Светлана Раимовна Ляндина
Сокол
Большой палец неуверенно чиркнул зажигалку. Вжик. Ничего. Только крошечное голубое пятнышко высветилось на фитили. Еще раз попробовала, снова не загорелась. Прикрыла рукой.
– Ш-ш… – Пролетело над головой.
Я посмотрела вверх. Небо чистое без облаков. В воздухе кружат черные точки. Что-то мягкое, пушистое повисло на стене дома под самой крышей. Я ничего не вижу, но на теле мелкие волоски встали дыбом.
Из-за угла вышел Олег, замотанный в теплый шарф по самые брови. У меня в руке не оказалось ни зажигалки, ни сигареты.
– Девочка, что ты тут делаешь? – ласково сказал он. – Я тебя ищу, а ты спряталась.
– Милый.
Я бросилась ему на шею. Он обнял меня.
– Ты чего? Тебя кто-то обидел?
Он огляделся по сторонам.
– Тут кто-то есть, – прошептала я ему на ухо. – Наверху.
– Ты перепила? – Понюхал, потрогал пальцем мое лицо. – Трезвая. Все хорошо?
– Да.
– Пойдем домой?
– Пойдем.
Утро началось с чашки горячего кофе.
Я спала до обеда, потом приняла душ, долго стояла под струей холодной воды. Ни похмелья, ни дрожи в ногах. Желудок успокоился после второй чашки кофе. Олег сварил на завтрак овсяную кашу, которую сам ест каждый день, сдобренную ложкой меда, орехами и сухофруктами. Он пропустил тренировку в спортзале, остался дома, чтобы провести со мной хотя бы один полноценный день.
Вечером позвонил Миша и сообщил печальную новость. Маша снова оказалась в больнице.
– Не хочу больше жить.
И это моя Машенька? Щеки потеряли все краски, волосы упали тонкими прядями на худое лицо, кожа на руках потрескалась. Девушка, у которой все замечательно, восхитительно, волшебно. Которая не унывает даже в самые трудные моменты жизни. И тут вдруг «не хочу жить». Моя-то Маша, из которой энергия и позитив хлещут из всех щелей. Она не может, не умеет, не должна говорить такие слова! Не имеет право! Тогда зачем вообще жить на свете, если Маша разочаровалась в нашем ярком мире?
Три выкидыша за плечами, похороны мужа, постоянные нападки Лизы, упреки моих родителей, а так же недовольство ее родителей, косые взгляды семьи Соколовых. И все она вынесла, все стерпела. А теперь упала духом и плачет на кровати.
– За что мне это? – еще больше разрыдалась она.
Мы попали в больницу перед самым закрытием. Олег обнял ее с одной стороны, я с другой. Зажали в кольцо.
– Только вчера все было хорошо, – сказала я. – Что вдруг случилось?
– Накануне мы поссорились с Мишей, а вчера вечером, после работы, у меня пошла кровь. Всего пару капель. Я не обратила на это внимание и решила принять душ перед сном. Резко заболел живот. – Она спрятала нос в плечо Олега, рукой схватилась за мои пальцы. – А ночью Миша вызвал скорую. Рано утром я оказалась на операционном столе.
– Из-за чего вы поссорились?
– Какая разница? – одернул меня Олег. – Сейчас ни это главное.
– У меня больше не будет детей. – Заплакала Маша и, сквозь икоту добавила: – ни-ко-гда.
– Ну, что ты.
Олег испуганно взглянул на меня. Впервые вижу его в таком подавленном состоянии. Даже когда умерла Зоя, он не плакал, не жаловался. А тут в уголке глаза блестит слеза.
– Девочки, я вас оставлю, – сдержанно проговорил он. – Покурю на улице.
Я махнула головой. Маша еще раз прижалась щекой к его плечу, а потом отпустила.
Палата небольшая, светлая. На стене висит телевизор, тумбочка, столик в углу, два стула. Маша прихватила с собой из дома теплый халат, тапочки и книгу.
– Помню, как ты мне читала.
Я взяла книгу с тумбочки. Маша подняла глаза наполненные страданием.
– Тебе тогда было очень плохо, – тихо сказала она. – Я не знала, о чем с тобой говорить. А ты всегда находишь нужные слова.
Она ждет поддержки.
– Мы тебя очень любим с Олегом.
Больше ничего не пришло в голову.
