Михаил Белозёров
Марсианский стройбат
Через пустошь Сергей не пошёл. Мало ли что, рассуждал он? Кто-то ж её изрыл. Может, там ловушки, рассуждал он по старой сталкеровской привычке. Он двинул краем леса, невольно держа путь на те высокие «деревья». Белые лопухи создавали иллюзию защиты.
Скафандр его потихоньку очищался от копоти, и на коленях, животе и боках стали появляться светло-бежевые проплешины. Наверное, я весь такой пегий, думал он, радуясь непонятно чему. Оказывается, совсем неплохо, когда за тобой не охотятся, в тебя не стреляют и можно побродить в лесу почти, как на Земле. Пусть этот лес и выглядит совсем не по-земному. Он вспомнил, как они с Варенькой в девятом классе ездили за грибами и тайком ото всех робко целовались на опушке леса, и как он шёл за ней по тропинке и в голове у него крутилась одна и та же мысль – как бы её поцеловать, но так, чтобы она не заметила. А оказалось, что она тоже думала о том же. Потом их долго дразнили «жених и невеста». Целых два года. Он действительно считал её своей невестой, хотя они об этом никогда не разговаривали. Давно это было. Целую вечность тому назад. Потом у него появились другие знакомые девушки, с которыми он порой встречался, но Варя из его жизни не исчезала. И все уже как бы привыкли, что она приходит в гости, что она знакома с его родителями, а он знаком с её родителями. И как родители радовались их дружбе. А потом он вдруг стал стесняться этой дружбы, потому что на них с Варей все смотрели с каким-то ожиданием, и даже был рад, что ушёл в армию. А потом в его жизни появилась Дронина, и он понял, что существует «юношеская» и «взрослая» любовь, и что это две большие разницы. Хорошо, когда у тебя есть любовь, думал он, бредя по марсианскому лесу, и эта любовь совсем близко, в каких-нибудь трёх часах ходьбы. Мысли о том, что крикуны со своими танками могут прийти в Городок-Один показалась ему дикой. Генерал Зуев не допустит этого. Ведь должны быть у него какие-то планы для подобных ситуациях. О том, что таких планов может и не существовать, он даже думать не хотел, иначе дело попахивало катастрофой, провалом всей экспедиции.
В полукилометре от дома птичьих следов стало ещё больше. А затем он увидел их обладателей – бескрылых птиц с острыми, как шило, зубастыми клювами. Птицы ловко бегали между «деревьями» и охотились за юркими длинноногими крысами. Все попытки подстрелись хотя бы одну из них, не увенчались успехом. Слишком мощным был посох. Да и прицела как такового у него не было. Чистая энергия посоха или сжигала угольное «дерево», или не оставляла от птиц, ничего, кроме перьев. Вот где пригодилась бы лазерная винтовка крикунов. И хотя птицы были непугаными, Сергею только с десятой попытки едва удалось подбить одну из них таким образом, чтобы от неё осталось хоть что-нибудь съедобное. Намучившись и добыв всего лишь трёх птиц и одну крысу, он обнаружил, что заблудился. Он знал, что река, как и жёлтое искусственное солнце, слева и что он раза три менял направление. Пришлось раскручивать свои же следы в обратном порядке.
Потом он совершенно случайно попал в старое русло реки, заросшее толстыми угольными «деревьями». А меж «деревьями» ветвилась хорошо протоптанная тропинка с огромными человеческими следами, которые Сергей видел лишь на поверхности Марса. Камбун, подумал Сергей, или ложный камбун. Хотя какая разница, я не знаю. Следы были не совсем свежими. Как минимум, двухдневной давности, решил он, потому что гребни отпечатка под действием марсианской гравитации сгладились. Сергей научился читать следы ещё в Чернобыльской Зоне. Там без этого нельзя было ни ногой. А натаскивал его легендарный Калита. Эх, его бы сюда, вздохнул Сергей. Он бы мне подсказал, что делать, потому что я вроде бы всё понимаю, но мне кажется, что принимаю неверные решения. Да и путешествие в пещере затянулось. Может, действительно, уплыть вниз по реке? Ведь она куда-то же вытекает. С другой стороны, как бы не стало хуже. Нет, думал он, надо к своим возвращаться. Со своими надежнее, да и они, поди, уже воюют? Он прислушался, но со стороны города не доносилось ни звука. Наоборот, стояла гробовая тишина, только свистел ветер. А это было плохо. Сергей гнал от себя дурные мысли. Не такой генерал Зуев простак, думал он. Не допустит он гибели Городков.
