Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
Она пропала.
Мы пошли к машине.
– Иди туда, – указал Миша в сторону леса. – Или за машину. Я прикрою тебя.
В лес? Ни за что! Да еще одна.
– Я не могу.
– А как по-другому? Тогда терпи.
– Не могу терпеть.
– Спрячься за машину, все равно никого нет.
– А вдруг кто-то поедет?
– Маш, никого нет.
– А вдруг?
Он улыбнулся.
– Что ты предлагаешь? Давай, вместе пойдем в лес?
– А не будешь, подглядывать?
– Что я там не видел?
– Миша!
– Не буду, не буду. Успокойся.
Мы спустились с дороги, обошли канаву и зашли в лес.
Темно, страшно. Кругом огромные деревья, с поломанными сучьями, серые валуны, вдалеке не видно просветов. Влажный туман расстелился по замерзшей земле, странные тени медленно передвигаются из стороны в сторону.
– Не ходи далеко, – сказал Миша.
Ему не страшно.
Я зашла за дерево. Спортивные штаны прилипли к ледяной коже, ветер тут же пробрался под пуховик, как только я присела на корточки.
Вдалеке показалась темная фигура. Я прищурилась. Человек. Или это тень?
– Ш-ш.
Что-то легкое взметнулось над моей головой. Фигура, приближающаяся очень быстро, стала обретать очертания, звуки. Я привстала, натянула штаны. Слышно, как хрустит мох под ногами. Над макушками деревьев повисли серые тучи.
– Алик, – прошептала я, – это ты?
По спине побежали струйки пота. Я не вижу лица, но фигура знакомая.
– Иди ко мне, – позвал ветер.
– Нет! – закричала я и побежала к Мише.
Эхо поймало мой голос и понесло по черному лесу. Раздувая, приумножая. «Нет! Нет!» Нет!».
Из кустов выскочил перепуганный Миша с расстегнутой ширинкой на джинсах.
– Что случилось? Чего ты кричишь?
Я подбежала и, не давая ему время, одуматься, бросилась на шею. Чуть не залезла верхом. Он поймал меня и крепко прижал к груди.
– Чем вы тут занимаетесь?
Из-за дерева показалась Вера.
– Ты меня напугала, – отпустив Мишу, сказала я. – Зачем так подкрадываться?
– Я тебе махала, кричала. А ты кинулась от меня, как от чумы.
– Где ты была? – спросил Миша.
Он успел застегнуть джинсы.
– Гуляла, – равнодушно ответила Вера. – Вы все дела сделали? Пора домой.
Дела? Не может она без намеков. Брата и то смутила.
Я заметила, что у нее глаза красные. Брюки на коленях мокрые, пальцы без перчаток замерзли.
Мы выпили чай в машине, съели пироги, а потом поехали в сторону города. Вера, как обычно, села на заднее сиденье, вынула телефон из кармана и на час пропала за разговором с Юрой.
Миша включил музыку. Я укуталась по самые брови в куртку и закрыла глаза.
В салоне тепло. Пахнет ванилью и Вериными духами. Из динамиков льются божественные звуки. Никогда не думала, что такой примитивный мужчина как Миша, увлекается творчеством Людовико Эйнауди.
– Ты согрелась?
Я пропустила его слова мимо ушей. Верина болтовня и красивая музыка полностью завладели моим разумом. А когда началась композиция Life, я полностью растворилась и поплыла по неизведанным каналам памяти.
В пять лет я впервые села за пианино, в семнадцать уже влюбилась в этого прекрасного итальянского композитора. Даже проходила мимо Миланской консерватории имени Джузеппе Верди, в которой учился Людовико Эйнауди, целовала стены, пропитанные волшебством и красками музыки.
– Маша.
Я открыла глаза, и снова холод пронзил все тело.
– Никогда больше не оставляй меня одну в лесу!
Миша открыл рот. Я сама испугалась. Неужели это мой голос и мои слова?
Вера ничего не сказала, но я представила ее ухмылку и довольное лицо.
– Хорошо. Не оставлю, – ответил Миша. – Ты согрелась?
– Да!
Только с ним я становлюсь грубой. То ли он меня раздражает, то ли я встречаю его каждый раз в неподходящий момент.
– Может, тебе не нравится музыка?
– Нравится.
– Устала?
– Нет.
– Хочешь, пить или есть?
– Не хочу.
– Расстроилась? Не надо было туда ездить.
– Отстань от меня.
