Сергей Медовый
Железный Гулаг
Глава 9.
Пролетело ещё два месяца. Джим, на следующий день после моей поездки в Окленд, привёз документы, и я стал полноценным гражданином США. Алекс Джим Адамс – так читалось моё полное имя. В чувстве юмора ему тоже нельзя было отказать. Часы он мне благородно вернул, мотивируя тем, что на тот момент и так был мне обязан за помощь в примирении с дочерью. Местный ювелир оценил их в тысячу пятьсот долларов. Как сказал отец Келли, в Лос-Анджелесе их можно будет продать в два раза дороже, потому, что ни в одном каталоге нет ничего подобного, а значит, историю им придумывай, какую хочешь. Но деньги мне были пока не нужны. Я неплохо зарабатывал в строительной бригаде. Мы восстанавливали Санта-Круз после землетрясения. Здесь в городе в основном были деревянные дома, но попадались и кирпичные. В общем, работы хватало. Время неизбежно подводило меня к разговору с Келли. Мы оба понимали, что моя амнезия ведёт нас к разлуке. Однажды она сказала:
– Алекс, я люблю тебя, и с каждым днём привыкаю к тебе всё больше и больше. И что же с нами будет, если в один прекрасный день ты вспомнишь свою жизнь. Окажется вдруг у тебя есть семья, родители, жена, дети. Все это не правильно.
Я соглашался, кивал головой, но признаться или придумать новую лживую историю не решался. В этом подвешенном состоянии мы прожили ещё пару месяцев. И вот, в один из весенних вечеров к нам неожиданно заехал Джим на мотоцикле, как объяснил, что проезжал мимо. Келли работала в Сан-Франциско. Он привёз с собой бутылку виски «Джек Дениелс». Мы выпили. Джим похвалил меня, за сделанный ремонт, затем стал рассказывать о каких-то своих проблемах в клубе. Я слушал. К середине бутылки, когда речь зашла о нас с Келли, я зачем-то достал из шкафа молоточек и показал ему.
– Что это? – он недоуменно повертел его в руках.
– Уникальная вещь. Металл, из которого он сделан, отсутствует на земле.
Джим посмотрел на меня пьяными глазами.
– Тоже четырнадцать штук всего?
– Нет. Это единственный экземпляр.
– Ну и…?
– Пошли.
Мы зашли в сарайчик, где у деда Келли находился инструмент. Я зажал в тисках молоточек и отпилил ножовкой сантиметров пять от его ручки.
– Ну и…?
– Не успеем мы допить бутылку, как отпиленная часть на твоих глазах прирастёт к ручке.
– К концу бутылки я и не такое могу увидеть. Но все равно интересно. Пошли допивать виски.
Я разложил молоточек по разным карманам, и мы вернулись в дом.
Американцы в своём большинстве пить не умеют. Вернее они не закусывают. И, конечно, через пару часов Джим набрался изрядно. Яичница с колбасой была съедена мной одним, и в сравнении с отцом Келли, я чувствовал себя более прилично. Все мои обещания исполнились. Молоток на глазах Джима постепенно соединился, не оставив даже следа постороннего вмешательства. Отец Келли не отводил взгляда и все время повторял:
– Это фокус. Ты, точно фокусник. Такого не может быть.
Он уснул прямо за столом. Я перенёс его на диван, убрал в шкаф артефакт и поднялся в свою комнату на второй этаж.
Зачем я показал Джиму молоточек, усугубляющий моё, и так шаткое, положение неизвестной личности. Не знаю. Конечно, виновато виски, плюс хотелось отвлечь его от темы наших отношений с Келли, да и самому нужно было убедиться в том, что свойства «железного льда» никуда не исчезли. Во всяком случае, я пожалел об этом перед тем, как заснуть.
Утром Джима не оказалось. Он уехал, не став будить меня. Молоток лежал на месте. «Наверное, не вспомнил ничего, – подумал я. – Ну и хорошо».
День прошёл незаметно в работе. Мы восстанавливали двухэтажный торговый павильон где-то в центре города. Здесь тоже, как и у дома Келли была разрушена часть фасадной стены, и так же могли обрушиться остатки кирпича. Поэтому мы прижали верхний свисающий конец доской, которую, в свою очередь, подпёрли двумя длинными брёвнами с земли. Работать вчетвером было намного легче, чем одному.
