Марк Рабинович
Драматический взгляд. Пьесы
Фра Франциско: Не все отцы церкви одобрят вашу трактовку.
Диего: К дьяволу всех отцов церкви. Ой, простите (крестит рот)
Фра Франциско: Всех? Не уверен. Но некоторых я бы отправил прямиком в преисподнюю, не дожидаясь пока они сами туда попадут.
Эль Греко: А Толедо останется… И останутся наши чувства.
Доктор: Я бы не отвергал и разум Возможно здесь нужен компромисс?
Эль Греко: Не буду возражать, дон Херонимо и, с вашей помощью предлагаю вот такое поучение: пути разума и чувства различны, благом же будет, когда они приведут к одной цели.
Доктор: Воистину так. Только вы уж простите меня дон Доминик, но у меня к Толедо несколько иное отношение.
Фра Франциско: Разумеется, ведь ваши предки были изгнаны оттуда.
Доктор: Меня уже не удивляет осведомленность отца Франциско. Все верно, я марран, а предки мои были иудеями. Но кажется пришел мой черед рассказывать и вот моя история… Она началась задолго до моего рождения, когда почти сто лет назад евреев изгнали из обеих Испаний. Впрочем, у моих предков был выбор, которым они и воспользовались, а именно – стать католиками. Я вырос в лоне церкви и мало что знал про свое происхождение, пока мне о нем не напомнили. Но об этом позже. Став верными сынами церкви, мы, однако, сохранили одну семейную традицию. Заключалась она в том, что старшие сыновья посвящали себя медицине. Мой отец был известным врачом. Золотых гор он не нажил, но и от бедности наша семья не страдала. Это позволило мне начать обучение в Болонье. Правда продолжил я его уже в Лейдене.
Эль Греко: У мятежников? Как вас туда занесло?
Доктор: Не вдаваясь во все детали, скажу только, что причина этому была приблизительно та-же, что и у нашего Диего.
Сервантес: А где вы было во время осады?
Доктор: Внутри, мой друг, внутри городских стен. Именно с тех пор я стал неразборчив в еде, ведь нам тогда чуть было не пришлось отведать левую руку самого бургомистра. После прихода войска принца я,возможно, мог бы навсегда обосноваться в той далекой стране, но неожиданно причина, которая занесла меня в Нидерланды, исчезла.
Диего: Как это исчезла? Она, что, сбежала с другим, эта ваша причина?
Доктор: Да, в какой-то мере. Ее забрала смерть, а это соперник с которым даже доктору не всегда удается поспорить. Больше меня ничего в тех местах не держало, друзей не осталось, а чертов голландский климат я возненавидел, ведь это именно он… Впрочем, неважно. И я вернулся в Кастилию. А здесь меня уже поджидали бывшие соратники нашего святого отца. Как оказалось, им про меня известно чуть ли не больше, чем мне самому. Они мне припомнили и то где я изучал медицину и то по какую сторону стен находился в неподходящее время. Не забыли следователи и мое происхождение, намекая при этом на каких-то родственников за океаном. В подробности они не вдавались, но похоже что эти мои дальние родственники чем-то серьезно помешали испанской короне. Однако, хорошие доктора нужны всем, а в прагматичности отцам инквизиторам не откажешь. Лейденские страдания меня закалили, так что я легко перенес недолгое заключение и, полагаю, весьма легко отделался. Мне только запретили появляться в людных городах, коий запрет я с легкостью исполняю. Что скажете, святой отец?
Фра Франциско: Полагаю, вы действительно легко отделались. Пособничество еретикам это весьма сильное обвинение. А история с далекими родственниками только прибавляет таинственности. Парадоксально, но возможно именно она и является причиной вашего освобождения.
Диего: А я пожалуй я догадываюсь, о каких родственниках идет речь.
Всеобщее удивление
Диего: Не удивляйтесь так. Дело в том, и здесь фра Франциско тоже не ошибся, ибо я не все рассказал о тех пиратах, что ограбили наш корабль.
Доктор: (со смехом) Уж не родственники ли они мне?
Диего: Вполне возможно. Ведь они иудеи, как и ваши предки.
Возгласы удивления.
Сервантес: Как такое возможно?
