Орико Хакари
Тлеющие под пеплом
– А я не заметил ничего интересного, – совсем немного расстроился Мицуя. – Как я упустил из виду музыкальные инструменты? Если в монастырских закромах не только струнные, но и духовые… Пусть самая примитивная ударная установка…
То, чего нет, они в состоянии смастерить сами.
– Сменим авантюры с колюще-режущими и огнем на жизнь бродячих артистов? – Рё легко ударил по самой тонкой проволоке и тут же прижал. В глубине инструмента зазвучали переливы медного колокола.
– Я бы совместила, – слабо улыбнувшись сквозь боль, ответила Кадзуко. Через секунду она нахмурилась и что-то невнятно прошипела. Хисато привлек её к себе, развернул, словно защищая, и крепко обнял. В его глазах застыл испуг.
Сад захлестнул белый снежный вихрь, такой холодный, что трава подернулась ледяной коркой и затрещала. Музыкальный инструмент выпал из рук и сдавленно звякнул, будто его струны не выдержали мороза и лопнули. А может, обратились в ледяные сосульки. Неподалеку стояла женщина. Она казалась сотворенной из снега, и только алый взгляд живо и пламенно сверкал гневом. Белая одежда и длинные волосы клочками взлетали от порывистого ветра – от торнадо, что рождался под ее руками. Увенчанные багровыми, по-звериному заточенными когтями, ее пальцы дрожали.
Ураган рассыпался снегом через секунду. С неба полетели крупные хлопья, и Рё машинально поймал одну снежинку, которая на мгновение превратилась в черное воронье перо. На краткий миг, а после снова ледяной узор. Женщина косо усмехнулась и прижала ладонь к груди. Всё потонуло в холодном ослепительном свете, ярком и блестящем, как взрыв. Впрочем, никакого огня, искр или языков пламени – только пронзающий льдом лунный луч. И снова падение в бездну, но не в темную, а в белую, как снег, – зима, как-никак.
***
Рё лежал на чем-то мягком, вероятно, на постели. Он с трудом вдохнул – сердце сковало железными обручами. Где аромат травы или хотя бы наполненного снегом и пылью ветра? Ноздри защекотал навязчивый запах лекарств. Где он? Что опять случилось? Рё испуганно распахнул глаза, резко садясь, но белый свет продолжал слепить. Кто-то пронзительно взвизгнул. На сей раз не Ватару – крик был явно женский.
– Маруми-сан, вы очнулись! – воскликнул кто-то высоким голосом. – Не может быть! Невероятно! Как вы себя чувствуете? Позвать доктора?
Нормальное зрение потихоньку возвращалось. Стены нежно-кремового цвета, черный экран телевизора под потолком, небольшой шкафчик у стены, кристально белое постельное белье – чистота и стерильность. Больничная палата.
– Сон? – хрипло выдавил Рё.
– Я позову доктора, – снова заговорила девушка. – Я… Ой! – испуганно замерла она, когда Рё схватил ее за руку. Пожалуй, слишком крепко, и молодая медсестра застыла, глядя на него. Она растерянно хлопала глазами, и ее подбородок подрагивал. – Вам нельзя так волноваться. Меня ведь уволят, если вам станет хуже. Пожалуйста…
– Что случилось? – Рё поспешно отпустил руку медсестры, и постарался говорить ровно, чтобы не напугать девушку еще сильнее. – Не зови доктора, а расскажи.
– Вы четвертый день лежали в коме, – нерешительно начала она. – Никто не знал, придете ли в себя после того, как несколько раз останавливалось сердце. Кажется, при аварии на вас упало что-то тяжелое.
– Кома, – медленно повторил Рё. – Значит, это был всего лишь сон? – Он снова вздохнул: – Как хорошо, что мне всё это лишь приснилось. А что с остальными, кто ехал в фургоне? – с надеждой посмотрел он на девушку. Та неловко отвела взгляд:
– Они в порядке. Почти. Водитель просто заснул за рулем, на мгновение, а уже слетел с трассы и врезался в дерево. Хорошо, что не на встречную полосу. Он-то уверяет, будто не спал, но врет, разумеется, потому и сочиняет небылицы.
– Какие небылицы?
– Рассказывает о женщине, от которой якобы исходил белый искрящийся луч. Кто же поверит, что он встретил на дороге призрак, и тот ослепил его? Полиция еще работает там… – Медсестра внезапно осеклась и даже закрыла рот рукой.
– Зачем полиция? Где мои друзья, которые были в машине? Кто-то погиб? – Рё трясущимися руками оперся о матрас, пытаясь встать, но тело отказывалось слушаться.
