Орико Хакари
Тлеющие под пеплом
– Не позволю, – покачал головой Рё, уселся на траву около розового куста и скрестил руки на груди. Он не намеревался всерьез обсуждать самоубийство друзей. – И вообще никто не позволит ни тебе, ни ему вот так запросто расстаться с жизнью. Теперь я тоже считаю, что мы должны задержаться в этом, пусть паршивом и ненавистном, мире на неопределенный срок, пока не найдем другое решение. Даже не пытайся поднять эту тему снова.
Его заявление прозвучало упрямо и категорично – достаточно, чтобы больше не было возражений, а может, что-то другое завладело мыслями Кадзуко. Так или иначе, она тоже молчала. Минуту, пять или полчаса – нельзя было с точностью сказать. Сад вновь погрузился в тишину, но не тяжелую, как вата, а приятную, изредка нарушаемую стрекотом насекомых и звонким шелестом деревьев на ветру.
«Мои слова в той же степени обращены и к тебе», – подумал Рё и хлопнул ладонью по скоплению листьев.
– Он чувствует, – с улыбкой заметила Кадзуко. – Когда мы превратились, у меня возникла шальная идея безнаказанно пинать его тяжелыми ботинками. А после я залила бы цветы и землю вокруг своей кровью, и мы были бы квиты. Но вот три дня спустя я уже не хочу его бить. Разногласия в прошлом… в потерянном мире.
Рё только хотел сказать, что отомстит Исэю за них обоих, за беспокойство, которое им доставлял на протяжении сотрудничества. Он собирался пообещать, что разворотит розовый куст и сделает из него метлу, но внимание переключилось на вернувшегося приятеля.
Хисато приблизился незаметно, бесшумно, как привидение. Его нынешнего и впрямь в первое мгновение можно было принять за фантом прежнего себя. Он сменил одежду на тот же фасон, но очевидно сшитую из более мягкой ткани, из угольно-черного матового шелка. Лицо обрамляли влажные пряди темных волос, будто он угодил под дождь.
– Тебя всё-таки заставили умыться холодной водой, чтобы очиститься от скверны? Не следовало упрямиться за воротами, – усмехнулся Рё. – Чего это решил щеголять в обновках? – Он заметил у друга белый перстень с крупным прозрачным камнем. – О, так ты еще и кольцо из храма украл? Молодец!
– Ну да, заставили, – без тени недовольства ответил тот. – Настоятель Касаммон как будто бы поверил словам Кадзуко, но всё равно считает меня посланником Лунного бога. Потому вручил мне эту вещицу, которая служит оберегом. Защита не для меня, а для окружающих. Конечно, это нелепость, и я не собираюсь никого убивать, но спорить с ним не стал. Кроме того кольцо симпатичное.
– Как там Мицуя? Видел его?
– Ага, нормально, наверное, хотя точно не скажешь сейчас. С противоядием излечение наступило бы моментально, но без лекарств нужно ждать, пока яд не вытянется из организма, и на это уйдет не меньше полдня. Сейчас Мицуя находится в специальной прозрачной капсуле с какими-то проводами. Странно такое наблюдать. Непонятный мир – магия, драконы и средневековое оружие сочетается с подобием высоких технологий.
Рё кивнул и невольно нахмурился: отвратительный мир, о котором друг отзывался с явным интересом и без былой неприязни. Его словно подменили. Мог ли настоятель Касаммон повлиять на восприятие другого человека с помощью колдовства, а если да, то зачем? Не проще ли просто помочь им вернуться и так избавиться от проблем?
– Пойдем, я отведу тебя кое-куда, – Хисато понизил голос, обращаясь к Кадзуко и заключая её ладони в своих.
Рё посмотрел вслед уходящей паре. Похоже, они были близки к примирению. Что ж, лучше видеть, как они обнимаются, хоть зрелище и непривычное, чем те глубоко несчастны, подавленны горем и еле живые. К чувству спокойствия за друзей, однако, примешивалась тревога о будущем – проблем не становилось меньше, и одна из них прямо сейчас маячила перед глазами, качая шапками цветов.
– Ну что, собираешься говорить сегодня? – снова ударил он по листьям, сильнее, чем в первый раз.
«Хватит драться, – проворчал недовольный голос, – когда я не могу дать сдачи. Лучше подумай, как собираешься выполнять обещание, то есть как заставить Кадзуко принять такое спасение».
– Ты правда ощущаешь всё, что происходит? – Рё уже аккуратно коснулся листьев, а после секундной борьбы с сомнениями слегка ковырнул землю, куда уходили стебли.