Диего: Вполне возможно и вот что я узнал от этих людей. Когда евреев изгнали, многие из них устремились в Мавританию, где им была обещана защита. Некоторые склонились перед истинной верой, как предки нашего доктора. Многие же затаили обиду на несправедливое, по их мнению, изгнание. Самые непримиримые из них объявили, представьте себе, войну Испании.
Сервантес и Эль Греко смеются
Диего: Для них, похоже, дело не представлялось столь смешным. Не обладая армией, они начали вести свою войну на морских путях. В нашем море им трудно было конкурировать с берберийскими пиратами, дон Мигель тому свидетель, к сожалению. Но с тех пор как ацтекское золото, а позднее – золото инков потекло через океан, они обосновались где-то в Карибском море и начали свой промысел. Задолго до приватиров Дрейка, они нападали на испанские и только испанские суда. Впрочем, другие суда там и не ходили, ведь наш король объявил океан внутренним озером Испании.
Сервантес: Вскоре британские моряки объяснили ему его ошибку. Так англичане, получается, были не первыми?
Диего: Как видите нет. Эти странные люди и ненавидели Испанию и по своему любили ее. Пиратского квартирмейстера, например, звали Толедано и он действительно был родом из Толедо, точнее оттуда изгнали его предков. А шкипер был из старинного андалузского
рода Маймонидов.
Доктор вскакивает.
Фра Франциско: Так все таки родственник?
Доктор молча садится.
Фра Франциско: А как звали навигатора?
Диего: (глухо) У них не было навигатора. (обычным голосом) Они старались соблюдать свои законы, не ели свинины и крабов, молились в том направлении, где был Иерусалим…
Фра Франциско: У них же не было навигатора.
Диего: …Где по их мнению был Иерусалим. А еще, они не грабили корабли по субботам, уж не знаю почему.
Доктор: Я знаю.
Эль Греко: И вы думаете, что эти иудейские пираты представляют собой серьезную угрозу для Испании?
Диего: Нет, не думаю. Ведь их осталось совсем мало, их едва хватает на команду одного небольшого корабля. Но они гордые люди и, хотя они прекрасно видят, что их время прошло, они будут мстить Испании до конца.
Фра Франциско: Похоже вы, сын мной, успели узнать довольно много об этих людях за столь короткий срок. Ведь они вас сразу отпустили, верно?
Диего: Да, конечно. Но я, кажется, помешал рассказу нашего доктора.
Доктор: Мне осталось рассказать совсем немного. Мои приключения закончились и теперь я незаметно живу в нашей богом спасаемой провинции, наслаждаюсь тишиной и уважением окружающих, и занимаюсь своей скромной медицинской практикой. Вот и вся моя довольно незатейливая история. Хотя должен признать что с помощью дона Диего она стала более красочной.
Фра Франциско: Медицинской практикой, говорите? И больше ничем?
Доктор: А чем же еще?
Фра Франциско: Ну, ничем так ничем. А где же поучение?
Доктор: Поучение будет таким: счастье следует искать лишь в простых вещах и не слишком далеко от дома. (пауза) Я что-то не так сказал, отец Франциско?
Фра Франциско: Знаете, я не восторге от вашего поучения, но давайте не будем сейчас начинать дискуссию на эту тему.
Доктор: А ваше-то поучение до сих пор не прозвучало. Хотелось бы его услышать.
Сервантес: Ну-ка скажите нам что-нибудь возвышенное, святой отец.
Диего: Да так чтобы преисподняя замерзла. Ой, что это я.
Фра Франциско: Успокойся сын мой, все равно горбатого могила исправит, а этот грех словоблудия я тебе отпускаю…Что-ж, ваше требование справедливо. Посмотрим, как вам понравится мое поучение. Вот оно: чтобы не бояться сказать лишнего и спокойно спать по ночам достаточно знать тщательно скрываемый секрет каждого из, казалось бы, случайных собеседников.
Продолжительное гробовое молчание. Некоторые из собутыльников в тревоге приподнимаются.
Фра Франциско: А что это вы все так побледнели? Садитесь, садитесь.
Все садятся.
Сервантес: Итак, про каждого из нас вы знаете нечто постыдное?.
