ГлавнаяВстреча через годыТата ЗлатоваОстанемся чужими

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

полная версия Останемся чужими

Тата Златова
Останемся чужими

Полная версия

А Катюша между тем уже несется в коридор и начинает надевать куртку.

– Ты куда? – я бегу за ней.

– Папу искать! – решительно заявляет егоза. Причем так твердо, что я невольно восхищаюсь.

– Дорогая, надо еще немножко подождать.

– Ну сколько?! – ворчит она.

– Сегодня пробки, ты же знаешь! Плюс погода плохая.

– Он бы уже позвонил давно, если бы в пробке стоял!

Не поспоришь. Но не тащить же ребенка в непогоду на ночь глядя неизвестно куда!

– Может, телефон разрядился, – начинаю я строить догадки. – Да и подумай сама: мы сейчас помчимся в аэропорт, папа приедет домой и нас не застанет. Что тогда делать будем?

Она задумывается.

– Разминемся только. Папа рассердится.

Еще один аргумент. Ведь стоит Роберту лишь нахмуриться, как у Катюши сразу отпадает желание баловаться или спорить. Кажется, она уже представила его лицо, потому что откладывает шапочку и начинает снимать обувь.

– Ладно, – отрезает очень недовольно и уходит к себе.

А я продолжаю стоять возле двери и прислушиваться к каждому шороху. Мое воображение рисует разные варианты развития событий: либо Олег сейчас приедет и начнет колотить в дверь, либо позвонят из полиции и сообщат, что что-то случилось с Робертом, либо ночь пройдет также, как и вечер, в безвестности, и я просто умру от переживаний.

Все же мне хочется верить, что ничего страшного не произойдет. Что это просто пустые угрозы. Олегу скучно, он злится, вот и ищет повод, чтобы попугать и получить от этого удовлетворение. Только ненормальный поедет туда, где видеокамеры и охрана. В таких местах проще всего засветиться. Тем более его ищет полиция. Вряд ли он хочет попасть за решетку.

Я повторяю, как мантру: Роберт попал в пробку и скоро приедет. Я должна успокоиться и ждать.

Глава 17

Кажется, я задремала. В каком-то полусне слышу, как поворачивается в замке ключ, улавливаю тихую возню в коридоре. Открываю глаза и быстро моргаю, прогоняя дрему. Обнаруживаю себя на кровати рядом со спящей Катюшей. В бок впивается что-то твердое. Нащупываю книгу и вздыхаю. И как только уговорила ее лечь в постель! Было около одиннадцати. Она уснула под мое монотонное чтение.

Смотрю на нее: малышка спит, завернувшись в одеяло, но даже во сне хмурится. Волнуется за папу.

Я спохватываюсь, когда в голове проскакивает мысль о Роберте. За дверью больше не слышны шорохи, и меня это напрягает. Осторожно кладу книгу на тумбочку и на цыпочках подкрадываюсь к двери. Если бы ни ночник, наверное, давно дрожала от страха. Но я почему-то уверена, что это Роберт. Ну, мне хочется так думать. Плохие мысли сразу прогоняю прочь.

Медленно открываю дверь и, затаив дыхание, осматриваюсь. В коридоре ярко горит свет. Замечаю возле двери ботинки и кожаную черную сумку. На вешалке – знакомую куртку. И меня мгновенно заполняет радость.

Роберт вернулся!

Наверное, он услышал, что я вышла. Потому что в этот момент дверь соседней комнаты открылась, и он замер на пороге. Уставший, растрепанный, но такой родной! Самый любимый.

Я бросаюсь к нему в объятия и едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от радости. Мне кажется, я ждала этих объятий целую вечность. Господи, он дома, здесь, рядом со мной! В полном порядке! А я напридумывала себе невесть что. Даже стыдно.

– Почему так долго? – набрасываюсь я с расспросами. – Почему не отвечал на звонки?

– Прости, телефон сел почти сразу. Пришлось к матери ехать.

– Что случилось?

– Скорую вызывали. Олег приходил, деньги требовал. А когда она отказала, толкнул ее и скрылся.

