Ольга Болгова
По-восточному
Глава 5. Шатенка
Я на удивление хорошо спала и проснулась, когда «солнце позолотило верхушки деревьев» – и не только позолотило, но и рвалось в не зашторенное окно сквозь листву могучего бука или вяза. Впрочем, ботанические проблемы меня совсем не волновали, несколько секунд я просто пыталась сообразить, где нахожусь и как здесь оказалась, а когда поняла и вспомнила все, что случилось вчера, очень захотела вернуться в ночь, дарующую временное отдохновение от всех невзгод и неприятностей.
«Утро доброе!» – потягиваясь, сказала авторша, уже устроившаяся за столом, доедая оставшиеся после вчерашнего ужина баурсаки.
«Думаешь, доброе?» – засомневалась я, выбираясь из кровати и с тоской рассматривая свою непрезентабельную одежду.
Колян мирно спал, обняв подушку и свесив вниз голую ступню размера, по меньшей мере, сорок пятого.
Осуществив все доступные утренние процедуры (избавляю читателя от их описания, полагая, что вчерашней душевой более чем достаточно), я сжевала последний баурсак, запив его теплым лимонадом, и уселась за стол рассматривать мобильники-близнецы и размышлять о жизни. Мой родной телефон еще не разрядился и весело ответил знакомой заставкой – озерным пейзажем, правда, из сети я безнадежно выпала, поэтому, как средство связи, телефон стал совершенно бесполезен.
«А я тебе сколько твердила – купи билайновскую карточку!» – проворчала авторша.
«Не устраивай скрытую рекламу! Да и сама знаешь, некогда было», – попыталась оправдаться я.
«А теперь совсем без связи», – укорила меня авторша.
«И кому бы я стала звонить?» – резонно поинтересовалась я, загнав авторшу в угол в переносном и прямом смысле.
Второй телефон был разобран Коляном на составные части, разложенные тут же на столе. Собственно, частей оказалось только две: сам телефон с торчащим зажимом для симкарты и металлическая крышка. Повертев их в руках, что не дало мне никакой дополнительной информации, я убрала телефоны в сумку.
«Разгадка проста, – сказала авторша. – Кто-то подсунул тебе в сумку телефон»
«Гениально! Уж не думаешь ли ты, что я сама себе его туда подложила? Надеюсь, ты не считаешь, что я могу взять что-либо чужое?»
«Нет, конечно, – миролюбиво ответила авторша, поглядывая на спящего Коляна. – Везет же тебе, Женька, на парней: один другого лучше!»
«Надо же, ты вспомнила мое имя! Перестань, надо думать, что делать, а ты все о мужиках… Это уже просто… неприлично!» – на языке вертелось другое слово, которое точнее характеризовало поведение и помыслы авторши, но, к сожалению, воспитание вновь не позволило мне высказать его вслух.
«Еще скажи: и неуважительно к читательским чувствам! – съязвила авторша и продолжила, как ни в чем не бывало: – Так мы с тобой ни к чему не придем. Телефон могли подсунуть двое: Данила или… умерший сосед в самолете».
«Но зачем Даниле пихать мне в сумку телефон? Спасать от грабителя, набиваться в провожатые, потом исчезать в горах, да еще подбрасывать пустую мобилу? Совершенно ничего не понимаю».
«Я тоже», – задумчиво согласилась авторша.
«А сосед… Предположим, это сделал он. Но зачем?»
«Чтобы ты пронесла его через досмотр в аэропорту».
«И что? Я пронесла… пустой телефон, в котором ничего нет».
«Может быть, там какая-то микросхема, от которой зависит судьба человечества?» – предположила авторша. – По какой-то причине тебя пытались ограбить, забрать твою сумку. Ради этого телефона?»
«Прости, дорогая, но в Брюсы Уиллисы я точно не гожусь и спасать человечество не собираюсь».
«Ты законченная эгоистка и… или ты могла подобрать его на газоне в парке!» – завопила авторша, как дитя радуясь внезапно возникшей мысли.
«Ты права! Возможно, он выпал из кармана того грабителя! Но… – увяла я, – зачем ему носить с собой пустой телефон?»
«Бред», – пробормотала авторша.
«Бред, – согласилась я. – Ладно, поеду в гостиницу, переоденусь, а вечером уеду в Балхаш, поставив точку во всей этой истории».
«И то верно! Здравая утренняя мысль!» – поддержала авторша.
