полная версия

О. В. Ерохина
Немецкое предпринимательство в хозяйственном комплексе Юга России, 1868-1934 гг.

Полная версия

В это время наиболее крупные предложения на создание зерновых концессий поступили со стороны представителей Германии и Италии. Профессор Н.П. Огановский отмечал: «Эти страны рассчитывают с одной стороны путем разработки миллионов десятин пустующих земель в России создать себе здесь продовольственную базу, с другой – использовать с выгодой свой избыток сельскохозяйственных машин».⁹³²

Активным сторонником экономического сотрудничества между Германией и Россией был посол Германии в Москве граф Ульрих Брокдорф-Ранцау, который, например, 6 декабря 1922 г. заявлял: «В Россию никто не опоздает» – является глупостью, как все громкие выражения. Если мы, наконец, не решимся интенсивно участвовать в восстановлении России, мы упустим случай, который не повторится вновь».⁹³³

Немецкие деловые круги достаточно быстро пришли к выводу, что для германской экономики расширение экономических связей с Советской Россией даст более ощутимые результаты. О том, что экономическому сотрудничеству с Россией Германия придавала особое значение, свидетельствует записка советника посольства Германии в Москве от 14 февраля 1923 г. Г. Хильгера послу графу У. Брокдорфу-Ранцау: «Для германской индустрии является жизненно важным создать такое надежное положение в России, благодаря которому мог бы осуществляться непрерывный сбыт товаров. При проведении всех наших экономических мероприятий в отношении России следует, прежде всего, придерживаться основного принципа, что наше сотрудничество в восстановлении русского хозяйства, и в особенности русской промышленности, не есть самоцель, а только средство для выхода из кризиса сбыта в германской промышленности».⁹³⁴

Торговый представитель РСФСР в Берлине Б.С. Стомоняков в письме И.В. Сталину от 9 февраля 1923 г. писал, что все более заметным становится приток германского капитала в российскую экономику. Эта тенденция наметилась после подписания договоров Уркарта и Отто Вольфа. Если раньше немцы интересовались концессиями и смешанными обществами торгового характера, то теперь они хотели вкладывать свои капиталы в русское производство. При этом отмечал: «Заключению договоров с германскими фирмами мешает катастрофическое падение германской марки, которое затрудняет чрезвычайно всякие расчеты искателей концессий».⁹³⁵

Однако бывший статс-секретарь германского правительства доктор Август Мюллер причинами, мешающими развитию экономического сотрудничества между обеими странами, считал «пропаганду мировой революции», «полное обесценение русской валюты, тяжелое состояние транспорта, отсутствие жизненных припасов, недостаток в сырье, отсутствие правовых гарантий и своеобразную организацию монополии внешней торговли».⁹³⁶ Хотя часть немецких экспертов утверждала, что «Германия больше заинтересована в сбыте своих товаров в Россию, чем в концессиях», ссылаясь на неустойчивость политического и экономического развития России.⁹³⁷

По мнению Г. Хильгера германскому правительству необходимо было заключить торговый договор с СССР, предварительно добившись уступок. Он считал, что советское правительство согласится на них пойти из-за затруднений, возникших в сношениях с другими странами (Англия, Швеция, Франция, Польша и т.д.).⁹³⁸

С советской стороны Л.Б. Красин говорил о необходимости идти на соглашение с западными странами для получения кредитов: «В области внешней политики нам нужен своего рода «нэп» именно в том смысле, что необходимо изучение заботливое, пристальное тех возможностей, которые фактически нам предоставляются уже в настоящее время за границей».⁹³⁹

Наркомат по иностранным делам стремился урегулировать возникавшие спорные вопросы при заключении концессионных договоров. Г.В. Чичерин считал, что вмешательство экспертов и разнообразных ведомств в концессионные дела только портили работу его ведомства. Затягивание переговоров и нежелание идти на уступки способствовали расстройству многих сделок.⁹⁴⁰

Советская власть, заинтересованная не только в иностранных капиталах, но и в современной технике и квалифицированных специалистах, прилагала немало усилий, чтобы привлечь к сотрудничеству Германию. В частности, Главный концессионный комитет 31 января 1924 г. по докладу о деятельности Берлинской концессионной комиссии признал «необходимым в дальнейшем продолжать активную политику в области привлечения немецкого капитала в СССР на концессионных началах, несмотря на ослабление хозяйственной мощи Германии, и обязать К[онцессионную] К[омиссию] ВСНХ в течение ближайших 2 месяцев довести до конца не менее 3-4 германских концессионных предложений».⁹⁴¹

