Тесс Хаген
Другие. Экзистенциалист
Боль
Я позвонил в знакомую дверь и прислушался. В квартире было тихо, и только осторожные шаги говорили о том, что внутри кто-то есть. Майя открыла не сразу, будто бы оглядывала меня в глазок и сомневалась, стоит ли пускать в дом. Наконец, щелкнул замок, и я расплылся в улыбке:
– Доброго вечера…
– Доброго, – почему-то шепнула она, пропуская меня в прихожую.
– Наброски, – я сразу протянул Майе папку, снимая пальто и разуваясь.
– Ты писал, что часть из них уже отправил на обработку…
– На самом деле уже все. Поторопился. Но я уверен, что они тебе понравятся.
Я стоял в ожидании, Майя же не приглашала меня пройти дальше, осторожно открывая папку и просматривая рисунки.
– Можно я выпью воды? – решил я нарушить молчание.
– Ах да, прости. Даже не пригласила тебя пройти. Может, чаю? – как-то растерянно спросила она.
– Нет, спасибо. Только воды.
На столе стояли чуть увядшие розы, из окна поддувало прохладным вечерним воздухом. Обстановка на располагала не то, что к задушевному разговору, к обычному – тоже. Странно. Майя мне казалась довольно радушной хозяйкой, хоть и скромной.
Я налил воды и сел за стол. Подожду, пока она немного очнется, тогда и… Что и? Что обычно делает Ден, когда видит девушку, которая ему нравится? Вроде бы ведёт себя как и всегда, чуть заигрывает, откровенно намекает. А иногда просто говорит. Не знаю, как у него так выходит за пару мгновений входить в доверие.
– Май? – позвал я, и она всё же появилась в дверях. Такая уютная в домашнем мягком костюме и чуть взлохмаченная.
– Засмотрелась, прости.
– Нравятся?
Она не отрывала взгляда от иллюстраций, пролистывая одну за другой, и я уже начал беспокоиться.
– Это странно, но они удивительные. Будто точно списаны из детского воображения. Ребята показывали рисунки, и ты умудрился точно попасть в их видение.
– Ну… Это было не сложно, ты же предоставила мне столько материалов. Я просто собрал всё вместе.
– У тебя действительно талант, – Майя наконец-то села за стол и взглянула на меня. В глазах у неё стояли слёзы, поблескивали в свете белой кухонной лампы.
– Ты только не плачь.
– Я и не думала, что нам удастся так красиво оформить сборник. С твоей помощью у него теперь столько шансов оказаться купленным. Да и просто держать в руках такое… Дети будут счастливы, Льё…
От этого её нежного “Льё” у меня в груди что-то странно заныло, будто дернулась какая-то струна души и тоненько зазвенела.
– Главное, чтобы ты была… довольна, – прошептал я, прислушиваясь к себе. Так вот она какая, свобода?
– Я не знаю, как тебя благодарить, – Майя отложила папку с рисунками в сторону и снова несмело посмотрела на меня. Я отметил вдруг, что она не просто приятной наружности, если убрать этот флёр скромности и обыденности, её можно было бы считать красивой той самой нежной красотой, которая сейчас редко встречается. Мне вдруг захотелось схватить её в охапку и спрятать.
– Не нужно благодарности. Я ведь не из-за этого рисовал…
– А из-за чего?
Я встал, и подошёл к ней сзади, осторожно наклонился, прошептав в самое ухо:
– Из-за тебя…
– Я… Не знаю, что… сказать, – пробормотала она, напрягаясь всем телом. Боялась, я чувствовал это. В её голове творился совершеннейший сумбур, сквозь который проглядывал образ того, с кем она делила постель и некоторые моменты жизни. С некоторым удивлением и долей веселья, я разглядел в нём, в этом забавном парне не самой приятной наружности, Феникса. Вот так встреча. Ну что ж, посмотрим, кто кого.
– Не говори ничего, зачем? – я позволил себе легко положить руки ей на плечи. Майя легко дрожала. “Ну же, милая, я не настолько ужасен”, – подумалось мне.
– Это что, такая цена? – вдруг спросила она, заставив меня тихо рассмеяться.
– Глупости какие, – я поднял её и повернул к себе, осторожно приобнимая за тонкую талию, скрытую под забавным серым костюмом.