Я посмотрела на нее с подозрением. Что-то она сегодня слишком сговорчива. Не к добру это, ох, не к добру.
Колян спал с упоением совы, то есть филина. Я достала путеводитель и с помощью авторши – доки в картографии – нашла место, где находилась, и определилась с маршрутом. Оказалось, что общага расположена совсем недалеко от гостиницы. Принятое решение и реальный план действий резко подняли настроение. Я нашла в косметичке иголку и нитку, зашила разорванную блузку, сделала макияж, замаскировала царапины и ссадины тональным кремом, отрезала все лишние ремешки на босоножках и, найдя среди завалов чистый лист бумаги, написала записку:
Коля, спасибо за все! Я уехала.
Женя
«Бессердечная ты все-таки особа, Лапина, – осуждающе прошипела авторша. – Хоть бы разбудила парня и попрощалась. Или записку подушевней написала. Целую там, буду помнить, звони, прости за динамо, твоя Женя…»
Я оборвала красноречие авторши, сложила вещи в сумку и вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
Меня спасли топографический кретинизм и кошка или кот, та или тот самый, что гулял по балкону номера в гостинце. Может быть, это был и не он, но такой же черный, растрепанный, по южному худощавый и нахальный. Вполне удачно заскочив в автобус, я, сверяясь с путеводителем, доехала по проспекта Желтоксан и вышла, но, пройдя квартал, обнаружила, что нахожусь во вроде бы незнакомом месте. Вернулась назад, куда-то свернула и поняла, что запуталась в трех соснах. Буках, тополях, вязах, витринах и домах. Спросила прохожего, как пройти на улицу Желтоксан, на что он, удивленно взглянув на меня, сообщил, что мы, собственно, на этой улице и стоим. Извинившись и проклиная свою бестолковость, предприняла еще одну попытку найти гостиницу. Узкая улица, утопающая в зелени, показалась знакомой, я радостно рванула вперед и чуть не упала, потому что под ноги ринулся невесть откуда взявшийся черный кот. Я отпрянула, чуть не рухнув на асфальт, а когда вернула состояние равновесия, увидела его… Он стоял на другой стороне улицы, в тени огромного бука или вяза и курил. Я не могла перепутать, это был он, Лже-Данила, темноволосый и зловещий, только теперь на нем не было Данилиного джемпера, а вполне цивильная светлая рубашка. В следующую секунду я сообразила, что гостиница находится справа, просто я вышла к ней с другой стороны. Я скользнула за угол и прижалась к нагретой стене, поймав удивленный взгляд проковылявшей мимо девицы – ковыляла она на жутких платформах, напоминающих копыта, и я даже успела пожалеть эту жертву гламура. Черный кот, задрав хвост, двигался в сторону родных пенат, а я пыталась унять выскакивающее из груди сердце.
«Тебя поджидает? – поинтересовалась авторша, устроившись рядом, у стены за углом. – Если бы ты вышла правильно, со стороны фасада, то попала бы прямо ему в лапы».
«А ты бы и рада была?!» – возмутилась я.
«За кого ты меня принимаешь? – обиженно прошептала она. – А может, он здесь случайно?»
В голосе авторши прозвучала сомнительная надежда.
Дрожащими руками я вытащила из сумки платок, закрутила его на голове, якобы замаскировавшись, и осторожно выглянула.
Лже-Данила был там, за деревом, а в нескольких шагах от того места, где он стоял, была припаркована машина, какая-то иномарка темно-синего цвета.
Что делать? Пройти в гостиницу, сделав вид, что я не заметила его, забрать чемодан и…
«И попасть прямо ему в лапы».
«Но я могу закричать!»
«И кто придет к тебе на помощь?»
«Позвать полицию!»
«Где она, ау! И что ты им скажешь? Что тебя преследует жуткий брюнет, который напал на тебя на канатке? А они поверят?»
«Черт их знает? Но зачем я-то нужна этому типу? Или типам?»
«Им нужна твоя сумка».
«Может, отдать и дело с концом?»
Открывшаяся дверь авто почти прикончила мои сомнения. Из машины вылез знакомый тип, тот самый громила из парка. Я вжалась в стенку, мечтая слиться с нею, превратившись в каменный барельеф. Таких совпадений не бывает. Как бы мне хотелось стать котом, что перешел на ту сторону улицы и прошествовал мимо моих врагов – тогда бы я могла услышать, о чем они говорят. Но мне нужно забрать свой чемодан из номера. Забрать и смотаться в Балхаш, к родным, они помогут и укроют. Или рвануть в аэропорт, купить билет на ближайший рейс до Москвы и покинуть негостеприимный Казахстан?