– И я вас люблю. У меня никого нет, кроме… – Она закрыла глаза, облизнула языком верхнюю губу. – И почему я не дождалась Сашу. Он единственный мужчина, кому я нужна.
– Он приходил?
– Звонил. Сейчас он у своей любовницы.
– У него кто-то есть?
– Я же тебе говорила. Он не просто так подстроил свою смерть. Саша ушел к другой женщине и сейчас живет с ней в каком-то маленьком городке. Он сам рассказывал. Кажется, ее зовут Алла.
– Да, Бог с ним. – Я взяла ее за руку. – Из-за чего вы поссорились с Мишей? Это он тебя так довел?
– Он ни в чем не виноват, – равнодушно ответила она. – Мы каждый день грыземся. Я уже даже не реагирую на его слова. Пусть живет своей жизнью. Для меня главное, что он рядом, а остальное пустяки.
– Почему он не здесь?
– Он был утром, а потом поехал домой, кормить кошку. Со мной не надо сидеть целый день.
– Как же не надо! Это был ваш ребенок. Не только твой!
– Он не хотел больше детей. Ему достаточно своих трех. А я хитростью забеременела, ничего не сказала, сначала напоила вином, а потом затащила его в кровать. Знаю – глупо! Но, что поделать. Я так хотела родить сына.
– Маша.
– Вот такая я нахалка, – грустно призналась она. – Обманула мужика, а теперь плачу.
– Все будет хорошо, – озвучила я самую распространенную фразу. – Вы помиритесь, а через пару недель забудете обо всем, что произошло.
Ох, и дура! Разве можно забыть о детях? Четыре выкидыша, а теперь ей сказали…
– У меня больше не будет детей, – продолжила мою мысль Маша. – Я никогда не стану мамой, как ты или Лиза.
– Забудь ты об этом. Дети – не главное.
– А если Миша уйдет от меня?
– Ему не нужны дети. Ты сама только что говорила.
– Он любит своих мальчиков, а с Катюши пылинки сдувает. Я боюсь, он вернется к Лизе. Как узнает, что я не подарю ему сына, так сразу уйдет.
– Лиза его не пустит назад. Ты бы знала, как ее жизнь изменилась, после того, как он ушел. Она только рада.
– Да, я видела. По-моему, ее откровенными фотографиями весь интернет кишит. Ты лайкаешь, а у меня высвечивается. Мишка целыми днями сидит в телефоне, разглядывает. А мне приходится терпеть.
– Не бери в голову. Она это делает не для Мишки. Поверь! Сейчас Лиза работает в модельном агентстве, где есть профессиональные фотографы, стилисты. Ей нравится меняться, наслаждаться жизнью. Девушка в тридцать четыре года осталась одна с тремя детьми. Как ты думаешь, она должна сидеть дома и плакать или встать на ноги и пойти вперед?
– Ты права. Только вперед. Она красивая девушка.
– Выброси ревность из головы. Лиза больше не любит Мишу. А он любит тебя.
Бледные губы растянулись в улыбке.
Ничего особенного не сказала, а для наивной Маши этого достаточно, чтобы успокоится и снова почувствовать себя счастливой. Моя восторженная подруга вернулась. За секунду превратилась в хорошенькую девушку, с розовыми щеками.
Я укрыла ее тонким одеялом, а сама пересела на стул.
– А как у вас с Олегом дела?
– Нормально.
– Теперь я не смогу помочь вам со свадьбой.
– Еще два месяца впереди. Не отлынивай, – улыбнулась я. – Без тебя мы не справимся.
– Хорошо. Встану на ноги и сразу займусь пригласительными открытками. Сейчас многие используют электронные, но я считаю, лучше заказать бумажные. Это как память, всегда хранится в коробочке.
Не удивлюсь, если у Маши до сих пор есть такая коробочка, куда она складывает все открытки, приглашения, какие-то памятные билеты, талончики.
– У нас будет немного гостей, – сказала я.
– Конечно! Человек сто! А может чуть больше.
– Примерно.
Мы засмеялись. Маша тут же схватилась рукой за живот.
– Ой, Вера. Не смеши меня.
Я открыла книгу. Ангел и бес. Интересное название. Глаза пробежались по первым строчкам.
«Говорят, что каждому из нас
Дан с рожденья дьявол-искуситель,
А еще – возвышенный хранитель –
Ангел с синью лучезарных глаз»
– Ты это читаешь?
