Валерия Чернованова
Мой (не)любимый дракон
– Может, во что-нибудь сыграем? – предложила и с удовлетворением заметила, как тальден, было поднявшийся, опустился обратно на пол.
– Замечательная идея! – сразу оживилась Ариэлла, явно чувствовавшая себя здесь не в своей тарелке.
– Во что же? – с улыбкой поинтересовалась Гленда.
– В… – Я запнулась, гадая, что бы такое предложить.
Подвижные игры в спальне? На ум приходила только одна подвижная игра, и алианы (все, кроме меня) в ней не должны были участвовать.
Сыграем в шарады? Но я никогда не любила эту забаву, да и мало ли, какие придется отгадывать слова. Я ведь не местная, плохо знакома со здешними реалиями. Не хотелось бы, чтобы у Скальде сложилось впечатление, что его седьмая невеста – непроходимая дура.
Подруги не спешили приходить мне на помощь и подкидывать интересные или хоть какие-нибудь идеи. Герхильд – тем более. Скорее всего, у него вообще с играми все сложно, и в детстве он политике обучался, а не сражался оловянными солдатиками с другими мальчишками.
Не придумав ничего лучшего, предложила:
– А давайте сыграем в «Я никогда не…»!
Где там моя ежевичная наливочка… Она нам сейчас пригодится.
– Никогда о такой не слышал.
Скальде полулежал, расслабленно опершись на локоть, и, не стесняясь, скользил по мне взглядом.
– Это… хм, излюбленная игра жителей Лунной долины. Правила очень просты. – И я вкратце рассказала, в чем суть развлечения. – Играем до победного конца. То есть, пока не закончится наливка.
Так как других предложений не поступило, остановились на моем варианте. Хоть подруги и восприняли его без особого энтузиазма.
Плеснув по несколько капель рубиновой жидкости в кубки, я пустила алкоголь по кругу и сказала:
– Начнем с меня. Итак! Я никогда не была в Рассветном королевстве.
Я много чего не делала и не видела в этом мире, а потому имела все шансы остаться трезвой. А вот Герхильду и Гленде пришлось опустошить свою тару. Мне же, как взявшей на себя обязанности бармена, снова наполнить их кубки.
Следующей была Ариэлла. Скосив на меня хитрый взгляд, алиана с улыбкой заявила:
– Я никогда не заводила себе питомца.
Теперь настал мой черед угощаться наливкой, в компании все той же Гленды. Щеки девушки порозовели. То ли от крепкого напитка, то ли от близости пламени, возле которого мы так дружно сидели. А может, всему виной была иная близость – присутствие мужчины, к которому Гленда была привязана любовной магией.
Постаралась придушить ревность, хищным зверем царапавшую сердце, и посмотрела на Герхильда:
– Ваша очередь, ваше великолепие.
– Я никогда не носил платьев.
– Так нечестно! – в один голос возопили мы.
Но делать нечего, пришлось пить.
– Я никогда не превращалась в дракона! – азартно выкрикнула Ариэлла, тоже румяная и уже порядком захмелевшая.
Неловкости между нашим квартетом как не бывало. Зато теперь имелись две нетрезвые алианы. И все благодаря мне. Кто ж знал, что они так быстро наклюкаются и будут проигрывать с завидной регулярностью.
Ежевичное искушение таяло на глазах; вернее, испарялось со дна графина. Наконец, последние капли сладкого напитка перетекли в кубки, и я торжественно объявила:
– Сейчас мы узнаем имя или имена победителей!
Кивнула Гленде, так как была ее очередь признаваться в очередном «никогда». Алиана тихонько хихикнула, явно обрадованная посетившей ее идеей, и, гордо задрав подбородок, громко проговорила:
– Я никогда не целовалась с мужчиной!
Его великолепие, разумеется, пить не стал и был удостоен лавров победителя, как самый трезвый из нас. Или, скорее, совершенно трезвый. Я бы очень удивилась, если бы он после заявления Гленды вдруг взял и опрокинул в себя наливку.
А вот нам с Ариэллой, опасливо переглянувшимся, ничего не оставалось, как, смущенно потупившись, поднести кубки к губам. Игра есть игра. Обманывать нечестно. Хотя порой полезно. Для собственного здоровья. Потому что, если судить по вмиг потемневшему взгляду тальдена, сверлящему меня, будто буром, здоровье это у меня очень скоро подорвется.
