Павел Павлович Гусев
Жизнь, любовь, страдания
Приемы
Познакомились в гардеробе вельветовый Пиджак и Плащ с бутылкой в кармане.
– Я, – начал разговор Пиджак, – весь день занят: то принимаю студентов, то на конференции. Так устаю – еле ноги передвигаю!
– У меня тоже одни приемы, – заикаясь, прошуршал Плащ. – За день так с товарищами напринимаемся – еле-еле домой добираемся. Давай выпьем за знакомство!
Плащ потянулся к Пиджаку и сорвался с вешалки. Тот грустно вздохнул и сказал:
– Плохие приемы у Плаща…
Связи
Встретились в чулане старые приятели – Стул и Кресло.
– Совести нет у нашего Хозяина! – возмущался Стул. – Я его по службе продвигал, с тобой, уважаемым Креслом, познакомил – и никакой благодарности. Кинул нас!
– Я тоже хорошо ему помог, – вторило Кресло. – Он же ничего не хотел делать, приходилось пружиной взбадривать, чтобы не спал. Хотел чтоб я познакомил его с солидным кожаным Креслом с высокой спинкой – с Троном. Многие мечтали хотя бы прислониться к нему, а наш Хозяин желал восседать на нем. Но как только он там оказался, нас вмиг забыл и нас убрали.
Ручка
Бронзовая театральная Дверная Ручка сияла от счастья. Все артисты, открывая дверь, пожимали ее. Казалось, все, кто идет в театр, здороваются с ней.
– Я всех артистов знаю! – гордилась она.
Захотела Ручка поделиться своей радостью с Тряпкой, шлепающей по полу:
– Вы знаете, я знакома со всеми артистами.
– Невелика важность, – буркнула Тряпка. – Я тоже каждый день их вижу: наследят, грязь разведут, успевай убирать за ними.
Ручка задумалась, сникла и замолчала.
С этого дня, кто бы ее ни пожимал, она перестала радоваться, потускнела и скоро потеряла свой сияющий блеск.
Ошейник
Встретился дворовый Щенок с домашней Собакой, увидел на ней красивый ошейник, который ему очень понравился, и сказал:
– Тетя Собака, дайте мне немножко поносить ваш ошейничек. Хочу, чтобы меня тоже увидели красивым.
– Не могу, – отвечает тетя Собака, – мне его подарили.
Тут подошел Хозяин, зацепил за ошейник поводок и поволок Собаку за собой.
«Ой, нет уж, мне такой ошейник не нужен, – подумал Щенок. – Он Хозяину принадлежит. Куда Хозяин идет, туда и ошейник. А я куда хочу, туда иду…»
И Щенок, подняв куцый хвостик, пошел, не зная куда.
Нежная Дверь
Дверь была капризна. Если кто-то силой заставлял ее открыться в противоположную сторону, да еще стучал по ней громко, она сердито гудела:
– Я открываюсь только при нежном обращении ко мне. Возьмите меня за ручку!
Тогда Гость, понимая, что обошелся грубо, извиняясь тихонько, брал ее за ручку, приближая к себе. Ей это было приятно, она широко открывалась, приглашая в дом.
– Входите, входите. Хозяйка вас давно ждет.
Впускала гостя и добавляла:
– Какой обходительный! Я с нетерпением буду ждать его в следующий раз.
Мыло
Душистое Мыло понравилось Рукам. Они его погладили, и оно вспенилось.
– Как мне приятно! – говорило Мыло и думало, что так хорошо будет всегда. Но скоро заметило, что стало уменьшаться. Руки перестали его крепко держать, и Мыло часто падало в мойку.
Раковина злорадствовала:
– Ты не первое здесь измылилось!
– Это не самое страшное, – ответило Мыло. – Будь я неиспользованным, от старости бы обязательно высохло. Нет, мне все-таки повезло – я измылилось, принесло пользу и удовольствие испытало. Хотя жизнь моя и была коротка.
