Орико Хакари
Тлеющие под пеплом
С шипением вобрав воздух, Кадзуко провела лезвием вдоль крыла, и к не затянувшимся ранам добавилась новая. Будто открывшийся гейзер, кровь выплеснулась на цветущий куст, добавив ему сияния, и розовые лепестки заиграли золотом. Они шевелились и дрожали, как тряслись и перья тэнгу, но если один возвращался к жизни, то вторая ее отдавала. Сабля упала на потемневшую траву и стала совсем невидимой, также окрасившись кровью.
– Я ведь поклялся, – растерянно пролепетал Рё. В голове панически стучали молотки, и, казалось, мозг от ударов вот-вот взорвется.
Он сорвался с места. Не осознавал, что делает, куда бежит, кого отталкивает по пути. Кто-то спросил, что происходит. Знакомый голос, знакомое лицо, но Рё пронесся мимо, задев плечом и не оглянувшись. Он обещал, что поможет Кадзуко снять проклятье, а не станет наблюдать за её смертью, но всё же стоял и смотрел мгновение назад. Ничего не придумал, не нашел решения, а теперь слишком поздно. Рё проиграл бы в той игре на сообразительность – Кадзуко была права.
У входа в храм на стене крепилась палка, с одного конца обмотанная не то паклей, не то просмоленной тряпкой, и потрескивала скудным огоньком. Наверняка погаснет, но счет шел на секунды. Возможно, Рё уже опоздал. Он выдернул факел, и длинный коридор утонул во мгле.
«Мне жаль, – извинялся Рё перед друзьями и даже перед самим собой, подозревая, что его никто не слышит, – но я не хочу выбирать».
Золотые прожилки на розах вырывались наружу, как брызги магмы из пробудившегося вулкана. Куст и землю вокруг окружал ореол, а среди сияния черной тенью лежала Кадзуко, которую волшебство обходило стороной, не задевая. Ее накрыло темным непроницаемым колпаком.
Рё кинул факел, и тот, еще не успев погаснуть, вспыхнул с новой силой. Огонь соединился с золотом и почти в тот же миг выжег колдовство – сияющие искры сменились красно-желтым пламенем, от которого розовый куст чернел, а ввысь улетал дым от костра.
До слуха донеслось тихое шуршание, и Рё обернулся. Как под гипнозом, сюда медленно приближался Хисато. Он замер в паре шагов от костра и от лежащей на земле Кадзуко. Его внимание целиком и полностью было приковано к ней, а друга и горящих роз как будто не существовало. На его лице застыл отрешенный взгляд, за которым нельзя было угадать эмоций.
– Что тут происходит? – Мицуя явился следом. Именно с ним возле храма столкнулся Рё, и теперь он повторил вопрос. – Что с ними?
Кадзуко не двигалась, а из глубоких ран сочилась кровь, впитываясь в почерневшую от пламени землю. Костер почти догорел, превратив пышный куст в дымящиеся угольки, в глубине которых поблескивали красные огни. Те вспыхивали и сразу гасли.
– Исэй, – неуверенно позвал Рё. – Не молчи. Откликнись, если можешь.
Тишина отяжелела и загустела. Превратилась в многослойные пласты ваты, и сквозь них не пробивалось ни единого звука. Чужая тревога и паника, которая только что заполняла разум, внезапно была уничтожена, выжжена огнем. На смену пришло опустошение. Свет луны становился ярче и сжимал сердце в тисках.
– Похоже… – Рё запнулся. Он не верил в происходящее, насколько то казалось неправильным. – Я убил их.
Глава 8
В темном небе неумолимо поднималась луна и бледно-оранжевым светом закрашивала тонкую пелену облаков, ее окружавших. Кое-где слабо мерцали первые звезды. Монастырский сад кутался в сумерки, яркие цветы поблекли и закрылись, чтобы распуститься на рассвете. Единственное по-настоящему живое растение погибло, и ветер затушил последние искры в горстке углей. За минувшие несколько дней Рё привык к голосу в голове, потому наступившая сейчас противоестественная тишина угнетала и заставляла почувствовать одиночество столь отчаянное, какого он не испытывал никогда. Он не хотел выбирать кого-то одного и в итоге убил всех.
