Вета Маркова
Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки
В ванную зашла мамуля:
– Доброе утро, Машенька. Выспалась?
– Не знаю, мамуль. Я не уверена, что вообще спала, – задумчиво произнесла я и честно призналась. – Боюсь.
– Доча, ты чего? Все же хорошо, жених красавец, сама выбирала, – мамуля обняла меня, прижала к себе. – Бояться нечего. Я понимаю, не знала бы вкус мужчины, можно было бы испугаться, а сейчас что? Вы жили вместе. Все знаешь. Ничего не поменяется…
– Мамуль, пусть Артур на секундочку зайдет. Мне спокойнее будет. Он знает, как меня успокоить, – попросила я.
Не знаю, исполнила бы мама мою просьбу или нет, но дверь в ванную распахнулась, на пороге стоял Артур.
– Извините Нина Алексеевна, одну секунду, Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете. Только, пожалуйста, Шуше не говорите, – взмолился жених.
Мамуля выскользнула из ванной, Артур щелкнул замком. Мы остались одни. Я повисла у него на шее. Нам были не нужны поцелуи, нам нужно было просто знать, что мы рядом, вместе, навсегда. Но, поцелуй, конечное, был, наш… особенный…
– Машунь, все будет хорошо. Я обещаю. Не бойся, я никуда не денусь, – посмеялся он, узнав, что я не спала всю ночь и мне страшно, потом уже без шутки добавил. – Представляешь, сам волнуюсь. Отец сказал, что все волнуются, это нормально.
Он взял полотенце и ушел принимать душ на свою половину квартиры. Я, немного постояв для приличия, вышла из ванной.
Дальше было спокойнее. Пришла тетя Тая, мама девчонки из группы, сделала укладку, помогла сделать макияж.
– Все должно быть очень нежно. Она – бутон на этом празднике жизни.
Руки у тети Таи золотые, получилось обворожительно.
Потом пришли девчонки. В квартиру были приглашены только самые близкие – Карина, Марина, Вета и Оля, остальные подойдут во Дворец. Девчонки сновали по двум половинкам квартиры, уже успели познакомиться с родственниками и холостыми друзьями Артура, и приносили мне новости с другой половинки. Мне не разрешалось выходить даже из спальни.
Когда всё и все были готовы, мамуля попросила всех выйти из спальни. Со мной остались только мамуля и бабушка. Мамуля помогла одеть платье, сама приколола фату. Мне разрешили посмотреться в зеркало.
– Ну, как, Машенька?
– Хороша, – подтвердила я мамины ожидания, я себе понравилась. – Спасибо, мамуля, мне все нравится.
Мама и бабушка улыбались. Постучался и зашел папа, подошел и нежно обнял меня.
– Красавица моя. Мы готовы? – он очень нежно смотрел на маму.
–Да, Саша, мы готовы. Там тоже все готовы?
Папа утвердительно кивнул и предложил взять его под руку.
Волновалась ли я? Да, но было видно, что волновался и папа. Мы вышли на всеобщее обозрение. Если мои немногочисленные приглашенные все побывали у меня, то со стороны жениха ко мне заходила только Шуша, остальным было запрещено даже приближаться к моей половине “под страхом четвертования”, как говорила бабушка. Но наряд невесты не видел никто, даже Шуша!
Раздались возгласы восхищения. Подошел Артур. Куда делась его уверенность? Выглядел сегодня он не лучше меня. Как-то очень тихо, что на него было не похоже. Папа соединил наши руки и поцеловал меня, и обнял Артура. Мы были готовы…
Как только рука Артура дотронулась до моего локотка, я успокоилась. Все! Теперь мне не страшно. И плевать, что впереди торжественная церемония во Дворце бракосочетания, что впереди целый напряженный день свадьбы. Он рядом, значит бояться мне нечего!!! Я впервые смело и открыто посмотрела на всех его родственников.
Остальное было как в тумане: все очень торжественно, очень красиво. Мы были счастливы и не сводили друг с друга глаз. Мой милый совершенно успокоился лишь только тогда, когда услышал мое согласие стать его женой и одел обручальное кольцо на мой пальчик. «Попалась птичка!», – тихо промурлыкал он. Со спокойствием к Артуру вернулась его уверенность и жизнерадостность.
