Вера Зверева
Пепел на твоих губах
Глава 23
На короткое мгновение Вика закрыла глаза и полностью растворилась в чувстве невероятной головокружительной легкости и блаженства. Губы Андрея, вжимающиеся в её собственные, будто бы выключали вечно настороженную и сверхэмоциональную часть сознания, оставляя лишь чувственное бессознательное, взмывающее сейчас под облака от исполнения своих желаний. Затем, мозг совершил мгновенную перезагрузку и вышел из аварийного режима, включая руки и язык, совсем не в том ключе, котором на самом деле хотелось.
– Ты что? – возмутилась она, отталкивая свободной рукой Андрея от себя.
– Что? – он невинно, но явно наигранно удивился и выпустил ладошку Вики из длинных пальцев.
– Зачем ты это сделал? Мы же только что всё решили.
– Считай, скрепил договор, – он слегка улыбнулся уголком губ, в глазах снова мелькнули озорные огоньки.
– Договор в том, что между нами ничего не будет. Разве поцелуи к этому не относятся?
– Мы не уточняли, что относится, а что нет. Ты не хочешь иметь никаких отношений. И я так понимаю, что тебе не нужны никакие официальные статусы, свидания, встречи при луне и совместное проживание.
– Что-то вроде.
– И к ним в комплекте ссоры, ревность, разборки, делёж вещей и свободного времени, контроль личной жизни и ограничения свободы, обязанности и ритуалы им сопутствующие. А так же боль, слезы, разочарования, измены и предательство. Так?
Вика замолчала, мысленно переваривая список вещей, которые Андрей считал неотъемлемой частью отношений. С этим списком она не могла не согласиться, он был слишком близок к её реальному опыту и похоже к опыту Андрея тоже. Ведь не мог он озвучивать его, не имея на то серьёзной почвы. Прошлого, наполненного всеми компонентами этого бульона страданий.
– Именно, – произнесла она, понимая, что тоже ставит подпись под своим прошлым в его глазах.
Это было похоже на признание обеих сторон в болезненном нежелании всего этого повторять. Кто бы мог это осудить? Кто бы не хотел всё это предотвратить?
– Значит, ничего этого и не будет. Нам обоим это не нужно. Правильно?
– Да,– с подозрением согласилась Вика.
– А то, что было, – Андрей пожал плечами, – произошло случайно. Пусть и по обоюдному согласию. Главное, не слишком копаться в том, что изменить всё равно не получится.
– Я и не копаюсь, если ты на это намекаешь. Просто хотела немного разобраться.
– Всё может объясняться до ужаса банально. Ты давно одна, тебе было одиноко, ты пришла ко мне поговорить. Я один тоже очень долго. Это был порыв, жара, настроение, головная боль или побочка от лекарств. Что-то незначительное.
Вика опустила глаза и на мгновение задумалась, действительно всё могло быть так банально? А если это так, готова ли она сама себе признаться в этом? А ещё в том, что снова всё чертовски преувеличивает.
– Мне было не настолько одиноко, но да. Похоже, это был просто порыв, – согласилась она с выводом, в глубине души пряча обиду.
Кому бы хотелось услышать, что секс с ним случился исключительно из-за какой-то непонятной побочки или жары, а не от страстного желания и непреодолимого притяжения. Для неё, кажется, причина была не настолько незначительной.
– Не вздумай это вешать на себя, я уже вижу, как ты начинаешь морочиться.
– Я не морочусь, – ответила она, собирая пальцы вместе, – но я не считаю произошедшее незначительным.
– Вик, мы живые люди с тобой, не роботы и не железные истуканы. Всё могло случиться и по хорошим причинам. И не по чьей-то конкретно вине. Оно просто случилось. Я не жалею и тебе не советую. Просто теперь надо двигаться дальше и я согласен с твоим желанием не усложнять себе жизнь отношениями.
– А что насчет «приходи ещё»?
