Сергей Медовый
Железный Гулаг
Саня достал пачку сигарет. Мы закурили. На станции никого не было, вся бригада отдыхала в палатке. Шипение воздуха разбавляло шуршание, почти незаметно падающего грунта. Там наверху в тоннеле ребята катили тачки уже не по десять, а по сто метров, что, само собой, сказывалось на частоте сброса.
– Пойдёшь сдаваться? – задал я провокационный вопрос.
– А ты?
– Я не знаю. Не решил ещё.
– Если половина сдастся, то вторая половина будет вне закона. Усекаешь? То есть, первые честные, бескорыстные, с благими вестями, а остальные обыкновенные уголовники – им бы только сбежать. Поймают, снова тюрьма. В общем, времени ещё полно на раздумье.
– А где дорога на «Анкару» проходит?
– По этой же трассе три тысячи километров, где-то под Москвой поворот на юг, и ещё полторы тысячи. Мы проскакиваем три ответвления, когда сюда едем. Один путь в Анкару и два в Европу. Их уже заканчивают. Добираться поближе будет. Сразу после Америки – Франция, ФРГ и Турция – три точки одновременно начнём.
– Понятно.
Мы ещё немного пообщались и ушли в палатку готовиться к рабочей смене.
Разговор с бригадиром о побеге, конечно, убедил меня, но осадок реальности положения вещей остался. Страх перед КГБ не давал покоя. Вернее не страх, а понимание профессионализма этой конторы. Если всё получится, высокопоставленные головы полетят в массовом порядке. Опять же, не хотелось выглядеть «Фомой неверующим». Плюс мысль о положительном исходе дела согревала душу, с ней не так тяжело было вновь подниматься в тоннель и вкалывать по двенадцать часов.
Ох уж это, всеобъемлющее чувство надежды!
Глава 31.
Как-то незаметно подошла моя годовщина. Мы с Ванькой, Жорой и Володей отметили её в столовой пивом с рыбкой. Воблу «Максимыч» завозил сюда шикарную, жирную с икрой. На свободе такую рыбу не везде встретишь. Посидели допоздна, посмеялись. Я единственный из всей компании входил в подполье, так что темы были отвлечённые и не касающиеся побега.
Работа в тоннелях подходила к концу. В «Нью-Йорке» в последние смены, мы окончательно уложили и скрепили бетонные кольца. Выложили кирпичом и заштукатурили тупики трёх ответвлений. Все ждали прибытия «груза». Так называли бомбы. Поговаривали, что их усовершенствовали: они стали компактней и мощнее. Поэтому и тоннелей вырыли на один меньше. По новой технологии будем закладывать две разрывные вместо трёх, и одну термоядерную. Конечно, мне не терпелось увидеть эти заряды, спасшие нас от высшей меры наказания, и ставшие потенциальными «могильщиками» всего остального мира. Да и другие «расстрельные», хотя раньше встречались с ними, тоже не без интереса спрашивали, когда их опустят. В общем, ожидаемое событие можно было смело назвать значимым.
И вот, наконец, лифтёр «Харон», появившийся на обеде в последний день нашего двухнедельного отпуска, объявил:
– Везут! Через пару часов платформа подойдёт.
Народу на «Ленстали» собралось много. С бараков, цехов, гаража, подземельцы вышли наружу и заполонили почти все газоны и дороги. В окнах второго этажа «Иерусалима», облокотившись на подоконники, примостились старые учёные, где по двое, а где и по три человека.
– Глупые люди! – произнёс за моей спиной Ванька. – Сейчас сюда девяносто тонн взрывчатки опустят, и вместо того, что бы бежать, сломя голову, мы, наоборот, норовим поближе подойти.
– Просто нам праздника не хватает. Собраться на демонстрацию по какому-нибудь поводу, – заступился я за всех. – Опять же мы верим в безопасность и надёжность наших технологий. Ничто не может взорваться само собой, пока ему не прикажут.
– Ну-ну, – Иван ехидно ухмыльнулся.