«Эй! Посягаешь на самое сокровенное!» – претензия прозвучала наиграно и шутливо, но Рё вмиг отдернул руку.
– Ты почувствуешь огонь по-настоящему, как будто на самой коже, – с трудом выговорил он. – Ты умрешь.
«Похоже на то. Однако есть шанс, что цветок не выгорит дотла. Если повезет, останется крошечный кусочек глубоко под землей, который даст побег, и я возрожусь снова. Пусть не сейчас, но спустя несколько лет я, может быть, вернусь. Не человеком, правда. Согласись, иметь даже такую мизерную надежду лучше, чем совсем ничего».
– Я не могу так поступить, – продолжал возражать Рё. – Клятва, которую ты вынудил меня дать, ничего не значит, поскольку я не подозревал, что придется убить одного из друзей.
«Всё равно кого-то из нас потеряешь, и в наш мир вернется только один. Нужно решить, кто именно, но не хочу, чтобы это был тот, кто бесполезен и даже вреден как член команды».
– Время еще есть, хотя бы до ночи, – угрюмо сказал Рё. – Я еще ничего не решил, поэтому не позволю никому из вас погибнуть. Должен существовать иной способ снять проклятье. – Не дожидаясь, когда Исэй заявит, что вариантов больше нет, он предложил: – Поговорим о чем-нибудь другом? Например, о твоей телепатии. Как ты сумел связаться со мной? С любым так можешь?
«Ничего не знаю. Эта способность появилась одновременно с перевоплощением. Пробовал достучаться до Мицуи и Хисато тоже, но они не слышат – что-то блокирует связь или они просто не восприимчивы. С тобой-то проблем не возникло, хотя ты человек. Что касается Кадзуко и каппы, то запросто общаюсь с так называемыми демонами, а еще с настоятелем Касаммон. Жаль, Уми недавно исчез и не откликается. Забавный, мне он нравится».
– В курсе, что твой интересный местный приятель – кальмар?
«Что-то имеешь против кальмаров?»
– Нет, конечно, они ведь такие милые! – с сарказмом произнес Рё. – Особенно их щупальца, которые разрывают в клочья всё, что подвернется на пути. Хотя это нисколько не хуже, чем ожившие волосы.
Воспоминания заставили содрогнуться, и шею будто как в тот вечер сдавило тугой петлей. Не хотелось бы снова встретиться с тем, кто управляет летающими лентами смертоносных волос. Впрочем, интуиция подсказывала, что он, человек с душой Лунного бога, пожелает вернуть украденный меч и они столкнутся неизбежно.
***
Хисато больше не выглядел рассерженным, и растерянность, с которой он воспринял всю правду о двойном проклятии, исчезла. Он уверенно шел вперед, ведя Кадзуко следом.
– Я от тебя не убегу, – она скосила взгляд на их крепко сцепленные пальцы. – Объясни хотя бы, куда мы идем?
– Исправлять мои ошибки. То есть я попытаюсь загладить вину.
– Ты ни в чем не виноват, – возразила Кадзуко, но Хисато ее перебил, твердо заявив:
– Я считаю иначе.
Осознал, что был несправедлив по отношению к ней по дороге в Касаммон. Если они расстанутся без ссор, у него не сохранится горестных воспоминаний. Это славно, и больше Кадзуко не о чем мечтать.
Они шли мимо величественного здания храма по тропе, пока та не повернула к монастырским воротам. Тогда пришлось сойти на траву, слегка помятую, колючую и с росой, холодящей ноги. Тут начинался густой лес из цветущих деревьев, за которым терялась даже гора, а тяжелые ветви заменяли облака в небе – багряные облака на бледно-синем небе. Лил дождь. Не настоящий, а изо льда, смешанного с водой, которая скопилась на цветах и листьях. Кадзуко встряхнула крыльями, взъерошив перья, чтобы сбросить застывшие капли, и раскинула одно из них как импровизированный зонт над головой Хисато. Тот наклонился настолько близко, что они едва не столкнулись лбами, смахнул с ее волос алый лепесток и шепнул:
– Пусть это будет единственная кровь, которую я на тебе увижу. Пожалуйста, не совершай то, что задумала.
Нет. Она сделает ровно так, как планировала. И да, остальных посвящать в детали не обязательно.