Подъехав вечером, домой, я застал во дворе Джима, сидящего на мотоцикле. Он даже не поприветствовал меня, а сразу спросил:
– Если их распилить и положить далеко друг от друга. Что будет?
– Не знаю, не пробовал. Скорее всего, превратятся в два шарика. Ты домой, не ездил что ли?
– Ездил. Полдня думал, что у меня вчера галлюцинации были. Потом пива попил и всё вспомнил. Конечно, откуда он у тебя, спрашивать бесполезно?
– Бесполезно.
– И сколько ты за него хочешь? Если это не фокус.
– Я его не на продажу выставлял, Джим. Просто показал, вроде как похвастался.
– Алекс, если всё, что я видел, правда…. Его можно продать за несколько миллионов. У меня в Лос Анжелесе есть коллекционеры богатые. Они всякую хрень покупают за бешеные деньги, не торгуясь. А такое….
– Я не думал никогда об этом.
– А ты подумай, черт тебя подери. Хорошо подумай. Это ж сразу другая жизнь начнётся, – Джим вошёл в азарт. – Может он память о ком-то, может он краденный и находится в розыске, или тебе нельзя его продавать по другим причинам? Ты скажи. Я пойму. Но если нет, то бедному человеку такая вещь ни к чему. Простые люди не покупают себе картины Пикассо и не вешают в своих халупах на стенке. Они заходят в супермаркет и искренно возмущаются, что салфетки стоят тридцать пять центов, когда они только минуту назад видели такие же в ларьке за двадцать. Понимаешь меня?
– Никакая у нас с Келли не халупа, и живём мы не бедно. Оба зарабатываем, во всяком случае, на стоимость салфеток внимания не обращаем, – я изобразил обиженную гримасу, сел на ступеньку крыльца и закурил. – Конечно, как память он бесценен. Но это плохая память. Молоточек чист и в криминальном плане тоже. Он – моя личная законная собственность. Я подумаю, Джим. Твоё предложение меня застало врасплох. Дай мне пару дней.
– Хорошо. Я позвоню.
Отец Келли завёл мотоцикл и выехал со двора, оставив меня в размышлениях об открывшихся перспективах.
Глава 10.
Вновь передо мной стояла задача, требующая решения. Я ещё не в полной мере научился распоряжаться своей зарплатой, а тут предлагают миллионы долларов. «А если этот коллекционер выставит его напоказ, и наши военные узнают? Мне конец. Убьют втихомолочку, что бы исключить утечку. Но продавать будет Джим. Он – американец. Нашёл после землетрясения. Подобное объяснение происхождения молоточка намного правдоподобнее, чем представить моё фантастическое путешествие из тоннеля на поверхность земли. У Джима есть подземный артефакт, но он не знает, откуда он, и не может знать. Логично. А зачем мне миллионы? Как ими распорядиться? Ха-ха! Что значит зачем? Это деньги, большие деньги. Уехать в Европу, в какую-нибудь не заминированную страну и жить в своё удовольствие. Разве я не заслужил?» – мысли носились в голове, не останавливаясь. Я понимал, что пришло время поговорить с Келли, рассказать ей, не всё, но хотя бы часть моей истории. И уже от того, как она её воспримет, решать вопрос с Джимом. Не было никакой гарантии его порядочности. Мы почти незнакомые люди, и судя по его загоревшимся глазам в сегодняшнем разговоре, можно предположить, что в какой-то момент он захочет стать единственным обладателем молоточка. Конечно, я об этом задумывался. Хотя возвращённые часы и говорили о его честности и благородстве, но то ли три тысячи долларов, то ли миллионы. Человек может не совладать со своими корыстными амбициями при виде такой огромной суммы. Ночь предстояла бессонная, надо было подготовиться к разговору с любимой девушкой. Молоточек я спрятал на всякий случай в сарае.
Келли приехала на следующий день в пятницу вечером. Мы поужинали, покатались по городу на пикапе, посмотрели телевизор и пошли спать. Её чувства ко мне не остыли. Я решил отложить беседу до утра.