– Она жива, – серьезным тоном сообщил Хисато. Он быстро справился с гипнотическим оцепенением, и не успели еще дотлеть угли, уже сидел на земле и обнимал окровавленную Кадзуко. Касался пальцами её бледного лица и спутанных волос так осторожно, как будто опасался, что та рассыпется.
– Ей нужно вдохнуть пепел, – говорил Хисато сам с собой, ни к кому не обращаясь. Размышлял вслух.
Среди кусочков угля и закопченных кругов виднелись светлые, почти белые хлопья – пылинки, которые не улетели, пока развевались языки костра. Столь хрупкие, они таяли, едва заденешь. Даже дышать в их сторону было страшно. Но, по-видимому, Хисато и не дышал. Он аккуратно собирал белые крупицы в ладонь. Поднимал те, что мог взять и которые не исчезали подобно снегу на горячей сковороде, но так или иначе почти всё осело на коже мучным налетом. Пепла было ничтожно мало и большая часть смешалась с угольной крошкой. Однако никто не знал, сколько его потребуется для снятия проклятья, так что надежда еще не угасла.
Если одна проклятая не потеряла шанс избавиться от демонического облика, то не поспешно ли Рё похоронил надежду на спасение второго?
Похоронил.
Разум зацепился за мимолетную мысль. Когда Рё ковырял куст, его поступок расценивался как посягательство на сокровенное, а доставать из-под земли надо не Кадзуко. Между репликами друзей существовала связь? В них заключался смысл? Фразы вдруг показались не брошенными случайно, не игрой слов, и шутками они тоже не были. Но не абсурд ли это? Если рассуждать логически…
Рё на секунду засомневался: возможно, он ищет здравое зерно там, где его нет. И дедукция – не его сильная сторона. Впрочем, он уже запустил цепную реакцию, когда нужно действовать быстро и решительно, а не колебаться. Конечно, он мог усугубить ситуацию еще больше… или что-то исправить. Одно из двух.
– Я и так уже всё испортил и убил их, – проворчал он, отвечая на внутренние противоречия.
Земля липла к рукам и скатывалась комьями – огонь не сумел выжечь кровь, которой пропиталась почва. Рё наверняка выглядел ненормальным, внезапно ринувшись копать яму. Но кому есть дело до того, лишился он рассудка или нет? Как маньяк, он разбрасывал пригоршни грязи, торопясь и не обращая внимания на окружающий мир. Он завалил землей маленькое пепелище, превратил остатки угля, сажи и пепла в неприглядную сырую мешанину, но заметил это лишь услышав, как Хисато громко выругался. Тот до сих пор не оставлял попыток собрать как можно больше крошечных белых хлопьев.
– К ритуалу всё готово. – Тихий мягкий голос прозвучал громом.
Что? Так скоро? Но нет, не всё готово! Не готовы они!
Мысли закружились и забились перепуганной пташкой в голове, как в тесной клетке. Настоятель не будет ждать и отправит домой тех, кто в состоянии перенестись через границу миров. Ровный тон указывал на уверенность и непоколебимость.
Вряд ли Хисато собрал в ладонь достаточно пепла, но тем не менее он, аккуратно запрокинув Кадзуко голову, высыпал его в приоткрывшийся рот и прижался своими губами к её. Рё, обомлев, моргнул. Нет, не видение. Он на миг забыл, что раскапывает яму, и его окатило возмущение горячей волной: нашел время для романтики!
«Она не дышит», – тут же мысленно одернул себя Рё. И вправду, не было заметно, что Кадзуко дышала, и спасительные хлопья с пепелища не могли пробиться в легкие без посторонней помощи.
– Очнись, – нарушил тишину почти не слышный шепот. – Останься тэнгу навсегда, только очнись. Пусть начнется другая жизнь вместо той, к чему мы привыкли, но ты должна прийти в себя.
