Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
Открыл дверь… а уже через минуту ворвался в дом. Забежал в грязной обуви в комнату Аллы и закричал:
– У нас завелись кроты! Вставай!
От испуга Фелиск натянул одеяло на грудь, Алла залезла к нему подмышку, оставив снаружи лишь глаза.
– Простите, – пятясь спиной к двери, улыбнулся я и пулей вылетел из комнаты.
Неудобно. Сам бросил мужика на баррикады, а теперь врываюсь без стука.
Через минуту на кухню зашла Алла. Уже в халате, и со странной улыбкой на лице.
– Чего там случилось?
Передо мной стоит другой человек, не та женщина, что приютила меня в своем доме. Молодая, глаза блестят. Довольная, как кошка, даже спинку прогнула.
Почему-то вспомнилась Маша. До двадцати пяти лет ее тело не знало мужской ласки.
– У нас завелись кроты, – покраснев до корней волос, промямлил я.
– Ты-то чего мнешься? – напала она на меня. – Стыдно? Ворвался, как бешеный. Разве я хоть раз зашла к тебе в комнату после двенадцати? У каждого человека должна быть личная жизнь.
– Ты копаешься в моих вещах, – напомнил я, – часто смотришь, как я сплю.
– Подумаешь! Один раз постояла, посмотрела. Цаца какая!
– Мне не нравится, когда на меня смотрят!
– Тогда запирай дверь!
– А как Петр будет ходить? Забирай его к себе!
– Нужен мне драный пес!
– Вот и помолчи! – тоже завелся я.
– Японская макака!
– Сама такая!
– Люди, – вмешался Феликс, появившийся внезапно у меня за спиной.
Алла сразу остыла. Я потянул руку к лицу и тут же получил щелбан в лоб. Она терпеть не может, когда я трогаю свои губы.
– Ай!
– Всю кожу содрал!
– Моя кожа. Хочу – сдираю.
– Я тебе губы гуталином намажу. Убери руки!
Феликс встал между нами и спросил меня:
– Что случилось, пацан?
Я отошел подальше от ведьмы.
– Огурцы все сдохли.
– Как сдохли? – упала на табуретку Алла. – Все?
– Все.
Мы двинулись толпой в парник. Первая – хозяйка, мы следом за ней.
Огромные зеленые растения встретили нас пожухлой листвой. Макушки подвязаны к рейке под крышей, а корни висят над землей. Ровно на пять сантиметров.
– Смотри, – сказал я. – Все корни съели. И самое интересное, что не оставили ни одного куста. Сволочи.
– Надо же, – почесал затылок Феликс, – как ровненько. Прям, по линеечки.
– Умные кроты, – съязвила Алла.
Когда мы сообразили, что произошло, было уже поздно. Алла встала в двери и преградила нам путь к отступлению. Мы хотели проползти на брюхе, но она злобно зыркнула на нас и выставила ногу вперед. Попались.
– Мы даже не подумали, – первый подал голос я. – Все сделали по инструкции, а там ничего не говорится про огурцы… И зачем ты их привязала к крыше?
Феликс прижался всем телом к влажной стене.
– Еще вырастишь, Алуся. Это всего лишь овощи. Я куплю тебе ящик. Хочешь?
– Всю весну ухаживала за рассадой, привезла навоз, посадила, подвязала. Они дали бутоны.
– Мне не понравился этот сорт, – сказал я. – Кислые и много семян.
Дурак! Мы их еще не пробовали.
– Да, пошел ты к черту! – взорвалась она. – Выдрали с корнем! Олухи! Негодяи! Придурки бестолковые! Если руки растут из ж..пы, то нечего было браться!
– Мы все сделали, как ты велела.
– Мои огурцы!
– Мы исправимся.
– Как? Посадите новые или вернете время вспять?
– Купим вкусные. Хочешь, сразу в банках? Не надо стоять у плиты в такую жару.
– Идиоты!
Только она наклонилась над растениями, на секунду отвлеклась, как мы выскочили на улицу. Проскользнули мимо нее и пустились в сарай.
В этот день нас не накормили обедом, а вечером ко мне приехал гость.
Желтое такси остановилось у нашего дома. Алла выглянула в окно, прошла через кухню и крикнула мне через весь огород:
– К тебе кто-то приехал!
Мы с Феликсом только сели курить.
– Кто?
После случая с огурцами она еще не простила меня.
– Откуда я знаю! Сам посмотри. Я тебе не секретарша.