Маша любит поэзию, но серьезную, классиков. А тут не указан автор, страницы не пронумерованы. Книжица непонятного происхождения, как будто ее напечатали на обычном принтере, где-нибудь в подвале.
– Мне дал ее Олег, – ответила она. – Если честно, то мне понравилось только одно стихотворение. Вернее строки из него. «Не все люди когда-нибудь станут ангелами, но все ангелы были когда-то людьми».
Я продолжила:
– «Не все ангелы были когда-то взрослыми, но все взрослые были когда-то детьми». Федор Марун, украинский певец, поэт, композитор.
– Ты его знаешь?
– Лично не видела, но слышала эти строки.
– Сильно – правда? А что если, нам каждому Бог посылает своего персонального ангела?
– Откуда посылает?
– Ну, оттуда.
Она подняла палец вверх.
– Вот теперь ты меня смешишь.
– Ты не веришь в Бога?
– Нет.
– А Олег верит, – серьезным тоном сказала она. – Он каждую субботу ходит в храм.
– Пусть ходит, я же ему не запрещаю.
Маша косо взглянула на меня, но развивать тему про Бога не стала.
– Вам нужен сын. У тебя две девочки, а у него…
В голубых глазах блеснула слеза.
Она и раньше была ранимая барышня, а сейчас, после всех событий, вовсе потеряла контроль над своими эмоциями.
– Маш, ну хватит реветь. – Я снова пересела на кровать и обняла ее. – Если у нас родится мальчик, ты будешь крестной. Ладно?
– Ладно, – хмыкнула она. – А когда планируете?
– Когда у Олега закончится лечение. Пока врач посоветовал, предохранятся. Слишком много он принимал лекарств. Нужно, чтобы организм окреп, очистился.
В палату заглянул Олег.
– Ну, как вы тут, девочки?
Увидел порозовевшее лицо Маши и успокоился.
– Мы тут планируем наших будущих детей, – ответила я. – Маша сказала, что нам нужен сын.
– Хоть кто-то так думает. А то она, – он показал на меня пальцем, – сопротивляется.
Маша продемонстрировала вымученную улыбку. Устала. Мы говорим, шутим, а у нее силы на исходе.
Я убрала книгу на место, еще раз поцеловала ее, взяла свою сумку и встала. Олег открыл дверь. Не успели мы выйти, как Маша закрыла глаза и провалилась в сон.
Капельница в руке, белое пастельное белье, в воздухе тяжелый запах лекарств, на окнах алюминиевые жалюзи, не пропускающие дневной свет. Медперсонал спрятался за масками на лицах. В коридоре везут человека в инвалидном кресле, колеса скрипят по плитке на полу, огромное помещение больницы освещают квадратные светильнике под потолком. Лифты гудят. Все это Маша видит каждый раз, когда попадает сюда. Одно и то же, из года в год.
Мы сели в машину. Олег включил музыку, я стерла пальцем капельки воды со стекла.
Осень. Еще бы немного солнца, тепла. Хочется услышать пенье птиц, а не смотреть, как с деревьев падают последние почерневшие листья.
– Что происходит, Олег?
Мотор издал тихий учащий звук.
– Будет дождь, – ответил он, взглянув на хмурое небо.
– Я говорю про нас.
– А что с нами не так?
– Ты подарил Маше книгу.
– И что? Ревнуешь?
– Немного, – улыбнулась я в воротник куртки. Но он заметил.
– Неожиданно, но приятно. Я дал ей эту книгу на работе.
– Она знает, что ты ходишь в храм.
– Когда ты пропала… Ну, помнишь? Тогда.
– Угу.
– Ты со мной не общалась, обиделась. Алик погиб. Еще отец со своей женой вздумали тебя выкрасть. Тогда Маша прибежала ко мне за помощью. Я тебе уже рассказывал.
– И что было?
– С того момента мы с ней сблизились. Первое время вместе ходили в церковь, ставили свечи за твое здоровье.
– За мое?
– Она очень переживала. А я не знал, как вымолить у тебя прощение. Только спустя пару месяцев, ты стала со мной разговаривать. Потом у Зои была операция, и тут тоже Маша поддержала меня. Много помогла.
– Она умница.
– Ангел.
– Где ты взял эту книжонку?
– Вроде нашел в комнате у Саши. Сейчас уже не помню. Глупая книжка, но Маша как увидела, сразу вцепилась в нее руками. А мне не жалко, пусть читает.
Я хмуро взглянула на него.
– Так вы друзья?