«А давай! – пропела авторша, выглянув из-за дерева, – Один день в Алматы – будет называться твое путешествие. А чемодан брось на фиг, жизнь дороже кошелька!»
«Я пойду в полицию и попрошу, чтобы они помогли мне забрать чемодан».
«А дальше? Они же не станут сопровождать тебя до аэропорта. Эти гаврики сразу смоются, если им на самом деле нужна ты».
Я снова осторожно выглянула из-за угла и… встретилась глазами с Лже-Данилой. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем он, что-то сказав громиле, зашагал в моем направлении.
Как описать состояние, когда нечто ужасное, угрожающее жизни приближается к вам, страшно и неминуемо? Еще секунду назад вы видели мир вокруг себя, дома, улицы, деревья, людей… мгновение, пропитанное страхом – и все это превращается в фон, декорацию, задний план для опасности, что надвигается на вас, парализуя волю или, напротив, взывая к жизни основной инстинкт – инстинкт самосохранения. Короче, все это зовется в науке и в народе выбросом адреналина.
«Офигеть! И это все выдала ты? Легкомысленная неуравновешенная блондинка с незаконченным образованием? Браво!» – завопила авторша, аплодируя на всю улицу.
Меня словно парализовало, я не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Я закрыла глаза и приготовилась принять свою роковую участь. Слева вдруг хлопнула дверь. Вздрогнув, я повернула голову и увидела, как с симпатичного крыльца спускается девушка-казашка с пластиковым ведром в руке. Вывеска у стеклянной двери, из которой она вышла, гласила «Шаштараз», что в переводе, судя по красотке с роскошными волосами, улыбающейся с рекламного постера, означало «парикмахерская». Девушка направилась к мусорным бакам, что стояли неподалеку, а я, влекомая скорее инстинктом, чем разумом, забыв про паралич, в мгновение ока взлетела по лестнице и проскочила в стеклянную дверь. Пометавшись по узкому коридорчику, толкнула дверь в крошечное помещение, где, видимо, располагался администратор или кассир, и нырнула под стол. Стукнула дверь, послышался звук поворачиваемого ключа или защелки, мягкие шаги, и все стихло. Но стихло ненадолго. Раздался стук по стеклу. Я сжалась в комок,
«Ни дать ни взять – загнанный заяц», – отметила авторша, устроившись в кресле у меня над головой.
Зашуршали мягкие тапочки девушки-уборщицы, она что-то возмущенно заговорила, смешивая казахские и русские слова. Щелкнул замок, звук этот отдался внутри, словно в живот ударили кулаком. «Всё. Это всё, сейчас он убьет своим жутким ножом и меня, и эту ни в чем не повинную девушку».
Мужчина что-то спрашивал, девушка отвечала высоким голоском, похожим на голос кондукторши шестого автобуса. Я не сразу поняла, о чем они говорят, потому что в голове стучал кузнечный молот, но сквозь этот стук вдруг стали различимы слова:
– Не видела? Светлая такая.
– Никого не видела, парикмахерская закрыта.
Затем она сказала что-то по-казахски, дверь хлопнула, снова щелкнул замок, зашуршали тапочки, послышался плеск воды, шлепок о пол мокрой швабры и песня на казахском языке, которую мирно запела девушка. На какой-то миг я, кажется, потеряла сознание.
Когда я начала различать мир вокруг себя – остов кресла, влажные пятна на вымытом полу – снова раздался звук открываемой двери, и пространство наполнилось веселыми женскими голосами.
«Сейчас тебе обнаружат под столом и сдадут в психушку!» – констатировала авторша, опасно крутанув кресло в миллиметре от моего носа.
«Нельзя поосторожней? – возмутилась я. – Хотя, ты права, именно в психушке мне и место!»
Рассуждать было некогда, но мне опять повезло. Девушки прошли в зал, а я, на карачках, словно младенец, еще не научившийся ходить, вылезла из своего убежища и плюхнулась на стул, прежде чем в коридоре появилась дама средних лет в ярком цветастом платье.