– Ладно! Иду.
Феликс, с сигаретой в зубах, поплелся за мной.
Мы вышли на улицу. Из такси показалась знакомая фигура, только раньше она была гораздо стройнее. Лицо спряталось за густую бороду, волосы поредели, но улыбка прежняя.
– Салага! – воскликнул Данила и бросился мне навстречу.
Я встал на месте, как вкопанный. Неудобно обниматься при людях. Здесь многие не поймут.
Рожа Помадина тут же появилась в окне.
Данила не стал церемониться, подошел и обхватил меня за пояс сильными ручищами. Чуть приподнял, потом спустил на землю и крепко обнял. От нахлынувших чувств, я чуть не расплакался и, чтобы никто не увидел моих красных глаз, уткнулся носом в волосатую шею. Замер. Как же хорошо, что он рядом. Мой лучший друг. Данила.
Все-таки не сдержался и пустил слезу.
– Ну, ладно тебе, – прошептал он. – Все хорошо, парень. Теперь я с тобой.
Феликс оторвался от забора, подошел ближе.
– Вы че, ребята?
Данила не взглянул в его сторону.
Есть у него одна неприятная черта. В школу, которую меня устроил дед, ходили дети из богатых семей. Я вырос совсем в других условиях, чем Данила или остальные мальчики, у которых папы занимались бизнесом. «Золотые дети», так называли нас учителя. Первое время со мной никто не разговаривал, старались обходить стороной. Только девочки из соседнего класса иногда писали мне записки или приглашали на обед в столовую. Потом мы с Данилой поехали на соревнования и там подружились.
Сложный парень, так считала моя семья. Дед был против нашего общения, бабушка несколько раз встречалась с родителями Данилы и просила, чтобы он оставил меня в покое. Но все было напрасно: и угрозы, и наказывали нас, меня били, а Данилу запирали в комнате.
Мы все равно дружили. Да и как по-другому? Вместе учились в одном классе, вместе занимались спортом, всегда жили в одном номере в гостинице.
Мне было хорошо с ним, легко, просто. Но другие ребята его недолюбливали. Слишком заносчивый. Мог обидеть любого человека на улице, унизить женщину, стукнуть ребенка. И все потому, что эти люди ниже по статусу, не столько зарабатывают, не у тех родителей появились на свет.
Я вытер слезы рукой.
– Все-таки приехал?
– А как же, – сказал Данила. – Я не мог пропустить такое.
Он оглядел меня с головы до ног. Презрительно улыбнулся.
Старая вытянутая футболка, на ногах сланцы, шорты на два размера больше.
– Что у тебя с волосами?
Мой хвостик на голове больше всего привлек его внимание.
– Они мне постоянно мешают, – пробубнил я.
– В этом городке нет парикмахеров?
– Кто справится с моими волосами? Ты сам знаешь, какие они сложные. Их не каждый мастер возьмется стричь.
У Феликса глаза полезли на лоб.
– Эй, мужики, вы говорите про волосы?
Данила снова проигнорировал его.
– Ты возмужал, – заметил он, – мышцы появились. И кожа чистая. Неужели тебе пошел на пользу физический труд?
Он заметил мозоли у меня на руках.
– Я всегда мечтал жить в собственном доме. Вспомни, когда мы ездили в Тоскану, как мне нравились местные деревеньки. С виноградниками, высокими травами, запутанными дорожками в поле. Ты постоянно ныл, а я наслаждался.
– Тут не Тоскана, а дыра. Очнись, салага. Это жуткий провинциальный городок. Нечего здесь засиживаться. Отдохнул и ладно, пора снова вернуться к нормальной жизни. Посмотри на свои ногти. Это просто – отстой!
После этих слов я засомневался – стоит ли приглашать его в дом?
Тут вмешалась Алла, появившаяся на крыльце.
– Долго будете стоять на улице?! – крикнула она.
– Пойдем, – предложил я.
Данила кивнул головой и нехотя расплатился с таксистом, который все это время, пока мы обнимались, стоял возле машины и терпеливо ждал.
Феликс дернул меня за руку.
– Это что за хмырь?
Тут Данила взорвался.
– Дядя, вы кто такой? – грубо спросил он. – Разве я к вам приехал? Чего лезете не в свое дело?
Тот хотел ответить, но я его остановил.
– Феликс, иди, работай. У тебя еще сегодня заказ.
Опустив плечи, Феликс печально взглянул на меня, как на предателя, и пошел в гараж.