– Тогда что?
– Ну… – так хотелось сказать что-нибудь красивое, но я продолжал заглядывать в её глаза и мимоходом искать что-нибудь интересное в голове. – Ты не допускаешь, что нравишься мне?
– Вот прямо так? – она положила руки мне на грудь и сделала вид, будто рассматривает их.
– Да. Мы ведь люди взрослые, правда? Всё прекрасно понимаем… Иногда даже без слов.
– Ты так говоришь, что ответить тебе и нечего.
Я обнял её крепче и повинуясь мимолетному простому желанию, осторожно коснулся губ. Нежная. Как лепесток розы. Удивительно, что она сумела сохранить это в себе. Майя явно сомневалась, но отвечала. И как же приятно было ощущать её отступающий страх и сомнения, в этот момент я понял, что она мне нужна. Вся. Без остатка. Пусть это будет один единственный раз, не слишком уж и важно.
– Я не могу так, Льё, – шепнула она, тем не менее прижимаясь ко мне сильнее.
– Не можешь или не хочешь? – уточнил я, предполагая ответ.
– Хочу, но…
– Если хочешь, то никаких “но” быть не может.
– А вдруг он узнает? – испуганно пролепетала Майя, заглядывая в мои глаза.
– Ты очень хочешь ему рассказать? – невольно улыбнулся я, представляя себе эту забавную картину. Как бы не был важен этот парень-Феникс для Майи, со мной ему никогда не сравниться ни в чём. У меня даже азарт какой-то проснулся, и я поймал себя на мысли, что превращаюсь в Дена.
– Нет! Конечно, нет…
– Тогда просто позволь и себе и мне делать сейчас только то, что хочется.
– Ты ведь с самого начала хотел, чтобы всё вот так, да?
– Не совсем… Разве я похож на человека, который на первом свидании будет девушку тащить в постель? – улыбнулся я. Она забавляла меня своими простыми, чуточку наивными реакциями и вопросами, дрожа и смущаясь, отчего щеки её покрывались легким румянцем. Милая, милая Майя.
– А у нас разве было свидание? До этого дня?
– Назовём это просто встречами…
Она хотела ещё что-то сказать, видимо, пытаясь чуть отсрочить то, что могло случиться, но я приложил палец к её губам и легко провел ладонью по мягким, блестящим волосам. Майя затихла и заглянула в мои глаза глубоким, чуть меланхоличным взглядом. Я чувствовал, что в нём таятся её мечты и желания, о которых она не привыкла говорить. Безнадёжно-романтичная, добрая и слишком нежная сказка плескалась внутри этой красивой, аккуратной головушки. Сердце у меня чуть дрогнуло и сжалось.
Майя так напомнила мне одну милую, прекрасную девочку-экзистенциалистку. Единственную в своём роде, которую мне всегда хотелось защитить, которую хотелось смешить и радовать. Маленькую, хрупкую, одну такую на всём белом свете. Поддавшись слишком тоскливым, слишком давним воспоминаниям, я прижал Майю к себе и ласково погладил по спине.
– Ты такая тёплая, Май…
– Льё? – шепнула она, будто бы оттаивая.
– Скажи, я ведь тебе не совсем уж безразличен?
– Дурацкий вопрос…
– Ну да…
Внезапно свет в квартире погас, Майя легко вздрогнула и часто-часто заморгала, пытаясь привыкнуть к темноте.
– Это намёк, – пропел я, ненавязчиво увлекая её за собой в сторону комнаты.
– Какой-то уж слишком…
– Какой бы ни был… Стоит воспользоваться…
– Жутковато звучит, – улыбнулась она. Ну вот и мои крошечные искажения заработали: чуточку смелости, чуточку свободы и эта милашка преобразилась в довольно соблазнительную и загадочную даму.
– Почти как моё имя…
– Льё?
– Да…
Я запустил руки под кофту и ощутил приятное мягкое тепло, нежную кожу и скромную дрожь Майи. Она сама потянулась к моим губам, и я просто целовал её, откликаясь на свои желания, медленно тесня нас сквозь тёмный коридор в комнату. Всего лишь несколько мгновений, и я уже остался без пиджака, а Майя без кофты.