После завтрака Келли мыла посуду и рассказывала что-то весёлое про свою работу. Я пытался слушать, но получалось плохо. Когда нужно было смеяться, моя улыбка запаздывала. «С чего начать?» – единственный вопрос не давал мне покоя. Естественно, Келли заметила мою рассеянность.
– Алекс, что с тобой? Ты как будто не здесь.
– Ко мне вернулась память….
Улыбка моментально исчезла с её лица. Она выключила кран и села за стол напротив меня, даже забыв вытереть руки.
– Рассказывай. Судя по твоему выражению лица, ничего хорошего я, наверное, не услышу.
– Позавчера, на твоём месте сидел Джим. Он привёз бутылку виски, и мы выпивали. У нас с ним наметился бизнес. Причиной этому послужила вспышка моей памяти. Чтобы ты лучше поняла, я должен тебе всё показать. Пойдём.
Мы зашли в сарайчик; и снова молоток был подвержен экзекуции. Келли смотрела на меня, как на сумасшедшего. Вернувшись в гостиную, я положил две части на стол на небольшом расстоянии друг от друга.
– Смотри внимательно. Через пять десять минут он соединится, и не останется следа от распила. Я пока покурю на улице.
Реакция Келли на увиденное действо, потрясла меня.
– Ну и что здесь удивительного? Обыкновенный магнит с атомами замедленного действия, – сказала она с полной серьёзностью.
О, великий ум женщины! «Атомы замедленного действия». Такое же не каждый придумает.
– Ты где-то видела подобное в своей жизни?
– Нет.
– Состав металла не поддаётся анализу. Он не входит в таблицу Менделеева. Да ничего похожего, просто, нет на всей земле.
– Причём здесь твой молоток и твоя память? Или ты мне сейчас расскажешь, что прилетел с другой планеты.
– Келли, я тебя очень люблю. И хочу быть с тобой, создать семью, завести детей, и, как говорится, умереть в один день. Ты прекрасно об этом и сама знаешь. Я расскажу тебе всё. А жить со мной дальше или разойтись, решать тебе.
Она сидела напротив, положив руки на стол, и «поедала» меня своими большими зелёными глазами. Её тело было напряжено в ожидании чего-то страшного необратимого.
– Ты правильно догадалась тогда, что я – русский. Моя молодость прошла в Советском Союзе. Я закончил два института, в совершенстве знал английский язык и занимал должность большого начальника. Ну и со временем, конечно, проворовался. В нашей стране, в той или иной степени, воруют все начальники без исключения, но попадаются выборочно, в силу разных причин. И в связи с огромной суммой, изъятой у меня, я был приговорён к смертной казни. Но через некоторое время тайно мне предложили альтернативный вид наказания. Сверхсекретный проект. Смысл заключался в том, что для родителей, для жены и дочки, для всех, я – расстрелян, как и положено, по приговору суда, а на самом деле буду жить и работать на Советское правительство. Естественно, не имея никаких гражданских прав и в полной изоляции от внешнего мира. Я согласился. Всё лучше, чем пулю в лоб. Таких «расстрельных» к тому времени набралось сорок человек. Убийц и насильников в этот проект не брали. Год ушёл на обучение. И одиннадцать лет мы прожили на атомной подводной лодке, нашпигованной ядерными боеголовками. Её задача заключалась в круглосуточном дежурстве и контроле всего северо-западного побережья Америки. В случае войны мы должны были всплыть и запустить ракеты по главным городам США. Лодку не возможно было засечь, потому, что она мало двигалась и имела низкий уровень шума. Раз в полгода мы заходили на один анадырский необитаемый островок, которого нет даже на карте, где для нас оставляли запасы провизии. Вот на этом острове мы как-то летом и нашли залежи необыкновенного металла. Учёные до сих пор не могут определить его состав. А нам разрешили оставить при себе разные фрагменты в виде талисманов. Мы всегда носили их с собой.
