Михаил Константинович Зарубин
Журавли. Рассказы
Улица «Приморская»
Степан Беловодов своего добился. Директор, не дождавшись письменного указания из Министерства, с предприятием согласовал формальности по телефону. И отправил своего упрямого студента на практику в таежную глухомань.
– Смотри там, – по-отечески пригрозил он парню, – не дай Бог, если что с тобой случится, несдобровать и мне.
– Все будет хорошо, Георгий Яковлевич, еще диплом защищать приеду.
Сойдя с поезда на небольшой станции и оглядевшись по сторонам, Степан разочарованно присвистнул:
– Да есть ли здесь вообще жизнь!?
– Не огорчайся, парень, – утешил его дежурный по станции. – Вон посмотри, видишь, домики стоят, там леспромхоз базируется, а дальше, левее железнодорожных путей, расположился вагонно-палаточный городок. Там строители живут. Тебе куда?
– К ним и надо.
– Да и впрямь, чего я спрашиваю, тут все к ним едут.
У двухосной теплушки группа парней, размахивая руками, что-то бурно обсуждала. Степан с любопытством остановился вблизи этого эмоционального собрания.
– Ну что такое невезение, и как с ним бороться? – ни к кому не обращаясь конкретно, причитал здоровенный парень.
– Что случилось? – участливо спросил Степан. – Может, чем смогу помочь?
– Да только ты и сможешь! – неодобрительно махнул рукой парень и пошел вдоль пути. Несколько его ровесников, покуривая, с любопытством уставились на Степана.
– Ребята, где найти Валентина Петровича Куликова?
– В тайге.
– Понятно, ну а отдел кадров где?
– Вон он, – показали рабочие на теплушку.
По хлипкой, почти вертикальной лесенке Степан ловко вскарабкался в вагон. Внутри это не слишком уютное жилище было разделено барьером, в углу пыхтела раскаленная железная печка. Подавая инспектору документы, Степан пояснил:
– Мне желательно на трассу, нужно выбрать тему дипломного проекта.
Молодая девушка, взглянув на него то ли смущенно, то ли радостно, рассмеялась.
– Тут мы все на трассе, километр вправо, километр влево, кругом она родимая. А тем и для дипломов, и для жизни – ход пруд пруди. А-а-а! Так это ты – Беловодов Степан Михайлович! – воскликнула бойкая красавица.
– Да. А в чем дело?
– Вчера о тебе звонили из Управления. Велели закрепить молодого специалиста за геодезистом.
– Как же так?
– А чем ты недоволен?
– Я же дорогу приехал строить, а геодезист – не строитель.
– Степан Михайлович, геодезист впереди всех идет, там проходит, где порой даже тропинок нет, где и зверю не продраться. Ну, если не по душе, обращайся к начальству. Вот тебе место в палатке номер десять. До встречи.
Ночью пошел сильный снег, к утру все оказалось под согревающим снежным покрывалом.
«О ком-то так нежно позаботилась природа? – подумал с надеждой Степан. – Хорошая для меня примета».
В первый день молодому специалисту трудно было из-за снежной аппроксимации деталей пейзажа различать, где лес, где вагончики и палатки, оказавшиеся под непроницаемым снежным покровом. Ни дорог, ни тропинок, о присутствии человека свидетельствовали лишь утыкающиеся в плотный морозный воздух печные дымы.
Но все здесь восхищало молодого человека, хотя обживаться Степану было некогда. Через сутки его с оказией отправили в тайгу. На двадцать пятом километре был разбит лагерь, там же находилась и геодезическая служба, к которой был приписан недавний студент.
По зимнику, урча и зарываясь в снег, трактор пробивал путь и тащил на прицепе вагончик. За ним, стараясь не выбиться из колеи, шли две автомашины. Часто пни и коряги перегораживали свежую дорогу, и машины то одна, то другая оказывались в сугробах. Приходилось брать лопаты и вызволять технику несколькими человеческими силами. К вечеру, уже при свете фар, добрались до места.