Андрей шумно выдохнул и покрутил чашку в руках, Вика разглядела свежие синяки и тонкие ссадины на костяшках его пальцев. Свидетельства того, как «незначительно» он воспринял её бегство после так называемого «порыва», и как сильно это расходилось с его нынешнем спокойствием и почти безразличием.
– Вот чувствовал, что ты меня в итоге будешь в ловушку загонять, – разочарованно качнул головой Андрей, – я бы сказал: «считай это шуткой», и знаю, тебе бы от этого стало легче. Но я не люблю врать.
– То есть ты серьёзно? Предлагаешь мне секс без обязательств по-соседски?
– Давай оставим этот вопрос пока открытым. Ты мне нравишься, Вика, как женщина. Ты очень красивая и сексуально привлекательная, чувственная. Да чёрт, вокруг тебя и дрова колом стоять будут. Но тебе это не нравится. И поэтому пусть мяч будет на твоей стороне. Если ты захочешь ещё, ты сможешь прийти. И я не смогу тебя отвергнуть.
Вика пыталась найти в его взгляде или выражении лица подвох. Что это было, признание или что-то другое? Но хуже всего было то, что самым предательским образом слова Андрея накладывались на излюбленную фразу Рената, звенящую теперь в ушах. «Ты такая красивая» – говорил он и ставил на ней своё несмываемое клеймо.
– Мне нечего тебе на это ответить. Всё слишком сложно.
– Твоё право. Только не переусердствуй в усложнении, простые решения обычно самые правильные.
По лицу Андрея плавно перемещались солнечные пятнышки, что просачивались между листьями старой яблони над столом. Вика сидела и рассматривала его совершенно открытое лицо, пытаясь понять какие же эмоции он на самом деле прячет. И прячет ли? Может он и вправду такой простой и открытый, даже с учетом всех тех тайн, что окружали его прошлое.
Он поднял голову и задумчиво посмотрел вверх, оглядел ветки, а затем внезапно сменил слишком тяжелую для них обоих тему.
– У вас, наверное, осенью очень много яблок.
Вика так же посмотрела наверх на мелкие ещё совсем зеленые плоды, торчащие между листьями.
– Да, яблок всегда было полно. Папа знал к ним какой-то секретный подход, и они плодоносили в чудовищных количествах. Если бы он не продавал их, мы бы по самую крышу были завалены яблоками. У него талант, под его руками всё растёт и цветёт. Точней цвело.
– Я одно время скучал по яблокам. Оказывается, если не держать ни одного в руках целый год, то они потом такие вкусные. Даже зимние.
– Ого, большой срок. Отчего же так долго? Их же полно вокруг круглый год.
– Не там, где я был. Да, в общем-то, не до яблок было, но зато потом. Ммм, – Андрей что-то вспомнил, наверное, долгожданную встречу с хрустящим плодом после долгого расставания, – вкусней фрукта не было на свете.
– Надо мне тоже попробовать не есть их годик, а то мне до сих пор с ужасом вспоминаются мешки с яблоками, варенья и компоты с ними же. Страшней их были только кабачки!
Андрей рассмеялся.
– Моя мама тоже так говорила. Хотя всё равно их готовила. А если я приезжал в сезон, то они были на завтрак обед и ужин, всё пыталась меня напитать витаминами впрок до следующей командировки.
– Ты часто уезжал?
– Сейчас думаю, что слишком. Хотя раньше так не считал. Но, – он вдруг едва заметно погрустнел, – давай не будем об этом. Можно я немного осмотрюсь здесь?
Похоже, Андрею захотелось срочно закончить разговор. Не могла же его в действительности заинтересовать старая дача с огородом и садом.
– Конечно, – Вика приглашающим жестом обвела рукой, – чувствуй себя свободно. А я пойду, посмотрю, что у меня тут из запасов еды осталось. Что-то невыносимо есть захотелось.
– Я тоже с утра не ел, – кивнул он.
