Вера Зверева
Пепел на твоих губах
Он взял её руки и снял со своего лица, сжал пальцы.
– Я не спасаю никого, Вика. Я возвращаю долги.
– Кому? – не понимала она.
– Огню.
Вика в ужасе уставилась на него. Нет! Она не хочет этого слышать! Она не хочет об этом знать! Думать! Бояться! Этого не существует! Он не говорил этих слов! Ни одного!
Ему не нужен подоконник! Он возвращает свои долги огню!
– Нет, нет, нет! – она вцепилась в его плечи. – никаких долгов! – обхватила его за шею, вцепилась пальцами в волосы на затылке, – никакого огня! Ты не говорил этого! Не говори этого!
– Прости, – Андрей медленно обнял её в ответ, – прости, я не хотел.
Вика замотала головой:
– Никакого огня! Теперь ты есть. Теперь у тебя есть я. Ты будешь будить меня по утрам и катать меня на Ямахе, а потом… потом на своей пожарной машине! Потому что это самая классная работа на свете, где ты самый нужный и самый лучший. Самый сильный! Ты будешь спасать людей, а не отдавать долги! – она отстранилась и упрямо посмотрела ему в глаза, – ты будешь спасать меня! Кто ещё будет спасать меня, кроме тебя?
– Конечно буду, – и он поцеловал её, закрывая глаза.
А она поняла, что он врёт, как врёт она сама окружающим и прячет от них свой лживый взгляд, когда говорит то, что они хотят услышать, чтобы никто не помешал ей совершать свои собственные ошибки и отдавать свои долги. Вика вжималась в него, понимая, что сейчас соприкасаются не только их абсолютно голые тела, но и обнажённые, обожжённые души склеиваются вместе открытыми ранами.
Больно.
Откуда-то издалека нёсся повторяющийся ритмичный звук. Андрей медленно разжал руки:
– Это мой телефон. Надо ответить.
– Почему они не могут оставить нас в покое?
– Это может быть с работы или Разумов, я должен.
С этими словами он окончательно выскользнул из её объятий и встал с постели. Вика проводила взглядом его спину в светло-розовых, но не заживающих больше шрамах, завернулась в одеяло и легла набок. Андрей ходил где-то в большой комнате и разговаривал по телефону, слова разобрать было слишком сложно.
И как только события умудряются складываться в эти безумные калейдоскопы? Вчерашний ужасный день и прекрасная ночь затмевались болезненным утром воспоминаний. И всё это без передышек. Вика провела рукой по тёплой ещё простыни, где только что сидел мужчина, умудряющийся вынимать из неё душу без наркоза. Но близость с ним была просто… от одной только мысли об этом в животе теплело. Взгляд скользнул с края кровати и зацепился за что-то странное, лежащее на полу. Обёртка от презерватива. Вика приподнялась на локте. Странно.
Андрей вошёл в комнату, убирая мобильный в карман не застёгнутых джинсов. Вика с грустью поняла, что хотела бы, чтобы он вернулся к ней в постель голым, как и раньше. Она готова была сегодня весь день в ней провести. Но у него были другие планы.
– Разумов звонил. Из хороших новостей – доктор прислал отчёт и следов изнасилования не обнаружилось. Всё в порядке.
– Я же сказала, что ничего не было.
– Ты не могла точно знать, – возразил Андрей и продолжил, – а из плохих – ту машину, что я видел у подъезда, нашли сожжённой в лесу, по камерам наблюдения они не светились, очень удачно отворачиваясь.
– Они?
– Их было двое, один у тебя в квартире, второй за рулём. Но Лёха их найдёт, не волнуйся.
– Можно странный вопрос? – задумчиво протянула Вика, всё ещё глядя на упаковку, – где ты взял презерватив? С собой принёс?
Андрей тоже увидел упаковку и смущённо поднял её с пола, видимо, считая, что это выглядит некрасиво, что он вчера выбросил только саму резину, но не обёртку. Вике было всё равно, вчера её точно не волновали такие вещи, когда после оргазмов в голове просто выключался свет. Но вопрос оставался насущным.
– Я не помню, – засомневался Андрей, – нет, с собой у меня не было. Я не ношу… сейчас.
