Кэтрин Болфинч
Проигранное желание
Глава 14
Архив уже до жути начал раздражать. Я почти поклялась самой себе никогда больше не шутить, не исполнять тупых желаний и не делать того, что могло обернуться чем-нибудь малоприятным. Потом я эту идею отвергла, потому что тогда моя жизнь стала бы не совсем моей, а это тоже так себе. Своеобразный выбор без выбора, поэтому я молча перекладывала коробки туда-сюда, протирала пыль и параллельно с этим пересматривала старые работы в поиске нужных.
Ничего более нудного никогда в жизни не делала. Он явно решил подвергнуть меня пыткам, потому что по-другому я никак не могла это назвать.
Музыка уже не особо спасала, поэтому моим другом на долгие часы становилась тишина. Удивительно, но совсем не давящая. Я думала о младшей сестре, о Кристиане, девочках, с которыми уже так давно не виделась в неформальной обстановке. Обычно после лекций мы часто вместе обедали, а теперь я проводила в этом затхлом, тесном, плохо освещенном месте почти все свободное время. И хотя бы надеялась закончить к пятнице, чтобы отлично провести выходные, а с понедельника вернуться к привычной жизни. Так что на исполнение моего плана осталось всего два дня.
Я взяла чью-то старую работу, уже даже немного пожелтевшую от времени, но красивые линии странно изогнутого здания все еще четко виднелись на бумаге, рисуя что-то похожее на инопланетный корабль с элементами древнегреческого стиля и модерна. Сначала я даже опешила, пытаясь понять, как можно было объединить это так, чтобы смотрелось органично, красиво и при этом необычно. У этого студента явно огромный талант и фантазия.
Выпускная работа состояла из целого проекта современного города, я пролистала ее от и до, даже забыв о том, что хотела закончить сегодня побыстрее. Но меня так захватили описания и чертежи, что я не могла взять и оторваться, а когда закрыла последнюю страницу, внутри разлилось какое-то сожаление. Хотелось посмотреть что-то еще из работ этого студента.
Я глянула на титульную страницу, чтобы запомнить имя, вдруг где-то еще есть его чертежи. А потом медленно опустилась на стул, бережно опустив работу на колени.
Там, в самом нижнем углу, печатными буквами было выведено «Кристиан Ротчестер». И вряд ли здесь мог быть четвертый Ротчестер.
Дверь с тихим скрипом открылась, заставляя подскочить на стуле от неожиданности. Сердце резко ударилось о грудную клетку, забилось где-то в ушах, почти заглушая все остальные звуки. Взгляд забегал по помещению, останавливаясь около входа.
– Не знал, что тебя так легко напугать, – усмехнулся мужчина, скрестив руки на груди. Я одним движением захлопнула его работу, сунула в коробку. Кристиан нахмурился. – Все в порядке?
– Да, – тихо выдала я, поправляя волосы и пытаясь делать вид, что его появление меня ни капли не смутило. Я понимала, что такие вещи могут быть не совсем приятны, чужой взгляд на своих работах, особенно тех, что сделаны от души, может смущать. Никогда не любила, когда кто-то смотрел мой скетчбук с эскизами.
– Изабелла, – устало проговорил он, останавливаясь в непозволительной близости от меня. Так, что пряжка его ремня оказалась прямо перед глазами. Я запрокинула голову, чтобы смотреть в лицо, а не туда, куда не следовало смотреть. В этом здании уж точно.
– Не знала, что ты здесь.
– Проверял эссе первокурсников, – пожал плечами мужчина. – Еще не закончила? – я в ответ отрицательно мотнула головой, тяжело выдохнула. Кристиан, хмуря брови, смотрел в сторону, словно очень сильная усталость резко навалилась на него, и желания шутить, ерничать, просто не осталось. И я вполне понимала его состояние: несколько курсов на замену Стенелли, кафедра литературы на другом конце города, Монро, непонятный роман со студенткой, надзор отца и еще куча всего, что, наверняка, очень сильно давило. И все же был один вопрос, на который я уже нашла ответ ответ, но при этом его оказалось мало. Я осторожно взглянула на мужчину, затем нерешительно потянулась к коробке, в которой спрятала его чертежи.
