Стас Колокольников
Умирая, Бог завещал мне Землю
− Вряд ли, ко мне скоро подруга придет.
В уверенности за свою судьбу я спустился в подземный переход к вокзалу и столкнулся с одноклассником. Словно отрабатывая карму, я постоянно встречал разных знакомых личностей и переживал с ними запоминающиеся события, которые вскрывали в нас хорошо запрятанных психов.
Прежде худощавый и скромный, Толик растолстел, налился цинизмом, похохатывал и много спрашивал. Мы шли в сторону вокзала, я спешил, подгоняемый двумя длинными свистками оттуда. Узнав о поездке в страну ритм-гитаристов, Толик принялся уговаривать выпить за его счет.
− Хотя бы по кружке пивасика, − напирал он. − Мы не виделись тыщу лет, Петька… Ты, может, скоро станешь богатым и знаменитым, и мы с тобой еще тыщу лет не увидимся, только в следующей жизни.
И хотя предчувствие подсказывало, что идти с ним не стоит, лучше подождать до следующей жизни, отказаться я не смог.
Ближайшее кафе было неряшливым и подозрительным, как и его посетители, за столиками сидели мутные типчики и женщины без возраста. Потрепались о жизни, о работе, вспомнили общих знакомых, но разговор скатился к деньгам и женщинам. Две из них сидели за соседним столиком и призывно улыбались.
− Что ни говори, а жить хорошо, − сказал Толик, − всегда произойдет что-нибудь непредсказуемое, я с ума схожу от однообразия. Работа, дом, ну ты понимаешь.
Стараясь держаться в рамках одной кружки, я спокойно наблюдал, как Толик борется с однообразием, он непринужденно прошелся до стойки, намахнул стопку-другую, вернулся и стал подмигивать женщинам, а вскоре они уже сидели с нами и хохотали.
Что-то они нам все-таки подмешали, я помнил только, как заканчивал вторую кружку под песню «Passenger» Игги Попа, звучавшую из телефона Толика, который произносил тост:
− Дорогие мои пассажиры, хочу выпить за вас! За то, чтобы вы достали свои билеты и приехали, куда вам надо и вовремя…
Очнувшись в незнакомом подъезде, я первым делом ощупал карманы, двадцатка испарилась. Такое мерзкое и скорбное, на первый взгляд, пробуждение бывает хоть раз в жизни, лучше бы ни разу, но после него видишь и счастья шелковую нить, и вечность в одном мгновенье. И в этой вечности сидишь, как в пустом вагоне. Совершенно измочаленный, с кусочками чего-то на одежде, выглядевшего, как остатки мозга, которого, казалось, навсегда лишилась моя голова, я почти не дышал, чувствуя себя, как рыба анабас, которая выползла за пальмовым вином, но по дороге обратилась в тленные мощи.
В подъезде было тепло, на улице темно, ходьба по мерзлой улице доконала бы меня, я с трудом поднялся на верхнюю площадку и попробовал задремать. В долгом тягучем полузабытье я слышал музыку, ее в моем детстве часто наигрывала мама на своем любимом пианино − мелодию песни про одинокую гармонь, которая бродит где-то по улице.
В голове всплывали странные картинки не здешних мест, где живут мардуки, единороги и бог Павана вслед за Шивой скачет верхом на антилопе с головой тигра, мешались воспоминания и грезы. Они затягивали в свой круговорот. Несколько раз в жизни мне приходилось непроизвольно впадать в состояние медиума. Пребывая в трансе, я наблюдал видения, какие посещают посредников между мирами. Они казались опасными, хотя в этих случаях я был проводником лишь для своего сознания.
Тело мое наэлектризовалось, ни прежней боли, ни усталости я не чувствовал. Сквозь пелену я видел, как просыпаются жители подъезда, как окунаются в новый день, как к ним слетаются невидимые существа, готовые помогать удерживать эту жизнь на рельсах. И вдруг привиделся дед. За пеленой я видел только силуэт в кителе, но точно знал, что это мой дед, машинист Иван Гаврилов. Он покачивал головой и ждал, что я скажу.
− Что же это такое, дед? Почему такая непруха? – пожаловался я.
− Так ты бы поосторожней. Катишься на красный без тормозов, хоть закуску подкладывай.
− Чего? Как это?
− Едешь в поезде со взрывчаткой, едешь по местам, где полно живодеров и просто психов. А в голове у тебя только свежий ветер поддувает, будто сидишь в вагоне-ресторане, которого в этом поезде нет.