В ресторане тоже было все отрепетировано. Ведущие знали свое дело, не зря было потрачено столько времени, сил и средств. Под строгим взглядом Ваграма Ашотовича официанты просто летали. Оказывается, директор данного ресторана был его старым, еще со студенческих лет, другом, поэтому и Артур был частым гостем именно этого заведения. Естественно обслуживание нашего банкетного зала было на высоте.
На свадьбу приехал Билал. Мамуля боялась реакции Артура, уже зная его характер (узнать его она успела). Но мои мальчики встретились как два давних друга. Билал ворвался в банкетный зал как горный ветер, легко, порывисто, так ходить мог только он. Его букет (Билал не успел во Дворец, поэтому приехал сразу в ресторан) и слова поздравления очаровали всех, но насторожили мою маму. Он извинился за опоздание, передал привет от Розы и поздравил:
– Артур, поздравляю. Среди всех роз мира ты сорвал самую шикарную. Так пусть же завянут все розы в этом букете, а вот эта (он показал на розу в центре, она была самая большая, кроваво-алая и выступающая над поверхностью нежно-розового огромного букета) не завянет никогда. Береги и храни ее. Теперь я жалею, что не сорвал этот бутон сам.
По залу прошел ропот и смех. Я посмотрела на Артура, он улыбался, ни один мускул не дрогнул на его лице. А Билал продолжил:
– А ты, сестренка, знай, где бы я ни был, я всегда рядом и всегда приду к тебе на помощь. Ты вышла замуж, но друзьями мы быть не перестали. Артур это знает. Я – безопасный друг.
Он поцеловал мне руку, но потом через секундное замешательство, коснулся губами моей щеки. К шикарному букету, который занял почетное место на нашем столе, прилагалась еще и небольшая коробочка. Это был единственный из многочисленных подарков, который мы открыли с Артуром сразу: красиво упакованные купюры, перевязанные золотой цепочкой – браслетом с подвеской в виде сердечка и ключика. Да, Билал угадал, теперь мое сердце было закрыто на ключик ото всех, оно принадлежало только Артуру.
К вечеру Рита поднабралась, мы с Артуром напряглись, как-бы она не закатила скандал или не сказала чего-нибудь лишнего. Билал пришел на выручку, он заметил нашу тревожность, уточнил, что случилось, получил на ушко объяснения, обещал все уладить и утром нам позвонить. Через какое-то время Билал и Рита исчезли.
Самый шикарный день был позади. Мы собирались покинуть гостей и уехать домой в сопровождении свидетелей. Осталось передать букет и подвязку невесты. Вся неопределившаяся молодежь ждала этого момента.
Артур встал передо мною на колено, аккуратно и медленно, даже слишком, что парни начали свистеть, приподнял край моего платья, прошелся пальчиками по моей ножке вверх, явно оттягивая этот момент. У меня предательски мелькнула мысль: как хорошо, что мы уже жили вместе, иначе я этого не выдержала и упала бы в обморок. А так только покраснела и затаила дыхание. От его нежного прикосновения я начинала таять, Артур это понял и остался довольный содеянным. Милый с легкостью снял подвязку. Я выдохнула.
Нам нужно было чтобы хоть что-то поймали свидетели. Решили бросать одновременно. Да! мы все подстроили. Но это было не важно: и букет, и подвязка достались свидетелям. Каринке букет прилетел прямо в руки, а Дэн за подвязкой подпрыгнул выше всех. Ребята были счастливы, на пике эмоций Дэн даже поцеловал Каринку. Но мы с Артуром посмотрели на маму Карины, она явно не разделяла радость дочери. Хорошо, что Карина ночевать сегодня домой не поедет. Для всех свидетели ночуют у нас.
Мы попрощались с гостями, пожелали хорошего вечера и уехали домой.