Вдруг он учуял тяжёлый животный запах. Камбун так не пах. Камбун пах почти человеком, точнее – аборигенами. Стало быть, это ложный камбун, сообразил Сергей и увидел «дом» в стиле Антонио Гауди.
«Дом» стоял на берегу высохшего русла и был окружён таким густым лесом, что если бы не тяжёлый запах, можно было пройти в трёх шагах и не заметить.
Сергей вспомнил местность, которую видел в последние минуты полета, и этот «дом», который находился очень далеко – почти на горизонте. Вот куда я забрёл, сообразил он.
Ещё одна тайна, думал он, не зная, что предпринять, обойти ли его, вернуться ли и бежать к своим или же войти внутрь. Сам не зная почему, но он выбрал последнее. Глупое человеческое любопытство, думал он, воинственно сжимая боевой посох. Скольких оно погубило? Но ноги сами собой несли его вперёд.
Сухое русло реки превратилось в сеть мелких оврагов, засыпанных ветками угольных «деревьев». Ступени, выбитые в песчанике – огромные, для великана – вывели к самому «дому». Только у его подножия Сергей понял, что это не дом в человеческом понимании, а нечто, что с небольшим преувеличением можно было назвать сказочной готикой – с каким-то ложными маршами, которые никуда не вели, со слепыми окнами, в которые не попадал тусклый марсианский свет, и с контрстенами, которые ничего не подпирали. Крыша же больше походила на очертания угольных «деревьев» – хаотичные, под разным углом, ломанные в самых невероятных ракурсах, готовые рухнуть, но по какой-то причине до сих пор не рухнули. Вот почему я его плохо разглядел, сообразил Сергей, непривычен глазу. Но это не может быть домом Пантигера. В его распоряжении целый город. Зачем ему одинокий дворец?
Сергей думал, что внутри должно быть темно, как в погребе, ведь окон как таковых не было, и даже включил фонарики у себя на скафандре, опустив предварительно стекло шлема. РС тут же тихо-тихо заработал. Сергей почему-то вспомнил о кастете в кармане и о пистолете АПС. Они не могли пригодиться, но придавали уверенность, словно были амулетами удачи.
Сквозь слепые окна странным образом проникал жёлтый свет марсианского солнца.
В первом же зале он увидел скелеты – сотни, тысячи. Они висели везде: меж окон, на центральной стене, в нишах и над переходами, убегающими в скрытые помещения. Они висели даже под потолком, в своих странных одеяниях. Серые, словно огромные мыши. Высохшие в сухом марсианском воздухе. Гоблины. Много гоблинов. Целое поколение. А в других залах – ещё больше. Горы из черепов, сложенные аккуратно, можно сказать – с любовью. Черепа с перекусом и без них. Женские отдельно. Детские отдельно. Позеленевшие и совсем свежие с остатками кожи и с тусклыми глазами в глазницах.
Охотник, думал Сергей. Настоящий охотник. Паразит города. Вот кто по-настоящему уничтожает цивилизацию на планете. Поэтому аборигены их и боятся, как смерти.
Он поднялся по одной из боковых монументальных лестниц и попал на второй этаж. Здесь в десяти залах под светом, падающим через витражи, лежали поколения белых муранов. Их вожди и воины, их жены и дети. Их надежды на счастливую марсианскую жизнь. Всё было упаковано по годом и столетиям.
