Сергей Медовый
Железный Гулаг
– Джим, всё нормально? – поинтересовался я.
– Пока не знаю. Нормально будет, когда мы получим деньги.
– А что, можем не получить?
– Всё может быть. Бенни, это такая сука, с ним надо держаться настороженно. В любой момент может гадость сделать.
– Так зачем мы пошли к нему? Ты же говорил здесь много знакомых миллионеров.
– Потому, что Бенни предсказуем. Я давно с ним знаком. Знаю, на что он способен и чего от него ожидать.
Мы поели, заехали в магазин, купили упаковку пива и вернулись в Комптон. Как бы мне не хотелось погулять по Лос-Анжелесу, посмотреть красоты одного из величайших городов Америки, но поддавшись настроению Джима, я вёл себя скромно и не выдвигал никаких просьб. Всё же дело есть дело.
Вечер наступил незаметно. На улице стемнело. Мы отдыхали в номере. В гостинице кроме нас никого не было. Пиво с орешками легко ударило в голову и провоцировало на сон. Джим достал из сумки, взятой в клубе, пистолет и протянул мне:
– Стрелять умеешь? – спросил он.
– Как-то стрелял лет двадцать назад на военной кафедре. А в кого надо стрелять, Джим?
– Надеюсь ни в кого. Но лучше пусть он у тебя будет на всякий случай.
Он зажёг свет и зашторил окна. Затем вышел в коридор и вернулся через пять минут с ещё двумя подушками и одеялами.
– Хозяин здесь на ночь не остаётся, я открыл двенадцатый номер, отдыхать будем в нём. Давай, Алекс, сделай муляж на кроватях, будто там люди спят.
– Ты меня пугаешь, Джим. Неужели всё так серьёзно?
– Дружище, сумма тоже не шуточная. И зная Бенни, он так легко не расстался бы с ней. Даже торговаться не стал. Где он отсутствовал полчаса? С металлистами он мог и при нас договориться. Тем более телефон под рукой был. «Хвоста», правда, я не заметил за нами, но после вспомнил, что рассказывал ему, где люблю останавливаться. Есть вероятность визита не прошеных гостей. Может, конечно, я нагнетаю лишнего, но лучше перестраховаться, чем недооценить. Понимаешь? За полтора миллиона можно одну ночь и не поспать.
– Как скажешь.
Я старательно исполнил задание Джима. Получилось очень даже не плохо. Забрав оставшееся пиво и пустые банки, я прошёл в двенадцатую комнату. Она располагалась на противоположенной стороне, чуть подальше по коридору. Оттуда хорошо был виден весь пролёт гостиницы. Джим оставался там ещё минут двадцать и вскоре появился в дверях с каким-то проводом. Он просунул его под дверь, протащил до кровати и соединил с небольшим приборчиком, похожим на переключатель.
– Ты гостиницу заминировал что ли? – я старался держаться спокойно.
– Нет. Только наш номер. Взрывчатка слабенькая. Дом не разнесёт, а вот визитёрам мало не покажется.
– Судя по подготовке, ты заранее знал о таком исходе?
– Что значит знал?! Я до сих пор ничего не знаю. Просто, всегда готовлюсь к худшему варианту. Не хочу быть застигнутым врасплох. Может, завтра ты будешь об этом рассказывать Келли и смеяться надо мной. Я согласен выглядеть посмешищем в глазах дочери, но не согласен выглядеть трупом в глазах Бенни. Утром, если все будет нормально, взрывчатку заберём и завезём в клуб. А здесь приберёмся. Все, я пошёл гасить там свет, вроде как мы спать легли. Не шуми здесь.