От тряски и пронзительного холода Степан устал ужасно. Видя это, встретивший его начальник не стал ни о чем расспрашивать, только указал в зимовье место на нарах.
– Давай, парень, согревайся, отдыхай, спи. Утро вечера мудренее.
Утром разбудили чуть свет.
– Пора! – скомандовал тот же начальник. – Отоспаться еще успеешь, вся жизнь впереди. Одевайся в теплую спецовку, валенки не забудь, и пойдем завтракать. Как зовут тебя?
– Степан, – поеживаясь, ответил молодой человек.
– Знаю, что Степан, для порядка спросил. А меня – Валентин Петрович Куликов.
Так по-простому Степан познакомился с начальником первого десанта.
В котлопункте завтрак уже заканчивался. Оставалось несколько человек.
– Вот, Степан, твой непосредственный руководитель, – показал Куликов на седоватого, лет пятидесяти мужчину.
– Юрий Павлович Перфильев, – протянул тот руку.
– Степан Беловодов, – пожал протянутую руку нового наставника.
– Ну, вот и хорошо, – улыбнулся Валентин Петрович, – передаю тебе нашу молодую смену, Юрий Павлович. Береги и обучай всему, что сам знаешь.
Когда вышли на улицу Перфильев спросил:
– Ты, Степа, с инструментом работал?
– С каким инструментом?
– Ну не музыкальным же! С теодолитом, с нивелиром.
– После первого курса недели две на полигоне нас знакомили.
– И как, что-нибудь помнишь?
– Если честно, то ничего.
– Хорошего помощника дали.
Степан как будто не показал вида, что обиделся на Перфильева. Но тот заметил и подшутил:
– Молодец, Степа, дело не знаешь, а губы дуешь. Пошли, наша работа не терпит остановки.
Строители всю зиму рубили просеку в тайге. Геодезисты, с которыми работал Степан, шли впереди всех, пробираясь с теодолитами и рейками через снежные завалы, лесные чащи, овраги и ледяные ручьи.
Ранней весной Юрий Павлович со Степаном вышли на берег таежной речки. Серебряная вода свободного игривого потока вешней листвой шелестела на перекате, одаряя легким воздухом, светлым звуком, долгожданным умиротворением. В укромной заводи, вблизи которой они расположились на отдых, просвечивало дно. И было видно, как в потоке извиваются зеленые водоросли, ласкающиеся к валунам, укоренившимся здесь, наверное, со времен ледникового периода. Снег на солнечной стороне истаял, остались только испаряющиеся в лучах солнца редкие ручейки-подтеки.
От усталости геодезисты буквально рухнули на первое попавшееся поваленное дерево, блаженно сняли обувь, вытянули ноги. Наслаждаясь хвойным веянием окружающего бора, сосредоточенно рассматривали мощные сосны, которые, словно колонны Парфенона, величественно и, казалось, вечно возвышались над этой землей. Ни травы, ни кустов у их подножия не было, даль просматривалась во все стороны.
– Какая красота! Какая мощь! – как будто самому себе сказал Юрий Павлович.
– Да, – протяжно и восхищенно откликнулся Степан. – Вот она какая – наша земля, не зря вблизи от этого места изыскатели наметили станцию.
– Молодцы, наверное, по всей трассе лучше места не найти, – мечтательно сказал старый геодезист.
– Ну, почему же, таких мест в здешней тайге хоть пруд пруди.
– Ты почти угадал. Не пруд, конечно, но… Знаешь, Степа, еще зимой, когда мы вбивали колышки, определяя координаты станции, месторасположение депо, котельной и поселка, я на лыжах приходил сюда.
– Зачем?
– Подойди поближе.
Степан нехотя встал и подошел к Юрию Павловичу.
– Видишь пень?
Степан безразлично кивнул головой.
– Тут таких пней, Юрий Павлович…
– Погоди ты, посмотри повнимательней.
Тогда Степан, действительно, заметил, что одна сторона пня была стесана, и на ней вырезаны ножом цифры – «309.09».
