Кэтрин Болфинч
Проигранное желание
Глава 10
– Я знаю один фокус с мороженым, правда, сейчас для него слишком холодно, – произнесла она, нагло усмехнувшись. Ее точно послали небеса, чтобы меня за что-то наказать, потому что в этот момент, под ее испытывающим взглядом, я был готов замерзнуть.
Девушка подошла ближе, сокращая расстояние между нами. До меня донесся сладкий аромат ванили дурманящий голову.
Изабелла стояла всего в нескольких сантиметрах от меня, так, что ее дыхание касалось шеи. Ее пухлые губы слегка приоткрылись, когда наши взгляды встретились. И сейчас я жалел о том, что не перешел черту там, около машины, когда снег заметал все вокруг, кружа крупными снежинками. Почти как в сказке. В треклятой рождественской мелодраме.
Мы не в мелодраме. Но в этот момент границу все равно хотелось стереть. Как и ее наглую, дразнящую усмешку.
Я, не найдя в себе сил держаться, подался вперед, накрывая ее губы своими.
Глаза резко открылись, устремляясь в потолок. Я перевернулся на бок, пытаясь понять действительно ли мне только что приснился почти эротический сон со студенткой. Пусть и с очень симпатичной студенткой. Все мои принципы стремительно летели вниз с очень большой и высокой горы, грозившись разбиться о камни внизу.
За окном все еще темнело затянутое молочными облаками небо, позволяя воображению дорисовывать продолжение сна без угрызений совести. Все, что происходило в ночи, в ней и оставалось. Даже если часы показывали шесть утра. Темнота только усугубляла положение, но при этом не заставляла чувствовать себя извращенцем.
Телефон прожужжал где-то на соседней подушке, я неохотно покинул мир фантазий, протянув руку к смартфону. Экран показался слишком ярким, заставляя недовольно прищуриться, а затем и вовсе скривиться. Сообщение от Милли Монро. В воскресенье в шесть утра. С вполне понятным содержанием, приглашающим на ужин, который обычно превращался в завтрак.
Либо эта женщина хотела окончательно испортить мне настроение, либо вселенная, в которую я не особо верил, прямо указывала направление.
На какую-то долю секунды я даже думал ответить согласием на ее предложение. А потом все еще работающая фантазия начала живо подкидывать недалекое будущее, где для меня это будет сексом на один раз, а для Милли новым началом, как было уже сотни раз.
Я заблокировал телефон, оставляя сообщение без ответа. Нет уж, эта история давно ушла в прошлое, эта дверь давно закрылась на множество замков, вскрывать которые мне совсем не хотелось. Лучшим решением в этом дне казалось следование традициям, то есть спортзал и куча работ на проверке, вопреки желанию остаться в кровати до обеда.
***
Накануне этого дня я не ставила будильник. Впервые за долгое время в воскресенье у меня не осталось в списке никаких дел. Старый профессор со своим архивом мог подождать, Лиза собиралась на очередное свидание с «парнем мечты», а Кассандра готовилась к зачету.
Так что я выспалась. Почти. Если бы не мысли, крутящиеся половину ночи около встречи в магазине и около машины одним снежным вечером.
Это злило. Неужели моя жизнь настолько скучная, что раз за разом фокус внимания смещался с действительно важных тем на непонятные чувства и эмоции, возникшие непонятно когда, заставляя искать ответ на вечный вопрос «почему»?
Это выматывало. Просто до невозможности, потому что я донимала саму себя вопросами и рассуждениями. А ведь он мне даже не нравился. Да, он был хорош собой, я уже давно это признала, но больше ничего.
Я поднялась с кровати, решив, что уборка в квартире поможет расставить все мысли по местам, а беговая дорожка и пара гантелей в спортзале завершат это дело.