Наша комната освещалась лишь отблеском уличного фонаря. Глаза закрывались сами собой. Приходилось держаться из последних сил, только бы ни уснуть. Джим сидел на стуле возле чуть приоткрытой двери и наблюдал за коридором. Я приподнялся на кровати, открыл банку пива и закурил. В голову лезли разные мысли. Келли оказалась права, когда говорила, что нас могут убить за такие деньги. Нет, я совсем не боялся. У меня же было оружие и полная решимость применить его в случае надобности. Но обида за свою судьбу сидела прямо под сердцем. Двенадцать лет мы минировали всю планету, похороненные заживо, без надежды вернуться домой, без чистого воздуха и дневного света. И вот, каким-то великим чудом мне удалось выбраться из этого плена, начать новую жизнь с любимым человеком, как вдруг, я могу погибнуть здесь, в дешёвой гостинице, в перестрелке, как какой-то гангстер. А во всем виноват молоточек – неожиданный отголосок подземелья. Парадоксально, но мы снова закладываем бомбы под людей, и снова нами движут благородные мотивы. Мы защищаемся. Защищаем собственную жизнь здесь, в отдельно взятом номере, как и Советское государство, защищает свой народ в глобальном мире. Наверное, человечество не может обойтись без убийств. Уничтожение самих себя – естественный процесс, он был, есть и будет продолжаться на этой земле.
Всё же мои силы подвели меня в ту ночь. Я незаметно для себя провалился в сон, не выпуская оружие из рук.
Глава 14.
Несильный толчок Джима разбудил меня, а его лицо совсем рядом, с приставленным пальцем ко рту, заставило сердце биться чаще. Мне стало стыдно за то, что уснул. Но извиняться, не было времени. В коридоре слышалось лёгкое шуршание. Я сжал пистолет и замер. Джим напряжённо всматривался в щель двери. Послышался звук выключателя света в нашем старом номере и в тот же миг раздались приглушенные свистящие щелчки выстрелов. «Это же нас там убивают! – пронеслось в голове, страх сковал все моё тело. – Что же Джим не взрывает? Чего он ждёт?» Будто услышав меня, отец Келли нажал кнопку. Раздался взрыв. Я бы даже сказал не взрыв, а очень сильный хлопок.
– Алекс, прикрой меня, – отец Келли, выставив вперёд двумя руками пистолет, вышел в коридор.
Я последовал за ним, также подняв оружие. Почти ничего не было видно. Дым и едкий запах взрывчатки разъедали глаза. Джим, заводя ствол пистолета в комнату, аккуратно заглянул в неё и тут же его опустил.
– Готовы. Спеклись ребята, – констатировал он.
Подойдя к проёму двери, я посмотрел сквозь завесу рассеивающегося дыма и летающего пуха от подушек внутрь. На полу, лицом вниз лежали во всем чёрном двое убийц в тряпочных масках, из которых торчали рваные клочья. Растекающаяся по паркету кровь не оставляла сомнений о том, что передо мной два трупа. Эти ребята явно не пиццу приносили. Пара пистолетов с глушителями, лежавших здесь же, свидетельствовали об их истинных намерениях.
– Собери все банки из-под пива. Уходим.
Джим смотал провод и бросил его в сумку. Мы вылезли через окно двенадцатого номера и, обходя дорогу темными дворами, пробрались к пикапу. Через мгновение послышался звук сирены полицейской машины, она на большой скорости пролетела мимо нас. Мы пригнулись. Проводив её взглядом до поворота к гостинице, отец Келли развернулся и «дал по газам».
Как бы кощунственно это не звучало, но я не чувствовал угрызения совести. У меня не тряслись руки, не билось учащённо сердце, наоборот, присутствовало спокойствие и безразличие. Только что Джим, при моем молчаливом согласии, отнял жизни у двух людей, а у меня было состояние, будто я вышел из кинотеатра, посмотрев очередной боевик. Не знаю, как объяснить моё равнодушие к самому тяжкому преступлению на земле, убийству, но факт остаётся фактом – я был рад, что остался жив.
– Джим, много ты людей убил за свою жизнь? – спросил я, когда мы подъехали к клубу «Ангелов ада».
– Четверых. Одного пятнадцать лет назад, за что, можно сказать, и отсидел. Двоих – сейчас. И четвёртого – завтра.
Я рассмеялся.
– Нам от сегодняшнего ужаса надо бежать без оглядки, а ты ещё и Бенни хочешь убить. По-моему, лучше сначала продать молоток, а потом уже думать о мести.
– За этих двух отморозков, нам копы ещё и премию могут выписать. Наверняка, они в розыске давно. Так что расследовать убийство никто не будет. А насчёт суки Фишера ты прав. Утром поедем к Домингосу, решим наш вопрос, а после я сам разберусь с Бенни.
