Михаил Белозёров
Марсианский стройбат
Глава 9
Долина Маринера
Их равномерно покачивало. В иллюминатор билась волна. Цукуба знай себе удовлетворенно покрякивала. Она даже пробовала плескаться тем, что на дирижабле называется килем. Должно быть, она рада была избавиться от ложного камбуна и оказаться в реке. А может быть, ей мешали жить шершни – целых пять тонн лишнего веса. Однако без плавников-стабилизаторов летать она уже не могла. Ей больше нравилось плыть вверх брюхом – ведь цукуба никогда не плавала, и новые ощущения пришлись ей по вкусу.
Пару раз над цукубой пролетели стрекозы. Они делали круги и исчезали. Видать, они отчаялись найти своёго бригадира разведки. Каждый раз Вовка Жуков требовал, почему-то глядя исключительно на бригадира разведки:
– Выключите свет! Выключите свет! – и хватался за боевой посох, хотя не знал, как им пользоваться и как он действует.
Крикун смотрел на него бешеными глазами и явно боялся. Хорошо хоть ему рот заткнули. Сторожил его Сергей, а то бы крикун точно сжег всех на фиг и угольков не оставил. Впрочем, они зря волновались, крикун был настолько деморализован, а главное – голоден, что у него не было сил плеваться ни огнём, ни слюной. Только я им больше ничего не скажу, злобно думал крикун, ни о планете Планемо, откуда я родом, ни том, как общаться с облаком Глобула. В тайном кармане формы у него находилось устройство связи с облаком Глобула. Надо было набрать код – комбинацию трёх кнопок, и облако признает тебя своим. Выброшу при первом удобном случае, думал он. Эти болваны всё равно ничего не замечают. У него сложилось весьма низкое мнение о людях. Даже не обыскали, думал он с превосходством андроида. Тоже мне вояки. Дайте только мне сбежать, я вам устрою.
– Вот видишь, – добавлял Вовка Жуков, когда стрекозы улетали, – они принимают цукубу за мёртвую. Стало быть тебе, бригадир разведки, нечего волноваться. Не попадёшь ты сегодня домой.
По этой ли или по какой другой причине, но бригадир разведки злился. Особенно ему не нравился Вовка Жуков.
– Искусственное солнце не может заходить, значит, мы просто отдаляемся от города, – глубокомысленно изрек Жора Генацаревский.
Сергей посмотрел в иллюминатор. Да, действительно, жёлтое марсианское солнце светило далеко-далеко на юге. Казалось, что происходящее в городе теперь не имеет к ним никакого отношения. Хорошо, думал он, отдохнуть можно, только жрать охота.
Вовка Жуков ничего не сказал. Ему было всё равно. Он давно уже понял, всё что ни происходит – всё к лучшему. Некоторое время ему нравилось заглядывать через иллюминатор вглубь реки Шкабарь – пока свет иллюминатора не привлек марсианского монстра. У монстра была крокодилья морда и торчащие вперёд зубы, а ещё у него был длинный хвост с гребнем. После этого Жуков стал бояться иллюминатора, но его тянуло к нему, как магнитом.
Наконец стемнело настолько, что не стало видно ни зги. Стрекозы больше не прилетали. Берега пропали. Окружающий цукубу мир погрузился в тишину и покой.
Сергей и Жора вылези наружу и уселись на обод люка. Далеко на юге ещё было заметно марево города. «Длинная» связь, как всегда, не работала. То ли её глушили, то ли в чреве Марса она оказалась неэффективной. Ну да, подумал Сергей, стратосферы-то здесь нет, стало быть, радиоволнам распространяться негде. Становилось всё прохладнее. РС переключился на «тёплый» режим. Жить можно, подумал Сергей, только жрать охота так, что желудок прилип к позвоночнику.
Жора Генацаревский словно прочитал его мысли. Достал чёрный сухарь, разломил пополам и протянул Сергею.
– Как ты думаешь, – спросил Сергей, у которого рот тут же наполнился слюной, – наш крикун не врёт?
Откушенный кусочек показался ему слаще шоколада. Сергей в жизни не ел такой вкусной еды. В памяти почему-то всплыло, как мать баловала его пенкой с малинового варенья. Хорошее было время, беззаботное.