– Не волнуйтесь, прошу вас! – почти плача, пробормотала медсестра. – Никто не умер. Всё обязательно будет хорошо. Ваши друзья навещают вас каждый день, и завтра тоже обязательно придут. Вам следует отдохнуть.
Дверь приоткрылась, и в палату нерешительно зашел Исэй. Судя по обреченному вздоху, медсестра не обрадовалась посетителям.
– Это сон? – снова спросил Рё, хотя уверенности и шансов, что всё привиделось, оставалось меньше с каждой секундой. Ответа он не получил, и это не обнадеживало.
– У меня сотрясение и немного крови, – безжизненно пробормотал Исэй, касаясь бинтов, которыми была замотана голова. – А его, – на миг оглянулся он на плетущегося следом Мицую, – окатило осколками. Ты пострадал серьезнее. Как себя чувствуешь?
– Почему?.. – Вопрос застрял в горле.
Почему пришли только двое? Конечно, никто вообще не обязан его навещать, а тем более караулить у больничной койки, но это казалось странным. Странным и пугающим до колючих мурашек. Медсестра крепко сжимала губы и теребила верхнюю пуговицу халата, волнуясь то ли за самочувствие пациента, то ли за свою должность в клинике. Молчание начинало сводить с ума. Еще немного, и Рё готов был, невзирая на боль и слабость, вытрясти признание из любого, кто первый подвернется под руку. Едва он предпринял очередную попытку подняться на ноги, как знакомый голос пригвоздил к кровати.
– Как ты? – Хисато занял дверной проем и с неприятным ледяным равнодушием смотрел на раненого приятеля. Слова звучали отрешенно и измождено. – Говорят, что был в коме.
– Да. – Голос дрогнул. – Кадзуко?.. Она… Это…
Это не сон. Ответ читался на лице Хисато. Он качнул головой:
– Не могла, ты же знаешь, поэтому осталась. – И после секундной паузы, добавил: – Я тоже, и теперь уезжаю. Выздоравливай. Позвоню, когда устроюсь на новом месте. Наверное. – Он ушел, не проронив больше ни слова.
– Полиция обязательно её найдет, – с внезапным воодушевлением затараторила медсестра. – Местность прочесывают очень тщательно, ищут любые следы и свидетелей. Как только появится малейшая зацепка, её отыщут. Ведь не может человек вот так просто пропасть!
– Уйдите, будьте добры, – Рё отвернулся и упал обратно на подушки. – Я в порядке, поэтому не зовите никакого доктора. Я устал.
Он крепко зажмурился, как когда-то, желая вернуться домой из чужой враждебной реальности. Никогда не срабатывало. Так и теперь: ничего не изменилось. Человек может бесследно исчезнуть, а иногда исчезает целый мир.
***
Снег давно сошел, земля высохла, и деревья укутались пушистым зеленым нарядом. Впрочем, яркие листья в сумерках выглядели всё равно темными и серыми. Дорога тянулась черной змеей. Путь проходил в гробовом молчании, и тишину нарушало лишь шуршание колес. Ни навстречу, ни впереди, ни сзади никто не ехал.
Хисато сидел рядом и переплетал между пальцами белую шелковую ленту, как всегда молча. Никто не знал, чем он занимался отныне. Он вспомнил о друзьях спустя два месяца после переезда из столицы, но и в дальнейшем не утруждал себя звонками, зачастую игнорируя входящие. Он и впрямь остался там, в другом мире, по-настоящему не вернувшись в привычный и родной. Рё удивился, когда Хисато изъявил желание отправиться в лес вместе.
Кадзуко утверждала, что они привыкнут к ее отсутствию. Да, наверное, но могла потребоваться целая жизнь, чтобы смириться. Рё не хотел привыкать вовсе. Он упрямо приезжал сюда, раз за разом, ничего не достигал, и снова в ночи сворачивал на обочину, где всё случилось впервые. Всегда надеялся и уходил ни с чем. Внутри что-то обрывалось, разочарование становилось тяжелее, но он не отступал. Рано или поздно кто-то из них сдастся.
– Полнолуние, – протянул Мицуя, выйдя из машины.
В летнем небе вправду сияла луна. Скорее всего, реальность преломлялась в любой день, но провести ритуал в это особенное время казалось надежнее.
Поиски окончательно прекратились. Полиция заверила, что в случившемся отсутствует криминал, свидетелей не нашлось. Водитель ничего не мог сказать об аварии и ее последствиях – его не существовало в преломленной реальности. Всё расследование впустую: ни улик, ни единой капли крови – девушка будто бы испарилась, хотя признавать её умершей соглашались далеко не все. Как бы то ни было, лес стал её последним пристанищем – могилой, которая когда-нибудь окажется безымянной. Но сейчас сложно было проехать мимо.