Нас пустили в гараж клуба, и мы провели остаток ночи на грязных тюфяках. Уснуть, после всех событий, так и не удалось. Утром Джим первым делом позвонил Бенни, и, не услышав ответа, оставил послание на автоответчик:
«Дорогой друг, сегодня видел нашего общего знакомого. Он смертельно на тебя зол, и зарёкся не заниматься сексом до тех пор, пока не отплатит тебе той же монетой. Хочу тебя предупредить, у него связей среди людей, каких ты послал к нему, побольше твоего будет. Пожалуйста, будь осторожен, он подобные поступки не прощает. А ещё он сказал, что вещь, которую ты хотел у него отнять, теперь будет отдана Сантьяго Домингосу с подробным рассказом о том, как ты обходишься со своими друзьями. Дорогой друг, мне страшно за тебя, и я думаю, твоя жизнь повисла на волоске».
После отец Келли позвонил Домингосу и долго разговаривал с ним. Большую часть беседа шла ни о чем, они вспоминали свои старые приключения, женщин, застолья. И лишь под конец он, вроде как мимоходом, предложил очень эксклюзивную вещь, за которую жадный рыжий Фишер его чуть не убил. Джим умел разговаривать с людьми, и как хороший психолог знал слабые места каждого, с кем имел дело. Интрига с Бенни была озвучена, и конечно Сантьяго на неё клюнул. Главное быть приглашённым, а дальше дело за фантастическими свойствами молоточка.
– Алекс, мы едем в Санта-Барбару, собирайся, – Джим приободрился, – Мне не столько молоток продать хочется, сколько рассказать Домингосу о поступке Бенни. Ты понимаешь, что они все друг друга знают, и теперь об этой суке такой слух пойдёт, что с ним никто дел иметь не будет. Попытка убийства – это серьёзный проступок в кругу воротил бизнеса.
– А по мне бы лучше продать эту железку, да «свалить» отсюда быстрей. Второй гангстерской ночи с кровью и трупами мне не выдержать, – я говорил искренне.
Перекусив хот-догами с кофе, мы тронулись в путь. Сто сорок километров разделяло Лос-Анжелес и Санта-Барбару. Почему-то Советский Союз обошёл стороной весь юго-запад Америки, и не планировал здесь закладывать мины, может, на этом побережье не было мощных американских военных баз, а может из-за слишком большого расстояния, оно не представляло угрозы. Но проект не закрыт и не рассекречен, в любое время могут образоваться новые шахты. Страшно подумать о том, что в мире почти не осталось безопасного места. Люди находятся в неведении, и это даёт возможность спокойно жить. А если всё раскроется? Они будут ощущать себя, как на пороховой бочке. Даже, если мировое сообщество принудит Россию убрать из-под земли все заряды, то народ всё равно не поверит, и будет бояться по инерции.
Глава 15.
Мы проехали около тридцати километров, когда нас на большой скорости нагнали две большие черные машины. Они взяли наш пикап в «коробочку», заставляя съехать на обочину и остановиться.
– Как они нас так быстро вычислили? – почти прокричал я.
– Это не копы. Приготовь ствол. Там в кузове в сумке с твоей стороны гранаты две штуки. Будет возможность, достань.
Микроавтобус и джип остановились впереди нас в метрах десяти. Из них вышли четверо крепких мужиков в черных костюмах и встали в ряд, лицом к нам, сложив руки на причинном месте, будто в футбольной стенке перед штрафным ударом. Оружия у них видно не было. Джим вылез из пикапа и выставил пистолет в окно двери, прикрываясь ей, как щитом. Я последовал его примеру и тоже прицелился. Наступила пауза. Никто не предпринимал никаких действий. И вдруг из задней двери джипа «выкатился» Бенни Фишер. Лицо его было бледным. Заметив пистолеты, он на секунду остановился, но затем пошёл в нашу сторону.
– Джимми, Джимми, – вновь запел он фальцетом, – Давай поговорим, Джимми.
