Сергей Владимирович Еримия
Пленники острова Стримов
Но изменения это в будущем, да и не факт, что ландшафт кардинально преобразится. Что-то мне подсказывало, что новый владелец окрестных красот – человек понимающий, природа ему близка и понятна. Есть в нем романтика и есть ответственность перед будущими поколениями, чувства, что не свойственны большинству людей, которые имеют большие деньги. И это хорошо…
А верхушки деревьев все покачивались, приветствуя меня, одного из немногочисленных гостей, посетивших эти благословенные места, пришедшего полюбоваться местными пейзажами. Наверняка там, скрытая кронами деревьев, жизнь идет своим чередом. Своя, дикая, своеобразная и уникальная. Наверняка этот островок густо заселен. Живет там кто-то, может хищный, злой, прожорливый, может добрый и пушистый, питающийся травой и искренне радующийся соседству с человеком. В любом случае надо будет переговорить с кем-нибудь знающим, с тем, кто сможет меня просветить на предмет местной фауны, а то кто знает, сунусь в дебри, а там… съест меня кто-то…
Живой иллюстрацией к моим путающимся мыслям, на голую вершину пика выбралась коза. Медленно, с достоинством она прошлась по камням, цокая копытами-каблуками. Остановилась. Задумчиво посмотрела по сторонам, внимательно осмотрела меня. Нет, это всего лишь видимость, зачем ей на меня смотреть?
Как бы там ни было, задерживаться она не стала. Мотнула головой, раз другой, подскочила на месте и метнулась в заросли. Вот же шустрая какая!
Продолжая осмотр островка с его красотами, я повернулся в сторону моря. Удивительно красивое побережье, ровная полоска золотистого песка. Пальмы, поглядывающие куда-то вдаль, туманные кораблики на горизонте. Один из них вовсе не туманный, да и не на горизонте он. Яхта. Стоявшая бортом к острову она позволяла вдоволь налюбоваться своими удивительными формами. Правда, не красуется она, капитан специально там стал на якорь, чтобы проще было припасы перегружать в две небольшие лодочки, что просто на моих глазах отошли от судна и держали курс на остров, спешили в бухту Омега.
Чуть в стороне, там, где в море уходили колоны деревянных свай, на очищенную рабочими просеку вышли три человека. Двоих я уже знал, это Константин Михайлович и Витька. Шеф что-то эмоционально рассказывал, энергично размахивая руками. В такт его словам кивал Витька. Он без устали тыкал пальцем то в сторону моря, то туда, где должен быть построен дом.
Того, кто составлял им компанию я раньше не видел. Скорее всего. Со стороны, да еще и с высоты маяка трудно рассмотреть детали. Просто не похож он на тех, кого мне доводилось встречать во время путешествия. Уверен, вблизи он колоритный персонаж: выше Витьки почти на полголовы, удивительно худой. Плюс к этому смуглая кожа, странное одеяние. Еще и жесты под стать одежде, странные. Медленные они, будто сонные. Веяло от них чем-то, древностью, что ли?
Вот Михалыч выговорился, замолчал. Витька перестал кивать. Продолжая сонно жестикулировать, заговорил «худой». Что он рассказывал я, конечно же, не слышал, тем не менее, сложилось впечатление, что сказанное полностью удовлетворило шефа. Во всяком случае, он коротко кивнул и пожал «худощавому» руку. В тот же миг незнакомец быстро удалился, Михалыч же повернулся к Витьке, вопросительно кивнул, что-то сказал, Витька развел руками, растерянно повертел головой и неожиданно ткнул пальцем в сторону маяка. Похоже, самое время мне объявиться…
Почти сразу Витька скрылся в зарослях. Я же медленно обернулся вокруг, прощаясь на время с местными красотами, тяжело вздохнул, будто не хотел с ними расставаться и не спеша начал спускаться.
– Серега! – послышалось откуда-то снизу. Витькин голос расплылся в воздухе, достиг моих ушей и медленно растворился в тишине тропического леса. – Ау! Ты потерялся?