− На каком поезде, дед? Я просто хочу узнать, где мое место.
− Сойдешь, узнаешь.
Кто-то вызвал лифт, и я открыл глаза. За окном было невероятно светло. Прислонившись спиной к стене, я полулежал с ощущением отпущенных грехов и легкости, как будто у меня выросли крылья. Оставалось только взмахнуть и полететь.
− Ой! Сколько снега навалило! − радостно кричали за окном дети. – Ой, как здорово!
Первый снег хрустел под ногами, словно разговаривая. Казалось, идешь по спине гигантского белого медведя. Сахарная шкура доверчиво терлась о ноги.
− Если райский поезд ушел без меня, значит, будет какой-то другой, − говорил я себе, мысленно уже плюнув на карьеру ритм-гитариста.
Еще раз искать денег на поездку я не собирался. На трамвайной остановке топтались двоё: я и человек с гитарным кофром. Он напомнил о недавних творческих планах. Не выдержав, я рассмеялся. Человек посмотрел в мою сторону, мой потрепанный вид явно вызывал недоумение.
− Петя, не состоявшийся ритм-гитарист, − представился я. − А ты кто?
− Кобзарь.
− В смысле певец, играющий на кобзе?
− Во всех смыслах. У меня фамилия такая.
− Куда едешь?
− В Германию.
− На трамвае?
− На самолете. Улетаю сегодня вечером.
− Развлекаться?
− Работать, уличным музыкантом, два месяца перед Рождеством.
− А у меня не получилось уехать.
И я рассказал историю райского поезда для ритм-гитаристов.
− Кто же на райском поезде за доллары ездит, − рассмеялся Кобзарь.
− Точно, − улыбнулся я, − как-то не подумал. А вообще-то, мы все на этой Земле, как на поезде, начиненном взрывчаткой. И конечная станция у всех одна.
− Возможно. Хотя для меня райский поезд − это музыка. В этом поезде, как говорил мой друг, можно не рвать на себе рубашку, чтобы показать, что у тебя есть сердце.
Трамвай подплыл, словно кораблик по белому морю. От него, как от живого, исходило благодушие, и мне стало весело и тепло внутри. Пока ехали, я рассказал историю про одного бродягу. Тот прежде работал в одной из роскошных гостиниц Парижа, разливая вино в погребе, а потом спился и стал бродяжничать, находя, что так гораздо лучше. Напиваясь вдрызг, он пел хриплым голосом одну и ту же арию из «Фауста». По его мнению, это производило впечатление на полицейских, которые должны были думать, что он не простой человек, раз знает оперу.
− Так что, Кобзарь, если будут проблемы с полицией, затягивай оперу, − посоветовал я. − И лучше из «Фауста».
− Выхожу, пора мне, − усмехнувшись, сказал Кобзарь. − До встречи!
Долго еще я катался на трамвае по кругу, по заснеженному городу с белыми улицами и белыми деревьями. Катался с долгожданным позабытым умиротворением, разглядывая всё, как в первый раз. Мне не хотелось выходить, куда-то идти, о чем-то думать и с кем-то разговаривать, хотелось не спеша плыть по белому городу. Видеть, слышать и понимать то, что открывается тем, кто никуда не спешит, не мелочится и не фальшивит. Кто играет жизнь как по нотам, не перевирая ни одну. В таком состоянии понимая, что мир тем уже спасен, и на краю гибели качается лишь его тень. Я катался до тех пор, пока не понял, что трамвай и был моим райским поездом.
Умирая, Бог завещал мне Землю
Утром почтальон принес телеграмму странного содержания: «УМИРАЯ ЗАВЕЩАЛ ТЕБЕ ЗЕМЛЮ БОГ». Хм, всю Землю! «Что же мне делать с этой мусоркой, – сразу подумал я. – Как я могу поучаствовать в ее судьбе, когда она на всех порах летит в преисподнюю».
Вечером я сидел в кафе и ужинал. Подсел средних лет мужик с бутылкой.
– Будешь? – предложил он.
Я отказался.
– Какие новости? – спросил он, наливая себе.
– Бог завещал мне Землю. Всю эту круглую штуковину. Что с ней делать ума не приложу.
– А почему именно тебе? – усмехнулся мужик.
– Не знаю, у Него свои причины. А что разве кто-то против?