– Да, что с тобой? Чего ты злишься?
– У меня муж погиб!
– А меня жена выгнала из дома! – все же разозлился он.
Тут Вера заинтересовалась.
– Как выгнала? Ты снова поссорился с Лизой?
– Она меня достала!
– А ты нас достал! Знаешь, что вчера Дениска звонил бабушке и просился к нам жить? Даже дети сбегают от вас!
– Она – идиотка.
– Не хорошо так говорить про жену, – пробурчала я в куртку.
– Знаю, – обиженно буркнул Миша. – Но, она на самом деле – идиотка. Дура набитая.
– За меня муж всегда заступался.
– Да, твой муж…
Вера стукнула его перчаткой по затылку.
– Заткнись, – грубо сказала она. – Ты слишком много болтаешь.
Миша закрыл рот и больше, за всю дорогу до города, не проронил ни слова. Надул губы, а когда я прощалась у своего дома, только махнул головой.
В понедельник утром ко мне заглянул Данила, с коробочкой печенья и стаканом зеленого чая.
– Хотел узнать, все ли у тебя в порядке? Ты ездила туда?
– Ездила. Спасибо.
Он протянул мне пластиковый стаканчик.
– Жуткое место. Я был там, после этого… Ездил с Александром Ивановичем. До сих пор не понимаю, зачем он поперся в такую глушь? Можно было броситься под поезд или прыгнуть с десятого этажа. А ехать четыре часа, да еще найти крошечный, никому не известный, мост. Зачем?
– Не знаю. Я тоже многого не понимаю. Возможно, там жила его девушка?
– Какая девушка? – дернулся он. – О ком ты говоришь?
– Даня, я человек наивный, но не глупый. Последние месяцы Алик перестал заходить ко мне в комнату, иногда вовсе не появлялся дома, а один раз пришел только в пять часов утра.
– Он мог задержаться на работе.
– В спортивном костюме? От него пахло духами, и он был сонным.
– Ты все придумываешь, Машенька.
Машенька? Он никогда так меня не называл.
– Мне уже сказали, что у Алика была другая женщина.
– Почему же, ты молчала?
– Алик давил на меня своим спокойствием. Это ты можешь, поругаться с женой, или мой папа с мамой. А я никогда не выясняла отношения с мужем. Он бы не позволил, и я его сильно уважала. Те, кто мало знали Алика, считали его мальчишкой. На самом деле, он был настоящим мужчиной. Сильным, нежным.
– Я это знал.
Он снова не сдержал эмоции и пустил слезу.
– Ты любил его?
– Любил, – признался Данила, – так, как никого на свете.
И Алик его любил. Больше чем сестру, чем бабушку, чем меня. Доверял, но при этом ничего не сказал про свои планы. Страшные планы.
Вчера мне звонил Александр Иванович. В субботы Данила приезжал к ним за город и, наконец-то, слово в слово пересказал разговор с Аликом в день самоубийства. Ничего существенного, ничего конкретного. Обычный диалог двух друзей. Как дела? Что нового? Когда пойдем в баню?
Этого следовало ожидать. Алик знал, что Данила не даст, совершить ему глупость. Таким своеобразным способом он попрощался с ним.
В обед я спустилась в столовую. Антонина Павловна уже заняла столик.
В этот час обычно зал пустой, но сегодня было общее собрание, и все сотрудники освободились в одно время.
– Толпа. – Старушка недовольно сморщила губки. – Не успеем поесть.
– Успеем. Девочки обслужат нас первыми.
Только я села за стол, как в нашу сторону направилась официантка с подносом в руке.
– У нас новый салат с кальмарами, – предложила она. – Еще котлеты и стейк из лосося.
– Давай, – обрадовалась моя пожилая подруга. – Фирменный соус и побольше свежих овощей.
– Мне салат, но без рыбы.
– Как обычно?
– Да.
Девушка удалилась.
Антонина Павловна, радостно потирая маленькие ладошки, подметила:
– Хорошо быть родственницей Соколова. Полно людей, а у нас уже приняли заказ. Великолепно!
– Вы большой человек в компании, – польстила я.
– Меня бы не обслужили. Сама знаешь, как у нас относятся к бухгалтерам. В прошлом месяце одной из поварих не доплатили за два часа работы. Так она устроила скандал мне, а не расчетчику. Думала, я слежу за такой мелочью. А у меня своей работы полно!
– Многие понятия не имеют, какой оборот крутится в компании. И все на ваших плечах.