Я закурил. Келли застыла в одной позе и не двигалась. На её лице одновременно отображалось и удивление, и страх, и любопытство. Мои старания совместить ложь с правдой были настолько искренними, что, по-моему, не вызывали сомнений. Я продолжал:
– Семнадцатого октября прошлого года мы проходили в трёх милях от Санта-Круза, когда началось землетрясение. Но кроме него было ещё и цунами, которое мало кто заметил. Оно образовалось в стороне от города и разорвало нашу лодку, попавшую в его эпицентр, на несколько частей. Все произошло за какие-то секунды. То ли везение, то ли Высший промысел вытолкнули меня из корпуса в воду без единой царапины. Я оказался на гребне огромной волны, которая с неимоверной скоростью пронесла меня через весь оставшийся до суши отрезок океана и сильно ударила о скалы. Я потерял сознание. Потом очнулся и зачем-то пошёл в горы. К тому времени моя память дала сбой. Мне почему-то казалось, что я с другом гулял по предгорью, и мы провалились под землю. Все мои друзья и командный состав погибли. Шутливая выдумка для Эшли про подводную лодку, где-то на подсознательном уровне сдвинула мои мозги. Уже начали вырисовываться некоторые детали, но не чётко и не до конца. А бутылка виски, распитая с Джимом, вернула мне память полностью.
Я замолчал. Наступила пауза. Келли не шевелилась.
– Жизнь моя, конечно, не героическая, но какая есть. Да, я – бывший преступник по законам своей страны. Да, я женат, имею дочь, которой уже восемнадцать лет, и у меня есть родители и родина. Но нет меня самого. Понимаешь? Я убит в 1977 году. Для всех. А для военных погиб уже второй раз. Возвратиться сейчас домой, значит умереть ещё и в третий раз. Моё бывшее имя Алексей Дмитриевич Соколов, и он сполна рассчитался с государством, казнившим его. Он отработал в тайне двенадцать лет без нормального воздуха и света, и погиб, защищая родину. Перед тобой сидит другой человек, по имени Алекс Адамс, американский гражданин, который любит тебя и хочет начать новую жизнь. Примешь ты его такого, как есть или нет, решать тебе.
Я снова закурил. Келли пребывала в состоянии лёгкого шока. Но ей переходило слово, и она, взяв себя в руки, или задавая вопрос, или констатируя факт, сказала:
– Но ведь перед Богом ты женат.
– В нашей стране очень редко венчаются в церкви, и мы расписывались только в муниципальном органе. Если ты это имеешь в виду.
– А как же ядерные боеголовки? Они не взорвутся потом когда-нибудь?
– Исключено. Там десяти кратная защита от постороннего вмешательства, самопроизвольного запуска и детонирования. Думаешь, оставили бы нас с атомным оружием наедине в открытом океане без страховки.
– Что означает надпись на твоих часах? Железный лёд. Я перевела её уже давно.
– Название нашей субмарины.
Келли встала, отодвинула стол, села ко мне на колени, будто оседлав мотоцикл, и обхватила руками мою шею. Её глаза смотрели на меня в упор.
– Я люблю тебя, Алекс Джим Адамс, – произнесла она, и из-за всех сил поцеловала меня.
Глава 11.
Последняя точка в наших отношениях была поставлена. Закрытая тема моей личности, свалилась с плеч, будто тяжкий груз. Меня приняли в чистом виде, с моей неординарной судьбой. И я чувствовал безмерную благодарность к Келли. История, рассказанная мной, являлась правдой без некоторых подробностей, в которые очень тяжело поверить, а уж тем более продолжать спокойно жить с ними. Это был мой роковой секрет. И я один нёс за него ответственность.
Вопросы не прекращались до самого вечера. Я стал полноценным человеком, мог рассказывать о своём детстве, молодости. И как же приятно – вспоминать прошлое. А ещё приятней было, когда тебя слушали с таким неподдельным интересом. Ни кто, ни будь, а любимый и уже близкий человек.
Поздним вечером Келли позвонила отцу и пригласила на завтрашний обед. Ранее мы обсуждали с ней судьбу пресловутого молоточка. Все-таки, загадочная женская логика не поддавалась моему пониманию. Келли так до конца и не признала уникальность подземного артефакта, настаивая на том, что где-нибудь на земле подобный металл уже существует или его можно выплавить искусственно. Конечно, ей не ведомо было, откуда он родом. «Ну, если какой дурак заплатит за него миллион долларов, я не против», – говорила она.
