Татьяна Алхимова
Море в облаках
Позже, когда я уже вернулся, недели две спустя, отец сказал, что я очень повзрослел за время путешествия, хотя мне не пришлось пережить ничего ужасающего и опасного. Зато я стал самостоятельным человеком, со своей волей. Так здорово было держать её в руках и понимать, что теперь я делаю выбор, который считаю правильным, который, к тому же, делает счастливыми тех, кого я люблю.
Конечно, потом я много раз добирался до края моря, заглядывал за него, исследовал разные далёкие места, но всегда возвращался. Я вообще полюбил возвращаться. Потому что, когда уходишь и обещаешь вернуться, то знаешь, что тебя будут ждать».
Жан замолчал и посмотрел на небо.
– Поэтому ты сказал мне, чтобы я возвращалась? Чтобы я знала, что ты ждёшь? – прошептала Офелия.
– Наверное, да. Ведь это здорово, правда? Знать, что тебя где-то кто-то очень-очень ждёт?
– Ага. Здорово… – она повернулась набок и посмотрела на друга. – Жан, я не поняла, ты бывал в космосе? Или это всё выдумки?
– Стал бы я тебе врать. Я всегда говорю правду.
– И прямо так, без скафандра, на плоту? Доплыл до края моря и сразу в космос? Ты в курсе, что Земля круглая, и у моря нет края? А в космосе нет кислорода?
– А я разве говорил, что это было на Земле? – Жан улыбнулся.
– Пф. Да ты обманываешь меня!
– Думай как хочешь. Если не нравятся мои истории, то не слушай. Ты сама постоянно что-то выдумываешь, да ещё и сказки читаешь, а мне не веришь. Что может быть проще – представить бескрайний космический океан?
– Мне нравится тебя слушать. Но я никак не пойму, правда все эти истории или нет.
– Зачем тебе знать? Если интересно? – Жан сел и взял в руки фонарь. Он открыл стеклянную дверцу, и светлячки разлетелись по поляне. Они сидели на дереве, траве и цветах, как звезды. – Поздно уже, надо прощаться.
– Увидимся завтра? – спросила с надеждой Офелия.
– Следующим летом, – спокойно ответил Жан.
– Как?! Ты уже уезжаешь?
– Да, пора. Путешествие тем и хорошо, что постоянно меняет картинки перед глазами.
– Так жаль. Ты мой единственный друг здесь.
– Офелия! Оглянись по сторонам, ты всегда можешь найти ещё друзей, если захочешь.
– Ну, да… А ты точно приедешь в следующем году? Можно я буду писать тебе? Оставь свой номер или почту, – она стала рыться в карманах, в поиске какой-нибудь бумажки и обломка карандаша.
– У меня нет телефона, а ваши почтальоны не доставляют к нам почту, никакую. Если хочешь, пиши письма и оставляй их на подоконнике. Я найду способ, как их забрать, – Жан поднялся и протянул руку Офелии. – Рад был знакомству.
– И я рада, – она взяла Жана за руку и встала. – Ты такой странный, я не знаю, что и думать. Ты будто с другой планеты.
– А ты не думай, просто дружи со мной и жди. Помнишь? Возвращаться туда, где тебя ждут, всегда приятно. И я вернусь. В следующем году. Тебе ведь уже будет четырнадцать, наступит пора отправляться в путешествие, – он снова улыбнулся и смешно приподнял бровь.
– Я не люблю путешествия…
– У тебя есть год, чтобы полюбить. Ну, всё. Пока! Прощай, Офелия!
– Прощай, Жан!
Она махнула ему и поспешила к дому не оборачиваясь. Бежала Офелия мимо леса и через сады, по пустым улицам города и не испытывала страха. Сегодня она стала чуть смелее, чуть взрослее, чем всегда.
Глава 3. Четырнадцать.