– Я тут нашла кое-что, – тихо начала я, аккуратно складывая листы на коленях. Кристиан перевел взгляд на меня, не сразу понимая, о чем я говорила. – Это твоя старая работа, – он никак не отреагировал, просто продолжил глазеть то на рисунки, то на меня. – Кристиан, это ведь просто удивительно! – не сдержавшись, воскликнула я, затем замолчала, подумав, что это могло прозвучать слишком громко. – Почему, почему ты бросил архитектуру? Это ведь… очень талантливо, – было страшно. Я боялась его реакции, даже начала ругать себя за то, что решила задать этот вопрос, зная о его сложных отношениях с отцом и этой профессией.
И мужчина, словно вторя моим опасениям, молчал. Затем осторожно взял кипу чертежей, начав бережно перелистывать их, легкая усмешка становилась все шире и шире, но вместо доброй ностальгии, там застыла горечь, злость.
Я нервно прикусила губу, желая исчезнуть из этого помещения и ожидая, что он просто уйдет, так ничего и не сказав. Кристиан тяжело вздохнул, бросил работу в коробку и упер в меня какой-то непонятный взгляд.
– После этой работы я решил перевестись на другую специальность, – тихо проговорил мужчина.
– Извини, я не должна, – прошептала я, заламывая пальцы рук. Ужас, это было так неловко, так не вовремя и так тупо, что на мгновение хотелось спросить, где вообще мой мозг и есть ли его зачатки в моей черепной коробке.
Кристиан опустился на корточки, так, чтобы наши лица оказались на почти одном уровне. Заправил прядь волос за ухо, осторожно обхватил мои ладони, оставив на них нежный поцелуй.
– Ты тут совсем не причем, Изи. Иногда так бывает, что история просто не твоя, – проговорил мужчина, позволяя легкой улыбке скользнуть на губы. – И она настолько старая, что уже не имеет значения. Я доволен тем, как моя жизнь сложилась и как складывается.
– Да уж, я вижу, что старая, кто ж такую обводку делает? – усмехнулась я, Кристиан рассмеялся и подался вперед, целуя меня, в подтверждение своих же слов. И я ответила, зарываясь пальцами в темные волосы на затылке. По телу разлилось расслабление и спокойствие, будто с меня за несколько секунд сняли все страхи и сомнения, как ластик стирал карандаш на бумаге.
В какой-то момент мы поднялись, даже не разрывая поцелуя, Кристиан потянул меня вверх, а затем я оказалась прижата спиной к стене, в капкане его рук, гуляющих уже по всему телу. Страх от того, что кто-то может зайти, горячие поцелуи, спускающиеся с губ на шею, пробегающие по ключицам и спускающиеся в небольшой вырез короткого черного платья, только усиливали намерение поскорее взять свое, заставляя сплетать губы с еще большим рвением, желанием блуждать руками по телу, дразняще задевая пуговицы рубашки и пряжку ремня.
Поцелуй перестал быть невинным и нежным, превращаясь в огромный ком снега, летящий с горы, когда его ладонь очертила грудь, на мгновение сжав, спустилась на талию, скользнула еще ниже, останавливаясь на бедре. Соски затвердели, виднеясь сквозь ткань платья – опаздывая утром, про белье я просто забыла, а сейчас его отсутствие выдавало все мои желания.
Кристиан, заметив это, коротко усмехнулся, заглянув мне в глаза.
– И это мои мысли безвозвратно испорчены, мисс Ротчестер? – прошептал он и,обхватив мои запястья, поднял их, прижав к стене над головой. Я шумно выдохнула, прикусив губу, чтобы не застонать, когда он слегка прикусил торчащий сосок.
– Кристиан, – тихо позвала я, пытаясь совладать со здравым смыслом, а низ живота тянуло так, что, казалось, что если его рука сейчас не окажется под платьем, то я просто не смогу нормально соображать.
Я вытянула запястье из его хватки, опустила ладонь на подкачанную грудь, скрытую под тканью белой рубашки, провела вниз, останавливаясь на весьма красноречивой выпуклости.
– Если ты сейчас не выполнишь свою угрозу по освобождению меня из одежды, я сойду с ума, – проговорила я, замечая блеснувший в его глазах хищный огонь, от которого по телу поползли мурашки и еще большее желание, чтобы он исполнил мою просьбу.