Он дошёл до середины пространства, разделяющего нас с его охраной и замер. Почему-то, я знал уже точно – войны не будет.
– Я пристрелю тебя рыжая сука! – Джим яростно сжимал ручку пистолета, скулы его двигались от напряжения.
И тут Бенни упал на колени и поднял руки в сторону отца Келли:
– Убей меня, Джимми, убей! Да, я – сука рыжая! Я виноват, Джимми! Мне нет прощения! Джимми, застрели меня прямо сейчас или дай мне шанс всё исправить. Джимми, умоляю, выслушай меня. Это всё моя жадность виновата. Я борюсь с ней, но она сильнее меня. Прости меня, Джимми! Я всю ночь не спал, ужасался, что натворил. Но исправлять что-то было уже поздно. Мне жить не хочется после этого, Джимми!
Бенни опустил руки и натурально заплакал.
– Так он продюсер, или артист? – спросил я с иронией, и убрал пистолет за пояс.
– Сука жирная он, – Джим немного расслабился, но позу не сменил.
Так называемая охрана, стояла, как вкопанная без единой эмоции на лице. Мимо нас проезжали редкие машины, водители которых со страхом наблюдали сложившуюся на обочине картину.
– Убери ствол, Джим. Нам здесь копы совсем не нужны, – я поймал себя на мысли, что становлюсь настоящим американским гангстером.
Отец Келли повиновался, но не убрал пистолет, а лишь спрятал руку за дверь.
– Джимми, я компенсирую все твои нервы, все риски и буду твоим должником на всю жизнь. Прости меня, Джимми, – продолжал верещать Бенни сквозь слезы.
– Ты хотел меня убить, сука. И сейчас ты здесь плачешь, потому, что я остался жив. Я предлагаю тебе свалить с дороги со своими «буйволами» и дать нам проехать. Поговорим после в более располагающей обстановке.
– Но ты же едешь к Домингосу… – Фишер, вытер глаза от слез.
– И что?
– Джимми, я удвою сумму, если мы помиримся.
– Пошёл к черту! Мне твои «бабки» больше не нужны!
Где-то на подсознательном уровне я понял, что пора вмешаться.
– Отправляй своих «головорезов» домой. Поедешь с нами в банк. За три миллиона мы простим тебя, – сказал я, выйдя из-за двери, и, не обращая внимания на Джима, встал между ним и Бенни. – Это хорошая компенсация, она стоит того, что мы сегодня пережили. Джим тебя сейчас не тронет, я гарантирую, а со временем, скорее всего вы помиритесь.
– Это точно, Алекс?
– Точнее некуда.
Бенни опасливо посмотрел из-за моего туловища на Джима и, немного помявшись, в грубой форме приказал охране уезжать. Те беспрекословно сели в машины и сорвались с места.
Мне не жалко было этого тщедушного человечка и, скорее я заступился ни за него, а за нас. Не известно, как бы прошла сделка с Домингосом, может ещё хуже, чем вчера. Тем более, как я понял, он не ровня Бенни в мужском плане. Поэтому мирное сосуществование с деньгами в кармане лучше неизвестности, а тем более войны. Джим это тоже понимал, но продолжал играть роль обиженного на меня человека. Мы возвращались в Лос-Анжелес. Я сидел рядом с ним, а Бенни, как провинившийся школьник с краю, отвернувшись лицом в окно.
– Ты не прав, Алекс! – возмущался отец Келли, предварительно подмигнув мне, – Такие вещи не прощаются. Он послал киллеров убить нас. А если бы у них все получилось? Мы бы здесь сейчас не сидели. А эта гнида поимела бы артефакт и осталась при деньгах. У нас такое не спускают на тормозах, дружище.
– У нас, каждый день погибают в перестрелках просто так. А здесь считай, человек нам деньги заплатил, что бы мы немножко повоевали и остались живы. Тем более он раскаялся и мне кажется, переживает. Я понимаю – поступок подлый. Но и сумма не маленькая.
– А как же совесть? Мужское достоинство? Что я скажу Сантьяго? Бенни пытался меня убить, но потом промазал и заплатил неустойку?
– Не надо ничего говорить. Скажешь, ошибся, что это не Бенни был, а, допустим, латиноамериканцы. По-моему так для всех будет лучше.
