Василий Васильевич Пряхин
Амулеты
Я бросил последний камень в печь и почувствовал такую невыносимую усталость в теле от тяжелого труда, какую ранее еще никогда не испытывал. В висках непрерывно стучали молоточки; в горле было сухо, как в пустыне; красно-оранжевые руки онемели; ноги гудели от постоянной ходьбы.
Я и не заметил, как рухнул на деревянные леса подле раскаленной до предела печи. Рухнул, как сгоревший до серого пепла дом, потеряв на минуту сознание. Проснулся я уже на руках Амастии, которая гладила меня по голове, принимая своей рукой мой разноцветный гребешок. Она хоть и была внешне грязной и изуродованной от работы в нечеловеческих условиях женщиной, но внутри ее – в ее скромной и великодушной душе – жила доброта, любовь, сострадания. Я чувствовал это своим сердцем. Увидев, что я проснулся от внезапного сна, она вздохнула и обняла меня так нежно и чувственно, как обнимает безо всякой причины родная мать свое дитя, что я не смог ответить ей отказам и тоже ее обнял. За одно мимолетное мгновение на моей душе стало так легко и спокойно, что я не хотел ее отпускать из пламенных объятий.
– Вы чего здесь разлеглись? Это вам не домашняя кровать, а рабочая зона! Встать! – Надзиратель вскинул кнут и ударил по спине Амастию. Она вскрикнула от боли, но гордо и уверенно встала с земли. На ее спине остался кровавый шрам.
– Вы что делаете, бессердечные твари!? – вспылил я и без промедления получил кнутом по спине.
– Успокойтесь! Не надо! Он же всего мальчик. Бедное, беззащитное дитя, – вымолвил Джулиус, обращаясь к озверевшему Надзирателю, который хотел нанести мне третий удар.
– Джулиус, ты здесь давно и все еще не знаешь простых правил! Иль давно не вкушал ты моего кнута? Давай я тебе напомню об этих незабываемых чувствах!
– А кто ты такой, чтобы с нами так обращаться?
Амастия поспешила прильнуть к мужу, как бы закрывая, защищая его от этих монстров.
– Нет, милая, я не намерен отступать. Хватит унижаться перед ними. Я задал прямой вопрос, на который я жду полного ответа. Разве ты – Всевышний, который решает, кому жить, а кому умереть? Ответь же мне! Давай! – Джулиус пристально смотрел на одного из Надзирателей.
Разгневанный не на шутку Надзиратель отшвырнул Амастию от Джулиуса.
– Я тебе отвечу. Я – Всевышний! Для тебя. Ибо я решаю – жить тебе или не жить. И сейчас я решил – тебе не жить!
– Давай! Сделай это! Жалкое существо! У тебя кроме гордыни и высокомерия ровным счетом ничего нет. Ты беден. Ты в разы беднее меня. Ибо я имею шанс любить и сострадать ближнему своему и радоваться жизни, даже когда она столь ужасна и омерзительна. Я богат. Я люблю. А ты жалок, как и вся твоя орда бесчувственных Надзирателей, которым место не иначе, как в аду. Ибо вы демоны! ДЕМОНЫ!
– Ах ты, неблагодарная скотина! – вспылил Надзиратель и со всего размаху ударил Джулиуса. Потом еще и еще.
– Нет! – закричал Амастия, побежав спасать мужа. Надзиратель оттолкнул ее, она упала, больше не в силах встать. Я подбежал к ней и сказал ей тихо на ушко:
– Я нападу на него. У меня есть острый камень. И…
– Нет. Он убьет тебя. Убьет! Даже тысячу камней его не убьют. О, Всевышний! За что?! За что ты к нам жесток и равнодушен! – Она зарыдала.
– Что тут происходит!? – ворвался на второй ярус, ошарашенный Джекус, который не мог поверить своим глазам, когда увидел столь неприятную картину. Мы с Амастией лежали на земле, исполосованные разящими кровавыми шрамами от кнута Надзирателя, который безумно и злорадно наносил нескончаемый град ударов на Джулиуса, бездыханно лежавшего на полу, истекавшего алой кровью.
– Что ты делаешь, Магнус? Что ты делаешь? Ты его убил! Убил! Негодяй, что на тебя нашло! Это мой лучший работник! – Джекус взял кнут и ударил Надзирателя точным ударом в голову, отчего убийца свалился на пол, уснув на пару часов.