Искры в серых глазах недвусмысленно намекали, что подорвется надолго.
После нашего с Ариэллой бесславного поражения гостьи начали прощаться. При этом они выразительно поглядывали на его величество мрачность, намекая, что ему лучше бы сейчас составить компанию им, чем мне.
– Значит, мне не удалось и уже не удастся украсть у вас первый в вашей жизни поцелуй, эсселин Сольвер.
Скальде воспользовался тем, что захмелевшие алианы тискают в объятьях Снежка, и решил во всем разобраться. Или, как вариант, разделаться. С ветреной невестой.
– Не во всем же вам быть первым, ваше великолепие, – не растерялась я.
– Полагаю, счастливец – тот самый влюбленный в вас мальчик, имя которого вы от меня так упорно скрываете?
И сдался ему этот мальчик! Который уже давно и не мальчик, в общем-то.
– Полагайте, если вам так хочется, – решила я поупражняться в игре на нервах дракона – весьма занятном инструменте. И дерзко улыбнулась наследнику.
А все наливка, из-за которой чувствовала себя отчаянной и как никогда смелой. Наверняка завтра чувства и ощущения будут совсем другими. Но сегодня…
– Не дразните меня, Фьярра, – шепот опалил губы.
– А то что?
Вскинув голову, заглянула в глаза Ледяного, цветом сейчас напоминавшие сталь, обдаваемую яростным пламенем.
– Ваше великолепие, вы нас проводите? – подала голос Гленда.
У Ариэллы случился очередной приступ кашля, а у меня – раздражения.
Совсем забыла, что они еще здесь. Как забывала о многом другом, когда он был рядом.
Тальден нехотя отстранился и, пожелав мне спокойной ночи (нашел чего желать после такого-то свидания), отправился разводить девушек по комнатам.
А я, быстро переодевшись, с тяжелым стоном рухнула на кровать. Обняв подушку, принялась воскрешать в памяти каждое мгновение минувшего вечера и попутно себя ругать.
Глава 31
– Ну и зачем мы сюда пришли? – Негромко шелестя юбками, ее сиятельство прохаживалась по лавке травника, бросая по сторонам равнодушные взгляды.
Рассматривала стеллажи, заставленные бесчисленными флаконами и разноцветными склянками. Одни были совершенно простые на вид, вроде тех, в которых хранил снадобья придворный целитель эррол Хордис. Другие выглядели побогаче – из цветного стекла, инкрустированные самоцветами. Флакончики разных форм и размеров заманчиво поблескивали, выхватываемые из полумрака полок пламенем кованых светильников, что темнели на обшитых деревом стенах.
Далива без малейшего интереса поглядывала на пучки сухих трав, гирляндами развешенные над прилавком. И наоборот, с явным интересом, исподволь бросала взгляды на стоявшего за деревянной стойкой пожилого мужчину. Высокий, худощавый, с окладистой седой бородой и кустистыми бровями, нависавшими над щелочками-глазами – маг из кожи вон лез, пытаясь придать лицу добродушное выражение. Но цепкий, алчный взгляд, которым зельевар, прощаясь с покупательницей, окидывал новоприбывших, выдавал его истинные чувства – жажду поживы и надежду обрести в лице красавицы незнакомки постоянную и щедрую клиентку. С тальденом же эррол Тьернваэль, хозяин зельевой лавки, был давно знаком.
С искусной иллюзией, надежно скрадывавшей ее лик, Далива чувствовала себя спокойнее и уверенней. Без нее она бы ни за что и никуда не отправилась с Хентебесиром. Князь не стал прибегать к магии, ограничился простой черной маской да плащом, богато отделанным мехом. Благодаря глубокому капюшону, который его светлость не пожелал скинуть, лицо его оставалось в тени.
Для эррола Тьернваэля было делом привычным принимать у себя покупателей, желавших сохранить инкогнито.
Вместо того, чтобы ответить на вопрос своей спутницы, Игрэйт с заговорщицкой интонацией в голосе проговорил:
– Вам, наверное, интересно, где я пропадал последние пару дней.