Без должного смущения я отстранил её от себя и с улыбкой смотрел, как она чуть опустила голову, не понимая, что мне нужно. А я всего-то хотел увидеть знакомые черты, легкость и изящество в её нагом теле. Но она была настолько милой, что мне казалось, будто я совсем ещё юнец и впервые наедине с девушкой. Вот же бред!
Быстро расстегнув рубашку, я скинул её с себя и жёстко схватил Майю, опрокидывая на диван. Ну уж нет, не собирался я чувствовать себя скромным мальчиком, довольствующимся робкими поцелуями и опасающимся лишний раз прикоснуться к чужому горячему телу. А именно такой Майя сейчас и была – горела огнём, молча, но пристально наблюдая за мной.
Хотел ли я растянуть удовольствие или сомневался в своих собственных желаниях? Не знаю. Но всё, что я делал: осторожные поцелуи, мягкие ласки, – всё было призвано сделать так, чтобы Майя закрыла глаза, отключилась, позволила мне взять бразды правления в свои руки. Под её взглядом я не мог перестать думать о том, что на самом деле хотел бы сейчас прикасаться совершенно к другой женщине, недоступной мне.
Я сопротивлялся собственному желанию применить ещё немного искажений, чтобы помочь Майе забыться и расслабиться, вдруг понял, что реальность лучше, правильнее. Иначе я бы обманул не только её, это милое создание, но и самого себя. Она ведь нравилась мне, действительно, по-настоящему. И если бы получилось вытеснить навязчивый образ… От злости на самого себя я довольно резко и быстро раздел нас обоих, не дав Майе даже и слова произнести, не дав возможности сопротивляться или помочь. Чуть агрессивными движениями забросил её ноги себе на плечи и увидел в глазах не только испуг, но и яростное желание продолжения. Вот значит как…
– Нравится сила? – с легкой ухмылкой спросил я. В тихом омуте? Или это я так чудесно её исказил?
– Возможно, – шепнула она, притягивая меня к себе.
– А как же изящество? Я же эстет…
– Одно другому не мешает… – на тихом стоне выговорила Майя, блаженно прикрывая глаза.
Вот этого мне и нужно было – власти, управления ситуацией. Приятно было видеть, как она легко и непринужденно поддаётся моим желаниям, постанывает, прячет взгляд, всё больше наливаясь страстью. Не самое красивое, но податливое тело, будто бы созданное для того, чтобы приносить удовольствие. Округлая мягкая грудь, женственные бёдра, которые невероятно приятно крепко сжимать ладонями.
Я приподнял Майю и перевернулся вместе с ней, усадив на себя сверху. Интересно было наблюдать её смущение и одновременно лукавую полуулыбку. Прихватив мои руки, она закрыла глаза, вальяжно откинувшись чуть назад, и сопровождала каждое моё движение вдоль её тела своими прикосновениями. Вот она – та самая свобода и отдача, необходимая мне. Мягко и ненавязчиво я направлял её, испытывая слишком острое желание довести нас до состояния, когда даже думать невозможно.
– Льё, – с придыханием позвала Майя.
– Т-с-с… Ничего не говори, – я схватил её и резко облокотил на спинку дивана, прижав к ней со всей силой.
– Ты же не хочешь?…
– Хочу. Именно что хочу… – я уже действительно еле держался, она была такой мягкой, такой сладкой, совершенно невесомо-очаровательной, а внутри – горячей, что мне становилось страшно провалиться в этот морок и забыть. Забыть ту, которую я не хотел вычеркивать из памяти, и страстно желал это сделать.
А может быть и нужно было провалиться в морок? Упасть в пропасть, лететь так долго, как только можно? Всю жизнь? Я стиснул зубы и перехватив Майю покрепче под живот, с остервенением, требовательными движениями добивался от неё не просто стонов, а сдавленных выкриков, мольбы и крайнего, сумасшедшего исступления. Слишком приторного, слишком яркого, чтобы и самому еле сдерживать эмоции и порывы.
– Ну же, ну… – шептал я ей горячо на ухо, хватая за шею, чтобы было удобнее целовать. Был бы вампиром – выпил бы всю кровь до последней капли.