И только наверху из трёх залой два были пустыми, а в последнем он увидел то, что ждал подсознательно – весь экипаж второго звездолёта первой советской экспедиции. Их был пятеро. Четверо мужчин и женщина с белыми волосами. Они сидели в креслах, словно живые. Их скафандры были целы, а стекла шлемов опущены. Лишь у капитана оно оказалось поднятым, словно ложный камбун приходил пообщаться с ним, чтобы узнать, откуда прилетели земляне.
Сергея словно током ударило. В микрофонах, усиливающих звуки, он услышал непривычный скрип. Так мог скрипеть только кварцевый песок под ногами. Однако звук был очень громким. Его можно было услышать и без наушников. Звук напоминал о земном снеге в очень-очень морозный день. «Скрип-скрип… ш-ш-ш… Скрип-скрип… ш-ш-ш…»
Сам не зная, как, но Сергей в одно мгновение выскочил из «дома» и упал на землю.
В бинокль скафандра была хорошо видно облако, очень похожее на человеческую фигуру. Оно двигалось с той стороны, куда текла река, и вдруг превратилась в камбуна с шишковатой головой, покрытой чешуей, как у игуаны. Голова, словно сама по себе, плыла над угольными «деревьями», но это был не Пантигера. У Пантигера были человеческие глаза, а у этого камбуна – красные, с вертикальными чёрными зрачками.
Сергей так и не понял, испытал ли он облегчение от этого открытия. Теперь это не имело никакого значения. Великая непознанная «тень» была охотником, который уничтожал марсианскую цивилизацию. Немудрено, думал Сергей: здесь тебе и облако Глобула, здесь тебе и вечный охотник. Нечему удивляться, что Марс пал.
Он бросил трофеи, скатился в старое русло реки и побежал к лагерю. По всем расчетам выходило, что форы у него всего ничего – минут двадцать, не больше. Пока камбун добредёт до лагеря, пока обнаружит его присутствие, пока сориентируется. Боевой посох казался самым бесполезным оружием. Против великой непознанной «тени» он не потянет. Нет, думал Сергей, это ложный камбун. Ему не хотелось думать, что настоящий камбун – Пантигера, который всё это время водил его за нос.
Он только забыл, что любой камбун – прирожденным охотником. Внезапно он увидел его впереди. Камбун стоял на повороте сухого русла реки. Его выдал запах и рост. Быстро он… – подумал Сергей и замер. Должно быть его спасло то, что он стоял против ветра. А ещё цвет его скафандра делал его почти невидимым на фоне угольных «деревьев». Раздались тяжёлые шаги: «Скрип-скрип… ш-ш-ш… Скрип-скрип… ш-ш-ш…», камбун так близко, что Сергей обдало его запахом.
Теперь Сергей несся словно ветер и безуспешно пытался включить связь – хоть какую-нибудь. Когда он уже увидел проломленную крышу дома, связь наконец заработала. Оказалось, что кнопка на панели левой руки залипала из-за копоти.
– Жора! Жора! Тревога! Тревога!
Но Генацаревский, видать, был занят. Зато откликнулся Вовка Жуков.
– Где ты шляешься? Мы уже кашу сварили.
– Нас обнаружили! – почти закричал Сергей. – Уходите к цукубе. Взлетаем!
– Кто обнаружил? Да и Жора по ветру отошел… – растерянно произнёс Вовка Жуков.
Была у него такая привычка – туго думать в самый ответственный момент.
– Бросай всё! Хватай Жору, и уходим! Не забудь мой второй посох!
Раздавая таким образом указания, Сергей едва не налетел на Генацаревского, который справлял нужду за домом, меж угольных «деревьев». Его зад белел, как флаг капитулянта.
– Жора! – крикнул Сергей, проносясь мимо, как ураган.
Бригадир Жора Генацаревский недаром слыл сообразительным. Он мгновенно подтянул комбинезон и уже на ходу стал застегивать скафандр. Благо, что в распущенном состоянии он был, подобен чулку. Через мгновение Жора дышал в унисон Сергею.