– А ты бы соврал в его положении?
Сергей подумал и ответил:
– Нет, конечно. Я бы не соврал, а крикун – неизвестно.
– Ну и я такого же мнения.
– Значит, надо всерьез взяться за это облако, а крикуна потрясти. Знает он что-то. Шишка как-никак Утром займёмся.
Сергей уселся поудобнее, незаметно съел половину порции, а вторую половину заставил себя спрятать в карман. Мало ли что, подумал он, жалея, что сухарь растаял во рту, как кусочек сахара. Желудок, который спал до этой минуты, заскулил и попросил добавки. Зря я поел, подумал Сергей и ухватился в обод люка, потому что едва не соскользнул с брюха цукубы в чёрную, как сажа, реку. Первый утонувший землянин на Марсе! Кто меня тогда ловить будет? – подумал он с усмешкой и покосился на бригадира.
Бригадир всегда вызывал в нём уважение. Во-первых, он был большим, как Гоша Мамиконов, а во-вторых, добродушным и справедливым. И морда у него такая – справедливая, только заросшая щетиной, и оттого чуть зверская. Да и я тоже, как вепрь, зарос, подумал Сергей.
– В нашем положении только и рассуждать о таких вещах, – хмыкнул Жора.
А ведь действительно, настроился Сергей на философские размышления, мы даже не знаем, что произойдёт завтра. Зачем думать о будущем? Для нас будущего нет. Но всякие тревожные мысли всё равно лезли в голову. Он принялся их отгонять, как невидимую тень, и переключился на Милу – как придёт к ней и как они переберутся в Городок-Три, как им выделят отдельный кубрик. Красота, думал он. Было в этом что-то, что давало отдых измученной душе. Хорошо будет в Городке-Три, думал он, возвращаясь по второму кругу. Полковник Бастрыкин глаза выпучит от удивления. Генерал часы подарит. Врачиха Светлана Андреевна торт испечёт с настоящим шоколадом. На большее у Сергея фантазии не хватило, потому что на Земле не был избалован жизнью. В Городке-Три он ни разу не бывал и только знал, что там гораздо холоднее, чем на экваторе. Жаль, что это только одни мечты, подумал он. Странно, что он помнил лучше начало их романа на звездолёте, чем всё то, что происходило позже на базе. Он тасовал эти воспоминания сотни раз, но всякий раз казалось, что их слишком мало и что всё произошло словно вчера.
– А ведь мы так не удержим Марс… – задумчиво произнёс он.
– Почему? – Жора дожевал сухарь, достал фляжку и, заметив голодный взгляд Сергея, протянул ему первому.
Сергей и сам не знал, почему так сказал. Что-то его давно точило – странное ощущение бесполезности усилий. Да и дело, в общем-то, было даже не в пресловутом горизонте событий, который он уже давно не видел, а в ощущении утраты. Он не мог понять, то ли это мнительность, то ли страх, словно будущее само не понимало, куда ему повернуть историю Марса: то ли в сторону Земли, то ли в космос. Если в космос – это конец. А если – в сторону Земли? Тогда нам повезёт, подумал Сергей.
– В следующий раз облако Глобула может притащить сюда других существ, гораздо более сильных, чем крикуны, – объяснил Сергей, делая большой глоток.
Во фляжке оказалось густое, как масло, и очень сладкое вино. На мгновение Сергей опьянел. Желудок расслабился. Сергею показалось, что он даже издал вздох облегчение – наконец-то что-то стоящее.
– Из экспедиционного НЗ выдали, – похвастался Генацаревский. – У нас ещё и шоколад был, но, извини, мы его сразу слопали.
– Ничего, бывает, – сказал Сергей, хотя ему стало обидно, что командование не позаботилось ни о нём, ни о тех, кто спустился в город первыми.
Списали на естественную убыль, решил он и, сделав ещё два больших глотка, не без сожаления отдал фляжку Жоре.
– Я думаю, что наши не будут сидеть сложа руки. Подкинут оружия, людей, – воодушевленно произнёс Жора.
Он свято верил в прогресс и человечество. А ещё он верил в Россию. Это тоже неплохо, подумал Сергей. Главное, чтобы родина нас не забыла, наш маленьким марсианский десант и первый марсианский стройбат, и Вовку, и Жору, и меня – Сергея Бабуру, и всех остальных пацанов. Чёрт, как бы я много отдал, чтобы очутиться на Земле!
