Миша Смертина
Птичка

Полная версия

Когда я была совсем крохой, мне приносило величайшее удовольствие прятаться под столом и оттуда слушать происходящее, заодно разглядывать ноги собравшихся. Ряды мужских стоп в черных носках и женские ножки в телесных колготках сплетались в удивительный узор. Все эти конечности, различающиеся по размеру и форме пальцев, обрамленные нежной чулочной тканью, представлялись мне самостоятельными личностями, живущими своим тайным, неведомым миром под столом. Я порой не могла распознать, кому принадлежит та или иная нога. Взгляд мой метался, и я искала, хотела знать кто у какой семейной пары в доме хозяин, как когда-то научила меня бабушка. Она умела на раз-два определять, кто в доме главный. «Если первый палец больше другого, длиннее, значит, хозяин – мужчина», – произносила она, и в этой простой истине заключалась глубокая мудрость, независимо от того, к какой ступне принадлежали ноги – мужской или женской.

У тёти Сони первый палец был длиннее второго, что предвещало её главенство в семье, а вот дядя Витя – в его руках harmony. Он был высоким, худощавым и достаточно привлекательным мужчиной, а тётя Соня, его жена, выглядела как маленькая «колобушка», черноволосая и бойкая. Бродили осторожные слухи, что она старше дяди Вити, аж на целых семь лет! Это было так не обычно для советской семьи, чтобы женщина опережала мужа по возрасту, и потому все тактично умалчивали подобные темы. «Но разве не очевидно, что раз тётя Соня старше, значит, она и является главной?»-рассуждала я.

У тёти Тамары домом правил её муж – дядя Гена. Его первый палец был длиннее второго, а у Тамары – наоборот. Дядя Гена, с его габаритной фигурой, басом и крупными кудрями, выглядел как настоящий глава, а его жена, в сравнении с ним, была худосочной малышкой.

А вот мои дед и бабушка были примером гармонии – почти одинакового роста и сложения, с выразительными чертами лица. Дедов палец на ноге был огромным и длинным, в то время как у бабушки оба пальца были одинаковой длины.

– Бабушка, кто же в нашем доме главнее? – удивлялась я, не в силах ухватить смысл происходящего. У деда на большом пальце ноги первая фаланга казалась гигантской, в то время как у бабушки первый и второй пальцы были одинаковы. Как же узнать, кто является настоящим хозяином? Бабушка не отвечала прямо, и как-то подозрительно фыркала, что я пришла к выводу, что она считает себя титаном, на плечах которого держится быт, хозяйство и наш дом.

Дед же не любил заботиться о домашнем, полагая, что труда на его работе вполне достаточно, тем более он добытчик денег. Единственное, чем он с охотой занимался дома – это кормлением свиньи и приготовлением ей заварихи в «печке-прачке». И ещё по воскресеньям дед толок отваренную картошку для ватрушек, которые сам же и намазывал. Бабушка замешивала тесто, лепила пироги, а раскатанные лепешки доверяла деду, чтобы он щедро на них намазывал картошку и отправлял в печь. Он трудился над ватрушками с царственным вниманием, и они выходили ровными, гладкими и идеальными. С удовольствием он поглощал их с молоком, как и я. Обожала я и бабушкину стряпню – сладкие ватрушки, пироги с яйцом и капустой, но особенно большие рыбники, что она пекла на поминальные дни, когда мы ездили на кладбище к ушедшим. В каждую радуницу, после Пасхи, мы несли с собой корзины с едой, где обязательным атрибутом был мёд, крашеные яйца и свежий квас…