– Лично я нет! – засмеялся мужик и выпил.
– Не веришь, – понял я.
– Верю. Иди, забирай свое барахло.
Я демонстративно поднялся и вышел на улицу, ощущая себя хозяином всего вокруг. Могу пользоваться чем угодно как своим. Спустившись в знакомый бар по соседству, я решил заказать чего-нибудь подороже, съел кесадилью, выпил рюмку текилы и подумал, а стоит ли платить. Скорее всего, нет. Непринужденно я направился к выходу, и никто не остановил.
На углу улицы меня встретил нищий, просивший здесь по выходным и праздникам мелочь. Я развел руками, показывая, что владею бОльшим и могу поделиться. Всем этим миром. Нищий недовольно скривил беззубый рот.
– Мне не верят, – подытожил я. – Ладно, тогда хотелось бы осмотреть свои владения.
Я шел мимо одного заведения, где вместе с выпивкой продавали и книги. Забавно придумано, не правда ли? Накатил – прихвати книгу и читай, не расслабляй мозг. Из распахнутой двери доносились крики драки, и вдруг оттуда к моим ногам прилетел фолиант, разворошенный и загаженный, будто им убивали мух. Это оказался географический справочник, изданный в Санкт-Петербурге в тысяча девятьсот одиннадцатом году.
Весь следующий день я пролежал в постели, изучая страны и континенты, флору и фауну, океаны, моря, архипелаги и островки. Выбирая место, куда отправиться перво-наперво, я склонялся в пользу Новой Зеландии и Мадагаскара.
Позвонила хозяйка квартиры и сообщила, что завтра придет за платой.
– Не волнуйтесь, – сказал я, – с этим проблем больше не будет.
Потом собрал сумки с вещами и потащил к приятелю, жившему поблизости.
– Ты чего? Переезжаешь ко мне? – испугался тот.
– Теперь это вы все у меня в гостях, – похлопал я его по плечу и вышел.
– Ты куда? А вещи?
– Пусть пока постоят у тебя. Мне они не нужны.
– Эй! Подожди! – кричал приятель вслед.
Но я не стал ждать, и так все ясно – никто не знает, что Бог завещал мне Землю. А я должен был глянуть, что на ней творится, ведь я никогда особо не интересовался, полагая, что она в пользовании у других. Теперь она была моей, правда, неизвестно, надолго ли.
Я шел и глупо улыбался, имея самый идиотский вид, растрепанный, с вывалившимся языком. Какой-то человек чуть не слетел с мопеда, заглядевшись на такое слабоумие.
Несмотря на глупый вид, моя голова работала активно.
– Только самолетом, – прикинув варианты дальнейших действий, решила голова.
– Значит, в аэропорт, – поддержал я.
Я шел по тротуару и сразу поднял руку, как только решение созрело. Остановилось несколько машин.
– В аэропорт, – сообщил я, усаживаясь в ближайшую.
– Тысяча, – объявил водитель.
– Без разницы, – отреагировал я.
Шофер уважительно нажал на газ. К аэровокзалу мы подкатили с ветерком.
– Пока, – вполоборота кинул я, налегке выскакивая из машины.
– А деньги? – требовательно схватился за мой рукав водитель.
– Деньги мне не нужны, – серьезно объяснил я, – здесь и так все принадлежат мне. Если хочешь, я подарю тебе островок на Курилах.
Только водитель полез на меня с кулаками, как в зад его «ауди» въехал другой такой же умник на джипе. Между парнями началась серьезная склока.
Неспешно я вошел в здание аэровокзала и стал изучать расписание перелетов. Озабоченные люди с чемоданами на колесиках разбегались по всей планете. Кто их ждет там? Да и долетят ли они?
Ближайший самолет в нужном направлении к устью Антананариву вылетал через два часа. Нужно было пробраться на борт. Развернувшись, я столкнулся нос к носу с долговязым альбиносом в темных очках. Он так спешил, что, казалось, его распахнутый, небрежно накинутый серый плащ не поспевает за ним и соскальзывает с плеч.
– Сори! – фыркнул альбинос и побежал дальше.
На месте нашего столкновения лежал кожаный лопатник, я его поднял и сразу вспомнил о подобных аферах, когда простаки попадают на деньги, думая, что им повезло.
«Стоит ли тебе чего-то бояться», – усмехнулся внутренний голос.