И ни разу за все время, что я протирала пыль, раскладывала вещи по полкам, загружала стиральную машинку, я, действительно, не думала о том, о чем не должна. Сначала вслушивалась в слова песен, изредка подпевая, размышляла о Лиз и ее загадочном парне. Я очень надеялась, что это правда не ее бывший придурок, а новый, адекватный молодой человек, который будет любить ее так, как она этого заслуживала. Затем в мыслях всплыла младшая сестра, так усердно выбирающая будущую специальность. Радовало, что она начала об этом задумываться. Еще больше радовали ее огромные, горящие от радости глаза, когда она выдавала очередную безумную идею, а затем по сто раз передумывала.
Ближе к обеду я управилась со всеми домашними делами, собрала сумку со сменной одеждой и вышла из квартиры. Спортзал в нашем жилом комплексе предназначался только для жителей нескольких домов, стоящих на территории ЖК, поэтому в воскресенье обычно пустовал – люди предпочитали отдыхать в этот день, а не нагружать себя еще больше.
На улице снова медленно падал снег, делая сугробы еще выше, так, что ноги утопали почти по щиколотку. Но вопреки всему, зима – мое любимое время года. Было во всем белом что-то завораживающее и волшебное, поэтому все несколько минут, а точнее, ровно две – столько длилась песня, играющая в наушниках, дороги до спортзала, я наслаждалась покалыванием холода на щеках и носу, и морозным воздухом.
Впервые выходной выдался настолько спокойным, что сейчас казался верхом блаженства. Хоть и начался с непонятных мыслей, но пустой двор, тишина, медленные снежинки усиливали ощущение счастья в груди. И даже становилось интересно, почему я все-таки так расстраивалась.
В спортзале администратора, как и всегда по воскресеньям, не было на месте, зато несколько посетителей разбрелись по разным тренажерам. Взгляд незаинтересованно скользнул по фигурам, замечая женщину в розовом костюме и двух молодых людей. В одном из них мгновенно узнался Ротчестер.
Честно, это почти не удивило. Только снова заставило сердце запнуться, а жар, разлившийся по телу от контраста температур, усилиться почти в два раза, окрашивая щеки в привычный красный. Ну почему этот человек вызывал во мне такую смесь эмоций? Нельзя одновременно испытывать и ненависть, и возбуждение, и противных бабочек, и смущение, и раскованность. Тем более с ним. На Ротчестере стоял огромный красный крест, который моими душевными рецепторами почему-то воспринимался, как клад, а не красный флаг.
Я поправила волосы, прошмыгнула в раздевалку, оставшись незамеченной. А уже через несколько минут стояла на беговой дорожке. Это прочищало мысли, давало какое-то время на подумать, перебирать в голове что-то важное, касающееся тебя самого, а затем смывать это все под гнетом усталости, оставляя чистый лист.
И даже изредка останавливающийся взгляд голубых глаз на мне, не сбивал с толку ни когда я перестала бежать, пытаясь отдышаться, ни когда отошла в другой конец зала. И даже не в момент, когда во время перерыва между упражнениями позади меня возникла чья-то фигура, заставившая вздрогнуть от неожиданности.
Я мгновенно обернулась, замечая позади себя молодого человека, которого уже видела, когда пришла. Он немного смущенно улыбнулся, поправив светлые волосы.
– Вы что-то хотели? – начала диалог я, наблюдая за тем, как секунды отдыха стремительно таяли, а я не любила находиться здесь дольше часа.
– Познакомиться, – от былого смущения не осталось и следа, зеленые глаза остановились на мне, разглядывая уставшее лицо. Наверное, я сейчас выглядела не лучшим образом. И почему никто до сих пор не сказал о том, что знакомиться во время тренировок самый ужасный способ из всех существующих?
– Неожиданно, – выдохнула я, пытаясь не искать взглядом Кристиана, на которого мне должно быть плевать. Один недопоцелуй и пара намеков не давали ему никакого права останавливать мои мысли. И новые знакомства.
– Почему? – удивился парень. – Вы очень симпатичная, проводите утро воскресенья на тренировке, это, пожалуй, восхищает, – знал бы ты, чем я занималась вчера, так бы не говорил. Я улыбнулась в ответ, уже собираясь представиться.