Джим привёз торт и две бутылки вина. Келли приготовила свиные отбивные. Мы накрыли стол в гостиной.
– Ну, вот, вся семья в сборе, – Джим был в хорошем расположении духа. – В связи, с чем праздничный обед? Или без повода.
Келли посмотрела на меня и промолчала, как бы предоставляя мне слово. Я не заставил себя долго ждать:
– Джим, я хочу сделать предложение твоей дочери выйти за меня замуж и прошу твоего благословения.
Келли чуть не подавилась. Для неё прозвучавшие слова стали неожиданностью. Её отец уставился на меня, будто выспрашивая, шутка это или нет. И не дождавшись моей улыбки произнёс:
– Это исключено. Алекс, ты мне нравишься, но какие могут быть официальные отношения с неофициальным субъектом. Ты после свадьбы вспомнишь, что у тебя жена, как ты тогда выразился, толстая латиноамериканка и ещё куча детей. Сначала нужно мозги поправить как-нибудь.
– Если ты считаешь, что моя память – единственное препятствие, то мы с Келли вчера закрыли этот вопрос. Я всё вспомнил.
Наступила пауза. Джим вопросительно смотрел на меня, ожидая продолжения.
– Я приехал из Советского Союза по туристической путёвке и теперь не хочу возвращаться обратно. Тем более что с твоей помощью, я стал полноценным гражданином США. Детство моё прошло в интернате, ни родителей, ни семьи у меня там не было. С родиной меня ничего не связывает. Я люблю Келли, и она меня любит. Да, я старше её на тринадцать лет, но думаю, это не станет помехой для создания хорошей семьи.
– Так ты изначально не хотел возвращаться, или после того, как встретил Келли?
– Конечно, после того, как полюбил Келли. Я, правда, потерял память, провалившись в горах в расщелину во время землетрясения. И вспомнил всё, когда мы с тобой напились.
Джим перевёл удивлённый непонимающий взгляд на дочь. Она спокойно жевала мясо, запивая его вином.
– Может, скажете чего-нибудь, леди?
Келли посмотрела сначала на отца, потом на меня и произнесла:
– Алекс, немного старомоден. Не знаю, как у них там, в стране, а у нас давно уже не принято спрашивать благословения родителей. Я выйду за него замуж по одной единственной причине, потому, что люблю его. И мне не важно, кто он, откуда и зачем.
– Ну и ладно. Тогда и я поддержу вас. Любовь – главный стимул в отношениях между мужчиной и женщиной. За вас, дети мои, – Джим поднял бокал с вином.
Мы выпили. Снова повисла тишина. Кто-то должен был начать разговор о молоточке. Отец Келли может и завёл бы его, но он не знал, посвятил я его дочь в эту тему или нет, и не хотел меня ставить в неловкое положение. Но все же он не выдержал:
– Ваше счастливое брачное соглашение это единственная причина, по которой вы меня пригласили на обед?
– Нет, – ответил я. – Мы с Келли решили продать молоток.
– Умное решение. Кстати, если к тебе вернулась память, ты случайно не вспомнил, откуда он?
– Вспомнил. Я увлекаюсь геологией, даже образование есть по этому профилю, много путешествую. Люблю лазить по горам, что в итоге и привело меня в горы Санта-Круза. А молоточек я нашёл в далёкой Сибири на одном из скалистых склонов в небольшой пещере. Я сначала не знал его свойств, пока не дал знакомому металлургу сделать анализ. У него волосы встали дыбом, когда он его просканировал. Мы с ним немного поэкспериментировали с этим металлом, проверили на радиоактивность, и я решил оставить его себе и никому не показывать. С тех пор всегда ношу его с собой.
– Его, правда продать можно за такие большие деньги? – поинтересовалась Келли у отца.
– Я думаю изначально запросить полтора миллиона. А там как получится. Для коллекционеров, дочь, важным моментом считается индивидуальность вещи. Понимаешь? Что бы ни у кого на всей планете не было ничего подобного. Это же единственный экземпляр, Алекс?