Другая жизнь? Он намекал, что откажется от карьеры ради Кадзуко? Или еще хуже…
Земля зашевелилась и всколыхнулась, подобно живому существу, и Рё отскочил, чуть-чуть не завопив от ужаса. От темноты ямы отделилось нечто черное. Оно увеличивалось в размерах, а его движения были ломаными и хаотичными, пока существо не приобрело очертания человека, правда лишь по пояс. Поверхность земли продолжала дрожать, а черная фигура размахивала широкими крыльями… Крыльями? Рё потер глаза, прогоняя наваждение.
– Думал, помру там, – просипел человек.
Расшатанные нервы приняли длинные объемные рукава за крылья. Теперь, когда первоначальный испуг отступил, Рё кинулся к другу, чтобы помочь окончательно выбраться из ямы. Его с ног до головы покрывала грязь, падая влажными комьями. Настолько липкая? Неужели так глубоко пропиталась кровью? Кожу закололо от накативших мурашек: бедная Кадзуко!
– Почему молчал? – наконец выдал Рё. Он уже не мог сердиться на приятеля или радоваться его возвращению. Не ощущал ничего кроме усталости внутри. – Мог бы отозваться.
– Как бы я ответил-то? – Исэй поднял голову и посмотрел на друга сквозь измазанные грязью волосы и прищуренные веки. Едва выбравшись, он не смог устоять на ногах и сразу опустился на землю, а глаза настолько отвыкли от света, что даже холодный лунный блеск слепил как яркое солнце.
– Как раньше, – растерялся Рё.
– Телепатически? Способность исчезла, как только началось превращение. Кстати, – на миг он глянул на Кадзуко, которая по-прежнему не шевелилась и которую, словно ребенка, прижимал к себе Хисато, – не ожидал, что сработает. Но пепла совсем нет. Его унесло ветром? Как же быть с проклятьем Кадзу-сан?
В месте, где прежде рос пышный розовый куст, теперь останки от костра перемешались с мокрой землей. Исэй, будто в случившемся была его вина, замолчал и отвернулся.
Рё тоже не слишком надеялся, что его идея подействует. Сработала случайность или везение. Он хотел избавить от проклятия обоих друзей, и почти получилось. Если бы он в чрезмерной спешке не закидал пепел землей…
– Всё готово, – зычно повторил настоятель. – Вы планируете участвовать в ритуале или нет? Откладывать еще на месяц никак нельзя, поскольку как ни силен дракон, Карэха-но Ё вряд ли ему уступает. Он снова придет за мечом Гэссина и на сей раз беспрепятственно заберет его.
Мицуя кивнул и зашагал за настоятелем. Исэй сумел-таки подняться и походкой смертельно изможденного человека направился следом.
– Нам пора, – через силу выдавил Рё.
Хисато даже не думал вставать. Он ленивым взглядом окинул уходящих приятелей, снова переключил внимание на неподвижную и не пришедшую в сознание Кадзуко, легонько пригладил её растрепанные и забрызганные кровавыми каплями волосы и осторожно поцеловал ту в висок. И только потом он хмуро посмотрел на Рё, словно недоумевал, отчего приятель еще здесь.
– Счастливого пути.
– Но ведь портал там… А ты…
– Неужели ты считаешь, – перебил его Хисато, – что я стал бы менять одежду кузнеца на новые тряпки и соглашаться носить какой-то перстень, если бы не собирался начать жизнь в этом мире? Кадзуко не может вернуться, значит, и я не могу. Поторопись на ритуал, а то всё пропустишь.
– Это чужая реальность, и никто из нас не должен оставаться здесь. Наше место не тут.
– Откуда знаешь, где наше место?
– Ты ненавидишь этот мир. – Последний аргумент, на который Хисато слабо кивнул:
– Да, наверное.
Говорить было не о чем. Решение давно принято, а другого и быть не могло. Рё всегда знал об этом, но не желал признавать: он всё равно теряет в этом враждебном мире двух друзей. Неправильно! Он застыл, лишь на несколько шагов удалившись от оставшейся пары.
– Мир без неё я возненавижу еще сильнее, – долетело до него тихо-тихо, как шелест одинокого листа.