– Здравствуйте! Что вы хотели, девушка? – поинтересовалась она, окинув меня критическим взглядом. Обижаться на сей взгляд не приходилось, поскольку я вполне могла сойти за начинающую бомжиху.
– Я? Что хотела? Ах, да, здравствуйте… я хотела… сделать стрижку, – сказала я.
А почему бы и нет? Сделать стрижку, покрасить волосы, изменить внешность!
«Великолепная идея! – взревела авторша, влетая в зал. – Просто великолепная! Какой выберем цвет? Платиновая блондинка? Нет, это отпадает, сомнительная маскировка… светло-русый, орех, каштан, горная вишня, нужно что-то кардинальное, чтобы тебя не могли узнать!» Авторша щебетала, как заведенная, словно только что прочитала буклет Гарньер.
– Стрижку и покраску, – решительно объявила я.
В конце концов, если мне и суждено погибнуть во цвете лет, так хоть покрашусь и подстригусь.
– Акмарал! – крикнула дама в сторону зала. – Возьмешь девушку?
Пришла Акмарал, высокая красавица-казашка, окинула меня дружелюбным взглядом, улыбнулась.
– Проходите… голову мыть будете?
Я осторожно вошла в небольшой зал – жалюзи на окнах были спущены, это немного успокоило.
Через пять минут я погрузилась в нирвану. А кто поспорит, что сие священнодействие в цирюльне не дарит успокоения, отдохновения и не является сеансом психотерапии?
Перелистав альбом с перечнем красок, выбрала золотой каштан – темный, не очень приметный, но и не совсем скучный, судя по образцу.
Авторша, правда, попыталась склонить меня сначала на баклажан, а потом – на горную ночь, но я отвергла оба варианта по причине их излишней экстремальности.
Часа через два из зеркала на меня взглянула незнакомая коротко стриженая темноволосая девица. Акмарал, как художник на холст, нанесла последние штрихи и отошла на шаг в сторону, явно довольная результатом.
– А вам идет такой цвет, посмотрите… вам нравится?
– Немного необычно, – призналась я, – но нравится. Спасибо вам, Акмарал.
Я выбралась из кресла и еще раз осмотрела себя в зеркале. Если бы у меня был чемодан, что недоступно лежит в двух шагах отсюда, я бы надела зеленое платье, оно бы идеально подошло к этому цвету волос и стрижке. Я замерла, вздрогнув. Напрасно я любуюсь своей стрижкой и сожалею о чемодане. Не пройду и квартала, как на меня нападут, отберут сумку и…
– Что с вами? Вам нехорошо? – участливо спросила Акмарал.
Видимо, я переменилась в лице.
– Нет, все нормально, – ответила я, стараясь взять себя в руки.
«Если б могла, я бы принесла тебе чемодан», – пробурчала авторша. Усевшись в парикмахерское кресло, она вооружилась ножницами с явным намерением укоротить свою челку.
«Зачем болтать впустую», – огрызнулась я.
Авторша, сердито клацнув ножницами, отхватила пол-челки.
Злорадно хихикнув, я заплатила за стрижку администраторше, которая уже воцарилась в своем закутке, послужившем мне убежищем.
Я попрощалась, но остановилась, не в силах сделать несколько шагов до дверей, что вели в открытый опасный мир. Маленькая шаштараз казалась островком безопасности, последним оплотом.
Мой блуждающий в смятении взгляд упал на халатик, висящий на вешалке в зале, простой рабочий халатик из синтетики с ярким цветочным узором, он вполне мог сойти за платье. А что, если? Но что обо мне подумают парикмахерши и как отнесутся к подобной просьбе? Надо что-то придумать, что-то убедительное и адекватное.
«Скажи, что хочешь удивить своего парня необычным прикидом», – посоветовала авторша, все еще пытающаяся выровнять челку.
«Отрежь ее совсем… хотя, это мысль!» – согласилась я.
Отобрала у авторши ножницы и подстригла вторую половину ее челки.
Еще через пять минут, стоя в кругу обалдевших парикмахерш, я расписывала, как прикольно буду выглядеть в этом халатике, как будет поражен мой парень, ценитель женской красоты и экстремального прикида… в общем, девчонки поверили. Или решили пожертвовать старым халатом, чтобы не связываться с девицей, больной на голову. Или посчитали все это забавным? Не знаю, да это и неважно. Я выгребла остатки тенге, но они дружно отказались от оплаты и отдали халатик безвозмездно. Мне даже позволили воспользоваться туалетной комнатой для переодевания. Халатик оказался чуть узковат, у него не хватало последней пуговицы. Я подпоясалась платком и засунула сумку в полиэтиленовый пакет. Когда я появилась в зале, девушки выразили бурный восторг и пожелали сразить возлюбленного наповал. Отблагодарив отзывчивых парикмахерш, я, брюнетка с короткой стрижкой в нелепом цветастом халатике и с пакетом в руке, шагнула в жар алматинского утра. Навстречу судьбе. Или это уже была не я?