Они поднялись из-за стола и спокойно разошлись в разные стороны. Андрей отправился бродить между яблонями. Да заглядывать в полуразрушенные парники, а Вика в смешанных чувствах отправилась в домик.
В маленькой кладовке возле кухни на полках громоздились старые запасы консервов, но не было уверенности, насколько они пригодны в пищу. Разве что тушенка была из тех, что хранилась почти вечно. Они с папой обычно такую в походы брали, и Вика по старой памяти закупала несколько баночек на случай, если соберется в одиночную прогулку в лес. Под настроение и в желании побыть одной. Но пока так и не вышло. А вот тушенка всегда стояла готовой в любой момент отправиться в путь.
Судя по стуку двери, Андрей обследовал сад и уже вошёл в дом, чтобы исследовать его немногочисленные комнаты изнутри. На первом этаже находилась кухня возле веранды, гостиная и маленькая родительская спальня. Мансарда была спальней Вики и кладовкой по совместительству.
Вика поставила две банки тушенки на стол и отправилась за Андреем, чтобы сообщить ему о том, что изысков найти не удалось. Даже макарошек не запасла, чтобы приготовить вменяемый ужин. Она всегда боялась развести мышей в запасах еды и кладовка со шкафчиками почти пустовали.
Ветров стоял перед старым сервантом в гостиной и склонив, голову что-то разглядывал держа в руках. Вика подошла и увидела, что это их старый семейный альбом, который собрал папа, вложив в большие прозрачные листы множество фотографий, сделанных когда-то на дешёвый цифровой фотоаппарат. Со слегка поблекших картинок на Андрея смотрел отец с мотоциклом и Вика подросток стоящая рядом с улыбкой до ушей. С другой фотографии улыбалась мама, совсем молодая и красивая ещё тогда, до бесконечных ссор и развода.
Вика осторожно подошла, чтобы не испугать внезапным появлением и присоединилась к экскурсии в прошлое, пока Андрей медленно переворачивал страницы.
– Твои родители очень красивые, – произнес он, – и ты на них очень похожа. Такая же…
Красивая? Именно это не сказал он? В груди неприятно кольнуло, но Вика спрятала это подальше.
– Они были очень красивой парой. Особенно на свадьбе. Единственный раз, когда мама смогла заставить его подстричь волосы, – вспомнила Вика, глядя на большую свадебную фотографию в конце альбома. Папа в костюме и со стрижкой и мама в шикарном пышном платье, усыпанном розами из шелка. Тогда они ещё были богаты и счастливы вместе, свободны от невзгод, проблем и разорений.
– Твой папа здорово смотрится с хвостом и бородой, настоящий рокер.
– Он такой и есть. От него у меня странные пристрастия в музыке.
– Ничуть не странные. Мне нравится. И поёшь ты хорошо.
– Нашёл, что вспомнить, – засмущалась Вика и рассмеялась, вспоминая их совместное ночное пение. – Тебе тоже медведь на ухо не наступал, в ноты попадаешь.
– Ну, спасибо, – Андрей улыбнулся и поставил альбом на полку. Там же стояла одна фотография, где вся семья была вместе. Мама, папа и Вика в двенадцать лет. – Вы выглядите счастливыми.
– Это было не долго, – вздохнула Вика, – потом они развелись и отец уехал на родину, а мы остались тут.
– Прости.
– А твои?
– Мои были вместе до конца.
Вика с беспокойством посмотрела на профиль Андрея, понимая смысл слов.
– Были?
– Папа три года назад, а у мамы скоро годовщина.
Смерти? Вика внезапно поняла, что он не сказал, и внутри всё сжалось от тяжелого чувства. Оба его родителя, выходит, не так давно умерли. Язык не поворачивался спросить подробности, но надо было что-то сказать.
– Мне очень жаль, – она положила руку на его предплечье, провела пальцами и, глянув вниз, заметила несколько светлых отметин. Шрамы. Снаружи и внутри. И их намного больше, чем он показывает.