– Нет! – крикнул я в ответ, удивляясь, сколь таинственно звучит мой голос, спускаясь с высоты, плутая в тесном пространстве башни, пересекаясь со своими отражениями. – Я на маяке!
– Вот же тебя занесло! Спускайся, Михалыча выпроводим…
Вместо ответа я медленно кивнул. Нет, я не надеялся, что этот жест кто-то заметит, пусть тот же Витька, да и неважно это. По большому счету я кивал для самого себя…
– Что скажешь? Первое впечатление, – в голосе владельца острова сквозило нетерпение. – Все очень запущено?
– Я бы так не сказал, – изо всех сил стараясь выглядеть знающим специалистом, начал я. – Да, башня действительно пострадала, но это не критично. По большому счету, достаточно разобрать ту ее часть, которая грозит обвалом, да сложить заново. Еще придется наращивать лестницу. Зато основание цело, фундамент не пострадал. В целом план работ у меня готов, но надо дождаться документов из архива, пока не совсем непонятно, как все изначально выглядело…
– Вот и отлично! Я так понимаю, работы вам обоим предостаточно. Правда, пока причал не достроят, с активной деятельностью придется повременить. Хотя, тебе и без того будет чем заняться, чертежи, планы, все такое. С территорией также разобраться не помешает. Посмотришь, может надо больший участок расчищать. Как-то так… – Михалыч вдруг запнулся и со странным выражением лица пожал плечами. – Да что я тебе рассказываю. Сам знаешь, что и когда тебе делать.
Огибая выступ, образованный украшением бухты, южным дотом, в нашу сторону спешила белоснежная в цвет яхты шлюпка. Она быстро приближалась, просто на глазах увеличиваясь в размерах. Вот уже можно было различить резные украшения на носу, разглядеть лица обоих матросов. Красивое зрелище – весельная лодка, есть что-то в этом привлекательное, что-то от романтики. Белая шлюпка, гребцы в белой форме. А ведь странный все-таки человек мой новый работодатель! Вот кто бы еще додумался запретить подходить к острову на моторах? Я бы точно не стал. А он вот как, нечего, говорит, местную живность лишний раз беспокоить!
– Пора? – спросил Витька.
– Да. Эх, ребята, я с удовольствием остался бы с вами, но, увы, дела. Переговоры серьезные. Да еще и мероприятие одно намечается… – шеф заметно помрачнел. – Но ничего, вернусь, тогда погуляем. Подстрелим, какую-нибудь козу из тех, что бегают в лесу, зажарим. Представляете, свежее мясо, на углях, на вертеле! Это вам не колбаса из магазина…
Он взглянул на нас. На улыбающегося Витьку, на меня, изрядно обескураженного подобным прощанием. Еще бы, как-то я раньше не встречал подобных руководителей. Слишком уж простецкое у него отношение к подчиненным. Сразу захотелось посидеть в компании у костра, попробовать свежего мяса. Конечно, пока он просто намекнул, вполне может быть, что это ничего и не значит. Было у меня подобное, только обещал директор не козу на вертеле, а барана на шампурах, лет десять прошло, а до сих пор жду! Но что-то мне подсказывало, что это не тот случай. Уверен, Константин Михайлович сдержит слово, будет, все будет, но потом, а вот пока…
Улыбаясь печальной улыбкой, шеф запрыгнул в подошедшую шлюпку. Матросы тут-таки налегли на весла, шлюпка заспешила к яхте. Мы же дождались, пока Михалыч поднимется на борт, помашет нам рукой и возьмет в руки бинокль. Разом, будто по команде помахали ему в ответ. Переглянулись.
Витька толкнул меня в бок и заговорщицки подмигнул. Указал подбородком направление и быстрым шагом заспешил по узкой недавно прорубленной просеке. Я двинулся следом, справедливо полагая, что мы идем туда, где должно находиться наше временное жилье…
– Как тебе апартаменты? – Витька первым взобрался по полуметровой лесенке, ступил несколько шагов и буквально рухнул на пол. Похоже, этот небольшой подъем отнял последние его силы. – Надеюсь, ты не станешь возражать против моего соседства? Сам понимаешь – жилищный кризис. Смутные времена настали, а потому на каждого эксперта отдельная квартира не предусмотрена.