«Ты не брюнетка, а шатенка», – не к месту уточнила авторша, поправляя свою изуродованную челку.
«Это вопрос восприятия», – отрезала я.
Снаружи было пусто и невыносимо солнечно. Я спустилась с крыльца и осторожно выглянула из-за угла. Улица напротив гостиницы была спокойно-пустынна, словно Лже-Данила, громила и их тачка просто привиделись мне. Лишь старик в антикварного вида шляпе из соломки переходил дорогу, оживляя движением пейзаж. Будь что будет, не век же мне сидеть за этим углом. В конце концов они не станут убивать и грабить меня среди бела дня. Я набрала в грудь воздуха, как будто это могло помочь, приняла решительный вид, насколько позволял дурацкий халатик в дурацкий цветочек и зашагала вперед. Вполне удачно достигнув входа в гостиницу, толкнула тяжелую стеклянную дверь. В вестибюле было тихо и прохладно, где-то шумел кондиционер, стойка администратора пустовала, в углу на диване расположилась какая-то девица с журналом Vogue. Мысль, что она заседает тут не просто так, заставила меня вздрогнуть, но отступать было некуда. Девица окинула меня ленивым взглядом и снова погрузилась в чтение.
«У тебя мания преследования», – посетовала авторша, рассматривая обложку журнала, на которой царила красотка с весьма убедительным бюстом, рвущимся на свободу из тесного корсажа.
«Тебя это удивляет?» – рявкнула я, имея в виду манию, а не красотку.
Беспрепятственно поднялась на второй этаж, показала дремлющей за стойкой дежурной гостевую карточку, получила ключ и направилась в свой номер. Здесь все было так, как я оставила, уходя вчера на мирную экскурсию по городу. Неужели только вчера? Мне показалось, что прошло, по меньшей мере, лет сто. Я достала из встроенного шкафа свой оранжевый чемодан и замерла. Снова гулко застучало сердце, отдаваясь толчками в висках. Язычок молнии находился справа, но я точно помнила, что, закрывая чемодан, оставила его слева. Или все-таки справа? Расстегнула чемодан, осторожно, словно внутри была спрятана бомба. Откинула крышку и плюхнулась на кровать. Не оставалось никаких сомнений, что чемодан открывали в мое отсутствие, потому что сверху лежал пакет с туфлями, который должен был находиться внизу в правом углу. Я начала лихорадочно перебирать вещи, все они были на месте, только уложены в совершенно ином порядке. Кто-то явно рылся в моем чемодане.
«Точно ничего не попало?» – обеспокоено поинтересовалась авторша.
«Вроде, нет, да… точно нет, все на месте, вот туфли, платье, джинсы… подарки родственникам…».
Авторша пожала плечами, кажется, совсем растеряв свое красноречие и задор.
Что они ищут? И кто они? Вопрос повис в воздухе, а я поступила, поддавшись естественному порыву: захлопнув чемодан, бросилась в коридор к стойке дежурной.
– Кто-нибудь заходил в мой номер, пока меня не было?
– Разумеется, нет. Горничная убирала комнаты… А что случилось? – дежурная вспряла ото сна, но не столь активно, как бы мне того хотелось.
– У меня… мне показалось, что кто-то открывал мой чемодан…
– Этого не может быть! – дежурная все-таки проснулась. – У вас что-то пропало?
– Нет, ничего не пропало, просто мне кажется, что кто-то рылся в моем чемодане, – пробормотала я, уже сожалея, что завела этот разговор.
«Устрой скандал, пусть вызовут полицию и разбираются!» – пихнула меня в бок авторша.
– Вы же не ночевали в номере… – ехидно сказала дежурная.
– Какое это имеет отношение к делу? – возмутилась я.
– Возможно, никакого, но у нас никогда ничего в номерах не пропадало! Тем более, что у вас, как вы утверждаете, ничего и не пропало… Может быть, вы сами переложили вещи и позабыли…
Она явно хотела замять дело, да и мой вид не слишком вызывал доверие.