– Прямо здесь? – я не ответила, только двинула бедрами, подначивая его. Кристиан шумно выдохнул. – Знай, что еще ни для кого я не шел на такие жертвы, и не жертвовал ни своим, ни чьим-либо еще, будущим, – заметил мужчина, а потом резко развернул меня, почти вжав грудью в стеллаж. Я ухватилась за верхние полки, сохраняя равновесие.
– Будущее изменчиво.
– Удивлен, что ты все же попросила. И удивлен, что именно здесь, – прошептал Кристиан, осторожно перемещая копну кудрявых волос на бок, открывая шею и тут же проходясь по коже языком, вызывая тонну мурашек. Ноги подкосились, разливая по телу расслабление вперемешку с возбуждением, и если бы руки Кристиана не держали меня, я бы расплылась лужицей на полу.
Ловкие пальцы задрали ткань платья, легко спустив колготки вниз. Ладонь огладила бедро, запуская волну разных ощущений.
– Уже не болит? – хрипло поинтересовался Кристиан, поглаживая едва заметный синяк на мраморной коже. В голосе слышалась явная издевка. Я дернулась, пытаясь освободиться из его объятий, но мужчина только тихо рассмеялся, оставив еще один поцелуй на шее. Затем легко подцепил кружево белья, потянув вниз, оставляя трусики где-то на уровне коленей. Пальцы коснулись нежной кожи, слишком медленно выводя круги, заставляя выгибаться, прося о большем, но он почему-то не торопился, будто нам принадлежало все время мира, а не несколько минут в затхлом архиве университета, куда мог зайти любой желающий.
Я запрокинула голову, опустив ее на плечо Кристиана. Полустон сорвался с губ, громкий, страстный, откровенный. Такой, какие обычно не сдерживают. Такой, на который по утрам жалуются соседи. Грубая ладонь тут же зажала рот ладонью, несильный укус прилетел на шею, чуть оттянув кожу, по укушенному месту прошелся язык, за ним опустился нежный поцелуй.
– Ты же не хочешь, чтобы нас услышали, да? – горячий шепот коснулся все еще влажной кожи, заставляя сходить с ума от того, что сейчас ни я, ни он не в полной власти друг друга. Сейчас у нас не было возможности не скрывать себя настоящих, отдаваться полностью, без страха, что кто-то зайдет, без страха перед будущим. У нас был только этот момент, и я подмахивала бедрами навстречу его быстрым и аккуратным касаниям, подставляла шею под поцелуи и пыталась не стонать от удовольствия, накатывающего волнами, и от сожаления, что не могла почувствовать его всего. Хотелось большего. Намного большего, чем есть сейчас. И в плане касаний, и в плане избавления от одежды.
– Я отпущу тебя, если обещаешь не стонать, – тихо проговорил мужчина, в ответ я смогла лишь кивнуть, пытаясь не закатывать глаза от налетающих мурашек и наслаждения. Хотя, по правде говоря, сейчас я бы согласилась на многое, даже не вникая в то, что мне предлагают.
Кристиан скользнул пальцами внутрь, затем вернул их назад, дразня, мучая, словно ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как грудь вздымалась от частого дыхания, а бедра прижимались к нему, ощущая и его желание и сгорая от невозможности почувствовать его в себе. Губы все еще пробегались по шее, а вторая ладонь сжимала грудь, протиснувшись в вырез на платье.
Почти то, чего я хотела. Почти.
Пальцы до побеления костяшек сжали металлические полки стеллажа. Я отпустила контроль полностью и доверилась манипуляциям мужчины, доводящим сначала до еще большего возбуждения, до высшей точки наслаждения и удовольствия, заставляя прикусывать губу до еле ощутимой боли, чтобы сдерживать рвущиеся наружу стоны.
Внезапно что-то громко хлопнуло в коридоре, заставляя вздрогнуть от неожиданности в самый неподходящий момент. Осознание произошедшего долго оформлялось в голове, а через секунду навалилось одной кучей, как внезапный ураган, сметающий все на пути.
Кристиан отстранился, я поправила одежду, напряженно кашлянула, пытаясь скрыть появившуюся неловкость.