3 мая 1924 г. произошел кризис во взаимоотношениях с Германией. В этот день берлинской полицией был совершен налет на советское торгпредство, который Л.Б. Красин расценил как посягательство на внешнеторговую монополию СССР. «Налет на берлинское торгпредство, – писал он, – из чисто полицейского инцидента вырос в громадной важности принципиальный конфликт между правительствами обеих стран. <…> Ни одного факта хотя бы отдаленно указывающего на прикосновенность к внутренним делам служащих нашего торгпредства, не приведено ни в полицейских отчетах, ни в статьях даже враждебно настроенных к нам германских газет». При этом отмечал: «германское правительство лишь с большой неохотой давало визы именно торговым сотрудникам нашей Миссии. <…> Здесь сказалось, очевидно, общее враждебное отношение германского правительства и известной части деловых кругов Германии к нашей системе торговли. <…> Удар по торгпредству есть поэтому удар по монополии внешней торговли. <…> Мы вынуждены прибегнуть к максимальному ограничению наших экономических сношений с Германией сведя их исключительно к выполнению действующих торговых и концессионных договоров и сделок» .⁹⁴²

Член Берлинской концессионной комиссии Ю. Гольдштейн 7 мая послал сообщение о состоянии концессионных переговоров с немцами полномочному представителю СССР в Германии Н.Н. Крестинскому. Им было отмечено уменьшение количества предложений по организации торговых и увеличение численности предложений на производственные концессии. Всего за период с 1922 г. по 1924 г. было заключено 12 договоров с германскими представителями. Наиболее крупными из них были концессии: лесная «Молога», сельскохозяйственные – Круппа и фон Рейнбабена, Руссгерторг и Общество по экспорту яиц (Зейферт).⁹⁴³ Одновременно с этим Ю. Гольдштейн обращал внимание на ухудшение концессионной работы в Германии. Причинами этому послужили: 1) ухудшение хозяйственного и финансового положения Германии; 2) желание германских фирм заключать торговые концессии вместо производственных; 3) крупные промышленные концерны Германии не шли на серьезное инвестирование капиталов в Россию; 4) монополия внешней торговли Советской России; 5) отсутствие кредитного доверия к Германии на мировом денежном рынке; 6) разрыв концессионного договора с Вольфом⁹⁴⁴ и безрезультатность многих переговоров.

На XIII съезде РКП (б) Л.Б. Красиным был поднят вопрос об инциденте, произошедшем в российском торгпредстве в Германии⁹⁴⁵. Он считал, что советское правительство обязано потребовать от Германии: извинения за оскорбление, нанесенное СССР; наказания виновных, возмещения ущерба; подтверждения неприкосновенности нашего торгпредства.⁹⁴⁶ «В ожидании удовлетворения наших требований, – говорил он, – мы должны сократить и привести к минимуму наши экономические торговые сношения с Германией».⁹⁴⁷ Его выступление было настолько резким, что могло спровоцировать разрыв советско-германских отношений. В связи с этим М.М. Литвинов пригласил немецкого посла в Москве У. Брокдорфа-Ранцау для объяснений.⁹⁴⁸

В ноябре 1924 г. в Москве начались переговоры, на которых рассматривались вопросы о правовом положении торгпредства, транзите, правах граждан, представительствах фирм и юридических лиц.⁹⁴⁹ Советскую делегацию возглавил член коллегии Наркомвнешторга Я. Ганецкий, а германскую – действительный тайный советник П. фон Кернер.

Советская делегация делала упор на таких проблемах как: торговое представительство, свободный от таможенных пошлин ввоз зерна в Германию, предоставление кредитов и подготовка советских специалистов в Германии. Германская делегация предлагала обсудить темы транзита, аквизиционного права, контингентов, концессий и т.д.⁹⁵⁰ Основные цели германской делегации были сформулированы еще 14 октября 1924 г. на совещании в министерстве иностранных дел представителей правительственных, торговых, промышленных и банковских кругов: вопрос о займах, размещенных в Германии до первой мировой войны, открытие в Москве германского торгпредства для защиты прав германских коммерсантов, вопрос о монополии внешней торговли.⁹⁵¹ П. фон Кернер считал, что Советский Союз заинтересован не только в заключение экономического соглашения, но преследует и политические цели.⁹⁵²