Алла тактично удалилась в свою комнату, прихватив тарелку с бутербродами и сунув подмышку ноутбук. Всем видом показал, что ей не понравился мой друг. Другого бы человека она накормила, напоила чаем, поговорила бы. А тут просто ушла и закрыла дверь. Данила не обиделся, а наоборот, обрадовался. Ему тоже неприятно разговаривать с какой-то незнакомой теткой. Угождать, сидеть за столом, терпеть собаку у своей ноги, отвечать на ненужные вопросы.
– Как ты с ней живешь? – спросил он, прикрыв за собой дверь.
Мы уединились в моей комнате.
– Я не мог поселить в гостинице, – ответил я. – Дед бы меня сразу нашел. Снимать квартиру, тоже не вариант. Кто бы мне готовил? А тут хорошо, всегда домашняя еда, и квартира прибрана. Я встретил Аллу в автобусе и сразу напросился к ней домой. Потом сильно заболел. Если бы не она… Она вытащила меня с того света.
– Брат, – обнял меня Данила, – надо было вернуться домой. А если бы ты умер? Что тогда? К чему бы привела твоя месть? Такие жертвы, и все ради дешевого спектакля?
– Тот спектакль, как ты его называешь, обошелся мне слишком дорого. Мало того, что я еле выжил, так еще потерял Веру и дочку.
– И жену, – напомнил он.
– Маша никогда не была моей.
– Почему ты так говоришь? Она сама настояла на свадьбе. У нее был выбор.
– Какой?
– Вокруг нее было много парней.
– Она ни с кем не общалась. Если бы не моя бабка, которая настаивала на свадьбе, Маша бы так и осталась девственницей на всю жизнь.
Он искоса взглянул на меня.
– Ты не говорил, что она была девственницей.
– Мне пришлось с ней переспать.
– Пришлось?
– Дед велел. Он хотел, чтобы наши семьи соединились. Гертманы и Соколовы.
– Впервые они подсунули тебе молодую.
– Остальные были нужны для дела, а Маша – для души. Это большая разница.
– Сутенеры старые, – злобно процедил Данила сквозь зубы. – Даже тут не дали тебе выбора.
– Я думал, после свадьбы все изменится. Но ошибся.
– Ничего не изменится, Алик! – вспылил он. – Ты должен это понимать! Никогда! Все останется, как прежде, до тех пор, пока старики живы! Сколько раз я тебе говорил, беги оттуда со всех ног. Но ты терпел, вынашивал планы, все на что-то надеялся. А нужно было, собрать чемодан и приехать ко мне. Я еще тогда не был женат. Спокойно бы свалили из страны, открыли бы свое дело где-нибудь в Европе. И прощай дедуля! Живи спокойно и наслаждайся.
– Ты прав…
Не дав мне высказаться, он снова повысил голос.
– Разве я от тебя что-то требовал? Просил? Нет! Я отдам тебе все, что у меня есть! Все! Только не терпи больше издевательств и унижений. Вернись домой, приди, покайся, а потом собери вещи и приезжай ко мне. Вместе мы решим любые проблемы.
– Она не отпустит меня.
– Ты боишься ее. В этом все дело.
– Боюсь. Всю жизнь боялся.
– И твой дед боится, поэтому поддерживает ее. Даже не может защитить своих детей и внуков.
Я схватился за голову. Каждый раз один и то же разговор. Вера постоянно пилила, промывала мозг своими нравоучениями, Данила никогда не понимал.
– Прости, – сказал он.
В такие моменты меня лучше не трогать. Я все равно ничего не слышу и не вижу, только сижу, словно деревянная кукла, и киваю головой.
Сквозь толстый купол, накрывший мою голову, проник свет. Это Данила достал свой телефон.
– Привет. Я немного занят. Перезвоню. Ладно? Окей. Пока.
Его тихий голос проник в мое сознание.
– Это Маша? – догадался я.
– Мы иногда созваниваемся. – Виновато, улыбнулся он. – Я ей не сказал про тебя.
– Вы встречаетесь?
– Не совсем. Вернее, я не против, а она все еще…
– Что? Думает обо мне?
– Нет.
– Нет? Тогда, что вам мешает, встречаться?
– Так спокойно говоришь об этом. Она твоя жена. Забыл?
– Не забыл. Ты тоже женат.
– Я развелся. Уже давно.
– Этого следовало ожидать.
– Не из-за Маши.
– Нет?
– Твоя жена встречается с другим мужчиной.