Сергей чувствовал, что на всё про всё у них не более двух минут, что ложный камбун вот-вот обнаружит оранжевую цукубу. Что тогда произойдёт, можно было только представить.
Они с Жорой выскочили во двор дома и увидели впереди себя Вовку Жукова, который, подгоняя бригадира разведки посохом, двигался к цукубе. Сергей невольно посмотрел направо, где вот-вот должен был появиться камбун.
Он мелькнул за «деревьями» на противоположном берегу бухты, но, похоже, ещё не заметил цукубы.
В тот момент, когда они заскакивали в цукубу, Сергей наконец увидел его в оптику скафандра. Ложный камбун вышел на песчаную отмель. Он был голым по пояс с хорошо развитой рельефной мускулатурой. Накидка едва прикрывал широкие плечи. А вот оружия при нём, слава богу, не было. Поэтому ли или по какой другой причине, он Сергей стрелять не стал, что-то его удержало от этого опрометчивого шага. Он нырнул вслед за всеми в кабину цукубы.
– Запускай! – кричал Генацаревский, словно речь шла о самолёте или вертолёте.
– Не получается! – отчаявшись, метался от рычага к рычагу Вовка Жуков.
Цукуба и не думала взлетать. Дергаться она дергалась, шевеля плавниками-стабилизаторами, даже раскачивалась, но этим дело и ограничивалось. А ещё она кряхтела.
– Я ведь думал, что она отдохнёт… – причитал Вовка Жуков. – Я ведь думал…
Сергей выглянул в иллюминатор. Камбун сделал проще. Она не пошёл самым длинным путем – вдоль берега, а двинул напрямик через бухту. В некоторые моменты его голова пропадала под водой, и только буруны на поверхности выдавали его движение.
– Я его подстрелю! – крикнул он и полез в верхний люк.
– Стой! – закричал Генацаревский. – А если не получится? Давай выбросим его? – и показал на бригадира разведки.
– Он единственный, кто может рассказать, откуда пришли крикуны! – напомнил Сергей.
– Ну и чёрт с ним! Выбрасываем.
Крикун в отчаянии замычал. Сергей выдернул у него изо рта тряпку.
– Не надо! – закричал крикун. – Я вам ещё пригожусь. Я знаю, всё-всё. И откуда облако, и зачем оно, и кто им управляет, и что они сделают с Землей.
– Ах, вы и о Земле знаете?! – замахнулся на него Жора Генацаревский. – Гады! Да за Землю я тебя!..
Но крикун не испугался:
– Я даже знаю, кто такой этот камбун!
– Ладно, живи, – Сергей запихал ему в рот тряпку. – Только без фокусов! Сейчас отобьёмся!
Он схватил второй посох и уже собрался было выскочить в верхний люк, как Жукова озарило:
– Сто! Стой!!! Давай выпустим шершней.
– Точно! – радостно заорал Жора Генацаревский. – Пять тонн шершней! Пять тонн! – запричитал он, – Зачем они нам?!
Они с воодушевлением принялись дёргать за все рычаги. Но ничего не происходило. Камбун уже был где-то совсем рядом. Сергей чувствовал его кожей.
– Как эти соты открываются?! – вопрошал Вовка Жуков. – Как?!
Бригадир разведки выпучивал глаза и испуганно пожимал плечами. Сергей прильнул к правому иллюминатору. Виден был только голый берег бухты. Может, утонул? – предположил Сергей и вдруг увидел волосатую руку. Ладонь ложного камбуна была диаметром с иллюминатор. Сердце упало куда-то в пятки – камбун заглядывал в кабину через лобовое стекло. Потом он обхватил нос цукубы и стал ворочать её, растягивая в жуткой ухмылке огромный рот. Цукуба тяжело закряхтела.
– Чего вы стоите?! – крикнул Сергей. – Выпускайте ваших шершней!
Вовка и Жора стали в панике метаться по кабине.
– Там!!! – вдруг закричал бригадир разведки крикунов. – Во чреве! Я думаю!
Но было поздно.