«Дань памяти», – раздраженно подумал Рё, вспомнив чье-то оправдание, когда глянул на дерево, которое превратили в некий мемориал. В душе закипал гнев: Кадзуко жива. Увы, знали об этом только они четверо. На ветвях висели украшения, которые было не разглядеть в полумраке, и кору прорезали светлые плавные линии, вырисовываясь в узор. Рё на миг задержался – имя? Это и впрямь была гравировка имени. Какому сумасшедшему пришла в голову подобная идея?
Хисато царапнул витой рисунок, словно исправляя огрехи в ровности штрихов, и обмотал одну веточку белой лентой, которую не выпускал на протяжении всей поездки. Это была его идея, с самого начала – Рё осенило. Он каждый раз, злясь, срывал какие-то фото и безделушки, а кто-то настойчиво развешивал новые. Получается, раздражающим упрямцем был не кто-то посторонний.
– Я бродил по Мимуро, как мы планировали, только в одиночестве, – пробормотал Хисато. – Там могло быть гораздо красивее, но и так ничего. Пояс оттуда. Свой я оставил себе, а этот пусть будет тут, хотя надеюсь, в этом больше нет смысла и мы встретимся там, где ты. Но всё-таки, что если и сегодня она не появится?
– Пойдем, – бросил Рё двоим приятелям. Он ощущал неловкость оттого, что невольно подслушивал чужой и слишком личный разговор.
Вместе они всё дальше отходили от трассы. Их окружали тонкие прозрачные деревья, которые не собирались в густую чащу, – людям повезло и они могли не бояться, что заблудятся. Однако Рё за предыдущие посещения запомнил каждый метр и не сбился бы с пути, даже если бы возникли непролазные заросли. Он всегда слонялся тут без строгого направления. Не знал, куда идти и как вынудить Ледяную деву появиться, так что выучил здесь всё вдоль и поперек.
– Не нужно углубляться в лес, разве нет? – поделился предположениями Мицуя. – В свитке говорилось о могиле. Вряд ли та далеко от дороги, к тому же в прошлый раз богиня выскочила прямо перед водителем.
– Предлагаешь встать посреди трассы? – Рё поднял с земли палку, лежащую среди прошлогодних листьев. Слегка изогнутая и такая же шероховатая, как будто одна из его сабель. – Тогда уж наверняка прибавится несколько могил. И Ледяная дева не меч Гэссина, потому преломляет мир иначе. Она проворачивала трюк не единожды, уверен. Взять к примеру хоть злополучную игру, которая повторяла тот мир. Кто ее придумал, побывал сначала там. – Рё наотмашь ударил подобранной толстой веткой по дереву. – Эй, где ты прячешься? Может, в дупле?
Палка взорвалась фонтаном щепок, сухой треск разнесся по округе, застыл могильной тишиной и секунду спустя возвратился шелестом и гулом. Деревья заскрипели, сгибаясь от ураганных порывов, и старая листва с едкой пылью взвилась волнами, подгоняемая ветром.
– Всех с собой привел? – Ледяная дева неподвижно стояла в окружении пляшущих в воздухе листьев, мертвых и тех, что сорвались с деревьев, зеленых. Ее губы скривились в издевательской улыбке: – Проси, что хотел, и, быть может, я услышу твои мольбы.
– А разве ты еще не услышала их, пока сидела на своем дереве и пряталась?
Рё не боялся богини, какой бы силой, могуществом и магией та ни владела. Она явилась спустя несколько месяцев. Неспроста. Если решила показаться именно сегодня, значит, на то была причина. Ледяная дева не откажется от собственной выгоды даже в случае, если кто-то посмеет не дрожать перед ней и не пресмыкаться.
– Верни тот мир, – всё же озвучил Рё свою просьбу.
– Снова исказить реальность? – она по-прежнему скалилась. – Ты мне нравишься, насколько вообще бог способен симпатизировать жалкому человечку. Нравится твой эгоизм, с которым ты лишаешь остальное население планеты благ цивилизации, лишь бы доставить удовольствие себе. Хотя нет, не ради себя! – Ледяная дева вдруг отшатнулась, пурпур в глазах вспыхнул еще ярче, и сквозь острые зубы вырвалось звериное рычание. Она и впрямь была первобытным божеством, и в этот миг проявилась ее истинная натура. Рё оглянулся, рассчитывая увидеть, что так разозлило или даже напугало богиню.