– С кем?
– Не знаю. Я всего лишь друг.
Меньше всего меня волнует жизнь Маши. Эта девочка быстро адаптируется в новых условиях, привыкает к людям, не переживает из-за работы, ничего лишнего не берет в голову. Легко шагает вперед, не смотря на трудности и невзгоды.
Но, я все же задал вопрос.
– Как она?
– Не очень.
– Общается с моей семьей?
– Нет.
– Нет? Почему?
– Она узнала правду о Соколовых и быстро порвала с ними все связи.
– Что она узнала?
– Я ей все рассказал, – виновато признался Данила. – Прости, но она о многом сама догадалась. Ей не пришлось выбивать из меня информацию. Она даже знала о твоих изменах.
– Обо всем? – уточнил я.
По спине побежал мороз.
– Ты спрашиваешь о… Нет, нет! – закричал он. – Об этом я никому не говорил! Ты что!
В этой жизни нельзя доверять даже лучшему другу. Особенно, когда он знает много того, о чем стыдно подумать, не то, что говорить вслух.
Я сменил тему.
– Ты что-нибудь знаешь про Веру?
– Она встречается с Олегом, – сказал он и взглянул на меня. – Но ты об этом знал.
Встречаются. Значит, ничего не изменилось.
– Он развелся с Зоей?
– Зоя умерла в прошлом году от рака.
Вот это удар! Теперь я забеспокоился. Одно дело – встречаться и быть женатым, другое – они в любой момент могут сойтись. Уже на совсем. И я ничего не смогу изменить.
– Я должен ее увидеть.
– С ума сошел? Как? Все думают, что ты умер! Вот так появишься и скажешь: «Привет. Я живой, хочу вернуться»?
– Ты боишься, что я вернусь? – прямо спросил я. – Почему, друг?
– Тогда Маша снова будет твоей женой. Пусть на бумагах, но все же.
– Какое тебе до этого дело? Она все равно встречается с другим парнем.
Он тяжело вздохнул.
Время изменило его. Прошло чуть больше года, а он уже не тот юный мальчишка с буйными кудрями на голове, что был раньше. Кожа на руках огрубела, ногти желтые. От дорогой одежды воняет табаком. Даже Феликс пахнет не так противно.
– Машка влюбилась в Вериного брата, – признался он. – Я видел их как-то в магазине. Ходили с тележкой по рядам, мило ворковали, целовались.
– С Мишей? Он же женат, у них с Лизой трое детей.
– Я его не знаю. Видел пару раз в офисе, но лично не знаком. Парни на работе сказали, что это сын Васильева. Ты сам видел его?
– Однажды мы столкнулись с ним в больнице. Он приехал за Аней, дочкой Веры, а я был у врача. Тогда мы познакомились. Перекинулись парой слов, а потом я забрал девочку домой.
– Угрюмый парень.
– Он показался мне добрым. И Вера рассказывала, как он любит своих детей, помогает родителям, много работает, чтобы содержать семью. Я удивлен, что они с Машей знакомы. Она совсем не вяжется с таким простым парнем. Ей нужен мужчина состоятельный, чтобы нравился родителям. А такого даже не выставишь в Инстаграм, не похвастаешься перед подругами. Ты хоть раз заходил на ее страничку? Там полно фотографий со мной. То мы обедаем в ресторане, то отдыхаем на море, то лежим в кровати и смотрим телевизор. На нее подписано больше тысячи человек, и все обсуждают наше семью, ставят лайки.
– Видел. Только там сейчас нет твоей рожи. Она делает селфи с кошкой.
– Она не выкинула мою кошку! – обрадовался я.
– Эта наглая особа ненавидит мою обувь. Как уходить, так обязательно сделает лужу.
Кошка не любит запах. Чего? Я знаю… Точно. Что-то мне его запах напоминает. Очень близкое, но не могу вспомнить.
– Как ты доберешься до дома? – спросил я. – Снова вызовешь такси?
– Я надеялся, остаться у тебя. Нам о многом нужно поговорить. Твоя хозяйка разрешит, здесь переночевать?
– В моей комнате?
– Конечно, – удивленно взглянул он. – Ты не пустишь меня к себе под бочок?
Он похлопал рукой по матрасу.
Кровать узкая, мы вдвоем не уместимся.
– Не думаю, что это хорошая идея. Алла не поймет.
– Плевать на нее. Пусть смотрит свои сериалы, нечего совать нос в чужие дела.