Она резко выгнулась и задрожала, крепко цепляясь за мою руку, до боли сжимая её и сквозь зубы пропуская тягучие, зверские стенания. Вот оно… Я прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Горячо. И спокойно, даже легко. И главное – в душе тихо. Спокойно. Майя сама этого хотела. И я хотел. Возможно, у нас что-то получится. Но даже если нет, не важно… Сейчас было хорошо, действительно, по-настоящему, – довольно изящно, откровенно и приятно.
Уложив её на диван, я легко скользнул губами по её груди и шее, и сел рядом. Она обвилась телом вокруг меня и приобняла руками.
– Странно, – шепнула Майя задумчиво.
– М? – мне вдруг отчаянно захотелось выкурить пару сигарет, а ещё взять в руки кисть и зарисовать холст каким-нибудь одним цветом.
– Мне ни капельки не стыдно… С тобой удивительно легко…
– И хорошо, да? – я оглянулся на неё через плечо и встретил ласковый взгляд.
– Очень…
– А ты боялась…
– Ну… Не каждый день изменяешь своему парню с таким… Хм…
– С таким? Таким мной? – рассмеялся я.
– О да!
Майя чуть помолчала, поглаживая меня по спине, подбираясь к рукам и ладоням. Я же блуждал взглядом по комнате, пытаясь по слабому свету, проникающему в окна, разобрать, который час.
– Ты останешься? – вдруг спросила она.
– Нет… Прости, – чуть пожал плечами я. Никогда не оставался у женщины. И у себя в постели не оставлял. И не собирался изменять своим принципам.
– Почему?
– Вдруг тебя возлюбленный решит навестить утром?
– Он по утрам не приходит, – настаивала Майя.
– Это не значит, что никогда не придет.
– Что-то не так, Льё? – она отстранилась от меня и села, подобрав колени.
– Всё чудесно, правда… Ты… Ты очень хороша, пожалуй, именно такая девушка мне и нужна. Но… Я привык спать один. Мне так спокойнее, – и тут я даже не покривил душой. Хотел было сказать, что переношу спящим рядом только Дена, но тогда пришлось бы озвучить и обстоятельства, при которых это происходило – в длительных вылазках по охоте за влиянием в тесной палатке посреди леса; скрюченными на заднем сидении машины в ожидании команды “атаковать”; в старых, загаженных клопами комнатах посреди унизительно-грязных бараков…
Я поднялся, неспешно собирая свою вещи и одеваясь. Майя же всё так же, как и до этого, наблюдала за мной. Я чувствовал, что разочаровал её этим своим отказом, будто бы обидел, показал своё безразличие. Неприятно ощущать вину просто за то, что ты такой, какой есть. Вот же чёрт!
Когда я накинул пиджак, она встала, завернулась в плед и вышла меня проводить.
– Я приду ещё, Май…
– Конечно, у нас ведь общее дело, – будто бы не своим голосом ответила она.
– Ты ведь не думаешь, что это было на один раз? – я как и тогда, в первый вечер, нежно провел ладонью по её щеке, а она неожиданно, совсем как кошка, поластилась.
– Не думаю. Но даже если и так… Уже ведь всё случилось.
– Настаивать я ни на чем не буду, у тебя есть отношения…
– Ответственность на мне? – она тихонько коснулась губами моей щеки.
– На нас двоих. Но я свободен, и мне чуточку проще.
– Я подумаю, Льё. Обо всём.
– Тогда до встречи?
– Да… До встречи.
Дверь за моей спиной тихо закрылась и я вдруг испытал странное облегчение. Вот так уйти, без объяснений, оставляя за собой право вернуться, – именно то, чего я хотел от Майи. Во всяком случае сейчас. А дальше – время покажет. Да, тело моё прекрасно откликалось на неё, но это не самое главное. В голове, в сердце, этой девушки было слишком мало.
Боль. Боль отчаяния, боль недоступности той, что возникала передо мной бредовым видением, стала только ярче, только сильнее. Она напоминала о том, кто я есть на самом деле. Экзистенциалист.
Феникс
Следующие сутки я провел в совершеннейшем тумане, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ден куда-то пропал, на звонки не отвечал, только писал сообщения. Похоже, ему приходилось нелегко вместе со мной отбывать наказание в буфере, хоть сущность имела право выбора. Для такой деятельной натуры как он, необходимость сидеть на одном месте – сродни смертной казни.
