Валерия Чернованова
Мой (не)любимый дракон
Меня затошнило от грандиозных планов Блодейны.
– А если он выберет меня?
– Станешь ари, – приговором прозвучали слова.
– Уйди… – бросила глухо, прикрывая глаза. Зажмурилась, сомкнув с силой веки, желая стереть из памяти перекошенное злорадством лицо ведьмы и жуткую тварь, кравшуюся за моим мужем. По сердцу, словно отравленным клинком, полоснула ненависть. Чувствуя, что теряю над собой контроль и больше не могу сдерживаться, закричала: – Убирайся! Вон!!! Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу!!!
В колдунью полетела ваза, первой подвернувшаяся под руку. За ней последовала шкатулка, полная украшений, разлетевшихся по полу. Даже тазу для умывания нашлось применение.
Где-то под кроватью еще ночной горшок завалялся…
Жаль, ни один из снарядов не нашел своей цели. Разве можно причинить боль воздуху…
– Пропсихуйся, поплачь, а потом начинай готовиться к свиданию, – напутствовала меня мегера. Подернувшись рябью, растворилась в недрах портала.
А я, раздавленная, опустошенная, скользнула на пол. Спрятав лицо в ладонях, зарыдала.
Горько и отчаянно.
Глава 16
Сложно сказать, сколько так просидела, сжавшись в комок и плача. Сначала навзрыд, кусая до крови губы. Потом, когда слез уже почти не осталось – чуть слышно, жалобно поскуливая и тщетно глотая ртом воздух, которого все не хватало.
Я задыхалась, как будто мне на шею накинули петлю и медленно, смакуя каждый момент страданий, ее затягивали. Но постепенно стала успокаиваться. Спустя несколько минут, а может, час тишину в комнате больше не нарушало ничего, кроме потрескивания огня в каминах да моих редких всхлипов.
Пребывая в некоем подобии транса, не сразу расслышала шорох шагов и шелестение юбок. Сквозь пелену, застлавшую глаза, различила знакомую хрупкую фигуру в сером полотняном платье и крылатом чепце. Опустившись передо мной на колени, Мабли протянула бокал темного стекла, наполненный чем-то ароматным и наверняка обжигающе горячим: над золотой каймой стеклянного сосуда вился пар, расползаясь по комнате резким травяным запахом.
– Ваша утонченность, ну не надо так. Зачем себя изводите?
– Это я себя извожу? – усмехнулась.
– Знаете же, что не отпустит. Пока не сделаете то, что ей нужно. Нате вот, выпейте. Поможет успокоиться.
Девушка попыталась всучить мне бокал, от которого я лишь отрешенно отмахнулась. Сама не знаю, как справилась с искушением и не выплеснула горячий отвар в лицо блодейновской марионетки.
– Убери это.
Перебравшись поближе к камину, сплела пальцы на прижатых к груди коленях и бездумно уставилась на желто-оранжевые языки пламени, золотившие неровную кладку и облизывавшие ажурную, почерневшую от жара решетку.
Упрямства Мабли было не занимать, поэтому она пристроилась рядом.
– Я вам не враг.
– Ты служишь ей, а значит, враг, – отозвалась вяло.
– Не ей. Фьярре. – Мабли замялась. Тяжело вздохнув, сказала: – Эсселин Сольвер хорошая. Правда. Просто слабая очень. Безвольная. Она бы здесь и дня не продержалась. А вы не такая. Вы сильнее ее, и я уверена, что со всем справитесь. Только не сдавайтесь.
Я неопределенно хмыкнула. Не было ни сил, ни желания поддерживать бестолковый разговор с этой новоиспеченной агитаторшей.
– Ваша утонченность… Аня… Я правда желаю вам добра. О том, что задумала морканта, я узнала только, когда вы уже заняли место княжны. Очень переживаю. И за вас, и за нее.
– За нее, полагаю, больше. – Потянулась за кочергой, чтобы поворошить поленья, и огонь, зашипев искрами, снова заплясал в каминном зеве. – Раз тебя не смущает, что я могу погибнуть вместо твоей дорогой Фьяррочки. Заледенеть.