В ходе переговоров обнаружились разногласия по вопросам: таможенных пошлин, кредиту, аквизиционному праву, транзиту, монополии внешней торговли. Делегации согласились обсуждать проблемы по подготовке технических специалистов и концессиях. 16 декабря стороны подписали протокол, зафиксировавший пункты, которые не были решены в ходе переговоров. Их рассмотрение было перенесено на январь 1925 года.⁹⁵³

К концу 1924 г. отношения между странами обострились. В записке народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина «О претензиях Германии к ее бывшим фирмам в Закавказье» в Политбюро ЦК РКП (б) сообщалось: «За последний период германское правительство стало по отношению к нам чрезвычайно активным, неприятным и агрессивным. Не только множатся протесты по поводу каких-либо коминтерновских выступлений <…>, но и по другим вопросам. Германские выступления стали весьма частыми и резкими по тону».⁹⁵⁴ Им отмечалось, что германское посольство при любом удобном случае пыталось ссылаться на Рапалльский договор, что наводило на мысль о проведении германским правительством подготовительной работы к смене внешнеполитических ориентиров. Г.В. Чичерин полагал, что в условиях создавшегося положения советскому правительству следует ожидать новые неприятности.

С марта по октябрь 1925 г. в тяжелейших условиях продолжались переговоры между Германией и СССР по вопросам: таможенных пошлин, кредиту, аквизиционному праву, транзиту, монополии внешней торговли Многочисленные взаимные претензии и не желание уступать друг другу в вопросах только затягивали их. Вместе с тем удалось одобрить целый комплекс хозяйственных и правовых соглашений, ставших основой торгового договора.

12 октября 1925 г. торговый договор был подписан с советской стороны заместителем наркома иностранных дел М.М. Литвиновым, членом наркомата внешней торговли Я.С. Ганецким, а с германской – послом Германии в Советском Союзе графом У. Брокдорф-Ранцау и действительным тайным советником П. фон Кернером. Он был заключен сроком на два года.

В ходе переговоров стороны обсудили только вопросы о подготовке технических специалистов и концессиях. 17 декабря 1925 г. был подписан совместный протокол, который стал прологом к заключению полномасштабного экономического соглашения.

В связи с этим 18 февраля 1926 г. в газете «Leipziger neuesten Nachrichten und Handelszeitung» была опубликована заметка о взаимоотношениях России и Германии. В ней говорилось: «Одним из путей освобождения германской экономики из ее трудного сегодняшнего положения, как мне кажется, является развитие и углубление экономических отношений между Германией и СССР. Экономика Советского Союза в своем развитии достигла такого момента, когда она естественно, при использовании долгосрочных кредитов, может завершить восстановление старых заводов и фабрик, а также приступить к строительству новых. Для германской промышленности открываются огромные возможности».⁹⁵⁵

Тем не менее, именно с 1926 г. отношения между Москвой и Берлином стали ухудшаться. Корреспондент газеты «Ганноверский курьер» от 17 февраля 1927 г. писал, что «…до настоящего времени в России нет необходимых предпосылок для интенсивной деятельности иностранного капитала. Прежде всего, нет прочной правовой основы, так что иностранный капитал неохотно идет в Россию и всегда готов удрать оттуда».⁹⁵⁶

О падении интереса к концессионным предприятиям в СССР со стороны германских предпринимателей свидетельствует таблица 10. К тому же данные таблицы наглядно подтверждают, что наибольшее количество поступивших (793) и заключенных (46) договоров на концессии приходится именно на Германию. Затем следуют Англия соответственно 227 и 23, США – 209 и 20 и Франция – 176 и 6.

Л.Б. Красин рассматривая политическое и экономическое положение Германии, указывал на ее несостоятельность «оказать экономическому восстановлению России той помощи, которая объективно была бы возможна по состоянию производительных сил германского народа и по тому обилию связей, знания, осведомленности и интереса, которые имеются в отношении России почти во всех слоях германского делового мира».⁹⁵⁷ Вместе с тем Г. фон Дирксен считал: «Мы старались восстанавливать связи нашего русского друга, которые были утрачены с началом революции и военными интервенциями. Нами руководствовало соображение, что Советский Союз должен был иметь больший вес как равноправный партнер других великих держав, чем союзник Германии и тогда всемирное недоверие против мнимого немецко-русского договора исчезло бы».⁹⁵⁸