– Бедный Джулиус!
Джекус пообжал к нему и стал трясти его как тряпичную куклу. Но безуспешно, тот лежал неподвижно. Амастия зарыдала еще громче, осознавая, что потеряла мужа.
…Прошу меня простить, я больше не могу продолжать писать об этих страшных событиях, давно минувших лет. Я до сих пор о них вспоминаю, и мне начинает казаться, словно все это произошло только вчера.
Боже, Благослови их души!
Давайте лучше вернемся к нашим доблестным жителям Долины Цветов, которые готовятся отправиться в логово опасного противника – Магнетикума.
Глава 7
Утренний солнечный свет еще слабо освещал благоухающую пещеру, но уже давал ей живительные силы, чтобы проснуться от сладкого сна. Некогда скрученные цветочки, растущие подле высокого дерева, пытались спрятаться от непроглядной, пугающей темноты, теперь же они тянулись к солнечным лучам, которые притягивали их к себе. Невидимые птицы запели мелодичные гимны жизни, радуясь новому солнечному дню.
Как раз в это волшебное время Ганулиус разбудил отца Андрея и сказал:
– Тише, не пугайтесь. Нужно отправляться в путь, Андрей Николаевич. Пока ребята не проснулись.
– Что случилось? Почему вы говорите шепотом?
– Тише! – Он поднес указательный палец ко рту. – Вы им сказали, что они не полетят с нами? – спросил он.
– Нет. Но собирался им об этом сообщить сегодня на заре.
– И вы думаете, они вас послушают! Они верные друзья, которые не бросят своего друга на произвол судьбы. Вы должны это понимать!
– Я это прекрасно понимаю, Ганулиус. Но есть указ Василиуса, который гласит о том, что они не входят в число спасительного отряда. И вообще, я должен им об этом сообщить. Они останутся тут без моего попечения. Я не смогу, не попрощавшись с ними, уехать в опасный путь, где нас, возможно, будет ждать смерть.
– Если вы уверены, что так будет лучше для них, тогда будите их!
Отец Андрея задумался, глядя на маленьких и таких беспомощных созданий, которые крепко спали, тихо посапывая. Он помолился за их здравие, потом поцеловал их в щечки и встретился взглядом с Ганулиусом, который понял все без лишних слов.
– Не будем терять драгоценного времени. Отряды доблестных воинов с Крылатыми Лавами готовы лететь, и ждут только нас с вами. – Ганулиус посмотрел на детей. – Они справятся, не сомневайтесь в них.
Через минуту Ганулиус и мой отец бесшумно вышли из сонной пещеры и быстро побежали к священному дереву Гахала, где их ожидали воины и Крылатые Лавы, нагруженные лепестковыми орудиями и продуктами питания. Все было готово к спасительной операции.
Танечка в отличии от своего брата не спала и отчетливо слышала все то, о чем говорил мой отец с Ганулиусом.
И как только те поднялись наверх, Танечка соскочила с мягкого цветка и начала будить спящего брата, который не хотел, как назло просыпаться в столь ответственный час. Но после долгих и упорных попыток, он открыл глаза и протяжно зевнул, пробормотав, чтобы она убиралась прочь в свой цветок и не мешала ему дальше спать, ибо еще не время, мол, он не слышал колокольчика Ганулиуса.
– Владимир, вставай же, хватит спать! Они улетают! Улетают без нас! Пойми же! – Не выдержав эмоционального надрыва, она стукнула ладошкой по его лицу. – Они улетают! УЛЕТАЮТ!
– Ты чего делаешь? – проснулся Вовка, отталкивая сестру от себя. – Совсем рехнулась! Чего ты такое городишь? Как улетают? Без нас? Такого не может быть!
– Может. Они уже нас оставили здесь. Я не спала и слышала, как Ганулиус сказал, что они сегодня же улетают.
– Я тебе не верю!
– Оглянись вокруг. Никого нет. Они уже ушли и скоро улетят. Без нас. Мы должны их догнать и полететь с ними. – Владимир оглянулся и, увидев, что кроме них в пещере никого нет, тут же побледнел и осунулся.
– Они нас бросили!
– Теперь ты мне веришь?