Старый Стул
Старый, облезлый Стул одиноко стоял в углу прихожей, с завистью смотрел на яркую гостиную с новыми, красивыми Стульями и вспоминал прошедшие годы:
– Когда-то я был на виду у всех, занимал в гостиной почетное место, меня навещали Старые Стулья и даже Табуретки – всем хватало места. Мы дружно жили. Да, видно, прошло то время. Теперь новые Стулья пожаловали, приглашают к себе только таких же, как они – лакированных и блестящих. А меня, старика, поставили в темную прихожую, чтобы никто не видел. Как бы я хотел еще раз побывать в гостиной, ну хотя бы на минуточку! Но нет, меня никто уже не пригласит, все говорят, что стар, – он вздохнул и грустно заскрипел.
Услышали его новые Стулья и ножками застучали:
– Да ты уже стал скрипеть на весь дом!
А потом и совсем отправили в чулан, а на то место, где он стоял, поставили мягкий тихий Пуфик.
Собака
Собака лаяла на Часы: ее раздражало тиканье маятника. Однажды она заметила, что если Хозяин посмотрел на них – значит, скоро ее покормит.
«Видимо, Часы дают указания Хозяину, а он их выполняет, – подумала Собака. – Значит, они – главные в доме…»
И Собака по-новому, с уважением взглянула на Часы, подошла к ним поближе и лизнула.
Роман
Толстый Роман стоял на библиотечной полке и говорил:
– Не проходите мимо! Меня много лет сочиняли. Читайте меня! Читайте!
Но никто его брать не хотел – подходили к тоненькой Книге и читали ее взахлеб.
Роман возмутился:
– На меня, красавца, никто не обращает внимания, а тощая, с помятыми листами Книжка идет нарасхват!
– Я тонкая, да полезная, – ответила она. – Мои советы всем нравятся. А ты – толстый и тяжелый, потому тебя не берут.
Задумался Роман: «Может, надо из меня, толстого, наделать маленьких книжек, тогда и я стану всем полезен?»
Скоро мечта Романа исполнилась: его кто-то взял, но зачем – никто не знает.
Печь
Печь решила завладеть всей поленницей и стала жечь дрова в прожорливой топке – березовые, еловые, сосновые… С каждым днем дров становилось все меньше и меньше.
Печь уже торжествовала приближающуюся победу.
Но тут в топку неожиданно попал молодой Дуб. Он долго не поддавался огню. Печь бесилась, мучилась и, в конце концов, с трудом подожгла его. Вначале Дуб горел слабо, потом разошелся. Пламя загудело. Оно было такое мощное, что выбило печную заслонку и вылетело в дом, уничтожая все на своем пути.
Скоро от дома остались лишь черный пепел и выжженная Печь.
Тряпка
Тряпка всю себя отдавала, ухаживая за Полом. Она его чистила, мыла, во все уголки заглядывала, чтоб не было на нем не только грязи, а даже пылинки. Ухоженный Пол сверкал чистотой, иногда недовольно скрипел, но ни разу не поблагодарил Тряпку. А она трудилась, обливаясь потом, то и дело выжимая из себя воду.
Однажды она заметила, что сильно изменилась. У нее истлели нитки, появились дыры.
– Как я постарела, – вздохнула Тряпка. – У меня уже не хватает сил, чтобы хорошо прибраться!
И правда: Полу такая Тряпка больше была не нужна. Ее бросили в чулан. И с тех пор она называлась Ветошью.
Неразборчивое знакомство
Светофор был свидетелем, как грузовик догнал изящную легковую машину, повертелся возле нее, а потом увязался за другой – объехал ее с одной стороны, потом с другой… Она ему мигнула фарой и неожиданно затормозила. Грузовик оказался прижат к ее багажнику. Зад у легковушки был в порядке, а вот перед у грузовика оказался разбит. Машина помигала ему фарой и скрылась, а грузовик со скрипом направился в починку.
Светофор долго возмущался:
– Вот к чему приводит неразборчивое знакомство!