Под крышей станции показался низ площадки. Ропот прокатился по толпе. Очень медленно платформа опускалась на «железный лёд». Вскоре мы увидели и сами бомбы. Их было девять штук. Цилиндрической формы, где-то полтора метра в диаметре и пять в длину, покрашенные в чёрный цвет, они равномерно расположились по всей площади окружности. Каждая стояла вертикально в собственной колеснице из четырёх колёс. Тут же сбоку находился дугообразный зубчатый механизм, служащий для смены положения мины в горизонтальное состояние. Они не походили на снаряды из-за отсутствия заострённого конуса с одной стороны. Скорее их можно было сравнить с удлинёнными бочками или короткими толстыми трубами. На каждую бомбу внизу через трафарет краской нанесли какие-то мелкие цифры, похожие на номер и серию. Я даже зачем-то запомнил один из них: «№ 12. 254.. 37. 666». Три из девяти мин отличались выпуклым литьём на их стенке, во всю длину драконом, испускающим огонь из пасти. Как не трудно было догадаться, они и являлись водородными.
– Почему дракон? – поинтересовался я у Ивана.
– Наверное, чтобы подозрение пало на Китай, если потом после взрыва начнут исследовать. Помню на «китайских бомбах» было что-то американское.
Толи осознание смертоносного содержимого этих «монстров», толи сам их вид внушал страх и трепет. Наступившую тишину на «Ленстали» прервал Николай Максимович, появившийся непонятно откуда. Он поднялся на прицеп «трамволёта», стоявшего здесь же на дороге недалеко от цеха, и произнёс речь:
– Граждане осуждённые, товарищи, друзья! Мы почти закончили ещё три больших объекта. Была проведена невероятная по объёму работа, невзирая на огромное расстояние от «Тунгуски». Всё, что мы делаем, очень важно для нашей страны. Поэтому я от лица ЦК КПСС и правительства благодарю вас за добросовестный труд, самоотдачу и терпение. Отдельно хочу отметить хорошую дисциплину в коллективе. Мне поручено объявить нашему контингенту, что после полного окончания работ в Америке, каждый будет отмечен индивидуально личным подарком. Прошу бригадиров составить список пожеланий. В пределах разумного, конечно. Женщины и прогулки по вечерней Москве исключены.
Смех прозвучал в толпе.
– А под Москвой можно?! – выкрикнул кто-то.
– Под Москвой организуем, – «Максимыч» улыбнулся. – Ещё раз говорю вам огромное спасибо за проделанную работу, и так же хочу заверить в том, что никогда и не при каких обстоятельствах наша страна не применит подобное оружие первой. Руководство просило меня особо подчеркнуть позицию партии и государства по данному вопросу. Мы с вами, друзья, защитники, а не убийцы. Прошу всех об этом помнить.
Аплодисментов не прозвучало. Речь, конечно, всем понравилась, но рукоплескать здесь считалось ниже достоинства «расстрельных». Все же «Ленсталь» – не Дворец съездов, а комендант – не Генеральный секретарь.
Бомбы аккуратно погрузили на «трамволёты» по две штуки на каждый, предварительно переведя их в горизонтальное положение, и закрепили перетяжными ремнями.
– Что закажешь? – спросил Ванька.
– Ты о чём?
– Ну, подарок, какой хочешь?
– Я не думал даже. А что обычно заказывают?
– Не знаю. «Максимыч первый раз такую акцию проводит.
– Чего, Вань, правда, пожелать? Всё есть. Еда классная, курить валом, даже пиво имеется. «Шмотки» модные? Так выпендриваться не перед кем. Баб нельзя, «Жигули» – тоже. Дачу за станцией не построишь. Я ничего толкового придумать не могу вот прямо сейчас.
– А у меня есть задумка, – Иван мечтательно поднял глаза вверх, – Хочу велосипед.
– Счастливый ты! А я не хочу велосипед. Уж проси лучше мопед или мотоцикл. Всё равно ничего не получишь.
– Попробовать надо.
– Попробуй.
Мы проводили взглядом последний, отъезжающий со станции «груз» и начали расходиться. «Ленсталь» приобрела свой привычный безлюдный вид.
Глава 32.