Жизнь шла своим чередом: долгие одинокие прогулки по жарким улицам маленького городка, редкие вылазки к морю, томные вечера под плодовыми деревьями в саду, короткие завтраки с отцом и такие же разговоры со знакомыми, как мазки кистью. Всё это складывалось в одно большое и важное слово «лето». Раз в две-три недели Офелия писала длинное письмо размашистым почерком, адресованное Жану. Она рассказывала ему обо всём, что случилось за это время, о своих мыслях, и вспоминала его чудесные истории. Неизменно аккуратный конверт оказывался на подоконнике ближе к ночи, а утром его уже не было. Офелия пыталась искать его под окнами, боясь, что конверт сдуло ветром, но ничего не находила. Пару раз не спала всю ночь, чтобы увидеть, кто и когда забирал письмо, но стоило чуть медленнее моргнуть из-за сонливости, и на окне уже становилось пусто. Ей нравилось это волшебство, поэтому больше узнать секрет она не пыталась.
Лето закончилось быстро, как и всегда. Осень принесла с собой тоску, а вместе с ней плохое настроение – надо было возвращаться в школу к нелюбимым одноклассникам, и Офелия ходила угрюмая. Отец пытался поговорить с ней, объяснить необходимость обучения, показать, что не все ребята, которые учатся вместе с ней, плохие. Но она была непреклонна: категорически не желала ни с кем дружить, вспоминая старые, детские обиды. А одноклассники вдруг перестали её дразнить, и, казалось, совсем не обращали внимания. Офелию это злило, она привыкла, что всегда есть повод для обиды. Но когда на тебя даже не посмотрят лишний раз, то на что обижаться? На отсутствие внимания? Ведь этого она и хотела, то есть желание осуществилось, и обижаться теперь можно только на саму себя. Вот в таких противоречиях и прошли первые месяцы учёбы, пока Офелия не смирилась со своим положением и не увлеклась рисованием.
Чтобы как-то занять долгие осенние вечера, она брала листок бумаги и пыталась изобразить то, о чём рассказывал летом Жан. Поначалу выходило плохо, криво и плоско. Но чем больше практиковалась Офелия, чем больше читала книг и смотрела обучающих роликов, тем выходило лучше. Она попробовала рисовать акварелью, гуашью и даже маслом, но больше всего приглянулись ей цветные и простые карандаши. Иногда, сидя в тёмной комнате за столом под светом лампы, она укладывала голову на столешницу и смотрела, как карандаш скользит по бумаге. Тихий ход грифеля напоминал Офелии струйку песка, которая медленно сыпется из ладони. Плавные цветные линии то виднелись ей чёткими и ясными, то расплывались перед глазами. Как выглядит море в том месте, где заканчивается, и каков он – космический океан? Офелия рисовала далёкие созвездия, таинственные туманности, а среди них – одинокий плот с белым парусом. Её руки под конец дня становились цветными, испачканными карандашами, стол оказывался завален бумагами и веерами деревянной стружки. Отец удивлялся новому увлечению дочери, но не вмешивался. Он считал, что ей уже пора определяться с направлением обучения, чтобы в следующем году продолжить его в другом месте. И если она хочет заниматься рисованием, то это тоже хорошо, хоть и несколько сомнительно.
Часто Офелия думала о том, как было бы хорошо, если бы все вокруг были такими же, как Жан. Простыми, лёгкими. Если бы они ничего не требовали от неё, ничего не ждали и не запрещали мечтать, прятаться в своём уютном панцире. Но ведь каждый пытался выковырять её оттуда. Вот и отец, чем ближе к весне, тем чаще стал заводить разговор о смене школы. Он предлагал Офелии отправиться в большой город и продолжить обучение там. Летом ей исполнится четырнадцать, самое время принимать решение.
– Папа! Но ведь четырнадцать – это так мало! Я хочу жить здесь, с тобой.
– И учиться в этой школе? Правда? Ты же терпеть не можешь своих одноклассников, придумываешь про них небылицы, что смотрят они на тебя не так, что в упор не видят, что они вообще – монстры!
– Уж лучше в этой школе со знакомыми монстрами, чем в огромном городе! А что, если ребята там ещё хуже, чем здесь? Наверняка они будут смеяться над моим именем, придумают ужасное прозвище. И девчонки там не такие, как я. Совершенно точно, я видела фото в интернете. Они уже в тринадцать красятся и одеваются как взрослые, – Офелии было обидно до слёз, что отец торопит её.
