Татьяна Алхимова
Море в облаках
– Не твоё дело! – крикнула Офелия и побежала к общежитию под звонкий смех Тома. И здесь догнали её насмешки, далеко от родного дома. Спустя столько лет история начинала повторяться. А она ведь думала, что здесь, в большом мире, всё будет проще и яснее. Мечтала о лёгкой и красивой жизни, ведь взрослые люди гораздо разумнее детей?
Домой Офелия ехала в тоске и задумчивости. Новые друзья уже не казались ей такими милыми и весёлыми, как раньше. Поведение Тома заставило думать, что понять сокурсников и вообще незнакомцев – сложно и, возможно, не нужно. Никто не готов любить и уважать другого просто так. Но больше всего она злилась на себя – оказывается, её так легко можно задеть и обидеть, а она даже не смогла дать достойный отпор. Как же так? Раньше всё получалось решить улыбкой и вежливостью, теперь же нужно проявлять настойчивость, дерзость и твёрдость. Почему она не научилась этому раньше? Нет, думала Офелия, она не сможет приспособиться к жизни в большом городе, где каждый человек потенциальный враг и обидчик. У неё просто не хватит сил находить в людях что-то хорошее. Она вспоминала, насколько близко было лицо Тома от неё, и содрогалась. Целоваться впервые в шестнадцать – стыдно и страшно. Девчонки с курса рассказывали много всего, о чём Офелия и слушать стыдилась. Лучше бы она оставалась в своём маленьком городке. Но быть вечно папиной девочкой – нельзя. Или всё же можно?
Глава 8. Рождество.
Зима в этом году выдалась необычайно снежная. Улочки родного городка выглядели непривычно белыми, укрытые тонким слоем снега. Снег падал и с неба. Офелия восторженно смотрела по сторонам, сойдя с автобуса. Она не стала предупреждать отца о своём приезде. Как же могла она покинуть это милое, тихое место? Каждый дом словно улыбался ей, и все прохожие казались родными и уютными, как старый домашний плед.
Она сняла шапку, и волосы рассыпались по плечам. Вот теперь – совсем как в детстве. Можно быстро пройтись до булочной, заглянуть к Лили и попросить свежий пирожок. В это время она только-только достаёт их из печи. Офелия торопилась, смело вышагивая по брусчатке. Когда на пути ей встречались знакомые, она громко здоровалась и улыбалась, ловя улыбки в ответ. И казалось, будто все они, случайные прохожие, ждали её. Долго. Почти вечность.
В пекарне у Лили было многолюдно. Офелия встала в очередь и старалась не попадаться хозяйке на глаза. Когда очередь подошла, она со смеющимся взглядом произнесла:
– Булочку с корицей, пожалуйста. А лучше – три!
– Офелия! Когда ты приехала? – Лили не могла скрыть радости, вся очередь тоже улыбнулась в едином порыве.
– Только что, решила устроить сюрприз!
– Господи, как ты выросла за эти месяцы! Подожди, попрошу кого-нибудь с кухни подменить меня, – Лили скинула фартук и шапочку. Через минуту она уже стояла в зале с горячим чаем и свежими булочками. – Давай присядем за столик, расскажешь мне всё.
– Лили! Мы и так постоянно созванивались, ты уже и так всё знаешь! – Офелия не ожидала, что будет настолько рада увидеть эту милую женщину.
– Меня не оставляет ощущение, что далеко не всё я знаю. Тебя там никто не обижает? – Лили только пила чай и внимательно смотрела, как Офелия с наслаждением ест булочки.
– Не-а, – с набитым ртом проговорила та. – Даже если и обижает, я теперь знаю, что нужно делать! Отвечать. А ещё лучше, вообще не общаться с теми, кто может тебя обидеть.
– А как же ты поймёшь, что человек может тебя обидеть, если не будешь с ним общаться?
– Не знаю, – удивлённо посмотрела Офелия на Лили. Она как-то не подумала об этом.
– Какая же ты ещё наивная, – рассмеялась женщина. – Правильно Мартин переживал, как ты будешь жить совсем одна в большом городе. Пожалуй, он слишком оберегал тебя. И я, правда, переживаю.
– Не переживай, Лили. Мне осталось отучиться не так много. И я сразу вернусь сюда. Не хочу жить в мегаполисе. Там всё слишком. Здесь мне гораздо спокойнее.