Было жаль снимать этот шикарный наряд, который был предназначен лишь на один день. Артур сегодня раздевал меня нарочито медленно… Теперь мы были мужем и женой. Но послевкусие первой супружеской ночи было особым, в нем уже присутствовали другие нотки…
Утром нас разбудил трезвоном дверной звонок часов в десять. Пришли Каринка и Денис. Подруге нужно было переодеться. Платье для второго дня хранилось у нас. Одеваться пришлось быстро. Нам нужно еще добраться до дачи, на дорогу требовалось время. Гости собирались к двум.
Готовая к продолжению нашего праздника, я вышла из спальни. От бессонной ночи и вчерашнего кошмарного дня не осталось и следа. Я нравилась не только себе, но и моему мужу. Артур не скрывал своего восторга. Глаза светились нежностью и любовью.
Выходя из квартиры Артур остановился, по лицу пробежала тень сомнения.
– Машунь, у меня к тебе большая просьба, – он держал меня за плечи и не решался что-то сказать, таким растерянным я его еще не видела.
– Какая, Артур?
Он внимательно смотрел в мои глаза и молчал, я не выдержала первой:
– Артур, милый, что? – я встала на цыпочки и поцеловала мужа. – Что произошло, лисенок? Что пошло не так?
– Машунь, все так, милая, все так, но … я понимаю, что сейчас может быть не время, у нас сегодня праздник, нас ждут гости, но … давай заедем к маме.
Он смотрел на меня с такой нежностью и надеждой, но в его глазах наравне с этим было столько боли и тоски. Я не смогла ему отказать.
– Конечно, Артур, поехали.
Я подошла к многочисленным букетам, расставленными вчера с такой заботой по вазам, выбрала самый нежный из белых роз.
– Поехали, я готова.
Дэна с Каринкой мы попросили передать родителям, что мы скоро приедем, и захватить от метро Билала, он уже сообщил, что он жив, здоров и готов праздновать дальше.
Утро было пасмурным, небо заволокло тучками и от вчерашней прекрасной и солнечной погоды не осталось и следа. Упали первые капли дождя. Артур заботливо открыл зонт.
«Наталья Николаевна Тихомирова-Баграмян». Море цветов, все очень ухожено. У меня создалось впечатление, что человека не стало недавно, обычно с годами мы, к сожалению, забываем о последнем пристанище любимых людей.
– Добрый день, мама, – тихо произнес Артур. Я положила букет роз. Артур стоял рядом крепко держа меня за талию. Какое-то время стояли молча, каждый думал о своем.
– Странно, откуда столько цветов? Я всегда прошу смотрителя следить за букетами. Букет свежих цветов у мамы есть всегда. Она очень любила цветы. Но…
– Не думала, что можно было так…
– Как, милая?
– Двойная фамилия.
– Я был бы против. Никогда не понимал маму. Это какая-то неуверенность в муже, получается, недоверие ему, – Артур прижал меня сильнее, как будто испугался, что я могу исчезнуть, но его голос становился спокойнее, ко мне возвращался мой Артур. – А вот и Тимофеевич. Сейчас все узнаем.
По дорожке шел мужчина, мы пошли ему навстречу, он поздоровался с Артуром и с интересом посмотрел на меня.
– Это моя молодая жена. Откуда столько цветов у мамы?
– Уже полтора месяце к ней приходит один и тот же мужчина. Каждый раз приносит букет свежих цветов, так что цветы не успевают вянуть. Приходит часто и сидит подолгу, как будто ему не куда идти.
Мы втроем стояли на боковой аллейке, мужчины разговаривали.
– А вот, кстати, и он, – кивнул собеседник в сторону входа.
Мы обернулись. Это был Ваграм Ашотович. Артур напрягся, по лицу пробежала уже знакомая мне тень ревности.
– Артур, – я взяла мужа за руку, – не надо. Это его женщина…
Артур посмотрел на меня, взгляд смягчился:
– Ты права…
Отец не заметил нас, подошел к могиле, положил букет, это был букет белых астр, опустился на колено и склонил голову.
Прошло несколько минут. Ваграм Ашотович стоял без движения, склонив голову перед могилой любимой. Мы с Артуром переглянулись и решили подойти к отцу, подойдя, мы положи руки ему на плечи. Ваграм Ашотович обернулся, медленно встал.
– Доброе утро, отец.
– Доброе, не ожидал вас здесь сегодня увидеть.