***
Невысокий холм прямоугольной формы и вправду напоминал курган, но если и был чьей-то могилой, то существа довольно-таки маленького. Захоронение с трех сторон окружал неглубокий ров – просто колея в форме подковы. По центру канавки, в середине возвышения, расположился меч. Оружие было воткнуто лишь слегка, но всё же оно крепко сидело в земле, как в камне. Меч как меч. На первый взгляд эфес казался обычным и отличался от других лишь неброской инкрустацией. Камень не светился. Не удивительно, учитывая, что кристалла не касался ни лунный свет, ни человек.
Рё подошел ближе и протянул руку. Ему так хотелось дотронуться до легендарного меча и посмотреть, отзовется ли камень или сталь. Едва-едва теплый, как ящерица, которая только что выползла на солнце, и такой же шершавый, но по-прежнему тусклый. Ни единой, самой крохотной искорки. Рё резко отступил, словно пытался притвориться, что ничего не трогал. Но вздох разочарования вырвался из груди невольно.
– Вот и доказательство, – нахмурился обычно благодушный настоятель, – что твой друг кузнец совсем не тот, кем себя мнит. В тебе нет ничего от Луны, а в нем есть.
Спорить желания не возникало. Что плохого, если Хисато каким-либо образом связан с Гэссином? Может, он еще и на трон имеет право претендовать? Всяко лучше, чем Карэха-но Ё с его омерзительными живыми волосами. Их троих дела чужой реальности больше не касались – они возвращались в свой мир. Однако их должно было пятеро, а не трое! Неправильность ситуации не отпускала ни на секунду. Рё отошел от кургана, чем вызвал недовольство настоятеля.
– Ты передумал участвовать в ритуале? – удивленно приподнял тот брови. – Луна почти в зените, так что советую не покидать круг. Радиус лучей не так велик, и ты рискуешь очутиться за его пределами.
Мицуя стоял на месте, и если бы он нервно не поглядывал на небо и на меч, можно было решить, будто вновь впал в колдовской анабиоз. Исэй вышагивал вдоль будущего портала, грозя протоптать новую канаву. Он до сих пор щурился от лунного света, вытряхивал комья грязи из волос, но с каждой секундой всё тверже держался на ногах. Движение помогало быстрее прийти в тонус после продолжительного времени, пока был в обличье цветка.
– Мне не нравится, что тут творится, – пробормотал Рё, приближаясь к настоятелю. – Что будет с ними? – глянул он туда, где за стеной деревьев остались Кадзуко и Хисато. – Я так и не понял этот мир. Почему мы должны помнить о том, чего уметь не могли? Кадзуко и я ведь никогда не сражались настоящим оружием. И реакция на нас… странная. Ватару знал мои привычки. Кем мы тут были?
– Собой, – передернул плечами настоятель. Угрюмое выражение на лице сменилось умиротворенным, а в тоне появилась снисходительность. – Немало повидал я таких, как ты с друзьями, потерявших рассудок, и большинство умирали безумцами. Вы первые, кто не погиб, не смирился, а нашел дорогу назад. Стоит ли волноваться о мире, который останется лишь в воспоминании?
– Здесь не только воспоминание, а еще двое моих друзей, – еле выговорил Рё, превозмогая давящую боль в груди. – Значит, мы не первые путешественники между мирами? Неужели никому не повезло вернуться?
– Путешественники? – снова удивился настоятель. – Какие еще путешественники? Это были несчастные, помутившиеся рассудком, и им некуда было возвращаться. Лучше забудь. Думай о проведенных здесь днях, как о сне, и отпусти тэнгу забыться в этой реальности.
Рё нахмурился: только тэнгу? Настоятель ни слова ни сказал о втором человеке, который оставался здесь. Его речь ничего не объясняла, а напротив, запутывала. Определенно тут что-то не так. Не так просто, как казалось вначале. Он должен предвкушать возвращение обратно с радостью, но его терзало неприятие и боль. Боль в сердце столь едкая, что перед глазами витали черные мушки. Разговор с настоятелем не принес новостей и не приоткрыл тайны мира. Рё, еще несколько мгновений понаблюдав за его невозмутимостью, попятился прочь, но не к кургану, а к стене деревьев. Настоятель не пытался его задержать.
Ладно, он просто убедится, что с Кадзуко всё нормально и она точно не присоединится к остальным, когда откроется портал. Всего лишь глянет последний раз на тех, кто решил остаться в этом мире. Он успеет. Луна висела высоко и сияла, как дневное светило, но время еще не истекло.