– Офелия, а как же университет? Карьера? Нет, тебе нельзя так рано сюда возвращаться, даже не думай об этом. Лучше я поговорю с Мартином, пусть тоже перебирается к тебе. Вместе вам будет проще.
– Нет! – запротестовала Офелия. – А ты? Я ведь знаю, что у вас с папой чувства и всё такое… Вы могли бы жить вместе!
Лили не нашлась что ответить. Она не ожидала такой прямолинейности от Офелии, снова. Конечно, ей хотелось бы, чтобы у них получилось что-то вроде семьи, но Мартин был слишком нерешителен.
– Милая Офелия, – проговорила, наконец, Лили, – если бы всё было так просто…
– Да-да, папа, как всегда, слишком долго раздумывает! Боюсь, что я быстрее выйду замуж, чем он решится предложить тебе переехать к нему. Знаешь, у нас в колледже очень легко и просто завязываются такие отношения. В юности и папа наверняка был смелее, не понимаю, что ему сейчас мешает быть таким же. Ужасно глупо терять тебя из-за собственной опасливости!
– Думаю, тебе не стоит так говорить об отце. У его поведения есть причины, нельзя торопить события.
– Так можно до старости его прождать. Лили, давай я поговорю с ним?
– Нет, не должна юная девушка говорить с отцом о личной жизни. Даже не думай.
– Ладно… – согласилась Офелия. – Но если что, ты только скажи.
– Хорошо, – улыбнулась Лили.
– Побегу домой. Надеюсь, папа никуда не ушёл. Заходи вечером на ужин!
– Обязательно.
Офелия поблагодарила Лили за чай и булочки, схватила рюкзак и выбежала на улицу. Она торопилась домой – больше всего ей хотелось сейчас увидеть отца и оказаться в своей комнате. Как давно она там не была! Как же её родной дом без маленькой хозяйки?
Отец сидел в гостиной, читая книгу. Офелия осторожно подкралась к нему и обняла.
– О! – Мартин в изумлении повернулся и, увидев дочь, воскликнул, – ты приехала? Почему не сообщила?
– Хотела устроить тебе сюрприз! – она ловко обошла диван и плюхнулась рядом.
– Как я рад, что ты здесь! Офелия! На фотографиях ты совсем не такая взрослая, как вживую! Неужели ты моя дочь? – улыбался Мартин.
– Конечно, твоя! Самая настоящая. Ух, как же хорошо дома… Папа, я пригласила Лили на ужин! Хочу, чтобы мы собрались все вместе, как семья. А бабушки приедут на Рождество?
– Сколько информации, Офелия, я не успеваю за тобой, – рассмеялся он. – Отлично, что зайдёт Лили, но тогда мне придётся сейчас же заняться готовкой. Все обязательно приедут, а раз ты тоже тут, то даже раньше Рождества! Я позвоню им.
– Вот и славно. Я пойду к себе, ужасно соскучилась по своей кровати и книгам!
Она поднялась на второй этаж и с некоторой тревогой открыла дверь комнаты. Здесь всё было так, словно не прошло почти полгода с момента отъезда. Вещи лежали на своих местах, игрушки сидели на полках, даже карандаши так же стояли в стаканчиках на столе. Здесь прошло её детство, здесь она мечтала, читала, играла, рисовала, плакала в подушку и смотрела в окно ночами. Всё – здесь. Фундамент большой жизни в этой крошечной комнате с небольшим старым шкафом, смешным лоскутным покрывалом и обоями в цветочек. Странно, но раньше Офелия не обращала внимания не эти мелочи. А сейчас они вызывали в её душе трепет. Она подошла к окну и провела рукой по подоконнику. Гладкий, белый как бумага. Письма!
Забыв обо всём, Офелия бросилась к шкафу. На верхней полке по-прежнему стояла коробка. Бережно поставив её на подоконник, она сняла крышку: сверху лежал незнакомый конверт, его никто не вскрывал, а на лицевой стороне было выведено её имя хорошо знакомым почерком. Как? Откуда оно? Почему никто ничего не сообщил ей? Вне себя от обиды Офелия бегом спустилась в кухню, где гремел посудой отец:
– Папа! Почему ты мне не сообщил? – она раскраснелась и сунула письмо чуть ли не в лицо Мартину.