Даже для камбуна цукуба была слишком тяжёлой и необхватной, поэтому он, ухмыляясь, как дьявольский рок, занялся хвостом цукубы. Вначале оно оторвал плавники-стабилизаторы. Цукуба только охнула, как живая, и по ней пробежала волна боли.
Бригадир разведки закричал:
– Это «тень»!!!
– Какая «тень», если он нас валяет, как кегли! – отвечал Жора Генацаревский, которого швыряло от одного борта к другому.
Их мотало и кидало так, словно они попали в двенадцатибалльный шторм, из которого не выходят живыми.
– Это великая непознанная «тень»! – гнул своё крикун, перекатываясь вслед за Сергеем и Жорой.
– А что ей надо?! Этой «тени»? – кряхтя, вопрошал Жора Генацаревский.
Один Вовка Жуков ещё сопротивлялся в надежде отыскать заветный рычаг или на худой конец тайную кнопку, которая открывала соты.
– Ничего не надо, потому что она непознанная! Я вас хотел предупредить, а вы меня не слушали!
– Ну ты ещё плюешься огнём или вопишь, как резанный! – напомнил Генацаревский.
– Я больше не буду! – в последний момент пообещал бригадир разведки.
– А вы кто такие вообще?! – в сердцах воскликнул Генацаревский.
– Мы всего лишь наемники! Мы не можем выбирать! Нам приказали держаться подальше от диких лесов Марса.
– Что же нам делать?! – спросил Сергей, упираясь ногами в стенку кабины, но это не помогло, потом что дикий камбун, который оказался великой непознанной «тенью», перевернул цукубу вверх животом.
То ли это показалось цукубе унизительным, то ли ей надоел сам факт издевательства ложным камбуном, только она возьми да и открой соты с шершнями. И все пять тонн живой, разъяренной массы, вооруженной ядовитыми стальными жалами, вырвались наконец наружу. В ушах сразу поселился дикий вой. Так мог выть только смертельно раненный зверь.
Качка прекратилась, и Сергей, встав на корточки, прильнул к иллюминатору. Вдоль песчаной косы перемещалось облако в форме ложного камбуна. Оно, вопя, металось от дерева к дереву, оно вырывало их с корнями, оно пробовало зарываться в песок. Потом вдруг бросилось в бухту.
Шершни ещё некоторое время кружила над водой, ища камбуна. Потом, сделав круг над водой полетели в сторону города.
* * *
Денис Бурко попал в армию самым нелепым образом. Шёл он как-то пьяненький с друзьями и любимой девушкой по улице Артема одного южного города, и кто-то возьми да ляпни: «А слабо тебе, Ден, в армию записаться?!» Они как раз перемещались мимо пункта вербовки. «А почему бы и нет!» – воскликнул Бурко и скрылся за тяжёлой дверью. Кто-то только разинул рот, кто-то хихикнул, радуясь новому приколу, кто-то покрутил пальцем у виска, мол, совсем спятил, только когда через пять минут Денис вышёл бритый с гербовой бумажкой в руках и пачкой денег в кармане, всё поняли, что это не шутка, и не прикол, и принялись фотографировать его мобильниками на память. Теперь жениться на любимой девушке он как бы сразу и не мог. Да и деньги надо было срочно пропить. Ну и конечно, вся компания завалил а ближайший ресторан на берегу реки Кальмиус. А когда Бурко очнулся поутру с похмелья, за дверью стояли бритые, накаченные сержанты, которые взяли его за ослабшие руки, и очутился Денис Бурко в казарме, да не где-нибудь, а за тридевять земель – на Байконуре. Как ни странно, но в армии Бурко понравилось. За неделю из него выбили всю дурь, расхлябанность и научили правильно заправлять койку. А так как он не умел ничего другого, как администрировать на сайтах, то попал он в военные строители. После этого сам бог ему велел податься в первый марсианский стройбат. Лишь бы не жениться, рассудил он, лишь бы не жениться, и, конечно, улетел на Марс подальше от греха. Так он очутился здесь – в гуще марсианского сражения, и понял, что это и есть самая что ни на есть настоящая жизнь, а не всякие там игрушки с кодами прохождения, модами, патчами, где ты можешь, сохранить и переиграть любой эпизод хоть сто тысяч раз без всякого вреда для здоровья.