Никем незамеченный он подобрался ближе и замер, не желая вторгаться в их крошечную вселенную. Казалось, кроме них двоих больше ничего не существовало. Для них так и было. Он лишь удостоверится, что друзья в порядке, и уйдет, мысленно попрощавшись.
– Ты здесь, – проскрипела Кадзуко и с хрипом вздохнула. Похоже, к ней только что вернулось сознание. – Как Исэй?
– Снова человек. Рё хотел снять проклятие с вас обоих и даже сжег розовый куст, но пепла, наверное, было недостаточно. Он сильно рисковал, но результата не добился.
– Он пытался, а это самое главное. Я не рассчитывала на успех и была готова остаться тэнгу до конца, так что не разочарована. Совсем не разочарована, – медленно и беззвучно повторила она. – И я не верю, что под пеплом луны ничего нет… – Кадзуко нервным жестом провела ладонью вдоль щеки и вздохнула: – Где все?
– Готовятся вернуться домой. Должно быть, собрались вокруг кристалла и ждут. – Говорил Хисато отрешенно, словно о чем-то далеком, что его не касается.
– А почему ты не возвращаешься вместе с ними?
– Я и так дома, глупая, – улыбнулся он, судя по тону, – потому что с тобой.
Рё нырнул в ближайшие заросли кустов и спрятался в густых ветвях. Едва успел, и похоже, Кадзуко его не заметила, внезапно и порывисто обняв Хисато. Откуда только силы взялись?
– Я боялась говорить об этом. Слишком жестоко по отношению к тебе просить задержаться здесь, со мной, и всё же я счастлива, что последние минуты ты будешь рядом.
– Последние? – обескуражено пролепетал Хисато. – Нет, я никуда не уйду, ни сейчас, ни в будущем.
– Так и есть. Ты останешься со мной навсегда, в вечном моменте. Я же стану миражом, который растворится в лучах луны. Я так хотела, чтобы ты был здесь, до последней секунды, чтобы не бросал меня одну, проводил в пустоту, куда я скоро отправлюсь.
– Что? Куда? Я не понимаю.
– Ты далеко от кристалла, и луч тебя не коснется. Даже не уверена, вспомнишь ли ты о том, что случилось в прошедшие несколько дней. Если нет, то оно к лучшему.
– Я ведь не возле портала, так что остаюсь здесь.
– Нет никакого портала, и оставаться тебе негде, – упавшим тоном произнесла Кадзуко. – И параллельного мира тоже не существует. Луч проникнет сквозь камень, отчего исказит реальность, и вновь вернется та, к которой мы привыкли и которую знаем. А эта исчезнет, и всё, что в ней, исчезнет тоже. Я привязана к этому миру проклятием, а ты не часть этой реальности и свободен. Не важно, где находишься в момент ритуала, – всё равно вернется прежняя жизнь, как будто ничего не происходило. То, что было здесь, сотрется из истории и задержится разве что в наших умах. Все злоключения, все события сохранятся в памяти только тех, кто был свидетелем превращения одной реальности в другую.
– Вот, в чем причина. Проклятие? – как завороженный повторил Хисато. – Ну, и где носит эту ледяную ведьму, и что сделать, чтобы как следует разозлить ее? Пусть и я…
– Нет! – оборвала его Кадзуко. – Я буду в порядке, – вновь зазвучало тихое бормотание. – Насколько это возможно в небытие. Не смерть, но и жизнью назвать нельзя. Я не знаю, что там будет, но ты не должен исчезать, если есть возможность жить дальше. Запрещаю тебе творить глупости. Я и сама не выбрала бы себе такую долю. Ничего не говори, не зли Ледяную деву. Хотя сомневаюсь, что она поведется на откровенную провокацию и начнет раздавать проклятия направо и налево.
– Тогда что мне делать? – Хисато говорил еще глуше.
– Расскажи что-нибудь. Просто хочу слышать тебя до самого конца.