– Офелия… Я думал, что это не так важно для тебя, раз ты не забрала коробку и…
– Она осталась здесь потому, что тут – мой дом! Тут безопасно! Папа! Когда пришло письмо?! – Офелия опустилась на стул, разочарованно глядя вокруг. Она чувствовала зияющую пустоту внутри.
– Давно. В конце лета, – сухо прошептал Мартин. – Прости.
– Ну, папа! Как ты мог?!
– Доченька…
– Не говори ничего. Не хочу слышать оправданий. Вы, взрослые, странные. Не все, конечно. Почему ты думаешь, что я такая же, как и ты? Что я готова отказаться даже от мыслей о прошлом? Какими бы они ни были? Даже если Жан не существует, я не хочу его забывать! Эти письма – единственное, что связывает меня с ним и с детством, с моими мечтами, – Офелия выдохнула и уже спокойнее сказала, – я пойду, погуляю. Вернусь к ужину.
С этими словами она сунула письмо в карман, накинула куртку и вышла под снег. Ноги сами несли её от дома номер десять вверх по Садовой улице. Конечно, зимой не было здесь того тепла и уюта, как летом. Но Офелии было всё равно. Она – дома, остальное неважно. Пусть нет летнего ветра, запаха моря, пусть с неба сыпятся стеснительные мелкие снежинки. Пусть. Она должна пройти сквозь пустой фруктовый сад, через лесок, на свой холм. А там… Там она откроет конверт и обязательно прочтёт строки, которые должна была прочитать давно, перед раскрытым окном.
Вершина холма встретила Офелию пронизывающим ветром и знакомым видом. Только крыши домов внизу укрыла лёгкая снежная дымка, как и волосы девушки, – она забыла и про шапку, и про капюшон. Ей не было холодно, и здесь – не одиноко. Она достала помятый конверт и осторожно открыла его. Руки слегка дрожали, когда Офелия разворачивала небольшой листок привычной желтоватой бумаги, шероховатость которой приятно ощущалась кожей. «Как персик», – внезапно подумала она. Внутри листка бумаги оказалась плоская засушенная роза. И больше ничего. Никаких слов. Пустой лист. Только цветок. Большой и красивый, как в саду у бабушки Томы. Самый лучший, наверняка.
Офелия смотрела на розу и никак не могла понять, что это значит. Какое-то нехорошее предчувствие бередило душу. Она подняла глаза к серому небу, пытаясь найти там ответы. Но искать нужно летом, когда светят яркие звёзды или когда плывут облака, набираясь силы над морем и унося память о нём в неведомые дали.
– Только не надо прощаться, – прошептала Офелия.
– Значит, не будем, – раздался тихий голос из-за спины, словно из другого мира, далёкого и нереального.
Офелия оглянулась и увидела Жана. Он стоял чуть поодаль, накинув капюшон на голову. Ещё выше, чем раньше, серьёзный, совсем не похожий на восемнадцатилетнего юношу.
– Жан, – шепнула она и шагнула в его сторону. Но он жестом остановил её.
– Привет, Офелия… – Жан медленно подходил, загребая ногами снег и чуть опустив голову.
– Но как?
– Знал, что ты будешь здесь. Последнее время я часто прихожу сюда. Ты же помнишь, что это не только твоё любимое место? – он остановился рядом, в паре шагов от Офелии, и тоже посмотрел на город.
– Я только сегодня получила твоё письмо. Отец ничего не сказал мне о нём.
– Но ты и сама не спросила, правда?
– Ты обиделся? – Офелия с трудом выговаривала слова, неожиданно ей стало холодно так, что задрожали губы.
– Нет, с чего бы? Большой мир, он такой… Заставляет забывать. Ничего нет в этом страшного.
– Я никогда не забывала! Всегда помнила. Просто… Ох, Жан. Я сама не знаю, что со мной произошло.
– А мы потеряли Дину, – неожиданно тихо, почти неразличимо произнес юноша. И у Офелии упало сердце.
– Что? – она повернулась к другу и попыталась разглядеть на его лице ответ.