– У тебя, наверное, и дома их нет, судя по прошлому разу.
Андрей, кажется, немного покраснел. Пожал плечами.
– Нету.
– Это не претензия, не подумай, – поспешила она успокоить его. – Просто удивилась сейчас откуда он.
Андрей некоторое время стоял и оглядывался вокруг, будто бы вспоминая, вчерашнюю ночь. Потом указал на подоконник.
– Я у тебя его нашёл, вон упаковка на окне, – Вика тоже посмотрела в ту сторону, а он подошёл и взял коробочку, – я когда искал одеяло увидел её тут и решил, что нам… лучше с ним.
Вика посмотрела на Андрея, который отчего-то жутко смущался.
– Я боялся, что не успею, – он покачал головой, – у меня от тебя просто крышу сносит, – он замолчал, видя, как она улыбается на эти слова. Знал бы он, как у неё ум за разум заходит и коленки подгибаются. Андрей подошёл с упаковкой и сел рядом, – я подумал, что это твои.
– Не мои, – Вика с сомнением осмотрела упаковку. У неё в доме не было презервативов, и в целом эту марку она никогда не покупала. И что они тогда делали на ее подоконнике?
Андрей нахмурился.
– А если они вчерашнего гостя? Или он всё же…
– Нет! Я даже до спальни не доходила, не видела, что он тут бардак устроил. Он перехватил меня в той комнате и там же оставил, где я и упала, – продолжала Вика гнуть свою линию, – на мне была узкая юбка, которую он даже не задрал. Да и вообще, – она указала на упаковку, – они с дополнительной смазкой, её бы скорей всего нашли в анализах.
– Возможно, ты права. Но он мог планировать это сделать, вынул коробку и забыл, когда услышал, что ты вернулась. Не по плану у него вышло, – он посмотрел на Вику, – слава богу, нихрена у него не вышло по плану.
Вика придвинулась к краю кровати и попыталась встать на ноги.
– Стой, ты куда? – Андрей остановил её жестом.
– Хочу халат взять вон из той кучи вещей на полу, одеться бы немного.
Андрей поднялся и порылся в выброшенных грабителем из шкафа на пол вещах.
– Этот? – он поднял тонкий короткий халатик из шелковистой ткани.
– Он, – кивнула Вика, – давай.
Андрей подошёл, раскрывая и рассматривая халат.
– Он симпатичный. Но без него мне нравится намного больше, – он скользнул темнеющим взглядом по её обнажённому телу.
Вика понимала, что ещё мгновение и она сама раздвинет ноги и затащит его обратно в постель. Но нужно было сделать пару важных вещей перед этим.
– Мне нужно в ванную. А ещё неплохо было бы позавтракать, а то уже скоро обед.
– Понял, – кивнул Андрей и вместо того, чтобы отбросить халатик, как он первоначально собирался, помог его надеть. Затем подхватил Вику на руки и отнёс в ванную комнату.
– Избалуешь совсем, разучусь ходить сама, – игриво прошептала она ему на ухо по дороге.
– Значит, буду носить тебя на руках вечно, – ответил он. Остановился перед дверью и, не опуская Викторию на пол, сладко поцеловал. Потом занёс внутрь и оставил в уединении.
Вика встала перед зеркалом, опираясь на раковину. И как она докатилась до жизни такой? Не так давно она пыталась убежать от Андрея как можно дальше, искала причины и объяснения, почему ни секс с ним, ни встречи не пойдут им на пользу. А теперь всё, о чём она может думать – это чтобы он не уходил. Вот он уже и шкафчиками на кухне гремит, должно быть, собирается приготовить ей завтрак. А она не знает, что ей делать дальше, смеяться, плакать, расставаться и выполнять обещание или наплевать на всех и броситься в этот бездонный засасывающий омут без шансов когда-нибудь выплыть.
Глава 33
Монстр стоял на столе в новом горшке, даже ни один листочек не сломался. Интересно, кто раздобыл ему новую посудину и успел посадить обратно, пока они с Андреем были в больнице? Разумов или кто-то из полицейских?