– Да. Алекс прав, – вмешался, до того безучастный, Фишер.
– Заткнись, сука! Я тебя ещё не простил, – зло прошипел Джим, и снова подмигнул мне. – Ладно, подумаем.
Нам надоело играть роли «плохого и хорошего полицейского». И мы, молча, доехали до делового центра.
Банк, в вестибюль которого мы зашли, принадлежал знакомому Бенни. Молодой менеджер, заметив нас, услужливо подбежал и, поклонившись, поприветствовал:
– Добрый день, мистер Фишер. Здравствуйте, господа.
Мы кивнули. Бенни не удостоил его взаимностью, а лишь грубо приказал:
– Нам нужна отдельная комната и мой банкир. Я хочу перевести на счёт этим господам крупную сумму. Подготовьте все документы.
Фишер и, правда, был артистом. Только что, пресмыкаясь и лебезя перед нами, он за секунду мог перевоплотиться в грозного начальника, и не давать спуску всем остальным. Мы передали свои водительские удостоверения и прошли в стеклянную комнату в конец зала. Принесли кофе. Джим молчал, я тоже. Бенни ёрзал на стуле и тяжело вздыхал. Через минут десять он не выдержал и раболепно запинаясь, обратился к отцу Келли:
– Джимми, а где предмет, ради которого мы здесь собрались? Хотелось бы увидеть его. Да, и вообще…, его пора бы мне отдать.
– Получишь после того, как переведёшь деньги. Ясно?!
– Но нужно проверить… ещё раз… свойства его. К металлистам мы же не попали…, я вам доверяю… Джимми, мы же деловые люди.
– Зубами будешь грызть, деловой убийца?
Бенни нажал кнопку звонка. Тут же вбежал менеджер.
– Мне нужны сюда тиски и пила по металлу срочно.
– Но у нас в банке нет таких предметов, – молодой служащий смотрел на мистера Фишера, как на сумасшедшего.
– А ты найди, твою мать, – Бенни злобно прохрипел, – Если через десять минут не будет этих инструментов, вылетишь из банка пробкой.
Менеджер ретировался.
– Найдёт? – поинтересовался я.
Не остывшего взгляда Бенни мне было достаточно, что бы больше ни задавать глупых вопросов.
Спустя несколько минут молоточек в очередной раз подвергся испытаниям, и вновь благополучно сросся. А ещё через какое-то время Джим, Келли и я стали обладателями трёх миллионов долларов.
Глава 16.
Джим был прав, когда говорил, что после продажи артефакта, начнётся совсем другая жизнь. Он имел в виду хорошую жизнь, насыщенную и интересную. Да и я, собственно, думал так же. Она и правда изменилась в лучшую сторону, но только поначалу. Богатство, свалившееся неожиданно, не приносит счастья. Зря улыбаетесь! Это, как вспышка. Эйфория, длящаяся месяц, от силы три четыре, в зависимости от размера вновь приобретённого состояния. Оно даже может стать губительным для тех, у кого нет опыта владения большими деньгами. У людей, подобным Бенни Фишеру, вольготная жизнь на широкую ногу считается нормой. Человек начинал с малого, и потихоньку в течение долгого времени зарабатывал свой капитал, дорожил каждым центом. Не транжирил их. Вкладывал деньги в какое-нибудь мероприятие обдуманно с умом. Или кто-то другой, воспитывался с детства в обеспеченной семье, и все накопления родителей ему достались в наследство вместе с готовым бизнесом и полученным престижным образованием. Они привыкли к тому, что у них всегда на счетах доллары с шестью нулями, и хорошо знают, как ими пользоваться. Естественно, не ущемляя себя любимых в удовольствиях.