– Так бывает с такими, как она. Эту розу Дина просила передать тебе. Чтобы ты помнила о том, как прекрасна, как чудесна жизнь. И что всё в мире слишком быстротечно, – Жан легко озвучивал эти слова, но они свинцовыми серыми камнями падали на белый снег, и Офелия чувствовала всю боль, которую сейчас испытывал этот обычно весёлый и беззаботный парень.
– Я не верю, – Офелии захотелось сесть. Ноги отказывались держать её.
– Никто не верит, хотя все мы знаем и понимаем, что такой исход был неизбежен, – Жан засунул руки в карманы и продолжал говорить, – мне так и не удалось рассказать тебе о моей семье. Всё, что ты в тот вечер, в гостях, подумала о каждом из нас – было правдой. И Дина, она действительно как морская пена. Лёгкая, воздушная, но такая недолговечная. Волшебная девушка, вышедшая из моря, и теперь вернувшаяся туда… Ная, как метеор. Она действительно собирает звёзды, соединяет их причудливыми путями, не только на своём берегу. Бабушка наводит сладкую вечернюю дрёму на наш мир, а дед заботится о садах, плодах и зелёных лугах. Мама отвечает за красоту, гармонию и любовь. Она и есть – любовь.
– А вы с отцом? – Офелия снова ничего не понимала, словно спала и видела сон, как и всегда рядом с Жаном.
– Мы… Капитаны кораблей, путешествующих меж звёзд, всё пытаемся найти за краем моря таинственную жемчужину, вечное счастье. Хотя знаем, что там его нет. Оно здесь, внутри у каждого человека, – Жан приложил ладонь к груди, – в сердце.
Дрожащими руками Офелия аккуратно убрала розу в конверт и спрятала во внутренний карман куртки. Она не могла себе представить, что же случилось с Диной, но понимала, что это страшная утрата. Почему-то ей стало так горько, так печально, что не было сил выразить словами свои чувства. Милая, нежная, добрая Дина. Самая лучшая старшая сестра на свете.
Перед глазами Офелии всё поплыло, солёная пелена грозилась пролиться дождём. Отбросив все ненужные мысли, предрассудки и тревоги, она бросилась к Жану и уткнулась в его грудь, заливаясь горячими слезами.
– Почему всё так случилось с Диной? Ну почему? – бессмысленно бормотала она. Жан крепко обнял Офелию и прижал к себе, утешающе гладя по волосам.
– Потому что так и должно было быть. Она пробыла с нами слишком долго. Дольше, чем мы могли ожидать. Понимаешь? Подошёл её срок.
– Ты же говорил, что она выходит замуж и… И, – Офелия не могла продолжать.
– Да, она и вышла. Дина успела сделать всё, что хотела. Нам всем грустно и тяжело без неё, но она всегда рядом с нами. Стоит только прийти к морю, когда волны чуть сильнее бьются о берег и подождать, пока появится чудесная белая пена. Можно послушать, что она говорит и так же тихо ответить ей. Если захочешь, она даже сможет тебя обнять, как тогда, в августе…
Офелия только помотала головой. Все эти мысли просто не помещались в её голову и сердце. Что за странные слова, что за непонятный мир, в котором живёт Жан?
– Прости, что расстроил тебя. Но я никогда не вру и теперь не смог бы ничего скрывать, – снова заговорил юноша. – Я знаю обо всём, что происходило с тобой в последний год. Поэтому вообще не хотел приходить. Но отказать Дине не мог тоже. А она очень просила, чтобы я не оставлял тебя одну надолго.
– Почему ты так хочешь уйти?
– Потому что мы разные. И детство кончилось уже давно.
– Жан! – Офелия подняла на него заплаканные глаза. – Не говори так! Никогда не говори.
– Но это правда, Офелия, – он осторожно отстранил девушку от себя и развернулся, чтобы уйти.
– Постой! Куда ты?
– Мне пора. Снег скоро кончится, небо очистится, и кто-то должен вести корабль за край моря.
– Я не дам тебе так просто уйти! – вдруг строго сказала Офелия.
Жан ничего не ответил, только тихо удалялся, медленно шагая по тонкому слою снега, укрывавшему холм. Офелия выжидала и никак не могла набраться смелости, чтобы пойти за другом, но и смотреть, как он уходит было выше её сил. Пока она раздумывала, Жан заговорил:
– Почему ты снова прячешься в свою раковину, Офелия? Тебе же нравилось в городе, ты веселилась с новыми друзьями. Почему отказала Тому?
