Тесс Хаген
Другие. Экзистенциалист
Мне пришлось сказать то, что написал Саша исключительно по личной инициативе мне, как частное лицо. Я понимал, что это меняет ситуацию совершенно в иную сторону, и если бы сразу оперировал этой информацией, то Ада моментально бы согласилась на всё, что мы ей предложим. Но так было бы нечестно по отношению к ней. Теперь же выхода не было, кроме как говорить обо всем до конца, ничего не утаивая.
– Ясно. Значит, нам нужно встретиться с представителями сообществ?
– С главами, – уточнил я.
– И когда?
– Сегодня. Через два часа.
Место встречи было выбрано не случайно. Не так уж и давно наша с Денебом встреча с главами сообществ состоялась на мосту, перекинутом через широкий Дунай. Теперь же мы стояли над Москвой-рекой, отгороженные от прохожих большой стеклянной стеной. Дул неприятный влажный ветер, накрапывал дождь.
Всё, что могли сказать в своё оправдание, мы сказали. Описали ситуацию так, как видели. Сёртуна, вопреки ожиданиям, на встрече не было. Может оно и к лучшему. Ада всю дорогу дико нервничала, и точно не смогла бы держать себя в руках.
Мы стояли чуть поодаль от глав, Ден придерживал Адочку и посматривал на неё с тревогой. Я же пытался предположить, каков будет вердикт. Собрались даже те, кого никак не ожидалось видеть.
Фениксы в традиционных коричневых накидках с капюшонами: Арма и старый Истиль. С самого начала они прожигали Аду взглядами с явным презрением и негодованием, тоже мне, невинные овечки. У самих рыльце в пушку, да похлеще, чем у неё.
Экзистенциалисты, как и всегда, выделились. Марсель – новый судья, просто блестел от лоска. Я бы тоже не отказался от такого красивейшего двубортного пальто, как у него. Да и от должности – если бы не случилось изгнание, сейчас я был бы Судьей и принимал все сколь-нибудь важные решения. Но, бросив взгляд на своих товарищей, я перестал даже думать о такой возможности. Уж лучше тихая скучная жизнь в буфере, но зато вместе с теми, кто так важен. Слишком модно одетый Мот смущал меня своими странными взглядами, будто подозревал или знал что-то, но сдерживался, чтобы не сказать. Он слишком молодой и неопытный, плотно связан с Марселем личными тайнами, а посему будет поддерживать его в любых решениях.
Вся надежда оставалась на Сашу. В своем иссиня-чёрном костюме он казался мне похожим на тёмного небесного ангела, пришедшего, чтобы судить нас. Мог ли я доверять ему на сто процентов? Хотел бы, но сомневался. Он один против четверых. Не рискнет.
– Долго совещаются, – буркнул недовольно Ден и добавил, обращаясь к Адочке. – Холодно?
– Не очень. Страшновато немного, – слабым голосом ответила она, чуть поежившись.
– Мы сделали всё, что могли, – спокойно прокомментировал я, чтобы сбавить напряжение. – Как вам новый Судья?
– Тот ещё типчик, – покосился в сторону собравшихся Ден. – И сущность у него… Так себе. Прошлый лучше был, хоть и Феникс.
– Порядок есть порядок. Наша очередь судить, – я всё же не удержался и вставил то, чем так хотел гордиться. – А на его месте мог бы быть я… Стоило всего лишь засунуть свои желания куда подальше.
– Не смеши. Ты бы никогда не стал этого делать, – тихо рассмеялся Ден.
– Поэтому я тут с вами, а не там с ними, – развел я руками.
Совещание видимо закончилось, и вся группа глав подошла к нам. Первым заговорил Истиль, как и положено по старшинству.
– Хоть вы, Денеб и Льётольв, являетесь отступниками, во лжи никогда уличены не были. Ваши слова сходятся с той информацией, которую имеем мы о произошедшем ночью нападении. Ещё до встречи с вами к учителю Сёртуну была отправлены группа для выяснения обстоятельств и его задержания.
– Да, скорее всего его ожидает разбирательство, – добавил Марсель, а старик Степан продолжил.