Андрей сидел напротив неё и допивал чай, задумчиво глядя в окно. У него вышел отличный чай и очень вкусный омлет на завтрак. Он приготовил их с такой обыденной деловитостью, что невольно закрадывались мысли о выработанной за годы привычке. А потом Вика вспоминала про Ольгу и их почти свершившийся брак. Он долго жил один, а потом с этой женщиной и наверняка многое умел. Не то что Ренат, избалованный своей мамой, няней, бесконечными домработницами, да и самой Викой тоже.
– А что будет дальше? – спросила она, и Андрей оторвал взгляд от качающихся на ветру зелёных крон деревьев.
– М? – не понял вопроса.
– Что будет с нами дальше? Мы заключили договор, вместе решили, что нам не хочется никаких отношений, помнишь? И вот мы опять в одной постели.
Вика всё помнила слишком хорошо, чтобы оставить за скобками и остальные грехи «отношений», которые так страшили их обоих. Слёзы, боль, предательство и разочарование. И это были слова Андрея под кронами отцовских яблонь о пережитом в прошлом. Но в то же самое время она не хотела, чтобы он помнил про них. Сейчас Вика была согласна на всё, предавая собственные убеждения и планы ради минимального шанса быть рядом с ним.
– А это так важно? – спокойно спросил Андрей, отставляя чашку, – эта определённость?
– Не знаю, – Вика пожала плечами. И вправду, важно ли это? Но и пустым местом остаться эта ночь не сможет. Для неё определённости становилось всё больше и очень хотелось чего-то подобного со стороны Андрея.
– Я всё ещё здесь. И ты хочешь этого, – Андрей произнёс без тени сомнений, будто бы совершенно не видел для них почвы. – Надо ли придумывать для этого статус и название? Что от этого изменится?
– Спокойней станет? – попыталась она.
– Разве? Я не знаю, что будет завтра, может, с работы не вернусь.
– Вернёшься! – Вика не хотела больше слышать этих слов. Никогда. Она понимала, что на его эмоции всё ещё действуют нахлынувшие ранее воспоминания, которые снова погрузили его в его проигранную битву и круги личного ада, но она не собиралась ему позволить утонуть в них. Быть может, как раз твёрдая почва под ногами – хотя бы между ними – была бы полезна.
– Я сейчас не всё могу контролировать. И ты тоже, – продолжал он, – как можно дать какое-то обещание?
– Вопреки всему?
Андрей грустно и немного рассеянно посмотрел на неё, Вике это не нравилось. Надо было прекратить это как можно быстрей, пока его не затянуло в трясину. Она накрыла его руку своей ладонью.
– Мне хорошо с тобой. Я хочу продолжить это, будет ли у него название или нет, – решилась она.
– А будущее? – спросил он, будто что-то хотел услышать от неё, но она не могла уловить, что именно, – оно важно для тебя?
– Сейчас нет. Сейчас для меня важно настоящее. Мы важны.
– Тогда предлагаю и прошлое оставить в покое, – попросил Андрей, и Вика догадалась, о чём именно он говорит. Не расковыривать больше незаживающие раны, потому что нет таких ниток, которыми их можно вот так просто зашить, как её порезанную ногу.
– Пообещай мне только одну вещь. Пожалуйста, – Вика сжала его руку.
– Какую?
– Забудь о долге огню.
Андрей усмехнулся горькой полуулыбкой. Он, наверное, уже десять раз успел пожалеть о том, что раскрыл ей все свои секреты.
– Тогда ты забудь Рената, – ответил он.
– Что?
– Ты разговариваешь во сне. Просишь его остановиться.
Кровь отлила от лица Виктории, чего она ещё могла сказать во сне, особенно когда её мучают кошмары? Эта не та тайна, в которую она планировала погружать Андрея в ближайшем будущем. Вообще никогда!
– Не надо про него.
– Он ведь твой огонь, да? – Андрей был слишком наблюдательным. Вика отвернулась, чтобы спрятать свой взгляд. Он добавил, – оставим друг другу свободу разбираться со своими долгами?
Вот и начинаются неписаные условия, которые очерчивают границы.
– И что тогда? Если каждый останется при своём?
– Тебе было больно. Мне тоже. Я буду твоим пластырем. Ты моим.