– Твоими устами мёд бы пить, – со вздохом сказал он и подумал, что самое страшное – это неизвестность.
– А почему? – уловил скептицизм в его словах Жора.
– Да потому что так было всегда. Надо самим думать. Вот я, например, считаю, – неожиданно даже для самого себя произнёс Сергей так, словно сделал открытие, – надо лететь на эту самую планету Планемо и пошуровать там. Не фиг приходить сюда на Марс и всё уничтожать.
Жора Генацаревский замолк, переваривая услышанное. Он даже забыл завинтить крышку на фляжке. Потом отпил из неё, прокашлялся и хмыкнул:
– На наших-то ракетах?
Несомненно, саму идею-то он принял, но хотел поставить Сергея в тупик.
– На других… – загадочно произнёс Сергей и подмигнул Жоре.
В темноте Жора мало что заметил – свет, исходящий из люка, был слишком слабым.
– На каких? – удивился он.
– А надо заставить облако Глобула работать на нас, – произнёс Сергей таким будничным тоном, словно он только и делал всю жизнь, что уговаривал всякие загадочные облака типа Глобула работать на человечество.
На этот раз бригадир Генацаревский переваривал услышанное с минуту. Он с напряжением смотрел на Сергея. Шевелил пальцами в воздухе, даже произнёс загадочное: «А?.. И?.. Ну да…» Отпил из фляжки ещё и только после этого к нему вернулась способность говорить.
– Работать, говоришь? – переспросил он и громко хмыкнул, всё ещё не веря в слова Сергея. Потом согласился: – Слетать можно. А как с облаком договориться-то?
– А чем мы хуже крикунов?
– Согласен – ничем. В вооружении они нас не превосходят, тактика у них – дрянцо. Сразу видно, не воевали с нашим братом. Что-то вроде полицейских сил. Кричать смертельно опасно умеют, опят же лазеры у них – слабенькие, но есть, танки – страшная штука, стрекозы и цукубы с шершнями. За это я их уважаю.
– О! – согласился Сергей. – И я о том же.
– Так как мы, говоришь, полетим? – к Жоре снова вернулась его привычка говорить вальяжно.
– А узнаем у крикуна.
– Так он тебе и расскажет.
– Утром всё расскажет, – заверил его Сергей. – Куда он денется.
– А если не расскажет?
– Тогда узнаем у аборигенов.
– У каких аборигенов? – с презрением спросил Жора, но в голосе у него послышалось невольное уважение. – У этих, которые с Пашкой Марфиным?
– И у них, и у других.
– А где же ты их возьмёшь? Ау, Пашка! – развеселился Жора Генацаревский, взывая к ночной тьме.
Река Шкабарь неожиданно отозвалась тяжелым вздохом: «У-у-у…» Вода плеснулась так, что брызги залетели на самый верх.
Некоторое время Сергей и Жора сидели, притихнув, смахивая капли воды с лица. Чёрт знает что! – думал каждый из них. Марс какой-то странный, всё время коленца выкидывает. И Луны нет, как на Земле. Жуть, а то мы привыкли к Луне.
Потом Сергей шепотом пообещал:
– Утром увидишь.
Он почему-то подумал о пресловутом горизонте событий, за который давно уже не заглядывал. А очень хотелось. Вместе с облаком ушёл и горизонт событий.
– Каким утром? – скептически отозвался Генацаревский. – Утро может и не наступить, мы же в пещере.
Несомненно, это был его последний железный аргумент, чтобы ничего не делать.
– А это что?!
Жора Генацаревский посмотрел на небо и увидел полоску звездочек.
– Мать моя женщина… – прошептал он.
В этот момент цукубу заметно тряхнуло. Сергей с Жорой прислушались. Но всё было тихо. И только они вздохнули с облегчением, как раздался вопль Вовки Жукова:
– Тонем!
Они попрыгали в люк. Действительно, вода внутри цукубы было по щиколотку. Где течь, Вовка Жуков объяснить не мог. Он стал рассказывать, что задремал, что в это время в цукубу что-то ударило, а потом появилась вода.
