Павел Павлович Гусев
Жизнь, любовь, страдания
Росточек
Осенний ветер сорвал Зернышко с пушистой головы Одуванчика и понес его по полям и по лугам.
– Как все красиво! – восторгалось Зернышко. Оно еще долго летало, потом приземлилось во дворе. Когда Зернышко подросло и превратилось в маленький Росточек, оно решило узнать, куда его занес ветер.
Выглянуло оно из-под земли и увидело вокруг себя красивые цветы с чудесными бутонами. Росли они на высокой клумбе, огороженной забором. Росточек осмелел и попросил самый большой и колючий цветок немножко подвинуться, чтобы он не загораживал ему солнышко, без теплых лучиков которого оно не сможет расти.
Цветок удивленно посмотрел на Росточек и уколол его:
– Как ты посмел тут оказаться! Здесь только красивые Розы живут.
Розы зашумели, замахали своими большими листьями. Страшно стало Росточку, и он воскликнул:
– Дайте мне немножко подрасти! Я тоже красивым стану!
Но его уже никто не слушал. Розы прихорашивались и судачили, кто из них лучше. Росточек загрустил, поник и зачах в красивых колючих зарослях.
– Так ему и надо! – злорадствовали Розы. – Он – Одуванчик, сорняк, ему тут не место!
Дощечка и Сучок
– Ты моя единственная, – говорил Сучок, крепко прижимаясь к Дощечке, – ты самая красивая, я всегда буду тебя оберегать.
Дощечке было приятно слышать эти слова, они с Сучком были неразлучны.
Скоро их сделали Скамеечкой, и люди с удовольствием сидели на ней.
Скамеечка стояла в саду, под дождем, холодным ветром и жарким солнцем и незаметно состарилась. Она рассохлась, не ней появились трещинки. Сучок тоже усох, еле держался, но всегда старался подбадривать ее:
– Держись, милая! Скоро нас починят, заделают трещинки, покрасят, и ты будешь красивой, как прежде. Мы с тобой простоим еще много лет.
Время шло, Скамеечку никто не чинил, и она все больше и больше разрушалась.
Однажды дождь залил ее так, что Сучок не удержался и его смыло. Скамеечка расстроилась и после этого еле-еле держалась на ногах. На нее перестали садиться, боялись, что развалится.
«Был бы со мной Сучок – придумал бы, как спасти меня…» – думала она в одиночестве.
Старая Тележка
Старая продуктовая Тележка одиноко стояла в прихожей.
«Почему меня с собой Хозяйка не берет? – думала она. – Раньше мы с ней не спеша добредем до магазина, купим чего-нибудь и обратно домой идем…»
А Хозяйка тем временем поглядела на Тележку, вздохнула и опять пошла без нее.
«Если Тележку взять – в горку и по ступеням везти будет тяжело, – размышляла она. – Куплю-ка я маленький пакетик продуктов, а потом еще схожу».
Тележка поглядела на Хозяйку и решила:
«Я знаю, почему меня Хозяйка с собой не берет, – жалеет. Я в старости стала громко скрипеть».
Нож
Хлеборезка, отрезав кусочек хлеба, смотрела на Нож, который без устали резал все, что попадалось ему на пути. Целая гора овощей, яблок, сыра выросла перед ним в одночасье.
– Хватит тебе запасаться продуктами, – сказала ему Хлеборезка. – У тебя и так всего много, а лишнее может испортиться.
– Хочу еще больше, – ответил Нож, но продолжить не смог – заскрежетал и сломался.
– Вот до чего доводит жадность! – вздохнула Хлеборезка и занялась своим обычным делом.
Высокомерие
Белоснежное Махровое Полотенце сорвалось с крючка, на котором висело. Упало и встретилось с Половой Тряпкой.
– Мы с тобой обе из хлопка, – сказала Тряпка. – Но ты бела, тобой лицо вытирают, а мною пол моют. Почему?
– Не печалься! – ответило Полотенце. – Мы же с тобой одно и то же дело делаем – хозяйке служим и наводим чистоту.
– Положим, это так, но ты всегда чистенькое, без единого пятнышка, о тебе заботятся, – а я дырявая, часто грязная, меня треплят, полоскают, выжимают… Скоро, наверно, выбросят, – грустно вздохнула Тряпка.
И, уже находясь там, где висело, Полотенце свысока взглянуло на Половую Тряпку и буркнуло:
– Видно, судьба у тебя такая.
Мода
Остроносый лакированный Ботинок активно предлагал себя в магазине:
– Возьмите меня. Я буду аккуратен, чист, удобен, никого не испачкаю и не надавлю на мозоль… – но к нему никто не подходил.
На соседней полке по старой привычке молча стоял Тупой Ботинок из жесткой кожи. Раньше на него никто не обращал внимания, а тут стали проявлять интерес и покупать таких, как он. Ему вот было все равно, как жить, где топать, кого давить.
Ничего тут не поделаешь: пришла мода на тупую обувь.
Игровой Автомат
Неподалеку от птичьего двора поставили Игровой Автомат: на нем можно было играть на деньги или на что-то ценное.