После ужина меня позвали в «Иерусалим». Иосиф Фёдорович, Лев Васильевич, Саня и Сергей расположились в креслах за журнальным столиком в общественной комнате отдыха. Я поздоровался со всеми за руку и тоже присел на свободное место.
– Что ж, все в сборе, – взял слово Лев Васильевич, – тогда начнём. Хочу объявить, что мы выходим на финишную прямую. Пришла информация сверху: Германия – сорок три метра высота артезианского бассейна, Франция – двадцать шесть и Турция – тринадцать. Как мы и ожидали, Анкара подходит для нашего плана лучше других. Воду должны пройти за три-четыре часа. Всю вычерпать не успеем. Удлинением пружины сейчас занимаются наши сварщики; и через пару дней она уже будет на точке. Добавили триста пятьдесят метров, сколько было. Должно хватить. Все моторы укомплектованы герметичными резиновыми прокладками, визуально от стандартных они ничем не отличаются. Славик уже два дня, как заступил на вахту, и собирает свою будку. Дорожники со сварщиками установили предварительные направляющие швеллера, четырнадцать больших моторов и подготовили площадки для приёма пружины. Ваша бригада послезавтра попадёт в Турцию, мы аккуратно это устроили. Основной задачей для вас будет незаметно от остальных рабочих подвезти бульдозером и смешать в общую кучу четыре катушки. Две с кабелем по триста пятьдесят метров, на пятьдесят больше стандартных. И две с тросом и шлангами по сто семьдесят пять, тоже на двадцать пять метров больше каждая. Нужно проследить, что бы никто ни заметил разницы и количества. Я думаю, не надо объяснять исключительную важность начального этапа. От первых дней работы будет зависеть успех нашей двадцатилетней мечты. Не подведите нас, ребята.
Лев Васильевич чуть не расплакался, во всяком случае, мне так показалось. Все закурили.
– Вопросы есть какие-нибудь? – поинтересовался Иосиф Фёдорович.
– А мы в Америку больше не поедем? – спросил я.
– Нет, – ответил Саня. – Там сменщики закончат. За пару дней раскатают «драконов» по тупикам. После дорожники приберут всё и передадут объекты военным. Мы полностью переключаемся на новые точки.
– Ладно. Другой вопрос. Если излишки всё же заметит кто-то из бригады? В расход свидетеля? – сыронизировал я.
– Не тупи, Лёха, – вмешался в разговор Серёга, – Мы уже с Саней продумали план действий. Там кроме нас и Маги никого не будет. А его как-нибудь обманем.
– А вы знаете, друзья, это очень хороший вопрос, – Лев Васильевич выдержал задумчивую паузу, – Алексей прав. Всякое может случиться в процессе. И мы никогда не обсуждали такой вариант. Я вижу выход из подобной ситуации только один: честно рассказать человеку о плане и привлечь его на нашу сторону. А здесь на «Ленстали» мы проведём с ним основательную агитационную работу.
– А вдруг случайным свидетелем окажется Ванька? – не унимался я.
Тут уже вмешался Иосиф Фёдорович:
– Да поймите, Алексей. Не враг нам Иван. И придёт время, он один из первых узнает про побег. Но так сложилось, что нет у нас взаимной симпатии и тяги друг к другу. Конечно, если он заподозрит что-то, никаких исключений быть не может – будем привлекать его в ячейку.
– Хорошо. Это я так, на всякий случай спросил. Неохота товарища убивать, окажись он не в том месте и не в то время.
– Всё шутите, Алексей, – Лев Васильевич явно не был расположен к юмору. – В дополнении скажу: если основная подготовка завершится успешно без эксцессов, и пружина пойдёт в грунт в штатном режиме, то на год и четыре месяца забываем о нашем плане полностью. Как будто и не существует его вообще. Ясно?
– Не суетись ты так, «Василич», – деловито произнёс бригадир, – все заинтересованы в удачном исходе не меньше твоего, ребята будут стараться, и уверен, никто не облажается. А там, как Бог даст.
– На Бога надейся, а сам не плошай. Давайте уже заканчивать, – Иосиф Фёдорович подвёл черту под разговором.