Мабли, теребившая складку на юбке, решительно тряхнула чепцом.
– Этого не случится. Уж поверьте. У его великолепия уже наметились фаворитки, и вас среди них нет. Не выберет он вас.
– А как же эта ваша пресловутая сочетаемость? – хлюпнула носом, покосившись на доморощенную предсказательницу. – Если верить магии, то мы с ним (то есть Фьярра с ним, я – боже упаси!) – что две чертовы половинки.
– В случае наследника все немного иначе. Одной сочетаемости мало. Нужны чувства. Мавена, говорят, ему идеально подходила. Но он ее не любил. И вот что случилось, – потупилась грустно. – Вас он тоже…
– Не полюбит?
– Готова поспорить на два мешка золота, что нет!
Я невольно улыбнулась. Мабли обезоруживала своей искренностью и простотой. В конце концов, толку на нее злиться? Она ведь тоже человек подневольный. И, получается, предана не Блодейне, а Фьярре.
Невесть что, но все же лучше, чем ничего.
Союзников у меня здесь нет. Мабли единственная в Ледяном Логе, кто знает о моей тайне. Можно и дальше, конечно, фыркать, злиться и обиженно на нее коситься. Но, наверное, лучше все-таки с ней подружиться. Кто знает, какие плоды в будущем принесет эта дружба.
Мабли обмолвилась о Блодейне, назвав ее моркантой. Интересно, что это значит? Глядишь, и еще чего получится из нее вытянуть. Ненавязчиво, постепенно. А пока сосредоточимся на новом незнакомом словечке.
– Так что говоришь это за настойка?
– Травяной сбор, – расцвела девушка. – Поможет успокоиться. И цвет лица улучшит. А то оно у вас все красное да припухшее. А до встречи с его великолепием меньше часа осталось.
– Ладно, давай сюда свой сбор.
Я сделала несколько глотков теплого, подслащенного медом напитка и почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, а тиски, сдавившие горло, разжимаются.
* * *
Когда пробил мой час (очень надеюсь, что звездный, а не смертный), час свидания с господином айсбергом, я уже была собрана и абсолютно спокойна. Герхильд удавился бы от зависти, если бы увидел мою отмороженную физиономию, что в данный момент я лицезрела в зеркале.
Жаль, маска пофигиста на моем лице надолго не задержалась. Рассеялась, словно иллюзия, сменившись благодушной улыбкой, которую никак не удавалось стереть.
Наверняка Мабли немного приврала, назвав чудо-настойку обычным травяным сбором для успокоения. Голову даю на отсечение (не свою, а Герхильда), в питье был добавлен какой-то веселящий ингредиент. Настроение улучшалось. Причем подозрительно быстро. Даже мысли о драконистом великолепии больше не омрачали.
Но, наверное, так даже лучше. В противном случае не представляю, как пережила бы несколько часов в обществе наследника.
Весь свой непонятно откуда взявшийся позитив я решила направить на предстоящую экскурсию, дабы получить от прогулки по сказочному средневековому городу максимум удовольствия. Сколько себя помню, всегда была любознательной, обожала путешествия и новые открытия. И сейчас предвкушала приятное времяпровождение на улочках Хрустального города. Что же до присутствия Скальде… Что ж, постараюсь воспринимать его всего лишь как одну из местных достопримечательностей.
Нет, определенно, забористая штучка. Надо разузнать, как называется настойка, и разжиться парой-тройкой бутылечков. На случай, если меня опять рванет.
Тальден оказался похвально пунктуален. Был первым, кого я увидела, выйдя из замка. Второй стала простая карета без каких-либо опознавательных гербов-знаков, запряженная четверкой, хвала их Претемной матери, нормальных, не крылатых лошадей. По случаю, что не придется расставаться с землей даже на несколько коротких минуток, я расщедрилась на улыбку. Которую подарила лошадям. Не Герхильду.
Его же великолепию достался от меня реверанс и слова благодарности:
– Спасибо, что вняли моему совету и оделись неброско. – Пробежалась взглядом по высокой фигуре мага в темном костюме, состоявшем из узких брюк, заправленных в высокие сапоги, и черного дублета, едва тронутого серебряным шитьем, целомудренно прикрытым широким плащом на меху.