– Да…
– Тогда побежали, пока не поздно, – сказала Танечка.
– А может, они правы…
– В чем?
– Нам лучше остаться здесь?
– Ты что! Не проснулся что ли еще? Или испугался? Мы не должны здесь сидеть, как трусы. Мы должны спасти нашего друга.
– Да, да ты права! Побежали, Таня.
Добежав до водопада, они увидели, что Крылатые Лавы поднимались в небо и летели в сторону Северных Гор. У дерева осталось всего пять Лав.
– Не успели! – с грустью и обидой в голосе сказал Вова. – Они нас оставили!
– Нет! – уверенно отрезала столь пессимистические мысли Вовы Таня. – Мы проберемся и залезем в мешки с продуктами.
– Это невозможно и неосуществимо. Лавы заметят нас. И сама подумай, а вдруг мешки не столько прочны, чтобы выдержать дополнительный вес? И что тогда?
– Мешки выдержат, в этом я нисколько не сомневаюсь, так как знаю о плетении из тростника кое-что. Нужно рискнуть. Мы теряем драгоценное время.
– Придется тебе довериться…
Когда они подбежали к дереву Гахала, последние Крылатые Лавы улетели из-под самого носа брата и сестры.
– Не успели…
– Не успели…
Вдруг в их маленькие головки пришла одна и та же мысль. Они переглянулись. Улыбнулись. И расправили крылышки, запорхав ввысь. Нагнав Крылатых Лав, они тише летнего ветра приземлились на мешки с продуктами и забрались вовнутрь. И полетели навстречу опасности, не смотря на все предупреждения.
Глава 8
В положенное время нас отвели в пещеру Предателей, которая находилась примерно в километре от работающих печей. Обмякшее тело Джулиуса унесли в соседнюю пещеру.
Когда мы подошли к пещере нас встретил Надзиратель. Он был маленький и толстый, с короткими ручонками и ножками, огромным выпирающим брюхом и со злорадной улыбкой на толстом, жирном лице странного фиолетово-голубого оттенка.
– Здравствуй, Джекус! – улыбаясь, сказал он. – А где еще, работнички!? Не уж то сгинули! – засмеялся он.
– Мне сейчас не до твоих шуток, Вангус! – ответил грубо Джекус жирному пройдохе: тот перестал ухмыляться.
– Ты зачем грубишь друзьям своим? Неужели тебе стало жалко этих падших бедняков или, может быть, ты тоже стал предателем и теперь на их стороне? – спросил он, и снова на его лице просияла улыбка, но далеко не лучезарная, а такая мерзкая и противная, от которой хочется поскорее отвернуться и забыть.
– Ты мне не друг! И никогда им не будешь, мы предадим друг друга в любой удачный момент! – ответил Джекус.
– Правду глаголешь! Ха-ха!
– Хватит болтать. Я сегодня был у самого Магнетикума. – Лицо толстяка мгновенно переменилось; из шута он превратился в серьезного шута. – И он не доволен моей работой. Так что прошу тебя накормить вот этих двоих. Дабы не усугублять и так критическую обстановку на рабочих местах.
– Я не имею право кормить их по отдельности.
– Послушай, если на моем участке, хоть еще один погибнет Иллай, то меня сожгут в огне вместе со всеми. Ради нашей «дружбы», помоги мне. Если поможешь, я останусь перед тобой в долгу и сделаю без промедления любую интересующую тебя просьбу.
– Заманчивое предложение. – Он приложил руку к затылку. – Особенно, если учесть, что этого мальчишку меня обязали накормить и охранять его жизнь, как свою собственную. Представляешь? Совсем сбрендил старик Магнетикум, давая такие указания. – Он взмахнул рукам то ли не от понимания, то ли от негодования такого рода просьбы. – Так что думаю, меня не накажут, если я накормлю их двоих, но за тобой будет огромный должок. Ты ведь это понимаешь?
– Понимаю, не дурак! И слово свое сдержу. Значит, договорились? – Он протянул руку.
– Согласен! – Толстяк протянул свою руку, и они пожали друг другу руки. – Отлично! Можешь идти домой. Я их накормлю.
Разговор был окончен, и толстяк повел нас с Амастией к скалистым дверям.