Мы попрощались. Старики в очередной раз пожелали нам удачи и проводили до дверей.
Я очень хорошо понимал их. Тяжело наблюдать со стороны, когда твою идею, твой план, твоё детище исполняют другие. А ты не можешь участвовать в основном процессе в силу своего возраста. С одной стороны меня переполняло чувство жалости к ним, а с другой – чувство восхищения и гордости. Столько лет готовиться к побегу, додуматься отрезать по кусочкам и накапливать пружину, кабель и трос. Сколько надо иметь выдержки, мудрости, самопожертвования, что бы ни сорваться и не начать реализовывать свой план раньше времени, которого у них оставалось совсем немного. Старость наступила быстрее, чем желанный миг ещё раз вдохнуть полной грудью свежий воздух и увидеть живое солнце.
Мы разошлись по баракам. Искусственная ночь на «Ленстали» ещё не наступила, и в нашей секции было оживлённо. Собравшаяся компания из десяти человек шумно составляла списки подарков. Казалось бы, что нужно человеку абсолютно изолированному от внешнего мира и уравнённого в правах между собой на небольшом замкнутом пространстве; живущего, можно сказать, в коммуне, где всё у всех почти одинаковое, даже лица со временем приобретают один и тот же цвет. Но нет. Природу людей не изменить. Прочитав список, я был шокирован фантазией подземельцев: Ванька, как мы уже знаем, пожелал велосипед. Жора – пневматическую винтовку и сто коробок пулек. Володя – американские джинсы фирмы «Levi Strauss». Мага – тысячу пластинок жевательной резинки. Женька – кресло-качалку. Кто-то заказал котёнка, кто-то щенка. Часы, фотоаппараты и даже большую игрушечную железную дорогу. И все это мужики от сорока пяти лет и выше.
Володькин, выбор мне показался самым практичным, и я тоже вписал своё желание получить американский джинсовый костюм любой фирмы. Вдруг повезёт пощеголять в нем по Турции.
Через три дня хитрый «Максимыч» напечатал списки и повесил их в столовой. Смеялись все друг над другом ещё около недели.
Глава 33.
Станция «Анкара» – близнец всех остальных, ничем не удивила. Та же обстановка, те же механизмы и та же транспортерная лента. Доехали за пятнадцать часов, и в сравнении с «Америкой», совсем не устали. Саня распределял людей. Основная работа заключалась в монтаже оборудования, то есть крепление подвижного металлического кольца с шестьюдесятью шестью электромоторами к пружине-шахте, которую дорожники с утра загнали двумя бульдозерами и «трамволётами-тягачами» на станцию и выставили вертикально между швеллерами на исходную точку. Бригадир всю дорогу расписывал график и план работы и сейчас чётко отдавал команды:
– Лёха будет работать с Магой на первом бульдозере. Я с Серёгой на втором за станцией. Иван, Жора и Женя займутся лебёдкой…
В течение пятнадцати минут двадцать человек были трудоустроены. Меня в детали тайного плана не посвятили, Саня с Серёгой весь процесс взяли на себя. Моя задача состояла в том, что бы выполнять приказы и приглядывать за «не нашим» бульдозеристом. Если он вдруг вздумает считать катушки, я должен буду любыми путями отвлечь его.
Как обычно, без проволочек и перекуров, мужики принялись за работу. Я взял рюкзак, запрыгнул в кабину к Магомету, и мы вчетвером на двух бульдозерах выехали за брезентовые ворота. Здесь на большой площади находились деревянные катушки с временным силовым кабелем, подающим напряжение на платформу. Он имел меньшее сечение, и поэтому в пятиметровых катушках его умещалось больше. По моим подсчётам их должно быть пятьдесят штук по тысячу метров. Чуть в стороне стоял барабан поменьше с тонким, но очень прочным металлическим телефонным проводом, оборудованный электромотором, и тут же небольшая освещённая будка с полевым военным телефоном на столе.