Вика нервно рассмеялась, глотая ком в горле. Как забавно, однако, он определил их «не отношения». Слишком точно. А потом, что? Надо будет оторвать быстро и больно?
– Если бы это было так легко.
– Простое решение всегда самое правильное. Давай жить действиями, а не словами. Это просто.
Вика раздумывала, медленно поглаживая пальцами тыльную сторону его ладони. Они оба прекрасно «справлялись» с проблемами в своём прошлом самыми простыми действиями. Сбегали.
Поэтому ему так сильно хотелось оставить для себя эту дверь открытой? Но сложно было в этом упрекнуть только Андрея, учитывая, что тем же самым она занималась с момента их первой близости.
– Поможешь мне сменить повязку? – сделала она свой ход по шахматной доске действий, а не разговоров.
– Конечно, – он без промедления поднялся, взял Вику на руки и отнёс в спальню на кровать. Затем сходил за своей походной аптечкой и начал раскладывать бинты и пластырь, достал маленькие тупые ножницы.
Вика сидела, не двигаясь, и наблюдала, как он ловко, будто врач со стажем разрезал бинты на ее руке, обрабатывал порез и заклеивал его широким пластырем. Его слова не шли из головы. Так и будут они на этих качелях мотаться между небом и землёй? Пытаться залечить душевные раны друг друга, постоянно нанося новые? Заклеивать пластырем и думать, что его хватит надолго?
Замкнутый круг.
Когда он закончил с рукой, она откинулась на спину на мягкие подушки и уставилась в потолок.
– Мне надо сходить домой, когда я закончу, – сказал Андрей, разматывая бинт на ноге.
– Хорошо, – спокойно согласилась Вика, хотя ответить хотела бы совсем противоположное.
– Я должен принимать лекарства, – продолжил он объяснять, будто оправдываясь, – и ещё кое-какие дела нужно сделать. Ты не будешь беспокоиться? Из-за двери?
– Живёшь же ты с открытой дверью. Я тоже справлюсь, – она не хотела смотреть на него. Просто чувствовала, как он осторожно наносит мазь на короткий шов на ступне.
– Я для тебя её оставлял, – будто бы между делом сказал Андрей, наматывая новый чистый бинт. Здесь никакого пластыря.
– Не для всех? – она приподняла голову. Он не стал на неё смотреть.
– У Разумова есть ключи, на случай, если понадобится.
– Если понадобится друг или следователь? – ответила Вика и тут же пожалела, поймав его взгляд. – Прости. Кажется, я перехожу границы. Это нервное.
– У тебя теперь тоже есть ключ, – напомнил он, – ты можешь приходить в любой момент, когда захочешь. А сегодня ты можешь постучать в мою стену, и я сам приду к тебе, как только буду нужен. Просто позови, я услышу.
Вика приподнялась на локтях, Андрей собирал разрезанные бинты, аптечка была уже упакована. Сейчас он уйдёт. Она была несправедлива к нему. Ведь именно она настаивала на том, чтобы между ними ничего не было, а теперь ей же это и не нравится. Не нравятся его странные условия и границы свободы вариться в собственном соку.
– Хорошо. Я согласна, – ответила Вика и понадеялась, что он поймёт, что она имела в виду совсем не способ вызвать его стуком.
Он кивнул неопределённо и ушёл, не произнеся больше ни слова. А Вика уронила голову назад на постель, которая всё ещё пахла их телами, сексом и не оправдывающимися ожиданиями. Но видимо, именно это ожидает тех, кто так долго занимается самообманом, что, в конце концов, в это начинают верить все окружающие.
Но другая мысль, произнесённая Андреем вслух, всё же грела её изнутри. Он оставлял дверь открытой для неё. Всё это время, как бы она ни пыталась интерпретировать эту странную привычку, Вика ошибалась. Ведь мысль о том, что это было приглашением для неё, в голову так ни разу и не пришла. Теперь совсем иначе выглядели её походы в квартиру Андрея. Он хотел, чтобы она приходила. И в тот раз, когда зашла поговорить, а всё закончилось внезапным сексом, и когда искала лекарства, и когда застукала его в душе. Эти визиты были желанными с его стороны? Ожидаемыми? Как много это меняло в её представлении об Андрее. И как мало объясняло.