Сначала мы шли по узкому туннелю пещеры, на стенах которого висели горящие факелы.
Чем дальше мы углублялись, тем отчетливее я слышал приближающийся вой и страшные вопли Иллаев.
Сердце билось так сильно, что я слышал его пульсирующее быстрое биение в голове.
Я сильнее сжимал холодную, грубую от суровой работы руку Амастии, которая смотрела на меня с нежным спокойствием, как бы говоря мне: «Все будет хорошо, мой милый! Этот кошмар скоро закончиться. И мы больше не будем страдать!».
Дойдя до нужного места, мы увидели металлическую зарешеченную дверь, возле которой стоял сонный и могучий Иллай.
– Здравствуй! Новенькие прибыли? – Он потер руки. – Новое мяско для озверевших работяг!
– Мне сейчас некогда с тобой говорить. Пропусти нас. Немедленно! А то скормлю этим голодным собакам, безмозглый ты лентяй!
С лица Иллая в секунду испарилась улыбка, и он быстро и услужливо открыл скрипучую металлическую дверь, ведущую нас в еще более мрачное место пещеры, откуда доносились непрекращающиеся крики.
Мы прошли через ворота и оказались в просторной пещере, украшенной черепами давно усопших Иллаев. В зарешеченных камерах сидели сотни Иллаев. Они соприкасались друг к другу тощими и грязными телами, а при виде еды зверели. Еду им развозили по камерам Надзиратели на деревянных корзинках. Они кидали Иллаям в ноги объедки с пышных столов Стражников Зла. Но этот ужасный запах их не пугал, ибо это был их единственный рацион за день, а-то и за два.
К нам непонятно откуда подбежал Иллай.
– Здравствуй, Стражус! – обратился наш сопроводитель к нему. – Принеси сюда два порции еды для них и одну для меня. И не задавай лишних вопросов!
Слуга беспрекословно побежал вниз за едой и через минуту уже был перед нами, держа в одной руке мешок с отходами, который швырнул нам в ноги,а в другой – корзинку с жареным существом, который смутно напоминал цыпленка, только белого цвета. Амастия увидев, как из мешка полилась жижа с обглоданной костью, налетела на еду и начала жадно ее пожирать; меня же затошнило от запаха и я, отпрянув в сторону, опорожнил желудок.
– Молодец! Быстро работаешь! Это мне в тебе и нравится! Верно, но медленно идешь на повышение! – сказал он, обращаясь к Надзирателю.
– Я стараюсь! – ответил Иллай.
– Когда мои друзья отведают их незаслуженный обед, отведи их вниз к остальным. И присматривай за малышом! Он должен быть ЖИВ! Понятно? Справишься?
– Конечно!
И тот удалился, оставив нас с очередным слугой.
Я посмотрел на Амастию, жадно пожирающую еду. Когда она закончила, она подошла ко мне ближе и спросила:
– Ты чего не ешь? Это, возможно, твоя единственная пайка за неделю! Ты должен поесть, если даже через силу!
– Я не могу! Просто не могу! Что это за кости? Усопших животных? Иллаев? – плача спросил я.
– Прости меня,…но я не знаю.
– Не заставляйте меня это есть!
– Господин, можно забрать с собой недоеденный обед? – спросила Амастия.
– Это запрещено! И ты это прекрасно знаешь, Амастия! – сказал он, вальяжно ходя из стороны в сторону.
– Ну, пожалуйста, сэр! – жалким голосом сказала она. – Я знаю в вашем сердце столько добра и милосердия, что вы позволите мне незаметно протащить еду в камеру!
– Ладно. Уговорила, Амастия. Ты всегда умеешь меня убедить. Как же тебе это удается?
– Я тут не причем – это все ваше безгранично добрая душа! – вымолвила она.
– Ладно, все, хватит! Давайте, пошли!
Нам ничего не оставалось, как повиноваться и пойти к зарешеченным камерам.
Нас впихнули в одну из камер, где каждый голодный Иллай начал бросаться на меня, пытаясь оторвать кусок то тут, то там. Храбрая Амастия отражала любые попытки причинить мне боль, и я был очень благодарен ей за это.