На губах наследника мелькнула его коронная не то улыбка, не то усмешка.
– Не могу сказать о вас то же самое.
– Это все служанка, – вздохнула скорбно и подала мужчине руку, чтобы помог забраться в карету.
Я бы с этой задачей и сама неплохо справилась, но средневековые традиции обязывали. Будь они неладны.
Вздрогнула, когда наши пальцы соприкоснулись (плевать, что на мне и на нем перчатки, чувство такое, будто кожа к коже), и поспешила скрыться в экипаже.
Я уже говорила, что ненавижу привязку?
Герхильд устроился на сиденье напротив и отдал кучеру приказ трогаться. После чего принялся следить за тем, как я вынимаю из ушей массивные бриллиантовые сережки-грозди, расстегиваю еще более массивное колье и стаскиваю с себя финтифлюшку налобную, кажется, именуемую фероньеркой.
Сформировав приличных размеров комок из серебра и драгоценных каменьев, искрящихся в лучах медленно плывущего к горизонту солнца, сосредоточенно огляделась, гадая, куда бы всю эту прелесть засунуть. Жаль, не додумалась захватить какую-нибудь торбочку.
Может, попробовать утрамбовать в кошель тальдена, который Скальде носил на поясе? Но мешочек наследника, из темно-коричневой кожи на широком шнурке, и без того лопался от обилия монет. А потому, не придумав ничего лучшего, просто запихнула украшения под бархатные подушки, стараясь не обращать внимания на то, как округляются глаза будущего правителя империи.
Выбранное для прогулки платье было довольно скромным, из бледно-лавандовой, даже не думавшей переливаться на свету ткани, и без украшений смотрелось совсем неброско. Ни тебе глубокого декольте, ни рукавов-метелок. Оставалось только разобраться с произведением искусства у себя на голове – видела, молодые горожанки в основном ходили простоволосыми – и никто не отличит меня от местной простушки.
Подумав так, повыдергивала из прически усыпанные жемчужинами заколки и позволила волосам рассыпаться по плечам.
– Так-то лучше. – Прочтя недоумение на обычно таком невозмутимом лице тальдена, продолжила вводить его в курс дела: – Нарядила меня как куклу.
– А вы в кои-то веки решили проявить покладистость и позволили себя нарядить, – хмыкнул, ненавязчиво намекая, что я недостижимо далека от его идеала – кроткой овечки.
– О, вы не знаете Мабли. Иной раз лучше с ней не спорить. Сначала поступить по ее. А потом, – выдержала паузу и с хитрой улыбкой добавила: – все равно по-моему. Да и бедняжка так старалась, чтобы я вам понравилась. Мне просто не хотелось ее расстраивать.
Удивление в глазах Скальде сменилось задумчивостью и… чем-то еще. Тем, что заставило меня вздрогнуть. Сердце в груди отправилось в пляску – спасибо пристальному вниманию мага. И в работе легких тоже начались какие-то перебои: я задержала дыхание.
Или оно само задержалось…
– Такой вы мне нравитесь гораздо больше, – обжег словами и взглядом. – Не люблю лишнюю мишуру.
Черт. В следующий раз все-все-все украшения на себя нацеплю!
Какое-то время ехали молча. Я то смотрела в окно, на добротные двух- и трехэтажные дома – мини-версии Ледяного Лога, отделенные друг от друга заснеженными садами, оградами из серого камня и коваными узорами ворот. То теребила уголок короткой бархатной накидки с горностаевой каемкой. Подумывала даже пересчитать стежки на вышивке собственных сапог. Но от этого крайне важного и увлекательного занятия меня отвлек Герхильд.
Хочешь не хочешь, а пришлось поднимать на тальдена взгляд, чтобы тут же почувствовать себя насекомым, замурованным в янтаре. Вот только вместо янтаря я угодила в лед его глаз.
– Впервые в Хрустальном городе?
Впервые в этом мире.
– Да. Всю жизнь мечтала побывать в столице.
Как по мне, прозвучало вполне убедительно. Еще и приправленное дурацкой улыбкой, которая никак не желала сходить с моего лица.