– Нисколько.
Оставив без внимания безразличный ответ молодой женщины, князь тихо продолжил:
– Я был в Лунной долине.
– И что же вы там делали?
Далива встрепенулась и заинтересованно посмотрела на мага.
– Знакомился с отцом своей будущей невесты.
– Которая даже не подозревает о том, что станет вашей невестой, – хмыкнула ее сиятельство. Сделав вид, что увлечена созерцанием черепа, искусно овитого янтарной змеей, вполголоса спросила: – И что сказал князь?
– Обрадовался моему предложению и пообещал отдать мне Фьярру, если она не пройдет императорский отбор, – с готовностью отчитался тальден, довольный как оказанными ему в Лунной долине почестями, так и результатами общения с уже почти родственником.
– Не рано ли вам отцовское благословение испрашивать? – не сумела отказать себе в удовольствии поддеть Огненного графиня.
– Благословение – предлог. На самом деле от князя мне требовалось кое-что другое. Последний недостающий ингредиент для зелья. Весьма хитрое снадобье, скажу я вам. Рецепт его из поколения в поколение передавался в семье эррола Тьернваэля.
Далива нахмурилась и нервно обронила:
– Этому вашему Тьернваэлю можно верить?
– Я давно его знаю и доверяю ему, как самому себе.
Довольная своим приобретением и обходительностью пожилого мага, девушка улыбнулась тому на прощание и засеменила к выходу. Весело звякнул колокольчик над дверью, когда в жарко натопленное помещение ворвался холодный ветер, принеся суетящиеся в воздухе снежинки, быстро растаявшие на дощатом полу.
Оставив вместо себя молоденького приказчика, эррол Тьернваэль расшаркался перед гостями и поманил тех за собой. Поднявшись за магом по витой лестнице, Далива и ее спутник оказались в небольшой уютной гостиной и были с раболепным поклоном препровождены к камину. Там их ждали удобные мягкие кресла, жареные орешки и согретое с пряностями вино.
– Чем могу быть полезен, господа?
Передав гостям тяжелые кубки, наполненные ароматным напитком, хозяин зельевой лавки вновь почтительно поклонился.
– Нам нужно ваше секретное зелье, эррол Тьернваэль. То самое, о котором я говорил с вами несколько дней назад.
Стянув капюшон, Игрэйт откинул полу плаща и извлек из притороченного к поясу кошелька два крошечных флакончика. В каждом темнело по несколько капель крови, при виде которой зельевар удовлетворенно кивнул и заверил Огненного:
– Дайте мне несколько минут, и зелье будет готово.
Бережно прижимая к груди ценные ингредиенты, маг скрылся в смежной с гостиной комнате, служившей ему лабораторией.
– Чья это кровь? – шепнула Далива, воспользовавшись отсутствием хозяина лавки.
– Моего будущего родственника и одного моего доверенного человека.
Удобно устроившись в кресле, его светлость грел руки о бокал с вином, не забывая уделять внимание и орешкам.
– Полагаю, князь Сольвер расстался с ней не добровольно, – занервничала графиня, не раз задававшаяся вопросом, правильно ли она поступила, связавшись с кузеном Герхильда.
– Почти добровольно. Всего-то и нужно было напоить старика и сделать так, чтобы он порезался об осколки им же разбитого бокала. На что только не пойдешь во благо нашего общего с вами дела, моя дорогая, – вкрадчиво закончил Хентебесир.
– Кровь нужна для зелья, которое нужно?…
Молодая женщина замолчала, выжидательно глядя на мага.
– Нужно, чтобы лишить нашу невесту воли. Сделать на все согласной и на все готовой. Благодаря крови отца, эррола Ритерха, алиана превратится в марионетку. Марионетку в руках верного мне человека. Который будет управлять ею благодаря нескольким каплям собственной крови. Видите, как все просто.
Далива кинула быстрый взгляд на двери, ведущие в смежную комнату. Хозяин лавки не появлялся, и ее сиятельство продолжила расспросы, втайне злясь на Игрэйта и его отвратительную привычку все время недоговаривать, увиливать от прямых ответов, ограничиваться полуправдой.
– Объясните, что вы задумали и зачем вам нужна я.