Я лишь пожал плечами. Нет, а что тут можно сказать? Прежде всего, место выбрано отлично. Домик расположился на возвышенности, на продолговатом холме образованном подземным коридором, ведущим от южного дота куда-то вглубь острова. Деревья здесь росли не очень высокие, возможно, причина тому тонкий слой грунта, скрывающего бетонные перекрытия. Но даже если и не так, неважно, главное – они не загораживали вид на море, позволяя вдоволь любоваться прекрасным пейзажем.
Да и в остальном грех жаловаться, как на это ни смотри. Очень даже приличный домик. Чуточку похож он на тот, который я видел совсем недавно, в котором обитал Сашка, пилот. Только этот еще более легкий. Настоящая тропическая хижина. На вид чуточку хлипкая, чуточку шаткая, тем не менее, вполне надежная. Ножки из толстого бамбука. Из него же, только диаметром меньше прочие несущие конструкции. В качестве крыши – неимоверно живописное нагромождение свежих пальмовых листьев. Сама хижина приподнята над землей, наверняка для того, чтобы кто-то зубастый клыкастый и ядовитый не смог забраться ко мне в постель. Стен, как таковых, не было, да и зачем они! Вместо них невысокая перегородка из того же бамбука. Наверняка она нужна лишь для того, чтобы обозначить границы дома и не позволить кому-нибудь из жильцов скатиться вниз.
В общем и целом хижина мне понравилась. Примерно такую я изображал на уроках рисования, давно когда-то, в школе. Помню, «тройку» получил. Учитель сказал, что у моей избушки крыша неправильная, слишком кривая! Вот привезти бы его сюда, да пусть мне оценку исправляет!
Интерьер отлично дополнял то, что виделось снаружи. Из мебели – лежаки. Три штуки. Можно сказать, кровати вот только низкие и без спинок. Какой-то местный умелец нарезал бамбуковых прутьев (вот же универсальный материал!) да собрал из них прямоугольный постамент, на котором отлично помещался спальный мешок. Не обошлось и без стола. Небольшая круглая столешница на ножках, правда, их высота сантиметров двадцать. Сразу ясно, что табуретки проектом не предусмотрены. Зато были циновки. Плетеные не знаю из чего коврики с незатейливым орнаментом, сплошь состоящим из квадратов и треугольников. Такая уютная картинка, что сразу представилось, как мы «чаек» попиваем, втроем…
– Слушай, Вить, а кто третий? Смотрю квартирка у нас трехместная.
– А, Димка. Ну, это если мы его увидим когда-нибудь…
– Как это?
– Да вот так. Это еще один эксперт. Историк он, большой специалист по второй мировой в части азиатского театра военных действий, а еще он диггер, самый, что называется настоящий. Чуть больше двух недель тому назад прибыл, так за все это время лишь трижды из-под земли выбирался, да и то исключительно для того, чтоб запасы пополнить. Вот же энтузиаст! Начал с того, что доты исследовал, те, которые на берегу. Чуть не собственноручно разобрал многотонные завалы. Обнаружил двери, за ними ходы, проходы какие-то, комнаты. Все звал меня спуститься, поглядеть. Но, увольте, это точно не для меня. Ощущение нескольких метров земли над головой, это не мое. Его же хлебом не корми, дай в яму какую-нибудь залезть. Вот и сейчас там, карту подземного лабиринта составляет…
– Здорово, надо будет и себе посмотреть, что там, под островом творится!
– Как хочешь, но это без меня. Я такой товарищ, для которого хуже замкнутого пространства, да многометровой толщи грунта над головой мало что найдется… – он загадочно улыбнулся. – Ну, что ты думаешь касательно новоселья? Отметим? По чуть-чуть…
– Когда это я отказывался! Наливай, а заодно поведай мне, как это ты умудрился так удачно пристроиться?