– Ну и ты одевайся как взрослая, разве я тебе запрещаю? – удивился Мартин.
– Не хочу! Не хочу становиться такой же, как ты! Вечно занятой, уставшей. Не хочу ходить на глупую работу, разбираться со счетами. Мне нравятся мои платья и мягкие игрушки, я люблю читать сказки, а не новости! – закричала Офелия. Никогда она не позволяла себе повышать голос на отца, но он не растерялся.
– Взрослые тоже читают сказки, Офелия… Когда ты это поймёшь, тогда и поговорим в следующий раз. Но я всё равно буду присматривать новую школу для тебя.
– Вот если бы тут был Жан, он бы тебе всё объяснил! – выпалила Офелия и тут же спохватилась, но было поздно.
– Жан? Кто это? – удивленно спросил отец.
– Никто, – Офелия попыталась уйти, но понимала, что всё равно придётся объясниться.
– Ты мне не рассказывала ничего. Это твой друг, вы учитесь вместе? Не уходи, давай договорим, – отец намеревался встать с дивана, и Офелия, видя это, вернулась на своё место.
– Друг. Мы летом познакомились. Он приезжал к кому-то погостить. Жан хороший, чуть старше меня. С ним интересно! Он столько всего знает, ты даже не представляешь. А ещё сам построил плот и путешествовал на нём. Правда!
– А-а-а… Вот оно что. Понятно. Ну, раз он такой замечательный, то не вижу ничего плохого в вашей дружбе. В следующий раз, когда он приедет, познакомишь меня с ним? – Мартин внимательно следил за Офелией. Конечно, он сомневался в том, что Жан существует на самом деле.
– Теперь придётся. Вообще, он обещал, что летом снова приедет сюда. И я надеюсь, что всё будет именно так. Хотя, знаешь, пап, мальчишки, они же такие странные. Ему уже будет шестнадцать. Думаешь, я не слишком маленькая, чтобы Жан дружил со мной?
– Как тебе сказать, – отец задумался. Он видел, что Офелия не хочет взрослеть, но этот процесс невозможно остановить. Даже сквозь все её выдумки, сотни спасительных укрытий, пробивается юность. – Братья и сёстры, например, дружат. Даже если сильно отличаются по возрасту. Ты же общалась с Жаном, вот и подумай, будет ли ему с тобой интересно? Но не забудь, что я очень просил познакомиться с ним.
– Да, я поняла, папа. Можно я пойду к себе?
– Конечно. Отдыхай. К нашему разговору о школе мы вернёмся чуть позже, когда ты будешь готова.
Офелия жалела, что рассказала отцу про Жана. Разве может человек поверить в то, что мальчик плавал один на плоту по морю? Хорошо, что хватило ума не рассказать о крае океана. Конечно, Жан приукрасил свою историю. Это ведь просто сказка. Все, кто учился в школе, знают, что Земля круглая, у океана нет конца и края, что в космосе нечем дышать и очень холодно. Но Офелии нравилось верить Жану, нравилось представлять то, о чём он говорил. Даже если это выдумки, особенно – если это выдумки. Они красивые, в них нет того, что происходит каждый день! Жан живёт совсем другой жизнью, интересной, волшебной. И наверняка родители не ругают его за то, что он выдумывает. Но ведь и отец говорит, что взрослые тоже читают сказки.
– Неправда! – вырвалось у Офелии в тишине комнаты. Она уже лежала в кровати и продолжала думать о разговоре. – Он никогда не читает сказок. И даже не смотрит кино.
Но больше всего Офелию тревожило заявление отца о поиске новой школы. Как уговорить его оставить всё как есть? Зачем он так сильно хочет отправить единственную, любимую дочь так далеко? Неужели нельзя обойтись без этого? Может быть, стоит нахватать плохих оценок, чтобы не иметь шансов на перевод? Офелия обладала довольно большим запасом гордости и никак не могла себе позволить учиться хуже, чем сейчас. Так что, вариант с оценками ей не подходил. Тяжело вздохнув, она решила отложить раздумья на более подходящее время.