– Все, что от вас требуется, моя дорогая, – сделать так, чтобы Фьярра выпила зелье. – Безмятежная улыбка слетела с лица тальдена, уступив место гримасе недовольства. – Мне к ней не подобраться. Эсселин Сольвер постоянно торчит у себя. Да и вообще, меня избегает. Пытаться подкупить ее служанку – рискованно. Девчонка, кажется, ей верна. Вся надежда на вас, ваше сиятельство.
– Хорошо, – кивнула Далива. – Фьярра выпьет зелье. И что дальше? Что случится на балу?
– А дальше в условленный час вы сделаете так, что Скальде застанет алиану в объятиях другого, со всей страстностью отвечающую на его поцелуи и готовую отдаться ему прямо во время бала.
Графиня усмехнулась:
– И кто же этот несчастный, записавший себя в смертники?
– Блейтиан Крейн – глава моей охраны и ловелас, каких поискать. Нет такой женщины, которая устояла бы перед силой его обаяния.
– И все же вы решили воспользоваться зельем.
– На соблазнение времени, увы, тоже нет, – кисло отозвался тальден.
– Не жалко подставлять своего человека? А герцогу? Не страшно подставляться?
– Герцог в обиде не останется. За этот маленький спектакль ему будет щедро, очень щедро заплачено. Тем более Крейн – подданный Темнодолья, он служит мне, и только я имею право распоряжаться его судьбой. К тому же все будет выглядеть так, будто алиана сама бросилась к нему в объятия и сама искала его ласк. Уж поверьте, радость моя, Фьярра под воздействием зелья не станет отрицать того, что и так для всех будет очевидно. Не наказывать же бедолагу за то, что само упало к нему в руки.
– А если Скальде не поверит? Начнет что-то подозревать?
– Скальде – ревнивец и собственник. И не простит публичного оскорбления. Ему будет не до разбирательств. К тому же это зелье хорошо тем, что его никак нельзя обнаружить. Это не под силу ни одному магу. Я со своей стороны побеспокоюсь о том, чтобы не только вы с моим кузеном, но и другие придворные стали свидетелями их сиюминутного умопомрачения.
Игрэйт улыбался, предвкушая скорую победу и представляя, как на празднике Нового года в Ледяном Логе разразится скандал. Крейна наверняка арестуют, но тронуть его Герхильд не посмеет. От пары ночей в подземелье еще никто не умирал. Ну а что касается Фьярры… Князь Лунной долины будет молиться на него, Игрэйта Хентебесира, когда тальден великодушно согласится жениться на его опороченной дочери.
– Их уже однажды видели вместе, хоть тогда слухи о ветреной невесте списали на клевету и зависть соперниц. Теперь же Скальде лично убедится, что представляет из себя алиана.
– Готово! – В гостиную вернулся травник, неся пузырек пурпурного стекла, узкое горлышко которого перехватывала черная лента. – Подействует не сразу, в течение пары часов. Но результат, смею уверить, вас не разочарует.
– Эррол Тьернваэль, вы никогда меня не разочаровывали. Уверен, и на этот раз я останусь доволен.
Игрэйт посторонился, пропуская графиню к лестнице. Зельевар не отставал от гостей ни на шаг.
– Возможно, я буду полезен и вашей прекрасной спутнице?
Обернувшись к старику, Далива отрицательно покачала головой, желая как можно скорее вырваться из пропитанной горьким запахом трав зельевой лавки, затерявшейся на самой окраине, в хитросплетениях узких улочек Хрустального города.
– Напрасно отказываетесь, дорогая. – Игрэйт удержал сообщницу за руку. – В ассортименте эррола Тьернваэля имеется немало средств, которые помогут вам вновь вернуть расположение интересующего вас мужчины. Для того я и настоял, чтобы вы поехали со мной.
Старик заметно оживился. Прытко спустившись по лестнице следом за щедрым клиентом и его угрюмой спутницей, потеснил приказчика и стал выставлять на прилавок изящные флакончики, в которых обычно хранили благовония и духи.
– У меня лучшие снадобья красоты во всей столице! – гордо заявил он. После чего, понизив голос, заговорщицки добавил: – А для избранных я готовлю и кое-что поинтересней. Вот, например, эти духи. Недавнее мое изобретение.