– Вряд ли. Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Раньше Маша была мне родственницей, так ей и осталась. Тем более они с Сашкой еще не развелись. Для меня она – девочка, ребенок, маленькая принцесса, обиженная большими дядями.
– Ты считаешь, что женщина не может дружить с мужчиной? Почему?
– Женщина может, а мужчина нет. Для него девушка всегда будет сексуальным объектом. Ты хоть раз видела, чтобы парень общался с дурнушкой? Он даже не подойдет к ней, зато сразу подкатит к красотке и предложит дружбу.
– Вот как? Выходит, Маша для тебя – сексуальный объект?
– Она привлекательная девушка. Я это не отрицаю. И если бы я не познакомился с тобой, то она бы мне возможно понравилась.
– Возможно? – демонстративно округлила глаза я.
– Возможно, – кивнул головой он. – Но я встретил тебя, а она познакомилась с Мишей.
– Теперь я еще больше ревную.
– Да, брось. Ты не ревнуешь, когда я хожу в спортзал, а тут вдруг надумала.
– А что в спортзале? Там одни мужики да толстые тетки.
– Ага. Конечно. Там такие девочки ходят – закачаешься.
– Знаю я этих «девочек». Одинокие бабенки, вроде Лизы, которые качают задницу и ищут приключение на то же место.
– Зато, они стройные.
– На что ты намекаешь?
Я стукнула кулаком ему в плечо. Он усмехнулся.
– Мне кажется, ты набрала пару лишних килограмм.
Как он заметил? Всего два несчастных килограмма! С сентября я перестала бегать, и на боках сразу отложились пирожки и булочки из буфета.
– А про Лизу ты зря сказала, – заметил Олег. – Она молодец. Привела себя в порядок буквально за полгода.
– Между прочим, – обиженно пробурчала я, – Лиза тебя не любит и всегда смеется над твоими мускулами.
– Не беда. Машка меня тоже на дух не переваривала.
Чтобы узнать человека не достаточно слов. Олег добился моего расположения своими поступками. Да, он грубый, бестактный, порой туго соображает. Но, он любит меня. А есть такие люди, вроде моего брата, у которых в груди вместо сердца камень. Они тоже любят, но по-другому…
Только я зашла в кабинет, как позвонил Саша.
– Вера, ты можешь сейчас подъехать ко мне?
– Куда?
– В кафе.
Он назвал адрес.
– А как же работа? – засуетилась я. – Что мне сказать начальнику?
– Не волнуйся, я разберусь. Через две минуты Феликс подъедет к офису и заберет тебя. Черная машина, номер три тройки.
– Саш, что-то случилось?
– Ты должна все сама увидеть.
И положил трубку.
Мы не виделись больше месяца. А сейчас он звонит и просит, приехать.
Я надела пальто, взяла сумку и вышла из кабинета. Лифт приехал сразу.
Охранник махнул мне рукой.
– Вас уже ждут.
К зданию подъехала черная машина. Лысый дядька с татуировками на пальцах открыл мне дверку и, блеснув золотыми зубами, вежливо сказал:
– Привет, детка. Ты Вера?
– Да, – еле выговорила я. От неожиданности пропал голос.
– Прошу в машину.
Он придержал меня за локоть, когда я садилась на заднее сиденье.
Очень необычный субъект. Неужели это тот самый Феликс, который варил моей дочери кашу? Где Саша откопал такой раритет? Мужчина из девяностых годов, не хватает малинового пиджака и золотого креста на шее.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Тут недалеко.
– А где Саша?
– Он ждет тебя в кафе.
– Зачем?
– Откуда я знаю. Сказал – вези, вот я и везу.
– Почему он сам не приехал?
– Шоколадка, к чему столько вопросов? Сиди спокойно, музыку слушай.
Я замолкла. Думала, он тоже закроет рот, но его хватило до первого перекрестка. Впереди показалась пробка, проспект замер на какое-то время. Феликс пригладил рукой несуществующие волосы на голове, другой рукой стукнул по рулю и крикнул:
– Дебилы! Одни уроды живут в этом городе. Водить не умеют, а покупают крутые тачки! Мажоры!
– А у тебя есть крутая тачка?
Он не отреагировал на мой сарказм и совершенно серьезно ответил:
– У меня трактор, а Сашка в прошлом году купил мне Газель. Вот она действительно – зверь! А эти, игрушки, – он снова стукнул рукой по рулю, – дрянь полная! Только с виду шикарная и стоит, как самолет.