– Ох блин, – выдыхаю я и вспоминаю Светин звонок. Как этот гаденыш запугивал ее. Какой-то энергетический вампир, питающийся негативными эмоциями!

– И как она?

– Отделалась легким испугом.

– А от нее почему не позвонил?

– Прости, замотался, – он покаянно опускает голову, а потом прижимает меня к себе.

– Ребенок переживал!

– Знаю, виноват, Ань, исправлюсь, – шепчет он и целует мое лицо. Я таю и забываю обо всем.

– Кстати, спит? – он отрывается, кивает на дверь.

– Спит. Еле уложила.

– Ладно, завтра обрадую ее.

– Обрадуешь чем?

Он загадочно подмигивает. Уходит в комнату, я заинтригованно следую за ним. В последнее время одни плохие новости. А тут вдруг – что-то хорошее. Я замираю в ожидании возле кресла.

– Лучше сядь, – предупреждает Роберт и берет со стола какую-то папку.

Я выполняю просьбу. Сажусь и складываю на коленях руки. Так хочется поторопить его, потому что сгораю от любопытства, но держусь. Делаю серьезную мину и внимательно слежу за каждым его жестом.

Интересно, о чем пойдет речь? О магазинах? Счетах матери? Не могу собрать мысли в кучу.

– В общем, я все-таки сделал экспертизу и выяснил…

Роберт замолкает. Я переспрашиваю:

– Экспертизу? Какую экспертизу?

Он поднимает на меня глаза и смотрит очень пристально.

– Катя – моя дочь.

Я сижу, не шевелясь, какое-то время. Смотрю на него, будто надеясь найти во взгляде подтверждение его словам. Роберт предельно серьезен.

– Но Олег же сказал…

– Олег соврал. А тест ДНК – нет.

Он подходит и показывает мне бумаги. Буквы расплываются, руки дрожат. Я вчитываюсь в написанное лишь с третьей попытки. Да, так и есть. Роберт – биологический отец Кати.

– Ладно Олег, но Вита?.. – мое удивление настолько велико, что я невольно выражаю мысли вслух. – Уж она-то должна была знать наверняка! Судя по аудиосообщению, она не сомневалась, что ребенок именно от него.

– Скорее всего, она просто не додумалась сделать тест. Или побоялась. А с Олегом, скорее всего, путалась еще до замужества. Поэтому и не знала, от кого родила. Братец вполне мог давить на нее, делать так, как выгодно для него. Она поддалась, поэтому платила ему часть денег из алиментов. Да блин, какая теперь разница? Я сделал экспертизу в трех клиниках, везде подтвердили, что Катя – моя дочь!

– Папа! – слышится удивленный детский оклик.

Мы стремительно оборачиваемся. На пороге, прижимая к груди мягкого зайку, стоит Катюша. То ли хитрунья не спала, а только делала вид, то ли мы так бурно обсуждали новость, что разбудили малышку.

– Значит, ты и есть мой настоящий папа? – уточняет она.

– Я же сказал, что ничего не изменилось, милая.

Он присаживается на корточки и раскрывает объятия, и Катюша немедля несется к нему. Он поднимает ее на руки и кружит в воздухе.

– Я думала, ты больше никогда не вернешься, – делится страхами девочка.

– Глупенькая. Я без тебя жить не смогу.

Она смеется и целует его в колючую щеку. Обнимает маленькими ручонками и даже не замечает, как игрушка летит на пол. Я подхватываю зайца и прижимаю к себе. Не могу сдержать улыбки, глядя на них. Я и сама не меньше Катюши боялась, что с Робертом может что-то случиться. В такие моменты отчетливо понимаешь, насколько близок тебе определенный человек. Я и представить не могу, как буду жить без Роберта, а раньше даже мысли не допускала, что когда-нибудь стану жить с ним под одной крышей. Это было просто недопустимо, нереально, безумно! Я бы переходила на другую сторону улицы, если бы его встретила, какое там совместное проживание!

А теперь все так изменилось… Мы изменились. Даже если я сплю и вижу прекрасный сон, пусть он никогда не заканчивается!