– Она не знакомится, – я вздрогнула, когда рядом возник Кристиан, сведя брови к переносице и едва касаясь пальцами моей талии, заставляя смущение перемешиваться со злостью, разноситься маленькими импульсами по телу. Вот ведь гад!
– О, – озадаченно выдал парень, отведя взгляд в сторону. – Извините, не мешаю, – он мгновенно испарился, оставляя Ротчестера и меня в полном одиночестве и тишине. И это становилось опасным, потому что так не делается!
– Что это было? – развернувшись к мужчине, спросила я, пытаясь усмирить трясущиеся от злости руки. Так и хотелось стереть эту наглую усмешку с его лица. Нам ведь не пятнадцать лет, чтобы так поступать.
– Разве он тебе не мешал? – пожал плечами мужчина. Лучше бы он молчал.
– Тебе какое дело до того, кто мне мешает, а кто нет? – прошипела я, благодаря вселенную за то, что в воскресенье зал пустовал. Кристиан подался вперед, сокращая расстояние между нами. Я даже не успела отпрянуть.
– Он ведь просто хотел затащить тебя в постель, – зло прошептал мужчина, вглядываясь в мои глаза. Я пару раз моргнула, пытаясь понять, реально ли это или какой-то глупый сон решил догнать меня настолько поздно. Но нет, Ротчестер был вполне реален, как и его слова, заставляющие задохнуться от возмущения. Я сложила руки на груди, вздернула подбородок, отвечая на его взгляд.
– Так, может, я сама этого хотела!
– Тогда просто попроси, а не вешайся на первого встречного!
– Еще бы секс я не просила! – фыркнула я, тут же захлопнув рот. Ничего умнее не придумала, да, Изи? А как же напомнить ему о существовании Монро? – У тебя есть девушка!
– То есть насчет остального возражений нет? – хмыкнул он, злость мгновенно стерлась с его лица, уступая место раздражающей меня усмешке.
– Еще как есть! – выпалила я, а затем все произошло как-то слишком быстро. Кристиан подался вперед, обхватив мою талию, нетерпеливо накрыл мои губы своими, стирая и возмущение, и злость, вместо них поднимая бурю других эмоций и ощущений, отключая логику и убирая все противоречия и сомнения.
Это было настолько неожиданно, что я просто обмякла в его руках, позволяя себя целовать так бесстыдно и беззастенчиво прямо посреди спортзала, на виду у всех. И это лучше, чем то, что проигрывалось в моих мыслях после момента возле машины. Намного лучше.
И я до ужаса не хотела отвечать, просто до невозможности и здравого смысла, кричащего о причинах, по которым это все неправильно. Но в какой-то момент мне показалось, что если сейчас я этого не сделаю, то никогда больше такой возможности не будет, поэтому потянулась вперед, раскрыв губы и позволив себе утонуть в этом безумии, которое только подстегивало возбуждение, а его уже и невозможно сдерживать. И если бы его губы не накрывали мои, то по пространству вокруг уже расплылся бы нетерпеливый стон.
Самая настоящая игра с огнем, в который я подливала бензин, а он подносил канистры. Этого никогда не должно было произойти, но оно происходило, распаляя желание шагнуть еще дальше за грань, стереть запреты окончательно, позволив чувствам зайти дальше. Но этого не будет, только горьким уколом останется где-то между ребер. Я отстранилась раньше, чем окончательно приняла ситуацию.
Звонкая пощечина разрезала тишину там, где еще совсем недавно мог прокатиться стон. Осознание того, что я только сделала, отрезвило. Единственным напоминанием поцелуя осталось тяжелое дыхание, вздымающаяся грудь и чувство глубокой, пожирающей неловкости, граничащей с желанием, чтобы он продолжил меня целовать. Но я прикрыла веки, пару раз глубоко втянула воздух в легкие. А когда снова открыла глаза, несмотря на обрушивающиеся внутри меня ураганы, подняла серьезный взгляд на мужчину.