Таблица 3.10

Распределение поступивших предложений и заключенных концессионных договоров по национальностям соискателей (1921-1928 гг.) ⁹⁵⁹

^* поступившие предложения

^**заключенные концессионные договора

Однако современные исследователи, проанализировав архивные документы, склонны видеть причину в увеличении финансовой помощи США. В.А. Шишкин указывал на то, что объем финансовых инвестиций за 1924-1930-е гг. достиг 25,5 млрд. золотых марок.⁹⁶⁰ Именно это обстоятельство могло привести к падению интереса германских деловых кругов к сотрудничеству с Советской Россией. О.В. Артюков считает, что начало разрыва во взаимоотношениях между странами пришлось на весну 1928 г.⁹⁶¹, когда советскими органами государственной безопасности было сфабриковано «шахтинское дело».⁹⁶²

По нашему мнению кризис во взаимоотношениях между Германией и СССР наступил значительно раньше – с изменением политической ориентации Германии, т.е. подписанием Локарнских договоров в 1925 году.⁹⁶³ «Шахтинский» процесс усилил отрицательное отношение германского правительства в деле помещения капиталов в СССР, которое стало оказывать давление на немецкие фирмы.⁹⁶⁴ Приход Гитлера к власти окончательно разрушил советско-германские экономические связи.

В конце 20-х годов изменяется курс экономический политики, заключавшийся в полном отказе от НЭПа. Корреспондент газеты «Кельнер Тагеблатт» отмечал: «В настоящее время Советская Россия стоит под знаком чрезвычайно усилившегося курса на социализм. Этим объясняется также то давление, которое оказывает советское правительство на иностранные, среди них германские концессии. <…> не подлежит сомнению, что Москва пересмотрела свою концессионную политику. Иностранные концессии являются для советского правительства, имеющего перед собой пятилетний план, бельмом на глазу. Эти острова капиталистического мира, посреди вновь перестроенного советского хозяйства, должны исчезнуть и чем раньше, тем лучше. Предлог для борьбы против концессионеров найти не трудно, если его ищут».⁹⁶⁵ Кроме того, с политической арены ушли сторонники дружественных связей между странами – Г.В. Чичерин, У. Брокдорф-Ранцау.⁹⁶⁶

Взаимоотношения Советской России и Германии в 1920-30-е гг. складывались достаточно непросто. Оба государства после Первой мировой войны оказались в политической и экономической изоляции и вынуждены были искать выход из создавшегося положения. Только потому, что опыт экономического сотрудничества между ними насчитывал не одно столетие, найти общие точки соприкосновения – торговая и предпринимательская сферы, оказалось не так сложно. В целом советско-германские отношения этого периода являются наглядным примером того, что несмотря на все трудности и противоречия между странами с различным общественно-политическим строем, при обоюдном желании сторон имелась возможность решения спорных проблем и развития сотрудничества на взаимовыгодной основе.

3.3. Деятельность германских сельскохозяйственных предприятий «Друзаг» и «Маныч» в 20–30-е гг. ХХ в

Российская империя благодаря иностранным инвестициям и технологиям смогла свершить в конце XIX – начале ХХ вв. скачок в промышленном развитии. Привлечение в страну иностранного капитала позволило не только качественно улучшить промышленность, но и создать новые отрасли – электротехническую и химическую.

После октябрьской революции 1917 г. экономике молодого советского государства для преодоления экономической и технической отсталости требовались колоссальные денежные средства, которых у руководства страны не было. Решить эту проблему можно было, как и во времена царской России, с помощью привлечения иностранных инвестиций в форме концессий.

Советскими властями в 1921 г. была утверждена программа организации концессий в различных отраслях народного хозяйства. Полпред РСФСР в Польше Л.М. Карахан считал, что «целесообразнее дать концессии, которые будут приносить доход не сразу, а через 5-7 лет, после того, как предварительно будет затрачен большой капитал на оборудование, разработку, изыскания и т.д.».⁹⁶⁷

Концессионный капитал предполагалось использовать не только для восстановления промышленности, но и сельского хозяйства. В.О. Коротнич в записке «Возрождение сельского хозяйства России и концессионные предприятия» писал: «сельскохозяйственные концессионные предприятия должны сыграть роль подготовительной ступени для перехода крестьянского земледелия центральной России в фазис интенсификации, а на окраинах – рациональной постановки коллективизации, которая должна привести крестьянское население окраин к созданию своего собственного полутоварного хозяйства».⁹⁶⁸