– Потому, что там я не могу мечтать, как раньше! Все мечты становятся ненастоящими, я не знаю как сказать… А Том, – Офелия задумалась на секунду и крикнула, что было сил. – Я хотела, чтобы ты был первым, кто поцелует меня по-настоящему!
Снег прекратился, и эхо разнесло слова Офелии по вершине холма, отразило от холодных стволов деревьев и вернуло ей. Жан остановился. Офелия вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится прыгнуть в холодную реку. Но стоит только Жану взять её за руку… Ну же! Она несмело сделала шаг вперёд, потом ещё один. Снег доверчиво таял под её ногами. Летом всё было бы гораздо проще. Тепло, солнце и сладкий ветер обязательно подтолкнут в спину, укутают своими объятиями и защитят. А сейчас, зимой, Офелия должна была всё сделать сама. Принять полностью самостоятельное решение и быть готовой к любому ответу Жана.
С каждым шагом она всё меньше чувствовала под ногами землю, будто шагала не по снегу, а по облакам. Сама такая же лёгкая и невесомая. Надо было бы остановиться и хорошенько подумать, или пойти домой, но Жан и так принимал слишком много решений, и за неё в том числе. Так неправильно. Она видела, как юноша чуть повернул голову, и прибавила шаг. Какой же долгой казалась эта пара десятков шагов. Когда Офелии оставалось одно короткое движение, и до Жана можно было дотянуться рукой, он резко повернулся и шагнул навстречу. Они стояли лицом к лицу, обратив взгляды друг на друга. Офелия успела сделать лишь судорожный вдох и выдох. Жан легко коснулся её щеки горячей ладонью и осторожно, ласково и нежно, поцеловал.
Никогда Офелия не думала, что существует что-то, что заставит её сердце трепетать, как птицу, пытающуюся вырваться из клетки. Весь мир перестал существовать, словно его никогда и не было. Под ногами – облака, за спиной – бесконечное синее небо как море. Только никакого края у него нет, не было и не будет. Два бьющихся сердца, протянувшие свои горячие руки сквозь время и пространство, так долго ждавшие момента единения. В какую-то секунду Офелии показалось, что сердце её остановится: она вся превратилась в одно большое чувство, и Жан, заботливо подхватил её под спину, возвращая на Землю.
– Надо было раньше… – прошептала Офелия.
– Нет. Сейчас самое время, – так же тихо ответил Жан.
– Тебе обязательно уходить?
– Ага. Меня ждут, я и так задержался, – он всё ещё крепко держал Офелию и с интересом рассматривал лицо.
– Жан, приходи ко мне домой на Рождество. Познакомлю тебя с отцом.
– Приду. Хоть это и против правил.
– Раньше их не было, ты же собирался заглянуть в гости, помнишь?
– Раньше много чего не было…
– А можно ещё раз? – смущённо пробормотала Офелия, старательно пряча взгляд.
– Можно, – улыбнулся Жан и снова прикоснулся к её губам. – Ну, всё, до встречи на Рождество. Береги розу.
И Жан ушёл, оставив задумчивую Офелию посреди занесённой снегом вершины. Она долго смотрела ему вслед, пока юноша не скрылся из виду. Странно, но все тревоги и печали теперь стали выглядеть иначе. Офелия понимала, что они – неизбежны, но в мире есть то прекрасное, которое вечно. И ничто никогда не сможет этого изменить. Она нащупала в кармане куртки конверт и пошла к дому.
Неделя до Рождества прошла в активной подготовке к празднику. Ставили ёлку, покупали подарки, обсуждали меню. Приехали обе бабушки, они так давно не видели внучку, что не переставали охать и ахать, удивляясь, как она выросла. Офелия только смеялась в ответ и весело болтала, рассказывая об учёбе, о Лили, и задавая бабушкам десятки вопросов. Дом полнился ожиданием праздника. Конечно, она предупредила всех, что пригласила в гости друга. Мартин встретил новость довольно сдержанно, поскольку до конца всё ещё не верил в существование Жана и считал такое поведение дочери, по крайней мере, странным. Бабушки многозначительно переглядывались, а Лили, когда узнала – обрадовалась. Ей хотелось поддержать Офелию.