– Этого больше не повторится, мистер Ротчестер, извините, – проговорила я и ушла, оставляя его в одиночестве, молясь, чтобы он не пошел следом.
И он не пошел. Наверное, точно так же, как и я понимая всю серьезность и недопустимость произошедшего. Правда, это понимание не уменьшало желания разрыдаться. Не из-за чего-то конкретного. Просто эмоциональное напряжение достигло такого уровня, что стало невыносимо держать все в себе. Более того, я даже ни с кем не могла этим поделиться. От этого чувство одиночества больно кололо, напоминая прошлое, словно и не было всех тех лет, стирающих, оставляющих все далеко за счастливым настоящим.
Я опустилась на лавочку в раздевалке, пытаясь успокоиться. Точнее, убедить себя в том, что это все глупо. Настолько глупо, что оставляло решимость никогда больше этого не повторять и держаться от него так далеко, как только смогу.
***
Изабелла быстрым шагом удалялась, а я чувствовал себя полным идиотом. Даже больше сказать, самым настоящим придурком, у которого в голове творилось непонятно что. Эмоции поддавались контролю с такой же сложностью, как в подростковый период.
И почему я до сих пор не пошел за ней? Это ведь мне нужно извиняться. Это я перешел черту, даже несмотря на то, что она ответила, я не должен был этого делать. А она ответила?! Так, об этом точно нельзя думать, иначе за этим разом последует следующий, а за ним еще один.
Я шумно выдохнул, поправляя волосы и пытаясь выселить из головы образы. Это ни к чему хорошему не приведет.
Но, боже, ее полыхающие злостью глаза, когда тот парень отошел, а потом картинки из сна и желание прикоснуться – все это смешалось в один большой комок эмоций. Но, конечно, не отменяло факта, что я кретин.
Интересно, как быстро об этом все узнают?
Хотя, я уверен, она не станет об этом говорить. Почему-то Изабелла Ротчестер не казалась болтающей. Тем более о таком. Ее вполне могли отчислить.
Поздравляю, Кристиан, ты испортил жизнь не только себе.
Мне точно нужно охладиться.
Спешно переодевшись, я вышел на мороз, втягивая холодный воздух сквозь сжатые зубы. Это помогло вернуть мысли в нужное русло, в котором я – преподаватель, она – студентка, я – взрослый мужчина, она – молодая девушка. Влечение понятно и объяснимо. Ничего страшного не произошло. Нужно с ней все обсудить. Не в стиле «мы больше не будем», а досконально и с пояснениями. Преподаватель я или кто?
Поправив сумку на плече, я двинулся в сторону небольшой кофейни в соседнем доме. Стало даже жалко, что курение давно брошено. Сейчас бы это вполне помогло сконцентрироваться. Но вместо сигареты придется обойтись кофе и зарыться в кипу бумаг на проверку.
Глава 11
Ночь. Бессонная и ужасная, проведенная целиком и полностью в мыслях, переживаниях, догадках и ругани на самого себя. Какого черта ни кофе, ни черкание ручкой по бумаге, ни кое-что покрепче кофе не помогли?
В какой-то момент стало так невыносимо, что желание закурить стало невыносимым, почти жизненно необходимым. Потом мне все-таки удалось уснуть и, проспав часов пять, будильник поднял меня по привычному времени. И вот я уже стоял около доски с расписанием, ругаясь про себя на весь мир, потому что лекция у группы Ротчестер стояла первой. И я очень надеялся на то, что она проспит или просто не захочет приходить. Но жизнь уже давно перестала слышать мои просьбы и желания, потому что первым, что я увидел, зайдя в аудиторию, оказались рыжие, словно огонь, на котором меня и сожгут, волосы.
Изабелла даже не повернулась на внезапно замолчавших одногруппников, старательно игнорируя мое появление.
Что ж, так даже проще.