Майя тоже помалкивала, а я не мог решиться написать первым, будучи до конца не уверенным в том, что хочу продолжать строить с ней отношения. Да и неплохо было бы, если бы она сравнила меня со своим Фениксом. Если моё появление в её жизни и сыграет какую-то роль в разрыве этих странных, наверняка, неодобренных, отношений, то я предпочёл бы узнать об этом позже. Время. Нам всем нужно время.
Как только на Москву опустились очередные вязкие сумерки, я собрался и вышел на улицу. Обычно вечера я проводил в своём ресторанчике, но ни вчера, ни сегодня туда идти желания не возникало.
Я хаотично перемещался по улочкам, сворачивая по наитию, конкретно никуда не направляясь. Мне нравилось плыть сквозь уже мартовский, чуть туманный воздух, рассматривая утопающие в тени домики и закоулки. На меня оглядывались, особенно когда я курил. Конечно, кто сейчас пользуется мундштуками? Я. Истинный экзистенциалист.
В такие минуты мне до одури хотелось одним махом исказить весь мир, сделать его изящным, чистым, убрать всё кривое, всё лишнее и ограничивающее. Пусть бы он заново родился, чтобы его можно было наполнить тем, чем хочется. Своим. Личным. Мечты…
Ноги несли меня вперёд, не разбирая дороги, пока я не оказался перед небольшим концертным залом. Когда-то давно, может, полгода назад, я уже бывал здесь – слушал джаз. Живая музыка – моя страсть, душа трепещет и рвётся в неведомую высь, когда слышит чувства, вложенные исполнителями в инструменты. Это почти как искажение – по воле мысли из ничего создаются образы, прокрадываются в мозг и душу, меняют взгляд, меняют сознание. То заставляют смеяться, то плакать, то меланхолично вспоминать прошлое, то мечтать о будущем.
Я дёрнул дверь на себя и очутился в знакомом холле, залитом тёплым светом огромных люстр. Скинув пальто в гардеробе, добрался до касс, чтобы справиться о наличии билетов, но не успел даже открыть рот, как меня окликнул знакомый голос.
– Льё? Какая встреча… – Саша, такой же истинный экзистенциалист, как и я, только работающий, приближался ко мне из другого конца фойе, разодетый, как он любил – в красивый, идеальный строгий костюм черного цвета.
– Отпуск? – протянул я ему руку в приветствии.
– Нет. Суточная пересадка, лечу в Пекин. Работа не отпускает…
– А меня – буфер, – улыбнулся я.
– Вообще хорошо, что мы с тобой встретились, – шепнул он. – Пойдем, провожу тебя кое-куда. Заодно поговорим.
Он повёл меня в небольшую боковую дверь и дальше тёмным коридором к гримёркам. Здесь было довольно тихо и пахло пылью. Мы ступали по старым коврам, застилавшим пол, и молчали, пока моё любопытство не взыграло больше, чем положено. С Сашей я давно и хорошо знаком. Благодаря ему сейчас жив и здоров, хоть и заперт в буфере.
– Куда мы всё же идём?
– Хочу познакомить тебя с прекрасными дамами, которые скоро выйдут на сцену.
– Откуда ты их знаешь?
– Познакомились когда-то давно, в прошлой жизни, наверное. Вот иногда забегаю послушать, когда есть возможность. Знаешь… Иногда очень не хватает простого человеческого общения, – забавно улыбнулся Саша, чуть лукавя. Знаю я его простое человеческое. Травмы рваные лечит, только пластырем.
Он постучал в чёрную дверь с пустой позолоченной табличкой, и распахнул её. В гримёрке весело болтали две девушки, обе высокие, стройные, одетые в чудесные вечерние платья, настолько изящные, что казались статуями. Саша знал толк в красоте.
– Привет, девчонки, – весело поздоровался он. – А я к вам сегодня не один. Друга вот встретил случайно, решил познакомить. Он держит ресторан и галерею в Москве. Льётольв.
– Для друзей просто Льё, – подхватил я его игру, неплохой способ отвлечься. Девушки разом улыбнулись мне таинственно и с интересом. Я пожал руку каждой, но та, которая держала в руках скрипку, таким горячим взглядом пробежалась по моему лицу, что даже Саша чуть вскинул бровь от удивления.