Рождественское утро выдалось на редкость солнечным и светлым. Дом уже наполняли запахи чего-то вкусного и слышались бесконечные разговоры домашних. Даже Лили уже была здесь, и Офелию не покидало ощущение безграничной радости, – большая дружная семья, совсем как у Жана. Она пыталась чем-то помочь на кухне, накрыть стол, но не могла скрыть своего волнения, поэтому Лили усадила её на стул и налила чай для успокоения.
– Не переживай так. Мы не кусаемся, всё будет хорошо с твоим другом, – рассмеялась бабушка Ада, мать Мартина.
– Если он вообще придёт, – добавил отец.
– Мартин! Ну что ты такое говоришь? – возмутилась Лили. – Конечно, придёт.
– Он обещал, – шепнула Офелия. Теперь от тревоги у неё даже руки дрожали. – Может, мне пойти его встретить?
– Успокойся. Не маленький же он, не потеряется, – вторая бабушка, отложив нож, которым нарезала мясо, подошла к внучке и приобняла её. – Я знаю, как это волнительно. Помню, как твоя мама привела Мартина знакомиться с нами. Скажу по секрету – утром мне пришлось отпаивать её успокоительным.
– Я и не знала, – удивленно протянула Офелия.
– Конечно, не знала. Кто ж тебе такое расскажет? – рассмеялась бабушка и вернулась к своим делам.
Когда стол был уже накрыт, и до обеда оставалось не больше пятнадцати минут, в дверь позвонили. Офелия даже подпрыгнула от неожиданности. Домашние переглянулись, никто в самом деле не верил, что загадочный друг появится. Она встала и поспешила открыть дверь. На пороге стоял Жан. В руках у него были огромный свёрток, от которого вкусно пахло и большой бумажный пакет.
– Привет, Офелия, – с улыбкой сказал он. – С Рождеством!
– Привет, – она впустила его в дом и закрыла дверь, – вот тут можешь повесить куртку, давай, я подержу пакеты.
– Спасибо! Там пирог от бабушки, я очень просил её ничего не готовить, но ты же знаешь… – Жан снова улыбнулся. – Она ведь считает, что никто больше не может приготовить ничего вкусного. А ещё небольшие подарки от нашей семьи. Всё же у вас праздник.
– Ух ты! Неожиданно, – Офелия не думала, что Жан отнесётся настолько серьёзно к встрече с её семьей.
– Добрый день, – произнес Мартин из-за спины дочери, выйдя поприветствовать гостя.
– Здравствуйте, – Жан смело протянул ему руку и крепко пожал. – Я Жан, Офелия наверняка рассказала вам кое-что обо мне.
– Да, кое-что… – Мартин внимательно рассматривал парня. – Проходи, ты как раз вовремя, все уже собрались за столом.
Офелия успела заметить, что Жан одет довольно официально: никаких привычных смешных футболок, – вместо этого простая рубашка и джинсы. Совсем как отец, который ещё с утра никак не мог решить, в чём встречать гостя, и решил выглядеть чуть более официально, чем всегда в праздник.
Жан прошёл в столовую и поздоровался с женщинами. Лили сразу улыбнулась, как увидела его, и кивнула Офелии одобрительно, бабушки внимательно изучали юношу. Поначалу беседа и трапеза шли спокойно, Мартин спрашивал у Жана про учёбу, удивлялся, что он уже работает (а тот предупредительно не говорил ничего провокационного про звёзды, край моря и прочее).
– Жан, – спросила бабушка Ада, – а как же вас отпустили из дома на Рождество? Это же семейный праздник.
– Как вам сказать… Я не привык врать, поэтому буду честным. Мы не отмечаем Рождество так, как в вашей семье. У нас немного иные традиции.
– Хм… Понятно. И большая у вас семья? – не унималась бабушка.
– Да, достаточно. Мы живём все вместе – бабушка с дедушкой, мои родители и сестры. То есть, одна сестра, – Жан отвечал спокойно, будто был готов к этим странным вопросам. Тревожилась только Офелия, она почти ничего не ела и следила за реакцией отца, который не выглядел довольным.
– Как здорово! Большая семья, это моя мечта, – вдруг вступила в разговор Лили.
