Павел Павлович Гусев
Жизнь, любовь, страдания
Внутренняя красота
В баре на полочке красовались Бутылки.
– У меня изумительная золотистая пробка, – хвалилась одна.
– А я сверкаю, как алмаз, – вторила другая.
– Зато ни у кого нет такой красивой этикетки, – сказала третья.
– Да что вы расхвастались! – возмутился Стакан, который не раз наведывался в бар и слыл знатоком его содержимого. – Самое приятное должно быть внутри вас, а не снаружи. Я пробовал. Оставайтесь лучше закупоренными, не то хозяин обязательно вас опустошит. Речь у него станет безумной, послушаешь и подумаешь: лучше бы рот не раскрывал, тогда бы его сочли нормальным человеком.
Самогон
Самогон в бутылке, услышав застольное выступление знаменитого певца, прошедшего тернистый путь к своей славе, забурлил от негодования:
– Я тоже прошел тяжелый путь, пока не стал высокоградусным напитком: повидал огонь, воду и медные трубы. Вон сколько желающих за столом ждут встречи со мной, а потом, опустошив стаканы, начнут хором петь мне дифирамбы.
Спустя час недопитая бутылка Самогона лежала в помойном ведре рядом с разбитыми стаканами и звякала стеклышками:
– Нет, все же далеко певцу до моей славы!
Глянцевая Бумага
Белая глянцевая Бумага лежала под Карандашом, мечтая с ним познакомиться и прославиться.
– Вы прекрасно выглядите, – начал разговор Карандаш. – Я непременно напишу о вашей красоте.
И он аккуратно вывел каждую букву на самом верху Бумаги: «Мое создание».
Тут подошел Ластик и все стер. Ему не понравилось написанное, он хотел, чтобы слова были более нежными. Карандаш написал: «Милое мое создание», но Ластик опять стер.
Противостояние Карандаша и Ластика продолжалось до тех пор, пока на Бумаге не появилась дырка. Она стала никому не нужна – и ее выбросили.
– Какие все привередливые! – ворчала Бумага. – Оставили хотя бы одно слово – «Создание».
Изюминка
На поношенный Пиджак никто не обращал внимания. Обидно стало ему. Однажды он вложил в нагрудный кармашек белоснежный накрахмаленный платочек и не спеша пошел по улице мимо идущих навстречу шикарных Костюмов. Видя его, они говорили:
– Какой удивительный Пиджак!
На следующий день Костюмы стали расхаживать по улице с такими же платочками.
Пиджак смеялся:
– Я же хотел, чтобы меня только заметили, а что получилось? Все захотели быть похожими на меня. Вот что делает видная изюминка!
Знаток искусства
В деревянной скульптуре, которая хранилась в музее, жил Жук. Каждый раз, поглядывая в прогрызенную дырочку на посетителей, он удивлялся, слыша слова:
– Какое замечательное произведение! Поистине бесценное мировое достояние!
– И чего в ней хорошего? – возмущался Жук. – Деревяшка как деревяшка, даже невкусная. Вот еще кое-где попробую, оценю, вылезу и всем расскажу…
Жук был знатоком в области искусства. Он знал скульптуру назубок.
Крашеное яйцо
У Курицы-наседки из гнезда вытащили Яйцо, сварили его и раскрасили. Красиво получилось. Поставили на полочку возле окна, чтобы все видели. Но Яйцу это не нравилось, оно с завистью наблюдало за своей родней на дворе – маленькими пушистыми Цыплятами, которые весело бегали наперегонки и прятались под теплыми крылышками Мамы Курицы.
– Как им хорошо! – вздыхало Яйцо. – Играют, веселятся, вырастут – у них тоже Цыплята будут, а у меня – никого никогда не будет. Говорят, я тоже красиво смотрюсь. Да мне красота не нужна. Я хотел бы иметь цыпленочка.
И вдруг Яйцо почувствовало, что что-то задвигалось и скорлупа треснула.
– Неужели у меня вылупится Цыпленочек? – обрадовалось оно.
Нет, Яйцо напрасно радовалось. Просто оно высохло. На раскрашенной скорлупе появились трещины, предвещающие, что она скоро лопнет.
Штопор
– Не уважают мою работу, – возмущался Штопор. – Весь день пробки из бутылок вынимаю, весь гнусь от тяжести, а вечером бросают меня на прилавок или в ящике закрывают. Короче, никому я не нужен. То ли дело Стакан, сосед мой: его почистят, помоют, до блеска натрут и поставят на самое видное место. Где справедливость? Кому бы мне пожаловаться?
Бомж
Тараканы были возмущены поведением Таракашки. Днем без разрешения семьи он уходил, пробирался в шкаф, где стояла наливка, напивался и там же засыпал.
Много раз хозяин сбрасывал его, думая, что он дохлый, а Таракашка очнется и бежит к ведру с отбросами, радостно крича:
– Жизнь хороша! Ешь, сколько хочешь!
Тараканы, может, и сами хотели бы попробовать наливки и поучаствовать в трапезе, сервированной в мусорном ведре, но этого не позволяло тараканье общество: им разрешалось выходить только вечером. А к этому времени шкаф с наливкой уже был закрыт, а мусорное ведро стояло пустым.
