Павел Павлович Гусев
Жизнь, любовь, страдания
Мечта Фонаря
Фонарь на столбе ярко светилночью и как-то сказал:
– Я даю свет. Значит, я – Солнце!
Столб возмутился:
– Тебя поставили повыше только для того, чтобы освещал внизу маленькое местечко!
– Но я еще могу быть Солнцем! – упрямился Фонарь. – Вот оно уйдет отдыхать – и я его заменю!
Фонарь не мог успокоиться и стал ждать момента, чтоб это доказать.
Однажды темные тучи закрыли светило и его лучи не смогли пробиться к земле. Стало темно.
– Вот теперь-то докажу всем, что я – Солнце! – обрадовался Фонарь.
И зажегся. Возле него внизу посветлело, но он хотел озарить все до горизонта, как и Солнце: накалился, заискрился от напряжения, а потом треснул и рассыпался на мелкие кусочки.
Тут выглянуло Солнце и осветило все вокруг.
Столб взглянул на то, что осталось от Фонаря, и грустно сказал:
– Не надо было тебе тягаться с Солнцем. Освещал бы лучше свое маленькое местечко…
Звонок
Кнопка и Звонок дружили.
Кнопка была тихая. Когда на нее нажимали, она лишь шептала Звонку:
– Он здесь.
И Звонок громко трезвонил на весь дом:
– Он здесь! Он здесь! – и успокаивался лишь тогда, когда открывалась дверь и жильцы всех квартир выглядывали посмотреть, кто пришел.
И так – каждый день.
Однажды Звонок, как обычно, затрезвонил, но любопытных не оказалось.
Жильцы перестали интересоваться Звонком, и Кнопка еле слышно говорила:
– Как неинтересно стало жить!
Бестолковое дело
Муха села на писательский Лоб и постучала лапкой:
– Ты о чем так долго думаешь? Наверно, как и я, размышляешь, где бы поесть?
– Нет, – ответил Лоб, – я питаюсь духовно, думаю, что сочинить.
– Твоя пища – воздух, пустота, – огорчилась муха. – Бестолковое твое дело. Так можно и ноги протянуть. Прощай.
Она еще раз похлопала лапкой по Лбу и улетела.
Пакет
Полиэтиленовый Пакет и Рука дружили. Они не могли и дня прожить, чтобы не встретиться. Пакет набирал, сколько мог, продуктов, Рука подхватывала его, и они не спеша шли домой.
Однажды Рука сказала:
– Мне тяжело тебя стало носить.
– Но я же беру столько, чтобы ты реже ходила по магазинам, – ответил Пакет.
– Как хочешь, но брать тебя я больше не буду! Попрошу Тележку помочь.
– Хорошо, – нехотя согласился Пакет, но через несколько шагов от огорчения порвался, и все его содержимое вывалилось. Рука хотела подхватить Пакет, но не успела. Она лишь подобрала упавшие продукты и грустно вздохнула:
– Как бы я хотела, чтобы Пакет был всегда со мной.
Сор
Веник и Совок, убирая избу, разругались. Веник хлестал Совок, тот не уступал и что есть силы бил Веник в ответ. В избе поднялся столб пыли. Совок набрал целую гору мусора и выбросил во двор, да попал на проходившую Курицу, которая раскудахталась и убежала.
Увидев это, Тряпка, лежавшая у порога и наблюдавшая за этой перебранкой, недовольно заворчала:
– Не надо было выносить сор из избы. Все думали, что мы дружно живем, а теперь Курица бегает по двору и орет, всем рассказывая о вашей ссоре.
Грязь
Машина промчалась, разбрасывая грязные брызги. И на Пиджак пешехода прицепился большой серый комок.
– Я – почетный гость, – заявил он, раскачиваясь в разные стороны. – Смотри, какой я видный, ко мне надо относиться с уважением!