Валяться в кровати было невыносимо скучно, хотелось отвлечь себя от этой тоски и душного одиночества. Тем более что теперь у неё был замечательный пример того, с кем и как можно и нужно проводить время.
Выбравшись из постели, Вика долго и медленно разбирала вещи на полу, раскладывая их обратно на полки в шкаф. То и дело присаживалась на кровать, когда нога начинала болеть от излишнего давления. Хотелось надеяться, что это скоро пройдёт, потому что быть запертой дома было невыносимо. Андрей не сможет носить её на руках вечно, как бы ни мечталось об этом. Даже сейчас он не с ней, а занимается своими делами в собственной жизни.
В течение дня один раз позвонил Разумов, чтобы уточнить некоторые детали её показаний. Был необычно вежлив и терпелив несмотря на все их прошлые разговоры и постоянно всплывающую неприязнь. Это было странно и подозрительно, но наводило на мысли о банальной жалости к ней с его стороны, учитывая обстоятельства. А когда закончила с ним разговор и положила трубку, Вика вспомнила, что хотела рассказать про найденную пачку презервативов, которая не принадлежала ни ей, ни Андрею и могла быть оставлена преступником.
Внезапно мысли о грабителе заставили её вспомнить о сломанной двери. Вика выбралась из кровати и, прихрамывая, отправилась в прихожую. Покорёженная металлическая дверь выглядела ничуть не лучше, чем в ту ночь. Андрей приложил к ней всю свою силу и навык пожарного по вскрытию дверей. Сейчас этот навык оказался как нельзя кстати. На мгновение Вика представила, что она почувствовала бы, если бы они поменялись ролями, и это ей предстояло найти Андрея на полу в крови. В груди больно кольнуло, отзываясь в животе, нутро будто завернулось спазмом. Она испытывала страх от одной только мысли об этом. Необъяснимый и непреодолимый страх.
В конце коридора послышалось жужжание лифта, путешествующего между этажами, Вика вздрогнула и посмотрела в ту сторону, выбираясь в одно мгновение из тяжёлого раздумья. Она хотела, чтобы Андрей вернулся к ней. Прямо сейчас.
Сердце забилось с удвоенной силой, и Вика спешно похромала обратно в спальню. Споткнулась об угол кровати и неуклюже приземлилась на постель. Приподнялась и подползла к стене, ударила в неё трижды и замерла в надежде.
Застыла, задерживая дыхание, чтобы не пропустить звук его шагов. Закрыла глаза, а затем и сползла на постель, уткнувшись лицом в ладони. Пора себе признаться, что каждое мгновение, проведённое без Андрея, превращается в медленную пытку. Что каждая минута равна вечности без тепла его рук и дыхания возле её губ.
– Вика?
Она отняла руки от лица и чуть приподняла голову, Андрей стоял в дверях спальни, как и обещал.
– Андрей, – она села и протянула к нему руки.
– Что случилось? – с беспокойством спросил он, через мгновение уже сжимая Вику в объятьях.
– Ты случился! – она вжалась ему в плечо, – ты случился в моей жизни, и я больше не знаю, как мне жить и притворяться, будто бы ничего не произошло.
– Не говори так, – рука легла на её волосы, – и не надо больше притворяться. – Андрей мягко разжал объятья и взял Вику за плечи, посмотрел ей в глаза, – мы достаточно притворялись оба.
– И ты? – спросила Вика, глядя снизу вверх.
– Даже слишком.
– В чём же? – она хотела услышать правду, какой бы она ни оказалась.
– В том, что я могу спокойно сидеть за стеной и не думать каждое мгновение о тебе. В том, что не слежу специально за тобой из окна или не жду случайной встречи возле дома или двери.
– О чём ты говоришь? Я не понимаю, – Вика покачала головой.
– О том, что ты не выходишь у меня из головы с первой нашей встречи и чем дальше, тем сильней ты влезаешь мне под кожу. Я сплю с мыслью о том, что сегодня могу тебя увидеть, я заливаю огонь, а в клубах дыма твоё лицо, Вика. Я грежу наяву тобой. Прости меня.
– За что? – не поняла его Виктория.