– Что же касается ваших слов, Ада, то мы видим, что ваша память действительно подвергалась воздействию неэкзистенциального вида. И те отрывки воспоминаний, которые удалось найти, говорят в вашу пользу. Мы будем искать дополнительную информацию, чтобы использовать её как доказательства сверх того, что имеем. И мы можем гарантировать вам неприкосновенность на время разбирательств, а также временное отстранение от работы, – он чуть помолчал, высматривая что-то на поверхности воды вдалеке. – Теперь перейдем к неприятному. Ваша метка. Денеб – отступник и не имел права так поступать с вами. Но вы странным образом не имеете претензий. И дело можно было бы замять, если бы не ваши “интересные” отношения.
– Вообще, это возмутительно, – вступила в разговор Арма. По её взгляду я сразу понял, что ничего хорошего Адочке ждать не приходится. Они заранее возненавидели её за то, что с ней случилось случайно. Сообщество Фениксов вообще никогда не отличалось пониманием и добротой, они не знали ни сочувствия, ни жалости. – Феникс и сущность! Этот союз по своей природе невозможен! Он против природы!
– Не шумите вы так. Я же сказал, что немного помог Аде синхронизироваться. Но вы и сами видите, что дело не в моём искажении. Оно вообще никак не повлияло. Просто Ада и Денеб – пара. Идеальное совпадение природы сущности и природы Феникса. Одна стихия, разные проявления – баланс, – вмешался я, чтобы, во-первых, показать им, кто тут знает и умеет больше остальных, а во-вторых, чтобы защитить и Аду и Денеба. Хоть я и считался преступником, но всё ещё имел определенный вес, как истинный экзистенциалист, как сильнейший представитель сообщества.
– С этим нам придётся разбираться отдельно. Но позже. Мы приняли во внимание тот факт, что метка сущности служила и служит защитой одного из сильнейших из Фениксов Сёртуна, да и всего сообщества, – кивнул Истиль.
– Так что же вы решили? – робко поинтересовалась Ада, и ни от кого не укрылось, как крепко при этом она вцепилась в Денеба, как утопающий в спасательный круг или край лодки. Не знаю, как она смогла выдержать эти колкие взгляды… Сильная.
– Руки лишать вас точно не будем. Такого рода феномен стоит изучить. Но чуть позже. Сначала нам нужно разобраться с Сёртуном. А вы, Ада, не представляете опасности, в отличие от него, так что можете быть свободны. Льётольв и Денеб должны оставаться в буфере на время расследования.
– Так просто? – удивилась Адочка.
– А чего вы хотели? – усмехнулся Марсель и я вдруг понял, что они тоже ведут свою игру. Но нам это только на руку, было время, чтобы чуть отдохнуть, набраться сил и обдумать дальнейшие действия. – Чтобы мы вас исказили прямо здесь? Казнили, отрубили руку? Наши сообщества не настолько огромны, чтобы разбрасываться ценными кадрами. Да и стоит признать, что Денеб и Льётольв не доставляют нам неприятностей уже очень давно. Но это не значит, что вы все можете вытворять что угодно безнаказанно. Всё. Нам пора. Будем держать вас в курсе, ждите.
Вот так-то лучше. Маленькая, но победа. Я легко улыбнулся в спину уходящим главам, сунул руки в карманы и отошёл к перилам моста, заглянув вниз. Серая вода несла свои ледяные воды куда-то очень далеко, с кусочками льда, зимней грязи и всего того кошмара, который приключился с Адочкой. Мы с Деном теперь просто обязаны оберегать её, делать всё, чтобы она была спокойна и даже счастлива. Я слышал, что Феникс говорила об отъезде, о том, что делать дальше, а Ден упорно подводил её к самому разумному на мой взгляд варианту, и решил ему помочь:
– Он намекает на то, чтобы ты осталась с ним, – нарочито громко и чётко сказал я.
– Да, намекаю! – театрально ответил Ден. – И не обязательно это озвучивать!
– Если честно, я хотела бы сменить обстановку. Здесь я чувствую себя странно. Не могу объяснить… – растерянно пробормотала Ада.
– Тебе решать, птичка. И только тебе, – вдруг сдался Ден и подошёл ко мне.
Не знаю, о чем он думал, но ощущение того, что всё резко изменилось и уже не будет по-прежнему, не покидало мою встревоженную душу. Мир не подчинялся моей воле, не следовал за мазками кисти, и я сам этого захотел.
– Tabula rasa, – шепнула Феникс.
– Именно так, милая наша Ада, – откликнулся я, прекрасно понимая, что она имеет ввиду. – Ты можешь начать всё с чистого листа. Мы поймем.