– Лучше давай я сам к тебе приеду? А? Ты все равно живешь один.
– Точно?
– Да, – уверенно ответил я. – Выберусь на недельку. Потусим, сходим в клуб, а ночью будем болтать.
– Потусим? – не поверил Данила. – Девочки, жаркий секс, травка.
– Я женат.
– Понятно. Так бы и сказал. Когда ты приедешь?
– Через несколько дней. Сейчас у меня много заказов.
– Ты работаешь?
– Мое занятие трудно назвать работой, но я этим делом зарабатываю деньги.
– Каким делом?
– Гоню самогон.
Я думал, он будет смеяться. Но, Данила лишь нахмурил брови.
– Хороший?
– Кто? – не понял я вопрос.
– Самогон.
– Нормальный. Я не пробовал, но людям нравится.
– Ты гонишь самогон, но ни разу не пробовал его? Так не бывает, салага. Повар всегда должен знать, чем кормит клиентов. Тащи сюда, будем дегустировать.
– Здесь? Сейчас?
– Выпьем за встречу.
Теперь я понял, чем от него пахнет. Он пьет, поэтому изменился внешне. У нас разница в возрасте всего один год, а я выгляжу по сравнению с ним, как мальчишка.
– Данила, я не пью спиртное.
Я сказал жестко. Так, чтобы не было лишних вопросов. Он не стал возражать.
– Тогда, я поехал.
– Тебе вызвать такси?
– Не надо. Я сказал водителю, чтобы он меня ждал.
Он не собирался у меня оставаться на ночь. Или собирался, но на всякий случай придержал такси. Мы давно не виделись, и он не знал, как пройдет наша встреча.
Мы вышли на улицу.
– Жду тебя в следующую субботу, – напомнил Данила.
– Приеду. Обязательно.
– Скучаешь по Питеру?
– Безумно. Не могу больше оставаться здесь.
– Тебе же нравилось? – усмехнулся он. – Или уже тянет на приключения?
– Уже, – засмущался я. – Жизнь без интриги – все равно, что хлеб без красной икры.
– Вот такой Алик мне нравится! Мой парень!
Мы обнялись на прощание и еще раз договорились о встрече.
Ночью я поехал в бассейн. Немного поплавал, буквально полчаса, и вернулся домой.
Алла встретила меня в прихожей.
– Чего так рано? Вода холодная?
– Устал, – ответил я на ходу. Зашел в свою комнату и бросил сумку на пол.
– Зачем к тебе приезжал этот парень?
Она встала в двери, затянула потуже пояс на халате.
– Он мой лучший друг.
– Я думала – дядя или отец.
– Мы вместе занимались спортом и учились в одной школе.
– Каким спортом ты занимался?
– Что за допрос? – возмутился я. – Час ночи, а ты стоишь надо мной и хочешь, что-то разнюхать?
– Это не допрос, а обычное любопытство. – Она зашла в комнату и села на кровать. Пружины скрипнули, из-под матраса послышался тяжелый вздох Петра. – Ты в курсе, что живешь в моем доме?
– Конечно.
– Я думала, ты забыл. Интересное получается кино, – хмыкнула она громко. – Мы вроде, как одна семья, а я ничего про тебя не знаю. С кем жил, где учился, кто друзья. Тут приезжает какой-то потрепанный мужичок, и ты ведешь его в дом. Без спроса, без предупреждения. А вдруг он – вор? Почему я должна терпеть?
– Он не вор, – спокойно ответил я и, от усталости, упал на пол.
Руки болят, ноги трясутся. Теплица и бассейн окончательно доконали меня.
Алла сдвинула свой необъятный зад на самый краешек кровати.
– Ложись.
– Я лучше тут.
– Саша!
– Оставь меня в покое. У меня нет сил, с тобой разговаривать.
– Губами ты можешь шевелить?
– Губами могу.
– Тогда расскажи мне – зачем приезжал твой друг?
– Он беспокоится за меня. Что за дела! К тебе приходят подруги, я же не возникаю. Молча, ухожу на улицу и не устраиваю допрос. А у меня, между прочим, в комнате лежат ценные вещи. Вдруг одна из твоих подруг-алкашек украдет часы или телефон?
– Ты телефон из рук не выпускаешь, а часы лежат в сейфе уже год.
– Все равно, – махнул я рукой, – мне не нравится твоя Ленка. Она постоянно смотрит на Феликса. Вот уведет у тебя мужика – будешь локти кусать.
– Не переводи разговор на Ленку.