– Да, мне тоже, – он вздохнул и отвернулся к окну, будто там было на что посмотреть, кроме веток яблони.
– Я нашла нам ужин, – решила она сменить тему, – правда не особо изысканный. Но как говорится, на безрыбье и тушенка – рыба.
Андрей забавно хрюкнул, засмеявшись над дурацким выражением. Это хорошо, что удалось его отвлечь, думала Вика, пока они шли к столу на веранде.
– Та-дам! – она взмахнула руками, представляя блюдо дня, – правда открывалку я не могу найти. Подожди, сейчас, что-нибудь придумаем.
– Я могу и без открывалки, – сказал Андрей и совершенно неожиданно вытащил из кармана джинсов большой раскладной нож. Сверкнул лезвием, раскладывая, и с громким звуком вонзил в одну из банок.
Вика едва не подпрыгнула от неожиданности, но не успела и поделиться впечатлениями от холодного оружия, которое он носит с собой, как Андрей уже ловко прорезал острейшим лезвием жесть. Сначала он вскрыл одну банку, вырезав сверху круг, потом вторую. Ловко подцепил кончиком лезвия за край и отогнул «крышку».
– Чем богаты, тем и рады, – извиняясь, пригласила Вика их к трапезе и, взяв вторую банку, сделала то же самое, но пальцами.
Она тут же поняла свою ошибку, как только острый край впился в кожу с резкой болью. Ойкнув, она отдернула руку и из большого пальца потекла струйка крови. Первой мыслью было засунуть палец в рот, но текущая кровь заставила от неё отказаться, поэтому пришлось броситься к раковине, чтобы красные капли не падали на скатерть или деревянный пол.
– Невероятная тяга к саморазрушению, – сказал Андрей, появившийся из-за спины с несколькими бумажными салфетками со стола. Он зажал ими палец Вики, закрывая порез. – Где у тебя аптечка?
– Я просто забыла про эти банки, – поморщилась от несильной, но неприятной боли Вика, – сто лет их не открывала. Аптечка в тумбочке у окна.
Ветров исчез из поля зрения и зашуршал в тумбочке, как только нашел аптечку, вернулся. Отнял от пальца покрасневшие салфетки и заботливо взял в свою руку раненый палец Виктории. Полил порез перекисью и даже подул на пузырящуюся розовую пену, когда Вика рефлекторно зашипела от жжения. Затем начал осторожно заматывать сложенным вдвое чистым бинтом.
– Мама меня из-за этого недотёпой называла, – вспомнила Вика. А еще множеством других обидных прозвищ, но озвучивать их не стала.
– А моя говорила, что если конечность не ампутирована, то остальное зелёнка починит. Правда ты бы у неё вечнозеленая ходила.
Они оба рассмеялись.
– Я не настолько неудачница.
– Я не говорил, что неудачница, – Андрей потянул её за руку и усадил на табуретку возле стола, – просто искательница приключений. А приключений без боли не бывает.
– Это точно, – Вика оторвала взгляд от аккуратно забинтованного пальца и улыбнулась. Сейчас Андрей вдруг стал таким светлым и тёплым, что захотелось погреться в его сиянии, как у ночного костра. – Спасибо.
Она положила свою руку поверх его, и в этот миг это казалось таким естественным и лишенным контекста, что даже к самой себе у неё не возникало вопросов. У Андрея, видимо, тоже.
– Ты предпочитаешь мясо с кровью или средней прожарки? – с улыбкой указал он на банки с тушенкой.
– В данном случае с кровью, раз уж она моя, – Вика глянула на слегка окровавленный край крышки. Андрей перехватил её взгляд, тут же открыл банку до конца и вытер край салфеткой. – Прости за дурацкий ужин. Наверное, стоило поехать куда-нибудь, а не тушенку открывать. Тупо как-то.
– Это не так важно. Я аскет в плане еды, и не такое ел, когда не забывал делать это в принципе. У вас газовая? – он кивнул на плиту, – если разогреть банки, то вкусней будет.