– Я вовсе не хочу вас бросать, – она подошла к нам и обняла сразу обоих, так странно и непонятно, хоть и желанно. Что-то и в Адочке изменилось, вместе с миром. – Кажется, у меня после всех злоключений нашлись друзья.
– Друзья? – эхом отозвался Ден.
– Ага, после всего Адочка считает нас друзьями, – улыбнулся я, абсолютно довольный происходящим. Пусть так, пусть она побудет ещё немного с нами.
– Ну тебя ей и надо считать другом! – защищался Денеб.
– Давай не будем, а? – я погрозил ему, но совершенно по-дружески, как и всегда, когда мы шутливо спорили или ругались.
– Я не пойму, вы из-за меня собрались ругаться? Бросьте это дело. Льё, тебе же нравится Майя? Разве нет? – Ада заглянула мне в глаза, а я только и смог ей улыбнуться. Нравится Майя, ну конечно, после всего, что я наговорил так думать может только дурочка. – Вы убиваете меня. Оба.
Ден резко схватил Адочку и прижал к себе. Они выглядели так красиво вместе и мило, как-то по-настоящему влюбленными, тянущимися друг к другу, что даже пространство вокруг преображалось непонятным мне образом, словно чуточку искажалось, сталкивая сущность и Феникса. Как он её целовал… У меня внутри всё застыло от восторга и лёгкой, ненавязчивой ревности. Я бы тоже так хотел. Смешно было завидовать собственному другу, которому доставались все девушки и даже девочки, запавшие и мне в душу… Ирония судьбы как она есть.
– Я могу снять метку, – выдал Денеб.
– Не ты один, – запротестовал я, подходя к ним ближе. – Адочка не хочет обнять и меня на прощанье?
– Льётольв! – она так строго посмотрела на меня, но я улыбнулся, и Ада чуть оттаяла, обняла меня, тепло и нежно, очень нерешительно и осторожно. Надо было сказать ей что-то, может прижать чуть крепче, да решиться никак не получалось. Когда нам всем стало чуть легче, во мне вдруг проснулась некоторая робость. Говорить и думать проще, чем делать.
– Шиповник – мой любимый цветок, между прочим. И это, – Ада задрала рукав пальто, обнажая руку, – моя любимая татуировка.
С этими словами она покинула нас, видимо решившись на поездку в Будапешт, о которой мы говорили часом ранее. Ни я, ни Ден не отправились за ней следом, как и договаривались. Ада приняла решение, не окончательное, но очень нужное для неё.
Уговор
– Как думаешь, она вернётся? – тихо спросил Ден.
– Думаю да, только не скоро. Дай ей время.
– Я больше переживаю за безопасность. В Будапеште она будет совершенно одна, мало ли… – он вернулся к перилам и посмотрел на сереющий город.
– Сёртун под охраной, в Будапеште часто бывает Саша. Присмотрит, если что.
– Ты так спокойно говоришь, будто бы тебе всё равно, – вдруг возмутился Ден.
– Я просто стараюсь не паниковать, в отличие от некоторых.
– Льё… Нам нужно поговорить.
– Успеется…
– Нет уж. Давай сейчас, – настаивал Денеб, и я вынужден был согласиться. Всё равно этого и многих других разговоров не избежать. Достав мундштук и сигареты, привычным движением я закурил, выпуская густой ароматный дым в тяжелый влажный воздух.
– Говори, – тихо пробормотал после некоторой паузы.
– Что ты чувствуешь по отношению к птичке?
– Ничего особенного…
– Не ври мне, а… Экзистенциалистом ещё называешься.
– Не знаю я!
– Как ты не поймешь, Льё, от нас с тобой зависит в первую очередь будущее Ады. И если мы не поговорим на чистоту, то кто знает, чем всё обернётся… – Денеб строго глянул на меня и сверкнул глазами. Вот же сущность!
– Боюсь, правда тебе не понравится… – начал я, а он так и не отвел взгляд. Ладно… – Впервые я её увидел тогда, когда спас от влияния… Она потеряла крыло в той битве. Все знают. Увидел и не смог забыть. Её образ поселился и в голове, и в сердце. Это Адочку я рисовал на тех холстах, которые постоянно жёг…
– Почему ты мне сразу не сказал? – Ден выглядел обескураженным и крайне удивленным. Странно, что не догадался раньше – всё же он слишком мне доверял.
– Стыдно было признаться. Это ведь слабость.