Ну, Мабли, получишь ты у меня за «успокаивающую» настойку!
Вместо того чтобы расслабиться и успокоиться, я чувствовала небывалый прилив бодрости. Прибавить к этому адреналин, который впрыскивался в кровь всякий раз, стоило тальдену оказаться рядом, и, боюсь, сегодня ночью уснуть не удастся. Ощущение такое, будто за минувшее утро я приговорила не одну чашку эспрессо.
– С чего желаете начать? – продолжал допытываться его великолепие вместо того, чтобы в упор меня не замечать. Тогда мне было бы намного комфортнее в его царском обществе.
– На ваше усмотрение.
Скальде мазнул по проплывавшему мимо нас городскому пейзажу безразличным взглядом.
– Здесь неподалеку есть неплохая таверна. Можем в ней пообедать.
И это называется экскурсия? Вот что значит мужик. Только и мысли о том, чтобы набить желудок. Мало, что ли, ему обедов-ужинов с другими алианами?
Лично у меня аппетита и в помине не было. Я и во время общественных застолий с трудом в себя что-то пропихивала – ну не умею расслабляться и есть в свое удовольствие под прицелом взглядов! А уж поглощать пищу, будучи «обласканной» ледяным вниманием Герхильда… Боюсь, мне первая же косточка встанет поперек горла.
– Может, лучше начнем с прогулки?
– Как вам будет угодно, – отозвался покладисто.
Хороший дракон.
Вскоре карета остановилась. Оказывается, даже на средневековых дорогах бывают заторы. Нас зажало меж двух домов, близко соседствовавших друг с другом. Светлые, будто пряничные, с маленькими окошками, расписанными морозцем, и красной черепицей, кое-где выбеленной пятнами снега и как будто горевшей под лучами холодного зимнего солнца.
Кажется, мы застряли неподалеку от ратуши. Это я поняла, выглянув в окно и увидев впереди две уже знакомые округлые башенки с конусообразными крышами. К обеим башням прилегали арки, в которые вливались шумные потоки горожан. Мимо нашего экипажа тоже то и дело кто-нибудь проходил. Отовсюду слышались смех и веселые голоса.
– Сегодня какой-то праздник?
Мельком посмотрела на тальдена и снова сделала вид, что поглощена созерцанием цветочного горшка, проглядывавшего сквозь ажурные занавески и посеребренное инеем оконце.
Да, лучше буду пялиться на комнатное растение. От вида горшка у меня не кружится голова, и сердце не рвется сплясать канкан. Смотреть же на Скальде противопоказано и крайне вредно. Потому что всякий раз, стоило встретиться с Ледяным взглядом, я теряла душевное равновесие.
– Первый день предновогодней ярмарки, если не ошибаюсь.
Супер! У них тоже празднуют Новый год и тоже устраивают ярмарки. А уж побывать на ярмарке средневековой – мечта любого туриста, тем более помешанного на истории.
Я ни на чем таком помешана не была, но тоже вдруг захотела окунуться в старую добрую сказку. Почувствовать себя этакой беззаботной Гердой. Тем более что Кай с ледяным сердцем у меня имелся. Будет о чем рассказать детям. Если, конечно, у меня эти самые дети появятся.
Мысленно приказала себе не думать о грустном, тем более в такой погожий, наполненный праздничной атмосферой день. Пусть начало его было ужасным, но окончание я никому не позволю испортить! Даже ненавистной привязке!
Карета ползла по улочке со скоростью черепахи, доживавшей свой век.
– Мы здесь на целый час можем застрять. Давайте лучше пройдемся.
И желательно по разным тротуарам. Как говорится, мальчики налево, девочки направо. Правда, здесь и тротуаров-то нет. Одна чавкающая серо-буро-малиновая жижа, в которую благодаря многочисленным экипажам превратился некогда белый пушистый снег.
– Пешком? – совершенно искренне удивился тальден.
– А вы обычно гуляете в карете?
– Обычно я вообще не гуляю.
Какая же все-таки скучная у правителей жизнь.
– Учиться никогда не поздно. Поверьте, гулять ногами совсем не сложно, – снова почувствовала, как уголки губ приподнимаются в улыбке.