– Газовая, но я баллон давно не заправляла. Газ, к сожалению кончился.
– Ну ладно, значит и так сойдет, – он достал из ящика тумбочки вилки и вручил одну Вике.
Она смущенно начала ковырять тушеное мясо, вдруг вспомнив историю о газовых баллонах, которую рассказывал ей молодой полицейский по дороге домой. Посмотрела на Андрея внимательно.
– Почему пожарный? – внезапно спросила она.
Он прожевал и задумался.
– Интересно, какая цепочка мыслей привела тебя к этому вопросу?
Вика смутилась, раздумывая, стоит ли рассказывать всю историю целиком.
– Ты заговорил про газовые баллоны и напомнил кое-что.
– Кое-что? – Андрей внимательно вгляделся в неё, будто ответы написаны на лице. Хотя, впрочем, могли бы. – Дай угадаю, когда ты была у Разумова, ты говорила ещё и с Серёжей.
– А Серёжа это кто?
– Молодой, в форме, без усов, но с фингалом.
– Было дело. Так значит он Серёжа?
– Лёха зовет его «Бабушкин пирожок», остальные пацаны «И Сережа тоже». Он без родителей рос, с бабушкой, и решил, что чтобы стать мужчиной, ему нужно выбрать самую мужскую профессию. Пошёл в полицию, хотя потом говорил, что надо было в пожарных идти после этого случая. Он забавный, но хороший малый. Хотя всем рассказывает одну и ту же историю по тридцать раз.
– Мне успел только один раз, и это было захватывающе. Он твой большой фанат.
– Он преувеличивает. Ты же знаешь, как некоторые события иногда выглядят чересчур ярко у очень впечатлительных людей в голове? Вот это тот случай.
Вика знала о преувеличении не понаслышке, а из собственных переживаний от всего и вся.
– Ну, для вас, пожарных, это наверное простой рабочий день. А для него блокбастер с героем в главной роли.
– С балбесом в главной роли, меня чуть не уволили за нарушение правил обращения с газовыми баллонами при тушении.
– Зато ты спас жизни. Это того, наверное, стоило.
– Наверное. Я не знаю. Об этом никогда не думаю в процессе, просто делаю своё дело. Иногда не правильно, – он отложил вилку и устремил задумчивый взгляд в окно на колышущиеся на ветру травы, – ошибки могут слишком дорого стоить. Никакими спасениями это потом не перекроешь.
Вика чувствовала себя немного неловко.
– Но я согласна с Серёжей. Не каждый бы на такое решился.
– И не каждый мог бы так влипнуть. Но, не будем о грустном. Тем более, что на тот раз мне повезло и я отделался выговором и ожогами обеих рук. Баллоны были очень горячими, перчатки не спасли.
– Так вот в чём был твой опыт с той мазью?
– Она у меня осталась от лечения, пригодилась и тебе, – Андрей взял руку Вики и снова рассмотрел пальцы, что когда-то были обожжены, – даже следов не осталось.
А ей было так приятно, что он держит её руку в своей, что не хотелось, чтобы это заканчивалось. Может она всё таки не права со своим к нему предложением? Может ещё не поздно передумать?
– А эти почему не зажили? – она провела своей рукой от его кисти к предплечью, где недавно заметила несколько мелких отметин.
– А эти глубже, – всё что сказал он и внезапно отнял руку.
Вика поняла, что, похоже, пересекла границу, за которую ей пока нет доступа. Или никогда не будет.
– Что от тебя хотел Разумов? – внезапно ушёл от темы Андрей, – только честно. Я ведь всё равно смогу выведать. У него, например, хоть для этого и придется подпортить ему лицо.
– Он сказал, чтобы я оставила тебя в покое, – призналась Вика, – чтобы не портила тебе карьеру и не срывала соревнования.
– Болван, – ругнулся Андрей и Вика понадеялась, что это он про навязчивого следователя.