– За то, что столько времени обманывал тебя. За то, что молча ждал вместо того, чтобы самому прийти. За то, что сказал тебе утром, что мы будем держать друг друга на расстоянии. Будем всего лишь пластырем для душевных ран. Ты не пластырь для меня, Вика, ты моя система жизнеобеспечения, дефибриллятор, который выравнивает стук моего сердца.
Вика шокировано смотрела ему в глаза, пытаясь увидеть в них обман, ведь не мог он за такое короткое время разлуки так измениться. Реальны ли его внезапные признания? Что произошло с ним там дома, чтобы он вот так с ходу, войдя к ней , начал переворачивать с ног на голову свой мир.
– Что-то случилось? – она положила ладонь на его щеку, – что произошло дома?
– Нет, ничего… я просто… – потерялся Андрей в несвязных объяснениях, видимо, понимая, как странно и внезапно звучат его слова, – я не знаю. Всё так наложилось. Когда я рассказывал о себе утром, я будто во времени назад вернулся, где мне одиноко и всё плохо, а потом… Потом я пришёл домой и взглянул на всё другим взглядом. На тебя по-другому взглянул и на себя.
– Я понимаю тебя, – Вика попыталась его успокоить, – я не требую от тебя ничего, это был просто порыв. Мне не нужно от тебя никаких обещаний или признаний. Правда. – Вика говорила эти слова и сама себе не верила. Но они были правдивы и шли из самой глубины души, – не надо ради меня меняться, пожалуйста! Я не буду на тебя давить, я не имею никакого на это права…
– Постой, – он взял её руки в свои, – подожди, ты ничего не поняла. Я пришёл домой и там эти таблетки, а я забыл их принять… ещё вчера днём, когда с работы вернулся. И ничего не случилось, понимаешь?
– Нет, – честно ответила она. Вообще ничего не понимала.
– Они должны меня успокаивать и стабилизировать вроде бы как, чтобы не случались новые панические атаки от любого потрясения. А вчера было очень много потрясений, я испугался за тебя Вика. Я чертовски испугался, когда нашёл тебя. Чуть с ума не сошёл, понимаешь? – он заглядывал ей в глаза ища осознания и не находил, – Вика, я чуть не спятил от страха, держа в руках твоё безвольное тело! И не сошёл! Я собрался, я сконцентрировался, нашёл аптечку, привёл тебя в чувство, вызвал полицию, отвёз в больницу. Ходил по коридорам в ужасе от того, что мог сделать с тобой этот урод, пока ты была без сознания. И всё равно ничего! – продолжал Андрей, а Вика всё ещё качала головой, ничего не соображая, – Разумов – дурак! Он считал, что ты выбиваешь меня из равновесия, что приступы случаются из-за тебя, а ты наоборот! Ты собираешь меня воедино, понимаешь? С того поцелуя в лесу, когда я от раскатов грома улетел к чертям в преисподнюю, а ты меня вернула.
Вика помнила то мгновение, когда она растерянная и напуганная не знала, как ему помочь и что это за приступ. Помнила, что решила его поцеловать, толком не зная для чего, просто чувствуя, что так надо. Так правильно.
– Я испугалась и не понимала, что делать. Не знаю, почему я тебя поцеловала. Это казалось правильным, – объяснила она свой поступок.
– Это и было правильным, – подтвердил Андрей, – это возможно и было единственно правильным. Сегодня я вернувшись домой увидел стену, которую ты красила, – Вика тоже её вспомнила, особенно те отпечатки рук, что остались на ней от их внезапной близости, от того, как она прогибалась, отдаваясь Андрею. – Я тогда мучился от бессонницы, от кошмаров, поэтому засыпал на ходу, и ты снова пришла. И мне стало так спокойно и так хорошо, пока ты рядом. Так… – он не мог найти правильных слов, а Вика прокручивала в памяти моменты его сладкого сна на залитом солнцем диване, думая о том, что, выходит, это она своим присутствием дарила ему спокойствие, – и ты… ты так смотрела на меня тогда. Я тебе нравился. Такой, каким был, просто нравился. Ты хотела меня, а я не мог… не мог перед этим устоять. Перед этим чистым желанием без предрассудков и страхов, без жалости и… и попытки меня утешить или обмануть. Ты была так чиста в этом, так честна. И когда ты убежала, я так боялся быть неправым. Так боялся ошибиться, потому что… – он покачал головой.