«Верно, не стоит, – согласился я, открыл лопатник и пересчитал наличность. – Тысяча двести евро».
«Неплохо, – шепнул внутренний голос, – пошли покупать билет».
– У вас нет ни паспорта, ни загранпаспорта, я не могу продать вам билет, – сообщила миловидная девушка с благородной родинкой над верхней губой.
– Вы считаете это серьезным препятствием? – спросил я.
– Очень жаль, – улыбнулась девушка, – ничем не могу помочь.
– Странно, – сказал я, – разве вы ничего не знаете?
– Нет.
– Бог завещал мне Землю, теперь мне не нужны паспорта.
– Понимаю, – кивнула девушка, – но нам пока на этот счет не поступало никаких распоряжений.
– Тогда я подойду позже.
– Хорошо.
Ничуть не расстроившись, я пошел к выходу.
– Что случилось, друг? – ласково пропел в мое левое ухо чей-то голос.
Чернявый тип со сладкой улыбкой сверкал белыми зубами. Вся его услужливая фигура прямо так и льнула. Мне стало не по себе.
– Ты педик? – спросил я.
Обида стерла улыбку с лица типа, теперь, глядя на него, можно было предположить, что меня ждет кровная месть.
– Прости, мужик, если обидел, – поправился я. – Но что тебе надо, черт возьми? Я тебя не знаю.
– Тебе нужен билет, – подмигнул чернявый тип, – я могу помочь.
– Помоги, – кивнул я.
– Куда тебе? – поинтересовался чернявый тип.
– Хотелось бы на Мадагаскар, – признался я, – но в принципе мне все равно, с чего начинать. Бог завещал мне Землю, надо бы осмотреть свои владения.
– Лети в Барнаул, – предложил чернявый тип.
– Где это? – спросил я.
– Три тысячи километров отсюда.
– И что там?
– Узнаешь. Там хорошо, – заговорщицки подмигнул услужливый черныш. – Вылет через час.
– У меня нет паспорта.
– Серию паспорта и номер помнишь?
– Вроде бы.
– Пять тысяч сверх цены билета.
– Годится.
Я заплатил типу двести евро, он усадил меня в самолет и помахал с земли на прощание. Когда самолет оторвался от взлетной полосы, я почувствовал прилив сил и заорал на весь салон:
– Бог завещал мне Землю! Ха-ха!
Люди занервничали. Подошла стюардесса с резиновой улыбкой на лице.
– У вас проблемы? – спросила она.
– У меня нет проблем, – успокоил я и подмигнул, – и у вас теперь не будет.
– Что желаете пить? – по-своему поняла стюардесса.
– Детка, неси все, что есть. И угости всех в салоне. У меня большой праздник. Пора бы это дело отметить.
Стюардесса прикатила со столиком через полчаса и налила апельсиновый сок в пластиковый стаканчик.
– А остальным? – спросил я как ни в чём не бывало.
Стюардесса вздохнула и укатила со столиком дальше.
Во время полета на меня смотрели как на психа. Хотя ничего особенного я не делал, только поглядывал в иллюминатор и восклицал: «Мое!» А когда шасси стукнулись о землю, я крикнул: «Йохоу!»
Барнаульский аэропорт мне понравился. Ранним утром он напоминал большой ничейный барак, затерявшийся в поле. На выходе из здания я обратил внимание на растрепанную девушку, смотревшую на меня странным немигающим взором. Я направился к ней.
– Привет, ты меня знаешь? – спросил я.
– Ты так странно вел себя в самолете.
– Ничего странного. Как бы ты себя вела, если бы Бог завещал тебе Землю.
– Всю Землю?
– Всю.
– Я бы сошла с ума.
– А я, как видишь, еще нет.
– Бог завещал тебе Землю?
Она так и осталась с раскрытым ртом
– Давай поговорим об этом в другом месте, – предложил я.
– Поехали ко мне.
– Ты живешь одна?
– Да, но сейчас у меня старшая сестра. Она присматривала за домом и котом, пока я была в отъезде.
– Парень есть?
– Поссорились.
– Вы с сестрой трезвенницы?
– Кажется, нет, – неуверенно ответила растрепанная девушка.
– Как тебя звать?
– Лена.
– А сестру?
– Аня.
– Ваня, – выбрал я имя, теперь все имена на этой Земле были моими. – Ну что, Лен, возьмем чего-нибудь – и к тебе, отметим знакомство.