Кадзуко вдохнула наполненный вишневым ароматом воздух, чтобы ответить, и задохнулась. Легкие онемели от каменной пыли, и сердце болезненно сжалось: настоятель прав в подозрениях. Похоже, не один только старейшина Нары связан с Лунным богом. Но тайну Кадзуко унесет с собой в могилу или… в пустоту.
– Прогулка под дождем пусть и романтична, но не совсем то, что я планировал, – так же тихо проговорил Хисато, не замечая ее беспокойства и напряжения. – Мы рискуем промокнуть до нитки.
Он еще настойчивее потянул Кадзуко за собой в гущу разросшегося сада. Безусловно, торопился не спрятаться от искусственно вызванного дождя, а желал скорее добраться до конечного пункта их пути.
Это был небольшой приземистый домик, и выглядел низким он отчасти из-за объемной крыши – та смотрелась, как грибная шляпка, посаженная на тонкую ножку. Темно-красный цвет постройки сливался с яркими кронами деревьев, что росли вокруг и отбрасывали тень, окрашивая домик в мрачные тона. Внутри же, вопреки ожиданиям, разливался яркий свет. Вдоль двух противоположных стен на полу стояли свечи, и каждая горела высоким ярким пламенем, словно подпитывалась горючим; прямо в центре было расстелено шелковое покрывало и раскиданы подушки; в самом дальнем углу прямоугольной комнаты на металлической подставке, похожей на плиту, белел фарфоровый чайник.
– Тут слишком тесно, – Кадзуко медленно повернулась кругом. – Я могу ненароком устроить поджог – тэнгу часто так делают.
– Я попросил место для отдыха, чтобы ты окончательно оправилась после травмы, и настоятель храма разрешил расположиться здесь. Чайный домик достаточно уединенное место. Достаточно для… – он зацепился за пояс Кадзуко и сжал в ладони, будто намеревался сорвать, чтобы не тратить лишние мгновения и не развязывать. Через секунду отпустил. Его остановил барьер, который Хисато сам возвел между ними, в то время как Кадзуко не шевелилась. Она и не дышала, боясь свалиться замертво в удушающей каменной пыли. – Это еще не всё.
Он отодвинул дверь, и из соседней комнаты вырвалось белое облако пара. Помещение окутал запах хвои и цитрусов, пропитала горячая влага – испарение от наполненной водой деревянной емкости. Кадзуко прошла внутрь по полу, устланному мягкой травой и свежими цветами, присела на краешек ванны и обернулась. Хисато стоял в дверях и, судя по отрешенности, собирался там задержаться надолго.
– Здесь есть горячая вода, прямо как в цивилизованном мире, – заметил он.
– Ты как ребенок, – улыбнулась Кадзуко. – Удивляешься наличию горна в кузнице и горячей воде в Касаммон. Монастырь – дом для дракона, как для многих приверженцев Ледяной девы, и огня для подогрева тут хватает.
– Монах сказал, что ароматические масла помогут окончательно вылечиться, поэтому отдыхай. – Хисато отступил от порога и закрыл дверь. – Можно еще сказать? – через секунду прозвучал робкий вопрос от тени, очертания которой виднелись сквозь тонкую перегородку между комнатами.
– Ага.
– Я ревновал, – снова послышался голос из-за двери. – Постоянно. Не было ни часа, ни минуты, чтобы я не сомневался. В себе. Я считал, что тебе нравится Карэха-но Ё и ты просто ищешь любой подходящий предлог, чтобы избавиться от меня и остаться рядом с ним. Когда ты утверждала, что не вернешься вместе с нами домой, я каждый раз думал, что поступаешь так из-за него, этого несносного гнусного старейшины. Снова и снова бросала меня одного, всегда уходила к нему. Я не понимал, почему, и видел причину в ваших с ним взаимных чувствах, где был помехой. Слова Рё по пути сюда оказались последней каплей, когда ревность и так сводила с ума. Это продолжалось вплоть до того момента, пока ты не привела нас к тому кусту с цветами, то есть к Исэю. Теперь всё стало ясно, я избавился от гнета, что мучил меня, и даже ощущаю себя чуточку счастливым. Конечно, наша ситуация незавидная и, прямо сказать, паршивая, но я рад, что ты всё-таки хотела остаться не из-за старейшины.
– Правдой было только то, что я собираюсь спасти вас всех, – уточнила Кадзуко. – А мир по-прежнему полон обмана.
– А мировой обман уже не имеет значения, – вздохнул Хисато. Вернулась беззаботность и спокойствие. Похоже, ему действительно необходимо было выговориться.