Потому что поверил, что может кому-то нравиться? На глаза Вики наворачивались слёзы. Она сделала ему так больно тогда своим побегом.
– Я не… я не потому убежала. Просто для меня всё было так сложно, я так запуталась. Я так боялась, что это я обманываю тебя… и себя тоже. А ты мне на самом деле нравился. Я правда хотела тебя, смотрела и хотела, ты был таким красивым, таким… желанным. Я только и могла, что думать о тебе, – Вика вытерла, сбежавшую предательскую слезу, но признания выдавливали из неё непонятные ей эмоции. А Андрей, он так смотрел на неё сейчас, что становилось ещё хуже, – я сбежала потому, что боялась. Но не тебя, я боялась поддаться тому желанию, что ты вызывал у меня. Я боялась поддаться этим чувствам, боялась боли, которая за ними последует. А потом и той, которую я могла причинить тебе, я была уверена, что причиню её.
– Вика, ты так многого боишься. Я хотел бы, чтобы этого страха не было, кто бы его ни зародил в тебе. Хотел бы, чтобы он остался в прошлом. Навсегда. Пока я рядом с тобой, ты не должна ничего бояться. Ни за меня, ни за себя. Ты же придаёшь мне силы, разве ты не понимаешь? Ты уравновешиваешь меня и вдохновляешь. Помнишь наши соревнования? Я бежал, я тащил и выжимал из себя все силы, потому что ты была рядом, ты смотрела на меня и желала мне победы. И я её добивался для тебя, Вика!
– А как же команда? – не верила она.
– И для команды, конечно. Но в первую очередь для тебя. У меня появился повод быть ещё сильней, быть лучше. И даже после того, что случилось тем вечером, – Андрей покачал головой, даже после всего этого ты не испугалась и пришла ко мне. Я в этой драке… я снова выпал из… реальности. Наверное, это был выстрел, что сработал как триггер, но потом, когда я в полубреду сидел в машине и не мог понять, что настоящее, а что нет, пришла ты. Твой голос опять вернул меня, твои заботливые руки, твои поцелуи, полные неподдельного чувства. И даже то, что ты… выскочила так из машины.
– Это не из-за тебя! Правда, – поспешила оправдаться Вика, – это мои «демоны» заставили меня увидеть то, чего не было. Я просто… просто вспомнила слова Рената и…
– Это не важно, – Андрей поцеловал её, чтобы прервать поток ненужных ему объяснений, – для меня это не важно. Ведь ты вернулась ко мне. Пришла тогда, когда действительно была нужна. Снова. Ты как мой ангел-хранитель, будто бы чувствуешь, когда нужно оказаться рядом. Просто обнять, взять за руку, положить голову на плечо. И мне этого вдруг становится достаточно. После приступа на аварии… я должен был принять таблетки и не сделал этого, я тогда… я тогда в отчаянии хотел, чтобы оно само как-то кончилось, думал без таблеток, это просто случится быстрей. Мне было слишком тяжело, хотел, чтобы оно прекратилось… а оно… Пришла ты, и оно не случилось. У меня даже кошмаров той ночью не было, когда ты спала в моих объятьях. Я просыпался, а в моих руках ты, – он вдруг обнял Вику и прижал к себе, – я лежал у тебя на груди и слушал, как бьётся твоё сердце, и мне никогда не было так хорошо и спокойно. Вика, я не знаю, что ты делаешь со мной, но это что-то очень хорошее и рядом с тобой я не превращаюсь в то чудовище, которым боюсь стать, моё безумие отступает, когда ты рядом. Я сегодня утром вспоминал то… как умирал под палящим солнцем, как страдал в одиночестве и ужасе, немой и глухой, как… мне было хуже всего. И ничего. Я не вернулся туда. А ведь это постоянно происходило, если я не пил эти чёртовы таблетки, почти каждый раз на койке у того мозгоправа, что их выписал. Понимаешь? Я их не пил и ничего не произошло? И я понял, пока был один дома, что всё дело в тебе, Вика.