Меня в расчёт, как «опытного советского миллионера», можно не брать. Те огромные деньги, которые хранились в подвале моей дачи, лежали мёртвым грузом. Тратить и распоряжаться ими в полной мере я не мог. У тогдашнего «ОБХСС» обязательно возникли бы вопросы. Все дорогостоящие приобретения нужно было подгонять под время накопления суммы с зарплаты и премиальных. Да и мой босс всегда напоминал мне о скрытности и скромности в своих запросах. Но здесь – Америка! Никому нет дела до того, что ты вдруг стал богачом. Кто-то может позавидовать, кто-то удивиться или порадоваться твоему преображению. Но ни у кого, даже мысли не возникнет пойти и донести в полицию. Да его просто не поймут или примут за сумасшедшего. В капиталистической стране у тебя открываются безграничные возможности, все блага общества ложатся к твоим ногам. Лишь протяни руку, и бери, что пожелаешь, были бы деньги. Вот в этом, как не парадоксально, и заключается подвох для неискушённого новичка….
Первое, что делают внезапно разбогатевшие люди, это бросают работу. Ну, естественно же. Второе – шопинг. Не просто шопинг, а шопинг с безграничными возможностями. О, это что-то незабываемое! Описывать его, одно сплошное удовольствие. Представьте, вы заходите в огромный торговый центр, и не можете ни в одном павильоне найти ценник, который был бы вам не по карману. Да что там торговый центр. Автосалон! Любой автомобиль, только сошедший с конвейера, зеркально сверкающий перламутром, чёрным лаком или другими цветами радуги, с кожаными сидениями, обилием хрома, доступен вам. Да хоть яхту можно купить или собственный небольшой самолёт, и улететь на нём в любую точку земного шара, было бы желание. И это не на последние деньги, а только на малую их часть.
«Девушка, это платье очень дорогое». Часто можно было слышать от продавщиц, когда Келли просила посмотреть ту или иную модель. И с какой же гордостью, с каким королевским видом она «ставила их на место»: «А вас, милая, кто-то о цене спрашивал? Принесите всё это в примерочную комнату».
В автомагазине, если я садился за руль новенького четыреста двадцатого Мерседеса или БМВ пятой серии, мой пульс повышался в два раза, как от близости с какой-нибудь дивой из Голливуда. А прокатившись на чёрном кабриолете «Шевроле Камаро», я уже не смог выйти из авто. Хотелось прямо там и умереть. Пришлось его купить.
Вспомнился интересный разговор с Майком, бывшим хиппи, который повзрослел, взялся за ум и устроился работать к нам в строительную бригаду.
– Алекс, ты когда-нибудь пробовал героин? – однажды на перекуре спросил он.
– Нет. Не довелось.
– Считай, Алекс, ты не жил. Лучшего «кайфа» на этой грешной земле нет.
Я не знал тогда, что ему сказать. А теперь ответил бы. Самое крутое мужское наслаждение на нашей земле, это когда ты заходишь в автосалон, выбираешь последнюю модель совершенно нового, понравившегося тебе премиального автомобиля, достаёшь из кармана объёмную пачку долларов, небрежно рассчитываешься и уезжаешь на нём с любимой женщиной, кататься на побережье Тихого океана. Вот это – «кайф»! Может быть, я хочу сравнить несравнимое, но последнее меня привлекает намного больше.
Готовить пищу? Что это? Как это? А рестораны для чего? Мы с Келли уже два месяца обитаем в шикарном отеле в Сан-Франциско и бессовестно тратим деньги. Прогулки на яхте с новыми знакомыми, концерты, театры, дорогой алкоголь, стали повседневными атрибутами нашей жизни. Присмотрели на будущее двухэтажный особнячок в центре города, но не всё сразу. Пока нужно поднимать статус. Вперёд! В Лос-Анджелес, затем в Лас-Вегас. Казино, спортивные зрелища, общение с респектабельными людьми, среди которых попадались артисты, бизнесмены и политики всех мастей. Вновь завязывались знакомства. Шампанское и виски текли бесконечным потоком.
Ещё пару месяцев пролетело в поездках по местным городам развлечений за рулём шикарного кабриолета. А после Париж – мечта любой разбогатевшей леди. Келли была в восторге. Но мне не понравилось, потому, что я лишился нашего «Камаро», его пришлось оставить дома, и передвигаться по Франции в основном на такси. Моё тщеславие было ущемлено.