Фра Франциско: Ну почему же именно постыдное? Мы все здесь честные люди, верно? Да и порывы совести нам тоже не чужды. Тем не менее, у каждого человека, прожившего достаточно на этом свете, найдется нечто такое что можно осудить либо с точки зрения строгой морали, либо с точки зрения закона, либо еще как нибудь. Но поспешу вас успокоить – знать вовсе не означает доносить. И мне мое знание требуется как раз для того чтобы свободно выражать свои мысли не опасаясь доноса.
Эль Греко: Это, конечно, немного успокаивает.
Диего: А меня так не очень.
Сервантес: Пожалуй в ваши годы, мой друг, еще можно сохранить толику веры в людей.
Диего: Что то не получается, дон Мигель.
Фра Франциско: Будь практичен, сын мой. Я ведь для того и рассказал свою историю, чтобы вы меня не боялись.
Диего: А ваша ли это история, отец?
Фра Франциско: Да, видно тебе несладко пришлось за океаном.
Доктор: Его тоже можно понять, святой отец. Но позвольте вас успокоить, дон Диего. История отца Франциско правдива.
Фра Франциско: А тепер вы меня удивляете, Доктор.
Доктор: Не у одного вас есть влиятельные, а точнее – осведомленные друзья.
Диего: Друзья ли?
Доктор: Ну, положим, не совсем друзья. Но ведь это мне решать что им рассказывать…
Диего: Доносить?
Доктор: Пусть будет доносить. Вот я и расскажу, простите – донесу им, что отец Франциско пьет безмерно, а когда бывает трезвый, что происходит нечасто, то он учит уму-разуму некоего не в меру горячего идальго.
Фра Франциско: Вот и замечательно. Я знал, что могу на вас рассчитывать, дон Херонимо.
Диего: Так вот почему вас так легко выпустили святые отцы.
Эль Греко: Отец Франциско, а что тайного вы знаете про меня? Ведь я только сейчас здесь появился.
Фра Франциско: Вы же не хотите, надеюсь, чтобы я рассказывал это при всех. Давайте сделаем иначе. Эй, Кармелита! Кармелита!
Появляется Кармелита
Кармелита: Чего изволите сеньоры?
Фра Франциско: Я наслышан, любезная, что на задворка твоего заведения ты содержишь прекрасный персиковый сад. Верно ли это?
Кармелита: Да, святой отец. Я никому не разрешаю туда ходить а то еще поломают чего.
Фра Франциско: А не позволишь ли ты нам полюбоваться на твои персики? Сейчас они вроде бы в цвету.
Кармелита: О да, они цветут. Просто красота, да и только. Мне бы не хотелось отказывать таким любезным господам, но…
Фра Франциско: А чтобы не повредить деревьям, я буду водить туда своих друзей по одному. Заодно и отпущу им грехи.
Кармелита: Не смейтесь, святой отец. Мой сад ведь не храм господень.
Фра Франциско: Ну так как, договорились?
Кармелита: Так уж и быть. Только вы там поосторожнее…
Фра Франциско: Не беспокойся. Мы будем вести себя благоговейно, как в храме. Уж не сочти за богохульство.
Кармелита: Ну что вы, святой отец, как можно?! Я пожалуй пойду, а то наши мужики там, в зале совсем озверели.
Кармелита уходит
Диего: Ну скажу я вам, вы и ловкач.
Фра Франциско: Итак, господа, согласен ли каждый из вас уединится со мной в саду чтобы выслушать из моих уст его тайну?
Эль Греко: Любопытство, как я полагаю, не самый худший из пороков? Я согласен.
Доктор: Вот и идите первым. Я, например, не тороплюсь.
Диего: Нет, давайте лучше я, как самый нетерпеливый.
Фра Франциско: Что-ж, Диего, следуй за мной
Диего и фра Франциско выходят на авансцену
Фра Франциско: Думаю, юноша, ты уже догадался, какую из твоих тайн я собираюсь раскрыть. Так был у пиратов навигатор или не было его?
Диего: Был, святой отец, был. Вы, как всегда правы. Не представляю только откуда вам это известно.