– Это выходит, я твоё лекарство? – Вика не верила тому, что слышит и поэтому отстранилась и посмотрела в его глаза, чтобы найти там ответ. Правда ли это или очередной обман, чтобы усыпить её тревожность и настороженность. Усладить её слух, чтобы она поверила в сказку и небылицу, и снова обмануть, как это делал Ренат.
– Да! Ты моё лекарство и моё спасение! Ты моя Виктория, моя победа над всем тёмным и страшным, что живёт внутри меня. Ты мой свет! И я хочу, чтобы ты оставалась им, Вика. Останься!
– Я останусь, – прошептала Вика и впилась в его губы в отчаянном и безрассудном поцелуе, вкладывая в него все кипящие в её груди чувства, всю ту бурю, что он рождал внутри своими словами. Всё, что хотела забыть и отбросить, всё, что готова была положить на алтарь их чувств и к его ногам. Всё! Она готова была отдать ему и всё, и всю себя. И ничего не просить взамен. Бросить в огонь и сгореть дотла, до солёного пепла.
Она целовала его так, как никогда и никого другого, а он отвечал ей, вкладывая всего себя, вжимаясь в неё всем телом, обнимая руками и путаясь пальцами в волосах. Едва делая вдох, не раскрывая глаз и не помня о мире вокруг. Всё потухло и обесцветилось в объятьях Андрея, стало неважным и ненужным, пока он рядом. И не было времени, не было прошлого, не было будущего. Был только этот миг и бесконечность поцелуя. Лишь губы и сердце, бьющееся возле её сердца, вторящее и обгоняющее в страстном желании.
Лишь когда губам стало больно, а воздуха стало катастрофически не хватать, они с сожалением оторвались друг от друга. Вика сцепила свои руки на его спине, не желая больше никуда отпускать, и уложила голову на его плечо. Андрей прижимал её к себе своими большими горячими ладонями и выдыхал в шею. Потом вдруг произнёс:
– А ещё ты слушаешь ужасный старый рок и водишь мотоцикл.
Вика слегка рассмеялась этим словам, которые после всего сказанного казались такими нелепыми.
– Даже не смейся, – продолжил он, поднимаясь и заглядывая ей в лицо, – ты умеешь менять свечи и масло. Так не бывает. Ты невероятная. Ты не просто женщина моей мечты, ты выше всех мечтаний.
Сложно было понять, шутит Андрей или нет, но он так светло улыбался, что в этом сиянии хотелось греться, как под весенним солнышком.
– Я родилась в семье у рокера и бухгалтерши, это ужасная смесь, – улыбнулась она в ответ.
– Это прекрасная смесь, потому что это ты, – Андрей игриво чмокнул её в нос. – И знаешь, что ещё?
– Что? – что ещё за сюрпризы мог таить в себе Андрей?
– У меня в Зеленограде, в гараже, стоит самый настоящий, чёрный как ночь и ревущий как гром Кавасаки Вулкан с четырнадцати литровым движком.
– Ты шутишь? – изумилась Вика, – у тебя есть мотоцикл? Настоящий Кавасаки Вулкан?
– Настоящий, – Андрей продолжал улыбаться, довольный произведённым эффектом. – И я жду не дождусь, когда смогу прокатиться вместе с тобой. Там отличное и удобное пассажирское сиденье. Согласна ли ты, Вика, стать моим пассажиром?
Это предложение звучало так двусмысленно и пугающе, что Вика поспешила перебить его, пока не согласилась на нечто большее, чем пассажирское сиденье шикарного спортивного круизера.
– Мы можем устроить гонки, я на Ямахе, ты на Вулкане.
– Твоя детка меня не обгонит, этот зверь разгоняется до сотни за четыре секунды!
– Зато она лёгкая и манёвренная. И вообще, раз уж на то пошло, я хочу сесть в седло твоего Кавасаки! – от одной мысли об этом у неё перехватывало дыхание. Такой мотоцикл был её недостижимой мечтой.
– О да! – выдохнул Андрей, – я готов отдать что угодно, чтобы увидеть тебя в седле моего зверя.
– Что угодно? – Вика хитро улыбнулась, закусывая нижнюю губу, – тогда я покажу тебе.