Голос затих, тень исчезла. Хисато ушел. Похоже, они явились в чайный домик лишь для того, чтобы подышать хвоей, потоптаться на траве и искупаться. Кадзуко раздраженно фыркнула: последний день хотелось провести по-другому. А как славно начиналось! Хисато признался-таки, что ревнует. Значит, Кадзуко ему не безразлична и у нее был шанс завоевать сердце красавца.
Шанс был, но теперь упущен. Слишком поздно. Впереди кровь, огонь и забвение. И ни толики любви.
***
Комната погрузилась во тьму. Здесь и раньше был сумрак, после того как погасли свечи, но теперь царила действительно ночная мгла. Вечер или глубокая ночь? Что, если солнце на небе давно сменилось луной? Неужели она проспала?! Вдруг монах проведет ритуал без участия людей, ведь меч уже в Касаммон, а больше ничего не нужно! Кадзуко опоздала, и теперь не только она, но второй проклятый тоже останется тут? Они оба исчезнут в пустоте!
От страшных предположений Кадзуко подскочила, как ужаленная, и кинулась к выходу.
Небо окрасилось в розовый. Солнце клонилось к закату, но еще не скрылось за линией горизонта. Темнота в чайном домике всего-навсего ввела в заблуждение, и можно было выдохнуть с облегчением: еще не поздно. Кадзуко торопливо преодолела чащу, дождь в которой не прекращался. Он холодом проникал сквозь одежду и, казалось, забирался под кожу, смешиваясь с горячей кровью демона и остужая ее. Касаммон накрыло стужей. Из-за того, что сюда принесли меч? Вряд ли, поскольку тот лишь проводник между самим Гэссином и носителем его духа, и без их воздействия останется почти обыкновенным оружием. Само по себе наличие в храме меча не вызовет мороз. Впрочем, что, если Лунный бог не имел отношения к изменениям погоды? Карэха-но Ё предупреждал: Ледяная дева способна принести с собой зиму. Мерзнет ли в таком случае тэнгу, если холод вызван природой?
– Надо потребовать у покровительницы монастыря костюм потеплее, – раздраженно процедила Кадзуко, – раз уж затеяла весь этот сыр-бор.
Она пробралась в храм. Темные выдолбленные в скале коридоры представляли собой лабиринт, и нечаянно очутившийся тут человек запросто бы заблудился. Хорошо, что Кадзуко была не случайным путником, а ходила здесь и прежде. Она без труда нашла кухню, ориентируясь по теплу, – драконий огонь не уступал по мощи морозу, который, пусть имел божественное происхождение, всё равно таял под натиском силы первобытного крылатого ящера.
Такое же мрачное помещение, как прочие в храме, это дышало жаром – его источали сами стены, словно в закрытом духовом шкафу. Половину кухни занимала плита из небрежно сложенных камней и железных прутьев. За решеткой бушевало пламя, по змеиному шипя, прорываясь, как язык рептилии, сквозь металл и просветы в кладке. Людей тут не было, за огнем никто не следил, чугунные котлы с глиняными горшками пустовали в углу. Кадзуко бегло огляделась: сгодится любое острое лезвие. Нож для овощей или тесак – выбирать некогда. Она схватила то, что подвернулось первым.
В саду за оградой было гораздо светлее, нежели в роще, и последние солнечные лучи скользили по траве и пестрым кронам деревьев. Кадзуко замерла у розового куста. Бессчетное количество раз эта картина повторялась, в реальности и в мыслях: тэнгу с ножом, лезвие соприкасается с открытой ладонью и покалывает кожу. Сумеет ли она сейчас завершить начатое или опять струсит? Простит ли ее Хисато? Будет ли хоть изредка вспоминать ту, кто сгинет в небытие?
«Не вздумай! Прекрати!» – голос в голове звучал напуганным не на шутку.
– Решил пообщаться? – пробормотала Кадзуко. – Так редко желал говорить со мной, а теперь время упущено. И что ты, цветочек, мне сделаешь?
Нельзя было сомневаться, медлить и отступать от плана. Пролить свою кровь на цветы – и всё закончится. Пожалуй, пореза на ладони будет недостаточно. Кадзуко закатала рукав, невозмутимо и механически, как будто выполняя рутинную обязанность, и прижала неровно заточенное тонкое острие к локтевому сгибу. Оставалось лишь слегка надавить, но она колебалась. Стало подозрительно тихо, только листья и трава шелестели от ветра. Однако от ветра ли? Кадзуко обернулась, опуская нож.
Какая же она всё-таки идиотка! Исэй не просто так молчал и не возражал – он связался с другими, позвал их, и те уже стояли за спиной.