Мы разменяли евро, купили угощения и покатили через город на машине. Обычный такой городок тысяч на семьсот-восемьсот душ, для кого живых, для кого еще мертвых. Проспекты, улицы и площади мало чем отличались от других, которые я видел раньше.
– Это кто? – увидев меня, подозрительно спросила Аня.
– Это Ваня, – радостно сообщила Лена, – ему Бог завещал Землю.
– Иван, – представился я, – если вас что-то смущает, будьте искренни, выкладывайте начистоту. Мне есть что сказать. Ну и не мешало бы перекусить, я проголодался с дороги.
Посмотрев в мои глаза, Аня почему-то смутилась. Я разулся, прошел в комнату и, развалившись в ближайшем кресле, принялся рассказывать о том, как получил сообщение от Бога, и о том, что произошло дальше. Лена сидела на полу у меня в ногах и, приоткрыв рот, слушала. Аня бегала из кухни в комнату и носила закуски. Она что-то уронила и пнула кота, путавшегося под ногами.
– Ну скажи Ленке, чтобы она помогла! – наконец, не выдержала Аня. – Я тоже хочу слушать, но не могу разорваться на две части, слушать и обслуживать.
– Не дури, Анна, – спокойно сказал я, – тебе никто не мешает сесть и послушать, пожрать мы всегда успеем.
– Я хотела как лучше, – вдруг расплакалась старшая сестра.
– Ты можешь только хотеть, – твердо сказал я, – а лучше от этого будет или хуже, ты знать не можешь.
Сестры переглянулись.
– Я вам так скажу, сестры, – обратился я, – еще не поздно встать на правильный путь и иметь только то, что не отнимут. А что у вас никто не сможет отнять?
– Что? – переспросили сестры.
– Знание.
– Какое знание?
– Перестаньте, девчонки, вы же не дуры набитые! – возмутился я. – Знание того, что все вокруг ваше.
– Наше?
Они выглядели так глупо, что я захотел курить.
– Где тут у вас балкон?
– В зале, иди прямо по коридору.
Только я вышел и закурил, как рядом тихо кашлянули. Осмотревшись, я увидел на соседнем балконе средних лет дамочку в шелковом халате. Она как-то требовательно смотрела на меня. Но лицо ее было скорее задумчивым, чем похотливым.
Балконы были впритык.
– Скучаете? – полувопросительно произнес я.
– Ты Серж? – спросила дамочка.
– Серж, – достав посадочный талон из кармана, помахал я.
– Так иди же ко мне, котик.
– Мяу, – сказал я и полез через балкон.
Уходил я от женщины минут через пятнадцать с легким шумом в голове.
– Пока, – сказал я на прощание, – как устроюсь, дам знать.
– Я вот теперь все расскажу Ленке, – хитро улыбнулась женщина, – а то она все уши прожужжала, какой ты у нее особенный и верный.
– Пойду сам расскажу, – пообещал я и тем же путем вернулся обратно.
Сестры уже шарили по ящикам, видимо, прикидывая, не ограбили ли.
– Ты где был, Иван? – охнула Лена.
Подмигнув, я показал пальцем наверх и опять уселся в кресло.
– Итак, на чем мы остановились?
– На чем? – не поняли сестры.
– На том, что все в этом мире принадлежит вам, – продолжил я.
Сестры опять сделали большие глаза. Тут в дверь позвонили. Аня ушла открывать и вернулась с дамочкой из соседней квартиры.
– Ну что, Серж? – начала дамочка, заговорщицки улыбаясь и двигаясь в мою сторону.
– Это не Серж, это Иван, – перебила ее Лена.
– Какой еще Иван! – возмутилась дамочка.
Я решительно встал.
– Нет, с вами бабами невозможно говорить о серьезных вещах!
Пока женщины проясняли ситуацию, я вышел. В дверях подъезда я столкнулся с высоким крепким парнем. Сердце во мне ёкнуло.
– Серж! – окликнул я.
Парень обернулся:
– Чего тебе?
Сказано было не очень дружелюбно, как будто я приставал к нему каждый божий день, выклянчивая мелочь на опохмел.
– Чего тебе?! – уже прихватывая меня за плечо, спросил Серж.
Телосложения он был бойцовского, и чтобы ему грубить, не хватало пары стаканов вина.
– Не дури, Серж, – сказал я строго. – Тут дело серьезное. Кажется, у Ленки кто-то появился. Я сосед сверху. Беги скорее, мирись с ней.