О желательности привлечения иностранных инвестиций в сельскохозяйственную сферу писал нарком земледелия В.В. Осинский⁹⁶⁹: «Вопрос о привлечении иностранного капитала <…> для организации и развития русского сельскохозяйственного производства стоял на очереди задолго до великой войны 1914 – 1918 г. Необходимость этого обуславливалась тем, что русское народное хозяйство, находившееся в начальных стадиях капиталистического развития, располагало на своих окраинах… значительными земельными массивами, находившимися в крайне экстенсивной эксплуатации, а подчас и вовсе лежащими впусте <…> Потрясения народного хозяйства, вызванные войной с событиями революции еще в большей степени обострили необходимость иностранного капитала в сельском хозяйстве нашей страны».⁹⁷⁰ говорил о том, чтобы «…наметить те отрасли и виды сельскохозяйственной промышленности, которые не могут быть нами восстановлены и организованы без крупной финансовой и организационной предпринимательской помощи извне, очертить хозяйственную природу этих предприятий <…> возможные сроки концессии».⁹⁷¹

Почему советские власти решились пойти на создание сельскохозяйственных концессий? Ответ на этот вопрос можно найти в записке В.О. Коротнича: «1) острый недостаток культур сельскохозяйственного капитала необходимого для быстрой интенсификации сельскохозяйственного производства в густо населенных районах центра и запада; 2) крушение товарного производства зерновых и скотоводческих продуктов редко населенных экстенсивных окраин юга и востока».⁹⁷²

Развитие сельскохозяйственной отрасли было одной из насущных проблем молодой советской республики. Для восстановления экономики страны предполагалось использовать не только концессионные предприятия, но и сельскохозяйственных иммигрантов.

В начале 1920-х гг. в Советской России были созданы различные органы власти, занимающиеся вопросами переселения: Переселенческий комитет, Переселенческое управление, Переселенческий отдел при НКЗ, обязанности наркома земледелия, 1923 г. заместитель наркома земледелия, заместитель председателя ВСНХ. В 1937 г. он был арестован и расстрелян. В 1957 г. его реабилитировали // Валериан Осинский: штрихи к портрету // http://demoscope.ru Постоянная комиссия СТО по сельскохозяйственной и промышленной иммиграции. Концессионный комитет при НКЗ, преследуя цель интенсивного развития всех регионов и использования их естественных богатств, утвердил комплексную программу привлечения иностранного капитала, которая предполагала организацию около 13 специализаций для концессии.⁹⁷³

Проведение миграционной политики должно было способствовать въезду в советское государство организованным группам, обладающим сельскохозяйственными знаниями. Предполагалось расселять их среди коренного земледельческого населения с целью распространения наиболее совершенных навыков хозяйствования и сельскохозяйственной техники.

6 июля 1920 г. были утверждены «Правила об образовании колонизационного фонда».⁹⁷⁴ Первоначально Юго-Восточный колонизационный фонд предназначался для удовлетворения экстренных нужд в расширении, возникших в пределах края, а также для урегулирования переселенческого населения на Юго-Восток⁹⁷⁵ из центральных губерний. В него вошли земли:

Донской области – 1700000 дес.;

Ставропольской губернии – 500000 дес.;

Кубано-Черноморской области – 300000 дес.;

Терской области – 500000 дес.

Территория Донской области (1700000 дес.) включала участки: 1) Концентрированных калмыцких станиц Сальского округа – 220000 дес.; 2) Бывшего Восточного коннозаводства – 320000 дес.; 3) Бывшего Западного коннозаводства – 650000 дес.; 4) Бывших частновладельческих земель разных округов – 510000 дес.