– Ох, милая. Хорошо, что ты меня понимаешь.
Через пять минут к нам присоединилась Вера.
– Привет, – первая поздоровалась я.
Она села рядом с Антониной Павловной.
– Я немного опоздала. Вы давно меня ждете?
– Только сделали заказ.
– Хорошо. А то не хочется, есть одной.
В столовую зашел Олег. Встал у двери, огляделся по сторонам. Людей много. Шумно. Нашел то, чего искал и двинулся через весь зал в нашу сторону.
– По-моему тебя ищут, – заметила старушка.
– Кто?
Вера обернулась и тут же пригнула голову. Спряталась за мою спину. Я зачем-то обхватила рукой ее за плечо. Как будто Олег не знает, за каким столиком мы обычно обедаем.
– Добрый день, – пропел он басом над моим ухом.
– Здравствуйте, Олег Николаевич.
Антонина Павловна учтиво привстала со стула. Олег скривил губы.
– Ты мне нужна, – сказал он Вере.
– Сейчас?
Серые глаза игриво взглянули из-под длинных ресниц. Красивая. Даже злится красиво.
– Немедленно.
– Не могу. У меня обед, а потом встреча с французами.
– Пять минут, – выставил он руку вперед. – Больше не задержу.
– Простите, но я хочу есть.
Отшила. Не грубо, но без стеснения. Олег засуетился.
– Ты можешь не при людях?
– А ты?
– Я попросил вежливо.
– А я вежливо отказала.
– Вера, пойдем.
– Олег, имей совесть. У меня двадцать минут свободного времени.
– Я тебя накормлю. Обещаю.
– Я хочу, посидеть со своими подругами.
– Еще посидишь. Не последний раз.
– Блин!
– Пожалуйста.
Вера, точно так же как он, скривила губы.
– Девочки, простите, мне придется вас оставить.
– Ничего, – тяжело вздохнула Антонина Павловна. – Иди, раз надо.
Не торопясь, Вера встала из-за стола, спрятала телефон в карман и, не взглянув на Олега, пошла к выходу. Он побежал за ней как собачонка, привязанная на ниточке.
– Какая женщина, – прошептала я.
А старушка еще раз вздохнула.
– Бедная. Осталась без обеда.
За то мы сытно поели и даже успели немного посплетничать, перемыть косточки нашей новой секретарши из сметного отдела.
После столовой мы зашли в туалет. Я помыла руки, сполоснула рот и уже собралась выйти, как Антонина Павловна остановила меня. Открыла замок на сумочке, вынула двумя пальчиками помаду и, с загадочным видом, сказала:
– Надо сделать губки.
– Не хочу, – заныла я.
– Надо. Девушка всегда должна быть красивой. А губы – это главное. Любой мужчина заметит, если женщина ухоженная. Вот представь, ты вся такая шикарная: платье, прическа, туфли на каблуках, маникюр. А губы не накрашены. Кожа бледная, сухая. Тут весь твой лоск теряет смысл. Запомни одно, если ты следишь за внешним видом, то поддерживай все до мелочей.
– Прямо, все?
– До каждой мелочи, – повторила она. – Ансамбль должен играть, а не раздражать слух.
Именно, за это я ее люблю! Старенькая, сморщенная, а как хорошо выглядит. В ее облике, действительно, все просчитано до мелочей: каждая пуговка на платье, брошка, застежка, сережки; каждая сумочка подобрана к образу; если накрашена, то в одном стиле, если причесана, то волосок к волоску.
Я вернулась в свой кабинет, а через полчаса пришла Вера.
– Уйду с работы, – решительно заявила она, тяжело плюхнувшись на мой стул. Мне пришлось сесть на диванчик. – Как так можно? Сначала одна встреча, потом вторая. Я не успеваю делать свою работу, а уж про семью можно совсем забыть.
– Что от тебя хотел Егоров?
Эта тема интереснее, чем ее жалобы на нехватку времени.
– Да, так. – Она махнула рукой, будто отогнала назойливую муху от своего красивого личика. – Надоел. Каждый день названивает. Придется, поменять номер.
– Что он хочет?
Вера хитро улыбнулась. Взглянула на дверь, а потом наклонилась ко мне и прошептала:
– Я ему сказала, что знаю правду. – С довольным видом, она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу. – Он чуть не лопнул от злости! Ты бы видела его лицо. Красный, как рак, трясется, пыхтит. Вот уж я порадовалась!
– Он признался?