Серж вприпрыжку убежал вверх по лестнице.
На улице я поймал машину и спросил у водителя:
– Куда здесь можно поехать, чтобы не обломаться?
– По городу?
– Лучше по окрестностям.
– Ты турист, что ли? – панибратски обратился водитель.
– Хозяин.
– Чего хозяин?
– Земли.
– А, понятно. Откуда сам?
– Издалека. И отовсюду.
– Ага. В Горном был?
– Нет, пока не был. Это что у нас?
Я быстро сел в машину, увидев, как из подъезда выбежал Серж, сверху ему что-то кричала дамочка в шелковом халате.
– Могу отвезти. Десять тысяч, – предложил водитель.
– Без разницы сколько, – хлопнул я его по плечу. – Поехали.
– Поехали, хозяин, – усмехнулся водитель.
Часа полтора я катил среди гороховых, подсолнечниковых и гречишных полей под радио «Шансон» и рассказы водителя о старшем брате-дальнобойщике. Я уже начал позевывать и клевать носом.
– Далеко еще? – не выдержал я.
– Сейчас будет Бийск. Его проедем, и до Горного еще час езды, – охотно объяснил водитель. – Там и выберешь, где тебе остановиться. Хотя раз ты хозяин земли, значит, тебе в «Царскую охоту» надо.
– Это еще что?
– База отдыха для богатых. Там часто всякие знаменитости останавливаются. Вот недавно Розенбаум был, Алсу.
– Мне таких чудаков не надо, вези к дикарям.
Водитель удивленно посмотрел на меня.
– К каким еще дикарям?
– Как к каким, к аборигенам! Плачу еще два косаря, и ты везешь туда, где поменьше всяких розенбаумов.
– Пятнадцать тысяч за всю поездку, и я тебя везу по Чуйскому тракту, пока сам не решишь, где сойти.
– Заметано.
Когда появились горы и бирюзовая река справа от дороги, я почувствовал прилив сил.
– Останови, шеф, возьмем чего-нибудь горло промочить! – громко крикнул я, словно водитель находился по ту сторону реки.
– Давно бы так, – похвалил водитель, – а то чего всухую ездить. Не по-хозяйски. Здесь и остановимся.
Я вернулся с полным пакетом провизии, сверху горделиво возлежал килограммовый мешок кедрового ореха.
– Что за река? – спросил я, влезая в машину.
– Катунь.
– За неё! Как выяснилось, у меня есть Катунь!
Солнце покатилось за гору, а я окончательно ошалел от красот.
– Где мы едем, братан?!
– Подъезжаем к Онгудаю.
– Что это?
– Райцентр Онгудайского района.
Мы проехали Онгудай. Меня переполняла неземная радость. Я понял, как сложно было Богу держать в себе такое чувство, и он создал нас, чтобы мы радовались вместе.
В сумерках машина пошла на подъем.
– Перевал Чикет, – сообщил водитель.
Мы будто парили над землей.
– Все не могу больше сидеть, – засуетился я. – Еще километров тридцать – и схожу на землю!
Сообщение оживило шофера. Он даже стал что-то напевать. Минут через двадцать слева внизу заблестела река.
– Катунь? – предположил я.
– Катунь, – кивнул водитель.
Чуть дальше мигали посадочные огни костров.
– Там высаживай! – закричал я.
Я расплатился и, прихватив пакет с едой, пошел к ближайшему костру. У огня сидел поджарый парень лет тридцати и тихонько постукивал в большой бубен.
– Шаман! – обрадовался я. – Меня встречаешь?
– Встречаю, – кивнул шаман и добавил. – Тебя, кого же еще.
– Уже, поди, и знаешь про меня все, духи рассказали.
Шаман подмигнул в знак согласия, достал пластиковые стаканы и кусок вареной баранины. Парня звали Дима. Он ладил бубны на заказ, деловые – шаманам, поярче – туристам. Я рассказал о телеграмме от Бога и про то, как попал сюда. Дима не удивился.
– Это я в бубен постучал, вот ты и попал сюда, – сказал он.
– Продай бубен, мастер, – попросил я.
– Продам, – кивнул Дима. – Только помни, что просто так в него не стучат, только с пожеланием, он так настроен, а по умолчанию дождь.
– Понял. А магазин тут есть?