Земли Юго-Восточного колонизационного фонда были разделены на две категории:

категория А – земли, обследованные и представляющие наибольшую ценность для сельскохозяйственного освоения по своим естественным качествам с учетом водоснабжения и близости железных дорог;

категория Б – земли, менее исследованные, трудные для освоения, требующие крупных работ по регулированию и устройству земельных отношений среди населения.⁹⁷⁶

Объектом концессии могли стать все свободные земли, вошедшие в Государственный колонизационный фонд. Властям необходимо было в кратчайшие сроки превратить район юго-востока в хлебные житницы, а для этого, как писал В.О. Коротнич: «все средства хороши – в том числе и концессия».⁹⁷⁷ Однако «концессионерам нельзя предоставить на этих окраинах (юго-восточных районах страны – О.Е.) удобные земли <…> им может быть отведен лишь малоудобный свободный фонд: в Самарской – 3160000 дес.; Саратовской – 150000 дес.; Царицынской – 500000 дес.; Донской области – 630000 дес.; Кубанской – 150000. Всего по юго-востоку – 3580000 дес.».⁹⁷⁸ Хотя в этом регионе было изобилие природных богатств: ископаемые, торф и сырье.⁹⁷⁹

Необходимо отметить, что уже в июне 1922 г. свободный земельный фонд состоял из: 200000 дес. Ставропольской губернии, 600000 дес. Донской области, 500000 дес. Царицынской губернии, 150000 дес. Саратовской губернии, 200000 дес. Самарской губернии.⁹⁸⁰ Народный комиссариат земледелия считал, что Донская область должна была подвергнуться концессионированию в последнюю очередь, так как она являлась центром разведения табунного хозяйства страны и единственным источником пополнения кавалерии ремонтным составом.

В ноябре 1920 г. В.И. Ленин дал указание «выяснить возможности предоставления концессий заграничным капиталам на юго-востоке <…>, в частности в Донобласти. Концессии будут представлены во всех наших хозяйственных областях: сельскохозяйственной, добывающей и обрабатывающей. Крайне важно разработать вопрос о сельскохозяйственных концессиях, то есть обработке на концессионных началах пустующих земель и в совхозах и вообще целых земель».⁹⁸¹

А.М. Стопани и Н.П. Зеликману было поручено собрать материал с картами, детальным указанием местонахождения земель и прилегающих к ним путей сообщения.⁹⁸² В подготовке данного вопроса должны были принимать участие ученые-агрономы, хорошо знающие местность и природные условия региона. Обращалось внимание на то, что если они откажутся выполнять данное поручение, то необходимо заставить их «работать под страхом лишения жизни».⁹⁸³

В результате в декабре 1920 г. профессора Донского университета В.Е. Варзар, Л.К. Чермак, Н. Маркелов предоставили «Объяснительную записку к материалам о концессиях в юго-восточном крае». Они писали, что к иностранным концессиям нужно отнестись, как к средству возрождения хозяйственной жизни страны, которые могут оказать весьма благоприятное и полезное влияние.⁹⁸⁴

В.Е. Варзар считал, что концессионные предприятия могут способствовать «улучшению в области сельского хозяйства: 1) осушение заболоченных мест поймы рек Дона (30 тыс. дес. – Аксайское займище); 2) … ирригационные проекты по мелиорации; 3) … оживление и использование существующих, отчасти пустующих земель путем применения в крупных размерах тракторной обработки полей, что допустимо по условиям рельефа почти всюду в донской области».⁹⁸⁵

Его точку зрения поддерживал Н. Маркелов, называя земли Сальского округа Северокавказского края⁹⁸⁶, отведенные для частного коннозаводства в количестве свыше млн. дес. земли, самыми лучшими и удобными для обработки тракторным способом. Именно эти земли «доселе девственные, при применении к ним американской системы механической вспашки и использование наивыгоднейших культур могли бы дать значительное количество зерна /около 20.000.000 млн. пуд./, подсолнуха /1 млн. пуд./ и, при культуре сахарной свеклы и дальнейшей ее переработке, значительное количество сахара, а также побочные различные продукты животноводства, овцеводства и т.д.».⁹⁸⁷

Л.К. Чермак особое внимание обращал на тонкорунное овцеводство края: «быть может, принятие некоторых мер, связанных с концессионными гарантиями, могло бы возродить, оживить и даже развить эту весьма важную и драгоценную отрасль животноводства, ныне при гражданской войне почти исчезнувшую в юго-восточном крае /до 7% ранее существовавших/».⁹⁸⁸ Ученые также считали, что предметом концессии могли стать: «постройка Волго-Донского канала, регулирование реки Дона и морской канал между Ростовом и Таганрогом».⁹⁸⁹

Предложения профессоров были восприняты большевиками как рекомендация к созданию совместных и концессионных предприятий в сельском хозяйстве. Таким образом, в Юго-восточном крае появились концессии, занимающиеся ремонтом сельскохозяйственных машин, производством и переработкой сельскохозяйственной продукции: «Отто Вольф», «Уэра», «Маныч», «Друзаг».