Кабина бульдозера была рассчитана на одно сидячее место, и довольно таки тесноватая, но в углу находились два железных ящика для инструмента, на них я и присел. Вот только рюкзак мешался. И пока Мага наблюдал, как Саня и Серёга крепят конец кабеля к его машине и налаживают громкую связь, протаскивая телефонный шнур вовнутрь кабины, я открыл один ящик, что бы убрать туда свои пожитки. На моё удивление, вместо инструмента я увидел целый клад золотых самородков. Если у меня скопилось около килограмма, то здесь находилось, по меньшей мере, около десяти. Магомед заметил несанкционированное проникновение в его частную собственность и посмотрел на меня. Ох уж этот взгляд! Мне вспомнились глаза, которые смотрели на меня в луче фонаря в «Хьюстоне». Только тогда они излучали удовольствие победителя, а теперь удивление и, даже какой-то, испуг. Я не стал оправдываться, положил свой рюкзак поверх золота и закрыл ящик.
– Как слышно? – голос Сани громко прозвучал в замкнутом пространстве.
– Отлично! – ответил я.
Мы поехали. Довольно быстро.
– Мага, ты не зацикливайся на спидометре. Я тебе буду сам говорить, когда останавливаться, – бригадир явно пытался навязать ему свою тактику, понятную в данной ситуации только мне.
– Ладно, – согласился, ничего не подозревающий, Магомет и снова посмотрел на меня. Вроде как хотел что-то сказать, но голос Сани прервал его мысли.
– Стоп! – прозвучала команда в динамике через тысячу метров. – Иду соединять кабель!
– Поехали! – буквально спустя минуту послышался голос бригадира.
Сергей подвозил катушки на исходную точку и забирал пустые. Его бульдозер был переоборудован. Вместо отвала приспособили вилы, как у погрузчика. Саня соединял кабель специальными переходниками, уже запаянными на каждом его конце. Мага все это буксировал к концу пружины. Я, как-то оказался не удел. Конечно смысл плана, разработанного ребятами, становился очевидным: они занимались нашим делом совершенно свободно без свидетелей; могли сколько угодно привезти и увезти катушек. Но мне было обидно. Хотелось более активного участия.
Пришлось всю дорогу рассказывать Магомету всякие небылицы и выслушивать его причудливые повествования. Судьба дагестанца оказалась тоже не завидная. «Расстреляли» Магу за убийство четверых земляков, приставших к нему на свадьбе. Бывший борец, мастер спорта по самбо в пьяной драке сломал всем нападавшим шейные позвонки голыми руками. И хотя было доказано, что он защищался, высшей меры наказания избежать не удалось. Во всяком случае, с его слов.
Десять часов мы буксировали кабель в конец пружины. Здесь территория освещалась прожекторами. Неподалёку стояла платформа с цистерной, про которую рассказывал Ванька. На ней умещались насосная станция и распределительный электрический шкаф. Катушки, расположившиеся на большой площади, казались одним огромным массивом. Опасения Льва Васильевича были слишком преувеличены. Тут черт ногу сломит. Они не поддавались счёту, если только не подняться на какую-нибудь высоту. Но возвышенности поблизости отсутствовали. Даже крыши бульдозера не хватало, что бы, забравшись на неё, увидеть полностью всю картину.
Саня с Серёгой были на пути к нам. Мага, отсоединив кабель, заправил цистерну бульдозера воздухом и снова залез в кабину.
– Это сменщик золото копит. Не может с ним расстаться никак, – оправдываясь, произнёс он, отключив предварительно громкую связь.
– А мне-то чего? Копит и пусть себе копит. Вот только смысла не вижу. Или он с «Максимычем» договорился? – идея «подколоть» Магомета, отомстить за злую шутку, пришла молниеносно.
– О чём договорился?
– Да так… ни о чём. Забудь.
– Лёша, ты не правильно поступаешь. Начал говорить, то продолжай.
– Это ж не твоё золото, а сменщика. Вот с ним и пообщаюсь.
Мага замялся, поёрзал на сиденье, закурил.
– А если оно наше на двоих?
– Ну, тогда точно забудь. «Максимыч» с двумя никогда дел иметь не будет.
Я встал, снова достал рюкзак, натянул маску и пошёл осматривать местность. Интрига запущена, нужно было выдержать паузу.