– Ради него, – прошипела она, в бешенстве глядя на приближающегося Хисато.
– Искази, – заговорил тот. В его голосе слышалась усталость, будто он повторял одни и те же слова тысячу раз подряд. – Ты ведь любишь свой мир гораздо сильнее, чем этот. Человечество не заметит разницы, поэтому ничего не лишится. Что ты хочешь взамен от нас или?.. Может, от меня конкретно?
– Что ты?.. Что можешь?.. – Клокочущая ярость мешала и прерывала речь, но Ледяная дева сумела совладать с эмоциями и процедила: – Путь в Касаммон для тебя закрыт, навсегда.
– Это потому что он имеет отношение к Лунному богу? – осторожно поинтересовался Рё, но ответом ему послужил гневный рык.
Она ненавидела извечного соперника, о котором не могла забыть. И от кого избавиться не в состоянии, ведь во время их первого и последнего столкновения Гэссин оставил в ней осколок звезды – часть той силы, с помощью которой изгнал Ледяную деву. Она до сих пор пользовалась могуществом луны, была ее неотъемлемой частью и отчаянно ненавидела. Возможно, презирала саму себя.
– Обещаю, – ответил Хисато, – что никогда не зайду на территорию твоего монастыря. Меня не интересуют ни политические дрязги, ни ваши небесные распри. Даже если я связан с Гэссином, меня это ничуть не заботит и не касается.
– Я поступлю так лишь однажды, – снова перевела она взор на Рё, и ее голос смягчился. Похоже, Ледяную деву удовлетворил ответ. – Вы видите меня последний раз. Я и вправду люблю созданный мною мир, более совершенный и справедливый, нежели этот, поэтому берегу его и не позволю погубить. Я выбрала вас и не прогадала, но продолжи он существовать еще чуть-чуть, и снова бы оказался под угрозой уничтожения. Мне тяжело наблюдать, как рушится мое творение, хотя раз уж вам так важно его вернуть, то я исполню просьбу. Правда, при одном условии. – Ледяная дева снова улыбнулась так же ехидно, не изменяя привычке. – Мир накроет паутиной, когда на него обрушатся полчища чудовищ, возглавляемые королевой. Обещайте одолеть владычицу Кумо.
– Пауки? – невольно поежился Рё.
– Да, – подтвердила Ледяная дева. – Поклянитесь, что избавите от нее мой мир, и я верну вам его и вашу подругу в придачу. Сомневаетесь? – насмешливо спросила она, заметив, как погас энтузиазм и решимость Рё.
Шутка ли? Им придется сражаться не с войском обычных людей. В перспективе маячит война с омерзительными существами. Пока мир не преломлен, никакой опасности ни для кого нет и о ней никто не знает. Обитателей той реальности попросту не существует. Всё еще можно отказаться.
– Мы это сделаем, – резко заявил Хисато, не дожидаясь решения остальных. – Или я это сделаю, даже без их вмешательства.
– Что ж, решение принято. Владычица Кумо атакует мир через… Три, два… Один…
Ледяная дева ударила себя ладонью в грудь, и лес озарился белым светом, который в следующий миг рассыпался горячими искрами.
***
Пришлось зажмуриться, чтобы луч не выжег глаза. Сияние длиной в краткий миг проникло сквозь закрытые веки, но к счастью, быстро сменилось мягким теплым светом. Рё пошатнулся, как если бы приземлился после прыжка с большой высоты, и с трудом удержал равновесие. На сей раз ночь не сменилась днем – сумерки окутывали мир по-прежнему. Глубокий вечер или раннее утро – сразу не разберешь, а долго гадать не получилось. Рё обреченно вздохнул: не дракон, так новая неведомая тварь.
Темно-серое существо, почти человек, возникло менее чем в метре от Рё, и чудищу хватило секунды, чтобы напасть. Множество изогнутых конечностей щелкнули клешнями перед самым лицом. Он отпрянул. Совсем отвык от сражений. Нужно собраться! Ладони сжимали горячие рукояти сабель, но мозг отключился, отвергая реальность. Клешни хлопнули еще раз, и существо приоткрыло рот, в котором не умещались изогнутые клыки. Это и были пауки, и они напали – как предупреждала Ледяная дева.
Воздух рассекло свистом, и шею чудища обвила черная петля. Он хрипнул, завалился на землю, но клешни не сумели подцепить жгут, чтобы перерубить его. Человек, атаковавший монстра, дернул хлыст, приподнимая противника, и разрубил паука пополам. Белый шелк обагрился кровью.