– Признался. Только потом начал придумывать разную ерунду. Типа, это временно, все может измениться, врач ошибся. Начал уверять меня, что у него проблемы не с телом, а с головой. Вот, если бы нашлась девушка, которая ему поможет, то возможно, он бы мог поправиться.
– Намек на тебя?
– Не намек, а прямое попадание. Ему нужна нянька, как и всем мужикам. А я больше не хочу никого жалеть.
Только что шутила, а сейчас вдруг поникла. Глаза превратились в ледышки.
– Ты сильная, вот они и тянуться к тебе.
– Пусть тянутся к маминой юбке. Вон, Юра теперь счастлив. Живет с родителями в одной квартире. Всегда сытый, всегда под надежной защитой. Папа машину купит, мама с детьми посидит, а он с женой мотается по стране и радуется.
– С тобой ему было плохо?
– Не плохо, но мы не были друзьями.
– А со вторым, с которым, ты познакомилась в Каннах. Тоже не были друзьями?
– Видимо, я не умею дружить с мужчинами. Для них я – жилетка.
– Почему?
– Требую много. И жду.
– Чего ждешь?
– Доказательств. А этого не нужно делать.
– Разве нельзя любить человека просто так?
– Можно, – уверенно ответила она. – Надо дорасти, чтобы это понять. Я доросла, но уже поздно. Один женился, а второй умер.
Печально. Красивая девушка, а осталась одна.
Ее жалею, а сама в еще худшем положении. Сижу в квартире с кошкой, никуда не выхожу, ни с кем не общаюсь. Только работа спасает да беседы с подругами в столовой.
Вечером мне позвонил Миша.
– Как ты узнал мой номер? – удивилась я.
– У меня он был, – смущенно, ответил он. – Не помнишь?
– Нет. Я помню, в прошлом году ты приходил ко мне домой.
– Ты болела.
– Точно. Еще мы пили вино.
– Я починил тебе шкаф.
– Вот это я не помню.
– Я бегал в машину за инструментами.
– Ах, да! Теперь вспомнила.
Это было так давно. В другой жизни, с другой девушкой.
– Я позвонил тебе, чтобы извиниться.
– Извиниться? За что, Миш?
– Тогда, в машине… Я накричал… прости. Еще наговорил кучу гадостей про жену. Это не допустимо. Мужик не должен, так себя вести.
– Вера рассказывала мне о ваших проблемах. Только я не поняла, что же на самом деле у вас произошло. Кто виноват – ты или она?
– Я виноват.
– Почему ты?
– Плохой из меня муж. Мало зарабатываю, не уделяю время Лизе, не занимаюсь детьми.
– А сколько ты получаешь?
Он ответил.
Обычно, я никогда не спрашиваю людей об их доходах, но история Миши меня не оставила равнодушной.
– Это много!
– Разве? – усмехнулся он. – Моей жене не хватает.
– Она, наверное, платит какие-то большие кредиты? У вас ипотека, или вы купили дорогую машину?
– Нет. Квартиру купили мои родители, а машину ты видела. Развалюха.
– Ты спрашивал, куда она тратит деньги?
– Спрашивал, но она не ведет подсчеты. Говорит, что ничего лишнего не покупает.
– Сейчас все дорогое. Я вот, например, купила себе новый компьютер. Самой последней марки, крутой. Знаешь, сколько стоит?
– А какой компьютер? – Когда я назвала марку, он присвистнул и радостно сказал: – Я знаю его стоимость. Чокнуться можно! Где ты его нашла? Он еще не появился в продаже.
– Папа прислал. Он на самом деле – супер!
– Крутяк. Вот бы взглянуть на него.
– Так в чем дело? Я, как раз, хотела тебя попросить, настроить его.
– Меня? – обрадовался он. – Конечно! Я настрою и покажу, как им пользоваться.
– А когда?
– В любое время.
Я скинула ему свой адрес, и мы договорились на завтрашний день.
Но, завтрашний день принес нам другие события.
Утром я зашла в офис и увидела бледное лицо Игоря Петровича. Он ждет меня уже целый час, нервничает, искурил целую пачку сигарет.
– Машенька! – кинулся он мне на встречу. – Ты не отвечаешь на звонки.
– Я отключила телефон. Вчера не могла заснуть.
– Вера пропала.
– Как пропала? Куда?