Чемодан
В купе почтового поезда влез Чемодан из крокодиловой кожи.
– Какой красавец, какой попутчик! – восхитились Пузатые Мешки.
– Привет! – буркнул Чемодан и, растолкав Мешки, втиснулся в самую середину. Те хотели поздороваться, но не смогли – у них перехватило дыхание, так сильно он всех прижал и строго сказал:
– Не прикасайтесь ко мне – испортите кожу и повредите содержимое.
– Мы бы отодвинулись, но ты зажал нас, – ответили Мешки.
– Знаю я вас! – прикрикнул Чемодан. – Дай вам только волю – все навалитесь на меня.
И, хлопнув ручкой, отвернулся.
Когда поезд притормозил, Чемодан покачнулся, упал и раскрылся. И тут все увидели, что он пуст.
Сапог и Ботинок
Сапог стоял в углу, рядом с зачехленным ружьем, и возмущался:
– Едва отдохнешь – как опять по полям, по лесам бродить. А вон Ботинок, сосед мой, нос задерет и шастает только по паркету. Весь день красуется!
– Да, я рожден для красивой жизни, – гордо ответил Ботинок. – Вращаюсь среди таких же, как я, лакированных, тебе не чета, – и, стукнув каблучком, удалился.
Прошло время. Ботинок поизносился, и его определили в дальний угол чулана.
– Вот жизнь моя и закончена, – вздохнул он. – А я, кроме паркета и лакированных собратьев, так ничего и не видел…
Сапог был рядом и, чтобы успокоить Ботинок, стал рассказывать, что он видел на воле: про леса, поля, ручейки и реки, про грибы, зверюшек и березку с сережками, под которой можно было отдохнуть после утомительной охоты.
Ботинок с завистью выслушал и грустно сказал:
– Как бы я хотел быть Сапогом!
Губительный предсказатель
Ветерок только родился и весело полетел, знакомясь с жизнью. По пути он перелистал листочки кем-то оставленной на скамейке книги и на миг задержался, вглядываясь в нее.
– Ты что, только красивые картинки разглядываешь? – спросил его Переплет. – Взял бы да почитал, там и о тебе говорится. Рассказывается, что скоро сильным станешь, деревья сможешь расшатать, согнуть и сломать. Холодный мороз и жаркое солнце тебе будут нипочем. С Тучкой познакомишься, весело летать с ней станешь, да только от ежедневного твоего дутья она расплачется, дождем польет и уйдет, а ты опять один останешься и от одиночества выть начнешь.
– И зачем ты мне это сказал? – загудел усилившийся Ветер. – Я-то мечтал, что жизнь будет похожа на красивые картинки.
И, вырвав несколько листочков из книги, он, завывая, улетел.
– Зря я Ветру все рассказал! – огорчился Переплет. – Загубил его мечту.
Руководящая Капля
Большая Капля, которая выделялась среди маленьких капелек, считала себя самой выдающейся во всей Туче. Когда Капля стала уже совсем большой, Туча по знакомству отправила ее в самое престижное место на земле.
Счастливая Капля оторвалась и полетела вниз вместе с летящими рядом маленькими капельками, смеясь над ними:
– Мне-то место готово, а вам еще придется поискать свое!
Ветер хотел было направить Каплю в поле, где было сухо и не хватало влаги, но она увернулась и заявила:
– Нет, не сюда, я направлена Тучей на руководящую работу!
Ветер дружил с Тучей и ссориться с ней не хотел, поэтому опустил Каплю в большое озеро.
Оглядела она водную гладь и сказала:
– Как вовремя я сюда попала! Еще немного – и озеро бы обмелело без меня!
И затерялась в водных глубинах.
А неподалеку на ярком зеленом лугу остальные капельки сверкали как бусинки. Если бы не они, трава не была бы такой красивой…
Перекати-поле
Перекати-поле оторвалось от корня и покатилось по степи.
– Иди, иди к своему счастью, – гудел Ветер ему вслед. – Я покажу, куда катиться.