И что же им неймется!
Не то чтобы улыбаться было зазорно. Просто обычно надеешься получить в ответ такую же искреннюю, ну или вызванную веселящим напитком, улыбку. Но, похоже, губы его великолепия знали только один режим – «усмешка».
Эх, ледяная ты моя безнадега…
Моя?! Нет, он, конечно, та еще безнадега, но точно не моя. И никогда моей не будет! Тьфу, тьфу и еще тысячу раз тьфу!
Поняв, что сморозила глупость, пусть и в мыслях, рванула было на улицу со словами:
– Вам может понравиться. Не захотите возвращаться в замок!
Не успела выдохнуть, как Скальде накрыл мою руку своей. Хмыкнул неопределенно, мол, прогулка – сомнительное удовольствие, и сказал:
– Постойте.
Стоило тальдену меня коснуться, как по коже от кисти до локтя бойко замаршировали мурашки.
Наследник стянул с себя перчатку. Подавшись вперед, дотронулся до моего лица. Я зажмурилась, не понимая, что он задумал. К чему все эти телячьи нежности?
Легкое касание к подбородку, и кожа будто покрылась ледяной коркой. Невидимой, но от того не менее осязаемой. В груди же цветком распустилось пламя.
– Это чтобы нас уже наверняка не узнали.
Мысленно дав себе установку: не таять снежком на солнце и не изображать оттепель от малейшего прикосновения тальденовых пальцев, открыла глаза. На меня смотрел совсем другой, незнакомый человек. И в то же время это был все тот же Герхильд. Я видела знакомые черты: высокий лоб, разлет темных широких бровей, упрямый волевой подбородок и губы, четко очерченные. Губы, которым сам бог велел прижаться к моим в умопомрачительном поцелуе и…
Вот блин.
– Эсселин Сольвер? – кашлянул наследник, развеивая окаянное наваждение.
Проглотила застрявший в горле комок и спросила:
– Вы что-то со мной сделали?
Холод на щеках по-прежнему ощущался.
– Создал иллюзию, чтобы сохранить наше с вами инкогнито. Или предпочитаете, чтобы на нас все пялились?
– Это вы у нас человек публичный, только себе бы иллюзию и создавали, – пробурчала, все еще ощущая его касание, как будто в том месте, где он до меня дотронулся, на кончике подбородка, пламенел ожог. – А я всего лишь скромная невеста. Одна из многих.
– Ошибаетесь. – Тальден вернул перчатку на положенное ей место. – Каждую алиану здесь хорошо знают. И не только в лицо. Думаете, одни старейшины пристально следят за отбором?
– Вообще-то, я считала, за нами следите исключительно вы. Ну и эссель Тьюлин, конечно. Куда ж без нее.
– Если бы все было так просто, – все-таки улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла задумчивой и какой-то грустной. Отогнав от себя, по-видимому, не самые приятные мысли, будущий император на удивление благодушно предложил: – Ну что, на ярмарку?
– Читаете мои мысли!
Накинув на голову капюшон, я вышла из экипажа следом за его замаскированным великолепием.
Глава 17
Хоть задирай юбку, хоть не задирай – без толку. И минуты не прошло, как тяжелый светлый подол еще больше отяжелел, напитавшись влагой. Все, хана платью.
Впрочем, долго по этому поводу я не горевала. Очень скоро позабыла и о заляпанных грязью сапожках, и о юбке, частично поменявшей цвет. Как и о том, что я – всего лишь пленница в этом мире, оказавшаяся на поводу, что коза на привязи, у бессердечной колдуньи. Праздничный вихрь подхватил меня и унес в самую гущу веселья. И Скальде ничего не оставалось, как унестись вместе со мной.
Площадь перед ратушей принарядилась по случаю грядущих праздников. Дома, смыкавшиеся полукругом, пестрели новенькими вывесками и старинными, точно глянцевыми, эмблемами. В волшебном вальсе кружили, искрясь серебром, снежинки, оседая на разноцветные фонарики. Те лениво покачивались на тонких шнурах, натянутых меж лотков с угощениями и всевозможными сувенирами. Сейчас эти фонарики не горели, но совсем скоро рыжее пламя заката смешается с первыми сумерками, и площадь раскрасится мириадами магических огней.