Глава 6. Первые впечатления
Утро выдалось нелегким и дело не только в национальном празднике «новоселье» и ожидаемых его последствиях. Просто началось оно слишком громко. С шума началось, да такого, что способствует пробуждению, попутно задавливая настроение. Крик. Громкий крик, нарастающий, оглушающий, он действовал не хуже ненавистного будильника, бурным потоком вливаясь в мое все еще сонное сознание. С каждым мгновением громкость отвратительных звуков увеличивалась, казалось, еще немного и они заполнят не только мою несчастную голову и наше скромное жилище, но и распространятся по всему островку, а там поглотят и весь окружающий мир.
Допустить подобного безобразия я попросту не мог, но и противопоставить шуму было нечего. Не спасали от него ни мягкая ткань спального мешка натянутая на голову, ни пальцы, фаланги которых проникли глубоко в уши, чуть не касаясь барабанных перепонок. Следовало предпринять что-то решительное, серьезное, кардинальное. Надо было взять себя в руки, собрать волю в кулак, обнаружить источник шума, задавить его, заставить замолчать. Надо было, но для этого пришлось бы открыть глаза, а вот к такому подвигу я готов не был.
В одно мгновение шум затих. Резко, разом, будто кто выключил. Это подействовало, но не успокаивающе. Ощутив столь желанное, а оттого очень даже подозрительное изменение, я непроизвольно напрягся, приоткрыл один глаз. Мигнул им, раз, еще раз. Слегка повернул голову. Попытался понять, что именно вижу, напряг ленивое соображение, оно кое-как заработало. Скрипя и сопротивляясь, не желающий просыпаться разум принялся анализировать размытую картину. Пыхтел он, медленно соображая, казалось, еще совсем немного, всего одно усилие и я получу хоть какой-нибудь результат, но нет, мыслительный процесс зашел в тупик.
Коллапс мыслей тут-таки задавил остатки настроения, ему содействовали перемены.
Шум возвратился, только это был совершенно иной шум. Изменился он. Он уже не был сплошной лавиной неразборчивых звуков, витающих вокруг меня, он разбился на множество отдельных голосов. Разных голосов, с разными интонациями, разными эмоциям, одно их объединяло – как ни старайся, а не понять ни слова…
Перемена не порадовала, наоборот, пришло осознание очевидного факта – это закончится нескоро. Шум людских масс сам собой не проходит. Люди, это такие существа, что раз начали кричать то это надолго.
Тем не менее ситуация прояснялась. Я начинал кое-что понимать, пусть не смысл, так хоть общую картину. Стало понятно, что кричат люди, кричат на непонятном для меня языке, значит, это наши рабочие. Что кричат пока под вопросом, зато кому адресованы крики ясно – нам. Мне и Витьке, а это значит, что надо подниматься, разбираться, словом, самое время начинать отрабатывать свои деньги. Правда, для начала не лишним было бы понять, чего им голосистым надо.
Изображая червя или сонного удава, я выбрался из-под спального мешка. Попытался вспомнить, почему залез под него, а не забрался внутрь, а еще, что именно заставило меня лечь на твердую ребристую подстилку, не позаботившись о том, чтобы хоть как-нибудь сделать ее мягче? Память не сочла нужным мне помочь, да это и неважно.