Павлин ходил возле Автомата, не решаясь сыграть. Самое дорогое, что у него было, – это хвост из разноцветных перьев. Ему жалко было потерять даже одно перышко, и в то же время он мечтал выиграть что-нибудь. Не удержавшись, Павлин вырвал перышко и отдал Автомату. Тот весело зазвучал и насыпал в тарелочку горку вкусных семечек.
Счастливый Павлин склевал их, потом вырвал еще перышко. Автомат забрал его, а подарка уже не дал.
– Павлин, не играй с Автоматом, – сказал Индюк. – Я слышал, он всех обманывает. Перехитрит и тебя.
Петух с Курицей тоже стали его отговаривать.
Но Павлин никого не слушал, он так увлекся, что скоро одно за другим проиграл все перышки, один куцый хвостик остался. Павлин очень хотел еще раз получить подарок. Он обошел весь двор, подобрал все красивые перышки и снова продолжил игру.
Прошел день. Наступил вечер, все птицы в курятнике спать улеглись. Один Павлин от автомата не отходит. Занялось утро. Петух запел, разбудил всех, выглянул во двор, увидел исхудавшего, еле стоявшего на ногах Павлина и сказал:
– Противно на тебя смотреть – превратился в общипанную курицу. Вот я не стал играть с автоматом, все перышки сберег, смотри, какие они у меня красивые.
Тут примчался Индюк и закричал:
– Павлин, тебе твоя Пава подарок принесла – маленького Павлинчика!
Павлин забыл про выигрыш и побежал домой. С тех пор он к Автомату не подходит. А зачем? Он получил самый ценный подарок – сына.
Контрабас и Скрипка
Контрабас и Скрипка были неразлучны, даже когда не было концерта, они находились вместе. Скрипка лежала на полке, а Контрабас, прислонившись к стене, стоял рядом. Они были очень похожи друг на друга, только Контрабас был большой, сильный, а Скрипка – маленькая и хрупкая. Но это не мешало им дружить. Все в оркестре радовались такой паре. Один Барабан завидовал и при удобном случае стучал:
– Я видел, видел, как Скрипка с Тромбоном уединились и играли нежную мелодию…
Контрабас, услышав это, очень расстроился и стал фальшивить. Скрипка подумала, что надо его настроить, но, увидев трещину, идущую по деке, испугалась за своего друга.
– Что с тобой? – спросила она, но Контрабас молчал.
От переживаний у Скрипки даже лопнула струна, она хотела тихонько сползти с полки, но упала рядом с Контрабасом. Пришли мастера и отправили их обоих на реставрацию.
Чашка
– Удивительно – они всегда вместе, – обычно говорила Посуда о дружбе Чашки и Блюдца. Но однажды стол качнулся, Чашка еле удержалась, а Блюдце повисло на краю и закричало:
– Чашка, дай ручку, не то я упаду!
– Я сама боюсь свалиться, – ответила та.
Блюдце не удержалось, упало и разбилось.
Осталась Чашка одна. Перестали ее приглашать на чаепития, даже на полочку, где они стояли с Блюдцем, уже не ставили. Однако вскоре для Чашки нашли новое место: поставили на пол, как поилку для Кошки.
Стоит она в углу грустная, вспоминает, как с Блюдцем веселились за ароматным чаем. Ее раздумья прервала Кошка – подошла и задела лапкой. Чашка опрокинулась, вода разлилась…
Посуда зазвенела:
– Поделом тебе! Не предала бы Блюдце – с нами на полочке стояли бы…
Акварель
В квартире висели две картины – одна была написана акварелью, другая – масляными красками. Акварель недолюбливала Картину Маслом. За что – сама не знала. Ну не нравилось она ей, и все тут! Хороню, что Картина Маслом висела далеко и не слышала.
Как-то раз остались они ночью одни. Акварель стала поливать Картину Маслом грязью, испачкала сверху донизу. Та возмутилась и шлепнула по Акварели в ответ масляной краской так, что стало невозможно разобрать, что на ней нарисовано.
– Я-то отмоюсь от твоей грязи, – сказала Картина Маслом, – а ты навсегда останешься запятнанной.
Испугалась Акварель: кому она такая нужна? Хозяин наверняка выкинет.
И проснулась.
Поглядела на себя: чистая, аккуратная, и Картина Маслом, как всегда, своими красками блестит.
– Так это был сон! – обрадовалась Акварель и по-новому, с уважением взглянула на соседку.
Забытый Пиджак
Новый Пиджак, перед тем как отправиться на деловую встречу, встряхнули, почистили и погрели на солнышке.
Одна из Пылинок, отбившись от остальных, влетела в открытую соседскую дверь и села там на что-то серое. Осмотрелась, увидела знакомую Пыль и стала ей жаловаться:
– Ну и денек! Гоняли меня по всему Пиджаку, еле отбилась. А у вас как обстоят дела?
– У нас все спокойно, – ответила Пыль. – Наш Пиджак стар. Он весь поизносился, никуда не ходит и никто к нему не приходит. Только мы с ним дружим, и ты присоединяйся. Чем больше Пыли, тем ему теплее.