Пока искали пробоину, воды натекло по колено. В цукубу ещё раз что-то ударило. Вовка Жуков взвизгнул:
– Монстр!
– Где? – все кинулись к иллюминатору.
Из него на них смотрела морда, полная острых, как шило, зубов. Должно быть, свет из иллюминатора привлекал марсианских хищников.
– Ты что их приманиваешь?
– Развяжите, развяжите меня! – в панике закричал бригадир разведки, дёргаясь так, словно его щекотали за пятки.
Он каким-то образом освободился от кляпа. Жора Генацаревский развязал ему руки и вдруг его озарило:
– Делаем, как я! И ты тоже! – закричал он на крикуна.
Вчетвером они стали раскачивать цукубу из стороны в сторону. С третьей или четвертой попытки цукуба нехотя перевернулась в её естественное положение – на брюхо. И тут же обнаружили источник течи – в иллюминаторе торчал зуб и была дыра, в которую можно было просунуть палец.
Время до рассвета ушло на то, чтобы вычерпать воды из цукубы. А когда Сергей в очередной раз вылез из цукубы со шлемом в руках полным воды, то воскликнул:
– А вот и солнце!
Генацаревский и Жуков тоже вылезли и увидели, что они плывут по широкой, спокойно реке и что стены каньона такие крутые и высокие, что небо кажется узкой-узкой голубой полоской, а на голубой полоске виднеется солнце. Оно ещё долго светило им вслед, пока ущелье не сделало крутой поворот и не оказалось за краем каньона.
– Смотрите!.. – оторопело закричал Вовка Жуков. – Смотрите!.. – Он показал куда-то наверх.
И тогда все увидели, включая бригадира разведки крикунов, пещеры. Много пещер. Они были выбиты в скалах в несколько ярусов. Кое-где были видны переходы и лестницы с красивыми балясинами, а на высоте примерно метров двести виднелся целый ансамбль с балконами, перилами, с изящными арками, уводящими в глубь горы. Кое-где сушились сети и белье. Пахло вяленой рыбой.
– Город… древний… – произнёс с восхищением Жора Генацаревский.
А потом они увидели огромную, как зев, пещеру, в которую втекала вода, и первое, что услышали:
– Абалбеть!!!
Пьяный сержант Марфин, облаченный в какую-то хламиду из ветхой парчи, в розовой треуголке, стоял на зализанной гранитной набережной в окружении гоблинов и царственным жестом подавал знаки. Морда, конечно, у него была намазана жёлтой минеральной краской. Вокруг толпились пьяные же серокожие гоблины, белые мураны и, о чудо – их женщины. Если бы не ноги с «обратным» суставом и не копыта в щегольских разноцветной обувке, то Сергей точно с кем-нибудь из них познакомился. Женщины гоблинов по сравнению с ними выглядели уродливыми старухами. Даже молодухи казались ведьмами. У Сергея по коже пробежал мороз. Единственно трезвыми среди всей этой толпы были Андрей Лобастов и врач Давыдов.
– Привет! Привет! – кричали они, стоя на скалах, и махали им руками.
Ну что я говорил? – подумал Сергей. Сюда они и сбежали.
– Мы уже и не чаяли вас увидеть! – радовались оба. – Говорят, в городе ядерная война началась?
– Вот тебе и марсианские сплетни, – пробурчал Жора Генацаревский.
Вовка Жуков едва не упал в воду, засмотревшись на местных красоток. Ему понравилась самая статная из белых муранок в красной накидке.
– Смотри не женись, – предупредил Жора.
Словно по мановению волшебной палочки, цукуба пристала к крутому берегу. Десятки рук под радостные вопли схватили цукубу, накинули веревки и не дали ей уплыть дальше выступающих из воды камней.
– Приветствую вас в нашем чудо городе! – важно произнёс Пашка.
Был он не то что, как всегда в дымину пьян, это само собой, а пьян до крайности, то есть когда все пьяные, а ты ещё пьянее и всё делается на автомате. Рот у него расплывался до ушей, а в ухе жадно поблескивала серьга с голубым бриллиантом.
Гоблины и мураны тотчас примолкли и во все глаза глядели на Сергея Бабуру, Жору Генацаревского, Вовку Жукова и бригадира разведки крикунов. Впрочем, было заметно, что последний вызывал у них злобу и ненависть.