Выбрался, потянулся, каждым квадратным сантиметром кожи чувствуя последствия ночного «массажа». Казалось, меня били. Долго, методично, палками. Бамбуковыми. Вот поймать бы того мастера, что соорудил мой лежак, да посмотреть в его глаза, молча, с немым вопросом – за что? Но это после…
У входа в избушку, на полу, свесив ноги и смешно болтая ими, расположился Витька. Он часто кивал головой, удивительно ритмично, можно сказать, размеренно. Сразу и не поймешь, то ли соглашается он с кем-то, то ли разминает, наверняка затекшую, как у меня за ночь шею. Вот он перестал кивать, мотнул головой, заговорил. Спокойно, внятно, четко выговаривая каждую букву, но тем, кому адресовалась его речь, от этого легче не становилось:
– Вот что вы за люди-то такие! Где вас таких только нанимали? Я вам русским языком говорю, который вы попросту не хотите понимать – задача ваша состоит в том, чтобы расчистить участок. Деревья надо вырубить, кустарник. Это ясно? Размер участка озвучен. Сто пятьдесят на двести метров. Двести по фронту, сто пятьдесят вглубь. Границы обозначены. Все настолько просто, что остается лишь удивляться, – он громко выдохнул. – Да это не работа, а одно сплошное удовольствие! Знай, бери себе топор или, что там под рукой, да руби налево и направо! Очистили площадку? Отлично! Переходите на просеку в направлении маяка. Ширина десять метров, ориентир – камни старой дороги. Ну, все же просто, все понятно, чего же вы от меня хотите? Почему стоите, из-за чего митингуете?
Похоже, я окончательно проснулся. Выпрямился, чувствуя, как оживают мышцы, доковылял до двери, сел рядом с Витькой. Как мог дружелюбно улыбнулся, кивнул двум десяткам рабочих, которые собрались у нашего крыльца. Они загомонили громче, то ли продолжая свой «митинг», то ли приветствуя меня.
Реакцию «просителей» на мое появление понять было трудно, но вот Витька искренне обрадовался. Он энергично пожал протянутую ладонь, кивнул и спросил:
– Слушай, Серега, ты языками владеешь?
– Русский – без словаря, английский – со словарем, украинский – на уровне интуиции, – скороговоркой выпалил я.
– Понятно, ты такой же полиглот, как и я, даже хуже, жаль! – энтузиазм друга моментально угас.
– А что собственно произошло? – я громко зевнул. – Пока я спал…
– Да кто их поймет, – Витька пожал плечами и махнул рукой. – Они вообще странный народ. Все у них не по-человечески. Казалось, вчера приезжал шеф, если кому есть что сказать – не молчите, скажите! Нет, все нормально, все всех устраивает. Только начальство за порог, пожалуйста, митинг просто у дверей спальни…
– И что в подобных случаях полагается делать?
– Как обычно, слушать надо, договариваться. Только просто слушать мало, надо еще понимать то, что слышишь! – тяжкий вздох стал иллюстрацией к Витькиным словам. Он раз вздохнул, второй, но вдруг заметно повеселел, соскочил на землю, ступил шаг, обернулся, призывно махнул мне рукой. – Спускайся, сейчас во всем разберемся. Вот человек, который нам поможет, Пак Искандар Буана! Единственный, кто говорит не только на родном наречии. Он английский знает, правда, не очень, но это на порядок лучше, чем… ничего…
Высокий худощавый мужчина в годах пробрался сквозь толпу. Уверен, именно этого человека я видел с верхушки маяка вчера. Завидев его, рабочие моментально умолкли, они расступились, низко кланяясь и застывая в полупоклоне. Я последовал примеру друга, спрыгнул вниз, стал рядом с ним. Витька слегка наклонил голову, я в точности скопировал его жест.
Мужчина поклонился Витьке, повернулся ко мне, отвесил точно такой же полупоклон, обвел взором своих соплеменников, повернулся к нам, часто, сбивчиво заговорил. В его монологе действительно проскакивали английские слова, вот только мало их было…
– Я так понял, он что-то о могиле говорит, – растерянно пробормотал я, стараясь мысленно повторить то, что услышал. Не получалось, наверняка все из-за того, что в голове надрывно гудели отголоски вчерашнего вечера. – Или о захоронении, если это не одно и то же.
– Да, какая-то могила была, – согласился Витька, – более того, могила священная.