– Ладно. Чего ты хочешь знать? Говори, злая женщина.
– Каким спортом ты занимался?
– Плаваньем.
– Твой дружок тоже плавал? Не похоже. Уж слишком он толстый для спортсмена.
– Раньше он был другим, а сейчас превратился в своего отца. Тот весит тонну и полностью лысый. В школе Данила считался первым парнем, девочки толпой бегали за ним.
– Завидовал, – сразу раскусила меня Алла. – Зря. Ты гораздо красивее своего друга.
– Спасибо.
– В детстве ты, наверное, был похож на ангела?
– Бабушка считала меня самым милым ребенком на свете.
– Сейчас тоже так считает?
– Тоже, – нескромно ответил я.
– У тебя есть родители?
– У всех есть родители.
– У меня давно нет. Мама умерла сорок лет назад, папу я никогда не видела.
– Кто же тебя воспитывал?
– Я росла в детском доме. В Питере.
Прижавшись спиной к стене, я вдруг забыл про усталость. Сон, как рукой сняло.
– У тебя было тяжелое детство?
– Не знаю, – печально улыбнулась она, – мне не с чем сравнивать.
– Как же? Сейчас ты хорошо живешь. Дом, работа, получила образование. Тебе есть с чем сравнивать.
– Разве дело в достатке? Я, как была одинока, так и осталась. В чем разница? Только в том, что есть свой дом, а больше ничего.
– Почему ты не родила детей? Не хотела?
– Природа создала меня бесплодной. Я хотела удочерить девочку, а муж был против.
– Интересное дело! Сейчас у него трое детей, а ты осталась одна.
– Жизнь не справедлива.
– Не ко всем. Есть такие люди, которым судьба дает слишком много. Я знаю одного мужика, который убил своего ребенка, а сейчас его жена умерла от рака. Он живет! Счастлив, спокоен. Сидит на шее у богатого отца, так еще таскается за чужой девушкой. А там, между прочим, моя дочка!
– Ты говоришь о своей жене?
– Моя жена тоже не святая. Не успел я погибнуть, как она нашла себе нового мужика.
– Ты погиб? – испугалась Алла.
– Вроде того, – виновато сказал я. – Так получилось.
– И что ты хочешь? Девушка считает тебя мертвым, а ты ждешь от нее верности? Японская макака! Не ожидала от тебя такой глупости!
Со стороны все выглядит иначе, когда не знаешь мелочей. А, именно, мелочи составляют основную картину, делают жизнь или яркой, или черно-белой. Моя жизнь имела цвета только с Верой.
– Ты права, – сказал я. – Пора возвращаться домой, иначе я навсегда ее потеряю.
Алла тяжело встала с кровати, опустилась на одно колено, повернулась и грузно рухнула на пол рядом со мной. Я положил голову ей на плечо и спрятал нос в пушистые волосы, пропахшие жареным мясом и жгучими специями. Приятно. Она заменила мне мать. Выхаживала словно ребенка, мыла, кормила, разговаривала по вечерам, когда у меня была высокая температура, смазывала гнойные раны.
– Ты хочешь уехать от меня? – спросила она твердым голосом, а сама смахнула слезу со щеки. Думала, я не замечу.
– Я должен увидеть Веру.
– А дальше?
– Дальше все пойдет по плану.
– У тебя все в жизни распланировано?
– Да.
– И у меня ты не случайно оказался?
– Я многое продумал, но мне повезло с тобой.
Алла мужественно приняла информацию. Сразу было понятно, что я не просто так сбежал из дома и спрятался у доброй тетеньки под крылом.
– Ладно, – сказала она. – Не будем вдаваться в подробности.
– Не будем, – согласился я.
– Скажи, а что твои родители? Или они знают, что ты живой?
– Мама знает, а папа сидит в тюрьме.
– Неожиданно.
– У меня веселая семейка. Один чуднее другого. Если рассказать – обхохочешься.
– Не надо. – Она прижала мою голову к своей груди. – Мне достаточно того, что я видела собственными глазами. Если люди поднимают руку на своего ребенка, то они не стоят того, чтобы о них рассказывали.
– Мама меня не била, это все бабушка.
– Ты жил с бабушкой?
– В четырнадцать лет меня выставили из дома, как ненужную мебель. Сунули в руку рюкзак с одеждой и двадцать рублей на проезд. Позвонили деду и сказали «забирайте».
– Почему твоя мама так поступила? Из-за отца?
– Она избавилась от меня.