Лето всегда приходит неожиданно. Можно проснуться утром, открыть окно и, даже не глядя на календарь, сказать – наступило. Долгожданное, жаркое, ароматное! Лето! Офелия проснулась рано и сразу поняла, что впереди несколько месяцев свободы. Не надо спешить в школу, делать уроки, можно забросить форму в дальний угол комнаты, и после завтрака бежать с корзиной в булочную к Лили! Каждый раз, когда наступало лето, Офелия чувствовала себя беззаботной малышкой, для которой увидеть одуванчик около дороги – уже великое счастье и волшебство. Везде, куда бы она ни посмотрела, ей виделось что-то волшебное – маленькие феи-пчёлки, переносящие пыльцу с цветка на цветок, загадочные песни соек, прячущихся в ещё молодой листве, повсюду таинственная летняя магия.
Пока Офелия бежала по Садовой улице вниз, она мечтала о том, как после обеда пройдёт сквозь цветущие сады и поднимется на холм. А там, она точно знала, встретит Жана. И тогда лето станет ещё более волшебным. Наверняка за долгую осень, зиму и даже за весну у него накопилось много историй. Она надеялась выяснить, доходили ли письма, и кто их забирал. Да и других вопросов в голове у Офелии было много. Нужно узнать, откуда родом Жан, где он учится, кто его родители. Столько всего!
– Привет! – весело произнесла Офелия, заходя в булочную.
– О! Доброе утро, Офелия, – улыбнулась Лили. – Ну что, каникулы, да? Самое лучшее время.
– Ага! Жалко, что лето всегда кончается, мне бы хотелось, чтобы каникулы длились вечно.
– Они тогда тебе надоедят, – с улыбкой проговорила Лили, складывая хлеб в корзину. – Бездельничать круглый год неинтересно.
– А я не бездельничаю! Мне всегда есть чем заняться. А школа иногда даже мешает, я лучше поброжу вдоль моря, чем стану сидеть за партой.
– Офелия, ты такая забавная. Вот какой прок от зимних прогулок у моря? Холодно и сыро. А в школе тебе дают знания, одноклассники у тебя дружные. По выходным всегда заходят ко мне, наберут булочек и идут в кино или ещё куда-нибудь. Ты бы тоже с ними сходила, – Лили вручила Офелии полную корзинку и взяла деньги.
– Чего я в кино не видела, – буркнула Офелия. – Одноклассники, может, и дружные. Но я с ними не общаюсь.
– Почему?
– Не знаю. Раньше они меня дразнили, а теперь просто не обращают внимания, – Офелии не хотелось разговаривать на эту тему, но из вежливости она не могла не ответить.
– А ты бы сама попробовала с ними хотя бы здороваться. Вы же все живёте рядом, с друзьями всегда веселее! Жалко мне смотреть, как ты всё время одна, – Лили проводила Офелию до двери.
– Мне и так хорошо, одной. Правда. Спасибо за заботу и хлеб, Лили! До встречи!
Мимо дома Офелии частенько прогуливались её одноклассники, но когда она слышала их голоса, то всегда уходила от окна, посматривая украдкой. Ребята весело болтали, смеялись, иногда слушали музыку. Им было весело. То они шли купаться, с трудом неся большие зонты и сумки с пляжными одеялами, то торопились на пикник. Ни разу она не увидела, чтобы они ругались между собой, обзывались или дразнились. Но стоит ей появиться перед ними – в этом Офелия была уверена – то сразу всё изменится. Потому что она – не такая. У неё веснушки на лице, в голове одни волшебные истории, длинные волосы, заплетённые в косу и яркие летние платья в цветочек; она не любит шорты, не прокалывала себе уши и слушает совсем другую музыку. Ей гораздо уютнее сидеть одной под деревом на холме, смотреть на оранжевые крыши домов далеко внизу и пытаться уловить запах моря. А ещё – она ждёт своего единственного друга, который никогда не станет дёргать её за косу и обзываться.