Оттого что все были пьяные, сходни на цукубу гоблины едва сумели подать, и то если бы не помогали Андрей Лобастов и врач Давыдов.
– Вы это… – сказал Давыдов, – вы почему ему рот не завязали?!
– Да он такой дохлый… – начал объяснять Сергей, ступая на сходни, – и ручной…
– Это только кажется, – сказал Андрей Лобастов и для убедительности поправил на переносице роговые очки.
– Вас сейчас вместе с ним разорвут на куски! – сурово сказал Давыдов.
– Ладно, – согласился Жора Генацаревский. – Вопросов нет. Сам виноват, – и связал руки бригадиру разведки крикунов, а в рот запихал тряпку, которую ему бросили с берега.
– Приветствую вас, о соплеменники! – ещё раз проорал Пашка Марфин и расплылся в своей идиотской ухмылке.
– Он что, спятил? – тихо спросил Вовка Жуков у Сергея, мало что соображая, потому что всё его внимание было обращено на статную красавицу.
– Молчи, ты ничего не понял, – ответил Сергей.
Генацаревский на правах бригадира первый ступил на берег и обнял Пашку Марфина. Выглядело это так, словно он принял его игру в местного божка. Они троекратно облобызались, и Жора незаметно подал знак, чтобы спускались остальные. Когда подошла очередь Сергей, он понял, что Пашка, хотя и в дымину пьян, но крепко держится на ногах, к тому же он обкурен, и должно быть, от этого находится на вершине блаженства.
– Привет… – сказал он, обнимая Пашку. – Как ты здесь вообще?
Пашка качнулся с носка на пятки и воскликнул:
– Блаженствую и царствую!
– Ну и мы тоже себе этого желаем, – сказал Сергей, а когда оглянулся, произошло какое-то странное движение толпы, и бригадира разведки рядом с ним уже не была.
Сергей завертел головой, ища, куда делся крикун, но Андрей Лобастов произнёс прямо в ухо:
– Не волнуйся. С ним всё будет нормально. Ты ничего уже не сможешь ему помочь.
– Как же так? – сказал Сергей. – У него же ценная информация. От этого зависит судьба Марса и Земли. Ты скажи своим, что я его ещё не допросил, он многое знает. С ним можно сделать настоящую экспедицию в космос.
– Это как повезёт, – тихо, но твердо сказал Давыдов. – А вообще, тебе надо расслабиться. И не бери дурного в голову. Ты среди друзей, но не забывай, что в гостях у речных марсиан. А речные марсиане, не чета городским. Здесь народ жестче и себе не уме.
– Ладно… – нехотя сдался Сергей.
Их всё дальше и дальше уводили в глубь пещеры. Слева виднелся канал с зеленоватой, как бутылочное стекло, водой. В глубине плавала рыба и ползали огромные раки. Толпа двигалась куда-то вдоль набережной с ограждением, словно дело происходило не на Марсе, а где-нибудь на жарком юге. В пахло в пещере до странности знакомым запахом – самогоном.
* * *
Капитан Чернаков был ещё более краток:
– Видишь мост?!
В этом месте река Шкабарь была не шире трехсот метров. Нижняя часть города начиналась с большой площади, обозначенной справа и слева башнями. В центре стоял памятник человекоподобному существу – Езекаю с огромным чертежом и циркулем в руках. Слева начинались кварталы, обожженные взрывом. Дозиметры скафандра регистрировали поток гамма-излучения.
– Вижу, – отозвался Бурко мрачно.
Болела голова. Тело было вялым и непослушный. В левом ухо поселился сверчок, а пятки налились свинцом.
– Заминируй его так, чтобы никто не мог разминировать.
– Есть заминировать так, чтобы никто не мог разминировать, – как тугоухий, отозвался Денис Бурко и поплёлся исполнять приказ.
Глупый какой-то приказ, рассуждал Бурко. Если заминировать так, чтобы никто не мог разминировать, значит, и мы не сможем разминировать. От это мысли он даже остановился и задумался крепче. Ерунда получается – а если мы передумаем взрывать. Но вернуться и переспросить не решился. Вдруг у начальства свои соображения, которые мне не положено знать? Сказано, заминировать так, чтобы нельзя было разминировать, значит, так и заминируем.