Один обезумевший Иллай, больше напоминавший мешок с костями, все-таки вцепился в мою руку. Я взывал от боли. Амастия безуспешно била кулаками по его голове, но он словно перестал чувствовать боль и все глубже вгрызался в мою плоть. Вдруг раздался свист и в одночасье шея каннибала (если так, конечно, в данном случае можно выразиться) была обмотана толстым кнутом. Надзиратель резким взмахом руки дернул хлыст, отчего Иллай отцепился от моей руки и упал на пол.
Лежащий на полу он нервно дергался и рыдал, не сдерживая своих эмоций и чувств. Потом он яростно закричал, что не хотел причинить мальчику зла, что его мыслями завладел голод.
Я тем временем лежал на полу, держась за больную руку, из которой безостановочно сочилась алая кровь.
Я думал, что сойду с ума, когда Надзиратель подошел к лежащему Иллаю, достал из своего кожаного ремня острый стальной нож и вонзил в его тощее тело.
– Я надеюсь, этот урок вы усвоили! Если кто-нибудь еще, хоть пальцем тронет этого мальчишку, то его будет ждать такая же незавидная судьба. Так что не вздумайте шутить со мной! – Он закрыл решетку и поспешно удалился.
Я провалился в дремоту.
Глава 9
Наши отважные герои, не желающие тратить время даже на кратковременный отдых, забыв об усталости, летели все быстрее и быстрее.
Крылатые Лавы извергали тяжелые хрипы от усталости, но под нежные ободряющие слова Иллаев продолжали лететь.
Так они летели два долгих дня через бесконечны акры волшебных лесов Иллюзиона, встречая на своем пути свободных от обязательств Крылатых Лавов и других крылатых животных, больше похожих на Древних обитателей Земли. Те в один голос твердили, что им стоит немедленно развернуться и лететь обратно домой, ибо армия Зла непоколебима и превышает их войско в десятки раз и за считанные минуты расправиться с ними смертельным огненным шарами, оставив от них пепел и прах. Но доблестный, или упрямый, Джиал отвечал им, что их народ не может бросить Иллая в беде и лучше погибнет в бою. Конечно, после таких патриотических слов никому уже не хотелось возвращаться обратно, а только лететь дальше и биться со Злом, пока не иссякнут силы.
Так вот, я отвлекся. Они летели два дня и наконец-то решили остановиться (надо сказать, не без причины) в непосредственной близости от Северных Гор, возле речки, в глубине широколиственных лесов. И причиной данной остановки было обнаружение Вовы с Танечкой в одной из сумок Крылатых Лав. От усталости и боли в спине, Вова просто не выдержал и сам выдал свое присутствие. Отчего Джиал принял решение приземлиться и решить, что же им делать дальше. Что делать им самим. И как поступить с детьми.
– Как!? Как вы тут оказались? – не сдерживая своих эмоций кричал на них мой отец. Ведь он переживал за них, за меня, и был ответственным за наши жизни.
– Мы… хотели только спасти Диму… Извините нас… – заикаясь сказала Таня.
– Почему вы нас бросили в Долине Цветов, даже не сказав нам, что отправляетесь на поиски? – закричал Вова.
– Никто вас не бросал! Не смей так говорить! Мы вас оставили на попечение жителей Долины ради вашего же блага. Вы слишком малы, чтобы сражаться в настоящей войне, в которой убивают, по-настоящему. Как ты не можешь понять это!? Убивают!
– Я это понимаю, дядя Андрей! Мы его друзья и мы не должны его бросать! – кричал Владимир. – Вы должны нас понять, дядя Андрей, он ведь наш друг! Друг… единственны… – прохрипел Димка и от переутомления и волнения упал в объятия Андрея Николаевича, который успел подхватить мальчика, прижать его к своей груди и стал утешать.
– Простите меня, дети мои, я сорвался, – Таня подбежала к ним и обняла их обоих. – Я должен был вас разбудить и попрощаться с вами, должен был объяснить вам, почему вы не можете лететь с нами. Но я этого не сделал. Я просто хотел вас уберечь от несчастья. – Отец Андрей помолчал с минуту, а потом все-таки решился добавить. – А теперь, ребята, вам все-таки придется вернуться в Долину цветов.
– Что? – спросил изумленный Вовка.