Я только что получила самый яркий оргазм за несколько прошлых лет. В архиве университета. От пальцев своего преподавателя. Это даже звучало как бред, но почему-то опять происходило в моей жизни! Интересно, закончится ли это когда-нибудь?
Неловкие ситуации. Не оргазм.
– Я подвезу тебя, – проговорил Кристиан, приведя себя в порядок. Я скупо кивнула, переместила волосы за спину, пытаясь скрыться от его внимательного взгляда, скользящего по лицу и шее, на которой совсем недавно находились его губы.
Щеки до безумия горели, переходя жаром на все тело, будто в и так душном помещении поставили несколько обогревателей. И почему я не могла исчезнуть сквозь пол, стены или потолок? Не то, чтобы я жалела о произошедшем, но после… это случайное напоминание о том, где мы, отрезвило.
Работы машинально полетели в коробки, а Ротчестер все никак не уходил, продолжая сверлить меня взглядом. Что он хотел увидеть? Стыд? Еще большее желание? Сожаление? Ничего из этого там не было. Только понимание, что мы перешли черту.
– Я помогу, – проговорил мужчина, оказываясь рядом со мной.
– Не нужно, – отозвалась я, даже громче, чем хотелось. Взгляд тут же убежал в угол, пытаясь смотреть на что угодно, кроме Кристиана. Конечно, я вполне понимала, что сейчас банально отталкивала его. Из-за страхов, из-за нашей общей опрометчивости, хотя, скорее всего, в здании к этому времени уже никого не осталось. Но это мало что меняло. Мы слишком необдуманно рискнули всем.
– Хорошо, жду в машине, – я продолжила собирать коробки, услышав только то, как хлопнула старая дверь. Затем по плитке раздались приглушенные шаги Кристиана, пока, наконец, не смолкли. Я устало опустилась на стул, приложив ладонь ко лбу. Да, это определенно что-то новое. Такого в моей жизни точно не происходило, и катилось ли все в бездну или нет, я не могла понять. Все переходило какую-то непонятную грань, после которой выход будет только один – бросить все, оборвать связь с этим человеком, своим настоящим и будущим. Я этого не хотела. Кристиан вызывал много эмоций, как-то случайно появившись в моей жизни, и я не хотела его терять. И тем более терять то, к чему шла так много времени.
И эти мысли кружили в голове, словно коршуны над добычей, а мне хотелось отогнать их, снова увидеть над собой голубое, чистое небо. Все казалось таким простым и очевидным, а сейчас снова заросло паутиной сомнений, обязанностей, обязательств и запретов. Но я все равно поднялась, спешно накинула пальто на плечи, схватила сумку и, оставив несколько коробок в полном беспорядке, вылетела из архива, а затем и из университета. Почти бегом добралась до машины Кристиана, пересекая холодную улицу, и запрыгнула внутрь под растерянный взгляд мужчины.
– Ты меня пугаешь, Изи, – заметил он, рассматривая мой полубезумный вид. Я рассмеялась, пытаясь понять саму себя в этот момент, но, кажется, такого еще не придумали, потому что я следовала за импульсом, всего лишь промелькнувшим в мыслях.
– Не хочешь объяснить? – поинтересовался Кристиан, поворачиваясь ко мне. Я потянулась к нему, по привычке скользя ладонями по плечам, и мягко поцеловала, чувствуя все еще никуда не ушедшее возбуждение.
– Извини меня, я просто испугалась, что кто-то мог нас застать, а потом еще куча мыслей. Это все слишком…
– Сложно, страшно и волнительно? – подсказал он, нежно поглаживая кожу на моей щеке большим пальцем. Я кивнула, заглянув в голубые глаза, кажущиеся в этом освещении какими-то глубокими, темно-синими. – Понимаю, мне тоже не нравится идея скрываться по углам, но мне нравишься ты, – его слова звучали так легко, будто это что-то само собой разумеющееся, привычное. Кажется, впервые я могла так открыто говорить о том, что чувствую без неловкости, без страха оказаться непонятой или высмеянной.
– Это взаимно, – ответила я, коварно усмехнувшись, – но иногда ты меня все-таки раздражаешь.