– Я знакомил маму со своей женой.
– А я пришел рассказать любимой о свадьбе нашего сына.
Они даже сейчас пытались что-то доказать друг другу. Артур был напряжен, весь натянут как струна, я это чувствовала по его руке, которая лежала на моей талии.
– Мужчины, а вам не кажется, что Наталья Николаевна любила вас одинаково, но разною любовью: одного – как мужа, другого – как сына. И ваша любовь, и ваша привязанность к ней тоже разная. К чему эти молнии и стрелы во взглядах. Ее нет, но она вас видит и ей больно на это смотреть, подумайте над этим, пожалуйста, – робко сказала я, мне очень хотелось мира в моем, теперь уже моем, доме.
Мужчины посмотрели на меня, а я смотрела на образ Натэллы и просила её помочь найти ключик к сердцам ее мужчин, помочь достойно справиться с тяжелым наследием полного непримирения между ними.
На затянутом тучками небе появился разрыв и лучик солнца, скользнув вниз, осветил образ Натэллы. Она «улыбнулась» мне.
– Артур, – прервал молчание отец, – не совершай моих ошибок, сын. Научись не ревновать Машу. Будь просто горд, что у тебя такая жена. Прогони ревность. Не превращай вашу семейную жизнь в ад. Машенька (так он назвал меня впервые) такого не заслуживает.
Отец обнял нас двоих одновременно.
– Пойдем, пап. Нас ждут гости.
Ваграма Ашотовича ждало такси, ему еще нужно было куда-то заехать, что-то привезти к столу. Нас он в такие подробности не посвящал.
Разговор отца и сына
Сегодня был первый вечер, как разъехались все гости. Мы наслаждались тишиной и покоем.
Я ушла в спальню, мужчины остались в гостиной, у них был мужской разговор, мне не хотелось стеснять их своим присутствием. Через полузакрытую дверь разговор был слышен, и я стала невольным слушателем.
– Сын, неужели ты до сих пор считаешь, что я не пытался вернуть Натэллу или вернуться к ней? Да, в Ереване я решил, что это женская блажь. Вернувшись в Кисловодск, увидев пустую квартиру, осознал, что натворил. Но, было поздно! Догадался, что уехала в Ленинград, к отцу. Дозвониться не смог. Телефон предательски молчал. Ехать было бесполезно, отец меня ненавидел со дня знакомства. Потом, месяца через два, на связь вышла Шуша. Рассказала, как их встретил Николай Иванович. Поведала о том, что ей, как и Натэлле, запрещено общаться со мной под страхом выселения и окончательного изгнания… Старик был совсем слаб. Ему тогда было чуть больше семидесяти, но война, ранения, голод, изнурительная работа на благо страны, разрыв с любимой дочерью и безвременный уход жены сделали свое дело. Через год его не стало. Я узнал номер домашнего телефона (его к этому времени поменяли). Звонил часто, но общался только с Шушей, Натэлла разговаривать со мною отказывалась. Приезд ничего не дал. Видел жену и тебя только издали. С тобой общаться было запрещено, если нарушу данное слово Натэлла обещала поменять фамилию себе и тебе на ее девичью. Я допустить такого не мог. Ты – мой сын, сын должен носить фамилию отца. Ты должен был быть Баграмян, я так хотел… С трудом уговорил Натэллу не отказываться от финансовой помощи, догадывался, что вам очень тяжело. С годами общение с Натэллой стало более тесное, встречи – более частыми. Мне разрешено было приезжать в Ленинград. Но Натэллу мог видеть или в ресторане, или в театре. Тебя видел только издали. Так мама пыталась оградить тебя от влияния армянского воспитания. Она постоянно повторяла, что у нее растет русский мальчик с русским характером, но армянской фамилией. Она всеми силами старалась привить тебе уважение к женщине и семье. Вижу, у нее это получилось.
Отец замолчал.
– Как бы мама не старалась, но армянская кипучая кровь во мне никуда не делась, отец.
– И это вижу. Отсюда и ревность, и обилие женщин… Артур, только не смей изменять жене, даже случайно, даже в мыслях… Иначе закончится все так же плачевно. У Марии сильный и волевой характер, она нежная и страстная, доверчивая и властная, и очень внимательная. Как в ней все это уживается… Такие, Артур, не прощают мужчинам даже мелкие промахи.