Фра Франциско: Дорогой мой Диего, при каждом отделении нашей наисвященнейшей инквизиции есть весьма престижная должность библиотекаря. Не подумай только что эти почтенные люди перебирают пыльные фолианты. Не хранят они и великих знаний. Но, тем не менее, их труд весьма важен, ведь они ведут записи о каждом мало-мальски значащем испанце. Есть там и твоя полка, мой друг. А на ней, между прочих небезынтересных записей лежит донос шкипера с того самого судна из Вера Круз. В том доносе говорится, что помощник штурмана исчез сразу после налета пиратов и не иначе как он присоединился к безбожникам.
Диего: Они не безбожники, отец Франциско. Нехристи – да, но не безбожники. Они исправно молятся своему ложному богу. И на борт их судна я поднялся не по своей воле. Ведь они сказали, что нуждаются в штурмане и готовы отпустить всех купцов и моряков, если я буду у них навигатором. Правда потом они признались, что отпустили бы нас все равно. Вы знаете, я им верю. И они не склоняли меня к своей вере, отец. Более того – у них на борту я обнаружил нескольких верных католиков и даже одного монаха. У этих, похоже, была своя причина ненавидеть Испанию, но меня они в нее не посвящали. У нас даже была своя каморка, которую наш святой отец освятил как мог и в которой мы возносили молитвы.
Фра Франциско: Предположим, что душу ты сохранил. А все остальное?
Диего: Совесть, верно? Или вы имеете в виду верность сюзерену, тому самому, который послал меня убивать безоружных дикарей? Нет, все же совесть. Поверьте, сам не знаю, что удерживало меня на пиратском корабле. Впрочем, мы не слишком пиратствовали. По субботам они не искали добычи, по воскресеньям – тоже из уважения к католикам на борту. Иногда мы отнимали товары у жирных испанских купцов и это позволяло нам не умереть с голоду. Я порой восхищался этими людьми, которых год за годом гонит по морю давняя обида. Но их время истекало также как гнил и умирал их корабль. Наконец, капитан выбросил судно на берег у пустынных берегов Лузитании и распустил команду. Не знаю, что случилось с самим Маймонидом. Наверное он просто исчез, как уходит прошлое. А мне больше нечего было делать в Вест Индии. Вот и вся моя исповедь.
Фра Франциско: Я принимаю твое покаяние, сын мой, И отпускаю тебе грех восторженных мыслей. И грех молодости тоже отпускаю.
Диего: Издеваетесь?
Фра Франциско: Не совсем. Так все же, почему ты примкнул к еврейским пиратам?
Диего: Сам не знаю. Зачем мне, по вашему, присоединяться к заведомо гиблому делу, к людям иной веры, к пиратам, наконец?
Фра Франциско: Я, пожалуй, догадываюсь. Наверное, тебя привлекла именно эта безнадежность. По-видимому в тебе возродился неугомонный дух рыцарей без страха и упрека. Ведь это так благородно, сражаться за безнадежную идею. Или тебе их просто стало жалко?
Диего: Я же сказал – не знаю.
Фра Франциско: Придется над этим подумать. Мне ведь еще писать на тебя донос.
Диего: Донос?
Фра Франциско: А ты что, думал я пишу мадригалы? Ну, ладно, пора и честь знать, а то и остальным тоже не терпится на исповедь. Пойдем, Диего.
Диего: Постойте. Если вам верить, то в инквизиции все про меня знают и этих их знаний вполне хватит на два-три аутодафе. А мне и одного более чем достаточно. Почему же я до сих пор жив и на свободе?
Фра Франциско: Потому что ты им не опасен. Точнее это они так думают, полагая что авантюристы с восторженным образом мыслей не угрожают их власти.
Диего: А вы думаете иначе?
Фра Франциско: Как бы я не думал, своими соображениями я не собираюсь делиться с отцами-инквизиторами. Ладно, пойдем.
Диего: Еще один вопрос. Зачем вам это надо? Зачем вы меня предупреждаете?
Фра Франциско: Потому что тот кто предупрежден, тот и вооружен, как говорили древние.
Диего: Простите, но это не ответ.
Фра Франциско: Пока другого не будет. Идем же наконец.
Диего и фра Франциско возвращаются
Фра Франциско: Вот мы с Диего и поговорили. Кто следующий на исповедь? Может быть Доктор?
Эль Греко: Как прошло, Диего?
Диего: Скоро сами узнаете.