Осознавая тот очевидный факт, что мы его не очень понимаем, мужчина решил помочь себе жестами. Он заговорил снова, при этом энергично размахивал руками, изображая удивительные, просто-таки неповторимые фигуры. Пытаясь уследить за его руками, я терял нить разговора. Добавляли путаницы собравшиеся у нашего жилища рабочие. В такт словам и жестам они смешно кланялись, перешептывались, обменивались красноречивыми взглядами, отвлекали. Похоже, то, что нам говорили, им нравилось, скорее, веселило их…
– На острове, нет, в глубине острова? Недалеко отсюда, ага! – удивительно, как Витька поспевал за словами и жестами. – Понимаю, в джунглях. На огороженной территории. Они нашли могилу! Начальник? Главарь? Скорее всего, вождь. Так, какой-то вождь похоронен на острове, его могила священна. Кто посягнет на святыню, ну это понятно, проклятия на всю голову и тому подобное. Вот чего только не выдумает человек, лишь бы не работать!
– А где она, могила эта? – удивляясь лингвистическим способностям друга, которые гармонично переплетались с сообразительностью, спросил я. Опомнился и тут-таки выдал эту же фразу по-английски.
Мои слова возымели действие. Высокий и худой мужчина, чье имя я к тому времени еще не запомнил, внимательно посмотрел на меня, в его глазах читалось нечто, что было сродни уважению. Думаю, в его понимании каждый, кто хоть немного владеет английским – большой человек, может, своим величием равен тому вождю, чья могила так некстати вклинилась в наши планы. Он осмотрел меня, будто только теперь увидел, поклонился гораздо ниже, чем кланялся здороваясь. Громко и чуточку заикаясь, заговорил, указывая пальцем в сторону горы. Я опять-таки ничего не понял, повернулся к Витьке.
– Кое-что вырисовывается, она на самом краю участка, у холма. Святыня эта, – тот медленно пожал плечами.
– Так пусть там и остается. Ты им фронт работ сдвинь чуток, на пару метров от горы вот и все! – неожиданно легко созрело решение.
В глазах моего товарища отчетливо читалось сомнение. Скорее всего, он и сам об этом подумывал, просто не мог решиться. Понять его нетрудно, кто хочет брать на себя ответственность…
– Оно, пожалуй, можно, – после продолжительного раздумья медленно выговорил он. – Вопрос только в том, как шеф ко всему этому отнесется. План утвержден, а он не любит самодеятельности.
– Да никак он не отнесется, вообще никак. Мы ему просто не расскажем, только и всего. А касаемо переноса площадки, я сверху смотрел, мы только выиграем. Там, южнее, валунов нет, местность ровненькая, работы меньше…
– Ладно, уговорили, – он махнул рукой, повернулся, изобразил короткую пантомиму, показал жестами, как он переносит участок южнее.
Просители тут-таки снова загалдели, только на этот раз одобрительно. Худощавый мужчина, владеющий английским, низко поклонился, отдельно мне, отдельно Витьке. Остальные поступили также. Дружно склонились, не переставая бормотать. Глядя на согнутые спины нескольких десятков рабочих, я вдруг почувствовал себя героем сериала, не самым приятным его персонажем – злым и коварным плантатором, эксплуатирующим бедных рабов на далекой фазенде в живописной Бразилии.
Позволив мне вдоволь поразмыслить обо всех плюсах и минусах рабовладельческого строя, наш собеседник выкрикнул несколько слов на местном диалекте, воздел руки к небу, его позу скопировали другие. Он еще что-то крикнул, прочие разом умолкли, еще раз поклонились, только уже ему, повернулись и дружно направились туда, где скоро должна была образоваться расчищенная площадка.
– Я искренне надеюсь на то, что в районе причала ничего священного не обнаружится, – недовольно пробормотал Витька. – Вот его-то перенести у нас точно не получится…
Подождав пока я умоюсь в большом деревянном корыте, в которое за ночь каким-то чудом набралась вода, Витька повел меня вниз, в долину, туда, где располагался лагерь рабочих, где находилось то, без чего немыслима любая стройка – столовая.
Не отрываясь от завтрака, более похожего на дегустацию блюд местной кухни, я расспрашивал Витьку об острове. Более всего меня интересовала живность. Все-таки я не слишком приспособлен для существования в джунглях, не довелось обзавестись подобным опытом. Да и просто единственным источником информации о жизни за пределами моей малой родины был экран телевизора, а уж там такого расскажут, такого страху нагонят!