Мужчина подвинул к графине флакончик алого стекла, украшенный замысловатым орнаментом из перламутра.
– Всего несколько капель на тело – и любой мужчина, оказавшись с вами рядом, только вдохнув этот поистине божественный аромат, потеряет голову от желания. Уверяю вас, госпожа, перед таким искушением невозможно устоять!
Раздражения Даливы как не бывало. Ее сиятельство заинтересованно повертела пузырек в руках, а потом вдохнула сладкий цветочный аромат.
– И правда божественный. Что ж, я возьму их, – расщедрилась на мимолетную улыбку и мысленно сказала себе, что покупает духи в первую очередь во благо Скальде.
Она ведь нужна ему не меньше, чем он нужен ей. И, если для того, чтобы снова оказаться в объятиях ледяного мага и тем самым выиграть для него время, придется прибегнуть к маленькой невинной хитрости, то… почему нет?
Герхильд еще скажет ей спасибо. А она готова пойти и не на такое, лишь бы любимый мужчина снова сходил по ней с ума.
Лишь бы снова хотел быть с ней.
* * *
Следующие пару дней я Скальде не видела. Не потому что этого не хотела и намеренно его избегала, опасаясь очередной угрозы поцелуя. Нет, я уже почти смирилась с неизбежным, запаслась белыми флажками и даже вроде как угомонила совесть, объяснив этой бунтарке, что Лешик мой тоже не ведет жизнь праведника. Фьяррочка, наш тепличный цветочек, ведь не в тело монашки попала. Хочешь не хочешь, а выполнять супружеский долг надо.
А если муж все-таки догадался, что жена у него подставная, и послал самозванку подальше… Что ж, вот когда буду знать наверняка, тогда и начну себя ругать. За то, чего еще не было, и, возможно, никогда не будет. Но что уже не раз случилось в моих мыслях и снах.
Но я ведь не могу запретить себе мыслить и спать! И перестать мечтать о всяких запретных глупостях, вроде его льдистости, увы, мне тоже не по силам. Пыталась уже. Ничего не вышло.
В общем, я бы не отказалась случайно столкнуться с тальденом где-нибудь в укромном местечке. Но вот эссель Тьюлин была категорически против такого развития событий. Распорядительница отбора решила костьми лечь, но сохранить мою репутацию целой и невредимой. И теперь усилила бдения, чтобы девичья честь седьмой невесты и дальше оставалась без малейшего пятнышка.
Отныне я и шагу не могла ступить без надзирателей. За мной все время хвостом волочился кто-нибудь из слуг. Или алианы, испытывая острый приступ дружеской симпатии, напрашивались на совместную прогулку. Но чаще, желая выслужиться перед придворной свахой, за мной следили всем скопом. Невесты, лакеи, придворные. На расстоянии, бездарно делая вид, что вовсе не за мною таскаются, а так, бесцельно бродят по замку, рассматривают узоры на гобеленах.
Постоянный надзор отбивал всякое желание устраивать променады и ближе знакомиться с Ледяным Логом. Еще и эррол Хордис следовал по пятам, не переставая талдычить об одном и том же. Что я все еще немощна и слаба. И, если хочу блистать на Снежном балу, а не подпирать всю ночь стену плечиком, должна побольше отдыхать и поменьше двигаться.
На самом же деле единственное, чего мне нужно было поменьше – это видеться с наседкой-магом и наседкой-свахой, а также с мальчиками в цветных лосинах и вездесущими алианами. Понимая, что меня обложили со всех сторон, я решила до Снежного бала вообще не показываться из спальни. Если Скальде захочет, сам меня найдет.
Но он что-то не спешил меня находить…
Имелась у моего добровольно-принудительного затворничества и другая причина: я старалась избегать встреч с Блейтианом Крейном.
Стоило только высунуть нос из покоев, как герцог уже был тут как тут. Шла ли я в библиотеку – его светлость жаждал меня сопровождать. В парк – какая неожиданность! Представьте себе, он ведь тоже вышел свежим воздухом подышать. В картинную галерею Герхильдов – оказывается, господин Крейн обожает искусство и готов часами пялиться на старинные полотна, рассматривая каждый мельчайший штрих.