Доктор: А, будь, что будет. Пойдемте уединяться, святой отец.
Фра Франциско и Доктор выходят на авансцену.
Фра Франциско: Вы проницательный человек, дон Херонимо и наверное догадываетесь, о чем мы будем говорить.
Доктор: Напротив, ума не приложу. Мое происхождение я никогда не скрывал, а больше за собой я ничего не знаю.
Фра Франциско: Верно ли? Между прочим, за маранами полагается особая слежка, так как считается, что они – то есть вы – склонны к иудейскому рецидиву. Впрочем, вам это наверняка известно.
Доктор: Разумеется известно.
Фра Франциско: Но вы же добрый католик, доктор, не так ли? Вы регулярно ходите на мессу, соблюдаете посты. Да что там, вы совершенно все соблюдаете. Верно? Мы же не будем придираться к мелочам.
Доктор: Каким мелочам?
Фра Франциско: Например тем, которые вы храните в тайнике. Ах, как же самые разумные люди парадоксально склонны к шаблонам. Тайник в камине – как это пошло. Ведь именно там и будут искать в первую очередь и найдут такой милый подсвечничек. Как он называется? Менора? Ханукия? А после камина следует посмотреть под половицами, ведь люди так часто прячут тайны под полом. Ну что там у вас могут найти? Ерунда, парочка безделушек с такой веселенькой звездочкой на них. Как она называется?
Доктор: Щит Давида, вы же знаете.
Фра Франциско: Как я сказал. все это мелочи. К тому же умный человек не задумываясь выбросит опасные безделушки. А не очень умный человек, но все же не дурак, их хотя бы пере-прячет, придумав менее банальный тайник.
Доктор: Почему я не удивлен?
Фра Франциско: Потому что вы умный человек, хотя и ведете себя как последний идиот, когда дело касается наследства ваших предков. Кстати о родственниках. Вы ведь тоже Маймонид, любезный мой доктор?
Доктор: Моя фамилия Санта Фе.
Фра Франциско: Спасибо, я помню. Но вряд ли так звали вашего прадедушку, А звали его Рувен бен Маймон. Я же изучал древнееврейский и знаю что значит "бен".
Доктор: Моего прадеда действительно так звали, но о пиратском капитане я ничего не знаю.
Фра Франциско: И никогда не встречали?
Доктор: Интересно, где я мог его встречать?
Фра Франциско: Действительно, где же вы могли встретить капитана Маймонида? Постойте, уж не в мятежных ли провинциях, куда его корабль заходил на ремонт? Может это было в Гарлеме? Надеюсь он успел покинуть город до начала осады, которая закончилась не так удачно, как в Лейдене? Мне помнится, что от Лейдена до Гарлема полдня пути по каналу. Если зимой, конечно. Вы бегаете на коньках, доктор?
Доктор: Ну что ж. Я убедился в вашей осведомленности. Но что вам от меня надо?
Фра Франциско: В первую очередь мне надо чтобы вы перестали вести себя как последний юродивый придурок.
Доктор: Вам то что за дело раз уж сразу не тащите меня в трибунал.
Фра Франциско: Действительно, какое мое дело? Что мне магические артефакты в ваших весьма секретных тайниках? Что мне до ваших приключений в среде мятежных еретиков? Что мне до ваших встреч с врагом короны? И что мне, наконец, до ваших ночных шалостей на кладбище? Что это вы так побледнели, дон Херонимо? Возможно, при всей своей беззаботности, напускной беззаботности, я надеюсь, вы все же понимаете что на этот раз все серьезно.
Доктор: И что теперь?
Фра Франциско: Теперь? Вы прекрасно понимаете, что святые отцы могут простить многое доктору, от которого они надеются получить ценные доносы. Напрасно надеются как я понимаю, хорошо еще что они этого не знают. Но даже снисходительности инквизиторов есть предел. Вряд ли они закроют глаза на осквернение могил. Не забудьте, что инквизиция родилась для борьбы с черной магией и ведовством, во что бы она не превратилась сейчас.
Доктор: Это не магия.
Фра Франциско: Разумеется, это всего лишь анатомия, которую изучает на трупах весьма талантливый, но, ах какая жалость, немного недоучившийся доктор.