Каждый день ходила Офелия через сад на холм. Но Жан так и не появлялся. С наступлением лета она перестала писать ему письма и боялась, что он просто забыл о ней. Дни шли за днями, одинаковые, словно выпущенные из ксерокса. Офелия стала брать с собой альбом для рисования и карандаши. Из-под её руки выходили рисунки леса, холмов, моря и цветущего сада. К четырнадцатому дню рождения отец приготовил Офелии чудесный подарок – большой, красивый набор цветных карандашей всех возможных оттенков. А остальные родственники прислали драгоценный кулон с небольшим зелёным камнем в виде капли, в знак того, что теперь их милая добрая девочка стала взрослой. Офелия никак не понимала, почему именно этот возраст вдруг стал для всех рубежом её взросления, но подарок приняла с радостью и благодарностью. Раньше, когда она была на несколько лет младше, день рождения ощущался настоящим праздником, несущим волшебство. Но теперь этот день прошёл, как и все остальные, с той лишь разницей, что на десерт отец принес большой торт и зажёг свечи. Офелия никак не могла уловить то самое чувство ожидания чего-то прекрасного, что всегда посещало её перед тем, как она загадывала желание. Свечи были задуты, а желание так и осталось не загаданным.
Утром следующего дня, Офелия надела любимое платье, из которого почти выросла, заплела привычную косу, положила кулон в карман, и, пожелав отцу хорошего дня, убежала гулять. Она долго бродила по улочкам города, по горячим мостовым, заглядывая в окна и рассматривая цветы в палисадниках.
– Офелия! – окликнул её до боли знакомый голос. Одноклассник. С ним она сидела за одной партой весь год. Высокий, рыжий мальчишка. – Привет!
– Привет, – еле слышно произнесла Офелия, невольно останавливаясь. Рыжий подбежал к ней и широко улыбнулся.
– Гуляешь?
– Ага.
– Пошли с нами на море? Погода классная!
– Я не хочу.
– Ну и зря! Весь класс почти идёт, будет весело! Мы берём мячи, натянем сетку и сыграем в волейбол. Пошли! – он улыбался во весь рот, и Офелия никак не могла понять, зачем он к ней пристал.
– Слушай, чего ты меня уговариваешь? Вы же никогда меня с собой не звали?
– Как это не звали? И прошлым летом звали, да и весь год тоже. Это ты не слышала и не отвечала никому. А к тебе домой как не зайдём, тебя всё нет и нет. Или ты занята. Ну, идём?
– Сейчас не могу. У меня встреча важная. Может, в следующий раз, – выдавила из себя Офелия.
– Отлично! Тогда договорились. Только обязательно! Нам учиться вместе не так уж и долго осталось, пару лет всего. Жалко потом будет расставаться. Ну, пока! – он махнул уже прилично загоревшей рукой и побежал вниз по улице.
Офелия стояла и смотрела ему вслед. Что это было? Она согласилась сходить с одноклассниками на море? Офелия помотала головой. Не может быть. Её никто не обзывал, не дразнил. Они, оказывается, приходили к ней домой. Значит, отец не хотел её тревожить. Да, она сама об этом просила. Офелия удрученно посмотрела себе под ноги и медленно побрела в сторону садов. Как же так совершилась ужасную оплошность? Теперь придётся идти с классом купаться, играть в мяч. В чём она пойдет? В дурацких цветных шортах? И с косой. Смешно. Надо обязательно что-то придумать, может, простуду или вывих ноги. Она ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться в тени деревьев и не встретить ещё кого-нибудь.
Только окунувшись в сладкий, тягучий воздух садов, Офелия почувствовала себя спокойнее. Здесь она была в своей стихии – спрятанная от всего мира. Да, именно так и было – эти сады служили входом в другой, тёплый и дружелюбный мир, а главное, что он совершенно пуст. Если бы только Жан вернулся, сколько всего ему можно было бы рассказать. Офелия вышла на холм и с тоской посмотрела на дерево – под ним никого. Она устало добрела до тени, которую отбрасывала крона, и улеглась в траву. Ей стало грустно. Почему никто не хотел принимать её такой, какая она есть? Отец хочет, чтобы она уехала учиться в другой город, одноклассники втягивают в карусель общения, родственники отчаянно ждут, когда она повзрослеет, даже Лили – и та пытается учить уму-разуму. Офелия закрыла глаза, потому что чувствовала, как обида подбирается к ним и заставляет наполняться слезами. Ей бы самой разобраться, чего она хочет. Остаться здесь, учиться рисованию или чему-то ещё? Она не хочет торопиться, но платья неминуемо становятся короткими, волосы слишком длинными, а красивая шея требует украшений.