– Помнишь, какой будет уровень будущего моря?
– Какого моря, Юрий Павлович? – оторопел молодой человек.
– Господи, Степа, куда мы дорогу тянем?
– К гидроэлектростанции. А… Понятно. Извини, Палыч, кругом тайга, сопки и хребты. Что водохранилище здесь будет – запамятовал. Да и жаль всей этой красоты.
– Сюда по речке вода разольется, вот здесь вокруг протянется линия берега, а пень – мой личный репер – на девять метров будет возвышаться над водой. Когда закончим дорогу, я вернусь сюда и построю себе дом. Всю жизнь мечтаю поселиться на морском берегу, завести лодку с мотором и ездить на рыбалку. Я даже улице придумал название. Вот посмотри.
Степан увидел табличку, прибитую к березе. На ней от руки были выведены буквы, складывающиеся в слово «Приморская».
Степан, обведя взором округу, почему-то погрустнел. По берегам таежной речки приглушенно, словно прислушиваясь к разговору строителей, обреченно шумел сосновый бор. Из таких ровных красивых сосен когда-то строили парусники. А что будет с этими красавицами? Сосны, как будто зная о своей бесподобной красоте, любовались своим отражением в реке. В ее центре вершины самых высоких деревьев, соприкасаясь, смыкались, так что река тоже казалась лесом. «Какое море! Откуда ему взяться?» – взволнованно восклицал внутренний голос Степана, трагической интонации которого не мог понять молодой человек.
– Не веришь, что здесь будет море?
– Верю. И не верю, странно как-то.
Мастер с учеником присели у березки, на которой была прибита гордая табличка с названием будущей улицы. Прошлогодние высохшие листья, заброшенные вешним ветром в кроны сосен, застряли между их иголочек и тихо шуршали, добавляя мелодическое послезвучание основному низкому хвойному регистру. Взбугренные паводковыми водами берега притормаживали ручьи, в которые превратился недавний снежный урожай, по ним, тщетно цепляясь за воздух, зловеще двигались к речке сухие коряги и ветки. Солнце смотрело на все происходящее свысока и не вмешивалось в непреложные законы природного бытия.
Пройдет немного времени, и здесь, вровень с этим старым скособоченным пнем, появится набережная, с причальными стенками для катеров и даже яхт. По набережной будут гулять молодые пары с колясками, дети – здесь обязательно будет много детей – станут гоняться на новеньких велосипедах, запускать раскрашенных воздушных змеев. Конечно, хорошо все это будет. Но ведь что-то исчезнет навсегда. И от этого безысходного слова «навсегда» Степану становилось нестерпимо душно, ком подкатывал к горлу, сердцебиение учащалось так, что начинала болеть грудь. Подобное чувство он испытал, когда получил письмо от сестры с сообщением о продаже родного дома.
– Засиделись мы с тобой, Степан.
– Хорошо здесь, Юрий Павлович. Хотя и тревожно.
– Оставим это место для будущей жизни.
Степан вскоре забыл свои переживания, нахлынувшие на него на улице Приморской, он легко привык к большой стройке. Ему нравилось, что все здесь использовали военные термины: «наступление», «плацдарм», «тыл», «штаб», «десант», «фронт», «колонна». И молодые строители соответствовали таким словам-категориям.
Степан видел, как умело и отчаянно механизаторы вреза́лись в тайгу, уходили все дальше и дальше, в самую глубь. С восторгом наблюдал, как бульдозер, встав «на дыбы», достаточно легко выдергивал грациозную лиственницу или молодую сосну. На помощь первой шла вторая, третья машины. Ведь не все деревья были податливы, иные нехотя расставались с жизнью, держались за нее всеми корнями. Другие дерзили: чуть тронешь, оно свалит полтонны снега с кроны, так что бульдозер еле отфыркается. Каждый метр дороги давался тяжелым трудом.
Степана, как талантливого практиканта, всегда приглашали на оперативные совещания. Начальник велел Беловодову быть в курсе: сколько километров пройдено, над чем работают специалисты изыскательной партии проектного института. Однажды он участвовал в доводке совместных инженерно-технических проектов по прокладке насыпи через Тубинскую долину, чем был горд.