Шопинг меня уже не интересовал, после Америки мои фантазии относительно всяческих приобретений поиссякли, но Келли ещё держалась. Вскоре и она сломалась. Постепенно подкрадывалась апатия и пресыщение. Мы очень медленно, но уверенно увязали в психологическое болото под названием депрессия. Однажды утром, я сел на кровати и сказал:
– Всё, любимая, я больше не могу. Что-то с нами случилось. Какая-то пустота внутри. Бесцельность прозябания меня угнетает уже больше недели. Если мы решили потратить наши миллионы, то, я думаю, за год полтора мы с этой задачей справимся. Это без подключённого воображения, а то можно и раньше. Но мне разонравилось быть богатым. Хочу в Санта-Круз, хоть снова, в строительную бригаду. Заняться каким-нибудь делом.
Келли задумалась. Затем, приподнявшись и облокотившись локтём в подушку, сказала:
– Я согласна, Алекс. Твоему выражению «что-то с нами случилось» есть название – звёздная болезнь. А это, и правда, болезнь. Мы потеряли нить жизни. Меня тоже тошнит от нескончаемого праздника. Думаю, причина понятна. Все наши друзья – бедные по большому счёту. Они остались «на том берегу реки», а мы от них отдалились. Уехали из привычной обстановки. Новых друзей и единомышленников нет. А эти богачи мне противны. Улыбаться, играть роль обеспеченной избалованной принцессы, я ещё могу, но дружить с ними…. Нам опостылело всё потому, что мы попали в другое общество, чужое. Мне оно не нравится, и, больше чем уверена, никогда не будет по душе. Нам здесь одиноко. Может, мы какие-то не правильные с тобой? Скажи кому-нибудь, что люди, имеющие два миллиона долларов, заскучали и вошли в ступор, смеяться начнут и не поверят. Что будем делать, любимый?
– Предлагаю завтра же вернуться домой, сесть за стол и думать, думать и ещё раз думать. Составить план нашей жизни хотя бы на ближайшие лет пять. И главное – перестать тратить деньги.
– И машину нужно продать.
– Нет! Это удар ниже пояса.
– Да. Вместо неё купить авто, не сильно привлекающее внимание.
– Ладно, подумаем.
Три с половиной месяца длилось наше путешествие в страну под названием «роскошь» и закончилось психологическим фиаско. Невозможно ставить во главу угла жизни одни развлечения. Если всегда будет хорошо, то, как мы узнаем, что это – хорошо. Поэтому я никогда не мог себе представить библейский рай. Быть счастливым на протяжении вечности, когда у тебя всё есть, и нет никаких забот, невозможно. Если только не лежать под капельницей, поставляющей тебе в кровь какой-нибудь наркотик. Нужен контраст, чередование негативных и позитивных эмоций, удачи должны приходить после неудач. Должна быть целеустремлённость, соревнование, движение, творчество. Борьба за выживание, падения и взлёты. Тщеславие, карьеризм и талант двигают прогресс во всём мире, а не праздное существование в достатке.
Мы с Келли вовремя поняли, что надо остановиться. Вернулись домой и усиленно стали разрабатывать стратегию дальнейшей жизни. Через неделю план на ближайшую пятилетку был готов. Но… это уже другая история.
Дом в Сан-Франциско мы не купили, а ещё через некоторое время уехали из страны. Естественно, посоветовавшись с Джимом.
Перед отъездом, я навестил знакомого отца Джозефа, выручившего меня в первый день пребывания на американской земле. Попросил его заказать и установить на кладбище мраморную плиту с именами моих погибших друзей.
– А где тела друзей? – поинтересовался он.
– Земля поглотила при землетрясении, – ответил я.
– Соболезную. Но, Алекс, подобное погребение, то есть, его отсутствие, нужно согласовать с руководством кладбища.
– Здесь две тысячи долларов, – я протянул отцу Джозефу деньги. – Сделайте всё, как подобает.
– За такую сумму, сын мой, и Фиделю Кастро можно плиту установить, при жизни. Прости меня, Господи. Не переживай, организуем надгробие.
Глава 17.