– Сидела дома, спокойно занималась с Аней уроками, потом вскочила и, как была в домашней одежде, так и убежала на улицу. Сказала, что ей надо с кем-то поговорить. Мы о плохом не подумали. Жена готовила ужин, я смотрел телевизор. Прошел час, а ее все нет и нет. Я вышел на улицу – тоже никого. Пусто. Позвонил, а она оставила телефон в комнате. Потом приехал Миша. Мы всю ночь ее искали по городу, звонили в больницы, сообщили в полицию. Я поднял все свои связи.
– Она не вернулась?
– Нет.
– И камеры не помогли?
– Камера возле дома давно не работает.
– Соседи ничего не видели?
– Никто не видел. Только один бомж сказал, что подъезжала большая машина.
Трудно осознать происходящее. Вера пропала? Как может человек пропасть? Это не вещь, ее не просто украсть?
Почему-то я подумала о Егорове. Вчера она унизила его, обидела, задела за самое больное. А сегодня исчезла.
– Я помогу, чем смогу. Сейчас, главное, не спадать в панику.
– Конечно, – твердо сказал Игорь Петрович. – Мы ее найдем.
Забыв о работе, я первым делом кинулась в юридический отдел. Олег должен уже приехать, а если его нет в кабинете, то, скорее всего, это он виноват в исчезновении Веры.
Он оказался на месте. Довольный, лицо чисто выбрито. На столе чашка кофе, секретарша порхает вокруг него на высоченных каблуках.
– Маша, – удивленно взглянул он, – что ты здесь делаешь?
– Нам нужно поговорить.
Девушка быстро отреагировала и через секунду закрыла дверь с обратной стороны.
Мой вид насторожил Олега.
– Садись в кресло. Что-то ты бледная. Не заболела?
– Ты давно не видел Веру?
Я села.
– Вчера видел.
– И все? Она тебе не звонила?
– Зачем она будет мне звонить?
Теперь и он насторожился. Присел на подлокотник соседнего кресла.
– Она пропала, – дрогнувшим голосом, выдала я. – Вчера.
– Пропала?
– Мне сейчас Игорь Петрович сказал. Она вышла вчера на улицу и больше не вернулась домой.
Он побледнел.
– Ей кто-то звонил?
– Да. Она сказала, что ей нужно с кем-то встретиться.
– Номер остался?
– Не знаю. Надо спросить Игоря Петровича. Он уже сообщил в полицию о пропаже.
– Хорошо. Я сейчас спущусь к нему и все узнаю, а ты иди к себе и спокойно работай.
– Олег?
– Все нормально, Машенька. Я найду ее. Из-под земли достану, но верну домой.
– А вдруг ее убили?
– Не думай о плохом. Я не дам ее в обиду. Ты веришь мне?
Сейчас я ему верю. В данный момент, только он один может хоть что-то сделать.
Я вышла из кабинета. К горлу подступила тошнота, ноги дрожат от страха. Куда пойти? Кому пожаловаться?
Секретарша схватила папку с документами и выпорхнула в коридор, оставив меня в пустой приемной.
– Пап, привет.
Услышала я тихий голос Олега. Дверь приоткрыта.
Я прислонилась щекой к косяку.
– Ты это сделал? Что-что? Сам знаешь. Где она? Где? Зачем она ее увезла? А? Нет, Вера не виновата. Это я… Вы должны это понять. Не надо ни на кого давить. Так сложились карты. Что? Я не отдам ее просто так. Да. Я люблю ее, и Зоя здесь не при чем. Отдай мне ее, пап. Обещаю, что забуду о ней. – Несколько минут Олег только слушал, а потом перешел на угрозы. – Ты хочешь, нажить себе врага? Пожалуйста. Только тронь ее, и ты получишь сполна. Я жил без тебя тридцать лет и сейчас не пропаду. Ага, конечно. Держи карман шире. Я многое знаю того, чего не знают твои компаньоны по бизнесу. Мне поднять трубку, или ты… Даю тебе минуту на размышление.
Он отключил телефон.
Спина прямая, мышцы под тонкой рубашкой напряжены, на шее вздулись синие вены.
Ждет. Через минуту телефон ожил.
– Ну, что? Подумал? Она хоть жива? Понятно. Тебе повезло, что она оказалась сильной. Да. Я сам ее заберу. Скажи своим амбалам, чтобы впустили меня. Если двери будут закрыты, я разнесу весь твой дом. Понял? Дошло наконец-то? Через час буду на месте. Звони.
Не успела я спрятаться за шкаф, как Олег вылетел из кабинета. По пути накинул пальто на плечи и исчез за дверью. Даже не заметил меня.