Капитан Чернаков долго и с подозрением глядел ему вслед. Не понравился ему сержант – морда у него была круглая, как блин. Живот висит. Губы блестят. Разъелся в тылу! Если бы не приказ полковника Бастрыкина Афанасия Петровича, он послал бы бойца рыть окоп, и вообще, мало ли найдётся других полезных занятий для всякого рода сачков, но приказ был однозначен: заминировать мост в самые короткие сроки.
Сержанту Бурко было всё равно – попал он на крючок капитану Чернакову или нет. Он бы с удовольствием выпил бы стакан хорошего портвейна – мадеру или хереса – крепковатого для женщин и слабоватого для мужчин. Но это единственное, чего хотелось Бурко. На душе было пусто и зябко. Хотелось завались под марсианский чёрный кустик и поспать минут шестьсот. Однако надо было лезть под этот марсианский мост. Лучше бы я женился, впервые пожалел Бурко. Лучше бы я сидел дома, играл в «Огненное небо» или «Танки-онлайн» и в ус не дул. Ну пилила бы меня Томка, проедала бы пару раз в неделю лысину. Чёрт с ней, зато риска никакого. А здесь, на Марсе, можно голову сломать.
Он притопал в подразделение – мрачный, как на похоронах, и приказал собираться. Гоблины беспрекословно вскочили и были готовы через минуту. Они с благоговением взирали на Дениса. Вот черти, думал он, выдрессировал я их. Дикари дикарями, а любят меня! Любят! А я их сейчас серпом по одному месту, чтобы жизнь малиной не казалась.
– Построиться! – мрачнея ещё больше, велел он.
Гоблин по имени Абагар, самый здоровый из войска Бурко, с гордостью держал СВТ-40. Правое ухо у него было надкушено. Кровь запеклась в волосах.
– Откуда у тебя эта штука? – спросил Денис, но так, чтобы не выказать большого интереса.
Он понял, что во время его отсутствия, гоблины передрались из-за оружия.
– Нашли… – ответили хором несмело, потому что их командир иногда выражался такими словами, что они терялись в догадках.
– А ещё что нашли?
Абагар гордо показал на белый ящик, похожий на холодильник. Так… – отметил Бурко, предчувствуя подвох судьбы, сейчас что-то будет. Нехорошее предчувствие поселилось у него в душе.
Надо ли говорить, что подразделение минеров, как гордо именовал себя Бурко, разместилась в той самой кочегарке, где совсем недавно прятался отряд капитана Мирона Парийского после ядерного взрыва.
– А это что у тебя?
На шее Абагара вместе с обычными патронами калибра семь и шестьдесят два сотых миллиметра висели четыре патрона с явно большой гильзой.
– У кого ещё есть такие патроны?! – спросил Бурко.
– У меня… – несмело ответил гоблин по имени Дигна.
У него под глазом наливался огромный синяк, а кривой нос и без того, свернутый на бок, казался ещё кривее.
– И у меня… – признался ещё одни гоблин, имени которого Денис так и не запомнил, потому что оно было уж очень заковыристым.
Денис называл его Третьим, потому что он умел считать только до трёх.
У Третьего на шее красовались свежие потеки крови, словно его долго душили, но по какой-то непонятной причине не додушили.
– Сколько всего патронов?
– Три и три, – несмело вздохнул Абагар.
– Стало быть, шесть, – сообразил Бурко. – Давай все сюда!
Бурко был опытным геймером и кое-что соображал в вооружении. Были такие игры, типа «реали», в которых использовалось только земное вооружение и конечно же, досконально прописывалось применение ядерных пуль. Многочисленные моды на эту тему широко обсуждались на форумах. Поэтому Бурко сразу узнал спецвинтовку и спецпатроны. Единственное что было другим – древний холодильник, работающий на изотопном источнике энергии. Это ж где такие делали? – удивился Бурко, с восхищением разглядывая агрегат. Не первые ли космонавты его сюда притащили? В холодильнике вокруг обоймы циркулировал жидкий аммиак, который охлаждал спец-пули до минус пятнадцати градусов.
– Это наши трофеи… – возроптали гоблины, потупясь.
– Разговорчики! – оборвал их Бурко. – Если ваши трофеи рванут, от вас и от меня мокрого места не останется. Но всё будет демократично.