Здесь, в родных краях, которые казались Степану самыми теплыми в мире, он впервые узнал, что такое вечная мерзлота. Он даже представить себе не мог, что на земле есть миллионы квадратных километров территорий, где верхняя часть земной коры никогда не прогревается, где температура не поднимается выше нуля градусов. Грунтовые воды находятся в виде льда, достигая глубин до 1000 метров. Понятно, что такие твердые грунты создают проблемы строителям, геологоразведке. Не по книжкам, а наяву Степан понял особенности этих проблем. Для себя решил, что тема его дипломного проекта будет «Как нужно рыть котлованы в условиях вечной мерзлоты». Хотя, оказывается, есть от нее и польза. Именно благодаря мерзлоте остаются отвесными стенки в кимберлитовых трубках, что облегчает добычу алмазов в карьерах Якутии. Степана волновало и вдохновляло на дипломную работу такое невероятное соединение: белоснежный искристый лед, который он видел в котловане, вырытом в вечной мерзлоте, заледенелый свет и солнечный алмаз. Сказал бы – чудо, если бы не видел эту простирающуюся на многие километры картину наяву.
У воды текучей
Наконец-то, как и обещал, Валентин Петрович Куликов пробрался к ним через лесные завалы.
– У вас тут курорт, Юрий Павлович, я в том смысле, что тишина, и нет шума тракторов.
– Тишина есть, это точно, Петрович, но гнус покоя не дает, и мази не помогают, приспособились, видимо, кровопийцы.
– Да, с мошкарой тут везде проблема.
– Зачем пожаловал-то, товарищ начальник?
– К тебе уж и заглянуть нельзя.
– Можно, только за это лето ты у нас второй раз.
– А тебе нужно, чтобы я в неделю раз бывал? – пошутил Валентин Петрович. – Приехал, чтобы посмотреть, насколько вы с разбивкой оторвались от рубщиков.
– Порядочно оторвались, на себе проверяю, когда возвращаюсь в лагерь, хоть палатку с собой бери, чтоб назад километры зря не мерить.
– Что поделать, время не зимнее, а место заболоченное, технике не легче, чем людям, приходится. Вчера бульдозер полдня вытаскивали.
– Здесь повыше, и почва песчаная.
– Хорошо, что песчаная, хоть этой информацией ребят обрадую.
Развели костер, Степан сходил к роднику, набрал в котелок воды. Уже через десять минут чаевничали у трескучего костра.
– А у тебя, Степан, скоро практика кончится?
– Через три недели.
– Диплом защитишь, вернешься?
– Конечно, это ведь мои родные места.
– Ты что, здесь родился?
– Родился я в низовьях Ангары. А в Нижне-Илимске и Погадаевой мое детство прошло.
– Кто-нибудь остался из родных?
– Сестра в деревне новой.
– Петрович, – решительно перебил разговор Юрий Павлович, – отпусти меня в отпуск, пока возможность есть, семью проведать надо. Может, чудо произойдет, уговорю жену сюда приехать, места показать, пенсия надвигается, пора постоянное место для жизни выбирать, а лучше, чем здесь, нигде быть не может.
– Степана одного оставим, что ли?
– Почему одного, он давно отпрашивается в Нижне-Илимск, порядок хочет навести на могилке у матери и друзей повидать.
– Когда у тебя защита диплома, Степан?
– В декабре.
– Тему для диплома подобрал?
– Подобрал, со строительством на участках вечной мерзлоты связана.
– Вот молодец, приедешь, будешь грызть ее.
– А как же я, Петрович?
– У тебя другой парень будет.
– Понимаю, Степан мастером начнет работать, ему ведь профессионально расти надо. А меня-то отпустишь?
Валентин Петрович немного подумал, что-то прикинул в уме и с улыбкой произнес:
– Собирайтесь, ребята. Тебе, Палыч, не больше трех недель даю, к тому времени сюда подойдут бригады.