Витька был не в духе. То ли из-за вчерашнего новоселья, то ли из-за вынуждено-раннего подъема.
– Да, я тебе не рассказывал, но прежде чем начать работу, еще до моего появления на острове, шеф отправил сюда целый исследовательский институт, толпу ботаников с зоологами, – Витька отрешенно посмотрел куда-то вдаль, в джунгли. – Облазили они весь островок, каждый листик осмотрели, в каждую норку заглянули. Вердикт выдали ободряющий – ничего опасного для жизни на островке не водится. На этот счет можешь не волноваться. Из не очень приятной живности можно выделить несколько видов змей, но от них больше страха, нежели вреда. Да, могут укусить, если хорошо попросишь. Будет больно, но это не смертельно. То же самое касаемо живности крупнее – ничего такого, что тебя убьет, на островке нет, но это не значит, что можно ходить, не глядя под ноги. Местные говорили, живет в этих краях один паучок, маленький такой, яркий весь, цветной, так вот если он примет тебя за добычу, три дня на стены карабкаться будешь. Примерно так…
– Понятно, – честно скажу, то, что я услышал, меня заметно порадовало. – Слушай Вить, а что если я пройдусь, прогуляюсь по острову? Пока не расчистят участок да не передадут планы со снимками, я никому не нужен. Разрешаешь?
– Серега, я тебе не начальник. Можешь смело идти туда, куда тебе вздумается. Только я бы на твоем месте кеды снял, да сапоги обул, такие, чтоб голенище повыше. А вообще, иди ты, Серега, иди…
Получив такое своеобразное напутствие, я отправился изучать местность. Начать решил с восхождения. Решил взобраться на высочайшую точку острова на острый пик, сереющий над сплошной зеленью, осмотреться.
Внемля совету друга и голосу разума, я не решился идти в привычных потертых кедах, отдал предпочтение сапогам. С этим проблем не было, Витька, а может кто-то другой, предусмотрительно подготовил не меньше десятка пар. Долго выбирать не пришлось, первые, которые были по ноге и выглядели более или менее прилично были назначены «моими».
Поскольку я новичок на острове, а приставать с дополнительными расспросами не хотелось, тем более что у Витьки и без меня забот хватало, я решил пойти проторенным путем. Спустился с «обжитого» холма, выбрался на мощеную дорогу, направился в сторону маяка. Шел медленно, не переставая вертеть головой и удивляться.
Я не ошибся, Витька действительно был занят. Он стоял у строящегося причала в окружении толпы рабочих. Как выяснилось позже, подобные столпотворения были нормой, дня не проходило, чтобы не образовалось нечто подобное. Точно не скажу, но думаю, так рабочие отдыхали, своеобразный перерыв на вполне законных основаниях.
Оказавшись на склоне в пределах видимости друга, я помахал ему рукой, но он меня не заметил. Ясно же ему не до меня. Очень уж энергично он размахивает руками, тычет пальцами в какую-то бумагу, что-то объясняет единственному толковому туземцу. Тот кивает, сам что-то говорит, рабочие галдят, словом, нормальная рабочая обстановка.
Скоро стихийный митинг остался за стеной деревьев. Я прошел мимо нескольких парней, скорее всего, они не слышали о том, что творилось у причала, потому продолжали работать, расчищали площадку для строительства дома. Дело шло. Отвратительно громко рычали бензопилы, размеренно стучали, опускаясь, топоры, пулями летали щепки. Одно за другим падали деревья. Выстрелами ломались сучья, громкие одобрительные возгласы сопровождали каждый поваленный ствол.
Заметив меня, рабочие остановились, застыли, будто скульптуры. Я испугался, подумал, вдруг они сейчас найдут какой-нибудь повод, обступят меня, как Витьку, там, у причала и начнется…
– Здравствуйте! – приветливо кивнул я, рассчитывая как можно быстрее сбежать.