– О, мисс Ротчестер, поверьте, это взаимно, – усмехнулся Кристиан, потом еще раз коснулся моих губ, закрепляя на них эти слова.
– И кстати, там никого не было. Даже охранника, он ушел на обход территории, – как бы невзначай бросил Ротчестер, заводя машину.
Глава 15
Утро четверга выдалось морозным и безоблачным, раскидав по все еще темному небу мириады звезд. Я, шурша снегом, часто задирала голову, рассматривая завораживающее мерцание, так сильно напоминающее о детстве.
Как-то раз родители, Вера и я собрались в домик у озера на целую неделю. Летние каникулы, папа без конца рыбачил, мама готовила легкие салаты и пыталась загореть так, чтобы «все девочки на работе обзавидовались», Вере достался надувной бассейн, потому что она была еще слишком маленькой, чтобы свободно бегать, плавать в озере и доставать родителей двигателем в одном месте.
Одной ночью мне пришла в голову идея, убежать из домика и обойти озеро по кругу. Конечно, меня почти за уши поймал папа, но мысль ему понравилась, и одну он меня не отпустил.
Мы, никому не сказав, сбежали под покровом ночи, не спеша обошли почти все озеро, нашли небольшую полянку, на которой и устроились, и почти до рассвета рассматривали звезды. Маленькие точки – ангелы, ушедшие души, как считают многие, умершие сотни, а то и миллионы лет назад, но все еще видимые.
Я моргнула, возвращаясь в реальность. Сердце защемило от тоски по дому. С мамой и Верой я виделась довольно часто. Мама привозила младшую сестру в художественную школу в город, да и сама Вера наведывалась в гости, лишь бы почувствовать себя взрослой хотя бы на несколько дней. А папу я не видела уже очень давно. И из-за его работы, и из-за моей учебы.
Сегодняшнее утро выдалось наполовину свободным, потому что лекции Ротчестера отменили до понедельника из-за какой-то конференции в другом городе. Так что я надеялась, что в его отсутствие справлюсь с отработкой и побуду в одиночестве. Слишком многое нужно обдумать. И его отъезд все упростил. Я бы не смогла трезво размышлять, если бы смотрела на него в привычном костюме и думала только о том, что скрывается под белой рубашкой, и что делали пальцы, держащие книгу.
– Доброе утро, – почти пропищала на ухо Лиза, обхватив меня двумя руками. Я поморщилась от громкого звука, но все же обняла девушку в ответ, как делала каждое утро уже несколько лет подряд.
– Откуда у тебя столько энергии, Лиз? Ты черпаешь ее из какого-то неиссякаемого источника? – спросила я, поправив сумку на плече. Подруга задорно рассмеялась, явно с утра находясь в хорошем расположении духа.
– Это врожденное.
– Или у кого-то свидание прошло очень хорошо, – вклинилась в разговор появившаяся Кассандра. Лиз от ее замечания засмущалась, выскользнула из моих рук и отошла в сторону.
– Лиза, – тихо позвала я, – ты ведь знаешь, что мы не будем осуждать, завидовать и рассказывать об этом где-то на стороне? – девушка кивнула, нерешительно подняв голову, но ничего не сказала.
Колокольчик на двери звякнул, впуская нас в теплое маленькое пространство. Так как нам сообщили об отмене в самый последний момент, мы с девочками решили провести время с пользой в кофейне на соседней от университета улице. Кофе никогда не бывает лишним.
Правда, от мыслей о Ротчестере и здесь не получилось избавиться. Справа диванчик, где ждала свой заказ Монро, слева окно, в котором я одним утром увидела Кристиана. И даже за кассой находилась та же самая девушка.
Латте пить абсолютно перехотелось.
И его, как назло, заказала Лиза под полный вздох отвращения Кэсс, которая терпеть не могла этот напиток. Кассандра – ярая поклонница черного кофе, без сахара, сливок, сиропов и так далее. Только так, по ее мнению, можно почувствовать настоящий вкус кофе.
Я долго смотрела на черную доску-меню, исписанную белым мелом. Такой выбор, что хотелось всего и сразу и при этом ничего. Глаза бегали от привычного «латте с карамелью» до «лавандового рафа» и по остальным замудренным названиям. И почему так сложно выбрать всего лишь один напиток?!