Доктор: Так что же мне делать? Прикажете экспериментировать на живых?
Фра Франциско: Прикажу быть осторожней.
Доктор: И это все? Все, что вы от меня хотите?
Фра Франциско: Нет, не все. Но об этом позже. Нам пора возвращаться, да и стаканчик хереса вам не помешает. Добрый херес, знаете ли, прекрасно лечит нездоровую бледность. Не надо быть доктором, чтобы это знать.
Доктор: У меня накопились вопросы.
Фра Франциско: Потом, потом. Идемте.
Фра Франциско и Доктор возвращаются.
Эль Греко: Ну как, доктор?
Доктор: Бесподобно. Вам стоит попробовать.
Фра Франциско: Прислушайтесь к рекомендации доктора, дон Доминик.
Эль Греко: Ну что ж, я готов. Веди меня, мой Виргилий.
Фра Франциско: Нам пока не в ад, нам несколько поближе. Идемте, сеньор живописец.
Фра Франциско и Эль Греко выходят на авансцену.
Фра Франциско: Итак, мой храбрый и безрассудный мастер кисти, вы решили поспорить с самим королем. Как вам это сошло с рук?
Эль Греко: Что ж. Меня не повесили и не четвертовали за измену короне…
Фра Франциско: Не расстраивайтесь, мой друг. Все еще впереди.
Эль Греко: …Я всего лишь попал в опалу и не получаю более заказов из королевской канцелярии.
Фра Франциско: Вам кажется, похоже, что вы легко отделались. Боюсь, что это не так. После вашей размолвки с его величеством вами, что вполне естественно между прочим, заинтересовались отцы-инквизиторы. В залах, где выставлены ваши полотна, появились необычные зрители. Они не интересовались ни манерой вашего письма ни игрой света. Отнюдь. Они искали признаки ереси.
Эль Греко: И как, нашли?
Фра Франциско: Насколько мне известно, они до сих пор ищут. Ведь вы хорошо усвоили церковные каноны и не допускаете явных вольностей. И все же в ваших картинах полно скрытой ереси просто в силу их необычности. Если кто-то или что-то не укладывается в привычные рамки, то посредственности сразу начинают кричать: ересь, ересь. И они обязательно эту ересь найдут, дайте только время.
Эль Греко: Так каким же временем я располагаю?
Фра Франциско: Мне нравится ваше хладнокровие. Думаю у вас будет время, но только, если будете осторожнее.
Эль Греко: Что вы имеете в виду?
Фра Франциско: Понимаете, если ересь не удается найти в картинах, ее можно поискать вокруг.
Эль Греко: Простите – не понял.
Фра Франциско: Все вы поняли. Как считаете, сколько времени понадобится ищейкам инквизиции, чтобы догадаться на чем основана ваша дружба с отцом Георгием? Между прочим, инквизиция давно интересуется, а что это православный греческий поп делает в католическом Толедо.
Эль Греко: Все знают, что я верен святой церкви.
Фра Франциско: Может и все знают, но не всех это убедит. А что если верный католик посещает тайные еретические богослужения? Пусть даже это он делает из соображений более сентиментальных чем религиозных. Вера предков, знаете ли. Вот только отцы инквизиторы сентиментальностью не страдают.
Эль Греко: Знаете, отец Франциско, кое-что меня удивляет. Я ведь только сейчас прибыл в ваши края, а вы так хорошо осведомлены обо мне.
Фра Франциско: Не все инквизиторы фанатики, а среди остальных не все беспринципные политиканы. У меня еще остались друзья в инквизиции, которые мыслят сходно со мной, но не отличаются моей болтливостью.
Эль Греко: И они вас предупредили обо мне, верно? Но неужели инквизиции помешали пара моих встреч с духовником моих родителей, пусть даже и иной конфессии?
Фра Франциско: Не будьте так наивны, дон Доминик. Им помешала ваша живопись, а ваши визиты к отцы Георгию могут быть хорошим предлогом. К счастью, в инквизиции про них пока не известно.
Эль Греко: Как же так? Вы же сами сказали…
Фра Франциско: Если нечто известно инквизиторам, это еще не значит, что оно известно инквизиции. Но – силенцио, как говорит наш доктор. Я думаю, мы можем возвращаться.