Не то чтобы герцог навязывался… Обычно он просто подходил, учтиво кланялся, прикладывался к моей руке коротким поцелуем. После чего с самым участливым видом справлялся о моем самочувствии. Иногда пытался рассмешить какой-нибудь шуткой (как правило, неудачной), не забывая при этом одаривать комплиментами и многозначительными взглядами, смысл которых был мне неясен. Потом, расшаркавшись, вспоминал о каких-нибудь неотложных делах и спешил ими заняться.
А я спешила в противоположном направлении, от него подальше.
Казалось бы, ничего такого… Но после каждой с ним встречи во мне просыпалась совесть, голодная и беспощадная. А ведь я с ней почти подружилась, почти уговорила ее умолкнуть и смириться с тем, что у нее такая ветреная хозяйка.
Всякий раз, заглядывая Крейну в глаза, я представляла мужа. И снова начинала сгорать со стыда. Из-за того, что, видя перед собой живое воплощение Леши, вглядываясь в лицо мужчины, так похожее на лицо супруга, понимала, что у меня не осталось к нему прежних нежных чувств.
А ведь клялась себе накануне свадьбы, что вопреки всем байкам о семейном проклятии, буду с ним и в горе, и в радости. И пока смерть не разлучит нас.
Но, похоже, нас разлучает кое-что другое.
Я чувствовала себя предательницей, изменщицей, слабачкой, легко увлекшейся другим мужчиной, и всякий раз облегченно вздыхала, когда его светлость шел своей дорогой. А вместе с ним блекли, теряясь в закутках памяти, и воспоминания о Леше.
Очень надеюсь, что Блейтиан надолго здесь не останется и вместе с князем вскорости уберется обратно в свое Темнодолье.
Кстати, о князе. Ночью накануне Снежного бала ко мне заявилась Блодейна с предупреждением: держаться от Хентебесира подальше.
– Он хочет на тебе жениться, и Ритерх опрометчиво дал согласие, – угрюмо возвестило фальшивое привидение.
– Но я ведь невеста Герхильда!
Я даже подпрыгнула на постели. Не столько испугавшись внезапного появления ведьмы (к этому уже привыкла), сколько ошеломленная откровениями.
– А станешь невестой Хентебесира, если вылетишь с отбора.
– Станет Фьярра! – нервно поправила я. – За Игрэйта замуж уж точно не пойду! Хоть на кусочки режьте!
– А за его великолепие, значит, уже согласна?
Блодейна криво ухмыльнулась и растаяла, смешавшись с полумраком спальни, прежде еще раз наказав остерегаться Огненного.
Ну это мы с превеликим удовольствием.
Утром следующего дня замок больше походил на растревоженный улей. Все в нем будто сошли с ума. А уж в крыле невест жизнь и вовсе била ключом. Придворные готовились к Снежному балу, прощанию со старым годом и к встрече нового. Завтра наступит первый день весны, но пока что весной и не пахло. На улице по-прежнему холодрыга, чуть ли не каждую ночь метет метель, и солнце почти не радует нас своим присутствием, лишь изредка показывается из-за белесой пелены, обложившей небо.
Впрочем, какое мне дело, что творится снаружи. Я ведь теперь добровольная затворница и ни в какие парки на прогулки все равно не хожу. Там Крейн, алианы, Тьюлин и Хордис. А единственный, кого мне хотелось увидеть хотя бы мельком, будто сквозь землю провалился. А может, уже и забыл обо всем. Недаром ведь Ледяной.
Пока я, разомлевшая после купания в бассейне, сидела возле камина и сушила волосы, задумчиво расчесывая их пальцами, Мабли ревизовала шкатулки, подбирая украшения под бальное платье. Традиционными цветами для Снежного бала считались голубой, серебряный, белый и кремовый. Наряжаясь в одежды светлых тонов, жители Сумеречной империи отдавали таким образом дань уходящей зиме.
– Я случайно увидела платье княжны Мадауг, – хихикнула Мабли, прикладывая к лифу колье из лунного камня. – Оно такое… такое… Блестящее очень, в общем. Все-все расшито бриллиантами. Представляете! Даже удивительно, как это ткань не трещит под грузом драгоценностей.