– Не могу утверждать со стопроцентной гарантией, но аналогов я не встречал нигде и не слышал о чем-то похожем.
– Мы придумаем ему историю. Мол, астронавты нелегально привезли его с луны. Лунный металл. А что, звучит интригующе.
– Но вас убить могут за такие деньги. Ты об этом не думал? – Келли озвучила мои опасения.
– Наша безопасность – полностью моя забота. Ты не забыла кто я? У нас в каждом городе почти по всему миру свои филиалы клуба. А это немалые силы. Я уверен, что всё пройдёт нормально.
– Ладно. Как ты хочешь поделить вырученные деньги? – задал я насущный вопрос.
– Ты решай. Вещь принадлежит тебе. Я соглашусь на любые условия.
– Нам с Келли по тридцать пять процентов, тебе тридцать.
– Алекс, ты не похож на русского. У тебя чисто американский подход к делам. Это даже больше, чем я надеялся. Договорились.
– Если с Алексом что-нибудь случится, я на вырученные деньги закажу тебя киллерам, – Келли не шутила.
– Сразу видно, моя кровь, – Джим улыбнулся, затем серьёзно сказал, – Все будет хорошо. Обещаю.
Глава 12.
Лос-Анжелес – огромный красивый город на берегу Тихого океана. Изумительная по-летнему тёплая погода, кардинально отличалась от Санта-Круза, хотя мы проехали всего около пятисот километров. Уже издали показался Даун Таун, деловой центр округа с его высоченными небоскрёбами. Город миллионеров и бомжей, как назвал его Джим. Мы выехали с раннего утра на пикапе из дома и к двум часам дня приехали в район Комптон, городок неблагополучный в плане криминала. Здесь можно было дёшево и без регистрации снять номер в гостинице, не привлекая к себе внимания. Я пообещал Джиму, что не буду проявлять инициативу, лишь слушаться и беспрекословно подчиняться ему. Келли оказалась права, игру мы затеяли опасную, и её отец это тоже хорошо понимал.
Наш отель внешне напоминал одноэтажный барак без лишних изысков и красок. Кирпичное отштукатуренное здание метров двадцать в длину, с облупившейся краской на окнах и старой крышей. Реклама и название этого заведения отсутствовали. Мы припарковали пикап чуть дальше по дороге, и подошли к нему пешком. Внутри интерьер выглядел более или менее сносным. Хозяин, пожилой латиноамериканец с бородкой и в очках без малейшего интереса взял у Джима деньги и, сняв с доски на стене ключ, передал нам.
– Пятая комната, – безразлично произнёс он.
Мне показалось, спроси его завтра, кто приходил, он бы и не смог описать нас, как постояльцев.
В комнате стояли две кровати, две тумбочки, шкаф и стол, на котором был дисковый телефон. Душ и туалет располагались в коридоре.
– Ты в этой гостинице, как я понимаю, не впервые, – сделал я заключение, и упал на кровать.
– Если приезжаю погулять с девками то в Голливуд, а если по делам то сюда. Между прочим, классная дыра, для тех, кто желает остаться незамеченными, плюс телефон под рукой. Ты не расслабляйся сейчас поедем в Беверли-Хиллз.
Отец Келли достал телефонную книжку и набрал номер.
– Привет, Бенни! – Лицо Джима резко поменялось, и стало наигранно добродушным. – Я приехал. Надеюсь, ты не забыл о нашей вчерашней договорённости?
Пауза. Бенни что-то отвечал.
– Ну, мало ли…, ты же у нас занятой человек…, отлично, через час.
Джим повесил трубку и сразу сменил выражение лица на деловой манер.
– Та ещё сволочь. Но именно то, что нам нужно, – подытожил он.
– Кто такой Бенни?
– Продюсер знаменитый, Бенни Фишер…, – Джим посмотрел на меня, и, вспомнив мою биографию, махнул рукой, – Ты всё равно не знаешь. Он мне обязан за кое-какую услугу. Поехали.
По дороге мы заскочили в один из филиалов байкерского клуба. Джим взял какую-то сумку и аккуратно положил её в кузов, а мне передал фирменную кожаную куртку с большим логотипом «Ангелов ада» на спине. Хотя она и не соответствовала погоде, но он заставил меня надеть её, что бы ни выглядеть посторонним в глазах Бенни.