– Эти – предвестники, а следом целый отряд, – быстро проговорил парень, всматриваясь вдаль и отшвыривая ногой труп врага. Рё впервые видел его без шляпы-конуса, с собранными в высокий хвост волосами и с золотой широкой лентой, пересекающей лоб. Он уже стал императором, но сражается на поле боя? Или что означает лента, так похожая на корону?
В траве валялись трупы многолапых существ, кое-где виднелись лишь фрагменты их тел, и по зелени разливались пятна крови. Неподалеку пронеслась серая тень. Карэха-но Ё что-то злобно проворчал – кнут намертво увяз в шее убитого. Приближалось еще несколько силуэтов. Через несколько секунд нападут. Битвы, в которой Рё не хотел участвовать и на которую не желал обрекать других, не избежать. Он на миг опустил взгляд на сабли, и сталь блеснула, подмигнув в ответ: мы снова единое целое отныне и навек. Сожалел ли он о выборе? Что-то смутное, как чувство вины и обреченности, глодало внутри и мешало ответить на вопрос.
– Сердце! Ты забыл? Или спишь? – отвлекло его от мыслей насмешливое замечание, и будто током ударило. Кадзуко. Та же, какой ее видели в последний раз, – тэнгу.
Хисато стоял рядом, держал меч и недоуменно смотрел на лезвие, с которого стекала багровая струя. Оружие? У него? Не померещилось ли? Хисато равнодушно повел плечами, потянул монстра напротив за кривую клешню и вонзил меч в сердце. Лезвие легко прошло сквозь плоть, и чудище упало навзничь. Лицо не выражало эмоций: ни боязни, ни отвращения, ни удивления. Он будто давно ждал, когда возьмется за оружие. А может, причина крылась в обещании богине? В его клятве освободить ее мир от пауков? Хисато обнял Кадзуко и что-то шепнул ей на ухо. Как всегда выбрал подходящее время для романтических порывов! Пушистые черные крылья с шелестом взметнулись и отбросили очередного паука. Ни Кадзуко, ни Хисато и глазом не моргнули.
Карэха-но Ё снова что-то буркнул под нос, сильнее потянул хлыст и едва не оторвал чудищу голову. Противники приближались, их насчитывалось никак не меньше десятка, они бежали разрозненно, но казались сплошной серой лавиной.
Кнут ловко обвил одного врага и выхватил того из остальной массы. Взмах меча довершил дело – рассек по диагонали, распарывая и хитиновый панцирь, и мясо с костями. Жгут взвился вновь – еще одно разрубленное тело. Казалось, Карэха-но Ё мог сражаться с армией в одиночку – насколько мастерски отлавливал монстров и кромсал их клинком. Но если он вырос в битвах, то другие – нет.
Рё оглянулся в поисках еще кого-нибудь из воинов или друзей. Могли ли здесь в разгар битвы появиться Мицуя или Исэй? Их не было, и с души свалился камень: хоть за кого-то можно не волноваться.
Других бойцов, впрочем, тоже не было, зато издали донесся горловой крик. Каппа возник неожиданно, словно вырос из-под земли. Он поймал сразу двух монстров, а в следующий миг гигантские щупальца разорвали своих жертв на куски.
– Каппу вместо себя послал, – с неодобрением покачала головой Кадзуко. Она шагнула навстречу бегущим чудищам, но запнулась. Обернулась и в удивлении вскинула брови. Хисато удерживал ее ладонь в своей. – Эй, да что на тебя нашло?
Кадзуко не знала и не помнила. Для нее не было месяцев разлуки – она попросту не существовала, пока жизнь другого протекала в самой настоящей пустоте и в стремлении возвратить этот мир, единственный реальный.
– Я вернулся домой, – Хисато с улыбкой провел ладонью по вороньим перьям. Похоже, он был счастлив, впервые за долгое время.
Ради этого горящего взгляда, ради этого тона, ради наполняющего сердце восторга, ради этой встречи – вот зачем они исказили прежнюю реальность и пустили время по иной ветви.
Рё оглушило писком, и он задрал голову. Зеленая птица, едва не задев его крыльями, облетела вокруг, как будто приветствуя. Следом залилась громкой трелью и вспорхнула ввысь. А спустя пару секунд земля и небо содрогнулись от оглушительного стрекота. Огромные крылья прочертили тень, и дыхание дракона с ревом обрушилось на отряд восьмилапых чудищ. Стена огня озарила округу, сжигая врагов и обращая их кровь в пепел.
– Мы вернулись домой, – пробормотал Рё, ощущая, как рукоятки сабель дрожат и сталь наполняется пламенем. Он не жалел о выборе.