– Да, жить всем вместе проще и веселее. Но и гораздо сложнее, особенно когда есть младшая сестра, – улыбнулся ей Жан.
– Ага, Ная – очень шумная, – вырвалось у Офелии. Все повернулись к ней.
– Вы знакомы? Ты ничего не рассказывала… – Мартин сделал суровое лицо, и Офелия испугалась.
– Да, я… – она никак не могла подобрать слов для ответа.
– Они знакомы, в этом нет ничего страшного. Ная очень любит Офелию, – так же строго ответил Жан. И от женщин не укрылось, что он говорит с Мартином на равных и не позволит ему обижать дочь.
– Так значит, у вас с Офелией всё серьёзно? – продолжал Мартин, пока женщины убирали со стола и ставили чайник.
– Да, всё серьёзно.
– Папа! Жан не на допросе, давай хотя бы в праздник оставим эти темы, – не выдержала Офелия. Ей было неспокойно, Жан явно не понравился отцу, и она предчувствовала дальнейшее совсем нерадостное развитие событий.
– Помолчи, Офелия, пожалуйста. Жан, тебе не кажется, что ей рановато заводить основательные…Кхм… Взрослые отношения с парнем? – не унимался отец.
– Не кажется. Сейчас самое время. Я не дам Офелию в обиду, никому. Потому что дорожу ей, – Жан прямо посмотрел в глаза Мартину, и тот отвёл взгляд.
– Ладно, хватит вам, – вмешалась Лили, чувствуя, как обстановка накаляется.
– Правильно! – вступила в разговор и бабушка. – Они не жениться собираются, в самом деле! Мартин!
Поддавшись давлению женщин, Мартин оставил колкий разговор в стороне и принялся за чай. Все немного расслабились. Жан рассказывал про сад бабушки, про путешествия по морям и всё больше располагал к себе домашних, всех, кроме Мартина. Офелия мрачнела на глазах. Она понимала, что отец не одобряет её дружбу и не хочет менять своего отношения. Только не понимала – почему?
Когда за окном стало смеркаться, Жан засобирался домой. Офелия вызвалась его проводить и побежала в комнату, чтобы переодеться. Мартин сидел за столом, тревожно перебирая пальцами по столешнице, бабушки суетились на кухне, Жан помогал Лили убирать со стола и когда остался один на один с отцом Офелии, спросил прямо:
– Почему вы ей не сказали правду?
– Что? Какую правду? – испугался Мартин.
– Про её состояние. Офелия имеет право знать, – Жан продолжал холодно смотреть в глаза мужчине.
– Откуда ты знаешь? Это наше семейное дело! Как бы она жила, если бы знала правду?
– А как она живет сейчас? Вы же погубите её.
– Вот исполнится ей восемнадцать, тогда и скажу всё, – Мартин зло посмотрел на Жана.
– Вы так уверены, что исполнится? Вы же знаете, Мартин, что только со мной у неё есть надежда.
– Кем бы ты ни был, я никогда не отдам тебе свою дочь! – повысил голос Мартин, и Лили, подошедшая к столу, вздрогнула.
– Мартин… Ты что? – спросила испуганно женщина.
– Ваша жена, в отличие от вас, любила свою дочь больше, чем себя. А у вас чья жизнь и чувства на первом месте? Позвольте Офелии жить свободно и самой выбирать свою судьбу, – тихо произнес Жан с грустью в голосе, уже совсем без холода и злости.
– О чём ты, Жан? Мартин? – Лили смотрела на них и не понимала, что происходит.
– Я никогда не отдам тебе Офелию, – твёрдо сказал мужчина.
– Надеюсь, что разум победит. Она – чудесная, я сделаю для неё всё, что в моих силах. Но только если вы, Мартин, отпустите дочь. В противном случае… Не думаю, что мы оба хотим её потерять.
Лили охнула и опустилась на стул. Повисла напряжённая пауза. Время словно остановилось, тикали часы, глухо стучались тарелки, которые убирали в посудомоечную машину бабушки. И шуршали шаги Офелии, спускающейся по лестнице. Она вбежала в столовую и остановилась, с некоторым изумлением наблюдая застывшие лица домашних. Жан улыбнулся и подошёл к ней.
– Пойдём? Далеко меня не провожай, до садов. Не хочу, чтобы ты возвращалась одна в темноте.