Беверли Хиллз контрастно отличался от Комптона. Городок богатых американцев. Здесь проживала большая часть элиты голливудской индустрии. Красивые чистые улицы, двухэтажные дома, индивидуальные каждый по-своему, множество пальм, высаженных вдоль дорог, – всё завораживало изыском и респектабельностью. В этом районе хотелось не просто жить, но и, состарившись, умереть.
Вилла Бенни находилась вдали от главной улицы и была огорожена высоким забором из металлических прутьев. Внутри на первый план выдвигался овальный бассейн, чуть в стороне стояли два автомобиля класса люкс и кабриолет. Наш пикап испортил всю картину двора, когда мы заехали через автоматические ворота. Он смотрелся, как случайная капля чернил на большом полотне с райским пейзажем. Сам одноэтажный длинный дом отличался стеклянным фасадом. Вместо обычной стены стояли большие окна, почти во всю его высоту, через которые просматривался богатый интерьер жилища. Вся территория утопала в зелени. Подобной красоты я не видел даже в кино, а о стоимости этой виллы просто не хотелось думать.
Бенни – тщедушный рыжий толстяк, лет сорока, яркая экстравагантная противоположность всему мужскому, невысокого роста, в шортах и рубашке мексиканской расцветки, встретил нас во дворе широкими сценическими объятиями.
– Джимми! Ты совсем про меня забыл! Это не хорошо, – он приобнял отца Келли, а меня удостоил кивком головы и дежурной улыбкой. Голос его звучал наигранно женственно. – Проходите, проходите, дорогие мои.
– Это Алекс. Алекс, это Бенни Фишер, большой ценитель уникальных вещей и мой друг, – Джим представил нас по ходу движения.
Бегающие хитрые глазки Бенни, большие уши и совсем маленький нос с горбинкой, вызывали отталкивающие чувства. И лишь небритое круглое лицо придавало его внешности отдалённое напоминание о принадлежности к сильному полу. Но за всем этим неординарным женоподобным существом, скрывалась личность, одарённая и, наверное, сильная. Не каждый в Америке мог подняться до его уровня богатства и роскоши.
Мы устроились в гостиной в креслах вокруг журнального столика.
– Что-нибудь выпьете? – Бенни старался выглядеть гостеприимным хозяином.
– Лимонад, дружище. Он у тебя шикарный, насколько я помню, – Джим не собирался засиживаться.
Я поддержал его в выборе.
– Люси! Два лимонада и виски!
Красивая девушка с точёной фигуркой и в мине юбке, исполняющая роль прислуги, принесла напитки, ведёрко со льдом и удалилась. Джим достал из бокового внутреннего кармана молоточек и положил на стол.
– Что это, Джимми?! – хозяин дома пренебрежительно умилённо взял его в руки и покрутил осматривая. – Ты его сам сделал?
– Да. На уроке труда в младшей школе. Бенни, молоток сделан не человеком, а природой из лунного металла. Не спрашивай, как он оказался на земле. Тебе не нужно об этом знать. Он уникален в полном смысле слова. Аналогов нет на всей планете. Если ты отдашь его на экспертизу, у металлургов случится инфаркт. Десять процентов никеля, а остальные девяносто, просто, отсутствуют в периодической таблице. Молоток невозможно сломать, не смотря на его лёгкий вес. Десятитонным прессом пытались продавить и ничего не вышло.
– Лунный металл? Джимми, а он не опасен? – лицо Бенни стало приобретать серьёзный оттенок.
– Нет. Он не радиоактивен. Если ты это имеешь в виду.
Наступила пауза в разговоре. Бенни очень внимательно и долго осматривал причудливые формы молоточка и молчал. Наконец, без всякого умиления и снисходительности, он сказал:
– Если всё, что ты говоришь – правда, то мне это интересно.
– Бенни, я за него хочу полтора миллиона «баксов». А теперь подумай, шучу я или говорю правду.
– Джимми! Это не серьёзно!
– Пошли в гараж! – отец Келли источал молнии взглядом.
– Зачем?
– Я тебе покажу ещё кое-что.