Фра Франциско и Эль Греко возвращаются.
Эль Греко: Дон Мигель – вы последний.
Сервантес: Следую за вами, отец.
Диего: Постойте, а как же должок?
Сервантес: А, поучение. Позвольте после исповеди.
Фра Франциско и Сервантес выходят на авансцену.
Сервантес: Ну как, отец Франциско, удались ли вам сокровенные тайны моих предшественников?
Фра Франциско: Как видите, они не жаловались. Вы тоже останетесь довольны.
Сервантес: Что же это будет? Тайная ересь? Измена короне? Извращения?
Фра Франциско: Ну что вы, это всего лишь вероотступничество. Аллах акбар, не правда ли дон Мигель?
Сервантес: А Мухаммед – пророк его, святой отец. Но вы же понимаете, что я никогда в это не верил. Впрочем, отцов-инквизиторов это не убедит. Но меня больше интересует ваше мнение. Кстати, как вы узнали?
Фра Франциско: Мало кому удается избежать казни после четырех побегов из рабства. Мне что-то слабо верится в человеколюбие Хасана-паши. Но меня интересует причина.
Сервантес: Она банальна, святой отец. Это был единственный способ спасти моих товарищей по побегу. Я назвал себя зачинщиком и попросил снисхождения для них. Последнее было глупо. Впрочем, вы не знали Гассана-пашу. Но была и у него слабость – он считал себя великим столпом ислама. Непримиримый католик, обращенный самим пашой…Ах, как это эффектно. И мы с Хасаном пашой заключили соглашение о сути которого вы догадываетесь.
Фра Франциско: Удивительно, что вас никто не предал после вашего возвращения.
Сервантес: Ну что вы, большинство из бывших пленников порядочные люди, а меньшинство – умные люди.
Фра Франциско: Они понимали, что будучи обязанным своим спасением отступнику, они и сами запятнаны. А вы не так просты, как стараетесь казаться.
Сервантес: Я не очень то и стараюсь, люди сами меня принимают за простака. Еще бы, доблестный вояка, неудачливый пленник, неумелый коммерсант, наивный чиновник. Поневоле все начинают держать тебя за юродивого. Самое разумное в такой ситуации – не разубеждать их.
Фра Франциско: Почему же?
Сервантес: Простаков не стесняются, с нами не церемонятся. И простак может наблюдать человеков в их естественном виде, такими, какие они есть. Ведь что опасаться наивного простака?
Фра Франциско: Зачем это вам?
Сервантес: Пока сам не знаю. Вы знаете, я пописываю всякие опусы и даже опубликовал некий не слишком удачный роман, а также написал несколько пьес, которые тоже не прогремели. Но все это не то, не то. Я чувствую, что должен найти свою форму творчества.
Фра Франциско: Что это будет? Комедия, трагедия, драма?
Сервантес: Может быть все вместе? Я еще не понял. Я ищу. И именно для этого ношу маску простака. Впрочем, почему маску? Я и есть тот простак. Дело в том, что простаков ошибочно путают с дураками.
Фра Франциско: Иногда дураки же и путают.
Сервантес: Вот вы меня и поняли. Как наверное поняли и то, что своей вере я остался верен не только на словах, но и в душе.
Фра Франциско: Ладно, пойдемте, сеньор простак.
Сервантес: Постойте! В том чтобы быть простаком есть дополнительное преимущество. Тебя не воспринимают всерьез и иногда могут дать весьма деликатное поручение о сути которого простаку знать не обязательно. Какой-нибудь хитрец запутался бы в интригах, в то время как простяк все выполнит не задумываясь. Так вот, одному такому простаку велено было передать местным инквизиторам, чтобы те установили негласный надзор за неким францисканцем, подозреваемым в склонности к ересям. Передать этот приказ следовало на словах, так так лица издавшие его, опасались доверить эти слова бумаге. Уж не знаю почему.
Фра Франциско: Зато я знаю. И тот… простак… выполнил поручение?
Сервантес: Еще нет. Но он его обязательно выполнит. Впрочем, он не особенно торопится. Именно поэтому, устав с дороги и испытывая неутолимую жажду, он решил вначале отдать должное стряпне и вину небезызвестной Кармелиты.