«Тогда надо его уберечь», – подумал Пиджак. Хотел прикрыть Комок лацканом, но тот вдруг вытянулся, чтобы все его видели и, не удержавшись, упал на тротуар.
– Так это обыкновенная грязь! – удивился Пиджак. – Как я раньше не разглядел?
А Комок лежал на дороге в печали:
– Жаль, что не остался на Пиджаке. На меня бы все прохожие заглядывались…
Борщ
Кастрюля, полная борща, от удовольствия пыхтела на плите.
– Поделись борщом, – сказал ей Половник. – Посмотри, сколько на столе пустых тарелок. Не жадничай, и это поможет тебе остаться стройной.
– А мне нравится полнота, – недовольно хлопнула крышкой Кастрюля.
Половник не отставал:
– Ну тогда я тебе помогу, – и стал разливать борщ по тарелкам сам.
Ложки дружно застучали, и Половник широко улыбнулся – он был доволен своей работой. А Кастрюля подумала: «Хорошо, что не пожадничала, не то бы во мне все скисло. Все надо делать вовремя!»
Круто
Ворон сел возле Воробья, отобрал семечко, собрался было его склевать и показать, какой он крутой, но это заметила Воробьиха. Подлетела к Ворону и шлепнула на него кусок помета. Тот, не ожидая такой наглости, оторопел, сделал вид, что ничего не произошло, и улетел.
Воробьиха перышки распушила и зачирикала Воробью:
– Если бы мы вдвоем сбросили на Ворона весь наш дневной помет, вот это было бы круто. Надолго бы отбили охоту обижать нас!
Бестолковые Куры
Безголосый Петух ходил по двору и рассказывал Курам:
– У меня в молодости был чудесный голос. Я был знаменит! Когда я пел, все фанаты слетались послушать меня.
Куры над ним смеялись:
– Врешь ты все, Петух! Мы не слышали никогда твоего пения.
– Бестолковые Вы, Куры, – зло кукарекал он. – Мне сейчас не только петь, но и ходить тяжело. Стар я стал.
Скоро Петух умер. К нему стали слетаться Мухи. Их прилетало все больше и больше, и скоро их собралось огромное облако.
Куры закудахтали:
– Правду нам Петух говорил, что был знаменитым певцом. Сколько к нему фанатов прилетело, даже со своим оркестром! Вон как громко жужжат на его панихиде…
Старые Сучья
Огромный старый Дуб, у которого только что спилили нижнюю ветку, разговаривает с растущей рядом хилой Осиной:
– Видишь, подружка, мне больную ветку спилили. Теперь я еще сто лет проживу. И тебе желаю больные ветки убрать – будешь дольше жить.
– Хорошо, – тихо проскрипела Осина, низко склонила сухую макушку и подумала: «Может, и правда поможет…»
Пришел лесник, пощупал ее веточки, постучал по стволу и срубил Осину до основания.
Дуб вздохнул:
– Видно, ко всем подход разный. Кто силен – того подлечат, а кто хил – того срубят под корень!
Муравьишка
Молодой Муравьишка раньше всех пришел к муравейнику. Свалил свою ношу и, подбоченясь, стал ждать товарищей, которые несли такие же веточки.
– Что вы все по проторенной тропинке ходите? – встретив их, усмехнулся он. – Вижу, с трудом ползете. Я вот свернул, укоротил путь и, как видите, быстрее пришел! Вот и сейчас вы собираетесь идти под мостиком, а я пойду по нему и опять раньше вас приду!
– Это опасно, – ответили ему собратья. – Лучше иди с нами.
– Не-ет, это долго! – засмеялся Муравьишка и пошел по мосту, но не увидел, как на него наехало колесо идущей телеги.
Петли и Рама
Деревянный Брус давно дружил с Рамой. Их отношения прочно закрепили металлические Петли, и, казалось, никто никогда их не сможет разъединить. Даже ветер не мог проникнуть в дом – столь крепко они прижимались друг к другу. Так они жили много лет. Ни дождь, ни холодный снег не мешали их дружбе.