Неужели Александр Иванович похитил Веру? Этого не может быть? Он так сильно заботится о семье Олега? Или не хочет, чтобы его сын, родная кровь, путался с простой девушкой?
Зачем? Что происходит? Почему?
Кто все эти люди? Я их не знаю! Алик говорил, что Соколовы совсем не те, за кого себя выдают. Но, похищение! Убийство!
Я ошибалась на счет Олега. Думала, он бесчувственное чудовище, туша, закованная в груду мышц. Но оказалось, он действительно любит Веру.
Поздно ночью мне позвонил Миша.
– Она дома, – сообщил он. – Спит.
– Слава, Богу! – обрадовалась я. – Как она?
– Слабая, ничего не говорит. Они ее сильно запугали.
– Кто ее нашел?
– Не знаю. Мы пришли домой, а она уже в кровати. Дрожит, как осиновый лист. Папа пытался разговорить ее, но мама выгнала его из комнаты. Вряд ли мы узнает, кто это сделал.
– Это Соколов, – решила я сказать правду.
– Знаю, – не удивился он.
– Откуда?
– Вера связалась не с тем парнем.
– Олег ни в чем не виноват. Он любит ее.
– Это Егоров ее привез?
– Да.
– А сам сбежал?
– Он не мог с ней остаться. Пойми, Миш. Он обещал отцу.
– Что обещал?
– Неважно. Главное, он ее спас.
От пережитого волнения, меня начало трясти. Я попыталась просунуть руки под одеяло, но не смогла.
– Отдохни, – сказал Миша.
Даже находясь на другом конце города, он понял, как мне сейчас плохо.
– Я не смогу, уснуть.
– И я. Пойду к Вере, посижу рядом.
– Поцелуй ее от меня. Завтра зайду к ней.
– Ладно. Пока.
Утром первым делом я зашла к Даниле. Пришло время, узнать правду. Только он может открыть мне глаза на то, что происходило у меня за спиной.
Сергей, как раз, вышел в туалет. Данила не успел снять куртку, как я ворвалась в кабинет и напала на него.
– Ты мне все расскажешь! Каждую мелочь. Про Алика, про Олега, про все семейство Соколовых! Как, где, зачем. Что творится в их доме. Почему мой муж всегда был в синяках. – Только Данила открыл рот, как я его перебила: – И не ври про бассейн, про то, что Алик был неуклюжим и рассеянным. Я верила в эту сказку целый год. А сейчас хочу знать правду!
– Какую правду? – вставил он слово.
– Голую! Все, как есть на самом деле!
– Зачем ворошить прошлое, блонди? Забудь ты обо всем. Жизнь продолжается. Не копай там, где нельзя копать. Соколовы – не лучшая тема для разговора.
– Вера целые сутки была у них.
– У кого?
– У Соколовых.
– Зачем?
Он сел на стул.
– Соколов пытался ее запугать.
– Что она ему сделала?
– Она нравится Олегу.
– Ох, уж этот Егоров. Натворил бед.
– О чем ты говоришь?
– Алик не любил его.
– Мы говорим не об Алике.
– Ты сама просила, рассказать правду. Так вот! Получи! Алика били! – жестко крикнул он мне в лицо. – Каждый день, из года в год. Даже повзрослев, он не мог отделаться от бабки. От ее капризов, ее нравоучений, унижений. Ты думаешь, я вру? Нет. Все знают про это, но молчат. Андрей получал от нее и Дима, отец Алика. Только они сбежали, а он остался. Я все ждал, когда же у него кончится терпение. И оно кончилось, он спрыгнул с моста не просто так.
– Как может старушка избить взрослого мужика?
– Ногой, палкой, телефоном, да чем угодно, что попадется под руку.
– Он не мог ее остановить?
– Как? Дед всегда был на стороне жены. Они издевались над парнем, шантажировали его.
– Чем шантажировали?
– Если бы Алик не ушел к деду, они бы навредили его матери. Отца упекли в тюрьму, а потом бы занялись остальными.
– Так его вынудили, уйти от родителей?
– Конечно. Тут еще здоровье подвело. Алик всегда много болел.
– Они помогли ему с операцией. У отца не было денег, а дед подоспел вовремя.
– Вот именно.
– Дед тоже его бил?
– Нет. Он убивал внука морально. И не только его, но и всех членов семьи.