– Зачем же ты сел в нее?
– Я теперь помогаю Сашке. У него раньше не было водителя.
– Он сам не справляется?
– У него рука болит.
– Что случилось с его рукой?
– Я нечаянно долбанул его. Он хотел отнять у меня бутылку.
Мы влились в поток машин и медленно поехали по набережной вдоль Невы.
Этот автомобиль приобрели всего пару месяцев назад. В салоне до сих пор пахнет натуральной кожей и полиролью, которой обычно натирают пластик перед продажей. На панели нет привычных держателей для гаджетов, на зеркале не висит освежитель воздуха. Все механизировано: встроенный навигатор, кнопочки, рычаги. Дизайн скромный, но дорогой, шикарный. Можно было бы подумать, что эта машина принадлежит компании, а не частному лицу, но я заметила на заднем сиденье небольшой термос и Сашину спортивную куртку.
– Как ты познакомился с ним?
Я ожидала короткого ответа, но Феликс только и ждал моего вопроса, чтобы выплеснуть весь свой скудный словарный запас.
– Мне нужен был напарник, чтобы пойти на стрелку. Сашка показался мне крутым пацаном. Потом его прихватило. Загнулся. Много курил, вот и блевал целый день. Я его спас, показал, как делать самогон. Еще он не любит свеклу. Покрылся какой-то дрянью, даже хозяйство опухло. Я сам не видел, но слышал. У них с Алкой собака. Понимаешь? Он мне ее сосватал. Говорит, бери ее целиком. Баба хорошая, хочет секса и все такое. Ну, я пошел в баню, подмылся. Там ноги, подмышки, чуть протер лицо, а то поднимали парник, вымазался. Огурцы выдрали дураки. Он у тебя прикольный парень. Я так выяснил, не было у него много девок, хоть он и говорит. Треплется. Кто на него, такого щуплого, посмотрит? Одни слезы. Ни задницы, ни рожи. Но, умный. Вон как деньги косит. Мешками в сейф складывает. У них с Аллой накопилось столько, что можно забор новый поставить или гараж починить.
От полученной информации, у меня голова пошла кругом. У кого-то понос, хозяйство распухло, собака хочет секса. Про деньги вообще ничего не поняла. И что-то было о девках.
– У него были женщины?
– Какие? – Махнул он рукой. – Мы с Аллой много раз ему говорили, что нужно гулять с девочками, а не сидеть с телефоном в туалете. А он никого не слушает.
– Ему никто не нравится?
– Ой, ладно! У нас такие крали ходят! Загляденье! Одна только Вероника, из табачного ларька, чего стоит.
– Может, он не нравится девушкам?
– Нравится, – улыбнулся Феликс. – Все бабы по нему сохнут. Даже молодая жена Помадина заглядывается.
– Кто это?
– Разлучница. Которая, вертит задом перед бывшим мужем моей Алуси. У них уже трое детей, а сейчас четвертый на подходе. Пройда. – Он на секунду закрыл рот, отдышался, а потом пошел по новому кругу. – Сашка крутой чел, только немного припудренный. У нас в районе таких бьют. Скажи мне раньше, что буду работать на зубрилу – убил бы. А сейчас вроде ничего. Привык. Даже не замечаю его чудинки. Ты бы видела, как его дружок-толстый зад чуть не упал в обморок, когда увидел хвостик на голове. Весь задрожал, заплакал: «Ой, ой, ой! Где твой парикмахер? Кто теперь справится с твоими красивыми волосами? Неужели ты станешь уродом?» Сашка его поставил на место, прогнал домой, а то, тот просился к нему в комнату на ночлег.
– У кого не было парикмахера? – снова запуталась я. – Ты говоришь про Сашины волосы?
– Забудь. Его волосы – особая тема. Мы с Алкой боимся даже дышать над ними. Однажды я прилепил жвачку на стену дома. Ну, знаешь, повесил на кирпич, чтобы потом снова сунуть в рот. Посидел, покурил. Тут Сашок примостился на лавочку. Поговорили, что-то обсудили по работе. Он взял, да прислонился головой к стене. Что тут было! Орал, как бешеный. Алле пришлось отстричь ему клок волос. Малюсенький, тоненький. Даже не заметно. Но, твой принц, заплакал, словно мышонок. Пищала, пищал, гладил ручкой волосики, потом ушел на кухню, сел на стул в середине. Заметь, не в свою комнату, не в ванную. А туда, где люди, где публика, где можно устроить представление. Даже соседка прибежала. Только Алла его пожалела, как он обхватил руками колени и запричитал: «Теперь я некрасивый! Кто меня полюбит такого страшного, лысого? Умру один, бобылем, так и не узнав прелести жизни!». Артист! Такие сцены устраивает – не соскучишься! А вообще, Сашка добрый чувак, не совсем дружит с головой, но баба Серафима говорит, что сердце у него золотое. К Петру вон как привязался, хотя его мало кто любит. Вместе спят, вместе гуляют.