В воздухе витал ни с чем не сравнимый аромат сдобы, и я вдруг почувствовала, что не прочь отведать здешних лакомств. Желательно чего-нибудь горяченького. Потому как холод, даже несмотря на то, что вокруг сновали, согревая своим дыханием, люди, был очень даже ощутим. Наверное, предложение Герхильда заглянуть в таверну – не такая уж плохая идея.
Хотя зачем нам таверна, когда и здесь можно подкрепиться!
У самой ратуши снова установили сцену. Только теперь по ней дефилировали не невесты его великолепия, а отплясывали, кривляясь, бродячие артисты. Толпа, обступившая подмостки, то и дело взрывалась громким, заразительным смехом.
Туда мы тоже обязательно доберемся. Но прежде…
Я приблизилась к деревянному лотку. За ним стояла крупная, румяная от мороза женщина в сером суконном платье, дубленом жилете и длинном шерстяном платке, в который она куталась, пританцовывая от холода, и щедро одаривала светлыми, искренними улыбками всех, кто останавливался поглядеть на предлагаемый ассортимент угощений. А посмотреть было на что. У меня аж слюнки потекли от вида огромных пряников, имбирных и на меду, щедро политых глазурью. Румяных пирожков, леденцов на палочках в виде голубых, красных и оранжевых драконов.
– Не хотите себе дракончика? – обернулась к смирно стоявшему у меня за спиной Герхильду.
Как и всякий истинный мужик, его великолепие прохладно относился к такого рода времяпровождению. Впрочем, он ко всему и всем относился прохладно. Как-никак Ледяной.
Наверняка мыслями Скальде уже находился в той самой таверне, которую я решила обойти своим вниманием. Мне же, как всякой истинной женщине, было интересно все, что меня окружало, и я намеревалась получить от прогулки по торговым рядам максимум удовольствия.
А Герхильд… Пусть страдает себе на здоровье.
И терпит.
– Пожалуй, от дракончика я воздержусь, – как и ожидала, отказался наследник. После чего великодушно добавил: – Но вы, Фьярра, себе ни в чем не отказывайте.
Ну хоть какое-то в этой ледышке обнаружилось достоинство.
Я уже намеревалась остановить выбор на имбирном прянике – улыбающемся человечке, растопырившим глазированные руки-ноги в разные стороны, когда заприметила стройные ряды фигурок, сделанных, должно быть, из марципана.
– Какие хорошенькие!
Фигурки изображали алиан. Всех, за исключением выбывшей из соревнований Майруэн. Не скажу, что сходство было фотографическим. У меня, например, почему-то нос вышел картошкой. Зато его компенсировала роскошная золотая грива. Интересно, что они используют в качестве красителей… А вот у Керис получились глаза навыкате. Даже без деревянных табличек с выжженными именами претенденток на императорские трон и сосульку-сердце я без проблем определила где какая невеста. С самого краю застланного белоснежной скатертью прилавка обнаружила шеренгу маленьких Герхильдов и, не раздумывая, взяла себе одно марципановое драконье великолепие.
Если тальден и удивился моему выбору, то виду не подал. Расплатился молча и кивнул на прощание улыбчивой торговке, пожелавшей нам приятной прогулки по ярмарке.
С детства приученная делиться, я щедро предложила:
– Не хотите откусить себе голову? Нет? А вот я, пожалуй, ее с удовольствием откушу.
Не откладывая дела в долгий ящик, тем более такого вкусного и приятного, принялась за угощение.
Бросая рассеянные взгляды на прилавки и топтавшихся возле них зевак, наследник с тенью улыбки поинтересовался:
– И чем же я перед вами так провинился, что вместо одной из соперниц вы решили закусить мной?
– Ваша голова больше, а значит, вкуснее. Тем более, вы это заслужили. Когда не поверили мне и Древнему и заставили меня выпить настойку гуантильи. А еще те ваши угрозы… Было страшно и унизительно.
– Я не хотел задеть ваши чувства, эсселин Сольвер, – типа извинился дракон. – Но обязан был убедиться, что вы чисты.