Юрий Павлович радостно заулыбался.
– И мне можно? – еще не веря своему счастью, спросил Степан.
– И тебе тоже, – великодушно кивнул начальник.
Два дня ушло на получение бумаг и зарплаты. Ранним утром отпускники отправились на попутной машине в Илимск.
Август – в тайге лучшая пора, многообещающая, как весна, щедрая, как лето. Солнце еще в силе, небо распахнуто широко, всеохватно, а его прозрачная глубина, кажется, достигает млечных далей космоса. Стебли лилового иван-чая, вымахавшие вдоль дороги, как деревья, сочно хлещут по бортам грузовика.
Местами дорога пылила, потому появление любого встречного транспорта заставляло наглухо закрывать окна кабины, хотя и это не спасало. Пыль просачивалась во все щели, а при закрытых окнах дышать вообще становилось невозможно.
Привал решили сделать на поляне у ручья. Степан первым выскочил из машины и по крутой тропинке побежал к воде. Птицы уже не гомонили, у них были семейные заботы. В безветрие хорошо было слышно, как уверенно ведет свою мелодичную партию ручей вблизи басовых октав густого таежного хора. На ходу сбросив рубаху и штаны, он зашел в воду. Ручей был мелкий. Как ни искал Степан место поглубже, не нашел, поэтому поплескался, как воробей в луже, но пыль отмыл. Возвращаясь назад, заметил, что на берегу есть кто-то еще. В дальнем углу поляны у чахлого костра сидели трое путников – двое девчат и парень. Забежав за машину, натянув брюки и накинув рубаху, счастливый отпускник подошел к ним.
Высокий парень, завидев гостя, встал навстречу, любезно протянул Степану руку, улыбнулся, ямочки, появившиеся на его щеках, украсили миловидное, молодое лицо. Голубые глаза, прямой нос, аккуратно зачесанные волосы и открытый взгляд делали этого человека одухотворенно красивым.
– Денис, – представился незнакомец.
– Степан, – звонко ответил молодой человек, взглянул на сидевших поодаль девушек.
Денис, словно опережая следующий вопрос, сообщил:
– Жанна с Машей. У нас неприятности, у Жанны что-то с ногой.
– А что конкретно с ногой?
– Не знаю.
Подошел Юрий Павлович, услышав последние слова, встал перед Жанной на колени.
– Давайте посмотрим.
– А вы врач? – спросила с надеждой Маша, осторожно поглаживая ногу подруги.
– Нет, я не врач, но за свою жизнь многому научился.
Глаза Жанны выражали страдание.
– Так что случилось? – настойчиво спросил Юрий Павлович.
Ответил Денис:
– Мы подошли к этой полянке, увидели ручей, бросили вещи и побежали к воде, Жанна поскользнулась на хвое, и вот результат – не может ступить правой ногой.
Юрий Павлович стал ощупывать ногу от ступни.
Маша поднялась и встала рядом со Степаном. Взглянув на нее, парень обомлел, его поразило что-то знакомое, даже родное в этой девушке, показалось, что он знает ее всю жизнь. Отойти от нее он уже не мог.
У Маши было маленькое круглое лицо. Темные волосы аккуратно подобраны вверх и связаны в узел. Большие карие глаза были выразительными благодаря тонким изящным бровям. Девушка оказалась невысокого роста, хорошо сложена. Даже мешковатая походная одежда не портила ее и не скрывала легкие, грациозные движения. Маша, как показалось Степану, в искреннем своем переживании за подругу была похожа на бурливую волну таежной реки.
Посмотрев на застенчивого незнакомца, девушка улыбнулась, в уголках глаз прорезались тонкие морщинки, сделавшие еще более выразительным ее лицо.
– Что-то не так, молодой человек? – смущенно спросила она, заметив его удивленный взгляд.
– Не знаю. – Степан отвернулся, боясь опять взглянуть на Машу, но долго оставаться в таком положении не смог и вновь обратил свое лицо к ней. Почуяв неловкость ситуации, опять отвернулся и пошел к машине.