– Зачем? Ладно, когда люди не хотят детей, но воспитать сына до четырнадцати лет, а потом отдать – не понимаю.
– И я не понимаю. До сих пор ломаю голову над этим вопросом.
– Бедный мальчик, – пожалела меня Алла. – Еще и с женой не повезло.
– Жена у меня хорошая, только теперь живет с другим.
– А Вера?
Вера. Как объяснить мои чувства к ней?
– Она особенная, – коротко ответил я.
– Жена – хорошая, любовница – особенная. В чем разница? Или ты из тех мужчин, кому не хватает одной женщины? Гарем подавай.
– Дело не в количестве. Маша – сладкая. Знаешь, бывают такие девушки, от которых всегда пахнет конфетами или цветами. Так вот, моя жена похожа на леденец. Хочется распаковать и попробовать на вкус, облизать. Красивая, ухоженная, добрая, никогда не утроит скандал, не пожалуется. Все у нее есть: и прислуга, и семья, и подруги. Богатая, ни в чем не нуждается. А Вера противоположность Маши.
– Скандальная? Это вас, мужиков, прельщает? Эмоций не хватает?
– Помнишь, на прошлой неделе ездил в строительный магазин за рейками?
– Ну?
– Там я встретил молодую семейную пару. Она – девочка-колокольчик лет двадцати, и парень такой же, совсем юный. Идут за ручку по магазину, таращат глазенки по сторонам. На девушке надеты дешевые джинсы, и он в китайской футболке. Но оба хорошенькие, неиспорченные. Она ему тыкает пальчиком в одни обои, он смотрит на другие. Потом девочка остановилась, дернула его за рукав и возмущенно воскликнула: «Мне нравятся эти!», а он ей: «Нет. Ты ничего не понимаешь». «Тогда, ужин не жди!», «Я пойду к маме, она меня накормит». Я смотрел на них со стороны и думал. И мы с Верой могли бы так жить. Встретиться в двадцать лет, пожениться, купить самую дешевую квартиру на окраине города, вместе делать ремонт. Мы бы так же, как и эта пара, ссорились, потом мирились, в конце-концов купили бы какие-нибудь обои и ушли домой, держась за руки.
– Не понимаю, что тебе показалось интересного в этой паре?
– Они живые! И Вера живая! Она может заплакать, накричать, отругать, может ударить, если что-то не понравиться. Ее родители накормят меня, не отправят на кухню к прислуге, а посадят за стол и еще поддержат, поговорят.
– Зайчик мой, ты мечтаешь о таких мелочах. А тебе всего-то двадцать семь.
– Знаю. Но мне этих мелочей не хватает в жизни. Деньги, дорогая одежда, шикарные машины, офис, отели, женщины. А тут – мелочь: джинсы, футболка, обручальные кольца на пальчиках, влюбленные взгляды. Те ребята только вступают во взрослую жизнь, покупают первые обои, строят планы на будущее.
– Дались тебе эти обои, – недовольно пробурчала Алла.
– Мы бы с Верой обязательно поссорились в магазине. Если ты увидишь те обои, которые она выбрала себе в комнату, то поймешь меня.
– Плохие?
– Жуткие! И цвет, и фактура.
– Значит, вы не подходите друг другу.
Сделала вывод она.
– Вот именно. Поэтому, она с другим, а я сижу здесь с тобой на полу и рассуждаю о жизни.
– Когда ты к ней поедешь?
Ее сейчас интересует один вопрос. Что будет дальше?
– Сегодня.
– Тогда ложись спать, а то уже поздно.
– Я поеду сейчас.
– Да, ты что! Второй час ночи. Куда ты поедешь?
– Вера должна быть дома. А днем я ее не найду.
– Саша, ты устал. Вздремни хоть часок.
– Я не усну, пока не увижу ее.
– Приспичило! – разозлилась она. – Столько терпел, даже не вспоминал! А тут увидел друга и решил ехать черт знает куда! Подождет твоя девушка, никуда не денется. Не пущу в город, хоть, что делай! Пока не поспишь, не дам ключи от машины!
Я разжал пальцы и показал ей ключи.
– Утром вернусь. Не переживай.
Ровно в три часа ночи я подъехал к дому. В одном окне горит свет, во дворе ни души. Я поднялся в полной темноте по лестнице, подошел к двери, прислушался. Тихо. Постучал и отошел в сторону, накинул на голову капюшон и опустил козырек бейсболки на глаза.