– Саш, вы останетесь на концерт? – спросила вторая, осторожно поправляя причёску перед большим зеркалом. Не знаю, влияет ли фигура на музыкальный талант, но просто смотреть на эту девушку было невероятно приятно. Плавный переход от пышной груди к тонкой талии и дальше – к широким бёдрам. Будто бы деловитый художник провёл линию одним мазком. Платье поблескивало, соблазнительно подчеркивая всё изящество женственных форм.
– Останемся, конечно. Я же проездом в Москве, терять время некогда, – Саша подобрался к ней поближе и по-хозяйски положил руку на талию. – Пройдемся?
– Да, пожалуй.
Мило перешёптываясь они вышли, оставив меня наедине со скрипачкой. Она лёгкими, волшебными движениями поглаживала свой инструмент, иногда бросая на меня странные взгляды.
– Ваша подруга тоже играет? – спросил я, чтобы скрасить неловкое молчание.
– Поёт… А вы, Льё, действительно музыку любите или просто так, с Сашей за компанию пришли?
– Люблю. И ценю. Особенно живую.
– У вас на лице написано, что вы – эстет.
– А ещё говорят, – педант…
– Друзья Саши все такие…
– И многих вы видели?
– Когда на гастролях бываем, знакомимся… Вас вот только – впервые вижу.
– А я из Москвы редко выезжаю…
– Жаль.
– Если только самую малость, – повинуясь её волшебному голосу и таинственному образу, я подошёл ближе и, перехватив скрипку, шепнул. – Сыграете для меня?
– Что-то особенное? – она мягко убрала мою руку с инструмента и отложила его в сторону.
– Вообще, я Листа люблю слушать… – медленно приближаясь к её лицу, я успел обратить внимание на глубокий карий оттенок глаз, на небольшую родинку под бровью, и тонкий нежный аромат лемонграсса, исходящий от её кожи.
– Как жаль, что я не пианистка, сыграла бы… Сегодня у нас будет кое-что не менее красивое… Льё… – она так же любовно, как и по скрипке, провела ладонью по моей щеке и остановила взгляд на губах.
Всего мгновение, но мне этого хватило, чтобы увлечь скрипачку к себе и дотянуться до пухлых губ. Что со мной было? Целовать незнакомую девушку, быть готовым тут же сорвать с неё платье и… Нет. Я отстранился, и как можно ласковее погладил тонкую фарфоровую шею.
– С удовольствием послушаю, как ты играешь…
– М? – она непонимающе взглянула на меня и погрустнела. – И только? Странный ты…
– Есть немного. Но ты всё равно сыграй для меня… Хорошо?
– Хорошо, – пожала она плечом и засобиралась.
Вернулся Саша с подругой, мы оставили девушек в гримёрке, а сами прошли в зал, заняли лучшие места и обратили взгляды к сцене в ожидании.
– Как она тебе? – спросил он.
– Кто? Скрипачка?
– Ага.
– Милая. И целуется хорошо. Ты кажется поговорить хотел?
– Да… Я был недалеко от Москвы месяц назад где-то – всё тревожно, Льё. Множество влияний, хаотичные и довольно сложные. Фениксы работают на пределе сил в этой зоне, а мы не успеваем за ними разгребать последствия.
– Меня это не касается, ты же знаешь.
– Знаю. Но… Ты всегда придумывал что-то интересное, может подскажешь?
– Пусть Фениксы из тени выходят и жгут нормально, – пожал я плечами. Слова прозвучали холодно и довольно цинично.
– Это же убийство, Льё…
– Саш, ты важная шишка, продвинь такую идею. Всем сразу станет легче.
– Не буду я этим заниматься. Мы так не работаем, пусть кто-нибудь из огненных предложит, Истиль тот же…
– Такое скорее Сёртун может двинуть, чем этот дед, – буркнул я, сливая своё настроение в отходную яму.
– Подай обратный иск. Вернись к работе, Льё…
Свет в зале погас, раздались аплодисменты и на сцену выплыл ведущий во фраке. Вынужденная пауза в разговоре сыграла мне на руку, можно было подумать над ответом. Так и знал, что Саша поднимет эту тему. Ему трудно, тем более под главенством Марселя, который теперь председательствует в общем совете. Если бы я не стал отступником, то занимал бы его место по праву. Нет, встречный иск не будет удовлетворён, у меня слишком много врагов среди Фениксов, они и заблокируют решение.