– Грустишь? – раздался тихий голос совсем рядом, из-за широкого ствола дерева.
– Ага, – Офелия едва подавила тяжёлый вздох. Жан вернулся. И как же вовремя.
– Ну и зря, – его голос показался на мгновение Офелии слишком взрослым, хотя и привычно-задорным. – Погода отличная, совсем не подходящая для грусти. Почему ты не пошла купаться с ребятами?
– В следующий раз. Сегодня я не готова. Жан! Как хорошо, что ты вернулся. Я уже думала, что ты не приедешь в этом году, – она ждала, когда он первым выйдет из-за дерева. Легкое волнение заставляло её напряженно всматриваться в широкий корявый ствол.
– Я же обещал, глупая. Как мог не вернуться? – наконец, Жан выглянул из-за дерева и перебрался поближе к Офелии. За год он очень возмужал, вырос и выглядел уже не как мальчишка, а как самый настоящий юноша. Хотя футболка на нём была до невозможности нелепая – с яркими надписями и всё теми же героями мультиков.
– Вот уж не знаю, – Офелия старалась сильно не рассматривать Жана, но впервые чувствовала себя рядом с ним смущённой.
– Я экзамены сдавал. Поэтому так поздно вернулся, – он широко улыбнулся, словно вспомнил что-то очень хорошее. – Кстати! С прошедшим днём рождения! Четырнадцать!
– О да… Спасибо. Только не говори, как и все остальные, что теперь я совсем взрослая, юная девушка и всё такое… Тоска берёт от этих слов, будто не поздравляют, а хоронят.
– Ну, ничего себе! Вот это ты вредной стала за год, – привычно удивлённо вскинул бровь Жан. – В письмах ничего такого не было…
– Так ты их получал?! – Офелия резко села.
– Конечно! А ты как думала? Раз ты писала и отправляла, то я получал. Чудесные, кстати говоря, письма. И рисунки отличные. Особенно край моря мне понравился, я даже домашним своим показал. Отец говорит, что у тебя талант.
– Ух ты! Жан, скажи, а кто твои родители, и как письма к тебе попадали? Ой! А ещё! Мой папа, кажется, не верит, что ты существуешь, и очень хочет познакомиться, – Офелия от радости решила задать все вопросы скопом, ей так хотелось поговорить. Обо всём на свете, сразу.
– Так, стоп. Слишком много вопросов, – Жан рассмеялся. – Давай я с подарка начну лучше? Нельзя же навещать друзей с пустыми руками, да ещё и после дня рождения!
– Подарок?
– Ага. Сам делал, держи, – Жан протянул ей маленькую голубую коробочку, перевязанную синей лентой. – Надеюсь, понравится.
Офелия развязала ленту и заглянула в коробочку – там, на белой шёлковой ткани, лежала заколка с морскими раковинами, нежная, аккуратная, как раз для летних прогулок по берегу моря. Таких раковин она никогда не встречала – удивительных цветов и форм, розовых, голубых, покрытых перламутром.
– Какая красота! Спасибо! Где же ты нашёл такие сокровища?
– Дома, пока осенью и весной гулял на берегу, собирал. Самые лучшие! – Жан гордо смотрел на Офелию и хитро улыбался.
– Жан, а ведь ты не настоящий. Ты из какого-то другого мира, правда, – серьёзно произнесла она в ответ. – Либо врёшь мне и выдумываешь.
– Ха, ненастоящий! И конфетами ты меня ненастоящего кормила, да? Нет, Офелия! Тебе не четырнадцать, это точно, – Жан снова рассмеялся, а потом тихо добавил, – я никогда не вру. Хочешь, покажу тебе то место, откуда на мой берег попадают эти раковины? А пока будем добираться, расскажу историю?
– Хочу! – смело сказала Офелия, хотя в душе и чувствовала страх. Ещё год назад она бы ни за что не испугалась, потому что сказка всегда была вокруг неё, а сегодня волшебные чары стали рассеиваться.