– Он, похоже, хороший друг и очень сильно за тебя волнуется. Просто методы использует не самые добрые.
– Я всегда говорю, беги от дураков, желающих тебе помочь.
Андрей занялся своим «ужином» в банке, на время прервав разговор, а Вика всё так же медленно и задумчиво ковыряла свою порцию. В следующий раз надо обязательно взять с собой еды. Но тут же осеклась. Какой еще следующий раз? Она решила поставить точку в «отношениях» с Андреем и откуда возьмутся поводы еще раз приехать с ним вместе на дачу? Скорей всего это будет очередное одинокое бегство, неосознанное желание спрятаться под крылышко папе, который всегда был её защитником и ангелом-хранителем. И в такие дни ей совсем не до еды. Аппетит и сейчас медленно улетучивался.
– Мне надо пройтись, – произнес Андрей, отставляя свою опустевшую банку в сторону.
– Справа, за гаражом, – уточнила она место расположения маленькой пристройки: душа с уборной.
Когда он ушёл, Вика убрала со стола и вышла на улицу. Над лесом и соседскими разноцветными крышами наливался соками оранжевый летний закат, переходя в розовый у самой кромки деревьев. Как мимолетно пролетел этот день, утро словно осталось в далеком прошлом за незримой чертой. Дача что-то делала с её сознанием, успокаивая и перенося в другую временную шкалу. Или это делал Андрей своим присутствием.
– Ничего себе! – голос послышался совсем не из уборной, а из открытого мини гаража, который использовался исключительно для мотоцикла.
Вика поспешила туда, уже на половине дороги понимая, что вызвало такую реакцию у её гостя. Конечно же, папин почти прощальный подарок.
Андрей стоял в середине тесного помещения, увешанного полками с инструментами и деталями, и держал в руках большой брезентовый чехол. В тусклом свете старой лампочки в металлическом кожухе блестел яркой красной краской легкий Yamaha, стоящий на высокой подножке. Чисто вымытый, с угольно черными натёртыми шинами и ослепительным полированным хромом движка и стоек.
– Какая красотка, – он отбросил чехол и обошел мотоцикл со стороны, – сто двадцать пятая?
Вика кивнула, улыбнувшись. Мсье знает толк в японских мотоциклах?
– Твоя, – утвердительно сказал Андрей и встал рядом с Ямахой, ласково проводя рукой по полированному боку бензобака.
– Это потому что красная?
– И это тоже. А еще легкая и изящная, совсем как ты. У твоего папы зверь покрупней, я видел на фото. Ты водишь?
– Было дело, – Вика пожала плечами, пытаясь вспомнить, когда же в последний раз она седлала его, а не просто перебирала, меняла свечи и смазывала, чтобы отвлечься от реальной жизни. – В этом году еще не садилась, но уже расконсервировала с зимы.
– Вика, ты женщина моей мечты, – вдруг сказал Андрей, видимо сам не совсем понимая слов, – не говори, что ты сама за ним ухаживаешь. Так не бывает!
– Я сменила ему масло и свечи, зарядила аккумулятор, погоняла в холостую, чтобы масло по движку распределилось. Теоретически он на ходу.
Андрей в изумлении смотрела то на Вику, то на мотоцикл.
– Впрочем, чему я удивляюсь, ты же папина дочь! Но серьезно, – он снова ощупал мотоцикл и покачал головой, – это удивительно. Какого года?
– Двенадцатого.
– На вид в отличном состоянии. Ты просто чудо.
– Это просто странное хобби, – отмахнулась Вика, – кто-то пазлы собирает, а я мотоцикл кручу. Правда вечно в тайне, мама его ненавидела, а Ренат так вообще сдал бы на металлолом, если бы узнал.
Ветров распрямился и стоял, глядя на Вику с очень непонятным выражением лица, толи сочувствием, толи возмущением, а еще легким удивлением.
– Ренат твой… – начал он.