– Только кафе «Снежинка», – Дима указал в сторону одинокой лампы, освещавшей сколоченные наспех столы и лавки. – Вчера открылись.
Утро я встретил в обнимку с пахнущим кедром бубном у потухшего костровища, мастера нигде не было. Я походил по берегу реки, чуть постукивая в бубен, разглядывая чудесные пейзажи и шумных туристов, забегавших по колено в ледяную воду.
Заморосил дождь. Я вспомнил предостережение мастера. Потом вспомнил, что ищу аборигенов, и с силой ритмично постучал в бубен. Поднявшись к тракту, где меня высадил таксист, я увидел, как с той стороны, навстречу, покачиваясь на лошади, поднимается узкоглазый мужик в спортивном костюме.
– Ты кто? – спросил он, когда мы сошлись. – Откуда будешь?
– Я отовсюду, я хозяин Земли, – чинно молвил я. – А ты кто?
– Я Байкал. Мои земли вверх по Большому Яломану километра за четыре отсюда, там у меня аил и баня. Хочешь попариться? Недорого, четыреста рублей за час.
– Можно, – кивнул я. – Люблю быть чистым.
Баня стояла на берегу речки. И хотя отсутствовал предбанник, зато можно было нырять чуть ли не с порога прямо в ледяной омут. Сделав несколько заходов, я попросил у Байкала попить. Он принес полную кружку арачки. Я с чувством её осушил, выдохнул и спросил:
– Ну как вы здесь?
– Идет жизнь, – кивнул Байкал.
– Хорошо!
Байкал пожаловался на сборщиков конопли, толпами одолевавших его делянки. Я рассказал о смесях трав, легальной дури, от которой сходят с ума в больших городах. Байкал сочувственно кивнул и спросил, чем я занимаюсь в городе. Я сказал, что принял большую должность и мне пора в дорогу.
– Куда ты дальше? – спросил Байкал.
– Поеду с музыкой к снежным вершинам, – сказал я первое, что пришло в голову, и трижды ударил в бубен.
Третьей машиной, которую я призывал остановиться, махая рукой, был уазик, «буханка».
– Подвезите, обогащу, – предложил я, заглядывая в салон.
Оттуда на меня посмотрела небольшая абордажная команда и втянула за руки, не успел я закончить предложение.
– Тсс, примем, как родного, – успокоили меня, лишь только я попробовал брыкаться.
Четыре барнаульских музыканта после концерта в Бийске взяли курс на Курайскую степь. Парни хотели глянуть, как тюркские каменные воины шлют привет из верхнего мира в нижний.
– Есть такой привет, – обнадежил я и рассказал о телеграмме от Бога.
Музыканты были в восторге и попросили ударить в бубен, чтобы без поломок добраться до Телецкого озера.
– Друзья, – сказал я, – музыканты, как птицы, живут подношениями свыше. У вас и без бубна будет удача, поверьте.
– Никто не сомневается, хорошему человеку Бог всегда нужный путь откроет, – поддержал разговор похожий на бывалого боцмана водитель в выцветшей тельняшке.
Отвесные скалы по краю тракта у Белого Бома напоминали нависший морской вал. Тень от машины неслась по ним, как корабль при хорошем попутном ветре.
– Идем, как на шхуне по Гольфстриму, – сказал водитель.
– Мне бы лучше Южное Пассатное, чтоб сразу через три океана, – отозвался я.
– Это чуть дальше, там, за Кош-Агачем, – смеясь, указал вперед водитель.
В Курайской степи команда «буханки» задержалась на пару дней. Музыкантов посетила идея найти заброшенные хрустальные каменоломни где-то за Красными воротами. По вечерам они пели лихие песни у костра, а утром с ясной головой рыскали по окрестностям, вызывая интерес улаганских индейцев.
– Если найдете, берите, сколько унесете, – разрешил я, – хрусталя на Земле на всех хватит.
После двух дней бесплодных поисков идею похоронили, больше по причине того, что аборигены дали понять – чужакам здесь рыскать опасно, томагавки войны закопаны неглубоко.
Мы сфотографировались с ними на память у каменных стел, выкурили трубку мира, и музыканты укатили к Чулышману на Телецкое озеро, а я вернулся на дорогу к леднику Актру.
В километре от Чуйского тракта меня подобрал молодой джипер.
– Куда? – спросил он.
– Туда, – указал я на ледник.
– И я туда, садись.