Катушки напоминали армию круглых исполинов-воинов, выстроившихся в ровные ряды и ожидающих в безмолвной тишине приказа к наступлению. Каждая была подвешена на оси и находилась в коробе с треугольными стенками по бокам. Обойдя их все, я ещё раз убедился, что определить визуально количество фактически невозможно.
Вскоре показался второй бульдозер с телефонной будкой и, намотанным заново барабаном, на вилах. Быстро все разгрузили. Серёга подтащил три стандартные катушки поближе к концу шахты. Теперь осталось все повторить, только с интервалом в сто пятьдесят метров. Я и Саня подцепили концы кабеля и троса к специальному креплению сзади цистерны бульдозера.
Трос отличался от кабеля. Был тяжелее, и место в катушке занимал в два раза больше. Сантиметров пять в диаметре, он представлял собой витую из толстой проволоки оболочку с, пропущенными внутри шлангами. Их не было видно, но из стыковочного наконечника торчали две металлические трубки, которые, соответственно, входили в отверстия, расположенные в последующем наконечнике. Кольцо с резьбой на одном конце закручивалось поверх другого специальным полукруглым ключом, стягивая и закрепляя их. Кусок этого троса, с приспособленным на одном конце зажжённым фонарём сыграл роль змеи тогда под Хьюстоном.
Наладили связь. Мага заехал прямо внутрь пружины, утягивая за собой оба конца и телефонный шнур. А я остался заниматься состыковкой вместе с заговорщиками.
План, разработанный ребятами, оказался и впрямь безупречным. Серёга дождался, пока первый бульдозер уедет на несколько километров, затем подтянул откуда-то из мрака оставшиеся заветные три катушки, и установил на исходную позицию. Задержка была почти незаметной. Магомет ничего не заподозрил. Да и не смог бы. Его голова была занята другим. Все, кто копил самородки, понимали бесполезность и глупость подобного занятия. Реализовать их не представится возможности никогда. От жадности, они хранили их до какой-то поры, грея душу сознанием обладания богатством, и потом все равно отдавали начальнику. А я своими намёками зародил надежду в голове Маги, что его накопления могут каким-то образом иметь ценность, только нужно договориться с «Максимычем». У меня не было чёткого плана розыгрыша, но желание поквитаться вселяло уверенность, ведь импровизировать я тоже умел.
Глава 34.
Саня повернулся ко мне и показал большой палец, поднятый вверх. Выражение его лица за маской я не видел, но глаза излучали радость. Дело было сделано!
«Вот и всё», – пролетело в мыслях, – «Начальный фундамент побега заложен. Чуть больше года, и я могу оказаться на поверхности, на свободе. Неужели у нас получится?» Сомнения не покидали меня ни на минуту, хотя и предпосылок к ним не было. Процесс шёл по плану спокойно без отклонений и сбоев.
Бригадир дал команду по телефону на пятнадцатиминутный перерыв на обед. Мы с ним зашли в будку, подсоединённую заранее к воздухопроводу, а бульдозеристы остались в своих кабинах.
– Поздравляю, Алексей Дмитриевич, с удачным завершением первого этапа! – нарочито официально произнёс Саня. Настроение у него было приподнятое.
– И Вас, Александр Фёдорович, с тем же, – подыграл я и сразу атаковал появившимися вопросами. – Вот не пойму только, смогут ли двадцать человек по незакреплённой шахте проехать? Ведь штыри забить мы не успеваем, как мне думается.
– Потихонечку. Должна выдержать. Крепления чисто из страховки делают для длительного пользования. А вот буры будем уже на месте демонтировать.
– Саня, представь, что шахта вылезет где-нибудь в полицейском участке. Они с испугу и гранату могут кинуть, пока мы подниматься будем.
– Могут. Все может быть. Риск присутствует всегда. Но по поводу нежеланных свидетелей на поверхности, Славик кое-что придумал. Он в один из микрофонов вставил динамик. Вроде двусторонней связи, как в челноке. Азербайджанец у нас в ячейке есть, у них с турками язык похожий, будет переговорщиком в случае чего. Да и после запуска сигнала где-то за метров семьсот, наши наверху какую-нибудь информацию раздобудут, если повезёт, конечно. Тогда точно будем знать.