Однако реального плана создания концессий в сельском хозяйстве у советских властей не было до 1924 года. Хотя еще в сентябре 1922 г. Ю.О. Мартов сообщал в КК НКЗ, что начаты работы по выявлению концессионных земель, то есть «определения их размеров, положения и характеристики, а также изготовление картографических и иных материалов описательного характера».⁹⁹⁰

2 февраля 1923 г. было принято постановление Совета труда и обороны (СТО) «О сельскохозяйственной иммиграции», которым регламентировались условия въезда иностранных граждан. Кроме того, въезжающие делились на две категории: реиммигранты и иммигранты. Каждая из них была наделена определенными правами.

К представителям первой группы относились российские граждане, выехавшие из царской России на заработки до ноября 1917 г. и вернувшиеся назад. Им предоставлялась земля в постоянное пользование, имущество перевозилось по льготному тарифу. Представители второй группы – иммигранты – получали возможность арендного пользования земли. Они также могли пользоваться льготным тарифом при переезде. Обе группы освобождались от таможенных, акцизных и канцелярских сборов с ввозимого инвентаря и личного багажа.

О том, что советское правительство придавало особое значение сельскохозяйственной миграции, свидетельствует служебная записка ответственного секретаря КОМСТО по сельскохозяйственной и промышленной иммиграции. В начале мая 1923 г. им были направлены на рассмотрение в ГКК проекты договоров на использование труда иммигрантов в восстановлении сельского хозяйства и группы молокан из Америки на аренду земли в Сальском округе Донской области. Он настоятельно просил рассмотреть проекты на ближайшем заседании комитета и в «СРОЧНОМ порядке передать в СНК на утверждение».⁹⁹¹

Наркомзем РСФСР предполагал сдать молоканам в арендное пользование 24000 дес. земли в северо-западной части Сальского округа Донской области сроком на 24 года. При этом земельный массив предполагалось разделить на 10 участков по 2400 дес. земли в каждом. В договоре оговаривалось, что при переселении молокане должны будут ввезти из-за границы: 10 комплектов тракторов, 5 гарнитур моторных молотилок, 7 жнеек, 15 сенокосилок, 2 сноповязалки, 1 комплект оборудования для мельницы, 30 чистокровных маток и 20 чистокровных английских жеребцов.⁹⁹² Земли Сальского округа по своему качеству были довольно скудными и не пригодными для земледелия, поэтому советское правительство намеревалось сдавать их под занятие скотоводством.

Советские органы власти включили в договор следующие пункты: через 3,5 года на каждом участке (2 400 дес. земли) должно быть не менее 60 плодовых маток лошадей донских, кабардинских и калмыцких пород; не менее 75 племенных коров красно-немецкой и калмыцкой пород; 150 овец волошской породы. Всего разрешалось иметь на участке не более 300 голов рогатого скота и не более 600 овец общим поголовьем.⁹⁹³

Однако в конце мая 1923 г. председателю ГКК Г.Л. Пятакову поступило заявление от делегата молокан-реиммигрантов из Америки И.М. Селезнева. Он просил предоставить льготы его группе, так как это «чисто пролетарский элемент, старавшийся безуспешно выйти из-под гнета американского капитала на землю».⁹⁹⁴ При этом указывал на то, что переезд из Америки отнимет много средств и поэтому желательно пересмотреть требования договора по следующим пунктам: уменьшить поставку маток и арендную плату, освободить от платы за отвод участка и разбивку его на клетки, предоставить лес на льготных условиях.

В ноябре того же года председатель постоянной комиссии СТО В.А. Смольянинов отправил члену ГКК при СНК А.Е. Минкину письмо, в котором сообщал о невозможности переезда молокан из Америки.⁹⁹⁵ Причиной отказа, по его мнению, послужило нежелание заниматься коневодством, так как молокан главным образом интересовало хлебопашество.

Кроме реиммигрантов, в Советскую Россию для открытия сельскохозяйственных концессий устремились немцы из Германии. Содействие в переселении им оказывали различные организации: «Союз германских сельских хозяев» (Deutscher Bauernbund), «Товарищество для переселения внутри страны и заграницу» (In-und Auslands-Siedlung Genossenschaft), «Союз южнорусских колонистов и граждан германской расы» и других.