– Ты неисправимый дурак, Льё…
– Наверное. Знаешь, я ведь бредил ей… Как есть бредил, и сейчас…
– Любишь её? – глухо спросил он, наконец-то отвернувшись к реке.
– Не знаю. Может быть и так это чувство называется. А может это просто одержимость. Но даже Майя не смогла перебить образ твоей птички…
– Майя… – печально хмыкнул Денеб. – Куда уж ей…
– Послушай, Ден, я не собираюсь с тобой соревноваться. Ада твоя. Между вами есть что-то такое, чего никогда не будет между нами…
– Если бы Ада была моей… Я не слепой вообще-то. Ты ей интересен. Просто как мужчина. Со мной она резонирует не только как женщина, вернее в меньшей степени, как женщина, у нас совершенно иная связь. И я совершенно не уверен, что именно это ей и нужно.
– Только она может знать, чего хочет. И кто из нас больше ей подходит. Ада не просто женщина… Феникс тоже своего рода диагноз… – только и мог я сказать. Хотелось бы мне, чтобы слова Денеба оказались правдой лишь отчасти.
– Дай слово, что не станешь её искажать, – потребовал Денеб вполне миролюбиво.
– Я и не искажал. Один единственный раз тогда в голову заглянул и всё, – пожал плечами я. Уверенности в том, что Ден поверит мне, не было никакой.
– Как думаешь, Сёртуна казнят? – вдруг спросил он.
– Надеюсь. За такие преступления должны.
– Представь, как лапушка жила всё это время… Такая бессмысленная жестокость. И за что? – Ден сокрушенно покачал головой.
– За силу… Все беды от этого. Вспомни хотя бы всё то, что с нами случилось. Всех тех, кого мы умудрились потерять… – мне стало жутко горько и я ещё больше испугался за Аду. Не стоило отпускать её одну, снова. – Такое чувство, что всё это не конец.
– Вот и мне так кажется, – поддакнул Ден, направляясь к выходу со смотровой площадки.
– Постой! – я догнал его и уцепился за рукав. – А ты? Что ты чувствуешь к Адочке?
– Много всего, Льё. И очень сильно не советую тебе пытаться меня понять.
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы наши с тобой чувства пересекались. Ясно? Хочу свои собственные, не твои. А птичка пусть сама выберет между нами. Только пусть всё будет честно. Понял? – он вдруг схватил меня за ворот пальто и внимательно посмотрел в глаза, без злобы, без просьбы, а только с твёрдой уверенностью в моей честности и искренности, ведь мы всё же друзья. Экзистенциалист и его сущность.
Я не знал, куда пошёл Ден, наверное, домой, мне же никуда не хотелось. Весь город сейчас принадлежал истинному экзистенциалисту Льётольву, весь этот странный буфер. И я гулял до поздней ночи, вернее просто бродил, не разбирая дороги, поворачивал там, где чувствовал необходимость повернуть, возвращался обратно, покупал кофе с собой, и снова шёл.
Страх внутренней пустоты гнал вперёд по мрачным серым улицам, навевая тоску и меланхолию. Пожалуй, мне вспомнилось всё то, мыслей о чем я старался избегать всю свою жизнь. Боль утраты, радость дружбы, усталость от работы, расставание с родителями, осознанное одиночество…
Любой человек хочет быть любимым, я же больше желал любить. И не всех подряд, а одну единственную. Аду.
“Что ж, – сказал я себе, снова неведомыми путями вернувшись к Москва-реке, и остановившись у самой кромки воды, – я подожду. И попробую быть с ней самим собой. Тем мужчиной, которого она захочет полюбить, которого она не может найти в Денебе. И тогда выбор будет честным”
С воды дул холодный весенний ветер, тягостно напоминавший о том, что зимы в ближайшие полгода не стоит и ждать. Дальше по курсу – прекрасная солнечная весна, тревожные запахи, многообещающие светлые утра и что-то ещё, о чем мы пока не знаем. Хотелось верить, что тот, кто создал этот мир, возьмет кисти и краски, и изобразит для нас троих что-то доброе и прекрасное, что-то не такое печальное, как наше прошлое. Внезапно я поверил в лучшее будущее, в светлое и счастливое. Я хотел верить. Убеждал себя. И, нащупав в кармане пальто блокнот и карандаш, быстро накидал зарисовку: Будапешт, широкая набережная, а по ней иду я, держа Аду за руку.
И мы счастливы.