Мне всегда нравился Александр Иванович. Необыкновенный мужчина с великолепной улыбкой на красивом лице. Умный, великодушный. Такой спокойный и мудрый, что, кажется, он знает все, и умеет то, чего не умеют другие.
– Беги из этой компании, Маша. Меняй фамилию, уезжай в свою Германию. Забудь о семье Соколовых.
Данила схватил меня за руки.
– Я не взяла фамилию Алика.
– Ты все еще Гертман? – обрадовался он. – Отлично! Тогда, беги отсюда!
Куда бежать? Где мой дом? Кому я нужна?
И я побежала, только не в Кельн, а к Вере.
Такси остановилось около парадной. Я вышла из машины. Обычный двор, кругом кирпичные пятиэтажки сталинской постройки. Почему-то я предполагала, что Игорь Петрович, при всей своей массе и колорите, должен жить именно в квартире с высокими потолками и крутыми лестничными пролетами. Скорее всего, на третьем этаже, с балконом, и чтобы окна выходили на детскую площадку.
Тетя Люба открыла дверь.
– Машенька, как я рада тебя видеть.
– И я рада.
Передо мной предстал совсем другой человек. Не та женщина, которую я видела год назад. Маленькая, сухенькая. В глазах поселилась печаль.
– Вера спит?
– Иди к ней.
Я сняла сапоги. Тетя Люба взяла у меня пальто и вдруг прижалась щекой к моему плечу. Постояла пару секунд, а потом молча ушла на кухню. Огромный пес шоколадного цвета проводил меня до двери.
В «персиковой» комнате до сих пор не открыли шторы. Я заглянула.
– Вера.
– У, – послышалось из-под теплого одеяла.
Дома жарко, а она кутается.
– Я посижу с тобой?
– Угу.
– Как ты, подружка?
– Лучше.
Я не нашла ни одного стула. Огромный шкаф с зеркальной дверкой занял большую часть комнаты, рядом с кроватью стоит тумбочка, в углу туалетный столик и комод. Чтобы не тревожить Веру, я села на краешек кровати. Нашла на полке тонкую, потрепанную книгу в мягком переплете, с пожелтевшими станицами, истертыми до дыр. Открыла. Внутри лежат две засохшие ромашки; уже не пахнут, но до сих пор не потеряли цвет и форму.
Я включила лампу на стене и пробежалась глазами по строчкам.
«Не отрекаются любя,
Не разобравшись, в чем причина,
Когда кричит в ответ душа
О боли столь невыносимой…
Не отрекаются любя,
Отбросив в миг на расстоянье,
Когда любимые глаза
Слезами просят пониманья…»
Последние слова подчеркнуты красным маркером, стоит восклицательный знак.
– Вероника Тушнова, – вслух произнесла я имя автора. – Никогда не слышала о такой.
– Она написала это стихотворение, когда ухаживала за своим больным мужем. Сначала он бросил ее, а потом пришел. И появились строчки «Не отрекаются любя…».
Серые глаза показались из-под одеяла, распущенные волосы, упавшие густыми локонами на плечи, придали ее бледному личику детское очарование.
Я не стала расспрашивать ее о здоровье, и так видно, не затронула семью Соколовых, не рассказала о встрече с Олегом и о разговоре с Данилой. Скрыла, уберегла подругу.
– Я тебе почитаю? – предложила я.
– Угу. Только, что-нибудь другое. Эта слишком тяжелая.
На полке нашлась «легкая» книга, не требующая затрат эмоций. «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Мы немного посмеялись: Вера через боль, а я от души. Давно не читала это произведение.
– Надо было с собой прихватить ром. У тебя же осталась вторая бутылка?
– Бутылка? – сначала не поняла я. – А! Конечно, осталась! Только мы ее выпьем, когда ты придешь ко мне в гости.
– Приду, – твердо пообещала она. – Скоро приду.
Я все же решилась на вопрос.
– Что будет дальше? Ты уволишься?
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Я слышала, как Олег разговаривал с Александром Ивановичем.
– И что ты думаешь об этом?
– Не стоило тебе связываться с ним. Хоть он и незаконнорожденный сын, но все же – родная кровь Соколова.
– Да, уж. Старый пень охраняет своих птенчиков. Боится, как бы их не совратили.
– Но дойти до такого! – возмутилась я. – Это ужасно! Никогда не ожидала, что этот милый старичок, вызывающий у меня, только умиление и восхищение, оказался монстром. Животное!
