мы утонем вместе.
Ладонь уперлась в плечо мужчины, я привстала и, помогая себе, плавно опустилась вниз, параллельно с этим целуя Кристиана.
Тихий стон вырвался из меня, я откинула голову назад, прикрыла глаза, цепляясь за Кристиана так, будто больше ничего в мире не существовало, будто только мы могли чувствовать, ощущать, наслаждаться.
Хватка на бедрах стала сильнее, помогая приподниматься и опускаться, заставляя еле ощутимую прохладу бегать по телу, разнося удовольствие. Это стоило того, чтобы дразнить, мучительно медленно играть друг с другом, доводя до исступления и желания.
Рваные поцелуи, полугромкие стоны, наслаждение, накрывающее с головой, нежные укусы, от которых оставались отметины, как печати принадлежности друг другу – это сводило с ума, роняло с высоты, ударяя о землю, но раз за разом возвращало ясный ум.
***
Я забралась с ногами на диван, устроив голову на животе Кристиана. Его пальцы ласково перебирали волосы и, кажется, больше мы никуда не спешили, никуда не собирались. Усталость, словно теплый плед, укрыла плечи, пригвоздив к месту и не дав сил, чтобы подняться.
Холодок пробегал по обнаженной коже, вызывая мурашки, но все та же усталость не отпускала даже в душ. Хотелось прикрыть глаза, провалиться в сон, и чтобы завтра был не понедельник, в котором мы снова не будем друг друга знать, а еще один день, когда можно быть собой.
Я повернулась, заставляя Кристиана убрать ладонь от моих волос, мужчина глянул вниз, неожиданно мягко улыбнулся.
– Останешься у меня? – почти шепотом спросила я.
– Конечно, – не задумываясь, ответил он, продолжив перебирать пряди рыжих кудрей. Я легла обратно, оставляя нам еще немного времени без пряток и страха, что все закончится.