– Ты меня слышал, Вова, не надо притворяться глухим. Вы отправляетесь, немедля, обратно в Долину Цветов на двух Крылатых Лавах с сопровождением, чтобы вы снова не свернули туда, куда не надо. – Андрей Николаевич перевел суровый взгляд с Вовы и Тани, которые все еще были поражены молниеносной сменой настроения моего отца на мудрого Джиала и храброго Ганулиуса, как бы спрашивая, правильно ли он поступает.
– Андрей Николаевич безусловно прав, дети. Вам лучше вернуться. И для этого мы предоставим вам и Лав и сопровождение. Вы уже герои для нас. Ведь вы не побоялись, полетели за нами, вы смелые ребята. Вы вырастите хорошими людьми. Я очень рад, что имел честь с вами познакомиться. –Джиал поклонился.
Вслед за Джиалом поклонился весь отряд.
Таня стояла, а ее сердце переполнялось чувством гордости за себя и за брата; она плакала от счастья и не могла поверить своим глазам, что уважаемые воины преклоняются перед двумя школьниками.
Об этом мне рассказала уже будучи моей женой Татьяна однажды вечером, когда мы сидели на берегу пруда, любовались вечерним пейзажем, на фоне которого озорно плескалась в теплой водице наша маленькая дочурка. Я был так горд за жену. Я и сейчас горжусь ей, когда пишу эти строчки. Горжусь, что у меня был такой друг, с которым мы прожили всю жизнь душа в душу. Как же я ее любил… я и сейчас продолжаю ее любить, как пятнадцатилетний юноша, впервые одурманенный искренней любовью.
Глава 10
Я проснулся оттого, что услышал чей-то вопль. Открыв глаза, я резко соскочил с холодной земли, испугав Амастию, которая лежала рядом со мной и приглаживала мой пышный гребешок на голове.
– Что случилось? – спросила Амастия. – Тебе приснился страшный сон?
– Нет. Я услышал жуткий вопль через сон, – ответил я.
– Это Иллай издал свой последний крик. Крик души. Он умер. Скоро ты привыкнешь к этим отчаянным криками душ, утопающим в рабстве Магнетикума. Я здесь живу, если, конечно, можно так выразиться, больше года и слышала очень много криков исходящих прямо из сердец Иллаев и они для меня стали не криками боли и отчаяния, а криками счастья и радости. Последний крик облегчения, который уносит их душу на небеса, оставляя жалкие, тощие тела на попечение жестоким Охранникам и Надзирателям. Сколько раз я хотела издать последний крик душу, который бы избавил и меня от всего этого ужаса. Как бы я хотела испытать чувство свободы и легкости, пусть даже ценой собственной жизни.
– Не говори так, Амастия. Мы уничтожим Магнетикума! Мы будем свободными! – громко сказал я. Сонная камера загоготала от столь забавной речи. – Почему вы смеетесь!? Я не понимаю! – разозлился я.
– Потому что ты несешь наивный бред мальчишки, которому недавно начитали морали в Долине Цветов! Лучше бы мы тебя съели, и то проку было бы больше! – сказал один старый Иллай.
– Прекратите так говорить, Бернулиус! Это отвратительно! – крикнула Амастия на него, потом посмотрела на меня и шепнула. – Не обращай на них внимания, они здесь слишком долго, чтобы поверить в это. Слишком долго.
– Сколько? – спросил я. Никто мне не ответил. – И я не намерен унижаться перед Магнетикумом.
– Ты в этом уверен? А я нет. – заговорил вновь Иллай по имени Бернулиус. – Ты первый день здесь и твой желудок еще не опустел от голода. Подожди, скоро он станет думать за тебя, тогда посмотрим, кто из нас двоих останется прав! Амастия, не правда ли, он славный малый? Почему его нельзя трогать!?
– Потому что он внук Магнетикума, – ответила она.
Лицо Старика побледнело.
– Тот самый Великий Дмитрий, внук Магнетикума, который спасет нас от заточения? – спросил один из Иллаев.
– Как внук Магнетикума? Этого не может быть! Ты ошибаешься, Амастия! Скажи мне, что ты хочешь мне насолить и решила так жестоко пошутить над старым ворчуном? Я прав? Не может быть, чтоб этот выскочка был нашим спасителем, единственный лучиком надежды на светлое будущее! Ему же не больше двенадцати!
– Зачем мне тебя обманывать? Ты же сам прекрасно видел, как над ним трясутся Надзиратели. Джекусу приказала его охранять и беречь.