– Почему они вместе спят, в доме мало места?
– Что это мало? У Алуси дом большой, хоромы. Она выделила комнату Саньке, а к нему Петр прибился, теперь они и спят вместе: один сверху, другой в ногах. Ты бы слышала, как они дружно храпят – дом ходуном ходит. Петр уже не молодой, суставы болят, но он не жалуется.
– А сколько ему лет?
– Много, даже не вспомню. Алла его пустила в дом на ночлег, а потом пожалела и оставила на совсем. Сашка единственный, кто его не боится, уж слишком он крупный парень и характер жуткий. Обоим не хватало ласки в жизни, вот они и нашли друг друга, постоянно лижутся, ласкаются, валяются на полу, играют. Пацан его кормит, заботится, по утрам моет из шланга во дворе, а потом долго причесывает, а то у Петра колтуны на голове.
– У вас нет ванной? Почему они моются на улице?
– Алла их в дом не пускает, потом канализацию не прочистишь. И блохи.
Я совсем запуталась. Или Феликс сумасшедший, или у меня воспаление мозга. И только когда он сказал про блох, я сразу поняла, о ком идет речь.
– Петр – это собака?
– Я ж тебе полчаса про него талдычу, а ты не понимаешь. Пес, конечно, кто же еще? Огромный алабай размером с корову.
Когда машина остановилась, я громко выдохнула. Открыла дверцу и, не дожидаясь приглашения, выскочила на улицу. Феликс что-то крикнул мне в спину, но я не услышала.
Около газетного ларька появилась знакомая фигура. Саша пошел мне на встречу.
Я уже забыла, какие у него синие глаза. Яркие, светящиеся. Ресницы черные, длинные, тонкий нос, смуглая кожа, короткая стрижка. Веснушки крупными пятнами рассыпались по вискам, чуть задели кончик носа, забрались в брови. Он поднял меховой воротник пальто, зябко передернул плечами. Холодно в тонких брюках.
Я подошла ближе. Он дыхнул мне в лицо морозным воздухом.
– Ты мерила мой подарок?
Подарок? Нет! Я даже не открывала коробку, которую он принес мне на день рождения.
– Можешь, не отвечать. Я понял.
– Саш.
– Потом посмотришь. А сейчас я покажу тебе кое-что другое.
Он взял меня за руку и потянул. В доме на первом этаже расположилось небольшое кафе «Рандеву». Мы подошли к окну.
– Только не высовывайся, – предупредил меня Саша. – Загляни.
Не выпуская его ладонь из своей руки, я наклонилась и одним глазом заглянула внутрь зала. Темно. На улице светит яркое солнце, и почти ничего не видно. Плотные парчовые шторы прикрыли столик у двери. Два человека сидят, пьют кофе. Мужчина крупного телосложения и девушка с белыми волосами. Мне видна только его рука, сжимающая тонкие женские пальчики.
– Кто это?
Саша потянул меня за локоть, и мой нос оказался рядом с его губами. Теплый воздух согрел мне лицо. Я подняла глаза. Он сглотнул слюну, на длинной шее кадык медленно пополз вверх.
Человек новый, но чувства старые.
– В той коробке нижнее белье. Я купил его взамен того, который украл у тебя из комода.
– Спасибо. Там весь комплект, или трусики ты оставил себе?
– Весь.
– Сегодня посмотрю.
Он заглянул в окно.
– Это твой брат.
Я дернулась, но он меня остановил. Обхватил рукой за талию и прижал к своей груди.
– Миша? – не поверила я.
– Я случайно их увидел и сразу позвонил тебе. Они уже целый час воркуют.
– Кто эта девушка?
– Не знаю.
– Я хочу посмотреть.
Он отпустил меня.
Теперь я узнала брата. Его кольцо на пальце, манера держать кружку. Девушка что-то щебечет розовыми губками, а он гладит рукой ее шелковые волосы.