– Догадываюсь, отец. Но мне никто другой не нужен. Я так долго ее искал.
– Ладно, сын. Пошли спать. Поздно уже. Тебе завтра на работу, а Маше в институт…
Мне тоже кроме Артура не нужен был НИКТО!!!
Глава 2. Моя боль
Характеры…
Два года беззаботной семейной жизни. Мы были счастливы. Мы любили и были любимы!.. Нас окружали любящие и заботливые родные. Шуша оградила меня от всех домашних дел.
Артур за эти два года защитил кандидатскую диссертацию, много работал, часто оперировал не только в Питере, но и в Москве. Планировал работу над докторской.
Я занималась учебой, Артуром, собой, иногда помогая по дому. Меня это не очень устраивало (мой Разум протестовал, а шаловливое Я кайфовало, «Живи в свое удовольствие, пока есть возможность» – ворковало оно). Но меня никто особо не спрашивал, чего хочу я и что мне сейчас важно. Артур считал, что он лучше знает, что важнее. Я молчала и позволяла ему так считать.
Как-то, разговаривая с мамулей откровенно сказала, что мне все это не очень нравится. На что сразу получила ответ: «Я, доча, тебя предупреждала. Теперь не жалуйся. Если честно, ты как сыр в масле катаешься, с тебя Артур пылинки сдувает, а ты жалуешься, что ничего делать не дают. Он молодец, он заботится о тебе».
Каждую свободную минуту мы проводили с Артуром вместе. Мы все также любили друг друга, все также хотели друг друга, все также не могли надышаться друг другом. Хотя были и недомолвки, и мелкие ссоры, но все это мы преодолевали с легкостью. Хотя, как с легкостью, я не любила ссоры и старалась их предугадать, уступить Артуру, а если уж поссорились, то Артуру нужно было просто приласкать меня, и я уступала. Ну, не могло мое тело и мой мозг противиться его ласкам… Оно таяло сразу, стоило только Артуру прикоснуться ко мне, приласкать, и все…
Артур, действительно, безмерно любил меня и баловал. Я была его принцессой, его девочкой, его драгоценностью. Я не слышала слова «нет», он исполнял любой мой каприз. Мама даже несколько раз делала замечание, говоря, что мужа нужно не только слушать, но и слышать, что он говорит, а иногда и слушаться. Но… это было сказано не для меня… Даже услышав это, я этого, к сожалению, не поняла…
Да, все это время я жила в сказке, которую хотела продлить хотя бы еще немного в начале нашего знакомства. Теперь появилась уверенность, что сказка останется со мною навсегда. Вернее, я буду жить в сказке всегда…
За эти два года я повзрослела, как смеялась мамуля «оперилась», четко знала, чего хочу и как этого можно достичь. Все чаще, возможно из-за периодического отсутствия Артура рядом, возможно в силу характера, принимала решения самостоятельно, иногда даже не ставя мужа в известность. Потом, спустя какое-то время, он узнавал об этом уже как о свершившемся факте и вынужден был принять это, как само собой разумеющееся. Артуру это не нравилось, но я особого внимания на это не обращала. Он же открыто не возражал.
Во время учебы на пятом и шестом курсах Артур всегда помогал мне, готовил и к зачетам, и к сессиям, объяснял непонятное. А если был уверен, что мне это не нужно, включал свои связи. В институте все знали, чья я жена… С такой фамилией не перепутаешь.
В этом году я закончила институт с красным дипломом и решила поступать в ординатуру, точнее это было наше обоюдное решение. Спорили лишь из-за направления – куда мне пойти. Конфликт разгорелся на ровном месте.
– Машунь, когда пойдем подавать документы в ординатуру? – неожиданно спросил Артур после вечернего чая. – Тебя там уже ждут…
– Артур, я еще не решила со специализацией.
– То есть? Это же очевидно, милая. Ты, как и я, будешь специализироваться по неврологии. С одной лишь разницей, я – нейрохирург, ты будешь врачом-неврологом. У нас будет великолепный тандем. Ты что-то имеешь против?