– Нет! Ты врешь! – закричал он, встал, подошел ко мне, схватил меня и начал трясти. – Отвечай мне! Почему у тебя такое имя? Почему Надзиратели тебя охраняют? Кто ты такой? Отвечай! Отвечай же!
– Отпустите меня. Я – внук Магнетикума. Я – человек с голубой планеты Земля.
Все ахнули.
Бернулиус отпустил меня. На его лице появилась улыбка. Улыбка, щемящая сердце.
– Да. Теперь надежды нет. Никакой, – прошептал он; Иллаи же в очередной раз ахнули. – Нам предсказали, что добрый и честный Дмитрий спасет наш страдающий народ от жестокого тирана Магнетикума. У нас была надежда. Ты был нашим Всевышним – нашим спасителем. Но теперь, когда я узрел твой лик, еле тлеющая свеча надежды навсегда угасла в моем старом сердце.
– Нет. Ни говорите так. Мы вас спасем. Я уверен, что Стражники Добра уже летят к сюда! – сказал я.
– Кто? – спросил он, посмотрев на меня украдкой.
– Жители Долины Цветов. Стражники Добра. Они спасут меня и ваш бедный народ, – ответил я.
– Мальчик. Ох, бедный мальчик. Ты живешь в мире фантазий. Никто тебя не спасет, никто не полетит сюда ради одного Иллая-человека, даже такой благородный народ, как жители Долины Цветов, которые прекрасно осведомлены о численном превосходстве войска Магнетикума.
– Они не оставят меня здесь. Отец меня не бросит! – не соглашался я.
– Не тешь себя мечтами, а то и двух дней не протянешь! Они не прилетят!
– Мой отец…
– Что твой отец? – перебил Иллай меня. – Ну и придет он за тобой в Северные Горы? Ровным счетом ничего не изменится, ибо он не сможет сражаться в одиночку против многотысячной армии. А что из этого следует? Он окажется здесь, в этой камере, рядом с тобой. Какой от этого толк для нашего народа? Абсолютно никого.
– Вы должны помочь сами себе и не рассчитывать на чужую помощь! – крикнул я от возмущения.
– Мальчик, ты настоящий оратор, способный говорить, пока не посинеешь. С тобой трудно не согласится. Мы должны помочь сами себе и в этом ты, безусловно, прав. Но наши силы иссякают с каждым днем, а наши планы неизбежно проваливаются, умирая еще в зародыше. Наша надежда пошатнулась оттого, что раз за разом четко продуманные планы не срабатывали, и мы терпели поражение за поражением. Мы ждали духовного наставника, который бы нас с подвиг на бунт, который бы смог зажечь огонь в наших потухших сердцах. Но пришел наивный мальчишка, искренне верящий, что за ним прилетит отряд и спасет его и других жителей Северных Гор от тирана Магнетикума. И… моя надежда, как я и говорил, угасла, потухла. Ее больше нет! НЕТ! Как и тебя, здесь, в этой пещере, не будет через несколько дней. Ты пройдешь урок жизни, который тебе любезно устроил Магнетикум и будешь счастливо жить вместе с ним, правя больными землями. Ты будешь правителем! Ты станешь таким же, как он. Вот тебе немудреная правда жизни! Хватит летать в облаках, спустись на землю и оглянись!
Этот Иллай Бернулиус оказался не так-то прост, каким он мне поначалу показался. Он был слаб, но несломлен, ибо твердость духа не давала ему сдаваться. Он был прирожденным лидером. Он не верил в сказки и смотрел в будущее трезво и расчетливо, что внушало уважение к его персоне.
– Бернулиус, можно мне сказать, – начал я. – Я знаю, вы сильный и мудрый Иллай, способный на многое ради своего народа. Вы не должны терять надежду! Поверьте мне! Я ни за что не перейду на темную сторону. У меня осталось в Долине Цветов много славных и преданных друзей, которых я люблю и уважаю и за которых я готов биться до последнего вздоха. Возможно, я наивен в своей детской простоте, но по истечении этой бурной недели я повзрослел. За эту неделю я в своих друзьях увидел опору. Они придут. И мы с вами должны быть готовы к битве с врагом.