Жан поднялся, и Офелия встала рядом с ним, ощущая небольшую дрожь в коленях. И теперь она увидела, насколько высоким стал друг. Ещё через год, а хуже того, – через два, он будет взрослым человеком. А она? Всё ещё маленькой глупой девочкой. «Ну и пусть!» – упрямо думала Офелия, когда шла следом за Жаном по траве. Она отчаянно держалась за свой выдуманный уютный одинокий мирок, в котором были только самые близкие, а оттого – безопасные люди. И Жан.
– Чего ты молчаливая такая? Вроде собиралась поговорить? – он немного сбавил шаг, чтобы идти рядом с Офелией. – Всё ещё грустишь?
– Наверное… – Офелия никак не могла определиться, как же себя вести с Жаном. Дурачиться, как и в прошлом году или нет? Она так была рада его видеть, но ожидания оправдались только наполовину. – Ты так повзрослел, – выдавила из себя она.
– Конечно! – весело сказал Жан. – Время же не стоит на месте, правда? Ты тоже не та девчонка, с которой я в прошлом году в речке купался. Вылезай из своей раковины, нас ждёт невероятное место! Историю будешь слушать? Или ещё погрустишь в тишине?
– Буду, конечно. Я, может, всю зиму твоих историй ждала…
– Ну, тогда слушай внимательно, а ещё – не оглядывайся. Чтобы не испугаться, – он подмигнул ей и схватил за руку.
После этих слов Офелия насторожилась и уже хотела было расстроиться, что оказалась трусихой, но потом вспомнила, что с ней Жан, а значит, всё хорошо. С чего бы ей не доверять ему? Сколько раз перед сном она придумывала разные невероятные приключения и миры, в которых хотела бы оказаться, иногда могла целую неделю или месяц развивать историю, представлять, как подружится в реальной жизни с друзьями из мира фантазий. А сейчас за руку её держит реальный человек, но очень похожий на тех бесстрашных героев из грёз и снов. Он смелый, решительный и знает об этом мире гораздо больше Офелии. Ничего с ними не случится. Точно.
Жан вел подругу к противоположному склону холма. Офелия точно помнила, что там очень крутой спуск, под которым раскинулись разнотравные поля, на которых иногда паслись местные козы и овцы. А ещё там должна быть крошечная песчаная бухта и дикий пляж. Странно, что они идут именно туда. Офелия хотела спросить у Жана, верной ли они следуют дорогой, но не успела – он начал свой рассказ:
«На берегу моря жила девочка. У неё были длинные светлые волнистые волосы почти до пят, красивые тёмно-синие глаза и белая кожа. Она любила вечерами выходить к самой кромке воды, чувствовать, как волны щекочут голые ноги, и смотреть на небо. Каждую ночь девочка считала звёзды. Соединяла их причудливым образом, получая рисунки несуществующих животных, волшебных цветов, а иногда – загадочных и таинственных кораблей. А днём на мокром песке она рисовала ночные образы, чтобы потом их съела морская вода, как солнечный свет поглощает темноту.
Девочка любила мечтать, что когда-нибудь её волосы станут настолько длинными, что она сможет сплести из них большую сеть, чтобы ловить в неё падающие звёзды. А из них – собирать таинственные картины у себя дома, в маленькой уютной комнате. Она хотела, чтобы в её доме всегда было тепло и светло, потому что обычный огонь не мог дать столько света и тепла, сколько дают таинственные мерцающие небесные огни. Девочка не знала, что не каждая звезда – это тепло.
Однажды, когда отлив обнажил морское дно больше, чем обычно, девочка увидела дорожку из больших валунов, ведущую к крошечному острову недалеко от берега. Когда-то давно, несколько лет назад, на этот остров упала звезда. И теперь девочка с длинными волосами решила пойти и проверить, лежит ли там упавший огонёк или нет. Внутри у неё теплилась надежда, что не придётся ждать ещё долгие годы, пока отрастут волосы, а получится принести домой частичку бескрайнего ночного неба уже сегодня.