Фра Франциско: Где как раз обитал тот самый францисканец. Удивительное совпадение, не находите?
Сервантес: Ну что вы, это совершеннейшая случайность
Фра Франциско: Хорошо, пусть будет так. Кажется я начинаю испытывать нешуточное уважение к простакам. Пожалуй теперь мы квиты тайнами и можем вернуться к вину и закускам.
Сервантес: …Что и было, если вы помните, изначальной целью нашего простака.
Оба смеются и возвращаются.
Фра Франциско: А вот и мы, друзья.
Диего: Что-то вас долго не было.
Фра Франциско: Трудный случай. Кстати, как вы помните, дон Мигель задолжал нам поучение.
Сервантес:Я готов, извольте…
Фра Франциско: Позвольте мне.
Сервантес: (удивленно) Ну попробуйте.
Фра Франциско: Поучение сеньора Сервантеса звучит так: не дайте миру сразу понять чего вы стоите. Лучше подождите нужного момента, а мир пусть пока остается в неведении, и. может быть даже заблуждается на ваш счет. Ну как вам такое поучение, дон Мигель?
Сервантес: Я и сам не сказал бы лучше.
Диего: Ну, святой отец, говорите!
Фра Франциско: Говорить? Да я весь вечер не закрываю рта.
Сервантес: Оставьте отец Франциско, вы же францисканец, а не иезуит.
Эль Греко: Вам явно что-то нужно…
Доктор: …От всех нас.
Появлятеся Кармелита, прибирает на столе.
Фра Франциско: Ну что ж. Вас не проведешь. Видно пришло время для откровенного разговора. Да, это я собрал вас всех вместе. Не удивляйтесь, сеньор Сервантес и сеньор Теотокопулос. День вашего приезда был мне хорошо известен, ну а если так совпало, что двое нужных мне людей появятся в нашем городе одновременно, то грех было бы это не использовать. Ваше появление у Кармелиты было легко предсказуемо, ведь это единственный трактир на тракте, извините за тавтологию. Вот я и попросил любезную Кармелиту посадить вас обоих за этот столик. Верно, Кармелита?
Кармелита: Все так и было. Ума не приложу, зачем вам это надо. Святая дева, не вижу я вреда в том, чтобы такие солидные господа сели за лучший столик в моем трактире.
Фра Франциско: Спасибо, Кармелита. Давайте попросим нашу добрую Кармелиту наполнить наши стаканы… Спасибо любезная… А теперь; пойди и нацеди-ка нам еще кувшинчик из той-же бочки.
Кармелита: Ой, да не нужны мне ваши секреты. Без них и спокойнее, а от всяких тайн только вино киснет.
Камелита уходит.
Фра Франциско: А наша Кармелита совсем не так проста как старается казаться….Продолжу, с вашего позволения. Нашего доброго доктора и его привычки я знаю достаточно хорошо, да и он не чурается моего общества. И только появление Диего-навигатора было для меня сюрпризом, хотя по ряду причин о самом Диего я был осведомлен заочно. Итак, я собрал вас здесь, чтобы попросить вашего содействия в одном небольшом деле.
Доктор: Каком именно?
Сервантес: Надеюсь это благородное дело.
Фра Франциско: Благороднее не бывает. Все наполнили свои стаканы? Давайте же выпьем за Америку и за людей, которые ее открыли.
Все пьют
Фра Франциско: Так вот – я собираюсь закрыть Америку.
Диего: (поперхнувшись) Ну и дела!
Доктор: Так таки взять и закрыть?
Эль Греко: А зачем?
Сервантес: А как?
Фра Франциско: Постараюсь ответить на все ваши вопросы. Полагаю, что глубокомысленные замечания Доктора и Диего вопросами не являются. Остаются два вопроса, а именно: "зачем" и "как". На них не так просто ответить. Давайте разберемся зачем надо закрывать Америку. Скажите мне, друзья, наши заморские территории – благо ли это для Испании?
Доктор: Ну это смотря кого вы спросите. Многие вам скажут, что постоянный приток золота сделал Испанию могущественной страной, почти что властелином Европы. Для них это несомненно благо. Другие же скажут что они-то имеют с этого золота одни болячки. Ведь это именно их посылают умирать в болотах Фландрии.