Когда он ступил на Марс – это было, как первое религиозное переживание. Марс потряс Дениса Бурко масштабами диких, необъятных пространств. Бурко повезло ещё и в том, что он, перед тем как безвылазно залезть под землю, несколько раз летал из Городка-Один в Городок-Два и – Три и видел планету с высоты птичьего полета. Марс был грандиознее любых электронных игр. А играл Бурко в своей жизни так много и так разнообразно, что, наверное, никто не играл. Нельзя сказать, что он сразу полюбил Марс, но в его душе в качестве предвестника этого большого и глубокого чувства поселилось восхищение. Поэтому он и защищал Марс так, как если бы защищал Землю – со всей самоотверженностью русской души.
Туземцы, то бишь гоблины оказались настолько сообразительными, что сами же говорили ему:
– Мы не чета тем гоблинам, которые пьют самогон с вашим Пашкой Марфиным. Мы настоящие гоблины!
– А те кто? – спрашивал, самодовольно посмеиваясь, Бурко.
– А те – алкоголики. Вымирающая биомасса.
Бурко и сам был выпить не дурак, да просто негде было.
– Он их курить научил, – жаловались они, – и всякую гадость нюхать.
Для Бурко это было пустым звуком. Бурко и на Земле не курил ни табак, ни всякую номодную дрянь, а тем более не нюхал клей и другие пахучие субстанции, от которых медленно высыхают мозги, но выпить он любил, причём, его больше волновало не само опьянение, а вкус алкоголя. Поэтому когда он учуял от одного из подчиненных бражный запах, на правах старшего по званию велел принести ему напиток. Правда, за эту услугу пришлось всё же отдать пару патронов, из которых серокожие аборигены делали себе ожерелье, но это уже было пустяками.
Местное пиво ему даже очень понравилось. Дальше дело покатилось само по себе. Полковник Бастрыкин куда-то пропал, а Денис Бурко забурился. Очень быстро он стал помыкать туземцами, как рабами, и день у него обычно начинался с того, что он подрывал какое-нибудь здание, потом ему за два патрона приносили бочонок пива, и он, завалившись на диван, следил, как его пьяные подчиненные снаряжают и вяжут взрывчатку, при этом он не забывал как бы между делом прикладываться к выпивке и отдавать приказы. И так это у него здорово получалось, что за два дня он разнёс вдребезги два больших района – и все в пьяном угаре. Воевать оказалось очень легко и просто. Главное, надо было вовремя смотаться, когда загорался фитиль. Бочонок пива за ним таскал один из аборигенов.
На третий день Денис Бурко совсем потерял нюх. Мало того, что он перебрал накануне, он основательно приложился с утра и забыл, что нужно идти на службу.
Денис очнулся от страшной жажды и оттого, что кто-то тряс его за шкирку.
– Пошёл на фиг, молодой… – пробормотал Бурко, – лучше сгоняй за пивом…
– Я тебе сгоняю! – произнёс молодой голосом полковника Бастрыкина, и Бурко сразу протрезвел.
Он вскочил и вытянулся, как струна.
– Хочешь, чтобы я тебя разжаловал в рядовые и отправил в окопы?! – ядовито поинтересовался полковник. Мы там шкурой рискуем, сражаемся с пришельцами, а ты здесь пиво трескаешь!
Его физиономия, похудевшая за время боев, и воспаленные от недосыпания глаза не сулили ничего доброго. Они внушали страх и ужас.
– Никак нет! – бодро ответил Бурко, хотя его качало, как телеграфный столб в бурю.
– А я вижу – хочешь! Бери своих архаровцев, – Бастрыкин с презрением обозрел пьяных гоблинов. – И поступай-ка в распоряжение капитана Чернакова. Знаешь такого?