Парень спешил на «покатушки» у ледника, на второй день фестиваля внедорожников.
Несколько десятков машин, многие в боевой раскраске, за рулем каждой мужик в бандане, похожий на морского разбойника, уверенно двигались вверх по непригодной для езды дороге.
Согласившись подвезти до стоянки у альплагеря, джипер взял меня на борт в качестве штурмана. На моем сиденье лежала книга.
– Гляциология Алтая, – прочитал я. – Изучаешь?
Парень кивнул в ответ. По его напряженному взгляду вперед я понял, что время для разговоров прошло. Путь наверх оказался похожим на родео. Где мог, я указывал фарватер по глубоким лужам и ручьям. Часа через три грязные, но довольные, мы глядели на снежные хребты прямо перед нами.
– Красотища! – восклицал я. – Есть ли места получше?
– Месяц назад я был на Памире. Маршрут разрабатывали два года, а проделали за восемнадцать дней, – сказал джипер и замолчал.
– Ну и как? Круто было?
– Пересекли две, нет, три границы, поднялись почти на пять тысяч метров, потеряли всего одну машину.
Парень опять замолчал.
– А на самом Памире как? – допытывался я. – Может, мне туда двинуть.
– Памирское шоссе никогда не забуду. Глубокие пропасти, вертикальные облака, мир, как на ладони, и горы синие, белые, голубые.
– Волшебно! Такое надо увидеть, – сказал я и постучал в бубен.
– Главное, ребята были все как на подбор, с ними хоть вокруг света. Когда еще увидимся? Звали на следующий год в Южную Америку, покорять Кордильеры. Хотелось бы поехать. Но далековато.
– Поедешь, Бог хорошего человека всегда возьмет в дорогу, – заверил я и еще раз стукнул в бубен.
Начинало темнеть. Мы разожгли костер, вскрыли консервы, разлеглись на карематах и завели разговор, передавая фляжку с коньяком. В историю телеграммы от Бога джипер не поверил, посмеявшись, как над странной шуткой.
– В Новую Зеландию я и сам бы съездил, – поддержал он, – и на Мадагаскар.
– А куда собираешься в ближайшее время?
– Осенью в Монголию на рыбалку. Это стопудово. Рыбалка там – это что-то невероятное. Озера у них огромные. Кроме пресных есть слабосоленые, как Аральское море. Монголы рыбу не очень жалуют, она и вырастает таких размеров, что диву даешься. Я щук ловил на двадцать килограмм! Да что там щука, есть хариус, таймень, османы, лососи, осетры. Ты рыбак?
– Не знаю.
– Мгх, – усмехнулся парень.
И больше про рыбалку ни слова.
Костер плохо разгорался, но радостно постреливал, салютуя нашим мечтам. Потянуло холодом с ледника, джипер достал добротный спальник и одеяла, а я подбросил дров. Так мы и уснули на карематах, укутавшись в теплые вещи и переговариваясь, глядя на огонь.
Утром джипер уехал, а я поднялся выше.
С красной заросшей рожей я стоял на склоне снежного хребта и постукивал в бубен, думая о том, что уже скучаю по родным. Белый высокогорный мир был как на ладони, но на самом деле он был очень далеко и пока недосягаем, это был мир высших мудрейших существ. И все вместе они были Богом, который завещал нам Землю.
– Ты как здесь? – услышал я голос.
Парень в сине-оранжевой форме спасателя стоял поблизости, грыз орешки и щурился от отблесков солнца на снегу. Я приветственно поднял руку.
– Здравствуй, брат, быть добру! Надо бы глянуть сверху на этот белый мир мудрейших существ. В средствах я не ограничен, все мое – твое.
Парень с минуту изучал меня и бубен.
– Мы через час летим на вертолете через Катунский хребет, на Бухтарму, в Казахстан. С тебя червонец, и ты в экипаже. Наркотики и оружие оставляй здесь.
– Беру только это! – сказал я и помахал руками, в одной бубен, в другой разноцветные бумажки с денежными знаками.
Я глянул в иллюминатор и вспыхнул божественным огнем. Неужели и я буду достоин всего этого? Неужели мир катится в тартарары только там, где безумствуют люди? А здесь он всегда незыблем, недоступен и прекрасен! И этим наверняка спасает всё вокруг. Всякий путь лежит сюда в сжигающую чистоту. Ибо тот, кто ее коснулся, неминуемо к ней и вернется.