Бади громко гавкнул. Я снова постучал. Послышались шаги, женский голос. Щелкнул замок, лучик света попал мне в глаза. Я быстро отреагировал, толкнул дверь и проник в квартиру. Только Вера открыла рот, чтобы закричать, как я схватил ее за плечи и прижал спиной к стене. Она обмякла в моих руках, поползла вниз, тело задрожало, я подхватил ее на лету.
– Милая, – прошептал я, – не пугайся. Тихо. Это я. Живой.
Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Голос пропал. Тогда я поцеловал ее. Жадно прижался к теплым губам, и сам задрожал от возбуждения.
С нами такое уже случалось. Не первый раз мы целуемся у двери.
Помню, как я пришел к ней в номер. Тогда мы были почти не знакомы, только виделись пару раз на пляже. Потом я решил с ней поговорить. Постучал в дверь и не смог произнести ни слова. Да это и не потребовалось. Все получилось само собой. Она втащила меня в номер, и мы сразу же занялись любовью.
– Алик, – чужим голосом сказала она.
– Да?
– Ты вернулся.
– Вернулся.
Она сняла с меня бейсболку.
– Твои глаза.
Провела пальцами по щеке, по бровям, взъерошила челку. Я виновато улыбнулся.
– Прости меня, Вер.
– Это ты меня прости. Я была такой глупой, что не верила тебе.
Я прижался носом к ее волосам, глубоко вдохнул аромат тяжелых духов.
– Ты одна?
– Да.
– Здорово, – обрадовался я и тут же просунул руки под нежный шелк сорочки. – Кровать на том же месте?
– Алик, – прошептала она.
– У?
– Остановись.
– Не могу. Я жутко соскучился.
Ее тонкие пальчики вонзились в мои локти.
– Нам нужно поговорить.
– Не сейчас.
– Пожалуйста.
– Солнышко мое, я так люблю тебя.
– Алик.
Стоит мне только остановиться, как из нее полезет правда. Выльется на мою бедную голову раскаленной лавой.
Не хочу, не сейчас. Если поцелую, то она забудет о нем. Так же, как было раньше. Только я появлялся у нее на пороге, как она таяла от любви, теряла голову.
Осторожно одним пальцем я стянул тонкую лямку с ее плеча, скользнул рукой по голой спине. Она задрожала. Дошел до кружевного белья, нашел потайное место, и сам чуть не лишился рассудка от предвкушения чего-то нереального, того, чего ждал больше года, о чем думал каждую ночь. Я прижался губами к пульсирующей венке на шее.
– Малыш, – прошептала она.
Сильнее сжал руками ее бедра, но она вдруг обмякла, чуть отстранилась назад и испуганно взглянула на меня.
– Не сейчас, – твердо сказала я. – Только ничего не говори.
– Ты все знаешь? – догадалась она.
– Нет.
– Знаешь! Откуда, Алик?
– Ничего я не знаю, – упрямо повторил я.
Она вернула тонкую лямку на плечо, скромно прикрыла свою наготу. Впервые мы не занялись любовью. Стоим в темной квартире и тяжело дышим, как будто закончился кислород.
– Я встречаюсь с Олегом, – нерешительно сказала она.
– Ты его любишь?
– Да.
– А он тебя?
– Тоже.
– Ты уверена, что он не врет? Олег не может любить женщин.
Ударил по больному месту. Самому противно, применил запрещенный прием.
Вера осунулась, зябко обхватила руками себя за плечи.
– Многое изменилось, пока тебя не было. Давай, пройдем на кухню, выпьем крепкий кофе и поговорим.
Она жить не может без кофе.
Я скинул кроссовки и пошел за ней. В квартире ничего не изменилось, все на своих местах: Бади прижался жирным боком к стене, еле уместив свой зад на маленьком коврике, в углу у двери в комнату стоит детский велосипед, около балкона за шторой припрятаны тапки Игоря Петровича. Пахнет пирогами, которые обычно по субботам печет тетя Люба. На стене прибавились фотографии детей.
Все родное, все знакомое. Только не слышно звонкого смеха девочек. Я привык приходить в этот дом, как в свой. Без стеснения, не дожидаясь приглашения. Видеть Вериных родителей, завтракать по утрам.
На столе загудел чайник. В вазочке нашлось печенье с изюмом, я взял одно и надкусил. Вера удивленно взглянула на меня.
– Ты очень изменился. Внешне, – уточнила она. – Для чего ты отрастил такие длинные волосы?