– Там точно! – опять бодро ответил Бурко, хотя его изрядно мутило.
Убью гадов, думал Бурко, имея ввиду аборигенов, что за дерьмо они варят!
– А если знаешь, то исполняй!
– Есть, – качнулся Бурко вслед за своей рукой, – явиться в распоряжение капитана Чернакова.
– И не попадайся мне больше!
– Есть не попадаться больше… на глаза…
– Смотри мне, Бурко! – пригрозил напоследок полковник.
– Есть смотреть… Товарищ… полковник… стресс снимали… – Бурко позволил себе жалобно всхлипнуть.
– Знаю я, чем эти стрессы кончаются, – сказал полковник Бастрыкин. – Сам погибнешь и людей своих угробишь, – полковник невольно посмотрел на валяющихся, как поленья, гоблинов. – Поэтому раз не умеешь командовать, то иди подчиняйся.
– Да я умею… – начал канючить сержант Бурко, надеясь выклянчить себе прощение. – Разве с ними навоюешь?! Дикари!
В этот момент он дал себе слово, никогда-никогда не пить, и подумал – без надобности.
– С ними как раз и можно. Они, как малые дети, в рот тебе смотрят, а ты пьяница. Они потом будут думать, что все люди пьяницы. Что в общем-то недалеко от истины.
Полковник тяжело вздохнул. Не было у него других солдат. Приходилось воевать, кто был под рукой. Он бы и не заглянул к сержанту Бурко, да по плану сегодня надо было взорвать мост, а он до сих пор был цел. Вот полковник Бастрыкин и не погнушался самолично проверить обстановку.
За два дня боев они не потеряли ни одного человека и ни одного гоблина, зато выбили крикунов за реку. Оказалось, что крикуны не знакомы с тактикой боевых действий в городе. Это они против гоблинов герои, думал полковник, а против нас слабаки. А если бы со мной были мои ребята из разведки, мы бы их раздолбали ещё в первый день. Даже стрекозы их никуда не годятся. Хороша цукуба с шершнями, но даже одной прицельной очереди хватало, чтобы сбить её.
Конечно, земная тактика в чистом виде здесь не годилась. Приходилось менять её на ходу дела. Так оказалось, что крикунов трудно убить из стрелкового оружия. Но взрывчатки они боялись, как огня, потому что взрывчатка разрывала их на части, и никакая «умная пыль» не способна была оживить после этого крикунов. Зато хваленые лазерные винтовки годились разве что в музеи: в задымленном городе они оказались неэффективны, а мощности им не хватало. Порой даже «булат» выдерживал попадание «спина».
Танки были хороши. Но на улицах они, даже несмотря на их подвижный хобот, оказывались легкой добычей подрывников. Как ни берегли РПГ-7, как ни экономили, а когда пожгли всё танки на правом берегу, посчитали и прослезились. Боеприпасов осталось кот наплакал – только на получаса интенсивного боя. Правда, крикуны убрались за реку зализывать раны, но идти за ними туда было бы верхом глупости. Во-первых, левая часть набережной была заражена радиацией, а во-вторых, для боя на открытом пространстве сил было недостаточно.
Так примерно рассуждал полковник Бастрыкин возвращаясь в расположение батальона, как он окрестил своё разношерстное войско.
Его командный пункт находился в ничем непримечательном доме на холме. Перед тем, как сходить к сержанту Бурко, полковник отправил разведку, и с часу на час ждал результатов. От разведки зависели все дальнейшие действия. Если окажется, что крикуны дезорганизованы, то можно было всё же перейти реку и добить их в логове, а если они перегруппировываются, то дело дрянь. С такими силами мы их не удержим, даже взорвав все мосты в городе. Тем более крикуны уже поняли, с кем имеют дело. Не дураки же они в самом деле. Переправятся в двух местах, зажмут нас в клещи и скинут в реку. А в реке марсианские монстры. Вся война закончится максимум за полчаса.
Поэтому он маневрировал и проводил разведку. Однако все его действия пока не давали никаких результатов – противник пропал.