– Джимми, я боюсь с тобой в гараж идти. Ты какой-то возбуждённый.
– Тогда скажи, что бы сюда принесли тиски и ножовку по металлу.
Бенни встал из-за стола, подошёл к камину и взял трубку беспроводного телефона. Нажав всего одну кнопку, он приложил её к уху:
– Сэм, дружище, нам в гостиной срочно нужны пила и тиски…. Да по железу…. Пожалуйста, без вопросов.
Через пять минут в двери появился чёрный мужчина. Он с трудом нёс на груди здоровые тиски и ножовку. Я засмеялся. До того это нелепо выглядело.
– Чему Вы улыбаетесь, молодой человек? – Бенни обиженно посмотрел на меня.
– Да так. Представил просто. Если Вы захотите яблоко из Вашего сада, то, наверное, принесут всю яблоню с корнем.
– Имею право, – не растерялся хозяин дома.
Джим взял какой-то большой журнал и услужливо положил на дорогой эксклюзивный столик, приглашая Сэма поставить тиски на него. Бенни смотрел на всю подготовку с выпученными глазами и с долей жалости, мол, превратили варвары мой дом в сарай. Сэма попросили распилить ручку молотка пополам, стряхнуть стружку на журнал и удалиться с тем, с чем пришёл. Все было оперативно исполнено.
– Садись и внимательно смотри, – начальственно приказал отец Келли, положив на стол два куска металла на небольшом расстоянии.
Мы закурили. Бенни как будто загипнотизировали. Он не отводил глаз с молоточка все пять минут. Эффект соединения и правда всегда завораживал: две половинки сходились незаметно для человеческого глаза, будто минутная стрелка часов неуловимо двигалась к часовой стрелке, и в конце концов сливалась с ней.
Поведение хозяина дома изменилось в корне. Из напыщенного, немного нагловатого баловня судьбы, он превратился в серьёзного, даже я бы сказал, умного мужика. Он присутствовал в шоковом состоянии. Естественно, перебирая в голове все возможные варианты ответов на увиденное шоу и не находя их, он взял молоточек в руки, попробовал надломить, и убедившись в его целостности, положил на место. Глядя стеклянным взглядом мимо нас двоих, он произнёс:
– Нужно провести экспертизу.
Джим убрал молоток в карман. А я собрал пальцем в кучку немного оставшейся стружки и сказал:
– Через некоторое время она соединится в один шарик. Этого материала хватит для проверки.
– Подождите меня. Я сейчас позвоню и договорюсь с металлистами. И тогда назначим на завтра сделку.
Его глаза ещё блуждали в пространстве. Бенни медленно вышел из гостиной в другую комнату. Мы с Джимом удовлетворённо переглянулись и снова закурили.
Через минут тридцать он появился, вновь в бодром настроении.
– Всё. Завтра я в десять часов у экспертов, а в двенадцать давайте встретимся у «Библиотечной башни». Где там мой кусочек? – он взял уже сформировавшийся шарик и убрал в специально принесённый пузырёк.
– Ну и отлично, – подытожил Джим и подмигнул мне, – А то, Алекс меня всё к Домингосу тянул. Он его хорошо знает. А я говорю, давай сначала моему другу Бенни покажем….
– О Боже! Джимми, только не этому вонючему мексиканцу! Я бы не пережил если б узнал, что у него есть то, чего нет у меня. Я ценю, твою дружбу, Джимми. Только никаких мексикашек.
Мы попрощались и вскоре выехали с территории виллы, восстановив своим отсутствием прекрасную картину местного пейзажа.
Глава 13.
Джим вёл пикап какими-то небольшими улочками, периодически выезжая на главные дороги. Наконец он остановился около ресторана. Мы зашли пообедать. Почти весь день, проведённый на ногах, напомнил о чувстве голода. Почему-то я поймал себя на мысли, что не сильно и радуюсь, фактически заключённой, сделке. Однозначно, знатоки от металлургии выпучат глаза, только лишь просканируют шарик. В этом я не сомневался. Но вот не было полного удовлетворения от победы, какое всегда должно быть. Причиной тому служило настроение отца Келли. Он выглядел напряжённым и сосредоточенным.