После этих слов, произнесенных с присущим тальдену холодным безразличием, его марципановая версия лишилась правой руки и левой ноги.
Фигурка оказалась приторно-сладкой, и я стала озираться по сторонам, выискивая взглядом какого-нибудь доброго человека, торгующего напитками. Скальде понял меня без слов и направился к высокому чернобородому мужчине, зазывавшему всех желающих попробовать горячий напиток – глерт. Вернулся спустя минуту, распрощавшись с одной монеткой, а взамен получив два бумажных стаканчика с обжигающей пряной жидкостью.
Глерт пришелся очень кстати. Не только потому, что меня мучила жажда. Мороз не щадил. Вовсю щипал щеки, колол кончики пальцев, умудряясь пробираться даже под теплые перчатки. Было приятно погреть руки о стаканчик, а потом, сделав несколько глотков сладкого, ароматного вина, на пару мгновений почувствовать себя на вершине блаженства.
Которое тут же испортил Герхильд.
– Сто лет его не пил, – признался маг и вдруг ни с того ни с сего спросил: – Так как звали того юношу, в которого вы были влюблены?
Произнесено это было тихим, ничего не выражающим голосом, как будто Скальде и не ждал ответа. Но вот взгляд снова пронзал тысячами острых игл. Еще одна фирменная особенность его отмороженного великолепия. Я бы ее назвала – взгляд-потрошитель. Такой запросто не только в самую душу проникнет, но и вывернет тебя наизнанку. Не хуже ланцета вскроет все что надо и не надо.
Вот и ходи после этого с ним на свидания… Провокационные вопросы, режущие взгляды. А мне, между прочим, и без того потрясений хватает. На все просто нервов банально не хватит.
Многие мужчины по природе своей собственники. А тальдены, если судить по Герхильду и Хентебесиру – вообще отдельная песня.
– Эсселин Сольвер… – сощурил льдистые глаза маг, явно напрашиваясь на искренний и очень эмоциональный ответ.
«А почему решили, что была?!» – едва не бросила с вызовом, раздраженная не к месту проявленным любопытством. Вспомнив, кому собралась бросать этот самый вызов, благоразумно прикусила язык.
Врать Герхильду я не хотела. Не хватало еще, чтобы поймал на лжи. Сказать правду, ясное дело, не могла, потому как даже смутно не представляла, какими окажутся последствия. Для меня.
Посему решила, что правильнее вообще ничего не говорить. Прилипла к первому попавшемуся лотку и, старательно изображая из себя восторженную дурочку, с придыханием воскликнула:
– Ах, смотрите, какая красота!
Возле прилавка крутились разряженные и разрумяненные девицы. Все в отороченных мехом новеньких накидках, разноцветных юбках, изящных сапожках на каблуках и с обязательными угощениями в руках. Потенциальные покупательницы весело переговаривались, разглядывая украшения, призывно поблескивавшие в свете разгорающихся магических фонариков.
Чего здесь только не было! Глаза разбегались. Конечно, вся эта бижутерия и в подметки не годилась драгоценностям, которыми наследник одарил Фьярру и других алиан. Разве могут гранатовые бусы сравниться с ожерельем из рубинов, искусно оплетенным серебром. Или вон то простенькое колечко с малахитом… Даже рядом не валялось с бриллиантовым перстнем на полпальца, что обнаружила я недавно в одной из наших с Фьяррой шкатулок.
И тем не менее украшения притягивали взгляд. В каждом чувствовалась частичка души мастера, любовь, с которой они создавались. Приятной наружности женщина, стоявшая по другую сторону прилавка, рассказывала о своих творениях с такой теплотой и нежностью, будто каждое для нее было вынянченным, выпестованным ребенком.
Девушки слушали с живым интересом. Я бы тоже с удовольствием послушала историю создания изумительной броши из сердолика, точно алое солнышко сиявшей на раскрытой ладони мастерицы.
Если бы не дотошный Герхильд.
– Значит, не хотите отвечать.
– Не люблю делиться секретами.
– Секреты – роскошь, которую императрица не может себе позволить.