Перекати-поле обрадовалось, потому что очень хотело попасть на дорогу, ведущую к счастью.
Ветер гнал его по степи, бросал то сюда, то туда. Перекати-поле терпело все это ради заветного счастья. Оно даже не заметило, как растеряло все семена.
Прошло время, и из семян выросли зеленые кустики, под которыми отдыхали уставшие путники. А Перекати-поле все искало обещанный Ветром заветный путь, измоталось, высохло, съежилось.
– Вот жизнь моя и закончена, – вздохнуло оно. – Может, хоть кто из семян, ставших кустами, вырастет большим Перекати-поле и найдет заветное счастье…
Завоеватель
Василек, увидев надвигающегося Быка, очень испугался. Ну как же его не бояться! Полянка, на которой Василек рос, была маленькая, но красивая. Здесь росли одуванчики, колокольчики, сочная трава, радовались жизни кузнечики, бабочки и стрекозы. Но в местах, где проходил Бык, оставалась только голая земля.
Бык подошел к Васильку и промычал:
– Ну-у! Теперь и до тебя доберусь. Это моя территория!
– Это надо еще доказать, – отважно сказал Василек.
– Ну-у и докажу-у, – еще громче замычал Бык и оставил на полянке свою печать в виде блина.
Оставшись на полянке последним, Василек поник. А Бык пошел завоевывать другие территории.
Вулкан и Торф
Тихий Вулкан неожиданно ожил. Он загромыхал, из его жерла вырвалось пламя, горячие камни разлетались в разные стороны. Один из них упал в Торф.
– Какая яркая жизнь у Вулкана! Весь мир его знает! – воскликнул тот и тоже запылал. – Покажу всем, что я тоже не лыком шит!
Скоро Вулкан затих. Торф заволновался:
– Не хочу, чтобы у меня была короткая жизнь, как у Вулкана…
И он спрятал пламя глубоко в себе. Успокоился и стал тихо тлеть, лишь изредка напоминая о себе черным дымом. А Вулкан принялся набираться сил, чтобы снова удивить всех ярким пламенем.
Булыжник
На берегу моря среди красивых камней выделялся неприглядный Булыжник – грязный, шершавый, угловатый.
Камни над ним смеялись:
– Страш-шный, страш-шный, – шуршали они, когда на них накатывалась волна, которая редко доходила до неприглядного Булыжника. А он дни и ночи ждал, что она придет и отмоет его грязные бока, и никогда не терял эту надежду.
Однажды море разволновалось и волны добрались до Булыжника. Они перекатывали его, терли о песок и то и дело поливали морской водой. Он мужественно терпел. Когда море утихло, Булыжник стал чистым, гладким и красивым.
Камни, увидев его преображенным, завидовали. А он сказал:
– Надо терпеть, верить и ждать. Тогда ваше желание обязательно исполнится.
Ванна
Новая Ванна, увидев у себя пятно, тотчас начинала возмущаться:
– Безобразие, уберите грязь!
К ней подбегали приятельницы Мыло и Мочалка, и убирали все дочиста.
При этом капризной Ванне очень не нравилась Щетка, которая стояла рядом и смотрела на всех, пугая большой черной щетиной.
«Как бы мне ее выкинуть? – постоянно думала Ванна. – Она только мешает любоваться моей красотой».
Прошло время. Ванна состарилась, на ней появились желтые морщинистые пятна, и Мыло с Мочалкой не могли уже справиться с ними.
– Надо позвать Щетку, – сказали приятельницы.
– Это страшилище? – испуганно воскликнула Ванна. – Да она меня изуродует, и я точно никому не буду нужна!
Но делать было нечего. Позвали они Щетку. Она намылилась, распушила щетину и стала тереть Ванну – только пузыри летели. Закончила свое дело и в сторонку отошла. А Ванна себя не узнала, стала белоснежной, гладкой, красивой. Глядит на Щетку и думает: «Да, внешность не главное, главное – свое дело знать…»