– Бывший! – резко закончила Вика, проклиная себя мысленно, что не просто вспомнила, так ещё и именем проболталась. Не хотела она о нём говорить.
Андрей поднял руки.
– Ни слова больше! Это не моё дело, – он вернул свое внимание мотоциклу, с удивительной легкостью снял с подножки все его сто двадцать пять килограммов веса, – пойдем, надо выгулять красавицу!
– Ты хочешь прокатиться? – изумилась Вика.
– Более того! Мы хотим прокатиться! Я вижу, как горят твои глаза, Вика! Открывай калитку.
Вика сбегала за ключом от Ямахи, открыла калитку, и они выкатили её сияющую в закатных лучах солнца на дорогу. Сердце забилось от предвкушения рева маленького мотора-сердца и дрожи между коленями. Господи, сколько лет она не садилась на него, это же безумие!
– Прости, но за рулем буду я в этот раз! – Андрей перекинул ногу и уселся на сиденье, удобно устроил руки на руле и завёл мотоцикл. Он взревел на всю улицу, и Ветров расплылся в улыбке, – я бы сзади не поместился со своим ростом. Запрыгивай, красотка, прокачу!
– У меня шлемов нет, – в последнее мгновение засомневалась Вика.
– К чёрту шлемы, приключений без боли не бывает!
Вика запрыгнула на мотоцикл позади Андрея и крепко обхватила его руками, под её бедрами загудел переливчатой вибрацией знакомый двигатель, а между ног оказался Андрей, нежно играющий оборотами Ямахи. Он несколько раз крутанул ручку на руле и от ответного рыка выдохнул со страстью:
– Да, детка!
Вика вспыхнула так, словно в его руках была не её Ямаха, а она сама и это её эрогенные зоны сжимал пальцами Андрей. Дрожь двигателя прокатилась по всему телу, смешиваясь с её собственной. Неосознанно она придвинулась ближе к Андрею, вжимаясь в его бедра и втираясь коленями. Тот слегка обернулся, даря ей озорную полуулыбку.
– Держись, детка! – крикнул он сквозь шум и зажал сцепление.
Ямаха вздрогнула и рванула по проселочной улочке между разномастными дачными домиками. Вика вцепилась сильней в Андрея, боясь свалиться от неожиданности, под ладонями ощутимо билось его сердце и отдавалось ритмом во всем её теле.
Они рванули в сторону леса и пустующей дороги, чем дальше, тем уверенней вел Андрей, будто вспоминая давно утраченный навык и получая всё больше от него удовольствия. Вика жмурилась от летящего в глаза ветра и треплющихся в потоке длинных волос, а на каждом повороте крепче обнимала Андрея, впиваясь пальцами в его твердые мышцы. Какой же это восторг! Какой экстаз во всех смыслах этого слова!
Не очень ровная лесная дорога вытянулась и нырнула в закатные зеленые поля, пронизанные ветром. Поднимая облако пыли и разнося рев по окрестностям, они проносились сквозь одно поле, другое, третье и сворачивали, куда глаза глядят. Вике было абсолютно всё равно, куда мчит железный конь в руках Андрея, куда он сам хочет её увезти. Её захлестывала необъяснимая эйфория, забрасывая в кровь легковоспламеняющуюся взрывную смесь из адреналина с эндорфинами.
На середине очередного поля она не выдержала, подняв руки вверх, закричала во весь голос от переполняющих её чувств. Голос смешался с ревом двигателя и эхом унесся в отдаленные лесные посадки и дачные поселки. Расставив ладони в стороны, она ловила воздушный поток, словно птица крыльями и плыла между зеленым волнами бесконечного травяного моря, чувствуя, что единственным якорем сейчас был для неё Андрей, крепко зажатый её ногами.
А Андрей смеялся, громко и заливисто и кричал вместе с ней, позабыв обо всём на свете. И ничего не существовало вокруг, только они, только скорость и жар Ямахи, только биение сердца и ветер в лицо. Без конца и края.