– Знаю-знаю, вам все еще кажется для чего же вам нужна литература на третьем курсе архитектурного факультета, – начал я, думая о том, что Ротчестер нужно будет задержать после лекции на небольшой разговор. – Но если мы обратимся ко многим текстам, что мы увидим?
– Что-нибудь любовное? – невинно хлопнув ресницами, спросила одна из студенток с первого ряда. В ответ кто-то громко фыркнул, на звук почти мгновенно повернулись все. Ответившая девушка сразу покраснела, опустив глаза в пол.
– Это у кого что болит, – усмехнулся я, по аудитории пронеслись смешки. Взгляд сам по себе скользнул по студентам, останавливаясь на несдержанной особе. – Вам есть что сказать, мисс Ротчестер?
– Да, – твердо произнесла девушка, выпрямившись и смотря прямо на меня. – Как я считаю, литература и архитектура создают мир, просто разными способами, – она произносила слово за словом, а я окунался в тот вечер, когда решил ее подвезти. Изабелла произносила те же слова, что говорила мне, отвечая на вопрос о выборе специальности. И в этот момент было понятно, почему ее выбор пал на эту специальность: она жила, создавая мир на холстах и бумаге, скорее всего, много лет подряд. – Естественно, что эти два направления тесно переплетены. Более того, я думаю, что литература позволяет глубже погрузиться и в историю искусств, – закончила она, взмахом ладони поправила упавшие на лицо волосы и ни разу не отвела взгляд, будто боялась потерять концентрацию.
– Признайтесь честно, вы залезли в план моей лекции? – поддразнил я, эмоции на лице девушки стали мягче, стирая серьезность, выдавая легкую улыбку. И никакой неловкости. Почти.
– Если вы скажете мне, где они, то в следующий раз я обязательно так и сделаю.
– Тогда вы оставите меня без работы, Изабелла, – девушка в ответ пожала плечами, а затем, словно что-то вспомнив, закусила губу и отвела взгляд. Надеюсь, это не то, о чем подумал я, потому что мгновенно стало слишком жарко, а память как-то резко отбросила весь текст лекции.
Я прокашлялся, возвращая на место серьезность и профессионализм, которые сейчас стояли под большим вопросом. Но, к счастью, я еще не растерял весь здравый смысл, поэтому продолжил лекцию. Изабелла уткнулась в блокнот, так и не подняв глаз до самого конца.
Студенты стали спешно собираться, я вернулся за стол, делая заметки. Ротчестер, будто специально, собиралась так медленно, что казалось, меня поставили в бесконечную очередь, которая все никак не могла закончиться. С каких пор терпение стало моей слабой стороной?
Наверное, с тех самых, когда целовать студенток стало нормой.
Но ведь не стало.
– Мисс Ротчестер, задержитесь, пожалуйста, – проговорил я, задумавшись и чуть не упустив ее появление. – Девушки, вы можете подождать в коридоре, – Изабелла кивнула подругам.
– Что-то не так? – безэмоционально спросила она, опустив аккуратную сумку на край стола. Вообще-то да, все не так. С момента, как она появилась перед окнами спортзала с дурацким бургером. Я прищурился, рассматривая безучастный, почти скучающий вид Изабеллы, будто ничего и не было, а я тот самый старый профессор, отправивший ее на отработку. Что, если в ее глазах я именно так и выглядел?
– Хотел сказать, что ваше рвение к учебе похвально, – она вопросительно выгнула бровь, – и что я могу отменить вашу отработку.
– Спасибо, я привыкла отвечать за свои поступки, – отозвалась Изабелла. – Если у вас все, то я пойду, – в ответ я лишь кивнул, наблюдая за тем, как она, развернувшись, плавной походкой двинулась в сторону двери. Но почти у выхода девушка повернулась, на губах нарисовалась усмешка.
– Не переживай, от меня никто ничего не узнает, – я ухмыльнулся в ответ, одобрительно кивнув. Что за сочетание – ум и красота? И почему-то в этот момент меня окутало стойкое ощущение того, что куча проблем вскоре накроет в точности, как лавина.