– Да. Почему ты все решил сам? Меня спросить не хочешь – чего хочу я? Или по привычке? Как всегда?
Я не знаю, почему это меня начало выводить из себя, но мой тон был раздраженным. Я последнюю неделю вообще была какой-то раздражительной, нервной и заводилась с пол-оборота. Вернее, как не знала, догадывалась…
Артур, действительно, часто принимал решения самостоятельно, не посоветовавшись со мной. Но я никогда ему не говорила, что мне это не нравится. Да и его решения всегда были взвешенные и правильные.
– Хорошо. Мария, а чего хочешь ты? Запрет на хирургию, кардиологию и судебную медицину остается в силе, – парировал Артур.
Он точно знал, между какими направлениями я выбирала, и исключил их из возможного списка. Ранее он объяснил мне свой запрет аргументированно: хирургия – он жалел мои ножки, стоять в операционной по нескольку часов очень тяжело, после операции даже у него, такого сильного и здорового, болели ноги и разваливалась спина, а я такая хрупкая; кардиология – большой процент летального исхода, да и больные обычно очень грузные, а я хрупкая, ранимая и впечатлительная; судебная медицина вообще работа грязная, особенно в настоящее время, вызовы на убийства, трупы, грязь, обилие мужчин рядом. «Я этого не переживу, Машка. Как я буду работать, не видя тебя рядом и зная, что тебя окружают одни мужики», – говорил мне Артур.
Я посмотрела на него. Он явно был доволен собой. Присев на край стола, он улыбался и ждал свою … жертву. Он привык, что все наши ссоры заканчивались, как только я попадала в его объятия, в них мой мозг сопротивляться не мог до сих пор, тело сразу таяло, мне хотелось только одного – моего мужчину. Но не сейчас! Я сдаваться не собиралась. На кону – мое будущее, моя работа!!! Этим я размениваться не хотела. Пусть не ждет.
– Иди ко мне, моя милая несговорчивая жена, – Артур нежно проворковал и протянул ко мне руку, уверенный в том, что я порхну к нему в объятия.
Я резко встала и выпалила:
– Знаешь, милый, я сама в состоянии выбрать себе специализацию, без твоей помощи, – и направилась к двери.
– Мария! Вернись! – резко приказал Артур, когда я взялась за дверную ручку.
Голос был холодный и отрезвляющий, он мгновенно привел меня в чувства. «Ну, это уже слишком. Даже родители со мной таким тоном не разговаривали, мужу такое – не позволю», – мелькнуло в моей упрямой голове. С чего бы это я так встрепенулась?
– А не пойти ли тебе к …, – я не стала заканчивать фразу и вышла за дверь библиотеки, аккуратно, но резко закрыв ее.
Было тяжело, я не привыкла к ссорам с мужем. Я очень любила его, дорожила каждым мгновением рядом с ним, но так распоряжаться собой я не могла позволить даже любимому мужу.
Ваграм Ашотович смотрел в гостиной телевизор. Я подошла и плюхнулась на соседний диван. Шел какой-то фильм. Но, я просто смотрела перед собой.
– Что, дочка, поссорились? Пытаешься отстоять свою точку зрения?
– Нет. Скорее – место под солнцем…– расстроенно ответила я.
– Маша, а ты не переборщила?
– Уже не знаю. Но специализацию буду выбирать сама.
Я встала и ушла в спальню, пожелав Ваграму Ашотовичу спокойной ночи. Читать не могла. Не было желания, наверное, впервые… Что-то Артур не идет… Обиделся? Может пойти помириться? Нет!.. Пойти самой – это значит признать его правоту. Но, он же не прав… В этом я была уверена.
Кроме нашей ссоры, меня еще кое-что тревожило. Ну, как тревожило, скорее всего заботило… Впервые, за два года семейной жизни, у меня была задержка. Уже почти месяц. Что это? Просто сбой цикла из-за нервотрепки на ГОСах? Или… долгожданная беременность? Завтра постараюсь связаться с Костей.