Подоконник с завистью смотрел на их отношения.
Когда светило солнышко, Рама открывалась, чтобы впустить в дом свежий воздух, и на Подоконнике всегда видела яркие цветы.
– Я вас поздравляю с хорошей погодой, – говорил он. – Это вам от меня.
И так было каждый раз при хорошей погоде, а потом цветы стали появляться на Подоконнике в любое время.
«Как он меня любит! – решила про себя Рама. – Не то что Брус, который только и говорит: «Ты, дорогая, осторожней раскрывайся, иначе можешь упасть и разбиться. Возраст у тебя не тот, и Петли ослабли. Береги себя!»
– Ничего у меня не ослабло! – возмутилась Рама. – Я еще хорошо выгляжу. Вон на меня даже Подоконник заглядывается, – и она потянулась к нему, но сорвалась с петли и уткнулась в Подоконник с цветами.
– Этого еще мне не хватало! – возмутился он. – Не нужна мне старая Рама. Мне нужна работящая.
Рама вздохнула и проскрипела:
– Брус-то дорожил мною по-настоящему, а Подоконник так, только изображал.
После этих слов она упала и разбилась. Брус протянул ей проржавевшие Петли, но помочь так и не смог – поздно было.
Верная подушка
Пухлая Подушка служила своему Хозяину верой и правдой. Когда Хозяин пополнел, она мужественно переносила все тяжести, со временем облезла и стала плоской, как коврик.
– Всю себя отдала Хозяину, – говорила Подушка. – За это он меня очень ценит.
Но однажды ее взяли и выбросили, а на ее место положили новую.
– Как нечестно со мной поступили! – возмутилась Подушка. – Выкинули, несмотря на верность Хозяину. А где же благодарность?
Сапог
Сапог, задрав нос, топал по тропинке, не замечая никого на своем пути. Шлепал по лужам, разбрызгивая грязь. Испугал курицу, она закудахтала, и, взмахнув крыльями, улетела. Пнул кошку, та замяукала и с испугу забралась на дерево. Попался на пути камень – Сапог ударил по нему, тот попал в собаку, которая залаяла, и, поджав хвост, убежала.
Остановился Сапог, решил себя в порядок привести, грязь с голенищ смыть. Вымылся, ваксой намазался, заблестел, как прежде, и снова пошел по тропинке, чтобы все видели, какой он красивый. Но на дворе, кроме мух, никого уже не встретил.
Если бы Сапог не был толстокожим, он, конечно, догадался бы, что грязь-то он смыл, но его поведение курица, кошка и собака надолго запомнили.
Стрелки
В часах жили две Стрелки. Маленькая – медлительная, и Большая – шустрая: за час весь циферблат обойдет, с сестричкой меньшей повстречается, спросит, все ли у нее в порядке, и дальше побежит.
И каждый раз Маленькая Стрелка говорила вслед Большой:
– Остановись, сестричка, поговори со мной.
– Не могу! – отвечала Большая. – Движение – моя жизнь!
Однажды Маленькая Стрелка захныкала, заскрипела. Большая забеспокоилась и остановилась рядом с ней. Смотрят сестрички друг на друга, а сказать ничего не могут: часовой механизм сломался. Только Звонок, у которого еще оставались силы, прозвенел:
– Говорил же я Стрелке: не останавливайся, иди только вперед. А теперь из-за нее и я… Дзинь…
И замолк.
Электрический Чайник
Электрический Чайник был очень зол – его не пригласили на чаепитие. На белоснежной скатерти уже стояли Чашки, Блюдца, Ложечки и Сахарница, которая свысока поглядывала на всех, явно ожидая кого-то еще.
Чайник разгневался, разгорячился, запыхтел, засвистел, из него повалил пар. Тут его заметили и поставили на стол. Он еще долго не мог успокоиться, наполняя кипятком все Чашки.