Ступор сошел. Рё больше не заботился, заметят ли его, и направился обратно к ожидающим друзьям, могиле и воткнутому в нее мечу. Вязкая, будто патока, кровь колотилась в венах и в голове, дыхание почти прекратилось, а сердце, сдавленное дикой болью, стучало через раз.
– У тебя совсем не черные крылья, – догнал его голос Хисато, и в тоне сквозили лукавые нотки. – Они переливаются. Знала? Нет? Они светились серебром в вишневом саду, когда…
Дальнейшие слова растворились в расстоянии, зарослях деревьев и кустов, однако Рё и не желал слушать – с него достаточно. Портала нет, путешествий между мирами нет. Есть только преломление реальности и чертов лунный камень, который запускает процесс. Лучше бы он не знал правду.
Луч света коснулся рукояти меча, и кристалл отозвался мириадами огней. Рё задержался возле настоятеля.
– Почему не займешь место рядом с остальными? – невозмутимо поинтересовался тот. Притворщик строил из себя святошу.
– Это важно? – огрызнулся Рё. – Меня кое-что беспокоит.
– Нет причины для волнений, – с улыбкой пробормотал настоятель.
– Ватару… – Рё на миг растерялся. Он не хотел спрашивать прямо, но должен был убедиться, что слова Кадзуко не просто бред из-за ранений. – Он остался в лесу. И еще дракон. Я беспокоюсь о их состоянии.
– Нет повода. – Настоятель наклонил голову вбок. – Их нет в мире, который ты возвращаешь.
– А Кадзуко?..
– Тэнгу нет в мире, который ты возвращаешь.
– А вы?.. – Рё протянул руку, чтобы достать стоящего в двух шагах от него человека, но ладонь прошла насквозь, не встретив никакой преграды. Тот обратился в бестелесный дух.
– Меня нет в мире, который ты возвращаешь, – как заевшая пластинка ответил призрак, и улыбка на его губах стала печальной.
Кристалл искрил, как открытое пламя. Рё ощутил на себе встревоженные взгляды друзей, которые ждали, когда круг портала захватит их и переместит в иное измерение. Они ждали, что Рё присоединится к ним, и боялись, что тот опоздает и застрянет в чужом мире. Ждали того, чего не стоило ждать. Тревожились о том, чего не нужно опасаться.
Проклятье! Сердце остановилось. Рё шагнул вперед и оступился. Грудь разрывало болью, острыми шипами ребер, и лунный камень сиянием резал глаза. Ладонь наткнулась на неровную теплую кожу, словно поймал крокодила за хвост. Рё дернул руку, и что-то лязгнуло. Крокодил щелкнул зубами? Он сошел с ума. Крокодилы, зубы, искры в глазах? Нет, не то: рукоять сабли, звон стали и сияние луны в камне.
– Простите, – выдохнул он, занося клинок и падая. Снова звон и фейерверк во сто крат ярче. И падение в черную пустоту.
«Ты озверел?!» «Да нет, он рехнулся». «Идиот!» «Что ты наделал?!»
Странные осуждающие крики во мраке. И всё-таки как славно, что сердце не замирает в болезненных тисках. Что до саднящего ощущения на лице, так это незначительный пустяк – бывало и хуже. Крики затихли, окончательно рассеявшись в темноте. Рё сумел вдохнуть запах земли и травы и позволил себе уснуть. Да, крепкий сон – то, что ему сейчас нужно. Вот только откуда зимой в воздухе аромат свежей травы? Осмотреться бы вокруг, но липкая тьма не отпускала и затягивала в бездну. Бесконечная черная дыра, мягкое травяное ложе и воздушные умиротворяющие грезы, а спустя несколько мгновений Рё проснулся.
***
Ссадину на лице жгло. Похоже, падая с занесенной саблей, он пропахал носом землю – так мир в очередной раз продемонстрировал враждебность и попытался, пусть не убить, но покалечить. Исэй бессердечно заявил, что шрам останется навсегда и придется всю жизнь носить маску. Издевательское замечание не показалось смешным. Вдруг и впрямь останется?