Вся женская половина нашей большой компании наблюдалась у Кости. Он вел все беременности, часто принимал роды, да и со всеми проблемами девчонки ходили именно к нему. Внимательный, очень деликатный, тактичный и хорошо знающий свое дело доктор. Был единственный минус, как говорили девчонки: аборты он делал, только поставив в известность мужей.
Артур же мне не разрешил наблюдаться у Кости и познакомил с Мариной Михайловной. Хорошая врач, но весной она уволилась и вместо нее вел прием теперь ее сын. К нему я идти не собиралась, мне он внешне был неприятен, показался скользким и нагловатым. Лучше к Костику, этому я доверяю.
Вот только Артур… Как мой любимый муженек поведет себя узнав, что я, не поставив его в известность, поменяла доктора?..
Я слышала сквозь сон, как пришел Артур, но … не смогла проснуться. Последнее время я постоянно хотела спать. Артур лег рядом, но не обнял и не поцеловал меня на ночь, как прежде. Мой мозг обиделся еще больше.
Утром, по привычке, приготовила завтрак, собрала Артуру с собой обед, но дорогой был не многословен. Уходя лишь сказал: «Маша, тебя ждут в институте». Я, окончательно решив настоять на своем, ответила: «Подождут. У меня сейчас другие заботы (хотя и не сказала какие). Еще есть неделя для подачи документов. Успею».
Он промолчал и ушел, даже не поинтересовался, какие у меня другие заботы, и не поцеловал на прощание.
Немного послонявшись по квартире, собравшись с мыслями, я позвонила Костику.
– Добрый день, Константин Михайлович, – ответила я на его знакомое «да».
– Привет, Марусь. Что это ты ко мне так официально? – по голосу было понятно, Костя рад моему звонку и расплылся в улыбке, обаятельный Кот. – Неужели и ты снизошла до меня, как до доктора?
– Ага. Правда, мой звонок, Костя, конфиденциальный. Артур категорически против, чтобы до меня дотрагивались гинекологи-мужчины, – пошутила я, Костя засмеялся в ответ, а я продолжила. – Но вопросы возникли и решить их надо. Когда я смогу к тебе подъехать?
– Марусь, у меня прием сегодня до двух. К концу приема подъезжайте, а там решим…
– Спасибо, Костик, ты настоящий друг. Привет Маринке. До встречи, – и я, повесив трубку, с облегчением выдохнула.
В дверях библиотеки стоял Ваграм Ашотович. Я была уверена, что он слышал мой разговор.
– Маша, у тебя проблемы?
– Нет. Будем надеяться, что это не проблема.
– А Костик это кто?
– Костик – это друг Артура, Вы его знаете, и по совместительству личный врач женской половины нашей большой и дружной компании, – честно ответила я. – Только Артур об этом звонке знать не должен.
– Понятно. Тогда почему Артур об этом не должен узнать?
– Мне категорически запрещено посещать гинекологов – мужчин. И, вообще, мне можно обращаться только к тем врачам, которых рекомендует Артур.
– Это почему? – отец был очень удивлен.
Он обычно умело скрывал свои эмоции, но сейчас это ему не удалось.
– Это Вы у сына спросите.
– Дочка, а можно я с тобой съезжу? Я просто подожду тебя в сквере или в машине. Зачем тебе толкаться в городском транспорте?
Конечное, ехать со свекром я не очень хотела, но тащиться в Павловск на электричке в такую жару мне не хотелось еще больше, и я согласилась.
За эти два года у нас с Ваграмом Ашотовичем сложились очень интересные отношения. Вернее, интересные отношения с Ваграмом Ашотовичем сложились с первой нашей встречи. Я сразу попала под его обаяние, под обаяние его глаз и его обволакивающего, мягко укутывающего голоса с самых первых минут, как только он вошел в нашу кухню и попросил Артура нас познакомить.
Разговоры с Ваграмом Ашотовичем всегда были предельно откровенные и честные. В первый вечер Артур меня охранял от вопросов отца. Но на следующее утро мне пришлось с ним общаться одной. Его интересовало все, но вопросы он задавал деликатно и ответа на них не требовал. Мне самой хотелось ответить ему.
Как-то на даче у Шуши, Ваграм Ашотович, наблюдая как я вожусь с детьми Кости, заметил:
– С малышами хорошо обходишься. Рождение детей не пугает?