Как я уже говорил в начале, Дорогие мои читатели, роман, который лежит перед вами, не о любви. Хотя, и ей нашлось место в моём повествовании. Наверное, не бывает в жизни сюжетов, где можно было бы обойтись без её присутствия. Повторюсь снова, это – мемуары, фантастические мемуары. Кому-то они покажутся неправдоподобными, кому-то наоборот будут близки и правдивы. Кто-то найдёт в них скрытый подтекст. Не важно. Для меня это – история. История основной половины моей жизни, полная преступлений и наказаний, смертельных опасностей и невероятных открытий, разочарований и надежд.
Другая часть жизни особенным ничем не выделялась. Последние тридцать лет я провёл счастливо в достатке и благополучии. Был любящим мужем, хорошим отцом и неплохим бизнесменом. Сегодня мне уже семьдесят пять лет. С большим удовольствием и чувством исполненного долга я заканчиваю писать эти строки. Свои обязательства перед моими друзьями, да и перед всеми людьми, я выполнил. Лучше поздно, чем никогда. Думаю, покойные Иосиф Фёдорович, Лев Васильевич, Саня, Ванька и другие пленники подземелья порадуются сейчас со мной вместе. Ведь с большинством из них мне вскоре предстоит встретиться. Надеюсь, они простят меня за эгоистично прожитые в молчании последние годы. Что значат тридцать сорок лет по сравнению с вечностью, предстоящей нам впереди. А может они уже вселились в других людей, всё по той же фантазии «Фёдорыча» о Богах, и наши пути не пересекутся ещё очень долгое время.
Сейчас я почти не у дел, сижу дома, работаю с документами своей фирмы. А в основном руководит мой сын, набирается практики и опыта для того, что бы впоследствии возглавить всё мною созданное. Ему двадцать восемь лет. Пару раз в год мы с женой путешествуем по миру. Скажу по секрету: побывали однажды и в России. Да, это уже полностью другая страна – капиталистическая, со своими причудами и индивидуальностью, но все такая же могучая и сильная. Навестили могилку родителей, благо не пришлось искать, так как у нашей русской семьи было своё фамильное место на кладбище. Конечно, хотелось увидеть дочь, но мы посчитали неуместным и опасным ворошить прошлое.
Как-то я просматривал первый российский канал, вещающий на Европу, и мне попалась на глаза речь президента России, где он, с азартом, с гордостью, с такой неподдельной искренностью нахваливал новые виды баллистических ракет, лазерных установок и подводных аппаратов, что напомнил мне тех несведущих генералов, выступающих по телевизору в подземелье. И у меня возник естественный вопрос: «Зачем весь этот «маскарад»?» Какая-то новая циничная тактика? Или благородство в честной игре под названием «гонка вооружений». Ведь он не похож на бывших Генеральных секретарей, которых не ставили в курс секретного проекта, он ярко выраженный лидер, вышедший из тех же силовых структур. Он на сто процентов, без малейшего сомнения в курсе потенциала «железного льда». Так зачем тратить бешеные деньги на разработку нового оружия, когда можно объявить всем о своей абсолютной силе. Просто для наглядности «поднять на воздух» ту же Аляску или Сиэтл, и править миром в едином лице, как это сделала Америка в сорок пятом году, сбросив атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Она тогда не войну продолжала, а демонстрировала свою исключительную силу. Я специально долго на экране всматривался в лицо руководителя России, хотел поймать хоть малейшую нотку фальши, насмешку над всем миром, искорку всеобъемлющего превосходства, но нет, ничего не увидел. Наверное, прав был Николай Максимович, когда говорил: «Какой смысл развязывать захватническую ядерную войну имея такую огромную территорию, с неисчислимыми природными запасами. А вот уберечь всё это от завистливых соседей – наша прямая обязанность». Значит и термоядерные бомбы под большими городами – не что иное, как долгосрочная страховка от нападения, а не наступательная военная доктрина. Конечно, опасная страховка. Опять же вспоминаются слова Иосифа Фёдоровича о том, что заряженное оружие обязательно когда-нибудь выстрелит. Но хочется верить в Россию, в её народ, который пережил кровавую бойню Великой Отечественной, и после неё с молоком матери из поколения в поколения впитывал в себя оборонительную политику своего государства, и никогда не позволит власти развязать агрессивную захватническую войну.