***
Я на секунду прикрыла глаза, надеясь, что по мне не будет заметно то, как этот разговор на меня подействовал. Поверить не могу, что этот гад вздумал меня подкупить! Да еще и таким способом! Через отработку. Если нужно будет, то я буду копаться в этом архиве хоть до самого диплома, но не попрошу смягчения наказания. Я, по его мнению, какая-то ленивая и тупая девушка, которая к тому же болтает направо и налево о том, за что ее могут исключить? Кто из нас после этого еще глупый?!
Я, стуча каблуками, подошла к девочкам, устало опустившись на лавочку между ними. Лиза и Кэсс заинтересованно повернулись ко мне, почти одновременно сложив руки на груди.
– Что от тебя хотел горячий препод? – несдержанно поинтересовалась Лиза. Я поморщилась от нового прозвища Кристиана. Хотя и «горячий», и «препод» – абсолютная правда. Кому, как не мне об этом знать?
– Очередной занудный придурок, – фыркнула я, пытаясь изобразить недовольство. Конечно, врать им мне совсем не нравилось. Но еще больше не нравилась идея об отчислении из-за одного случайного поцелуя. Ладно, из-за одного эмоционального, внезапного и почти киношного поцелуя, который, может быть, я бы даже повторила. Только не с ним.
– Да? – удивилась Лиза. – Мне так не показалось, он вполне поддержал твой сарказм? Флирт? Злость? А что это было?
– Только не говори, что ты пыталась с ним флиртовать, – взмолилась Кэсс.
– Вы сошли с ума, девочки. Ожидание отдыха и отсутствие нормальных отношений вскружили вам головы.
– В этом все равно нет смысла, – проговорила Лиза, понизив громкость голоса до такой степени, что ее почти не было слышно. – Я слышала, что он давно встречается с мисс Монро, – она деловито кивнула, рассматривая маникюр, будто сплетни слетали с ее языка также легко, как «доброе утро».
– С чего ты взяла?
– Об этом говорят все, – пожала плечами девушка. – А еще я видела их вместе, – почему-то от упоминания Монро стало тошно, а поцелуй уже и не казался таким возбуждающим и красивым. Скорее, неправильным, пошлым и противным. Причем последнее я скорее испытывала к самой себе.
Я глянула на часы, пытаясь хоть как-то увести мысли в сторону. Это уже произошло, если я начну думать, перебирать варианты возможного развития событий и в придачу винить себя, то ни к чему хорошему это не приведет. На ненависти к себе нельзя построить ничего крепче соломенного домика, а я на своих чувствах собиралась возводить замок, поэтому для ненависти в моей жизни не находилось места.
– Если вы не хотите опоздать, то нам пора, – проговорила я, снова уводя разговор с опасной для меня темы. Я не хотела думать ни о Ротчестере, ни о Монро, ни о своих моральных качествах. Это его совести нужно справляться с тем, чтобы как-то жить дальше и смотреть в глаза своей девушке. Я не при чем.
– И почему он тебе так не нравится, Изи? – спросила Лиза, поднимаясь на ноги. И почему-то именно в этот момент Ротчестер нвышел из аудитории, скользнув по нам взглядом и приподняв уголок губ.
– О, у меня просто куча причин для этого, – мрачно ответила я. И почему-то уверенная в том, что если бы он мог ответить, то его ответ звучал бы точно также.
***
Я снова торчала в пыльном архиве в полном одиночестве. В этот раз даже без музыки, потому что мистер без юмора, то есть старый профессор, до позднего вечера находился на кафедре. А рисковать, нарываясь на еще одну такую отработку, мне не совсем хотелось. Все-таки близились предпраздничные дни. Закупка подарков, бесконечные встречи с родственниками и все такое. Еще одно наказание сюда не вписывалось.