С недавних пор у нас с Мабли перемирие, согласно которому я и дальше послушно играю роль Фьярры, а она помогает мне прятать от Блодейны кьерда. От служанки узнала, что духу морканты проще заглядывать в замок ночью и почему-то только в мою спальню. Будто ему здесь медом намазано. В остальное же время Мабли отчитывалась ее ведьмейшеству, связываясь с ней при помощи магического артефакта.
Приходилось на ночь запирать кьерда в соседней комнате, хоть поначалу, когда выставляла питомца из спальни, у меня сердце кровью обливалось. Снежок пищал, мяукал, отчаянно скребся в дверь. Не раз я вскакивала с постели, порываясь его впустить. Но страх перед Блодейной оказался сильнее, а вскоре кьерд привык спать в одиночестве. К тому же за две недели он заметно подрос. Нет, до теленка ему еще далеко, но, если продолжит увеличиваться в размерах в таком же темпе, очень скоро мы с ним попросту не поместимся на одной кровати.
– Нет, не то, – пробормотала Мабли, откладывая в шкатулку очередное забракованное украшение.
– А знаешь что… – Ласково погладив котенка, с самого утра ластившегося ко мне, просившегося на руки и жалобно мяукавшего, я поднялась. Снежок, не желая расставаться с хозяйкой ни на минуту, потрусил следом за мной к служанке. – Не надо никаких украшений.
– Как это не надо? – растерянно переспросила девушка. Набрав в легкие побольше воздуха, затараторила: – Это ведь Снежный бал! Обязательно нужны и перстни, и ожерелья. Или хотя бы кулон. Браслеты и диадемы – без них никак. А еще сережки.
– У нас на Земле тоже есть традиция наряжать на Новый год елки. Но я – не елка. Поэтому давай-ка прячь всю эту мишуру. И помоги мне одеться.
До вечера оставалась уйма времени, но я решила перед праздником заглянуть к Ариэлле.
– Может, эррола Хордиса позвать? – не на шутку разволновалась служанка. Наверное, решила, что у меня опять жар, вот и несу сама не знаю что.
Виданое ли это дело, алиана – и без цацек! Тем более на таком празднике.
– И шпильки убери, – зацепила я поблескивавшую на темном покрывале серебряную красоту, украшенную цветами из бриллиантов. Каждый размером с виноградину.
У меня от нескольких таких голова отвалится.
Мабли закатила глаза, делая вид, что собирается вот прямо сейчас грохнуться в обморок. У эссель Тьюлин поди нахваталась. Артистка погорелого театра.
– Но как же прическа?
– Не будет никакой прически. Оставим волосы распущенными.
Взгляд, брошенный в зеркало: из него мне хитро улыбалась хорошенькая, разрумяненная после купаний девушка.
– Да эсселин Керис вас на смех поднимет! И все остальные алианы тоже. А что подумают придворные… – частила Мабли, тоже раскрасневшаяся. От волнения.
– Пусть смеется на здоровье. Говорят, смех продлевает жизнь.
А Керис он вдвойне полезен. Авось нейтрализует яд, которого в этой змеючке с избытком.
Мабли не сдавалась и уговаривала меня все то время, пока я наряжалась в платье из жемчужной парчи. Оно переливалось подобно озерной глади в лучах восходящего солнца, складками струилось от груди и растекалось по полу коротким шлейфом. Без драгоценностей наряд выглядел довольно просто. Единственным украшением был пояс на завышенной талии, расшитый речным жемчугом разных оттенков – от кремового до нежно-розового и голубого. Жемчужины переливались и на манжетах узких рукавов.
Мабли не угомонилась, пока не одержала маленькую победу: сколола мне передние пряди перламутровым гребнем, чуть тронутым все той же речной прелестью.
Всмотревшись в ручное зеркальце, оправленное в узорчатую эмаль, я ободряюще улыбнулась своему отражению и пообещала себе, что сегодня ночью не буду ни о чем тревожиться и уж точно не стану мучиться угрызениями совести. Буду праздновать вместе со всеми наступление нового года. И надеяться, что все плохое осталось в прошлом.
А впереди меня ждет только хорошее.