Как бы там ни было, но Тараканы в чем-то завидовали Таракашке. А он восторгался:
– Я бомж, мне все дозволено!
И когда Тараканы вечером безрезультатно искали еду, Таракашка спал беспробудным сном до утра.
Новосел
– Представляете, как наш Новосел обрадуется, увидев новую квартиру! – стучала на ветру Форточка.
– Как ты хорошо громыхаешь в его честь! – зашуршала Штукатурка, но тут же отвалилась от стены и бухнулась на пол, Мы тоже встретим его с почестями! – проскрипели доски Лампочка хотела подсветить жильцу путь, но только моргнула и потухла.
Тут загудел Кран – его прорвало, и он стал заполнять ванну водой:
– Он бу-удет дово-олен на-ами!
Дверь от сквозняка стучала об косяк, не в силах остановиться, а Петли весело подпевали:
– Как мы рады! Как мы рады приветствовать Новосела!
А Новосел посмотрел квартиру и ушел, пошатываясь.
– И чем он недоволен? – возмущались недоделки. – Квартиру-то ему дали бесплатно-о!
Трубка и Табак
Трубка и Табак никак не могли наладить дружеские отношения. Когда лежали на полочке – мирно беседовали, но стоило только Табаку оказаться в Трубке, как они начинали ссориться. Доводили себя до такого состояния, что дымились и искрились.
Трубка возмущалась:
– Быстрей бы ты, Табак, сгорел!
Один Рот был доволен, выпуская дым кольцами, которые летели к потолку. Трубке нравилось, как держит ее теплый Рот, она была готова не расставаться с ним днем и ночью и дымить, дымить, считала, что Рот обожает ее больше, чем Табак.
Но однажды он поперхнулся, долго кашлял, вытряхнул весь Табак в мусорную корзину и, ухватив пустую Трубку, держал ее весь день.
– Выходит, мы нравимся друг другу, – мечтательно рассуждала она.
А Табак глядел из мусорной корзины на Трубку и думал: «Придет время – и тебя выкинут. Рот-то держит тебя по привычке».
И правда – скоро Трубку положили на полку, и никто к ней больше не прикасался.
Телефонная Книжка
Записная Книжка в лаковом переплете лежала на журнальном столике, вся заполненная телефонными номерами. Их было много: родители, родственники, знакомые… Книжка была счастлива, что у нее так много друзей. Она каждый день узнавала от Телефонной Трубки об их здоровье, новостях и, когда слышала, что у всех все в порядке, успокаивалась.
Так, в заботах и радостях, проходили месяцы и годы. Но однажды Книжка заметила, что Трубка стала реже разговаривать, а вот молчаливый Черный Карандаш стал чаще приходить и зачеркивать в ней телефонные номера. Вскоре он вычеркнул родителей и близких друзей. Прошло какое-то время – и не осталось странички, где ни побывал бы Карандаш.
Книжка, вся перечеркнутая, одиноко лежала на журнальном столике. Красота ее поблекла, обложке потускнел и потрескался. Она едва шелестела листочками с никому не нужными телефонными номерами и вздыхала:
– Как быстро пролетело время! Мне остался только один путь – в макулатуру…
Когда зазвонил телефон, Книжка не сдвинулась с места, она не хотела слышать чужие разговоры. Ей это было неинтересно!
Свалка
У туристического костра Топорик рубил сучья и разговаривал с Бутылкой вина, лежащей рядом.
– Я незаменим, меня всегда берут в поход, – гордо говорил он.
– Я, видимо, тоже очень нужна, – отвечала Бутылка, – меня взяли, всю дорогу гладили, проверяли, на месте ли я.
Через несколько минут ее осторожно подняли за горлышко.
«Как нежно со мной обращаются!» – подумала она.
Тут Бутылку лишили пробки, опустошили и выбросили в кусты. Это произошло так быстро, что она успела только воскликнуть:
– Так, выходит, я одноразовая! Неужели никогда больше не встречусь с туристами и Топориком!
Ее никто не слышал, потому что туристы грянули веселую песню.
– Теперь-то я догадалась, для чего нужна, – вздохнула Бутылка. – Для свалки…
Бильярдный Шар
Бильярдный Кий и Шар были приятелями. Кий слыл настойчивым и резким, а Шар – скромным и стеснительным. Каждый раз, когда они встречались, Кий старался познакомить Шар с Лузой, одной из шестерых сестричек с одинаковыми именами. Но с кем бы ни знакомился Шар, никто ему не нравился. Приглянулась только одна из Луз, которую он чаще других навещал.
Однажды Кий подтолкнул его к этой Лузе, чтобы он узнал ее получше, но Шар встал около нее и откатился назад. Кий еще раз направил его к Лузе, но он упрямо не шел. Рассердился Кий, ударил по Шару так, что тот перепрыгнул бильярдный стол, упал на пол и куда-то укатился.