У меня сердце замерло. Маша лежит в больнице, а он развлекается с молоденькой девочкой.
Саша обнял меня. Я прислонилась лбом к меховому воротнику.
– Даже не знаю, что сказать. Я был у Маши. Ей плохо, больно. Врачи ставят страшные диагнозы.
Только сейчас я поняла, что мы находимся недалеко от больницы, буквально в ста метрах. Саша пришел навестить ее и застал Мишу в объятьях другой женщины.
– Гад, – прошептала я.
Мы не стали обсуждать эту ситуацию. И так все понятно. Саша повел меня к машине. На той стороне улице я заметила белый Фольксваген моего брата. На передней панели лежит белая роза.
Я остановилась.
Нежный цветок. На улице холодно, дует осенний ветер, а он лежит такой красивый, живой.
***
– Где ты, любимый?
– Стою в пробке.
– Ты уже отвез Дениса на тренировку?
– Давно. Тут авария на КАДе. Скорее всего, мне придется заночевать у родителей. Ты не жди меня, Маш.
– Почему у родителей?
– Сама подумай! – взорвался он. – До центра я доеду только к утру. А родители близко.
– Хорошо, – тихо сказала я.
– Вот не надо так! Я устал, еще ты треплешь нервы. Садись за руль, и сама увидишь, как ездить в городе в восемь часов вечера.
– Я ничего не сказала.
– Вот и не охай. Сиди себе спокойно в теплой квартире, смотри телевизор.
– Хорошо, – повторила я, только уже другим тоном. – Тогда лягу спать.
– Ложись. И хватит меня контролировать.
Не попрощался. Отключил телефон.
Тупик. Моя жизнь столкнулась с бетонной стеной.
Ложь, слезы. Быть жилеткой. Правильно сказала Вера, нельзя с мужчиной проявлять слабость. Миша использовал меня, а я доверилась. Надо было сразу с ним расстаться, как только я получила фотографии. Он нашел себе новую подружку. Пока я лежала в больницы, они развлекались буквально в ста метрах от меня. Кто эта блондинка? Где он с ними знакомится? Подбирает на улице, а потом сразу тащит… А как было у нас? Угостил конфетой, залез в душу, пару раз посочувствовал, починил кран, и я сдалась. Тоже недолго трудился над нашими отношениями. Все мы, женщины, поддаемся на дешевую любовь.
Как я могла забыть Сашу? Святого человека, любимого мужчину. Лишь он понимал меня, никогда не унижал. Друг. Единственный, самый надежный друг. А я предала его.
Я зашла в комнату, убрала шелковое покрывало с кровати. Какое оно приятное на ощупь. Интересно, на небе ангелы спят на пуховых подушках? Я поставила на тумбочку стакан с водой. Он тоже красивый. Только оказавшись на самом краю, начинаешь понимать…
Нет, нет! Сейчас нельзя думать о жизни! Я хочу уйти далеко, туда, откуда нет дороги назад. Куда забрали моих несчастных малюток. Увидеть своими глаза и больше никогда не страдать от одиночества.
Рука. Мои пальцы стали прозрачными, вены вздулись, в животе растеклась боль. Сначала не сильная, а потом так схватила, что стало трудно дышать.
Это только двадцать таблеток, остальные я не смогла проглотить.
Я села на кровать.
Что же будет дальше? Пойдет кровь изо рта, или голова отключится первой?
– Ш-ш.
Я обернулась. В комнате кто-то есть. Точно не кошка, она бы не стала меня пугать. Что-то мягкое упало на пол, просочилось под кровать, обернулось вокруг моих ног. Тепло. Руки повисли вдоль тела, сердце замедлило темп. Не тошнит. Странно. Голова светлая, все вижу, все слышу.
Только вижу не окно, а саму себя. Вот я сижу, потом опустилась на локоть, прилегла, голова на подушке. Чуть повернулась в бок и упала на пол, носом уткнулась в пушистый ковер. Тик-тик. Часы на стене быстро побежали вперед.
Я полностью избавилась от страха. А ведь раньше всего боялась: и смерти, и пить таблетки, боялась боли, мыслей в голове. Ничего. Только пустота и легкость во всем теле.
Часы остановились. Стрелки замерли на месте, потом дернулись и повернули назад. Никогда не видела, чтобы время бежало в обратную сторону. Жизнь повернула вспять.