– А что это значит? – спросили они, сбитые с толку умными речами сержанта.
– Взамен дам по два обычных патрона!
– Это хорошо, командир. Это мы понимаем. Да патроны больно большие. Ни у кого таких нет. Нас в племени сразу зауважают.
– Ладно… болваны, – Бурко полез в карман. – Дам по три патрона и – ни штукой больше!
– Вот это справедливо… – радостно загудели гоблины, переглядываясь, и всё равно им было жалко отдавать ядерные пули, уж очень они красивыми и блестящими были, к тому же больше обычных.
Бурко сразу понял, что пули эти хоть ещё и ледяные, но могли взорваться в любой момент. Он поместил их в контейнер-холодильник, посадил на него Абагара, сунул ему в руки СВТ-40 и сказал:
– То, что здесь и у тебя в руках – очень грозное оружие. Холодильник не открывать, ружье из рук не выпускать, а то взорвёшь в едрёне-фене и весь квартал в округе! Понял?!
– Понял, товарищ Бурко.
– Сиди карауль. Никого не пускай, а то кердык случится! Мы вернёмся!
С этими словами во главе своёго войска Бурко выдвинулся к мосту. Плохое предчувствие всё ещё не покидало его.
Мост был арочным, без единой опоры, сделанный из напряженного бетона. Построил его местный Кулибин по имени Езекая. Мост так и назывался – мост Езекая. Игрушка, а не мост. Стоял он тысячу лет, и ещё столько же простоял бы, если бы не приказ полковника Бастрыкина. Примерно так рассуждал Бурко, минируя арку в самом слабом месте – по середине. От такой работы он окончательно протрезвел, забыл, что пил пиво, и снова возжелал его.
– Ну что там у тебя? – нетерпеливо спрашивал по рации капитан Чернаков через каждые три минуты.
Он опасался внезапной атаки крикунов.
– Сейчас… – кряхтя, отвечал Бурко.
Пот катил с него градом и капал реку. В реке то и дело показывались голодные речные монстры и кидали на Дениса плодоядные взгляды. А фиг вам, думал Бурко и плевался на них. В ответ монстры щелкали зубами, а один особенно ретивый даже попытался допрыгнуть до Дениса. Но у него, конечно, ничего не вышло.
Вначале гоблины навесили веревочные лестницы, потом протянули бикфордов шнур. Потом Бурко самолично полез с пластитом за пазухой.
Его подразделение в ожидании командира играло в подкидного «дурака» на патроны, и очень скоро они перекочевали к Дигна, потому что Бурко научил его передергивать карты. Третий стал догадываться, что Дигна его обманывает, и между ними назревала очередная драка. Только присутствие командира сдерживало их.
Между тем, Абагар попал в сложное положение. Он был сыном колдуна и пока сидел на холодильнике с ядерными патронами, к нему в гости пришла родня во главе с отцом.
– Сынок, что ты караулишь? Мы есть хотим. Говорят, что у иноземцев очень вкусная еда в банках.
– Вкусная, но я ни разу не пробовал, – отозвался Абагар. – Мне не положено. Командир сказал, что от этой еды мы все распухнем.
– Врёт твой командир! – закричал самый младший и с благоговением притронулся к холодильнику.
– Не распухнем, – поддакнула вся женская половина семейства – ровно семь сестер и мать.
– Давай попробуем? – попросил отец.
– Здесь не еда, – Абагар похлопал по холодильнику с ядерными пулями.
– А что? – старый колдун, облизнулся от предвкушения иноземных яств. – Я знаю, ещё дед мне рассказывал предания, что в таких штуках, которые называются холодильниками, хранилась еда. Холодильники у нас тоже были, когда была цивилизация. Ты-то этого не можешь помнить. Мой отец не помнит и отец моего отца тоже не помнит. А вот она снова вернулась.
– Кто? – спросил Абагар.
– Цивилизация, сынок, цивилизация.
– Здесь не еда, – буркнул Абагар
Он и рад был услужить родне, да не знал чем.
– А что?
– Не могу сказать, военная тайна. И вообще, шли бы вы подальше, здесь военный объект, – Абагар показал на закопченные стены древней кочегарки.