Позже Кий узнал, почему Шар не хотел идти к Лузе. Там уже находился Чужой Шар, которого она обнимала сетчатым платком, и его приятель с горя убежал и спрятался от всех.
– Нельзя так расстраиваться из-за пустяка, – усмехнулся Кий.
Мечта о будущем
Бутылка дружила с Вишневой Настойкой. Они стояли в баре, и Бутылка учила Настойку:
– Ты тут тихо стой. Много охотников до тебя!
Настойка была послушной, но любопытство распирало ее во все стороны. Ей было безумно интересно, что же там, за пробкой? Однажды она не выдержала, забурлила, напряглась и вытолкнула пробку.
Ничего, кроме яркого света, Настойка не увидела. Ее тут же разлили по фужерам и выпили, оставив на дне лишь несколько капель.
– Я же говорила, не надо было тебе высовываться, – посочувствовала Бутылка.
Жесткая Табуретка
Новое Кресло-качалка оказалось возле дубовой Табуретки, которая пренебрежительно оглядела его и сказала:
– Много тут таких перебывало, и все сломались раньше времени. А знаешь, почему? От гостеприимства пострадали. Жалуют всех! Спинку подставляют, раскачиваются, скрипят под тяжестью гостя. Вот от доброты своей вы, Качалки, и разваливаетесь. А у меня спинки нет, на мне не засидишься, поерзаешь – да и слезешь. Никого не жалую! Жестче надо быть, жестче! Вот тогда дольше проживешь!
Рассудительная Метла
Недокуренная Папироса и Окурок встретились на асфальте.
– Безобразие! – возмутилась Папироса. – Как смели выбросить меня в грязь? Я жила в золотом портсигаре, который находился в кармане нового костюма…
– Не огорчайся, – успокаивал ее Окурок. – Я, к примеру, у водопроводчика жил. У него был единственный костюм, он меня из одного дырявого кармана в другой перекладывал. Лежи спокойно – нас здесь теперь никто не беспокоит…
Может, долго еще Папироса и Окурок беседовали бы, если б не Метла, которая шла им навстречу, сметая мусор с асфальта.
Штоф и Рюмка
Штоф, желая поближе познакомиться с Рюмкой, готов был отдать ей частицу себя и налил коньяку.
– Какой ты противный! – сказала она, пригубив его и слегка пошатнувшись.
– Я тебе понравлюсь, – журчал Штоф, подливая коньяк. – Выпей еще и почувствуешь, как я к тебе тепло отношусь.
Штоф очень хотел быстрей оказаться рядом с Рюмкой в мойке.
О жизни
После долгого отсутствия в прихожей собрались закадычные друзья – Штиблет, Зонт, Шлепанец и Тряпка – и стали размышлять, что такое жизнь.
Штиблет:
– Жизнь – это когда жарит солнце и ты начинаешь жалобно скрипеть.
Зонт:
– Ты не прав. Жизнь – это когда все время идет дождь и ты никак не обсохнешь.
Шлепанец:
– Жизнь – одно удовольствие: лежишь на ковре и наслаждаешься.
Тряпка возмутилась:
– Вы совсем не знаете, что такое жизнь. Она бывает сухая, сырая и изредка позволяет приятно расслабиться.
Тут Тряпку окунули в ведро с водой, скрутили и выжали. Она захлебнулась и пробулькала:
– Забыла вам сказать: жизнь бывает еще и жестокая.
Любовь
Они на кухне появились одновременно – разделочная деревянная Доска и стальной Молоток – и сразу понравились друг другу. С этого дня они всегда находились рядышком и радовались, что судьба свела их.
Но однажды Молоток увидел, что на Доску бесцеремонно лег толстый незнакомец и сказал:
– Будем знакомы: я – Антрекот! Весь в вашем распоряжении!
Доска ничего не ответила, значит, благосклонно к нему отнеслась.
Молоток не стерпел такой наглости и решил отбить Антрекоту все бока. Отколотил его так, что тот, весь приплющенный, отвалился от Доски. Но и ей тоже досталось. Долго потом вытирала соседка-Тряпка растекшиеся на ней влажные ручейки.
У Доски этот случай надолго остался в памяти, она даже треснула. А Молоток, как и прежде, всегда лежал неподалеку, готовый поколотить любого, оказавшегося между ними.
Ветер и Ромашка
Красивой Ромашке понравился набежавший тихий Ветерок.
– Какой он нежный, – восхищалась она, – как ласково шепчет: «Люблю тебя»!
Тем временем Ветерок обнял ее легким дуновением и продолжал нашептывать:
– Хочу видеть тебя без лепестков. Ты будешь неотразима. – И зашумел: – Я с тобой! Будь со мной!
– Я согласна! – радостно воскликнула Ромашка.
Он загудел, превратился в сильный Ветер, сорвал с нее лепесток, затем другой. Ромашка вдруг увидела, что лепестки слетают не только с нее, но и с других цветов:
– Так я у Ветра не одна! – удивилась она и крикнула: – Не хочу быть с тобой!
Но было уже поздно – Ветер сорвал с нее все, что на ней было.
Теперь никто из видевших ее раньше не узнал бы в ней прекрасную Ромашку.