– Сейчас спрошу горничную, но совершенно исключено, чтобы наши горничные рылись в ваших вещах!
Дежурная выбралась из-за стойки и рысью понеслась куда-то вглубь коридора.
«Вот тебе и скандал, – сердито бросила я авторше. – Лучше бы я не привлекала внимание к своей особе».
Пришедшая с дежурной горничная, маленькая худенькая девушка, испуганно и расстроено уставилась на меня. Жалоба явно грозила ей материальными убытками, если не хуже, и я еще больше засомневалась в разумности своих действий.
– Я клянусь, ничего не трогала… – сказала она, – да и зачем мне? Тамара Тихоновна, да как можно подумать…
– Вот… – Тамара Тихоновна гордо выпрямилась и с укором посмотрела на меня. – Вы можете написать заявление на имя нашего начальства, но в полицию оно не пойдет. Раз у вас ничего не пропало, то полиция и заниматься этим не будет… Идемте, посмотрим, что случилось с вашими вещами!
– Нет, не нужно, – сказала я, желая уже только одного – закончить этот разговор, свалить из гостиницы и чем скорее, тем лучше. – Возможно, я ошиблась. Извините, прошу прощения…
– И у вас оплачены только одни сутки, – объявила дежурная, заглянув в тетрадь, что лежала на стойке.
– Я уезжаю сегодня, прямо сейчас, – ответила я и пошла в свой номер, ругая себя на чем свет стоит.
«А может, ты правильно поступила, устроив скандал? – запела мне в ухо авторша. – Ты оставила след, помнишь, как у Честертона, отец Браун, который следовал за Фламбо, оставлял следы: жирное пятно на стене, разбитое окно, и все такое…»
«Все это прекрасно, но мне-то зачем эти следы? Для кого их оставлять? Скорее, мне лучше превратиться в невидимку», – возразила я.
«Тоже верно», – подумав, согласилась авторша. дергая себя за испорченную челку.
«Ну и видок у тебя», – вяло критикнула я.
«А ты – шатенка!» – в устах авторши это прозвучало, как приговор.
Вернувшись в номер под аккомпанемент возмущенных вздохов дежурной и оправданий горничной, я сняла маскхалат, переодела белье, натянула легкие светлые брюки и сиреневый топ, в очередной раз немного испугавшись своего незнакомого лица в зеркале. Когда я, уложив чемодан, осматривала комнату в поисках случайно забытых вещей, в дверь постучали.
Я замерла, как трепетная лань на склоне горы.
«Вернее, как тушканчик на холмике в степи», – уточнила авторша.
Что делать? Прыгать с балкона или открыть дверь? Покорившись судьбе, выбрала последнее. За дверью оказалась маленькая горничная. Я пропустила девушку в комнату и вопросительно взглянула на нее. Неужели хочет в чем-то признаться?
– Простите, надеюсь, вы не подозреваете, что я рылась в ваших вещах? – спросила она.
– Нет, конечно, – заверила я. – Почему я должна вас подозревать?
«Оправдываются только виноватые», – заметила авторша, размахивая забытой зубной щеткой.
– Нет, я не рылась, правда, – взволнованно сказала горничная. – Но я хотела вам сказать… вчера вечером приходил мужчина, спрашивал… о женщине, которая остановилась в этом номере.
– О женщине, которая…? – тупо переспросила я.
– Ну да… он спросил, где остановилась такая молодая блондинка… То есть, он спросил про блондинку, что остановилась в этом номере…
– И? – я напряглась…. – «как тетива лука», – нагло уточнила авторша.
– Я сказала, что не знаю, потому что не видела никакой блондинки, – объяснила девушка.
– Хорошо, а как он выглядел, этот мужчина? – спросила я, стараясь сохранить хоть внешнее спокойствие.
– Ну, такой… темноволосый… молодой…
– И как бы… метис?
– Ну да, точно! Вы его знаете?
– Нет, не знаю, просто спросила, – весело (надеюсь) ответила я. – Ну спрашивал мужчина какую-то блондинку, при чем здесь я?
– Верно… Да, извините, ладно, я пойду, – стушевалась девушка. – Подумала, может, что важное…
– Не переживайте, это я сама запуталась со своими вещами.
– Спасибо, может мне вам чем-нибудь помочь? – спросила она, уже взявшись за ручку двери.