– Не буду, Саш. Мне хорошо в буфере. Тут я свободен и принадлежу сам себе.
– А если честно?
– Мне нужен Феникс. Для одного дела, – выдал я спокойно. С Сашей можно быть откровенным, не сдаст, а при возможности – поможет.
– Сильный?
– Да любой. Только готовый к работе с экзистенциалистами.
– Ден с тобой заодно? – Саша разразился аплодисментами, когда на сцену вышли его подруги. Скрипачка тут же метнула на меня острый взгляд и вскинула скрипку на плечо.
– Конечно.
– На днях мы закончим одно большое дело, в Москву должны будут с документами приехать Фениксы, довольно много. Ребята отчаянные, присмотритесь. В архивы все ходят… – намекнул он.
– Спасибо, – кивнул я ему, при этом пристально наблюдая за плавными движениями рук своей скрипачки. Чем-то мне это напоминало взмахи крыльев Феникса – сказочного, совершенно нереального создание. Руки этой прекрасной девушки создавали музыку, крылья же Феникса рождали живительный огонь.
Сердце у меня забилось чаще, откуда-то из далёких глубин души наружу рвались печальные воспоминания, проносились яркими, чуть подёрнутыми туманом времени, картинками перед глазами. Как же долго я живу. Сколько всего видел. Но так ничего и не нашел по-настоящему важного и ценного. Или нашёл, но не смог обрести.
– Льё, – тронул меня Саша.
– А?
– Будьте осторожны с Деном. Предчувствие у меня нехорошее.
– Спасибо, Саш. Ты же знаешь, мы всегда как в карауле. Пойду я, наверное, если заметят нас рядом, проблем не оберёшься.
– Да не будет ничего. Даже не заморачивайся.
– Всё равно пойду… Настроение так себе.
– К работе возвращаться тебе надо, вот что.
– Может ты и прав. Но я не могу. Ты сам знаешь.
– Ну… До встречи тогда, да?
– Да.
Я снова оказался на улице, поймал такси и вернулся домой. Руки до дрожи требовали кистей, красок и пустого, нетронутого холста. Кинув пальто и пиджак в прихожей, я ворвался в гостиную, зажег тусклый светильник, схватил холст и тут же принялся рисовать.
Все эти воспоминания, разговоры о Фениксах, Майя, скрипачка – они заставляли меня думать только об одной женщине. Я не мог бы назвать её имя даже сейчас, наедине с собой, слишком больно прозвучало бы оно в пустоте квартиры, в пустоте жизни. Отразилось бы гулким эхом от стен, прокатилось сквозь меня, разрывая сердце на части, рассыпая его осколками по моим же холстам.
Кисти скользили, выводя знакомые очертания, я добавлял цвета, выводил каждое перо, иногда прикрывая глаза и, представляя, как по идеально гладкому, огненному телу мог бы так же водить мягкими кисточками, вызывая сотни крошечных тревожных мурашек. Как бы дрожала она от моих прикосновений, как бы прикрывала глаза от удовольствия, вспыхивала и гасла, повинуясь моим движениям. Густые тёмные волосы рассыпались бы по худой спине, украшенные отблесками огненных крыльев, и вся бы она становилась ещё прекраснее, выходя из тени.
Невольно я касался пальцами своего рисунка, и невысохшая краска ложилась на них ярким желтовато-оранжевым слоем. Я правил рисунок, добавляя мелких деталей и всё равно не мог удержаться, чтобы не любоваться образом, который переносил из головы на холст.
Феникс. Сильный. Смелый. Самый невероятный изо всех.
Я знал, как сделать так, чтобы не приносить мучения. Но не мог добраться до неё. До той, которая изо дня в день появляется из-под моей руки.
После этой ночи я запретил себе рисовать Феникса. Выбросил краски, которые могли бы составить огненную палитру, вымыл кисти, убрал подальше последнюю картину и попытался погрузиться в привычную жизнь.
День за днём. Я должен был вытащить себя из этой пропасти.