– Нет. Дети наше будущее.
– Значит ли это, что появление запланировано?
– Если Вас интересует – беременна ли я, ответ – нет. Планируем ли – пока нет. Мне нужно закончить институт. Когда потом – время покажет. Я ответила на Ваш вопрос? – я внимательно тогда смотрела на Ваграма Ашотовича, а он на меня. Потом он неожиданно сделал шаг вперед, взял меня за плечи, заглянул в глаза и сказал:
– Спасибо, Маша, за откровенность. Пожалуй, тетя права, у Артура будет прекрасная жена, знающая себе и мужу цену.
Ваграм Ашотович с самых первых дней знакомил меня со своими секретами кулинарного искусства, а готовил он сногсшибательно. Мы однажды готовили с ним овощной салат, он поделился рецептом соуса для этого салата.
– Это мой фирменный соус, семейный. Его готовят только в моих ресторанах Еревана. Теперь этот рецепт знаешь ты.
– Спасибо. Соус божественный. Но Шуша таким соусом никогда салаты не заправляет.
– Она не знает этот рецепт. Он появился после их отъезда.
Когда мы были одни, он меня часто называл дочкой, а я старалась обходиться без имени отчества. Он мне нравился. Я с уверенностью могла сказать, что у меня самый лучший свекор на свете.
Во всех наших мелких ссорах с Артуром он, как и Шуша, придерживался нейтралитета, но потом очень деликатно, чтобы не обидеть сына, переходил на мою сторону.
К двум часам мы подъехали к поликлинике, прогулялись по ее коридорам и нашли кабинет Константина Михайловича. Было начало третьего. Официальный прием закончился. Я тихонечко постучала.
– Входи трусиха, – раздалось из-за двери.
Я открыла дверь, вошла внутрь. В кабинете был Костя, Маринка и еще одна женщина.
– А где муж? – почти хором спросили Марина и Костя.
– Я без него. Он не знает.
Костя нахмурился:
– Маш, я утром решил, что ты пошутила про конфиденциальность встречи. Если честно, то я не очень хочу попасть под горячую руку твоего благоверного.
– Костя, я не одна, я с папой. Ваграм Ашотович в курсе. К тому же я не думаю, что … Вернее, мне кажется, что все нормально.
– Ладно, я пойду развлеку твоего родственника, – предложила Марина и вышла из кабинета.
Костя заполнил карту, Татьяна Викторовна предложила мне пройти к креслу. Костя решил без разрешения Артура на его жену не смотреть и заблаговременно договорился с заведующей отделением.
Осмотр прошел нормально. Все было хорошо. Никакой задержки не было! Мне выписали кучу направлений и сказали, что ждут меня через две-три недели для постановки на учет.
– Костя, это точно?
– Без сомнений, Машка. Береги себя. Теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за карапузика.
Последнюю фразу Костя произнес в дверях и Ваграм Ашотович все хорошо слышал. По его улыбки было видно – он доволен.
– Константин, у Марии все нормально?
– Да, конечное, берегите теперь Маруську. Маш, если начнется утренний токсикоз, то сначала полстакана минералки, а потом, минут через десять-пятнадцать, еда. И никаких нервов. Сейчас тебе это противопоказано… Нервное напряжение может спровоцировать токсикоз, нам это не нужно.
Мы вышли из поликлиники. И без того обходительный Ваграм Ашотович, стал еще более обходительным. Дома мне было разрешено появляться на кухне только для приема пищи.
Вечером позвонил Артур и сообщил, что остается на ночное дежурство. Я расстроилась. Мне так хотелось с ним поделиться новостью, но… не по телефону же.
Всю неделю милый избегал встречи со мной. Сложилось впечатление, что он решил меня наказать. Я тоже решила наказать мужа и не рассказала ему о беременности. Отец тоже молчал, соблюдая нейтралитет. А я всю неделю спала при каждом удобном случае. Какая-то беременная спячка, но токсикоза не было.
Наступил крайний срок подачи документов в ординатуру. Так как Артура просить не было смысла, он четко дал понять на какой профиль нужно подать документы, я пошла в институт одна.