– Да… Что-то случилось? У вас такие лица странные, – протянула Офелия.
– Всё хорошо, милая, – пропела Лили, беря себя в руки. – Мы просто не хотим прощаться с Жаном.
– Да-да, – вторили бабушки и вывели ребят в коридор. Мартин не двигался с места.
Пока ребята надевали куртки, а бабушки передавали благодарности семье Жана, Лили краем глаза следила за дверью столовой. Мартин медленно вышел в коридор, холодно пожал руку Жану и молча проводил его с Офелией. Женщины припали к окну, чтобы посмотреть, как они пойдут по улице. Жан крепко держал Офелию за руку, а она посматривала на него, оживлённо о чём-то рассуждая.
– Хорошие какие, – вырвалось у бабушки Ады.
– Молодые потому что, вспомни себя в их возрасте… Первая любовь… – вторила вторая.
– Жан – замечательный парень. Я и не думала, что он так серьёзно относится к нашей Офелии, – прошептала Лили.
– Ноги его в моём доме больше не будет, – сурово произнес Мартин и спешным шагом вышел.
Офелия, оказавшись на улице, выдохнула спокойно. Она не хотела обсуждать встречу и реакцию отца, поэтому болтала о всякой ерунде. Но чем ближе становились сады, тем сильнее печаль овладевала ей.
– Жан… Что нам теперь делать? – спросила она с тревогой.
– Жить дальше, глупышка.
– У вас что-то произошло с отцом, пока меня не было?
– Просто я ему не понравился, вот и всё, – неуверенно протянул Жан.
– Ты сейчас пытался соврать? – Офелия остановилась и внимательно посмотрела другу в глаза.
– Давай не будем об этом. Не хочу, чтобы ты лишний раз переживала по пустякам. Послушай, – он взял её за плечи, – твои каникулы закончатся, ты поедешь в колледж обратно. Мы увидимся летом, обещаю. Самое главное – не думай ни о чём плохом, слышишь? Просто жди меня.
– Мне кажется, что теперь я не смогу так долго без тебя. А письма? Ты можешь отправлять их Лили? Она точно будет передавать их мне. Отцу я не могу верить, – Офелия отчаянно не желала оставаться в одиночестве, наедине с недовольством Мартина, да ещё вдали от дома.
– Сможешь, обязательно. Я постараюсь писать, но не могу обещать. Там, за морем, всё не так просто, как кажется. Учёба, практика – всё было совсем не то… – Жан пару секунд боролся с собой и крепко обнял Офелию. – Мне тоже не хочется оставлять тебя здесь совсем одну. Ужасно не хочется. Я так привык, что могу протянуть тебе руку помощи. Как хорошо, что у нас есть Лили. Она чем-то напоминает мне маму…
– Жан, как думаешь, это – любовь? – Офелия подняла на него взгляд и встретила твёрдый, решительный ответ.
Как и в далёком тёплом августе, Жан стоял под персиковыми деревьями, правда, теперь укрытыми снегом, а Офелия спешила вниз по Садовой улице, заставляя себя не оглядываться, но это удавалось ей с трудом. Она знала, что дома, скорее всего, её ждёт неприятный разговор с отцом. Может быть, они даже поругаются. Стоит ли надеяться на поддержку бабушек и Лили?
В доме было тихо. В гостиной не горел свет, на кухне мирно сидели три женщины и о чём-то шептались. Офелия присела рядом с Лили и виновато посмотрела на бабушек. Ей вдруг стало стыдно из-за того, что она расстроила отца, не оправдала его ожиданий.
– Не расстраивайся, детка, – проговорила бабушка Ада. – Мартин просто никак не может принять то, что ты уже взрослая девушка.
– А Жан – приятный парень, очень основательный, – вторила вторая.
– Папа заставляет меня выбирать между ним и Жаном. Либо я иду против его воли, либо следую за своим сердцем. Разве такой выбор справедлив? Чем ему так не понравился Жан? – Офелия готова была расплакаться. – Сегодня вообще Рождество! Такой большой праздник, а папа…
– Не обижайся на него, Офелия, – проговорила Лили и приобняла её. – У него есть причины так реагировать. Он успокоится, поверь мне. Нужно просто немного подождать. Жан сказал тебе что-нибудь?