– Степан, – позвал его Юрий Павлович, – ты куда? Подойди, помощь нужна. Похоже, у Жанны вывих, – отряхивая колени от хвойных иголочек, сказал опытный таежник. – О переломе речи нет, о трещине – сказать не могу, рентген нужен. Думаю, что все-таки вывих колена.
– Степан, – скомандовал Юрий Павлович, – вырежи из ольхи четыре ветки диаметром сантиметра три и раздели каждую пополам. А вам, ребята, – обратился он к Денису и Маше, – нужно найти бинт или любую ткань. Шину будем делать, без нее до больницы не добраться.
Юрий Павлович, как заправский лекарь, довольно быстро соорудил для ушибленной ноги шину и обмотал всеми подручными материалами, что нашлись в походных рюкзаках. Все обрадовались, даже Жанна. Она улыбнулась, пытаясь подтвердить, что ей уже лучше, но любое движение, было видно, отзывалось болью.
– Часть дела сделали, – сказал Юрий Павлович, – сейчас главное – добраться до врача.
– Будем ждать попутку, пешком нам не дойти, – услышал Степан слова Дениса.
– Ждать-то можно, только когда она будет – эта попутка. Расписаний у машин нет, а автобусы здесь не проезжают.
– Николай, – обратился Юрий Павлович к своему водителю, – сколько отсюда до Илимска?
– Километров пятнадцать, не меньше.
Юрий Павлович посмотрел на часы, что-то прикинул и голосом, не терпящим возражений, произнес:
– Мы с Жанной уезжаем на нашей машине, вещи ваши заберем, встречаемся в больнице, найдете, – не далек город. В случае моего отсутствия, вдруг пароход раньше времени отплывет, не поминайте лихом и бывайте.
Больше Юрий Павлович ни с кем разговоры не вел, даже со Степаном. Десять минут хватило на сборы. Из холодного ручья все предусмотрительно набрали во фляжки воду и расстались, разделившись на две группы.
Степан, несмотря на драматичность ситуации, обрадовался несказанно. Ему казалось чудом выпавшая возможность побыть рядом с прекрасной Машей. Идти с ней бок о бок, чувствовать ее дыхание, видеть ее лицо. Какое счастье! Никогда раньше он не видел подобной девушки. Неужели на свете бывает такая красота!? В глубине ее изменчивых в цвете глаз, казалось, таилась загадка. Степан, вглядываясь в них, старался разгадать тайну, не заметив, что идет вполоборота к девушке.
– Степан, – услышал он насмешливый голос Дениса, – мы так далеко не уйдем.
– Почему?
– Ну, кто же боком ходит? Ты же не краб.
Степан опомнился, увидев смеющиеся лица своих новых друзей.
– Прости, Денис, я загляделся на Машу.
– Понимаю, на нее многие заглядываются.
– Не сомневаюсь.
– Денис, Степан, давайте не будем тратить силы на глупые разговоры, – с интонацией благоразумной Мальвины произнесла Маша.
Ребята послушно замолчали. Дальше шли по проселочной дороге, не глядя друг на друга. Первым не выдержал Степан.
– А вы как сюда попали?
– Мы с Усть-Кута идем.
– Что, там живете?
– Да нет, живем в Москве.
– В Москве!!
– Да, Степан, там мы живем.
– А как же здесь оказались?
– Дорога дальняя, по пути расскажем. – Денис достал из кармана компас.
– Зачем он тебе сейчас, Денис?
– Мы по нему с Усть-Кута идем.
– Тут кроме этой дороги больше ничего нет, даже охотничьих троп.
– Ну, уж ты скажешь.
– Да чего говорить, пройдешь, сам увидишь, может, насчет троп погорячился, но дорога, точно, одна, без ответвлений. В тайге не мы выбираем пути, а они нас ищут.
– Хорошо, Степан, веди, я чую, за тобой мы будем как за каменной стеной.
Стеной – не стеной, но проводником Степан оказался надежным.