Девочки уже устроились за столиком, перемигиваясь ехидными взглядами в мою сторону.
– Вишневый пунш, пожалуйста, – в итоге сдалась я.
Удивительно, но выбор пал не на кофе.
– Не ожидала такого, – хмыкнула Кэсс, заглядывая в мой стаканчик. Я закатила глаза, опускаясь на кожаный диванчик рядом с подругами. Лиза молчала, упорно смотря только на черную крышку бумажного стаканчика с латте.
– Как думаете, когда-нибудь нам будут заранее сообщать об отмене лекций? – лучше перевести тему, пока не стало поздно. Не то, чтобы они спешили поругаться, но я чувствовала вину за то, как резко упало настроение Лизы. Кажется, мы слишком сильно надавили, она человек скромный и не очень любила обсуждать происходящее в ее жизни. Вот в чьей-нибудь другой – запросто.
– Пффф, – фыркнула Кассандра, – конечно, нет. Зато никто не опоздает.
– Зато все разбредутся по домам. Это мы с вами такие ответственные, а вот все остальные не особо, – тут же оживилась Лиза, но через секунду скисла, вперив взгляд в крышку стаканчика.
Несколько секунд мы сидели в тишине, вслушиваясь в слова какой-то энергичной песни, которая больше раздражала, чем задавала нужное настроение. А потом Лиза все-таки подняла глаза.
– Кэсс права, – тихо проговорила девушка. – Вчера у меня было просто потрясающее свидание, и мне стало так страшно, так невыносимо страшно, что это все нереально, что обязательно будет какой-то подвох, ложь, а потом опять боль, – она все еще говорила шепотом, глаза заблестели от слез. Лиза пыталась с ними совладать, но они все же прорвали защиту от эмоций, которую девушка долгое время выстраивала.
Мы, не сговариваясь, сели ближе к подруге, обняв с двух сторон. Ничего не говоря, только лишь обнимая и легко поглаживая по спине, давая выплакаться и успокоиться. Ей это было необходимо, и сколько бы слов сейчас не рождалось в моей душе, я не давала им выход, позволяя Лизе просто поплакать на плече подруг.
– Спасибо, девочки, – шмыгнула носом она, – я так боюсь. Он какой-то слишком идеальный, слишком правильный, слишком нужный мне. Я боюсь, что ничего не получится, что что-то случится, хотя я понимаю, что это неправильно! – Лиза вновь разрыдалась, вытаскивая одну салфетку за другой.
Я смотрела на подругу, от вида которой сердце сжималось так, словно в него с силой всадили нож. Мне бы тоже хотелось рассказать им обо всем. Я понимала ее чувства и переживания, хоть и не признавалась в этом самой себе, но почему-то на ее словах в мысли влез Ротчестер со своей невыносимой ухмылкой, голубыми глазами, которые в темноте будто светились, руками, в которых находиться было так спокойно и тепло, в которых хотелось просто лежать, а потом и вовсе легко проваливаться в сон.
Мне не хотелось скрывать что-то от девочек, но и рассказать про Кристиана я тоже не могла. Эта тайна касалась не только меня, и она бы разрушила все, к чему шла я, к чему шел Кристиан. Это самый настоящий риск, край обрыва, у которого под ногами осыпалась земля. И после вчерашнего в архиве мы стояли на самом его краю, с которого так легко можно упасть и потеряться в обломках, прилетевших сверху. И это одна из причин, почему я рада тому, что его не будет до понедельника.
– Лиз, – прошептала Кэсс, когда всхлипы подруги стихли, а она сама расслабилась, обмякнув в наших объятиях. – Это нормально, что ты так чувствуешь. После Эша, – брюнетка на секунду замолчала, оценивая реакцию подруги. Но Лиза молчала, будто у нее кончились и слезы, и слова. – Страх это нормально. И не хотеть боли – тоже. Ты живой человек, Лиза. Твоя душа просто прекрасна, и ты заслуживаешь всего того, о чем мечтаешь.
– Кэсс права, – согласилась я, – ты не говорила с ним? Какие у вас отношения? – в ответ Лиза лишь отрицательно мотнула головой.
– Тогда, если у тебя есть силы и желание, вам нужно это обсудить.