Лежит Пылинка и рассуждает:
– Меня-то хоть гоняли туда-сюда, а старый Пиджак совсем забыли.
И она плотно прижалась к Пиджаку, надеясь, что с нею и его скоро вспомнят.
Тепло и холод
На кухне недалеко друг от друга стояли Плита и Холодильник, которые давно мечтали познакомиться поближе. Он желал охладить ее, а она немножечко обогреть его. Они не могли ни дня прожить, чтобы не сделать друг другу какой-нибудь подарок.
Холодильник нет-нет да подбросит Плите что-нибудь вкусненькое, а она приготовит какое-нибудь жаркое, даст ему попробовать и оставит на сохранение.
Однажды Холодильник сказал:
– Я очень хочу почувствовать твое тепло поближе.
– Согласна, – ответила Плита. – Я тоже мечтаю прикоснуться к твоей прохладе. Вместе нам будет хорошо!
Холодильник открыл дверцу и обдал Плиту холодом (благо хозяйка решила его помыть), а сам так увлекся теплом Плиты, что пришел в себя лишь тогда, когда у него стал таять лед и потекли ручейки, а у нее похолодела конфорка.
– Не-ет, так дело не пойдет, – решил Холодильник. – Будем жить отдельно.
С тех пор Холодильник и Плита находятся на расстоянии, но это не мешает им изредка общаться и дарить друг другу подарки.
Глоток пива
Когда Вова просил маму, чтобы она почитала ему книжку или отправилась с ним погулять, она всегда отвечала:
– Ты большой, сам справишься.
Как-то он не смог справиться с домашним заданием и взмолился:
– Мама, помоги решить задачку.
– Ты большой, сам сделаешь, – сказала она и ушла.
Остался Вова один, посидел над учебником, но так задачку и не решил. И подумал:
– Мама сказала, что я большой. Значит, мне можно одному пойти на улицу, там я встречу друзей и вместе с ними решу задачу.
И, взяв учебник, вышел во двор. Но там никого не было, кроме незнакомого дяди, который сидел на скамеечке и пил что-то из баночки. Вова подошел к нему и попросил:
– Дядя, помогите мне задачку решить.
– Не могу, – ответил он. – Могу лишь тебя угостить.
Вова не знал, что это пиво, согласился и выпил.
Голова закружилась, он прилег на скамейку, книжка выпала из рук, дядя куда-то ушел.
Тут мама Вову увидела, все поняла и заохала.
Пришли они домой, задачку решили. Вова, счастливый, лег спать. Мама долго не отходила от него и думала: «В этой жизни надо сыну обязательно помогать. Нельзя оставлять его одного. Он еще маленький…»
Вова спокойно спал.
Равенство
Платок, вытирая нос Хозяину, всегда замечал накрахмаленный белоснежный платочек в кармашке пиджака.
Однажды, когда Хозяин занимался своим носом, Платок сказал:
– Мы с тобой оба одинаковые. Можно сказать, родственники. Но ты все время сидишь, красуешься, а я всегда делаю черную работу. Это несправедливо!
Платочек выглянул из кармашка и заносчиво произнес:
– Мы с тобой созданы для разных дел и никогда не будем родственниками.
Стиральная Машина не раз это слышала. Она собирала в себе все, что было использовано и измазано. И вскоре к ней попали оновременно Платок и Платочек.
– Вот хорошо-о! – одобрительно прогудела Стиральная Машина. – Теперь вы все будете у меня равноправными, – и забурлила, закружила их в едином водовороте.
Вещи зашумели:
– Мы все – одна семья!
И правда, все, кто был в Стиральной Машине, хлебнув одинаково пену и воду, считали себя равными. Но прошло какое-то время – и каждая вещь заняла прежнее место. И все забыли о равенстве.
Учитель
Флейта любила музицировать, нежно извлекая мелодии. Но однажды стала фальшивить и решила настроиться.
– Ля-я-я! – наконец прозвучала чистая нота.
Флейта хотела было уже продолжать свою фугу, но услышала громкое гудение:
– Ля-я-я!
Оказывается, это гудел водопроводный Кран.
– Вы тоже музыкант? – спросила его Флейта.
– Да, причем музыкант старой закалки, – ответил он. – Творю, пока инструмент мой не заржавеет. А твое музицирование совсем мне не по нутру. Вот только «ля-я-я», пожалуй, нравится. Я тоже эту ноту могу и низко взять, и на две-три октавы выше. Все домочадцы сбегаются, чтобы меня послушать, а потом дают мне отдохнуть. Давай вместе сыграем. Я – учитель известный, ты тоже станешь со мной знаменитой…
И на весь дом разнеслось оглушительное:
– Ля-я-я!
На шум собрались все домашние.
– Вот и слушатели пришли, – радостно гудел Кран. – Жаль, что не дают доиграть мелодию до конца, стараются прервать на самой высокой ноте.
Тут Кран плотно закрыли – и он умолк. А Флейта еще долго сопела, не могла нормально играть. У нее все время получалось только одно:
– Ля-я-я!
Пришлось Флейте попросить уроки у Учителя.