Я замолчал, сел, прижавшись к Амастии, и посмотрел по сторонам, увидев, как на меня смотрят сотни обескураженных лиц, которые были в шоке от юного, не по годам мудрого мальчика, говорящего так пламенно и искренне.
После этой речи на меня стали смотреть совсем по-другому, даже лидер Бернулиус. Случилось нечто удивительное. Я увидел в этих грязных, тощих существах, в их глазах жажду жизни и надежду, надежду в свободное будущее.
– Бернулиус, скажите, откуда вы узнали обо мне? Я и сам не знал, что несколько дней назад буду в Иллюзионе?
– Я расскажу, мой юный друг. В нашей пещере жил один мудрый старец, который видел в своей голове будущее. Видения, как он говорил. Мы его называли пророком. Однажды он нам рассказал, что в Иллюзион с планеты Земля прилетит некий Дмитрий, внук Магнетикума и спасет наш народ, уничтожив этого тирана, который погубил сотни иллаевских жизней. Пророк предсказывал, что Магнетикум будет его искусно соблазнять богатством и властью. Хорошо помню, как он сказал: «У вас появиться надежда. Этот человек способен помочь вам… если сделает правильный выбор. Я плохо вижу этот фрагмент, но точно знаю, он будет долго думать, как же ему лучше поступить. Ему придется чем-то пожертвовать». На следующий день он умер. Вот такая история.
– Спасибо за доверие. Я вам обещаю, что никогда вас не предам и не подвиду. – Я протянул ему мизинец. Он поднял брови в знак не понимания. – Вам нужно тоже протянуть мне свой мизинец. – Он протянул. – И зацепить своим мизинцем – мой. Так мы поклянемся, что будем вечно служить друг другу, как настоящие друзья.
Все-таки удивительное существо человек. Он ищет что-то светлое и хорошее даже в самом плохом и мерзком. Мы сидели за решеткой, в тесной камере, посреди лежащих скелетов, которые скулили во сне, грезя о еде, а наши легкие наполнял смердящий запах сырости и разложения, но мы все равно приятно болтали с Бернулиусом, как два закадычный друга, встретившиеся после долгой разлуки. Хотя мы были знакомы только несколько часов, но между нами сразу образовалась неразрывная телепатическая связь, помогающая нам понимать друг друга с полуслова. Нас не пугала разница в возрасте, ибо мы разговаривали, как внук разговаривает с дедушкой и наоборот.
Бернулиус поведал мне о своей прошлой жизни. О том, что раньше он был простым охотником за плодами, он любил путешествовать по густым оранжево-зеленым лесам, любил находить новые плоды, возвращаться домой к своей семье с хорошей добычей. Семья у него была небольшая: любимая жена и двое прекрасных сыновей. Он помрачнел, когда начал рассказывать мне об их гибели. На деревню, в которой они жили, напало войско Магнетикума и почти все дома в поселении сожгли, разграбили и убили жителей, женщин и детей, а мужчин взяли в плен, на каторжную работу.
Также Бернулиус рассказал мне о множественных попытках восстать против войска надзирателей Магнетикума. Как все их планы вечно проваливались или срывались. Но пора было ложиться спать, и мы поспешили закрыть глаза и улечься удобнее, дабы через каких-то три часа нас снова ожидал каторжный труд на печах.
Глава 11
Вову и Таню вместе с двумя Стражниками Добра и двумя Крылатыми Лавами отправили обратно в Долину Цветов.
– Это несправедливо, что мы летим обратно домой! – твердил Вова. – Мы так легко отступили с тобой, Таня.
– Но что мы могли сделать? Мы всего лишь маленькие дети, которым не место на войне. И за нас все решает Димин папа. Как с ним бороться?
– О чем вы там разговариваете? – перебил их разговор Крылатый Лав. – На войну они захотели! Вот дети пошли! Даже я, если бы была моя воля, не пошел бы на войну. Мне уже пошел девятый десяток, но я никак не могу понять, зачем нужно убивать друг друга! Объясните мне? Зачем? Зачем воевать?
– Как зачем? – изумленно спросил Вова у Крылатого Лава. – Во-первых, чтобы обезвредить противника, который нечестным путем, силой, хочет забрать чужую территорию. Во-вторых, если мы не будем обороняться, то они нас уничтожат.