– Я боюсь.
– Это тоже нормально, но, узнав правду, тебе станет легче. Сейчас ты просто изводишь себя, милая, – я потянулась за салфеткой, осторожно принялась вытирать, размазанную по розовым щекам девушки, тушь. Лиза позволила помочь, отведя глаза в сторону, долго о чем-то думала, несколько раз моргнула, словно перезагрузив систему, открыто посмотрела на меня. На пухлых губах расцвела привычная улыбка.
– Вы правы, девочки. Что-то я тут размякла, прямо как школьница, – она усмехнулась, отпивая уже давно остывший кофе. – Спасибо, что вы есть, – мы еще раз обнялись, а я почувствовала себя по-настоящему счастливой. Именно в такие моменты, как этот, когда ты ощущаешь себя нужным кому-то, счастье разрастается в груди так же, как первый подснежник в начале весны.
– О нет, девочки, мы опаздываем! – воскликнула Лиза, выпуская меня и Кэсс из объятий. Мы тихо рассмеялись, зная, что она просто не очень любила нежности.
***
К вечеру пятницы я, как и планировала, закончила с отработкой в архиве. В это время факультет снова пустовал, старый профессор тоже уже ушел, поэтому я занесла кипу бумаг в его кабинет, попрощалась с охранником, надеясь, что он реально обходил территорию, когда Кристиан зашел ко мне. Его, кстати, так и не было. Ни звонков, ни сообщений. Хоть я и хотела остаться наедине со своими мыслями, но какая-то часть меня по нему скучала.
Мне не хватало его шуток, лекций, во время которых я часто ловила на себе холодный взгляд, не хватало случайных столкновений в коридоре и его появлений в архиве. И мне не хватало вечеров в его машине, которые стали частыми, привычными. Весь Кристиан Ротчестер был каким-то… живым, не таким, как люди вокруг. За ним хотелось наблюдать, его хотелось слушать. И с его появлением время почему-то ускорилось.
Я закуталась в шарф, толкнула дверь на улицу. Морозы подбирались ближе, почти ласково убирая платья и легкие свитера еще дальше на верхние полки. Зима в этом году выдалась холодной. Радовало, что отголоски праздничного настроения все же теплились где-то внутри. Может быть, в этом году чудо не обойдет меня стороной?
Но пока что мне предстоял привычный маршрут, по которому я ходила каждый будний день вот уже три года. Удивительно, как рутина иногда затягивала так, что становилась незаметной. А я ведь, правда, никогда не задумывалась, что хожу по одной и той же дороге много лет, что каждый фонарный столб стоит на своем месте, каждая вывеска, светофор, поворот, даже машины парковались иногда на одних и тех же местах. В наушниках играла почти все та же музыка, иногда разбавляясь музыкальными новинками, но и они появлялись редко. Снег под ногами скрипел точно так же, как и вчера, как и неделю назад и с тех самых пор, как метели накрыли город. И дорога от университета до дома занимала все те же пятнадцать минут неспешным шагом.
Телефон неожиданно зазвонил, вырывая из мыслей и останавливая музыку. Я полезла в карман, уже настраиваясь на то, что придется снова немного поморозить пальцы.
Незнакомый номер, но с кодом моего города. Я ответила.
– Не холодно без шапки, Ротчестер? – на том конце провода раздался ехидный голос, от которого почему-то поползла улыбка.
– У меня есть два вопроса, Ротчестер, – перековеркала мужчину я, входя во двор. Он тихо рассмеялся
– Я случайно позвонил следователю?
– Да.
– Тогда слушаюсь и повинуюсь.
– Как ты узнал, что я без шапки?
– Ты ни разу ее при мне не носила, – легко ответил Кристиан, – так что давай второй вопрос.
– Почему позвонил только сейчас? – не то, чтобы меня очень сильно волновал его ответ. Этот вопрос вырвался сам по себе.
– Потому что твой номер я нашел только сейчас, – я усмехнулась, не сразу понимая, что голос прозвучал не из динамика телефона. Сердце бешено заколотилось в груди, разнося и радость, и удивление, и неловкость по венам, заставляя мозг одновременно и отключиться, и усиленно работать. Прямо передо мной, посмеиваясь, стоял Кристиан.