К Майе забегал некоторыми вечерами, мы болтали ни о чём или разбирались с правками в книге, планировали благотворительный вечер. А после – мило развлекались.
Мои руки ласкали её тело кротко и сладострастно одновременно. Она свободно лежала на постели, разметав волосы по простыням и наслаждалась. Потом мы менялись местами, и Майя отвечала мне тем же. И эти игры были даже лучше, чем всё остальное, хотя бы потому, что я мог прикрыть глаза и представлять что угодно и кого угодно рядом.
Навязчивость образа Феникса так и не растворилась полностью, как бы я не старался, а перебралась с холста в нашу с Майей невинную интрижку. Я понимал, что оказался в тупике, но боялся искать выход, потерять то, что имел, хоть это и было ничем.
Стоило поговорить с Деном начистоту, он точно смог бы мне помочь. Да, поговорить с ним. С моей сущностью.
“Завтра же. Или сегодня. Вернусь домой и позвоню”, – думал я каждый вечер почти две недели к ряду, пока ранним утром не раздался телефонный звонок. Я снова не спал, рассматривая ту самую картину с Фениксом. Накануне мы провели приятный вечер с Майей, изучая отпечатанные экземпляры книги. Она была не против, чтобы я остался, но внутри у меня тревожно дрожало, и никакого желания затевать постельные игры не появлялось. Что-то происходило с Деном, но я никак не мог разобрать что именно.
Досчитав до третьего гудка, я поднял трубку.
– Льё, – довольно проговорил Денеб, – я Феникса нашёл!
– Чего? – удивился я. Мы же вроде убедились, что пока никого достойного нет. Две недели следили за архивами и бросили пару дней назад. – В буфере? – зачем-то мне понадобилось уточнить и так очевидную вещь.
– Да, в Москве, где ж ещё. Я ведь тут… Спит в моей постельке, – с гордостью пропел Ден. У меня дыхание перехватило: он умудрился затащить Феникса в постель? С ума сошёл, не иначе… Мало нам проблем.
– Денеб, – как можно строже сказал я, – выговор хочешь? Какая постель? Других способов не нашёл?
– Да я не был уверен, что она Феникс. Вот и решил совместить приятное с полезным.
– Ну напоил бы, главное что? Отключить мозг, – хотя, если посмотреть с другой стороны, нам нужен Феникс. Очень нужен.
– Напоил. Вернее, она сама напилась. Но с головой сложнее, контроль очень сильный. Пришлось вот…
– Только без подробностей, пожалуйста, – я поморщился. Жутко не люблю слушать интимные тонкости развлечений Дена, да и наблюдать за тем, как он откровенно завоевывает женщин, – тоже.
– Ну было весело.
– И она не догадалась?
– Не-а. Во всяком случае виду не подала. Думаешь, стала бы она тут со мной полночи вытворять всякое, если бы знала?
– Новенькая? Интересно… – всякую мелкую шушеру постоянно присылают в Москву, они как курьеры бегают по миру туда-обратно. Документы в архивы привозят, в основном.
– Вряд ли. Просто я хорошо маскируюсь. Либо она расслабилась. Фениксы тут по работе не бывают, значит отпуск или ещё что.
– Молись, чтоб не узнала ничего, – буркнул я.
– Да мне-то что? Это у неё проблемы будут, – откликнулся Денеб. – Но она классная, я и не думал, что Фениксы такие.
– Не все, Ден. Не все. Судя по тому, что ты сказал, уровень у неё всё же хорош.
– А он разве влияет?
– На стойкость и выносливость – да, конечно, – мне вдруг стало смешно, я представил лицо этой несчастной в момент, когда она узнает, с кем веселилась ночью.
– Приму это за комплимент.
– Ушатал девушку, да?
– Я тебе всё уже сказал! – злобно шикнул Денеб.
– Спокойно-спокойно. Не лезь в это, я как друг тебя прошу. Нашёл – отлично. Мы будем чуть внимательнее к тому, что происходит в тени и вне её, – я замолчал, прикидывая последствия и причины появления довольно сильного Феникса в Москве. Ничего хорошего в голову не приходило, особенно после того, как я вспомнил разговор с Сашей, – тебе бы исчезнуть. На случай, если она всё же догадается.