– Нет… благодарю. Хотя, не подскажете, чтобы добраться до Балхаша, мне нужен какой-то автовокзал… а я совсем не знаю города.
– До Балхаша? Это вам на Сайран, и вы не знаете, как туда добраться? – с готовностью откликнулась горничная.
– Не знаю… – я покосилась в сторону путеводителя, который еще не успела убрать в сумку.
– Вы можете поймать такси или поехать трамваем, остановка совсем близко, пройдете… – и девушка начала увлеченно объяснять маршрут.
«Запоминай», – прошептала авторша, заглядывая в путеводитель. – И чтобы безо всякого топографического кретинизма».
«Иногда он помогает», – напомнила я.
«Но не всегда», – упорствовала она.
Когда горничная вышла из комнаты, я заметалась в панике, постоянно натыкаясь на авторшу, вопящую: – «Это он, он тебя искал, он, Данила!»
«А чему, спрашивается, ты радуешься? Посмотри, как все складывается: он неожиданно появляется в парке, когда на меня нападают, он исчезает в горах, и после этого на меня нападают, он ищет меня в гостинице, и меня поджидают… Ты сама подумай, детек… дефективным своим умом – это цепочка, совершенно логическая цепочка! – я загнала авторшу в угол и припечатала последней фразой: – И не вздумай устраивать стоны во славу этого Данилы-Данияра!»
Впрочем, спорить и рассуждать было некогда – нужно уносить ноги. Но как? Хорошо, предположим, я пошла незамеченной, то есть, меня приняли за другую те, кто следил за мной и рылся в моем чемодане. В оранжевом, между прочим, весьма приметном чемодане, по которому меня узнают, как тореадора по красному плащу.
Решение пришло внезапное и совершенно идиотское. Я выброшу чемодан в окно, благо, там нечему биться, а сама…
«А сама выпрыгнешь следом!» – пропела авторша из угла.
Уже не слушая ее, вся во власти основного или дополнительного инстинкта, я схватила чемодан и вытащила его на балкон. Тенистая улица вполне подходит для такого кульбита. Бежать, бежать как можно скорее!
«Шляпу надень!» – посоветовала авторша, пытаясь поймать знакомого кота, фланирующего по перилам соседнего балкона.
Ну да, шляпа… Я расстегнула чемодан, вытащила вязаную шляпу, натянула ее на голову и, вновь приведя свой багаж в боевую готовность, осмотрела улицу. Вроде никого. Сиеста. Полдень. Жара. Переместила чемодан через перила, держа за ручку, помедлила, расцепила пальцы, зажмурилась и сжалась. Через долю секунды раздался гулкий удар, затем тишина.
«Вот так-то, вуаля», – отметила авторша, гладя прибалдевшего от нежданной ласки кота.
Я же, не глядя, куда упало мое сокровище, вылетела с балкона, схватила пакет с сумкой и выскочила из номера. Поворот ключа в замке, умеренная достойная походка знающей себе цену женщины, ключ на стойку дежурной, полный игнор ее неприязненного взгляда, реплика «Я еще не уезжаю» …
«I’ll be back!» – не уступая Шварценеггеру в интонации, процедила авторша и зашагала рядом упругой походкой от бедра.
В вестибюле было так же тихо, девица дочитывала свой Vogue, потягивая воду из бутылки.
Я выдержала до угла, затем знающая себе цену женщина взяла высокий старт, рысью обогнула здание – чемодан одиноко оранжевел на тротуаре, вызывая удивленный взгляд мальчишки, проезжающего на велосипеде. Улыбнувшись парню, схватила чемодан, выдернула ручку и уже не рысью, а галопом рванула в переплетенье улиц.
Я быстро запуталась и заплутала, оказавшись вскоре совсем в стороне от шумного блистающего центра – тихие тенистые улочки, не утомленные ни транспортом, ни потоком людей. Кажется, за мной не было погони. На улице Байтурсынова, я свернула во двор, весь тонущий в прохладной тени огромных, наверное, столетних деревьев, устроилась на скамейке и развернула путеводитель.
Запыхавшаяся авторша тут же ткнула пальцем в карту: – «Ты находишься где-то здесь, до трамвайной линии минут пять ходу».
Через четверть часа милый алматинский трамвай увозил меня, чемодан и авторшу в сторону водохранилища Сайран, возле которого и располагался одноименный автовокзал.