Никто не злился. Может, возмутились и удивились, но лишь поначалу, пока Рё не рассказал правду и не объяснил свой поступок. Они пришли впятером и уйдут отсюда только вместе, никого не потеряв в небытии. Прежнего мира не существовало, даже в перспективе и уже ни для кого, поскольку свет не преломлялся в камне, как того требовал обряд. Но отчего-то Рё, когда последний раз глянул на осколки лунного кристалла, не ощутил ни угрызений, ни сожаления.
– Кто бы мог подумать? – настоятель поднял упавший от удара меч. – Ледяная дева знала, когда выбирала. Знала, что ёрики, ничего из себя не представлявший, вот так запросто одним ударом разрушит наше проклятье.
– В смысле, ничего не представлявший? – с чувством оскорбленного достоинства окликнул монаха Рё, но тот зашагал вглубь сада, где в считанные секунды потерялся из вида, так ни разу и не обернувшись.
Их дорога простиралась в противоположном направлении: через стену деревьев, к остывшему и напоенному кровью пепелищу, где погибла надежда вернуться к прежней жизни, где ее выжгло до черных пятен копоти.
– Здесь не так уж плохо, – заметил Мицуя. Он совсем не выглядел расстроенным. – В этой жизни у меня вроде шаманские способности, с ними и попробую разобраться.
– А у меня Уми, – в тон ему поддакнул Исэй.
Рё хмуро покосился на приятелей: те сразу нашли положительные моменты, а ему ничего не досталось, кроме патологического невезения попадать в смертельно опасные или просто пренеприятные ситуации. И всё равно он единственный, кто всеми силами удерживал этот чужой враждебно настроенный мир, не желал отпускать и терять. Отчего? Ответ был здесь, и сейчас Рё на него смотрел. А тот недоверчиво хмурился, глядя на внезапно появившихся друзей, и продолжал крепко обнимать сидящую рядом тэнгу. Мир без него – зачем? Раз он действительно любит Кадзуко, то бесчеловечно лишать его права на счастье. На одной чаше весов Хисато, на другой вся цивилизация. Которая из них перевесит – очевидно.
– Если так выглядит пустота, – с улыбкой встретила их Кадзуко, – то не хочу выбираться отсюда.
– Ритуала не было, – вяло произнес Рё, приближаясь. – Никакого преломления реальности. Я разбил лунный кристалл в мече Гэссина.
Они не интересовались, откуда он узнал правду об искажении мира, и наверняка догадывались, что Рё подслушивал их разговор. Никто из них не задавал вопросов.
– Спасибо, – прошептал Хисато. Только и всего. Больше он ничего не сказал. И рассказ приятеля о прогулке по храму его нисколько не увлек.
Очнувшись от заклятья, Мицуя успел обойти и рассмотреть монастырь в подробностях. Пустили его, правда, лишь в два секретных зала: один с оружием, где в незапамятные времена хранился божественный меч и уникальная пара сабель, а другой был доверху забит рухлядью. Предметами вроде настенных часов, стеклянных трубок и металлических цилиндров неизвестного происхождения, проволочных мотков, книг с потрепанными корешками, дощечек с выжженными каракулями и читаемыми буквами и прочим, до чего не добрался взгляд. Всё это было бы любопытно пересмотреть на досуге.
– Учитель! – До боли знакомый голос. Рё всё-таки свихнулся.
Ватару, шагающий с той стороны, где скрылся настоятель, почти переходил на бег, хоть и прихрамывал то ли от ранений, то ли из-за тяжести длинного темного бруска в руке. Живой и здоровый. Почти здоровый: запястья и шея были перемотаны бинтами настолько белоснежными, что одежда – широкие штаны, просторная рубашка и длинная безрукавка – на их фоне посерела. Без привычных черных доспехов мальчишку было не узнать. Неужели вправду подался в монахи, как и грозился? Что ж, не самое плохое решение.
– Вы остались тут! – радостно воскликнул Ватару. – Не вернулись в свой мир? Это грустно, наверное, но и здорово тоже. Я бы скучал, – быстро добавил он, понизив голос до полушепота.
– Ага, – кивнул Рё. Не рассказывать же ему правду, что параллельной реальности не существует вовсе. – Тебя, смотрю, вылечили.