От бесконечных бумаг уже рябило в глаза, а тусклая желтая лампочка, скорее всего висевшая здесь с сотворения мира, только усугубляла положение, накрывая усталостью. Если бы я могла, то уснула бы прямо здесь, в уголочке, и больше ничего для счастья не требовала. И я была в шаге от того, чтобы именно так и поступить, но тут в коридоре раздались громкие голоса, звучавшие приглушенно из-за прикрытой двери.
Повышенные тона, явное раздражение и нежелание разговаривать. Вряд ли этот инцидент предназначался для моих ушей и глаз, но я все же осторожно приоткрыла дверь, выглядывая наружу, едва не задохнувшись от контраста затхлого воздуха и полной свободы.
– Это вообще не твое дело! – громко проговорил знакомый голос. Я повернулась на звук, замечая Кристиана и его отца в другом конце коридора. – Откуда взялись эти слухи?
– Не знаю, но об этом судачат в коридорах, не стесняясь и не скрываясь. Что это может говорить о моей репутации? – строгий голос ректора походил на гром и молнию среди безоблачного дня. Даже меня пробирал необъяснимый страх, когда этот мужчина начинал разговаривать. Удивительно, что Кристиан вырос таким… другим. К нему легко тянулись люди. Особенно студентки.
– Между нами ничего нет, – более спокойно отозвался Ротчестер-младший, прикрыв глаза. А затем, словно почувствовав мой взгляд, глянул за спину отца, тут же упираясь в любопытную физиономию. Я дернулась назад, но, скорее всего, никакой роли это не сыграло. Ну все. Это точно конец. Я только что стала свидетелем семейной ссоры ректора и одного из преподавателей. Хотя причем здесь я? Не я ведь решала интимные вопросы посреди коридора в будний день? Правда, кого это волновало, но все же.
Кристиан ничего не сказал, переведя взгляд обратно на отца.
– Но если бы и было, то это не твое дело. Мы взрослые люди, и вполне можем решать, где, как и с кем встречаться. Люди всегда будут говорить, но мои отношения не скажутся на твоей репутации никоим образом, – он горько усмехнулся. – Кажется, она волнует только тебя одного, – проговорил Кристиан, а затем, не дождавшись ответа ректора, двинулся в сторону выхода. То есть в ту, где пряталась я.
Я за долю секунды скрылась за дверью. Почти попалась. Сердце от ужаса стучало в ушах, а воображение рисовало уже отнюдь не приятные картинки. Я вполне представляла, во что могло вылезти мое любопытство. Особенно в деле, в котором замешан декан, который до безумия заботился о репутации данного заведения.
Пора заканчивать на сегодня. Этот день уже просто превзошел все возможные нормы и не нормы по испытанным эмоциям. Мне уже было этого достаточно. Хватило бы с запасом на несколько недель вперед. В последнее время учеба стала даваться моей нервной системе слишком сложно. А ведь стоило Стенелли всего лишь сломать ногу, а Ротчестеру второму появиться в поле моей жизни!
Я спешно собрала остатки бумаг, сгрузила их в одну кучу на полку, спешно надела пальто и осторожно выглянула в коридор, осматривая пространство. К счастью, там никого не оказалось, поэтому я, стараясь не издавать лишнего шума, покинула здание.
Да, на сегодня новостей и обсуждений явно хватит.
На улице холодный ветер разгонял тучи и легкий слой снега, еще не успевший усесться на поверхности старых сугробов. Я поежилась, поплотнее закутываясь в шарф. Впервые за долгое время дорога домой казалась какой-то нежеланной, долгой и просто утомительной.
Я ступила на очищенную от снега дорожку, ведущую от главного входа к кованым воротам.
– И как, понравилось шоу? – уставший голос ударил в спину, заставив сначала замереть от неожиданности, а затем развернуться. Кристиан лениво облокачивался на стену здания университета, взгляд не выражал ничего, а в пальцах тлела сигарета, вызывая еще большее удивление и шок.
Этот день не мог стать еще хуже, но почему-то все-таки стал.