«Сколько раз я уже успела пожалеть о том, что связалась с Олегом? С этим наглым, беспринципным подлецом? И в то же время таким желанным, тревожащим, вероломным… Тысячу! Тысячу раз, черт побери! Каждый день ругаю себя и клянусь, что разорву с ним всякое общение, что вычеркну его из своей жизни навсегда, и все равно постоянно нарушаю эти клятвы. Он словно паук, сплел паутину и схватил меня, а выпутаться уже не получается. Я и рада была бы – сил нет. И, чувствую, когда-нибудь он меня проглотит…»

Читать откровения Виты не просто неприятно – мерзко. Слишком нелицеприятные подробности. Человек уже умер, ковыряться в его грязном белье как-то неправильно. К тому же я приложила немало сил, чтобы изгладить из памяти все вспоминания, связанные с бывшей подругой, и теперь узнавать о ней что-то новое – внутренние метания, тревоги, тайны – не было совершенно никакого желания.

Тогда зачем я вообще открыла ее дневник?

Просто затеяла уборку в квартире и наткнулась на тетрадь. Обложка показалась незнакомой. Только когда начала вникать в суть написанного, поняла, что взяла ее, не глядя, из той злосчастной коробки, когда гостила у Антонины Валерьевны.

Почерк Виты узнаю мгновенно. А за все остальное невольно цепляется взгляд. Олег, Олег, Олег… Везде это имя, чуть ли не в каждом абзаце. Даже создается впечатление, что на самом деле умершая любила не Роберта, а его брата. Потому что про самого Роберта написано мало. И как-то сжато: «Роберт дал деньги», «Роберт гуляет с дочерью», «Роберт не разговаривает со мной с прошлого понедельника» и так далее.

Быстро пролистываю страницы, на которых так ярко и живо описываются многочисленные встречи с Олегом. Похоже, их свидания часто проходили в квартире Роберта, когда сам он уезжал в длительные командировки или просто находился на работе, а Катюша – в детском саду или у бабушки. Я с трудом подавляю в себе желание закрыть тетрадь и выбросить в мусоропровод, что-то удерживает. Наверное, любопытство. Не верится, что Вита не знала, кто настоящий отец ее дочери. Может, она вела какую-то свою игру? Олегу говорила одно, Роберту другое… Нет, не сходится. Потому что никакой выгоды, кроме алиментов, она не имела. Наоборот, как будто даже боялась брата бывшего мужа… Странно.

Вздыхаю. Мысленно обещаю себе: прочитаю, что написано на последней странице и закрою злополучную тетрадь. Закрою и выброшу. Даже если не найду ответ на свой вопрос.

Так и делаю.

«…Мало мне болезни, так еще и Олег без конца давит на меня. Доводит до слез. Все деньги снял, ничего не оставил, сказал, что я их все равно на тот свет не заберу. Вот как поддержал! А в ответ на мои слезы и причитания, жестко парировал, что будет теперь с Роберта алименты требовать, если тот захочет воспитывать Катю. Сказал, что сделал тест, который подтвердил отцовство. Но так его и не принес. А я не стала настаивать. Просто нет сил на борьбу. Мне страшно за будущее Кати. Даже не знаю, что делать… Боюсь рассказать обо всем Роберту – вдруг он откажется от нее? А если Олег ему покажет документы? Тогда он тем более лишится прав на дочь… А я ничего изменить не смогу. Только на стену лезу от болей. И корю себя за то, что не побеспокоилась о дочери раньше».

Выведенная непослушной рукой, это была последняя запись, которой заканчивался дневник.

Значит, Роберт прав: Вита и сама не знала, от кого дочь. Если бы была уверена, ни за что бы не повелась на ложь Олега.

Я закрываю дневник и отношу его в мусорное ведро. Потом завязываю пакет и бросаю в мусоропровод.

Пусть все тайны Виты останутся вместе с ней. И больше никто и никогда их не узнает.