– Да-да, причем без сложностей, – с прежним восторгом затараторил тот. – Обработали раны, даже открытые, мазью и перевязали. Материал чем-то пропитан, но не противно, а пахнет травой. Я на самом деле дурак, – Ватару робко покосился на всё еще сидящую на земле Кадзуко. – Зря сразу не признался и утаил, что ранен. Сейчас не только меч, я и тяжелый щит бы удержал, да и копьем смог бы размахивать. Вот только теперь это не нужно, когда опасность миновала. Простите, что подвел.
– Ты спас меня, – возразил Рё.
Не известно, чем бы всё кончилось, если бы Ватару не пригвоздил того воина. Одно точно: они бы не стояли здесь всей компанией. Поскольку мертвый солдат-марионетка убил бы Рё, ритуал с успехом бы завершился. Возможно, другой исход, со смертью Рё и ненарушенным обрядом, был бы лучше. Или нет. Для человечества, которое не участвовало в преломлении реальности, разницы не было – никто не ощущал подмены, кроме тех, кто попадал под лунный луч. А стали бы эти двое или трое людей счастливее, если бы вернулись в привычный мир? Может, этот не так плох, и следует лишь узнать его?
– Точно, – не без гордости произнес Ватару. – Теперь-то всё наладится. Мой учитель разрушил проклятие, веками висевшее над страной; Карэха-но Ё свободен от яростной души Гэссина, которая заключалась в древнем кристалле; нас ждет мир и благоденствие с новым справедливым и великодушным императором, кем непременно станет старейшина Нары. И всё это благодаря мне.
– Разбив лунный камень, я сделал этого волосатого обычным человеком? – задумался Рё.
– Ну да, – ответил Ватару. Даже не возмутился, что будущего, избранного небесами императора только что обозвали «волосатым». Впрочем, ведь обозвал не кто-то, а учитель.
Он уселся на траву и положил на колени предмет, который только издали можно было принять за палку, а вблизи открывалась его истинная форма и предназначение. Черный длинный брусок расширялся с одного конца, а с другого, более узкого, поблескивали металлические шурупы, куда были намотаны нити проволоки. Стоило только Ватару поддеть пальцами одну самую толстую ниточку, как по саду прокатился громовой раскат, наверняка перепугав не только обитателей монастыря, но и ночных насекомых. Да и сам он мигом побледнел и округлил полные паники глаза. В ужасе от содеянного Ватару зажал обеими руками брусок, обхватив поближе к шурупам. Звук многократно усилился. К нему добавился звон тысячи разбитых стекол и рев, подобный яростному рыку дракона. Казалось, задрожали не только деревья, но даже гора-храм.
– Я сейчас сама его придушу! – Кадзуко скривилась от боли и негодования, поднимаясь. Хисато поддерживал ее за плечи, чтобы не упала снова. – Раз уж Карэха… – она осеклась и уставилась в землю, себе под ноги.
Ватару швырнул безумно воющую вещь, которая судя по всему не собиралась замолкать, и торопливо спрятался позади учителя, как обычно рассчитывая на помощь. Рё нагнулся к гудящему предмету и положил ладонь на проволочные нити. Те вмиг перестали дребезжать.
– Как это? – Ватару в недоумении таращился, как легкое прикосновение останавливает жуткую игру нестройных звуков. – Почему у меня не получилось? Я помню, как вы рассказывали о таких штуках, популярных в вашем мире.
– Где ты это нашел? – Рё подобрал диковинную вещицу бережно и аккуратно, будто та могла разразиться переливами грома в любую секунду. Но разумеется, звона не будет, пока не коснешься проволоки. Хотя просто дотронуться недостаточно. Взгляд впитывал каждую деталь: гладкая деревянная поверхность, покрытая черным лаком, не разделенный на лады гриф и пять крепко натянутых витых струн из стали.
– В одном из залов монастыря, – ответил Ватару. – Там полно всякого хлама.
– Это не хлам, а самая потрясающая вещь, которую я здесь видел, – серьезно заявил Рё.
Кто мог изобрести подобное? Что за гений? Кто-то из прежних путешественников между мирами, которых настоятель назвал безумцами? Создать столь яркое богатое звучание без электроники и с ограничениями здешних условий – это казалось настоящим чудом. Реальность определенно лучше, чем виделось поначалу.