Она несмело шагнула на первый камень, потом на второй. Удерживать равновесие оказалось непросто – камни были скользкими из-за водорослей, но она с каждым шагом всё увереннее шла вперёд. Вокруг шумело море, на небе зажигались звёзды и сиял полумесяц.
Остров встретил девочку мягкой травой, под которой скрывался мох, по которому ходить босыми ногами приятно и уютно, как дома по ковру. Она огляделась и поняла, что искать звезду долго не придётся: остров не больше ста шагов в длину и ширину. С противоположного берега доносился шум волн, разбивающихся о камни, а в самом центре росли низкие, корявые кусты. Девочка пошла к ним, ведь если звезда всё ещё на этом острове, то больше ей негде спрятаться, только в диких зарослях. Кусты оказались колючим старым малинником, грубым, цепляющимся за платье и волосы.
Пожалуй, впервые в жизни девочка пожалела о том, что её волосы настолько длинные. Целых полчаса заплетала она тугую косу, чтобы спокойно пробраться в малинник. Но злые кусты не пускали её, она ободрала руки и ноги, царапины щипали, ветви не давали двигаться ни вперёд, ни назад. Но звезда была для девочки важнее всего! Упорно она исследовала малинник, правда, совершенно зря. Он оказался пуст.
Девочка выбралась на берег и грустно опустилась на мягкую травяную подстилку. Руки и ноги горели от ран, платье порвалось в нескольких местах. А над ней всё так же сияли далёкие тёплые звёзды, да месяц лукаво посматривал одним глазом на её мучения.
– Ну уж нет! – сказала девочка. – Я так просто не сдамся!
Она закрыла глаза и стала представлять, как на остров падают сотни звёзд, заливая его ярким белым светом. Куда они могли спрятаться? Теперь понятно, что ни одна из них не полезет в малинник, он слишком груб для таких нежных созданий. Что ещё есть на этом острове, кроме травы и кустов? Девочка резко открыла глаза, озарённая неожиданной догадкой и побежала к противоположному берегу. Он оказался крутым обрывом.
Девочка легла на траву и заглянула вниз. Там, на небольшом каменном уступе, скромно светилась звезда. Иногда до неё добирались брызги от морских волн, и тогда звезда шипела и мерцала. Девочка протянула руку и схватила своё сокровище. Крепко прижимая её к груди, она любовалась. Но находка оказалась холодной как лёд. Как сотня светлячков, собранных в банку. Стоило ли это сокровище стольких мучений? Стольких лет ожиданий?
Она рассматривала звезду со всех сторон, поворачивая её в руках, но не видела ничего сколько-нибудь интересного. Горькое чувство разочарования подбиралось к душе девочки.
– Неужели все звёзды такие? – спросила она у месяца, подняв голову к небу.
Но месяц ничего не ответил, он просто светил, делая ночь чуть больше похожей на день. Тяжело вздохнув, девочка спустилась к берегу и стала возвращаться по дорожке из камней, пока не начался прилив. Смотреть на звёзды ей больше не хотелось, да и с находкой она уже не знала, что делать.
Выбравшись на привычное место, она опустилась на песок и положила звезду рядом. Море продолжало шуметь, ему тоже, как и месяцу, было всё равно. А девочка грустила. Внезапно вся магия исчезла, рассеялась, как предрассветная дымка. И длинные волосы потеряли смысл, даже ночь – и та стала бесполезной. Она сидела, смотрела на море, слушала его шум до тех пор, пока не начался прилив. Сначала вода подбиралась к её ногам, потом осмелела и заставила девочку подняться. Когда она встала, то поняла свою ошибку, – вода подхватила звезду и понесла далеко от берега.
Девочка хотела броситься за ней – столько труда вложено в поиски, – но вспомнила, что оцарапанные руки и ноги станут болеть от солёной воды, и остановилась. Звезда уплывала всё дальше в море, но светилась ярче, становилась больше. И, добравшись до больших волн, поднялась на гребень, а потом – в небо. Всё выше и выше забиралась она, пока не заняла своё место на небосводе.
Девочка стояла, задрав голову, и смотрела, как весело, тепло и радостно сверкает её звезда. Гораздо ярче, чем в руках. И отсюда, с прохладного берега моря, её свет казался девочке тёплым и добрым».