Обернувшись, окунулась в ледяную прорубь серых глаз.
Подавив дрожь, с самым безмятежным видом сделала ответный выпад:
– А разве я уже успела стать императрицей?
Неожиданно холод исчез. В кои-то веки меня одарили вполне себе теплой улыбкой.
– Выкрутились.
– Больше не будете допытываться?
– При желании я и сам могу все узнать.
Прозвучало зловеще.
К счастью, Скальде не стал развивать щекотливую тему моей влюбленности. Переключился на нейтральное общение, проявив на сей раз обычное вежливое любопытство:
– Что-нибудь приглянулось?
Последние несколько секунд я рассматривала булавку с ажурной головкой, сплетенной из тончайших серебряных нитей и напоминавшей раскрытый бутон цветка. Ножку ее перехватывали крошечные колечки, за которые цеплялись гранатовые грозди из бусин-бисерин.
Такая булавка шикарно бы смотрелась на темном бархате моей накидки.
Скальде не был телепатом, по крайней мере, я на это очень надеялась, и тем не менее безошибочно угадал, на что его восьмая невеста положила глаз. Под завистливые вздохи «зрительниц», поглядывающих на моего спутника с таким же жадным интересом, с каким только что пялились на янтарные браслеты, распрощался еще с несколькими монетами, ссыпав их в сложенную лодочкой ладонь мастерицы.
– Нет, нет, вы и так завалили меня подарками! – смутившись, запротестовала я.
Свидание все больше походило на настоящее – никак не удавалось отделаться от этого дурацкого чувства. Как и от уколов совести, уже исцарапавшей мне все сердце.
Мало того, что оно сбивается с ритма, когда он рядом. А вот когда так близко… И вовсе, глупое, замирает.
Не обращая внимания на слабые протесты своей зачарованной невесты, то бишь мои, тальден приколол булавку к бархату накидки. Казалось бы, ничего такого, всего лишь несколько мимолетных прикосновений к одежде. А у меня снова возникло ощущение, от которого предательски подогнулись коленки – что ее между нами, этой самой одежды, нет и не было.
Боюсь, сегодня ночью опять не обойдется без эротических кошмаров.
– Некоторые из ваших украшений я еще даже не успела надеть, – промямлила, не решаясь поднять взгляд. Который, предатель, точно знала, непременно задержится на его губах.
А ведь я замужем. Единственный, кто мне нужен – это мой такой уютный, теплый и родной Леша.
Кажется, я только что сравнила мужа с домашним халатом. Или любимыми тапочками.
И мне совсем не нужна эта вельможная сосулька! Надо бы себе почаще об этом напоминать, пока из-за магии мозг окончательно не расплавился.
– Я заметил, что бо́льшую радость вы испытываете, их снимая, – припомнил мне эпизод в карете маг, не преминув заметить: – Вы довольно необычная девушка, эсселин Сольвер.
– Хотели сказать, странная? – не сумела сдержать улыбки. Кажется, та вышла немного застенчивой, и щеки наверняка раскрасило румянцем. Только теперь не от холода, а от жара, огненной волной прокатившегося по всему телу.
К счастью, тальден вовремя отстранился, и мне повезло избежать теплового удара.
– Вы сняли украшения, достойные принцессы, с таким видом, будто металл жег вам кожу. И при этом выглядели совершенно к ним равнодушной.
Знал бы ты, что меня сейчас обжигает…
– А при виде дешевых безделушек у вас глаза загорелись.
– Вот такая я неправильная алиана. Драгоценности великолепны. Правда. Но уж больно… холодны, я бы сказала. Ну прямо как вы, – не сумела отказать себе в удовольствии уколоть мага. – Надеюсь, вы не обидитесь на меня за такое сравнение.
– Ничуть, – хмыкнул Герхильд и не остался в долгу: – Предлагаю продолжить прогулку, пока вы не превратились в такую же, как я, ледышку.
Время от времени Скальде обращался ко мне с вопросами. К счастью, нейтральными, не вызывавшими у меня приступы паники. Интересовался детством, отрочеством и недавней юностью. Жизнью в Лунной долине. Впечатлениями от первых дней в Ледяном Логе.