Естественно, что старый колдун удивился:
– Где военный объект? По-моему, ты нас просто не уважаешь?!
И вся родня, включая младших братьев и сестер, стали укоризненно качать головами. А мать Абагара так вообще бросила в сердцах:
– Не для того мы тебя растили, чтобы ты на старости лет нам в куске хлеба отказал!
Абагару стало стыдно, но и на этот раз он не поддался на провокацию.
– Не могу я! – закричал он. – Я на посту! Караулю военное имущество! Вот придёт командир, у него и спрашивайте!
– Да мы всё понимаем, – вкрадчиво сказал отец, который сообразил, что с этой стороны сына не обманешь. – Только и ты нас пойми. Мы тебя растили сколько лет, а ты не можешь уважить отца с матерью.
Все члены семейства укоризненно закивали головами:
– Не уважаешь ты нас… Не выйдет из тебя настоящего марсианина…
Второй младший брат по имени Дёма даже пнул его со всей силы в зад. Абагар хотел дать ему подзатыльник, да не успел, потому что Дёма спрятался за первого младшего брата и показал язык.
– Ну погоди, – пригрозил Абагар, – доберусь я до тебя.
– Покажи, что в холодильнике! – канючила родня.
– Да я бы с радостью, да здесь ничего нет, кроме ядерных пуль, – вырвалось у Абагар. Он едва не прикусил себе язык.
Конечно, колдун и члены его семьи не знали, что такое ядерные пули. Они жили в городе в третьем поколении и уже забыли всех своих предков, которые были выходцами из провинций и которые имели какое-никакое образование и разбирались в технике.
– А ты покажи нам. Если там нет банок с едой, мы уйдём и всем скажем, что ты честный гоблин.
– Нет могу! – упёрся Абагар.
– Если там окажется заморская еда, которую ты от нас прячешь, мы тебя ославим на всё племя! – пропищал самый младший из братьев.
– Я же говорю, там эти самые… как их… ядерные пули. Могут так взорваться, что мало не покажется.
– Что ты нам рассказываешь?! – подзадорил его третий младший брат, – что мы пуль не видели. Вот они у тебя на шее болтаются.
– Это особые пули. Ядерные! – уселся на холодильник Абагар поудобнее и всем своим видом показывая, что не стронется с него, хоть камни с неба.
– Нам всё равно, что это такое, – сказал четвертый младший брат. – Мы необученные наукам. Ты нам покажи, и мы пойдём домой.
– Должно быть, очень дорогие пули, раз тебя караулить поставили, – добавил отец с тайной надеждой разжалобить сына.
– Ладно, – согласился Абагар. – Чёрт с вами. Только одним глазком и проваливайте!
– Само собой уйдем… – ухмыльнулся по-бульдожьи отец, поняв, что наконец обманул сына.
Абагар приподнял крышку холодильника.
– Что-то здесь темно, – заметил отец. – Открой побольше. Это вот эти с большими круглыми донышками?
– Да, – простодушно ответил Абагар, закрывая тяжелую крышку холодильника.
– А что по середине?
– Капсюль.
– Дай ещё раз посмотреть?
– Батя, хватит. Там температурный режим должен быть!
– А что это такое? А зачем? – загалдели все разом. – Мы хотим увидеть температурный режим! Покажи нам. Покажи!!! По-ка-жи-и-и температурный режим…
– Да я почём знаю! – отбивался он, следя, однако, за вторым младший братом – Дёмой, который заходил с тыла, чтобы пнуть его ещё раз. – Должно быть холодно, иначе рванет и всем наступил кердык. Там сказал сержант Бурко.
– А что такое кердык? – пристала родня.
– Да почем я знаю. Кердык – и всё!
– Ну ладно, сынок, служи дальше, – миролюбиво сказал отец. – А своёму сержанту Бурко скажи, пусть заходит в гости. Мы его пивком угостим. Ну мы пошли.
– Ну идите, – ответил Абагар, которому вся его родня порядком надоела.
Не успели они уйти, как явился сержант Бурко – уставший и злой. Абагар выставил ему бочонок с пивом, который притащила родня. Бурко тут же забыл все свои благие намерения бросить пить, не удержался и присосался, как пиявка. Он пил до тех пор, пока не почувствовал, что ещё мгновение и он лопнет.