Блюдца радовались, Ложечки в Чашках громко звенели:
– Какой приятный Чай! – хвалили они.
– А все-таки меня ждали! – обрадовался Чайник и успокоился.
Скрипучая Тахта
Тахта всегда скрипела, когда на нее садился Хозяин. Но однажды он сел на табуретку, Тахта разозлилась и стала еще громче скрипеть под каждым, кто бы на нее ни садился.
– Хозяин мне из-зменяет! – жаловалась она.
Дверные Петли и Створки Шкафа, услышав жалобный скрип своей приятельницы, подхватывали:
– Из-зменяет! Из-зменяет!
Масленка, любительница замалчивать все возникающие скрипы, капнула масла в дверь, шкаф – и все они затихли. Только Тахта по-прежнему скрипела.
Может быть, так бы продолжалось еще долго, но старую Тахту выбросили, а на ее место поставили молчаливую Софу, которая не умела скрипеть. Но дверные Петли и Створки шкафа знали: еще научится. Это они знали по себе.
Потеря
Старый Кот сидит на коленях у Хозяина и тихо рассуждает:
– Помню, когда я был котенком, меня разлучили с мамой. Хозяин стал со мной играть, чтобы я не скучал. А сейчас чувствую, как он сам чуть не плачет, потеряв маму. Хозяин один остался. Жаль, что некому поиграть с ним, развеять его грусть. Да, видно, и нет у него ближе друга, чем я.
Кот замурлыкал и стал тереться о грудь Хозяина. Тот посмотрел на него, улыбнулся и прижал к себе.
– Во-от Хозяину и полегче стало, – облегченно вздохнул Кот.
Рамашка
Ромашка увидела необычный красно-синий цветок, замерла от восторга и всеми лепестками повернулась к нему. Ей очень захотелось познакомиться, он тоже ее заметил и ласково сказал:
– Я Георгин. Хочу вас узнать поближе.
– Георгин! – удивилась Ромашка. – Какое чудесное имя!
Ей очень понравился этот цветок с хорошими манерами, она подвинулась поближе к нему, он обхватил ее своими веточками. Ей было очень приятно, и Ромашка от волнения даже потеряла один лепесток.
Однажды она с удивлением обнаружила, что вместо любимого цветка ее обнимает колючий шар.
– Что с тобой случилось? – оторопела она. – Ты так изменился…
Георгин засмеялся, и его Колючий шар наклонился и крепко прижал ее к себе.
– Мне больно! – воскликнула Ромашка.
Ей было бы совсем невмоготу, если бы не Мышка. Пробегая, та задела колючку и унесла с собой, прицепленную на хвосте.
– Так это же не Георгин, а обычный репейник-прилипало вырос между нами… – догадалась Ромашка.
Мое
Муха мечтала попасть в погреб – она слышала, что там полно еды. И однажды, когда его крышка была приоткрыта, залетела туда. Чего там только не было – колбаса, сыр, бочка меда… Одно только пугало: в темном углу сидел большой Паук.
– Не бойся, – сказал он – я сыт, тебя не трону. Оставайся со мной жить, а то одному скучно. Это все мое. Теперь и твое будет.
У Мухи от одного представления о такой сытой жизни закружилась голова, она согласилась и полетела над всем этим богатством, радостно жужжа:
– Это все мое! Это все мое!
Сядет, один деликатес попробует – и дальше летит. Брюхо у нее наполнилось, большое выросло, с трудом летать стала. А на Паука внимания не обращает – она же здесь хозяйка!
Когда подлетела к бочке с медом, зажужжала пуще прежнего:
– Это тож-же мое!
Попробовала мед – да прилипла так, что пикнуть не может.
– Много мух у меня перебывало, и все долетали только до бочки с медом. Неужели он так сладок? – сказал Паук и добавил: – Лично я считаю, что жизнь куда слаще!