***

Шумная жизнь, царящая на вокзале, так внезапно врывается в мой тихий мирок, что я вздрагиваю. Только сейчас полностью осознаю, что мы уезжаем. Из родного города. В суетливый и неспящий мегаполис. Потому что там заработал новый магазин и бизнес нужно развивать. Роберт все подготовил: уютную квартиру в спальном районе, хороший детский сад. Нас ждала новая жизнь…

Все эти дни я существовала в каком-то счастливом полусне. Смотрела на закаты, иногда встречала рассветы, слушала шум дождя и звук сирен вдали, а внутри словно музыка играла. И не хотелось ставить ее на паузу. Бесконечное мгновение рядом с любимым, которое не должно было заканчиваться.

Только оказавшись на вокзале, я наконец прихожу в себя. Осознаю, что на мне плащ и шарф, кончики которого развеваются на ветру. Мою руку сжимает Катюша, что-то тихонько напевающая себе под нос, и я удивленно смотрю на оранжевый помпон на ее шапке. Яркое пятно на фоне безликих лиц и зданий.

Перевожу взгляд на мужчину в сером пальто. Он идет впереди, волоча за собой чемоданы.

Вокзал, оранжевый помпон, чемоданы, толпа людей. Еще немного – и будем в Москве. Нас ждут новые цели, новые дела. Совместная жизнь. Даже не верится.

Катюша, мужчина в пальто цвета тумана…

Я снова вздрагиваю. Что-то выбивается из общей картинки. Что-то не так. Чей-то липкий взгляд сковывает мои движения, заставляет кровь в жилах бежать быстрее, а сердце в груди – колотиться. Знакомое ощущение. Будто за мной кто-то наблюдает. Блуждаю взглядом по прохожим, успокаиваю себя мыслью, что просто волнуюсь. Когда-то я точно так же вглядывалась в лица мимо проходящих людей и искала Роберта. И мне тоже казалось, что он где-то рядом, что наблюдает за мной, ловит каждое движение… Я ускоряла шаг, порою даже бежала, и успокаивалась только тогда, когда скрывалась в подъезде или в каком-либо здании. Это было настоящей проблемой. Я даже ходила на сеансы к психологу, чтобы избавиться от этого состояния.

И вот теперь опять. Только Роберт рядом, и вроде бы все в порядке. Но меня преследует это чувство. Неужели Олег следит за нами? Неужели он в курсе, где мы находимся?

От таких мыслей меня накрывает паникой. Снова осматриваюсь по сторонам. Никого…

Мы приближаемся к зоне досмотра. Сердце начинает стучать ровнее. Даже если Олег где-нибудь поблизости, его никто не пропустит с оружием. Везде охрана, полиция. Надо взять себя в руки и успокоиться.

Занимаем место в очереди. Роберт поднимает чемодан, чтобы поставить его на ленту. Я разжимаю руку Катюши и проверяю, на месте ли сумка.

В этот момент раздаются крики. Сердце подпрыгивает и начинает стучать где-то в горле. Я поднимаю голову и успеваю заметить, как Роберт скручивает руку невесть откуда взявшемуся Олегу, как подбегают охранники и завязывается потасовка.

А потом раздается выстрел.

– Папочка! – кричит Катюша, но ее испуганный окрик тонет в шуме толпы.

Эпилог

Я слышу звук подъезжающего лифта еще до того, как раздается звонок в дверь. Замираю у зеркала в коридоре и поправляю прическу. Я больше не крашеная блондинка. Вернула естественный цвет волос, сделала каре с углом, сменила цветную гамму в одежде. Позволила себе наконец-то избавиться от придуманного образа Агаты-Анны, за которым пряталась так много лет, и стала той, кем была раньше: собой.

Все говорят, что мне идет. А Света еще не видела. Именно она с минуты на минуту должна приехать. Несколько месяцев девушка жила в моей квартире. Нашла работу, немного пришла в себя и переехала в съемную однокомнатную. Вчера ей сделал предложение коллега по работе, и она согласилась. Сразу поделилась новостью со мной, и мы решили отметить это радостное событие. Ну как, «отметить». Яблочным соком, конечно! Ведь мне нельзя. Я жду ребенка. От Роберта.

Улыбаюсь, поглаживая пока еще незаметный живот. Роберт отпустил меня сюда скрепя сердце. Все боится, что меня кто-нибудь где-то толкнет или я чего-нибудь испугаюсь. Забавный такой! Еле согласился расстаться со мной на два дня: еще маму хочу повидать.