Щелк.
Кто-то открыл дверь, быстрые шаги по коридору. Вот он уже в комнате, склонился надо мной. Я не вижу лица, но слышу крик, чувствую знакомые руки у себя на плечах.
– Нет! Маша, нет!
И плач.
Еще шаги. Двое мужчин ворвались в комнату.
Один сказал:
– Держи его.
Сашу оттащили от меня и увели в сторону.
Горячие пальцы опустились на мою шею. Пульса нет.
– Александр Дмитриевич, успокойтесь.
– Я хочу к ней! – закричал Саша. – Она еще теплая. Вызови скорую!
Опять шаги. Кто-то перевернул меня на спину. Я вижу, как здоровый мужик держит Сашу за плечи. Телохранитель.
Он плачет, тянет руки ко мне, но его не пускают. Второй мужчина разговаривает по телефону и тоже смотрит на меня.
– Сделайте ей массаж сердца.
– Поздно.
– Пожалуйста, – тихо проскулил Саша и вцепился пальцами в пиджак телохранителя.
– Она умерла.
– Нет! Нет! Нет!
– Успокойтесь. – Мужчина повернулся к своему напарнику. – Сделай что-нибудь.
Тот склонился надо мной.
– Не дышит.
– Пустите меня.
Но его не пустили. Подхватили под руки и утащили в соседнюю комнату.
Дверь захлопнулась.
– Маша.
Боль. Невыносимая боль. Не видно облаков, нет подушек. Только шум в ушах и что-то капает над головой.
– Маленькая фея, зачем же ты это сделала?
Олег! Он рядом. Конечно, в раю всегда встречают друзья.
– Бедная девочка, кто же тебя так сильно обидел?
Мне не хватает заботы, тепла, доброго слова. Как же приятно чувствовать его ладонь на своей щеке.
– Господи, помоги ей. Спаси душу. Не дай, упасть в бездну.
Мой ангел-хранитель. Просит за меня перед Богом.
Вспыхнул свет. Мои глаза видят свет. Это не рай, а все та же больница. Снова белая плитка на стене, лица за масками, запах лекарств.
Около моей кровати сидит Саша. Плечи опущены, челка закрывает глаза. Тонкая футболка висит на груди, потертые джинсы, руки зажаты между коленями.
– Зачем? – еле выговорила я. Губы потрескались, внутри горит огонь.
Он встрепенулся, округлил глаза и склонился надо мной.
– Маша.
Слезы ручьями потекли по щекам. От волнения он начал икать, схватил меня за плечи и прижался головой к груди. Тонкая ткань сорочки мгновенно намокла.
– Как ты меня нашел?
Размазав слезы по лицу, он улыбнулся.
– Сам не знаю. Почувствовал.
– Зачем ты меня спас?
– Я бы умер, если бы не спас.
Снова икнул.
Мой родной. Я отвыкла от его голоса, забыла запах волос. Такой откровенный, живой.
Он уткнулся мокрым носом мне в щеку. Я обняла его.
– Их там не было.
– Они нас дождутся, – грустно улыбнулся он, – не торопись.
– Я думала, увижу своих малышей.
– Рано. Еще слишком рано. Мы с ними встретимся.
– Там хорошо? – Я заглянула в его синие глаза. – На небе.
– Восхитительно…
– Доченька.
Только у моей мамы такая нежная кожа на руках. Запах лесных фиалок. Тихий голос.
Я попала в детство. Когда она поила меня перед сном теплым молоком с медом. Вспомнилась уютная комнатка, ярко-желтые шторы на окнах. На улице падал пушистый снег. Тогда папа уехал в Кельн, а мы остались в Москве. Это были самые лучшие дни в моей жизни. Мальчишек бабушка забрала к себе в Одессу, а мы с мамой заперлись в доме за городом.
– Моя малышка. Куколка. Красавица. И почему тебе так не везет с мужчинами?
Я открыла глаза.
В светло-голубом платье она выглядит моложе своих лет. Крупные кудри до плеч. Яркие губы. Тонкие пальчики на руках.
– Ты видела его? – прошептала я.
Трудно произнести имя вслух.
– Мы созванивались. Миша обещал, что больше не появиться в твоем доме. Отец велел ему собрать вещи и оставить ключи от квартиры под ковриком.
– Вот как?
– Не думай о нем, Маша. Тебе нельзя волноваться.
– Где папа?
– Он у Соколовых. Скоро приедет.