Саня открыл банку тушёнки, порезал хлеб и передал нож мне.
– Я тебя понимаю, Лёха, ты хочешь просчитать все негативные варианты за пару недель или месяцев, но пойми, всего никогда не предугадаешь. Наши старики уже двадцать лет каждую деталь по полочкам раскладывают и то не исключают провала. Но все равно, ты спрашивай, когда нужно, одна голова хорошо, а две лучше.
После каждого разговора с бригадиром мой скептицизм намного уменьшался. Или Саня приводил достаточно убедительные аргументы, или, просто, меня, как маленького ребёнка, нужно было постоянно стимулировать положительными доводами. И чтобы отвлечься от темы, я задал другой вопрос:
– Сань, а тебя за что «расстреляли»? У кого ни спрашиваю, никто не знает. Или это секрет?
– Не секрет. Просто я стараюсь не распространяться о своём деле. Тебе расскажу, как вроде товарищу по партии, то есть по ячейке. Да и дела-то никакого не было. Сфабриковали суки и подвели под расстрел. Сам я из Новочеркасска. Слышал о таком городе?
– Это где бунт произошёл в шестьдесят втором году? Про него мало что известно. Вроде как засекретили всю информацию.
– Вот именно. За этот бунт мы и рассчитались сполна. Сделали козлами отпущения. Нас семерых, на кого смогли компромат из прошлого отыскать, «поставили к стенке». Вроде как зачинщиками объявили. Пятерых в расход пустили, а нас с Серёгой сюда привезли.
– С нашим Серёгой бульдозеристом?
– Да. Мы с ним подельники. Я в войну пацаном был. Когда немцы пришли в Новочеркасск, сбежал в Ростов, чтобы не забрали в Германию. Там затеряться легче было. Бродяжничал. А в сорок третьем, когда наши войска город отбили, вступил в армию. Мне пару лет не хватало до совершеннолетия. Прикинулся сиротой, поплакался майору. И он меня в разведку пристроил. Повезло, можно сказать. Форму выдали, паёк, – всё, как положено. После войны вернулся к матери в Новочеркасск, пошёл на завод работать, поступил в институт на заочный факультет, спортом занялся, боксом. Начальником цеха поставили после учёбы. В пятьдесят третьем напились с друзьями и устроили драку на танцах в парке. Я одного избил хорошенько, челюсть выбил, по заслугам конечно. А он сынком оказался какого-то партийного босса. Ну и пять лет – «как с куста». Отсидел, вышел. Меня снова на завод взяли слесарем. Тогда на электровозостроительном всех подряд брали на работу, и судимых, в том числе тоже. Через пару лет женился, сын родился ….
Саня замолчал, достал ещё одну сигарету и прикурил. Я не стал его перебивать вопросами.
– Ну а дальше все хуже и хуже было жить, работа тяжёлая, условий быта никаких. Ютились в бараке в комнате вчетвером, мама с нами жила. Отец с фронта не вернулся. Продукты дорожать стали, зарплату урезали. А в начале июня шестьдесят второго, терпение рабочих закончилось. Сначала устроили саботаж, перестав работать, затем толпой пошли в правление. Мы с Серёгой, конечно – в первых рядах. Там «Курочка», директор завода ещё масла в огонь подлил своим пренебрежением к людям. Кто-то крикнул, что немцы в войну гуманней были, чем сегодняшняя власть. Вот он и сорвался до оскорблений и унижений. Дальше – больше. Бучу мы заварили не слабую, с баррикадами с захватом поезда. В конце концов, покрошили нас из автоматов. А меня и ребят под статью, бандитизм.
– Говорят, человек сто расстреляли и детей тоже вроде. Это я от своего начальника слышал. Конечно, строго в застольных разговорах.
– Не знаю, не считал. Трупов много на площади было. И женщины и дети. Может сто, а может и больше. Нас почти сразу забрали.