Мысли прерывает пронзительный звонок. Смотрю в глазок, открываю дверь и ахаю: Свету не узнать! Больше нет той болезненно худой и мертвенно-бледной девушки с потухшим взглядом. С тонкой кожей и до жути выпирающими лопатками. Она набрала вес до оптимальной отметки, сделала стрижку, сменила гардероб. Просто невероятно! И ведь главным рычагом ее преображения стала, несомненно, любовь. Настоящая, искренняя, чистая, такая, о которых читаешь в хороших книжках. Она озарила ее глаза, вдохнула силы и желание жить, окрасила щеки румянцем, помогла скинуть груз прошлых неудач и расправить плечи.

Это была не та девушка, которую я знала. Не запуганная и затравленная, как зверек, жена Олега. А удивительная незнакомка, которой восхищенно смотришь вслед. Потому что чужое счастье заразительно. Оно, как яркое солнце, согревает своими лучами всех вокруг. Стоишь рядом и греешься.

– Привет! – она чмокает меня в щеку и одаривает легким ароматом цветочных духов.

– Привет. Как ты изменилась! – не могу сдержать восторженного вздоха.

– Да? Вроде такая же. А ты еще больше похорошела! – Света оглядывает меня с головы до ног и присвистывает. – Как дела?

– Проходи!

Пропускаю ее внутрь, закрываю дверь и только теперь замечаю, что на Свете обычное светло-зеленое платье и сандалии. Такая простая одежда и так украшает!

Спохватываюсь, вручаю ей торт, и Света начинает взахлеб рассказывать мне все свои новости. Я слушаю и улыбаюсь. На душе светло.

– И когда свадьба?

– В июле.

– Через две недели? И ты молчишь?

Она пожимает плечами:

– Мы хотим так же, как и вы, тихо расписаться – и все. Никакого белого платья, кучи родственников и шумного застолья.

– Ну, белое платье у меня все же было, – подмигиваю я и на мгновение вспоминаю самый счастливый день моей жизни. Теперь мы с Робертом официально женаты. Да, я идеалист, и мне хочется, чтобы все было по-настоящему. И муж не возражает.

На минуту на кухне воцаряется молчание. Никто из нас не хочет вспоминать об Олеге. Вообще хоть как-то затрагивать эту тему. После случившегося на вокзале мы все дружно вычеркнули этого человека из своей памяти.

На секунду передо мной мелькает кадр: лег выбегает из толпы и нацеливает на Роберта пистолет. Но тот успевает перехватить его руку, и выстрел гремит в воздухе.

– Я тебя ненавижу! – шипит Олег, его глаза блестят от ярости. Завязывается короткая потасовка, вмешивается полиция, брат Роберта пытается выстрелить, потом бежит… И почти сразу падает на землю. Пуля оборвала его никчемную жизнь.

Я вытираю испарину со лба и прогоняю мрачные воспоминания. Если бы тогда что-то случилось с Робертом или Катей, я бы не пережила. Ох, лучше не думать об этом!

Снова раздается звонок.

– Ты кого-то ждешь? – удивленно спрашивает Света.

Я отрицательно качаю головой. Быстро встаю, подхожу к двери. А на площадке стоит соседка, Алевтина Петровна.

– Анечка, я за ключами! – привычно говорит она, услышав мои шаги.

Отпираю замки и одариваю ее приветливой улыбкой.

– Алевтина Петровна, какие ключи? Я же здесь уже не живу, – мягко напоминаю я, рассматривая ее модную прическу и яркий костюм.

– Ох, точно! – спохватывается женщина и хлопает себя по лбу. – Все время за бываю! Прости, пожалуйста.

– Да ничего.

Алевтина Петровна подхватывает чемоданы и тащит их к своей двери. Останавливается и вздыхает:

– Опять Колю на работу вызвали, представляешь? Бессовестные! Весь отпуск испортили!

– Как всегда, – шутливо закатываю я глаза.

Алевтина Петровна не торопится уходить к себе. Только ключи достает из кармана, сжимает их в ладони и с любопытством смотрит на меня.