– Забудем об этом. Жизнь уже не будет прежней. Понимаешь? Все изменилось и не в лучшую сторону. Кто-то умер, а кто-то остался на этом свете с грязной душой и камнем на сердце. Мы не ценим людей, которые говорили правду, а потом кусаем локти и жалеем, что потеряли человеческое лицо, пытаясь найти свою выгоду.
– О чем ты говоришь?
– О нашей дружбе, – попыталась улыбнуться она пересохшими губами, – о том, как я сильно ошибалась в тебе. И не только в тебе.
Это точно. В непростой ситуации Олег показал себя с неожиданной стороны.
– Что будет дальше? – снова задала я вопрос. – Ты уйдешь из компании?
– Соколов уволил меня.
– Я тоже уйду.
– Не горячись, Маш. Тебе не нужно из-за меня…
– Нужно, – твердо ответила я. – Больше ни дня не останусь там.
– И куда ты пойдешь? – с сарказмом спросила она. – У тебя нет стажа, и никого знакомых в городе.
– Ничего страшного. Работа найдется, а денег мне хватит до конца жизни. Я еще подумаю и, возможно, займусь своим бизнесом.
– Бизнесом?
Вера с интересом взглянула на меня.
Сейчас, не накрашенная, со спутанными волосами, она выглядит юной девчонкой. Загадочной и прекрасной.
– Алик оставил мне квартиру и счет в банке. За год, что мы прожили вместе, накопилась не малая сумма денег. Я почти не тратила его зарплату, а он пользовался средствами компании. Только вот… Странная штука. С его карты пропала небольшая часть денег.
Я на секунду задумалась, а она сразу же ожила.
– Когда это произошло?
– Перед его смертью.
– Кто-то, кроме тебя, мог воспользоваться его картой?
– Возможно. Он часто одалживал деньги Даниле.
– А много пропало?
– Не очень. Около пары миллионов.
– Это капля в море или значительная сумма?
– Копейки.
– Тогда, что тебя удивляет?
– Зачем Алику понадобились деньги, если он собирался…
Я не смогла договорить, слезы снова подступили к глазам.
– Возможно, он сделал кому-то подарок? – предположила Вера. – Как память перед смертью.
– Все может быть, – хлюпая носом, сказала я. – У него всегда были секреты от меня.
– Вы так мало прожили вместе.
– Год. Ровно год.
Один год. И два месяца я уже – вдова.
В комнату заглянул Миша. Сначала в двери показалась его лохматая голова, потом вошло все большое тело.
– Маша? – удивился он. – Ты откуда?
– Пришла навестить Веру.
– А-а… Хорошее дело.
Вид недовольный и, как обычно, грустные глаза.
Вера укуталась в одеяло и хриплым голосом сказала:
– Миш, отвези Машу домой.
– Не надо, – вскочила на ноги я. – Здесь рядом метро.
– Отвезу, – упрямо проговорил Миша. – Все равно ехать в ту сторону.
Буквально за полчаса нашего общения, Вера так устала, что даже не попрощалась, закрыла глаза и провалилась в сон. Миша дернул меня за руку.
– Пусть отдыхает.
Перед уходом тетя Люба предложила нам чай, но мы отказались. Огромный пес проводил меня до прихожей, носом оттолкнул в сторону детские розовые сапожки и улегся на коврик, наблюдая за тем, как я надеваю пальто. Дверца у шкафа чуть приоткрылась, с верхней полки вывалился черный рюкзак. Точно такой же был у Алика. При свете тусклого светильника, трудно разглядеть что-либо, и я нагнулась.
– Что ты там ищешь? – спросил Миша, очутившийся у меня за спиной.
– Ничего.
Несмотря на тучное телосложение, он двигается почти бесшумно.
– О! Мой рюкзак.
– Он упал, и я хотела…
Сердце забилось сильнее. Что-то непонятное в сложившейся ситуации взволновало меня, но я так и не поняла что. Обычный рюкзак, лабрадор у двери, детские сапоги, за спиной стоит большой мужчина с пирогом в руке.
– Тебе все еще нужна помощь с компьютером? – запихнув рюкзак обратно в шкаф, спросил Миша.
– Нужна.
– Тогда, поехали?
– Поехали.
Мы вышли на улицу.
В этом году конец февраля выдался солнечным. Такое ощущение, что весна пришла на месяц раньше: на голых деревьях поют птицы, на крышах не осталось снега. Воздух морозный, но сухой. На лужах потрескался тонкий лед.