– Да, жёстко с вами обошлись. Не пойму только за что высшую меру наказания применять. Ведь вы же не убили никого.
– Ну и они нас не убили. Видишь, живой стою, – Саня улыбнулся, – А скоро, может, с тобой коньячку на свободе попьём, если Бог даст выбраться отсюда. Ты особо не болтай про мою биографию. Ни к чему. Думай лучше о нашем общем деле.
– Хорошо.
Вскоре Мага объявил по громкой связи, что подцепил концы к лебёдке и идёт пешком в «Анкару» дать команду тянуть. Бульдозер мог ехать только по лежачей пружине и поэтому за триста метров, до подъёма шахты перед входом в брезентовую стену, эстафету по затягиванию кабеля и троса перехватывала лебёдка, установленная на площадке, где прикручивали пластины. Серёга подвёз на исходную позицию три последние катушки, а я включил мотор на барабане, который очень быстро стал сматывать телефонный шнур. Связи не осталось, и последние метры отсчитывали уже люди на станции, оставляя нам запас и время для соединения с кабелем, протянутым по «железному льду».
Монтаж всей системы был наработан ребятами до автоматизма, что удивляло и одновременно вызывало уважение. Около двадцати часов нам потребовалось для завершения сборки шахты, и соединения её с платформой.
Мы возвращались на станцию «Анкара». Трое из четверых находились в хорошем настроении, появившимся вместе с чувством исполненного долга. Мага молчал. Но я прекрасно понимал, что у него творится на душе и тоже сидел молча. Наконец он не выдержал:
– Лёша, я соврал. Это моё золото.
– Поздравляю. Ты очень богатый человек.
– Не пей кровь, скажи зачем «Максимычу» золото. О чем с ним можно договориться?
– Я не могу разглашать чужие тайны. Это секретная информация. Касается только меня и начальника.
– Но ты же уже сказал.
– Да, «ляпнул» не подумавши. Показалось «Максимыч» ещё с кем-то сделку заключил за моей спиной. А, вообще, прости, Мага, рассказать не могу.
– Тогда я после вахты сам зайду к начальнику и спрошу, как можно использовать золото. Скажу, что ты мне посоветовал.
– Теперь ты не правильно поступаешь. Это шантаж, – я повесил на лицо обиженную гримасу, а в уме формулировал вновь появившийся план розыгрыша.
После продолжительной паузы я заговорил:
– Хорошо, Мага. Ты сейчас добровольно хочешь записаться в свидетели чужого секрета. Но и ответственность на тебя ложится опасная, если ты кому-нибудь расскажешь, то сам можешь пострадать. Ты понимаешь это?
– Я согласен. Второй раз не расстреляют.
– Не знаю, не знаю. В общем, наш начальник – хороший друг моего бывшего босса на воле, – серьёзность моего лица не оставляла шансов для сомнений, – Даже вроде родственник дальний. Конечно, освободить меня отсюда по блату он не может, это не реально, но перевести в операторы с возможностью проживания на земле в его силах. Опять же без каких либо прав на передвижения по стране и связи с внешним миром кроме посёлка. Но чтобы сделать это, ему нужно подкупить генерала Смирнова, управляющего всем контингентом наверху и внизу. Пятьдесят килограммов неучтённого золота – цена моей полу свободы. Я уже набрал около килограмма приблизительно, а когда увидел твои самородки, подумал, что «Максимыч» меня обманывает, и уже договорился с тобой.
Магомет молчал. Но мне казалось, что я даже вижу, как в его черепе носятся с бешеной скоростью нейроны, выискивая варианты, какую выгоду можно получить для себя, обладая новой секретной информацией. Конечно, моя затея была кощунственной. Играть на самых святых чувствах человека, заключённого пожизненно, разыгрывать надежду выбраться из подземелья, было не правильно. Но уж слишком сильно преобладало желание сравнять счёт.
– Ты не сможешь набрать пятьдесят килограмм, – наконец заговорил он. – Или будешь копить лет двадцать. Есть лучше вариант.
– Предлагай.
– Я за три месяца наберу сто кило нам двоим, а ты походатайствуешь за меня перед «Максимычем».