– Мне вообще ни на минуту не отойти отсюда, что ли? – проворчал Рё. – Разве не договорились? Мы не примем те условия, что навязала Ледяная дева, мы будем искать другой способ без смертей, а ты снова желаешь принести себя в жертву. Выход непременно найдется, хоть я пока не решил, как поступить.
– Ты? – насмешливо переспросила Кадзуко. – Кем себя возомнил? Намерен что-то решать, а кто твое мнение спрашивал? Этот? – с пренебрежением указала она на цветок. – Растение не имеет права голоса.
– Не даешь другим ни шанса повлиять на ситуацию, – перебил Хисато, за пару шагов приблизился вплотную и без сопротивления забрал нож. – Хочешь единолично всё контролировать, а другие вынуждены беспрекословно мириться с твоим выбором. Так не пойдет. Мы не твои марионетки. Даже не попрощалась, – добавил он тише, обнимая апатичную Кадзуко.
– Вы не сможете меня остановить, и я всё равно сделаю то, что считаю нужным.
– Каждый сделает то, что считает нужным, – поправил Хисато, – и ты этому тоже не помешаешь.
Пусть будет так. Сегодня Кадзуко не собиралась спорить. Её вновь окутал аромат хвойного леса, который витал в чайном домике, и воскресил в памяти пережитые там чувства и эмоции. Да, пусть запах смешивался с тяжелой каменной пылью, но слова Хисато… Его признание… Почти признание, от которого отделял крошечный шаг. Прогулку с ней он назвал романтичной, его пожирала ревность. Кадзуко вдруг поняла, как хотела бы исчезнуть – в тех теплых руках, что обнимали ее сейчас, она растворилась бы без сожаления. Согласится ли на это Хисато?
– Господин ёрики! Учитель! – панический крик во всё горло огласил тишину монастыря. Спотыкаясь на тропе из мелких камешков, словно за ним гонится стая бешеных псов, по саду нёсся Ватару. Кадзуко нахмурилась: появление мальчишки из Нары не сулило ничего хорошего.
– Господин… Наш… – Ватару шатался и еле дышал. Он обхватил Рё за локоть, чтобы не свалиться. – Карэха-но Ё… идет сюда, – посмотрел он на Кадзуко полными ужаса глазами, – чтобы вернуть то, что у него украли.
– Один? – почти беззвучно спросил Рё, на что Ватару мотнул головой.
– Нет. С ним еще трое. Я немного опередил их, но скоро они окажутся у стен монастыря.
– Нельзя пускать их в Касаммон, – твердым тоном произнесла Кадзуко и, бросив взгляд на розовый куст, пожала плечами: – Повременим с жертвенностью пока. Нас трое против четверых. Этого мало и означает наше поражение, но всё равно мы обязаны отправиться врагу навстречу. Как только Карэха будет здесь, он без труда найдет и заберет меч Гэссина, и после можно будет навсегда забыть о возвращении домой.
– Почему нас трое? – оглянулся Рё по сторонам. – В храме совсем нет людей для защиты? Ведь кто-то учил тебя сражаться, когда мы попали в этот мир.
– Настоятель тренировал меня. Увы, никто из живущих здесь не вступит в бой, даже если от этого будет зависеть судьба человечества. Другие обороняться не станут, – понизила она голос и будто невзначай прислонилась плечом к Хисато, прикрыв глаза. Возможно, они все погибнут, так и не добравшись до цели, но сегодняшний день останется самым лучшим. День, когда мужчина ее мечты почти признался ей в любви. – Наш единственный шанс – дракон, живущий здесь, потому что только он сравним по силе с посланником Лунного бога. Если он прилетит, появится возможность выстоять. Если нет, то… хм, не стоит думать о плохом. Отдай мне саблю, – протянула она руку, но Рё лишь покосился на цветок и опасливо попятился, после чего решительно заявил:
– Получишь ее, когда выберемся за ворота.
Пожалуй, опасения справедливы: соблазн пустить себе кровь и избавить Исэя от проклятья был слишком велик. Спасти друга в какой-то момент казалось делом более значимым, нежели остановить нападение на Касаммон, ведь в конце концов главное – вернуть прежнюю жизнь, пусть одному из них уже не суждено увидеть привычный мир. Но пока они все находились тут, необходимая для ритуала луна не взошла на небе, и противник, жаждущий мести, не будет ждать ночи – четкий продуманный план грозил рассыпаться, как карточный домик.