Не думаю, чтобы они меня поняли, тем не менее, я услышал множество слов, что своим звучанием отдаленно напоминали приветствия. Множество голосов, непонятные мне слова, улыбки, поклоны. Никаких требований, никаких расспросов. Вот что делает вежливость!
Мгновение, другое и лесорубы остались позади. Я углубился в лесную чащу, оглянулся, убедился в том, что никто меня не догоняет с целью устроить маленький локальный митинг, облегченно выдохнул.
Очень скоро обнаружилась дорога, ведущая мимо маяка вглубь острова. В просветах между верхушками деревьев показался сам маяк. На мгновение я застыл, любуясь башней, которую мне доведется восстанавливать, отмахнулся от желания снова оказаться на ее верхушке. Бессмысленно это, что толку взбираться вверх, спускаться вниз. Вряд ли за ночь там хоть что-нибудь изменилось, а для изучения острова с высоты птичьего полета пока предпочтительнее вершина скалы.
Скоро я миновал «перекресток», то место, где к изрядно заросшей деревьями и кустарником широкой дороге примыкало ответвление, тропа, ведущая к маяку. Весьма условный «перекресток», слишком уж мало камней, что обозначали дорогу, сохранились. Но это ничего. Вот вырубят ребята деревья, расчистят все, соберем камни, разбросанные по всему острову, да восстановим брусчатку. Наверняка здорово получится. Но это будет позже. Сейчас же я лишь проследил глазами за убегающей в лес тропой и пошел напрямик, свернул в заросли, ориентируясь на серо-стальной пик, возвышающийся над окрестными территориями.
Переплетенные ветви деревьев, которые десятилетиями привольно себя чувствовали до появления на острове человека, старались изо всех сил. Упирались они, хватали меня за ноги, больно стегали по лицу, забирались в рукава, лезли в карманы, путались в одежде. Я же и не думал сдаваться. Размахивал руками, отталкивал живые прутья, ломал сухие сучья. Правда, это мало помогало. Стоило чуточку расслабиться, потерять бдительность, как какая-нибудь шустрая веточка, да еще и вооруженная острыми шипами впивалась в кожу. Царапали колючки руки, оставляли отметины на щеках, хлестали меня и терялись где-то позади, только шелест оставался, будто перешептывались растения со своими сородичами, хвастались, упивались гордостью за то, как поприветствовали незваного гостя.
Неудивительно, что скоро я выдохся. Усталость сдавливала грудь, мешала дышать, отбивалась она на висках гулкими отголосками пульса. В ушах нарастал мерный гул, намекая на то, что еще немного и сил у меня совсем не останется, упаду, рухну на землю, и кто знает, удастся ли после подняться. Хотя это не самое страшное, я ведь могу и застрять. Свяжут меня ветви, обездвижат и все. Мрачная перспектива, буду стоять до тех пор, пока кто-то, скорее всего, Витька обо мне ни вспомнит. Только и это еще не все, придется постоять до тех пор, пока за мной придут. Кто знает сколько!
Еще совсем немного и я бы действительно сдался. Буквально несколько мгновений и я бы поборол разумную мысль о том, что возвращаться ничуть не легче, повернул бы, пошел обратно, но…
Стоило только замедлить скорость, как я услышал шум. Тихий он, приглушенный густой растительностью. Топот? Возможно. Будто приближается кто. Близко он, тот невидимый, рядом он. Сразу же забылись слова друга об отсутствии на острове хищников. Какие тут слова, чего стоят рассказы, ведь совсем рядом шуршит кто-то сухими листьями, трещит ломающимися веточками, крадется, да догоняет он меня, не иначе!
Решительный рывок. Ветки, не ожидавшие такой прыти, выпустили меня, свою добычу. Я рванулся раз, другой и буквально вылетел на каменный склон, совершенно лишенный растительности. В подлеске, точно там, где недавно стоял я, мелькнуло что-то белое. Рука сама собой нащупала камень, я приготовился дать отпор преследователю.
